Страница:
– Вспомните. Ведь маньяка знаете в лицо только вы и Артем.
– А его, – указала она подбородком на «бандита», – он не захочет убить?
– Думаю, попытается, но с ним ему справиться будет труднее. Идемте.
Напряжение в какой-то степени спало. А слово «маньяк» звучало отдаленным эхом, словно София посмотрела триллер, оставивший неприятный осадок. В конечном счете, она радовалась, что похищение закончилось счастливо.
Пришли в комнату, ей пододвинули стул, рядом уселся в расслабленной позе бандит… то есть Артем, напугавший ее до смерти. Он сам похож на маньяка.
Началась сборка черт лица. Одновременно София выстраивала в голове роман, который обязательно напишет.
Продолжится он так
4
– А его, – указала она подбородком на «бандита», – он не захочет убить?
– Думаю, попытается, но с ним ему справиться будет труднее. Идемте.
Напряжение в какой-то степени спало. А слово «маньяк» звучало отдаленным эхом, словно София посмотрела триллер, оставивший неприятный осадок. В конечном счете, она радовалась, что похищение закончилось счастливо.
Пришли в комнату, ей пододвинули стул, рядом уселся в расслабленной позе бандит… то есть Артем, напугавший ее до смерти. Он сам похож на маньяка.
Началась сборка черт лица. Одновременно София выстраивала в голове роман, который обязательно напишет.
Продолжится он так
«Гувернантка каждый день, едва забрезжит свет, удила рыбу, и иногда ей удавалось поймать штук пять рыбешек, которых с удовольствием поедал кот. Однажды утром, когда прислуга, позевывая еще только, приступала к освоим обязанностям, она, как обычно, пришла на причал, расположилась на краешке, опустив босые ноги в воду, и закинула удочку. Прошел час, рыба не ловилась. Послышался голос Марго, а раз уж мадам проснулась, то поднимет весь дом. Мадемуазель поняла, что сегодня улова не видать, потянула удочку, а та зацепилась за камыш. Не привыкшая пользоваться чужими услугами, мадемуазель уложила удочку на дощатый настил и пошла переодеться…
Выйдя на террасу и увидев пасмурное небо, Марго не огорчилась:
– Будет дождь. Ты так его ждал, Мишель.
– Тучи не дают гарантии, что польет дождь. А ты как думаешь, Саша?
– Думаю, будет, – ответил тот, садясь за накрытый стол. – У меня плечо со вчерашнего дня ноет. Верная примета: к перемене погоды.
– А что у вас с плечом? – спросила любопытная Марго.
– Ранение, сударыня.
Пришла гувернантка в балахоне и нелепой шляпке с цветными лентами, закрывающей волосы. Марго пригласила ее к столу, но та ответила, что сначала должна отцепить крючок. Все отнеслись с пониманием к причуде англичанки и принялись пить чай. Вдруг Уваров неестественно затрясся, Суров огляделся в поисках того, что так насмешило друга, и в его глазах заплясали чертики.
– В чем дело? – не понимала Марго их поведения.
Брат лишь указал рукой, Марго оглянулась и, обладая непозволительно несдержанным характером, прыснула. Мадемуазель услышала, оценив смятение за столом, и надменно сказала по-французски:
– Это купальный костюм, господа. Вы находите его смешным? Так одеваются в Европе, когда идут купаться в общественном месте.
На ней было нечто невообразимое: широкие штаны до колен наподобие кюлот из цветного ситца, приталенная блуза с длинными рукавами, заканчивающаяся кокетливой оборкой до бедер. Черные чулки довершали наряд и никак не гармонировали с костюмом. Рюшей, бантиков и оборок с лентами было так много, что сухопарая англичанка выглядела толстухой.
– Костюм великолепен, – еле сдерживала смех Марго. – Мы смеемся по другому поводу… подполковник рассказал забавную историю…
Мадемуазель величественно сошла в воду.
– Она утонет, едва ее костюм намокнет, – смеялся Уваров.
– Боже мой, – смутилась Марго, – мы вели себя неприлично, но… это так смешно…
А мадемуазель разгребала руками воду, подплывая к поплавку. Наконец она взялась за леску, потянула ее, та подалась, но при том тащила нечто тяжелое. Кажется, попалась крупная рыба, англичанка никак не могла вытащить ее одна. Не выпуская леску, она с осторожностью поплыла обратно, подтянувшись на руках, залезла на причал и закричала:
– Болшой риба! Помощь, господа!
– Что это? – привстал Уваров, переменившись в лице.
Стоя спиной к озеру, гувернантка нелепо подпрыгивала и призывно махала руками. С нее ручьями стекала вода, брызги летели во все стороны. Суров подскочил и ринулся в сторону озера, за ним Уваров и Марго. Не понимая, почему господа мчатся к ней с такими перевернутыми лицами, гувернантка повернулась к воде, и ее длинное лицо стало еще длиннее, а небольшие глаза круглыми.
У причала плавала утопленница, которую зацепила крючком мадемуазель Каролина и успешно доставила к берегу. Едва она поняла, что именно поймала, гувернантка исторгла из себя невнятный звук и упала в обморок. Ее успел поддержать Суров, иначе плавала бы мадемуазель рядом с утопленницей. Но ее костюм вобрал в себя чуть ли не половину воды из озера, перенести ее одному было невозможно. Тогда Уваров подхватил даму за ноги, и мужчины вдвоем отнесли ее на террасу и уложили на плетеные кресла. Марго крикнула слуг. Первой прибежала девчонка и, увидев мадемуазель в ее изысканном купальном костюме, звонко расхохоталась.
– Прекрати! – строго прикрикнула Марго. – Позови Анфису, пусть принесет нюхательной соли.
– Степан! – звал Суров. – Степан, черт тебя возьми!
– Тут я, ваше высокоблагородие! – примчался денщик.
– Зови мужиков, у нас утопленница…
Труп положили на траву, Уваров распорядился, чтоб принесли полотно и накрыли. Это была молодая девка в крестьянском платье, неплохо сохранившаяся, очевидно, в воде тело находилось недолго. Над гувернанткой хлопотали Анфиса и Марго, та пришла в себя, но сил подняться не имела. Денщик указал на шею девки:
– Гляди, ваше высокоблагородие!
Суров присел, осматривая шею утопленницы, и увидел две небольшие глубокие ранки, расстояние меж ними в два дюйма. Одна приходилась точно на сонную артерию, другая на горло чуть выше впадины между ключицами.
– Скачи в город, позови полицию, – приказал он денщику.
Девушку накрыли полотном, а озадаченный Суров поспешил на террасу.
