Смолл Бертрис. Злючка (Том 2)

   Лона едва сдерживала нетерпение.
   - Ох и сюрприз ждет его, миледи, пусть только попробует эти сладости, - хихикнула она.
   - Думаю, после этого, - провозгласила Арабелла, - Арчибалд Дуглас оставит меня в покое. Не знаю, сколько еще смогу сдерживаться, но последние несколько недель он постоянно испытывал мое терпение.
   - Надеюсь только, - вздыхала Флора, - что муж не слишком на вас рассердится, миледи!
   - А по-моему, Тэвис обрадуется, - засмеялась Арабелла. - Он лучше всех знает, каково мне приходится.
   ***
   В воскресенье в парадном зале замка Стерлингов граф Энгус снова попытался рассердить Арабеллу и заставить показать бешеный нрав, но графиня только рассмеялась:
   - Милорд! Я не желаю ссориться с вами. Клянусь, не желаю! И чтобы доказать свои добрые намерения, собственноручно приготовила вам маленький подарок. Зная вашу любовь к фруктам, я сумела достать прекрасных винных ягод и приготовила их по рецепту своей матери. Лона! Принеси корзинку для графа Дугласа!
   - О мадам! - растерянно пробормотал граф Энгус. - Это огромный сюрприз для меня!
   Взглянув на графиню, он уже в который раз подумал, что не встречал женщины прекраснее. В отличие от великолепно-величественных шотландских женщин, к которым привык граф Энгус, в этой миниатюрности было что-то непереносимо возбуждающее.
   На Арабелле было платье из алого бархата, в котором ее кожа казалась еще светлее. Таких бледно-золотистых волос он никогда не видел, а светло-зеленые глаза таинственно сияли.
   - Сэр, - нежно сказала Арабелла, - мы не дети, и не стоит так ребячески ссориться перед их величеством. Я оскорбила вас при всех и считаю своим долгом публично положить конец раздорам.
   Арчибалду Дугласу неожиданно захотелось поцеловать этот розовый ротик.
   - Так вы сдаетесь, мадам? - спросил он, не в силах удержаться от последнего укола.
   - Не думаю, что проявить добрую волю означает признать поражение, спокойно ответила Арабелла, хотя все окружающие были поражены тем, что вспыльчивая графиня не выказала гнева. - А вот и Лона с корзинкой, милорд.
   Графиня Данмор взяла прелестную серебряную безделушку и, улыбаясь, вручила ее лорду Дугласу.
   Немного поколебавшись, лорд сказал:
   - Откуда я знаю, мадам, что вы не собираетесь меня отравить?
   Арабелла театрально подняла глаза к небу, приглашая всех убедиться, что граф ведет себя как неразумное дитя, и, вынув из корзины две самые спелые ягоды, сунула одну в рот, а другую предложила королеве, которая без колебаний приняла подарок.
   Съев ягоду, Арабелла невинно улыбнулась лорду Дугласу:
   - Ну вот, милорд. Убедились? Неужели думаете, я способна причинить зло королеве? Теперь примите мой дар в знак примирения!
   Граф Энгус довольно улыбнулся графине Данмор.
   - Прекрасно, мадам, - поклонился он и, откусив кусочек, широко улыбнулся:
   - Клянусь Богом, мадам, это восхитительно! Никому не дам попробовать! Все съем сам!
   И он быстро начал есть ягоды одну за другой, пока корзинка не опустела.
   Арабелла сделала графу Энгусу реверанс и отошла с появившимся неизвестно откуда мужем.
   Взяв жену за руку, Тэвис Стюарт прошептал:
   - Ты не сказала мне, что собираешься помириться с Энгусом, дорогая. Что-то мне не по себе. Лучше признавайся, что затеяла?
   - Не огорчайтесь, милорд, не отравила, просто дала слабительного.
   - Что?! - охнул граф Данмор.
   - Слабительного, - повторила Арабелла, - но ничего страшного. Те ягоды, которые ели мы с королевой, не содержали снадобья.