– Похоже, ее убили. На шее две глубокие ранки.
– Я хочу взглянуть на нее, – сказала Марго.
– Плохая идея, сударыня, – попытался образумить ее Суров, который подумал, что с них довольно одной мадемуазель, которая стонала в кресле после обморока.
– Хочу взглянуть, – повторила графиня и решительно направилась к утопленнице. Там она попросила мужика отбросить полотно и, преодолевая отвращение, наклонилась, рассматривая шею девушки.
– Безусловно, она убита. Причем до того, как ее бросили в воду.
Стеная, мадемуазель поднялась с кресла, намереваясь уйти к себе. Но ее взгляд снова упал на труп крестьянки, и она, издав короткое восклицание «о!», упала в очередной обморок.
Двое полицейских и уездный пристав (невысокий мужчина со скверной физиономией пьяницы, в круглых очках, в старомодных брюках в крупную клетку, не соизволивший ни разу снять картуз) задержались в имении. Наблюдая за отъезжающей телегой, на которую погрузили труп, пристав спросил:
– Вам, господа, известно, откуда девица?
– Полагаю, из ближней деревни, – сказал Уваров. – Девица молода, вряд ли она далеко отошла от дома.
– Коль узнаете, откуда она, сообщите родственникам, чтоб прибыли на опознание. Мы ее в мертвецкую поместим, да только долго она там не пролежит.
– Я пошлю по деревням людей, – пообещал Уваров.
– Прискорбный случай-с, – вздохнул пристав. – И уж который на счету. Но девица впервой случилась.
– Вы хотите сказать, что убийство похоже на прежние? – спросил Уваров.
– Да-с, господа. Дело одних рук-с. Как и в тех случаях, два удара нанесены острым предметом по шее. Однако не шилом, чем-то более толстым.
– Говорят, в округе оборотень объявился, – посчитала нужным сообщить Марго. – Или вампир. Будто он убивает несчастных людей, встретив их ночью.
– Возможно, ваше сиятельство, убивает и вампир, – подобострастно склонил голову пристав. – Однако уж слишком острые и длинные зубы у вампира – раны наносит глубокие, трахеи-с пробивает. К сожалению, других признаков, подтверждающих, что удары нанесены зубами, или клыками, нет-с, господа. Одни-с предположения, а этого мало. И хотелось бы знать мотивы вампира. Прощайте, господа. Будьте осторожны, когда отправляетесь гулять.
После ужина Суров курил трубку на террасе, а Уваров, глубоко задумавшись, мерил шагами лужайку. Сегодняшняя ночь не была чарующе волшебной.
– Ты и твоя сестра слишком большое значение придаете последним событиям, – произнес Суров, сходя по ступеням. – Россказни о вампирах и оборотнях – чистейший бред. Кто-то ловко дурачит народ.
– Все так, – согласился Уваров. – Но крестьяне суеверны, их теперь не загонишь на работу в лес, и я людей понимаю. А на носу сенокос. И главное – непонятно, с какой целью кто-то убивает людей. Не кровь же он пьет, в самом деле. Хотя сознаюсь, мне почему-то не по себе становится.
– Выпей водки, Мишель, и поспи, – посоветовал Суров. – А искать нечисть должен невежа в картузе и очках. Правда, надежды на него мало. А плечо-то мое не обмануло, дождь начинается…
По воде зашелестели первые капли, внезапный порыв ветра прошелся по камышам, после чего дождь начал набирать силу. Выпив с другом водки, Суров ушел газетку почитать на сон грядущий, а Уваров еще долго сидел в плетеном кресле, надеясь, что незнакомка с чудесным голосом не изменит себе и споет, а он услышит.
Вчера репетиция отменилась из-за находки в озере, сегодня из-за дождя – поручики не прискакали (Марго сама велела, чтоб в ненастье они не мчались в усадьбу). Гувернантка лежала в постели, с ней чуть ли не горячка приключилась, Митенькой занималась няня. Уваров читал на террасе, тут же с трубкой во рту чистил охотничьи ружья Суров, а Марго заперлась в библиотеке, которая досталась Мишелю от деда, регулярно пополнялась и нынче насчитывала сотни книг. Хранились здесь и журналы с газетами, для них Уваров отвел отдельную комнату. Марго набрала несколько изданий по интересующей ее теме и теперь с недовольством откладывала одну за другой…
– Что вы читаете, Маргарита Аристарховна?
Молодая женщина вздрогнула. Она так увлеклась, что не услышала, когда вошел Суров. Он же с улыбкой скептика перебирал стопку книг на столе:
– «Демонология» Бодена. «Ученое неверие и невежественное легковерие», сочинение капуцинского монаха Дотена. «Молот ведьм» Шпренгера и Инститориса… – Суров взял еще книгу, открыл наугад, стал читать вслух: – «В Вероне в 1556 году судили толпу колдунов-оборотней, но они превращались не в волков, а в котов…» Хм, а я и не знал, что люди могут превращаться в котов. Так, что тут дальше… «В таком виде они обычно собирались в старом покинутом замке. Однажды пятеро смельчаков задумали переночевать в том замке. Ночью на них напала несметная толпа кошек, началась отчаянная битва. Люди были жестоко перецарапаны, а один загрызен до смерти. Но и люди поранили много кошек. После того среди окрестных жителей вдруг обозначилось множество раненых людей. Это, конечно, были колдуны, и молва прямо на них указала…» Маргарита Аристарховна, вы же образованная женщина, зачем вам этот бред?
Ей стало неловко, захотелось оправдаться:
– Вы верите в бога, Александр Иванович?
– Я православный христианин, – был ответ.
– Но коль есть бог, то почему не может быть противоборствующей силы?
– Видите ли, вера в бога не означает веру в глупые выдумки. Бог и дьявол живут внутри человека, случается, они прекрасно уживаются, а бывает, верх берет одна из сторон. И тогда появляются либо великие злодеи, либо праведники-чудотворцы, которые действительно творят чудеса. Вера в бога – прежде всего тот идеал, на который человек обязан равняться, без этого никак нельзя. Нельзя, потому что… тогда можно будет все. А все, Маргарита Аристарховна, означает общее сумасшествие. Армагеддон, ежели вам угодно-с.
– Полагаете, я думаю иначе?
– Зачем же вы изучаете средневековые трактаты, не имеющие ничего общего с просвещенной мыслью?