   Граф Данмор, не в силах сдержаться, разразился громким смехом.
   - Женушка, - еле сумел вымолвить он, - лучше уйдем отсюда, не то граф Энгус уж точно убьет тебя!
   - Ему сейчас не до этого, - ответила мужу Арабелла, - а кроме того, я еще не попрощалась с их величествами и ни за что не хочу пропустить того, что сейчас последует! Неужели лишишь меня плодов победы?!
   - Придется защищать твою жизнь, - хмыкнул граф, провожая жену к возвышению, где сидела королевская чета.
   - Эти винные ягоды великолепны, - заметила королева. - Вы дадите мне рецепт, дорогая?
   - Конечно, ваше величество, но те, что ели мы, немного отличаются от подаренных графу Энгусу. Боюсь, что ягоды, которые он так жадно поглощал, не пойдут ему на пользу, - ответила Арабелла.
   Король расхохотался, и в ту же минуту из уст графа Энгуса вырвалось оглушительное рычание. В зале воцарилась мертвая тишина - придворные расступились, пропуская согнувшегося от боли Арчибалда Дугласа.
   - Ты отравила меня! - кричал он, схватившись за живот.
   - Ну что вы, сэр! - с притворным негодованием воскликнула Арабелла. Разве вы видите, что королева или я больны?
   Сильная судорога вновь согнула графа Энгуса.
   - Ты меня отравила, - жалобно повторил он.
   - Говорю же, сэр, вовсе нет! Я просто прочистила вас!
   - Прочистила? - удалось пробормотать графу между приступами боли. - Ты меня прочистила?! - негодующе охнул он.
   - Совершенно верно, милорд. Моя мать, да упокоит Господь ее добрую душу, учила меня, что когда в человеке разыгрывается черная желчь, лучше всего прочистить ему внутренности. Мне показалось, милорд, что это лечение вам необходимо, так что пришлось последовать совету матери. Однако вам, милорд, нужно бы извиниться перед их величествами и удалиться поскорее, пока еще можно. Торопитесь, времени совсем мало!
   Словно в подтверждение ее слов, графа схватил очередной спазм. На красивом лице выступили крупные капли пота.
   - Мадам, - охнул он, - я бы отдал вам свой меч, но не ношу его в присутствии их величеств. Сдаюсь, Арабелла Стюарт, ибо хотел бы иметь такого друга, как вы, а не врага.
   Он весь позеленел и, поспешно поклонившись королю и королеве, почти выбежал из зала под громовые раскаты хохота.
   - Не думаю, что Арчи еще хоть раз вас побеспокоит, мадам, - сухо заметил король.
   - Согласна, сир, - кивнула Арабелла.
   - Это очень злая шутка, дорогая, - упрекнула королева.
   - Больше такого не произойдет, ваше величество, - торжественно пообещала графиня Данмор.
   Королева не выдержала и засмеялась.
   - Ах, дядя, должно быть, очень весело быть женатым на такой женщине, как тетя, - заметил подошедший принц Джеймс. - великолепный розыгрыш, мадам!
   - Я думала, вам нравится граф Энгус, - заметила Арабелла.
   - Нравится, - последовал ответ, - поэтому и знаю, что, когда внутренности его немного успокоятся, никто не оценит эту шутку выше, чем сам Арчибалд Дуглас.
   - Такое поведение не приличествует графине Данмор, - проворчал Тэвис Стюарт.
   - Я не навязывалась вам в жены, милорд, - резко парировала Арабелла. Это вы, если помните, похитили меня из отчего дома и силой принудили пойти к алтарю.
   - И тем самым спас от сэра Джаспера Кина, - заметил Тэвис, поскольку не нашел лучшего ответа. - Может, мне стоило допустить эту свадьбу, тогда месть была бы полной. Вы уж точно убили бы негодяя через несколько месяцев супружеского счастья.
   - Тогда вам лучше поберечься, милорд. Всего несколько месяцев прошло со дня свадьбы, - издевательски усмехнулась Арабелла, по-кошачьи сузив глаза.
   Граф неожиданно широко улыбнулся, чувствуя, как нарастает между ними напряжение.
   - Может, мне удастся прикончить тебя раньше, любимая, - почти шепотом сказал он, - и я знаю, каким способом!
   Арабелла тихо рассмеялась, так, словно вокруг никого не было.
   - Да, милорд, - согласилась она, - вы воистину владеете искусством доводить меня до "малой смерти".
   Страсть, владеющая ими, была почти физически ощутимой, и принц почувствовал укол зависти. Хотя Арабелла ясно дала понять, что не уронит чести мужа, желание Джейми Стюарта сделать графиню Данмор своей любовницей ничуть не унялось.
   Он поклялся себе, что когда-нибудь овладеет ею, неизвестно каким способом, но овладеет! Королева Маргарита, однако, хоть и не говорила ничего, отлично знала наклонности сына и огорчилась, заметив выражение похоти, исказившее лицо Джейми.
   - Ваше величество, - сказал граф Данмор, кланяясь сводному брату и невестке, - прошу разрешить мне и жене удалиться.
   Король и королева согласно кивнули. Глядя вслед удалявшейся чете, Маргарита Датская заметила:
   - Тэвис так влюблен в нее, что мне почти жаль его.
   - Почему, мама? - потребовал ответа принц Джеймс.
   - Ни один человек - все равно, мужчина или женщина - не должен любить другого так сильно, иначе будет обречен на разочарование. Ведь зачастую тот, кого мы любим, вовсе не такой, каким его представляют. Рано или поздно ты поймешь все и должен будешь жить с этим разочарованием, Джеймс.
   - Но цена не так велика по сравнению с наслаждением, которое приносит любовь! - мудро возразил принц.
   - Я говорю об истинном чувстве, сын, а ты о чем-то совершенно ином, покачала головой королева, взъерошив рыжие волосы сына. - Ты все равно сделаешь по-своему.
   - Разве не так должно быть, мать? - спросил он с улыбкой.
   - Да, - ответила королева, улыбнувшись в ответ, но взгляд ее был устремлен на выходивших из парадного зала графа Тэвиса и Арабеллу.
   ***
   - Ты злая, бессердечная женщина, - упрекнул жену граф, пока они шли к карете. - Надеюсь, Энгус не обиделся на тебя, потому что мне сейчас не хватало только ссоры с ним!
   Супруги уселись в экипаж, и, не успела дверца захлопнуться за ними, Арабелла очутилась в объятиях мужа, подняла лицо и зазывно оттопырила губки, словно прося Тэвиса поцеловать их.
   - Давай вернемся в Данмор, - пробормотала она, и дрожь возбуждения прошла по спине Тэвиса. - Чувствую, что зима будет суровой. Подумайте, милорд, какое счастье отгородиться от всего мира и остаться вдвоем, только вдвоем. - И Арабелла поцеловала Тэвиса долгим нежным поцелуем.
   - Мадам, именно вы хотели появиться при дворе, - напомнил граф. - Я предпочел бы остаться дома.
   Сильная рука, скользнув в вырез платья, сжала грудь, розовые губки обжег страстный поцелуй.
   Арабелла, вздохнув, прижалась к мужу.
   - Разве не может женщина передумать? - кокетливо спросила она.
   - Но мы не сумеем покинуть двор сейчас - нет подходящего предлога, пояснил граф с искренним сожалением. - Возможно, весной нам удастся вернуться в Данмор, потому что именно в это время обычно случаются набеги англичан, а я должен защищать границу.
   ***
   Однако граф и графиня не вернулись весной в Данмор, так как Генри Тюдор, под которым шатался трон, был, как и Джеймс III, заинтересован в поддержании мира на границах.
   Именно сейчас английскому королю не нужна была война с Шотландией, а Джеймс III, к негодованию многих придворных, не позволял развязать кровавую свару.