– Хочу найти объяснение рассказу Демида. Он говорил правду, я уверена. И все слухи об оборотнях с вампирами… почему они возникли? Да, сейчас 1884 год, а не 1084-й, но люди верят в оборотней до сих пор. Должны быть ответы… или хотя бы намеки на ответ, которые в прошлом приняли за дьявольские козни. И вот что я нашла. Это книга об инквизиции, написана нашим современником. «Старые писатели не все верили в волков-оборотней, – начала она читать вслух, – иные пытаются доказать, что есть особая болезнь, нечто вроде черной меланхолии, при которой больные сами глубоко убеждены, что они превращены в волков, что и побуждает их во всем подражать волкам. Так, по ночам они рыщут на кладбищах и в пустых местах». Здесь же приводятся свидетельства ученых, которым приходилось лечить таких больных, отличавшихся здравым умом, а потом вдруг входивших в экстаз и объявлявших себя волками.
– Вот и ответ. И вы утверждали, что Демид поймал сумасшедшего.
– Я не получила полного ответа. Почему оборотень покрылся волдырями? Пока он сидел в дровянике, ничего подобного у него не было, но стоило его вытащить на свет божий, он покрылся… Почему?
– Не могу знать, сударыня. Коль вы так стремитесь докопаться до истины, вам не в трактаты следует смотреть, а в газеты.
– Так помогите мне. В той комнате много газет. Стоили они дорого, а мой дед был бережливым, хранил газеты и журналы, потом брат перенял эту привычку. Пожалуйста, Александр Иванович, одной мне не справиться.
– Раз уж вы просите, извольте, я готов помочь.
Через пару дней по небу гуляли белые облака, пахло травой. Возобновились репетиции, но Уваров отлучался. Он ездил в город разузнать, напали ли на след убийцы-оборотня. Увы, увы… Слухи размножались поразительно быстро и теперь самые невероятные ходили даже в городе. Очередная загадочная смерть – девицы, чье тело выловили из озера, – окончательно напугала крестьян, с сумерками они прятались в избах, днем в лес ходили только толпой, вооружившись топорами и вилами.
Марго и Суров все свободное время проводили в библиотеке, ничего не объясняя Уварову. Тот прозвал библиотеку избой-читальней и оставил сестру с другом в покое, чувствуя себя лишним. Постепенно им овладевала хандра, какая обычно накатывает, когда некуда приложить ум. Возможно, ему наскучила деревенская жизнь?
Как-то ночью он остался на террасе, от бессмысленного безделья бессмысленно поворачивая пальцем чашку на блюдце. Занятие надоело, а спать не хотелось. Он спустился к озеру, от которого распространялась влажная прохлада. Луна поднялась высоко и была похожа на яйцо – она убывала. В воде ее отражение выплясывало замысловатый танец – то растягивалось, то собиралось, то расплывалось.
Уваров не слышал мелодий из-за озера несколько дней, поэтому, когда вдалеке раздался призрачный голос, он замер, обрадовавшись, что незнакомка сегодня скрасит скуку. В ее пении (часто без слов), скрывалась тайна, она влекла, как влечет все необычное. Совершенно не думая, зачем он это делает, Уваров отвязал лодку, прыгнул в нее и до середины греб быстро, насколько возможно. С середины начал осторожничать, стараясь не вспугнуть певунью всплесками весел, и слушал дивный голос, который передавал не только печаль, как часто бывало, но и светлую, безмятежную радость. «Почему в ее пении столько завораживающей власти? – думал Уваров. – Ведь всего-навсего человеческий голос, не более, но… Откуда в нем такие страсть и сила, откуда печаль? Что она может знать о них?»
Он достиг камышей на противоположном берегу, вдоль зарослей его лодка двигалась медленно и бесшумно. Уваров почти не пользовался веслами, одно так и вовсе уложил на борт, а помогал себе руками, отталкиваясь от камыша. Наконец он смог выглянуть и рассмотреть берег, луна прекрасно помогала ему.
На деревянном мостке, уходящем в озеро, стояла девушка с ослепительной белизны кожей в свободном, тоже белом, платье, почти сливавшемся с ней, а волосы ее сливались с темнотой, очевидно, они были темными. Но оттого, что выделялись в непроглядной ночи только лицо и одежда, она казалась нереальной. Зрелище было странное: девушка пела, подставив лицо луне и вдохновенно помогая себе жестами. Песня закончилась, она приподняла подол платья, села на мосток, свесив ноги. Снова запела что-то грустное и тихое, болтая ногами, как ребенок.
Уварову захотелось посмотреть на нее ближе, он оттолкнулся веслом от дна – здесь было неглубоко, и лодка заскользила к причалу. Девушка заметила его, прервала пение, но не испугалась:
– Кто здесь?
– Не бойтесь, сударыня, – поспешил сказать Уваров полушепотом, чтобы не спугнуть ее. – Я слушаю всегда, когда вы поете…
– Я вас не знаю, – подскочила она.
– Не убегайте, прошу вас! У меня нет дурных намерений!
Девушка замерла, но фигура ее осталась напряженной, она была готова убежать. Лодка стукнулась носом мостков, затем коснулась их боком. Уваров взялся за деревянный выступ и заговорил торопливо, но негромко:
– Я всего лишь хотел послушать вас ближе. Вы чудо как хорошо поете. Прошу вас, не уходите… спойте еще…
Вопреки его ожиданиям, девушка подошла, присела, рассматривая дерзкого незнакомца в лодке. Наконец и Мишель смог разглядеть ее. Старомодное платье свободного кроя было бледно-голубого цвета. Благородные черты, тонкие линии, большие глаза (жаль, не видно, каковы они цветом). И волосы пышные, перехваченные голубой лентой, спускались до бедер. Да не русалка ли она? Уваров улыбнулся, глядя на нее:
– Вы на меня смотрите, будто я разбойник. Вам страшно?
– Нет. Я не видела здесь чужих. Откуда вы?
– С противоположного берега, там моя усадьба. Спойте, сударыня, ради вашего пения я пересек озеро.
Больше не пришлось просить. Она устроилась на мостке, подняла глаза к луне, вдохнула и запела. Уваров слушал, сцепив руки в замок и подперев ими подбородок. Слушал и думал, как же все это необычно, ново. Хотя незнакомка уже не казалась странной и неземной, напротив, она была живой, настоящей, гораздо лучше, чем он воображал. Когда она замолчала, он так и сидел, задумавшись.
– Вам понравилось? – тихо спросила девушка.
– Разумеется, сударыня.
– А почему вы меня не хвалите?
Ее бесхитростное откровение вызвало улыбку.
– Разве мое появление здесь не лучше всякой похвалы?
– Верно, – почему-то удивилась она. – Как вас зовут?
– Простите, я не представился, – поднялся он. – Михаил Аристархович Уваров.
Лодка закачалась на воде, Уваров тоже покачнулся, незнакомка схватила его за плечи, встав на колени:
– Осторожно!
А он непроизвольно схватился за нее. Это было дерзко, и Уваров опустил руки, извинившись:
– Простите. Друзья и близкие зовут меня Мишель.
– А мне нравится Михаил. Наверное, ваша мама звала вас Мишенькой.
– Так звала меня няня. А мама – Мишелем.
– А меня зовут Шарлотта.
– Скажите, мадемуазель Шарлотта, почему вы поете ночью?
– Я люблю ночь… луну… темную гладь озера… люблю, когда все спят, а я остаюсь одна… А вы, Михаил Аристархович, любите все это?
Она говорила просто и ненадуманно. Вместе с тем Шарлотта сильно отличалась от девиц своего возраста, но только Мишель не мог понять, чем именно. Пожалуй, естественностью. Да, да, естественностью, которой близко не было в юных девах света. Разве что имелась у одной – у его сестры Марго.
Девушка пела еще, притом ее не надо было просить дважды, а в перерывах они говорили, как старые приятели, о книгах, о музыке и… о собаках.
– Собаки, как люди, – тихо звучал голос Шарлотты. – Они все-все понимают, умеют думать и приносят радость.
– Вы любите охотиться?
– Нет, как можно! Убивать – это ужасно. Ах, небо уже посветлело… Мне пора.
– Постойте, мадемуазель… – Уваров забылся и взял ее за руку, но уже не извинился. – Вы уходите? Смею ли я надеяться… увидеть вас еще?
– Да. Завтра. Ежели не будет дождя, я приду сюда. До свидания, Михаил Аристархович. Я приду. И вы приходите.
Ладонь Шарлотты выскользнула из руки Мишеля. Он смотрел ей вслед, пока светлое пятно платья не растаяло вдалеке. Уваров взялся за весла, напевая мелодию Шарлотты, и поплыл на другой берег.
Рассвет набирал силу, гасли звезды, и вместе с новым днем внутри Уварова рождалось тоже нечто новое, теплое, земное…»
Выйдя на террасу и увидев пасмурное небо, Марго не огорчилась:
– Будет дождь. Ты так его ждал, Мишель.
– Тучи не дают гарантии, что польет дождь. А ты как думаешь, Саша?
– Думаю, будет, – ответил тот, садясь за накрытый стол. – У меня плечо со вчерашнего дня ноет. Верная примета: к перемене погоды.
– А что у вас с плечом? – спросила любопытная Марго.
– Ранение, сударыня.
Пришла гувернантка в балахоне и нелепой шляпке с цветными лентами, закрывающей волосы. Марго пригласила ее к столу, но та ответила, что сначала должна отцепить крючок. Все отнеслись с пониманием к причуде англичанки и принялись пить чай. Вдруг Уваров неестественно затрясся, Суров огляделся в поисках того, что так насмешило друга, и в его глазах заплясали чертики.
– В чем дело? – не понимала Марго их поведения.
Брат лишь указал рукой, Марго оглянулась и, обладая непозволительно несдержанным характером, прыснула. Мадемуазель услышала, оценив смятение за столом, и надменно сказала по-французски:
– Это купальный костюм, господа. Вы находите его смешным? Так одеваются в Европе, когда идут купаться в общественном месте.
На ней было нечто невообразимое: широкие штаны до колен наподобие кюлот из цветного ситца, приталенная блуза с длинными рукавами, заканчивающаяся кокетливой оборкой до бедер. Черные чулки довершали наряд и никак не гармонировали с костюмом. Рюшей, бантиков и оборок с лентами было так много, что сухопарая англичанка выглядела толстухой.
– Костюм великолепен, – еле сдерживала смех Марго. – Мы смеемся по другому поводу… подполковник рассказал забавную историю…
Мадемуазель величественно сошла в воду.
– Она утонет, едва ее костюм намокнет, – смеялся Уваров.
– Боже мой, – смутилась Марго, – мы вели себя неприлично, но… это так смешно…
А мадемуазель разгребала руками воду, подплывая к поплавку. Наконец она взялась за леску, потянула ее, та подалась, но при том тащила нечто тяжелое. Кажется, попалась крупная рыба, англичанка никак не могла вытащить ее одна. Не выпуская леску, она с осторожностью поплыла обратно, подтянувшись на руках, залезла на причал и закричала:
– Болшой риба! Помощь, господа!
– Что это? – привстал Уваров, переменившись в лице.
Стоя спиной к озеру, гувернантка нелепо подпрыгивала и призывно махала руками. С нее ручьями стекала вода, брызги летели во все стороны. Суров подскочил и ринулся в сторону озера, за ним Уваров и Марго. Не понимая, почему господа мчатся к ней с такими перевернутыми лицами, гувернантка повернулась к воде, и ее длинное лицо стало еще длиннее, а небольшие глаза круглыми.
У причала плавала утопленница, которую зацепила крючком мадемуазель Каролина и успешно доставила к берегу. Едва она поняла, что именно поймала, гувернантка исторгла из себя невнятный звук и упала в обморок. Ее успел поддержать Суров, иначе плавала бы мадемуазель рядом с утопленницей. Но ее костюм вобрал в себя чуть ли не половину воды из озера, перенести ее одному было невозможно. Тогда Уваров подхватил даму за ноги, и мужчины вдвоем отнесли ее на террасу и уложили на плетеные кресла. Марго крикнула слуг. Первой прибежала девчонка и, увидев мадемуазель в ее изысканном купальном костюме, звонко расхохоталась.
– Прекрати! – строго прикрикнула Марго. – Позови Анфису, пусть принесет нюхательной соли.
– Степан! – звал Суров. – Степан, черт тебя возьми!
– Тут я, ваше высокоблагородие! – примчался денщик.
– Зови мужиков, у нас утопленница…
Труп положили на траву, Уваров распорядился, чтоб принесли полотно и накрыли. Это была молодая девка в крестьянском платье, неплохо сохранившаяся, очевидно, в воде тело находилось недолго. Над гувернанткой хлопотали Анфиса и Марго, та пришла в себя, но сил подняться не имела. Денщик указал на шею девки:
– Гляди, ваше высокоблагородие!
Суров присел, осматривая шею утопленницы, и увидел две небольшие глубокие ранки, расстояние меж ними в два дюйма. Одна приходилась точно на сонную артерию, другая на горло чуть выше впадины между ключицами.
– Скачи в город, позови полицию, – приказал он денщику.
Девушку накрыли полотном, а озадаченный Суров поспешил на террасу.
– Похоже, ее убили. На шее две глубокие ранки.
– Я хочу взглянуть на нее, – сказала Марго.
– Плохая идея, сударыня, – попытался образумить ее Суров, который подумал, что с них довольно одной мадемуазель, которая стонала в кресле после обморока.
– Хочу взглянуть, – повторила графиня и решительно направилась к утопленнице. Там она попросила мужика отбросить полотно и, преодолевая отвращение, наклонилась, рассматривая шею девушки.
– Безусловно, она убита. Причем до того, как ее бросили в воду.
Стеная, мадемуазель поднялась с кресла, намереваясь уйти к себе. Но ее взгляд снова упал на труп крестьянки, и она, издав короткое восклицание «о!», упала в очередной обморок.
Двое полицейских и уездный пристав (невысокий мужчина со скверной физиономией пьяницы, в круглых очках, в старомодных брюках в крупную клетку, не соизволивший ни разу снять картуз) задержались в имении. Наблюдая за отъезжающей телегой, на которую погрузили труп, пристав спросил:
– Вам, господа, известно, откуда девица?
– Полагаю, из ближней деревни, – сказал Уваров. – Девица молода, вряд ли она далеко отошла от дома.
– Коль узнаете, откуда она, сообщите родственникам, чтоб прибыли на опознание. Мы ее в мертвецкую поместим, да только долго она там не пролежит.
– Я пошлю по деревням людей, – пообещал Уваров.
– Прискорбный случай-с, – вздохнул пристав. – И уж который на счету. Но девица впервой случилась.
– Вы хотите сказать, что убийство похоже на прежние? – спросил Уваров.
– Да-с, господа. Дело одних рук-с. Как и в тех случаях, два удара нанесены острым предметом по шее. Однако не шилом, чем-то более толстым.
– Говорят, в округе оборотень объявился, – посчитала нужным сообщить Марго. – Или вампир. Будто он убивает несчастных людей, встретив их ночью.
– Возможно, ваше сиятельство, убивает и вампир, – подобострастно склонил голову пристав. – Однако уж слишком острые и длинные зубы у вампира – раны наносит глубокие, трахеи-с пробивает. К сожалению, других признаков, подтверждающих, что удары нанесены зубами, или клыками, нет-с, господа. Одни-с предположения, а этого мало. И хотелось бы знать мотивы вампира. Прощайте, господа. Будьте осторожны, когда отправляетесь гулять.
После ужина Суров курил трубку на террасе, а Уваров, глубоко задумавшись, мерил шагами лужайку. Сегодняшняя ночь не была чарующе волшебной.
– Ты и твоя сестра слишком большое значение придаете последним событиям, – произнес Суров, сходя по ступеням. – Россказни о вампирах и оборотнях – чистейший бред. Кто-то ловко дурачит народ.
– Все так, – согласился Уваров. – Но крестьяне суеверны, их теперь не загонишь на работу в лес, и я людей понимаю. А на носу сенокос. И главное – непонятно, с какой целью кто-то убивает людей. Не кровь же он пьет, в самом деле. Хотя сознаюсь, мне почему-то не по себе становится.
– Выпей водки, Мишель, и поспи, – посоветовал Суров. – А искать нечисть должен невежа в картузе и очках. Правда, надежды на него мало. А плечо-то мое не обмануло, дождь начинается…
По воде зашелестели первые капли, внезапный порыв ветра прошелся по камышам, после чего дождь начал набирать силу. Выпив с другом водки, Суров ушел газетку почитать на сон грядущий, а Уваров еще долго сидел в плетеном кресле, надеясь, что незнакомка с чудесным голосом не изменит себе и споет, а он услышит.
Вчера репетиция отменилась из-за находки в озере, сегодня из-за дождя – поручики не прискакали (Марго сама велела, чтоб в ненастье они не мчались в усадьбу). Гувернантка лежала в постели, с ней чуть ли не горячка приключилась, Митенькой занималась няня. Уваров читал на террасе, тут же с трубкой во рту чистил охотничьи ружья Суров, а Марго заперлась в библиотеке, которая досталась Мишелю от деда, регулярно пополнялась и нынче насчитывала сотни книг. Хранились здесь и журналы с газетами, для них Уваров отвел отдельную комнату. Марго набрала несколько изданий по интересующей ее теме и теперь с недовольством откладывала одну за другой…
– Что вы читаете, Маргарита Аристарховна?
Молодая женщина вздрогнула. Она так увлеклась, что не услышала, когда вошел Суров. Он же с улыбкой скептика перебирал стопку книг на столе:
– «Демонология» Бодена. «Ученое неверие и невежественное легковерие», сочинение капуцинского монаха Дотена. «Молот ведьм» Шпренгера и Инститориса… – Суров взял еще книгу, открыл наугад, стал читать вслух: – «В Вероне в 1556 году судили толпу колдунов-оборотней, но они превращались не в волков, а в котов…» Хм, а я и не знал, что люди могут превращаться в котов. Так, что тут дальше… «В таком виде они обычно собирались в старом покинутом замке. Однажды пятеро смельчаков задумали переночевать в том замке. Ночью на них напала несметная толпа кошек, началась отчаянная битва. Люди были жестоко перецарапаны, а один загрызен до смерти. Но и люди поранили много кошек. После того среди окрестных жителей вдруг обозначилось множество раненых людей. Это, конечно, были колдуны, и молва прямо на них указала…» Маргарита Аристарховна, вы же образованная женщина, зачем вам этот бред?
Ей стало неловко, захотелось оправдаться:
– Вы верите в бога, Александр Иванович?
– Я православный христианин, – был ответ.
– Но коль есть бог, то почему не может быть противоборствующей силы?
– Видите ли, вера в бога не означает веру в глупые выдумки. Бог и дьявол живут внутри человека, случается, они прекрасно уживаются, а бывает, верх берет одна из сторон. И тогда появляются либо великие злодеи, либо праведники-чудотворцы, которые действительно творят чудеса. Вера в бога – прежде всего тот идеал, на который человек обязан равняться, без этого никак нельзя. Нельзя, потому что… тогда можно будет все. А все, Маргарита Аристарховна, означает общее сумасшествие. Армагеддон, ежели вам угодно-с.
– Полагаете, я думаю иначе?
– Зачем же вы изучаете средневековые трактаты, не имеющие ничего общего с просвещенной мыслью?
– Хочу найти объяснение рассказу Демида. Он говорил правду, я уверена. И все слухи об оборотнях с вампирами… почему они возникли? Да, сейчас 1884 год, а не 1084-й, но люди верят в оборотней до сих пор. Должны быть ответы… или хотя бы намеки на ответ, которые в прошлом приняли за дьявольские козни. И вот что я нашла. Это книга об инквизиции, написана нашим современником. «Старые писатели не все верили в волков-оборотней, – начала она читать вслух, – иные пытаются доказать, что есть особая болезнь, нечто вроде черной меланхолии, при которой больные сами глубоко убеждены, что они превращены в волков, что и побуждает их во всем подражать волкам. Так, по ночам они рыщут на кладбищах и в пустых местах». Здесь же приводятся свидетельства ученых, которым приходилось лечить таких больных, отличавшихся здравым умом, а потом вдруг входивших в экстаз и объявлявших себя волками.
– Вот и ответ. И вы утверждали, что Демид поймал сумасшедшего.
– Я не получила полного ответа. Почему оборотень покрылся волдырями? Пока он сидел в дровянике, ничего подобного у него не было, но стоило его вытащить на свет божий, он покрылся… Почему?
– Не могу знать, сударыня. Коль вы так стремитесь докопаться до истины, вам не в трактаты следует смотреть, а в газеты.
– Так помогите мне. В той комнате много газет. Стоили они дорого, а мой дед был бережливым, хранил газеты и журналы, потом брат перенял эту привычку. Пожалуйста, Александр Иванович, одной мне не справиться.
– Раз уж вы просите, извольте, я готов помочь.
Через пару дней по небу гуляли белые облака, пахло травой. Возобновились репетиции, но Уваров отлучался. Он ездил в город разузнать, напали ли на след убийцы-оборотня. Увы, увы… Слухи размножались поразительно быстро и теперь самые невероятные ходили даже в городе. Очередная загадочная смерть – девицы, чье тело выловили из озера, – окончательно напугала крестьян, с сумерками они прятались в избах, днем в лес ходили только толпой, вооружившись топорами и вилами.
Марго и Суров все свободное время проводили в библиотеке, ничего не объясняя Уварову. Тот прозвал библиотеку избой-читальней и оставил сестру с другом в покое, чувствуя себя лишним. Постепенно им овладевала хандра, какая обычно накатывает, когда некуда приложить ум. Возможно, ему наскучила деревенская жизнь?
Как-то ночью он остался на террасе, от бессмысленного безделья бессмысленно поворачивая пальцем чашку на блюдце. Занятие надоело, а спать не хотелось. Он спустился к озеру, от которого распространялась влажная прохлада. Луна поднялась высоко и была похожа на яйцо – она убывала. В воде ее отражение выплясывало замысловатый танец – то растягивалось, то собиралось, то расплывалось.
Уваров не слышал мелодий из-за озера несколько дней, поэтому, когда вдалеке раздался призрачный голос, он замер, обрадовавшись, что незнакомка сегодня скрасит скуку. В ее пении (часто без слов), скрывалась тайна, она влекла, как влечет все необычное. Совершенно не думая, зачем он это делает, Уваров отвязал лодку, прыгнул в нее и до середины греб быстро, насколько возможно. С середины начал осторожничать, стараясь не вспугнуть певунью всплесками весел, и слушал дивный голос, который передавал не только печаль, как часто бывало, но и светлую, безмятежную радость. «Почему в ее пении столько завораживающей власти? – думал Уваров. – Ведь всего-навсего человеческий голос, не более, но… Откуда в нем такие страсть и сила, откуда печаль? Что она может знать о них?»
Он достиг камышей на противоположном берегу, вдоль зарослей его лодка двигалась медленно и бесшумно. Уваров почти не пользовался веслами, одно так и вовсе уложил на борт, а помогал себе руками, отталкиваясь от камыша. Наконец он смог выглянуть и рассмотреть берег, луна прекрасно помогала ему.
На деревянном мостке, уходящем в озеро, стояла девушка с ослепительной белизны кожей в свободном, тоже белом, платье, почти сливавшемся с ней, а волосы ее сливались с темнотой, очевидно, они были темными. Но оттого, что выделялись в непроглядной ночи только лицо и одежда, она казалась нереальной. Зрелище было странное: девушка пела, подставив лицо луне и вдохновенно помогая себе жестами. Песня закончилась, она приподняла подол платья, села на мосток, свесив ноги. Снова запела что-то грустное и тихое, болтая ногами, как ребенок.
Уварову захотелось посмотреть на нее ближе, он оттолкнулся веслом от дна – здесь было неглубоко, и лодка заскользила к причалу. Девушка заметила его, прервала пение, но не испугалась:
– Кто здесь?
– Не бойтесь, сударыня, – поспешил сказать Уваров полушепотом, чтобы не спугнуть ее. – Я слушаю всегда, когда вы поете…
– Я вас не знаю, – подскочила она.
– Не убегайте, прошу вас! У меня нет дурных намерений!
Девушка замерла, но фигура ее осталась напряженной, она была готова убежать. Лодка стукнулась носом мостков, затем коснулась их боком. Уваров взялся за деревянный выступ и заговорил торопливо, но негромко:
– Я всего лишь хотел послушать вас ближе. Вы чудо как хорошо поете. Прошу вас, не уходите… спойте еще…
Вопреки его ожиданиям, девушка подошла, присела, рассматривая дерзкого незнакомца в лодке. Наконец и Мишель смог разглядеть ее. Старомодное платье свободного кроя было бледно-голубого цвета. Благородные черты, тонкие линии, большие глаза (жаль, не видно, каковы они цветом). И волосы пышные, перехваченные голубой лентой, спускались до бедер. Да не русалка ли она? Уваров улыбнулся, глядя на нее:
– Вы на меня смотрите, будто я разбойник. Вам страшно?
– Нет. Я не видела здесь чужих. Откуда вы?
– С противоположного берега, там моя усадьба. Спойте, сударыня, ради вашего пения я пересек озеро.
Больше не пришлось просить. Она устроилась на мостке, подняла глаза к луне, вдохнула и запела. Уваров слушал, сцепив руки в замок и подперев ими подбородок. Слушал и думал, как же все это необычно, ново. Хотя незнакомка уже не казалась странной и неземной, напротив, она была живой, настоящей, гораздо лучше, чем он воображал. Когда она замолчала, он так и сидел, задумавшись.
– Вам понравилось? – тихо спросила девушка.
– Разумеется, сударыня.
– А почему вы меня не хвалите?
Ее бесхитростное откровение вызвало улыбку.
– Разве мое появление здесь не лучше всякой похвалы?
– Верно, – почему-то удивилась она. – Как вас зовут?
– Простите, я не представился, – поднялся он. – Михаил Аристархович Уваров.
Лодка закачалась на воде, Уваров тоже покачнулся, незнакомка схватила его за плечи, встав на колени:
– Осторожно!
А он непроизвольно схватился за нее. Это было дерзко, и Уваров опустил руки, извинившись:
– Простите. Друзья и близкие зовут меня Мишель.
– А мне нравится Михаил. Наверное, ваша мама звала вас Мишенькой.
– Так звала меня няня. А мама – Мишелем.
– А меня зовут Шарлотта.
– Скажите, мадемуазель Шарлотта, почему вы поете ночью?
– Я люблю ночь… луну… темную гладь озера… люблю, когда все спят, а я остаюсь одна… А вы, Михаил Аристархович, любите все это?
Она говорила просто и ненадуманно. Вместе с тем Шарлотта сильно отличалась от девиц своего возраста, но только Мишель не мог понять, чем именно. Пожалуй, естественностью. Да, да, естественностью, которой близко не было в юных девах света. Разве что имелась у одной – у его сестры Марго.
Девушка пела еще, притом ее не надо было просить дважды, а в перерывах они говорили, как старые приятели, о книгах, о музыке и… о собаках.
– Собаки, как люди, – тихо звучал голос Шарлотты. – Они все-все понимают, умеют думать и приносят радость.
– Вы любите охотиться?
– Нет, как можно! Убивать – это ужасно. Ах, небо уже посветлело… Мне пора.
– Постойте, мадемуазель… – Уваров забылся и взял ее за руку, но уже не извинился. – Вы уходите? Смею ли я надеяться… увидеть вас еще?
– Да. Завтра. Ежели не будет дождя, я приду сюда. До свидания, Михаил Аристархович. Я приду. И вы приходите.
Ладонь Шарлотты выскользнула из руки Мишеля. Он смотрел ей вслед, пока светлое пятно платья не растаяло вдалеке. Уваров взялся за весла, напевая мелодию Шарлотты, и поплыл на другой берег.
Рассвет набирал силу, гасли звезды, и вместе с новым днем внутри Уварова рождалось тоже нечто новое, теплое, земное…»
4
Фоторобот получился похожим, но чего-то не хватало. София не могла определить, чего. Потом вежливый интеллигентный мужчина (его привел начальник, Ким Денисович) проводил с ней инструктаж. Запомнить обвал правил, которым она будет обязана неукоснительно следовать, казалось, немыслимо. София внимательно слушала, стараясь запомнить. Инструктор говорил чеканно, не распыляясь:
– Мы должны знать, где вы и куда идете – в кафе во время перерыва, на концерт, в ресторан. Даже если надумали вынести мусорное ведро или выскочить к соседке по лестничной площадке, следует предупреждать по телефону Артема.
– Его? – ужаснулась она. «Бандит» не внушал ей доверия хотя бы потому, что жестокость нельзя оправдать ничем, а с ней он обошелся – хуже некуда.
– Да, – сказал мужчина (от волнения София не расслышала его имя). – Артем будет вашей защитой, и не только он. Запомните: преступник потрясающе хитер, чувствует опасность, умеет ее избегать и, главное, – изобретателен, как фокусник. Мы не знаем, как он завлекает жертв, наверняка пользуется личным обаянием и доверчивостью людей, просчитать его ходы нельзя. Возможно, он захочет с вами встретиться, и вы не должны отказываться, но нас обязаны информировать. Далее. Старайтесь больше гулять, ну, там… по магазинам, в парках, по улицам. Учтите, он способен напасть даже днем.
– Мужу я могу сказать?
– Не стоит. Не исключено, что преступник вздумает взять вас через мужа.
– Как?! – дернулась София.
– Ему ведь надо подобраться к вам, и он способен использовать вашего мужа, например, подружиться с ним. Не думайте, что он сегодня или завтра объявится. Нет, он обязательно выждет время, чтобы его образ стерся из вашей памяти. Если вы расскажете мужу, он станет осторожно относиться к новым лицам, а это нам не нужно.
– А маньяк не догадается, что вы со мной говорили? – хватило ума у Софии спросить. – Что с моей помощью составили его портрет?
– Не просто догадается, а наверняка уже знает. В этом-то и состоит опасность для вас. Фоторобот не фотография, при сравнении с фотороботом не исключена ошибка, а вот живой человек редко ошибается. До вас его никто не видел, поэтому ему надо убрать вас. Но есть один нюанс: люди такого рода верят в свой успех, особенно когда долго не попадаются. С каждым новым преступлением у них растет азарт, они начинают вести войну уже с нами и в конце концов теряют чувство страха и меры, не оценивают ситуацию правильно. Так что, может быть, и он допустит ошибку.
– Хотелось бы верить, – буркнула она.
– Возьмите телефон, – протянул он трубку.
– Зачем? У меня есть…
– С этой трубки связь идет напрямую с нами. Вдруг по каким-то причинам вы не сможете говорить по телефону, а связаться надо, нажмите вот сюда, и мы получим сигнал. Одновременно определим, где вы находитесь. В трубку внесено несколько номеров, Артем объяснит, кому они принадлежат. Да! Носите ее все время с собой, лучше повесьте на шею – доставать не придется.
София взяла мобильник, повертела – вроде обычный. Сколько нового она узнала за каких-то полдня!
В кабинет вошли три молодых человека. Ким Денисович попросил Софию внимательно посмотреть на них и запомнить, пояснив:
– Ребята будут вести вас, так что не пугайтесь, когда будете постоянно их встречать.
– Неужели все так серьезно?
– Еще как! – хмыкнул Артем. – Имей в виду, у него нет жалости, сочувствия, сострадания. Отблагодарить за спасение он может только одним способом: убить тебя. А теперь поехали.
– Куда?
Ее пугала сама мысль, что еще раз нужно сесть в машину к этому субъекту, который внешне и по манерам и правда мало чем отличался от бандита.
– Отвезу тебя на работу.
Она вышла из кабинета, а Артем задержался, о чем он говорил с Кимом Денисовичем, София не слышала.
Артем вдруг поехал не той дорогой, и она запаниковала:
– Мы не туда едем!
– Знаю, – усмехнулся «бандит». – Сначала еще одно место посетим.
Приехали почему-то к больнице, остановились перед дверью с надписью «морг».
– Зачем мы здесь? – удивилась София.
– Идем, идем, – подтолкнул ее Артем, не соизволив ничего объяснить.
София опасливо перешагнула порог. Отчего-то у нее появилась уверенность, что готовится сюрприз, который ей не понравится. Ее и Артема встретил врач, очевидно, он был предупрежден, потому что, поздоровавшись, сразу повел обоих по коридору. Привел в мрачное помещение, выложенное кафелем, попросил подойти к каталке. Когда он откинул простыню, София вздрогнула и попятилась. Стоявший позади Артем взял ее за плечи и сказал:
– Смотри, внимательно смотри.
На каталке лежала обнаженная женщина, точнее – то, что от нее осталось. Кровоподтеки, изрезанное тело, одна рука так и вовсе… Чувствуя тошноту, София перевела взгляд выше – лицо женщины представляло собой кровавое месиво, волосы спутаны, заскорузли от запекшейся крови. Сквозь шум в голове София слышала голос Артема возле уха:
– Он изнасиловал ее несколько раз, пытал, а расчленять начал, когда она еще была жива.
– Что у нее с лицом? – промямлила София.
– Нос откусил.
– Как?!! – едва выдохнула она.
– Зубами.
– Мне плохо…
– Э-эй. – Артем обхватил ее рукой, София буквально повисла на ней, и повел на воздух. – Держись…
Доктор дал ей целлофановый пакет, София сообразила, для чего. Оттолкнувшись от Артема, она упала боком на стену, и ее вывернуло наизнанку.
К автомобилю она шла на непослушных ногах, Артем поддерживал ее всю дорогу. Потом заботливо усадил в салон и плюхнулся на место водителя.
– Мы должны знать, где вы и куда идете – в кафе во время перерыва, на концерт, в ресторан. Даже если надумали вынести мусорное ведро или выскочить к соседке по лестничной площадке, следует предупреждать по телефону Артема.
– Его? – ужаснулась она. «Бандит» не внушал ей доверия хотя бы потому, что жестокость нельзя оправдать ничем, а с ней он обошелся – хуже некуда.
– Да, – сказал мужчина (от волнения София не расслышала его имя). – Артем будет вашей защитой, и не только он. Запомните: преступник потрясающе хитер, чувствует опасность, умеет ее избегать и, главное, – изобретателен, как фокусник. Мы не знаем, как он завлекает жертв, наверняка пользуется личным обаянием и доверчивостью людей, просчитать его ходы нельзя. Возможно, он захочет с вами встретиться, и вы не должны отказываться, но нас обязаны информировать. Далее. Старайтесь больше гулять, ну, там… по магазинам, в парках, по улицам. Учтите, он способен напасть даже днем.
– Мужу я могу сказать?
– Не стоит. Не исключено, что преступник вздумает взять вас через мужа.
– Как?! – дернулась София.
– Ему ведь надо подобраться к вам, и он способен использовать вашего мужа, например, подружиться с ним. Не думайте, что он сегодня или завтра объявится. Нет, он обязательно выждет время, чтобы его образ стерся из вашей памяти. Если вы расскажете мужу, он станет осторожно относиться к новым лицам, а это нам не нужно.
– А маньяк не догадается, что вы со мной говорили? – хватило ума у Софии спросить. – Что с моей помощью составили его портрет?
– Не просто догадается, а наверняка уже знает. В этом-то и состоит опасность для вас. Фоторобот не фотография, при сравнении с фотороботом не исключена ошибка, а вот живой человек редко ошибается. До вас его никто не видел, поэтому ему надо убрать вас. Но есть один нюанс: люди такого рода верят в свой успех, особенно когда долго не попадаются. С каждым новым преступлением у них растет азарт, они начинают вести войну уже с нами и в конце концов теряют чувство страха и меры, не оценивают ситуацию правильно. Так что, может быть, и он допустит ошибку.
– Хотелось бы верить, – буркнула она.
– Возьмите телефон, – протянул он трубку.
– Зачем? У меня есть…
– С этой трубки связь идет напрямую с нами. Вдруг по каким-то причинам вы не сможете говорить по телефону, а связаться надо, нажмите вот сюда, и мы получим сигнал. Одновременно определим, где вы находитесь. В трубку внесено несколько номеров, Артем объяснит, кому они принадлежат. Да! Носите ее все время с собой, лучше повесьте на шею – доставать не придется.
София взяла мобильник, повертела – вроде обычный. Сколько нового она узнала за каких-то полдня!
В кабинет вошли три молодых человека. Ким Денисович попросил Софию внимательно посмотреть на них и запомнить, пояснив:
– Ребята будут вести вас, так что не пугайтесь, когда будете постоянно их встречать.
– Неужели все так серьезно?
– Еще как! – хмыкнул Артем. – Имей в виду, у него нет жалости, сочувствия, сострадания. Отблагодарить за спасение он может только одним способом: убить тебя. А теперь поехали.
– Куда?
Ее пугала сама мысль, что еще раз нужно сесть в машину к этому субъекту, который внешне и по манерам и правда мало чем отличался от бандита.
– Отвезу тебя на работу.
Она вышла из кабинета, а Артем задержался, о чем он говорил с Кимом Денисовичем, София не слышала.
Артем вдруг поехал не той дорогой, и она запаниковала:
– Мы не туда едем!
– Знаю, – усмехнулся «бандит». – Сначала еще одно место посетим.
Приехали почему-то к больнице, остановились перед дверью с надписью «морг».
– Зачем мы здесь? – удивилась София.
– Идем, идем, – подтолкнул ее Артем, не соизволив ничего объяснить.
София опасливо перешагнула порог. Отчего-то у нее появилась уверенность, что готовится сюрприз, который ей не понравится. Ее и Артема встретил врач, очевидно, он был предупрежден, потому что, поздоровавшись, сразу повел обоих по коридору. Привел в мрачное помещение, выложенное кафелем, попросил подойти к каталке. Когда он откинул простыню, София вздрогнула и попятилась. Стоявший позади Артем взял ее за плечи и сказал:
– Смотри, внимательно смотри.
На каталке лежала обнаженная женщина, точнее – то, что от нее осталось. Кровоподтеки, изрезанное тело, одна рука так и вовсе… Чувствуя тошноту, София перевела взгляд выше – лицо женщины представляло собой кровавое месиво, волосы спутаны, заскорузли от запекшейся крови. Сквозь шум в голове София слышала голос Артема возле уха:
– Он изнасиловал ее несколько раз, пытал, а расчленять начал, когда она еще была жива.
– Что у нее с лицом? – промямлила София.
– Нос откусил.
– Как?!! – едва выдохнула она.
– Зубами.
– Мне плохо…
– Э-эй. – Артем обхватил ее рукой, София буквально повисла на ней, и повел на воздух. – Держись…
Доктор дал ей целлофановый пакет, София сообразила, для чего. Оттолкнувшись от Артема, она упала боком на стену, и ее вывернуло наизнанку.
К автомобилю она шла на непослушных ногах, Артем поддерживал ее всю дорогу. Потом заботливо усадил в салон и плюхнулся на место водителя.