   - Возможно, это будет началом долгого мира между нами, - сказал Джемми Стюарт младшему брату Тэвису. - Я должен ввести Шотландию в современный мир, но, пока страна попусту губит жизни своих сыновей в бессмысленных войнах, все мои усилия бесполезны. Почему они не видят этого, как вижу я? Почему должны жить в прошлом? Мне нужен мир и время, чтобы достичь его, а если не успею, может, хоть Джейми удастся. Он храбрый паренек, и они любят его, но я обучил сына всему, что знаю, хотя придворные и считают его себе подобным. Моя ошибка в том, что не смог притворяться, и они меня раскусили. Слишком был честен.., и бескорыстен. Но с Джейми все будет по-иному.
   - Да, - согласился граф. - Мой племянник обаятелен и силен.
   - Когда повзрослеет, станет хорошим королем, Тэвис, но до тех пор я должен держаться. Знаю, есть такие, кто замышляет свергнуть меня и возвести на трон принца, но Джейми не предаст отца.
   - Нет, конечно, ведь он любит тебя, даже если не понимает этого.
   - А ты, Тэвис? Понимаешь?
   - Иногда в чем-то, но не во всем, - признался граф, улыбаясь, и сделал большой глоток из кубка. - Но я тоже люблю тебя, Джеймс.
   - А мог бы когда-нибудь предать? - спокойно спросил король.
   Тэвис Стюарт, немного подумав, сказал:
   - Не знаю, Джемми. Сейчас - ни за что, но время и обстоятельства меняются. Но в одном твердо уверен - никогда не предам Шотландию.
   Король кивнул:
   - Что ж, по крайней мере честно.
   Вряд ли кто-то другой осмелится так с ним говорить.
   - Твоя жена говорит, что я и есть Шотландия. - лукава объяснил он младшему брату.
   - Арабелла молода - в ней бурлят страсти, которые я только начинаю познавать, - ответил Тэвис Стюарт. - Но не могу сказать, что понимаю ее или ее чувства.
   Король расхохотался:
   - Какой мужчина может понять женщину! Многие, и среди них, вероятно, граф Энгус, считают, что у женщин вообще нет ума. Только тело, как у этой хорошенькой потаскушки Сорчи Мортон, его кузины. Даже мой парнишка пасся в этом уже почти обобранном винограднике!
   - И недешево заплатил за такую честь, - добавил граф. - У Сорчи дорогие прихоти и никакой верности, словно у уличной кошки, которая лижет руку того, кто ее кормит. Не думаю, что Джейми долго будет пахать это поле.
   - Нет, - усмехнулся король, - и, кроме того, мальчик боится, что мать узнает, Энгус поощряет в нем похоть, и я не могу остановить Джейми - у него природная тяга к женщинам...
   - Настоящий Стюарт, - ухмыльнулся граф.
   - Но ты верен жене, Тэвис, как я - Маргарите!
   - Может, мы единственные такие в семье?
   Король улыбнулся себе под нос. Младший брат, Стюарт по матери и отцу, типичный представитель этого рода, обладал всеми его лучшими качествами красотой, умом, верностью, был Прекрасным наездником, храбрым солдатом и, если верить слухам, непревзойденным любовником, обаятельным, добрым и... расчетливым. Очень расчетливым.
   Король знал, что его неизменная верность жене в сочетании с радостью, которую доставила ему дружба с людьми искусства, породила непристойные слухи об извращенных склонностях монарха. Джеймс не пытался опровергнуть сплетни, потому что, поступи он подобным образом, все сразу бы поверили худшему, но понял сейчас, что даже брат не знал, правдивы ли они, хотя был слишком предан, чтобы хоть намекнуть на это. Таких, как он, слишком мало.
   - Ты прав, Тэвис, - согласился он, - мы единственные в своем роде. Жаль, однако, что эти качества не ценятся знатными лордами с севера и их союзниками. Боюсь, из-за них не доживу отпущенного мне Богом срока. Хотя южане жалуются, но по крайней мере остаются верными.
   - Ты словно по канату ходишь, Джемми, - заметил граф. - Все время боишься оступиться.
   - Моли Бога, чтобы я не упал, братец, - вздохнул король, - хотя бы пока мой Джейми не станет настолько взрослым, чтобы править без вмешательства честолюбивых и безрассудных людей.
   Глава 11
   Королева скончалась. Внезапно, неожиданно, без видимых признаков болезни. Рано утром четырнадцатого июля она проснулась с громким криком, и фрейлина, поспешившая в спальню, услышала, как королева сказала, упав на подушки;
   - Господь и святая мать его Мария, смилуйтесь надо мной!
   И умерла.
   Весть о неожиданной кончине разнеслась по всему замку Стерлинг, столице и королевству. Повсюду царили изумление и скорбь.
   Маргарите Датской, дочери короля Норвегии Христиана I, было только двадцать девять. Она приехала в Шотландию в двенадцать лет, и никто, даже враги короля, не сказали дурного слова о молодой королеве. Ее любили все за добрый характер, нежное сердце и строгое благочестие. Королева родила мужу троих сыновей, двое старших носили имя Джеймс: поскольку Джейми был в детстве слабым ребенком, все боялись, что он умрет, и мать назвала второго ребенка, родившегося во время его болезни, Джеймсом, чтобы следующий король Шотландии носил то же имя, что и предыдущие три.
   Младшего сына короля звали Джоном.
   Король был в ужасном состоянии, ведь что бы ни говорили, он очень любил жену. Джеймс III оцепенело сидел, уста вившись в стену, глухой ко всем мольбам, неспособный даже распорядиться относительно похорон Маргариты. Он никогда не умел принимать быстрых решений, но в этот момент оказался абсолютно беспомощным. Даже его молодой фаворит Джон Рэмзи из Балмейна, которому король даровал титул графа Босуэлла, не смог отвлечь Джеймса Стюарта от скорбных мыслей.
   Семья короля готовилась к похоронам Маргариты Датской, намереваясь отдать дань последнего уважения благородной даме, которая всю свою жизнь старалась способствовать восстановлению порядка в полудикой стране. Многие растерянно спрашивали, что же теперь будет без нее, но наиболее практичные и наименее сентиментальные уже искали подходящую замену для скорбящего монарха, и среди кандидаток называли вдовствующую английскую королеву Элизабет Вудвилл.
   День похорон выдался ненастным и серым. На дороге от часовни Святого Михаила в замке Стерлинг до аббатства Кэмбускеннет, где должны были состояться похороны, толпились тысячи людей, многие из которых не скрываясь плакали. Обитый черной тканью гроб везли на катафалке черные кони с черно-золотыми плюмажами. Перед катафалком медленно ехали всадники в трауре на черных конях, державшие склоненные к земле в знак почтения флаги Шотландии и Дании. Остальные всадники везли знамена с гербами датского и шотландского королевских домов. Священнослужители - епископы и аббаты - шли попарно. Пастыри низшего ранга, в ярких ризах, усыпанных драгоценными камнями, странно контрастировавшими с царившей вокруг чернотой, шествовали перед гробом, на покрывале которого был вышит герб королевы. За гробом шел король в трауре, без шапки, сопровождаемый сыновьями, младшего из которых несла няня, двумя младшими сестрами - старой девой Маргарет и леди Мэри Хэмилтон, фрейлинами королевы, придворными, слугами.
   - Почему собралось так много простых людей? - спросила Арабелла мужа. - Не могут же они все знать королеву, хотя их скорбь кажется искренней.
   Графиня Данмор никогда еще не принимала участия в столь торжественной церемонии и не знала, как это происходит.
   - Королева, - тихо ответил муж, - не жалела времени и принимала всех, кто просил ее об этом. Когда это стало известно, бедняки начали приходить к ней со своими бедами. Королева никогда не прогоняла их, не торопила, была щедра, хотя не выставляла напоказ свое милосердие и готовность помочь, чтобы этими благородными качествами не воспользовались недостойные люди. Маргарита была и в самом деле лучшей половиной Джемми, и теперь, когда она ушла. Боже, помоги Шотландии.
   Погребальная служба и молитвы за упокоение светлой души королевы заняли почти весь день. В маленькую церковь аббатства набилось столько народу, что многие падали в обморок от жары и вони, исходившей от траурных одежд придворных, элегантных и дорогих облачений, которые передавались из поколения в поколение. Одежды эти делались по большей части из бархата, слишком плотной ткани для лета, а дублеты, мантии и платья были богато разукрашены вышивкой.
   В промежутках между похоронами костюмы хранились в плотно закрытых сундуках и пересыпались душистыми травами, чтобы заглушить застарелый запах въевшегося пота.
   Но в церкви было так душно и жарко, что вонь потных тел нельзя было заглушить никакими духами. Арабелле стало нехорошо. Она изо всех сил старалась глядеть только на четки из нефрита, розданные королем членам семьи, но голова болела все сильнее, и хотя утром ей было не до завтрака, сейчас, несмотря на то что к горлу подступала тошнота, очень хотелось есть.
   Наконец, к облегчению молившихся, служба подошла к концу. Король был не в силах возвратиться в свой любимый замок Стерлинг, поэтому весь двор вынужден был переехать в ненавистный Эдинбургский замок, словно Джеймс Стюарт чувствовал, что виноват в смерти любимой супруги, и придумал себе столь тяжелое наказание.
   Граф и графиня Данмор перебрались вместе с остальными в столицу, где у них тоже был дом, выстроенный на Хай-стрит.
   Арабелле понравился Эдинбург, показавшийся ей веселым и красочным городом, со множеством рынков под открытым небом и лавок с разнообразными товарами, свезенными сюда из многих стран мира.
   Однако Арабелла опасалась ходить по улицам, превращенным в сточные канавы, где бродили собаки, свиньи и крысы, Графиня Данмор, как и другие благородные дамы, постоянно носила с собой апельсин, утыканный гвоздикой, чтобы заглушить городскую вонь.
   - Давай вернемся домой, в Данмор, - предложил граф жене как-то утром, когда они еще нежились в постели. После похорон прошло уже две недели.
   - А король? - спросила Арабелла. - Он вне себя от скорби. Неужели милосердно оставив сейчас его наедине с врагами?
   - Джемми должен прийти в себя, раньше или позже. Сейчас он даже не захочет видеть нас, а двор будет в трауре еще несколько месяцев. Даже самые воинственные лорды не выступят против монарха. Нам пора ехать, и, кроме того, моя дорогая Арабелла Стюарт, ты кое-что скрыла от меня, - ответил граф, целуя кончик носа жены.
   Арабелла кокетливо зарделась.
   - Милорд, я вас не понимаю.
   - Разве ты не беременна?
   Темно-зеленые глаза не отрывались от лица Арабеллы.
   - Не уверена, - призналась она. - Сначала я должна поговорить с твоей матерью. Откуда ты узнал?
   - Потому что все, что происходит с тобой, важно для меня, и я заметил, что вот уже почти два месяца твоя связь с луной прервалась.
   - Но может, это что-то другое, милорд? - возразила Арабелла. - Мне очень нужно поговорить сначала со свекровью, тогда все будет известно наверняка. Я ведь была совсем девочкой, когда мать в последний раз была беременна от отца, а прошлым летом, до моего похищения, у нее еще ничего не было заметно.
   - Есть и другие признаки, любимая. Тебя тошнит по утрам, и хорошенькие грудки увеличились и округлились. Я поместил свое семя в твой живот, глубоко-глубоко, и в тебе уже зреет мой сын.
   Графиня покраснела еще гуще: даже прожив в браке почти год, она все еще немного стеснялась мужа и была смущена тем, что он знаком с ней так близко, что уверен в беременности прежде самой Арабеллы.
   "Это почти насилие", - думала она раздраженно.
   Увидев опасный блеск в ее глазах, граф поспешно объяснил:
   - Я старший сын у матери и знаю, что происходит с женщиной, которая ждет первого ребенка.
   - Неужели не могли подождать, милорд, пока я скажу сама?
   По-моему, мужчине неприлично знать такие вещи! - Чувствуя, что вот-вот взорвется, Арабелла повысила голос:
   - Как может человек, столь гордый и высокомерный, даже упоминать о таком... да еще и заявлять, будто ребенок, которого я ношу, - сын!
   Графу хотелось смеяться - разъяренная жена напоминала маленького котенка с золотистой, вставшей дыбом шерсткой.
   - Дорогая, - сказал он, скрывая смех, - я люблю тебя и поэтому замечаю каждую мелочь. Знаешь, иногда я просыпаюсь ночью и прислушиваюсь к твоему дыханию, желая убедиться, что ты здорова.
   - Я хотела сделать тебе сюрприз, - надулась Арабелла, еще не готовая простить мужа, несмотря на объяснения в любви.
   - Существует много способов сделать мне сюрприз, мадам, - тихо ответил Тэвис и снова поцеловал ее.
   Арабелла обвила руками шею мужа, притянула его к себе, прижалась обнаженным телом.
   - Возьмите меня домой, милорд, - сказала она с намеком.
   - Колдунья, - пробормотал Тэвис, зарывшись лицом в спутанное золото ее волос, чувствуя, как маленькие ручки ласкают кожу, спускаясь все ниже...
   С полустоном-полувздохом граф перекатился на спину, не выпуская жену из объятий.
   Арабелла, смеясь, ласкала напряженный член, пока тот не набух кровью, а его обладатель не загорелся непреодолимым желанием. Арабелла, такая застенчивая, часто стеснялась мужа, но Тэвис, к своему изумлению, обнаружил, что в любви она вовсе не проявляет сдержанности. Он мечтал о том, что когда-нибудь сможет обучить жену тем утонченным, изысканным сторонам страсти, которых не выносили многие женщины. И сейчас, сидя на муже, Арабелла начала раскачиваться, сначала медленно, потом все быстрее, в порыве безудержного желания: голова откинута, губы чуть раздвинулись, зеленые глаза полузакрыты.
   Еле сдерживаясь, Тэвис сжал ее груди, перекатывая между пальцами твердые соски, лаская шелковистую кожу. Приподнявшись, он припал губами к розовому бутону и осторожно прикусил нежную плоть и был вознагражден тихим страстным стоном. Тэвис снова нежно сдавил сосок другой груди - не желая причинять боль, но стремясь усилить желание - и в ответ почувствовал, как конвульсивно сжались стенки тугой влажной пещеры, в которую так беспощадно врезалось орудие его страсти. Спазмы наслаждения сотрясали тело Арабеллы. Отняв руки от ее груди, Тэвис осторожно перевернул жену на спину и одним толчком закончил то, что она так изысканно начала.
   Они долго лежали молча, ощущая не только жар взаимной страсти, но и тепло наступающего дня. В саду пел дрозд, под окнами раздавались крики продавца цветов:
   - Душистая лаванда! Маргаритки! Розы, по полпенни цветок! Цветы! Только что срезаны, еще роса не высохла! Покупайте цветы!
   - Джемми нас не хватится, - наконец заговорил граф. - Он не может отказать мне в праве отвезти беременную жену домой, прежде чем путешествие станет слишком опасным для нее! Кроме того, город - место нездоровое, особенно в твоем состоянии.
   - Да, - согласилась Арабелла, удовлетворенно потягиваясь. Она больше не сердилась на мужа, ведь тот заботился только о ней. - Хотела бы я увидеть лицо этой уличной кошки, Сорчи Мортон, когда она узнает о том, что у меня будет ребенок! Не нравится мне, как она смотрит на тебя! Словно на самый аппетитный засахаренный плод!
   - Между мной и леди Мортон ничего нет, дорогая, но, по правде говоря, мне не нравится, как смотрит на тебя мой племянник!
   - Ревнуешь? - подшутила она.
   - Да.
   Арабелла обрадованно засмеялась:
   - Джейми - мальчик. У меня есть мужчина!
   Тэвису польстил остроумный ответ, но все же он сказал: