Страница:
И теперь без них не обходится самое великолепное, пышное и веселое зрелище – венецианский карнавал. Тысячи людей приезжают со всего мира, чтобы собраться на центральной площади Венеции и, затаив дыхание, ждать, пока с колокольни собора Святого Марка слетит бумажная голубка. Тогда множество Арлекинов, Пьеро и Коломбин затопят узкие тротуары, займут мраморные балконы, пустятся в пляс, усядутся в празднично украшенные гондолы и отправятся на водный парад. А в старинных палаццо ночи напролет ярче звезд будут гореть окна, греметь музыка, и самые изысканные дамы и кавалеры наденут костюмы простака из Бергамо Арлекина и наивной крестьянской девушки Коломбины. Какие там сшитые на скорую руку лоскуты и заплаты? На бал-маскарад для избранных в чем попало не пустят! Нынче изготовленные по средневековой моде платья обойдутся в тысячи евро.
Она каждое утро подходила к сшитому на заказ наряду Коломбины, вдыхала запах атласа, парчи и кружев – запах богатства, приключений и запретной любви. У нее будет все это… Уже есть. Она поедет в Венецию и встретится там с красивым мужчиной, готовым исполнять ее капризы. Он не увидит ее лица – только маску. Таково ее условие.
Самолет завтра. Они поселятся в разных гостиницах, и он будет приходить на свидания в ее номер – так же, как в Москве приходит в снятую для тайных встреч квартиру. Они никогда не зажигали света – только одну свечу. Это тоже было ее условием. Он называл ее Маска, и ей это нравилось. Тайна придает любви особенно пряный вкус.
Почему она выбрала образ Коломбины? Разве у нее есть что-то общее с деревенской девицей, которая то и дело попадает впросак из-за своей наивности? Отчасти да. В основном – нет. В том-то и прелесть перевоплощения! Если поменять привычки, одежду, манеры, лицо и даже имя, возможно, удастся перехитрить судьбу.
Время внесло поправки в традиционные черты Коломбины, придало ей лоска, остроумия, изящества, ловкость превратило в лукавство, грубое кокетство – в умелый флирт. Чем не символ «неуловимой женской души»?
Жизнь – это карнавал. Театр марионеток. Представление комедии дель арте. Или смесь первого, второго и третьего.
Она раскрыла чемодан, побросала туда заранее приготовленные вещи. Маска станет ее главным орудием – тесно прилегающая к лицу, цвета слоновой кости с красными и золотистыми узорами, с узким разрезом глаз. Так, что еще? Тщательно подобранная косметика, духи, украшения.
Она осторожно сняла платье Коломбины с плечиков, подошла к зеркалу – большому, где можно увидеть себя во весь рост, – приложила наряд к телу и долго, придирчиво смотрела на отражение: свое и не свое. Красивая молодая дама глядела на нее с той стороны. Она слегка кивнула, и дама в точности повторила ее движение.
– Мы едем! – торжественно произнесла она. – Это решено.
Дама тоже пошевелила губами. Она была очень похожа на живую женщину, но все-таки другая. Отстраненная, холодная и какая-то бледная. В ее глазах промелькнуло предостережение…
Глава 7
Глава 8
Она каждое утро подходила к сшитому на заказ наряду Коломбины, вдыхала запах атласа, парчи и кружев – запах богатства, приключений и запретной любви. У нее будет все это… Уже есть. Она поедет в Венецию и встретится там с красивым мужчиной, готовым исполнять ее капризы. Он не увидит ее лица – только маску. Таково ее условие.
Самолет завтра. Они поселятся в разных гостиницах, и он будет приходить на свидания в ее номер – так же, как в Москве приходит в снятую для тайных встреч квартиру. Они никогда не зажигали света – только одну свечу. Это тоже было ее условием. Он называл ее Маска, и ей это нравилось. Тайна придает любви особенно пряный вкус.
Почему она выбрала образ Коломбины? Разве у нее есть что-то общее с деревенской девицей, которая то и дело попадает впросак из-за своей наивности? Отчасти да. В основном – нет. В том-то и прелесть перевоплощения! Если поменять привычки, одежду, манеры, лицо и даже имя, возможно, удастся перехитрить судьбу.
Время внесло поправки в традиционные черты Коломбины, придало ей лоска, остроумия, изящества, ловкость превратило в лукавство, грубое кокетство – в умелый флирт. Чем не символ «неуловимой женской души»?
Жизнь – это карнавал. Театр марионеток. Представление комедии дель арте. Или смесь первого, второго и третьего.
Она раскрыла чемодан, побросала туда заранее приготовленные вещи. Маска станет ее главным орудием – тесно прилегающая к лицу, цвета слоновой кости с красными и золотистыми узорами, с узким разрезом глаз. Так, что еще? Тщательно подобранная косметика, духи, украшения.
Она осторожно сняла платье Коломбины с плечиков, подошла к зеркалу – большому, где можно увидеть себя во весь рост, – приложила наряд к телу и долго, придирчиво смотрела на отражение: свое и не свое. Красивая молодая дама глядела на нее с той стороны. Она слегка кивнула, и дама в точности повторила ее движение.
– Мы едем! – торжественно произнесла она. – Это решено.
Дама тоже пошевелила губами. Она была очень похожа на живую женщину, но все-таки другая. Отстраненная, холодная и какая-то бледная. В ее глазах промелькнуло предостережение…
Глава 7
Астра и Матвей вернулись в Москву. На Ботанической улице он притормозил у ее дома и спросил в надежде, что она пригласит поужинать или предложит остаться на ночь:
– Что будешь делать?
– Займусь Арлекином и дамой.
Она уже вся погрузилась в догадки и раздумья, под которыми не было никакой реальной подоплеки. Теперь засядет за книги, залезет в Интернет, откуда ее не вытащишь. Впрочем, он не раз убеждался: стоит ей произнести некую сакраментальную фразу о то ли увиденных в зеркале, то ли представленных образах, как они начинают материализоваться.
Поездка в Камышин заставила Матвея признать: он привязался к Астре сильнее, чем хотел, чем мог предположить. Почему же их отношения застыли в неопределенности? Должно быть, они оба боялись. Разочарования? Обыденности, которая приходит на смену романтической любовной прелюдии? Скуки? Болезненного разрыва?
В период ухаживания мужчина выплескивает всю свою фантазию, а женщина – искусство флирта. Они исчерпывают ресурсы раньше, чем успевают насладиться результатами затраченных усилий. Финал удручает как его, так и ее.
«Возможно, мы бессознательно стараемся продлить очарование друг другом, – думал Матвей, помогая Астре выбраться из машины. – А возможно, я ошибаюсь и с ней все будет иначе… Но не хватает смелости это проверить».
Март выкрасил город в серые и черные цвета. Ночами подмораживало, и лужи покрывались хрустким ледком, а днем все таяло.
– Я провожу тебя… – предложил он. – Сумку донесу.
– Она легкая! – улыбнулась Астра. – Я сама.
Матвей задержал ее руку в своей, ощущая сквозь перчатку тепло ладони.
«Черт! Я становлюсь сентиментальным…»
– Знаешь, что страшнее всего? Счастье… – прошептала она, касаясь его щеки холодными губами.
Через час он уже сидел в гостиной своей квартиры, попивая коньяк и сожалея, что не напросился в гости к Астре. Они только расстались, а ему уже не хватает ее голоса, ее несусветных выдумок и даже ее молчания.
После обеда она позвонила и с придыханием, театрально произнесла в трубку:
– Есть такая картина художника Константина Сомова – «Арлекин и дама»![6] Точь-в-точь, как я видела в зеркале. Ты заинтригован, милый?
– Несказанно…
– Хочешь еще новость? Нас ожидает новое расследование.
– С чего ты взяла?
– Мне позвонил один человек, господин Глебов. Он вчера прилетел из Венеции.
– Бьюсь об заклад, твой телефон ему дали Бутылкины. Они увиделись на площади Сан Марко, обрадовались встрече. Где еще могут встретиться русские люди, как не на африканском сафари или венецианском карнавале?
– Угадал! – тихо рассмеялась она. – Только карнавал уже закончился. Правда, для кого как. Так вот, этот Глебов когда-то доставал редкие препараты для их ребенка, и Алина решила оказать ему ответную услугу. Он попал в затруднительное положение – что-то семейное, – и она посоветовала обратиться ко мне. Рекомендовала меня как специалиста по парапсихологии и как дочь Ельцова, разумеется. Последнее склонило чашу весов в мою пользу.
– Не припоминаю, чтобы Алина Бутылкина была в восторге от твоих детективных способностей.
– У нее просто агрессивная реакция на стресс. Убийство в новогоднюю ночь кого угодно выведет из равновесия. В любом случае я не напрасно взяла на память их маски. Это было предвидение! Сегодня вечером господин Глебов назначил мне свидание.
– Можно узнать, где?
– Ревнуешь? – захихикала Астра. – Правильно. Судя по голосу, наш будущий клиент – весьма привлекательный мужчина.
Матвей сердито сопел в трубку:
– Надеюсь, этот м-м-м… Глебов не связан с криминалом? Позвони Борисову.
– Уже позвонила.
Борисов давно работал у ее отца начальником службы безопасности, и Астра время от времени обращалась к нему за информацией.
– И что?
– Борисов навел справки по своим каналам: Глебов по профессии врач, а по призванию – коммерсант. Успешно занимается бизнесом: поставки диагностической аппаратуры, медицинская техника, лекарства. У него связи в Минздраве, где раньше работал его отец. Женат, детей нет. Характеризуется положительно.
– Наверное, Глебов хочет нанять сыщика… чтобы следить за женой, – не удержался от иронии Матвей. – Поскольку та не подарила ему наследника, супруг ищет причину для развода.
– По разводам специализируется куча агентств. При чем тут я?
– Бутылкины просто подложили тебе свинью…
Игорь Владимирович забыл, каким было его первое любовное свидание – вероятно, оно не оставило заметного следа в душе. Но встреча с Магдой Глебовой произвела в нем внутренний переворот. Это случилось в Братцевском парке, в одной из уединенных аллей. Стояла ранняя осень, тихий день, какие бывают в середине сентября. Листва только-только начала опадать. В зеленых кронах деревьев пробивалось золото, терпко пахло соснами и поздними цветами. На дорожке валялись желуди.
И вдруг – словно жар-птица, чудом залетевшая в чужие края, – молодая прелестная женщина в невообразимо ярком одеянии: желтое, красное, лиловое, бахрома, бусы, перья – что-то фантастическое, в духе театральных костюмов Бакста[7]. Феоктистов оторопел, как будто увидел посреди московского сквера тропическую птицу в радужном оперении. «Птица» повернула к нему лицо, на котором застыла растерянность. Это лицо поразило банкира. И он кинулся на выручку, хотя его никто ни о чем не просил.
– Что с вами? Вам… нехорошо?
– Каблук сломался. Насупила на ветку, поскользнулась и…
Она протянула Игорю Владимировичу высокий тонкий каблучок-шпильку, обтянутый сиреневой замшей, и он невольно бросил взгляд на ее ноги – она была обута в сапожки с закругленными носами, расшитые золотыми узорами.
Феоктистов часто прогуливался по парку в Братцеве. Он любил эту незаслуженно обойденную вниманием москвичей усадьбу, с которой были связаны громкие фамилии русской знати: Хитровы, Зубовы, Нарышкины, Апраксины, Голицыны, Строгановы, Гагарины, Щербатовы. Теперь некогда великолепные дом и парк медленно приходили в запустение, что напоминало о тщете мирской суеты и навевало легкую меланхолию.
Феоктистов, этот стареющий селадон[8], был сражен странной незнакомкой наповал. Она вызвала в нем трепетное восхищение и возвышенный восторг. Кто она? Призрак из его прошлого? Одетая для съемок артистка? Может быть, здесь опять расположилась какая-нибудь киногруппа? Игорь Владимирович слышал, что в Братцеве снимали «Барышню-крестьянку», «О бедном гусаре замолвите слово» и даже, кажется, заключительные серии «Петербургских тайн».
Он остро, горько пожалел о своей тучности и неповоротливости. Подхватить бы дамочку на руки, донести до машины или хотя бы до скамейки… Нет, лучше до машины. Увы! С его комплекцией и заплывшими жиром мышцами нечего было и пробовать – кроме позора, ничего не получится. Феоктистов повернулся к сопровождающему его на некотором отдалении охраннику, и тот резво подбежал, замер в ожидании распоряжений.
– Вы позволите, сударыня? – банкир церемонно поклонился незнакомке. – Он донесет вас до моей машины. Или куда прикажете. Без каблука идти неудобно.
Она с готовностью кивнула.
– Я приехала сюда на такси. Ужасно неловко утруждать вас, но…
– Вы меня осчастливите! – расплылся он в глупейшей улыбке. – Так вы не артистка?
– Нет. С чего вы взяли?
Она застенчиво улыбнулась. Феоктистов обомлел от этой улыбки – чуть-чуть приподнялись уголки губ, ресницы опустились, тень от них легла на полщеки, и все лицо преобразилось, зарделось румянцем. Рокотов, Боровиковский, но во всем остальном – Бакст, Врубель…
– Мы довезем вас до дома.
– Буду признательна!
В машине она назвала водителю адрес и замолчала, а Игорь Владимирович мучительно волновался, подыскивал предлог продолжить знакомство.
– Вы часто прогуливаетесь по Братцевскому парку? – не придумав ничего другого, выдавил он.
– Довольно часто.
Ее короткий ответ говорил о нежелании вести беседу.
– Я тоже люблю эти места. От центра далеко, но и не за городом. Раньше Братцево было подмосковным имением, переходило из рук в руки. Вы знаете его историю?
– В общих чертах.
Она не проявляла интереса к его словам, а банкиру, как назло, не приходила в голову никакая другая тема.
– С усадьбой связан скандальный развод графа Строганова. Сему богачу и меценату не везло с женами. Умнейший человек был! В молодости много путешествовал по Европе, изучал философию, архитектуру, языки, музыку. А какую картинную галерею устроил в своем дворце в Петербурге, какую коллекцию древностей собрал! Возглавлял Академию художеств и дирекцию Императорских библиотек. Видимо, женщины другие качества ценят в нас, мужчинах?
Его вопрос повис в воздухе. Пауза затягивалась, и Феоктистов вынужден был продолжить исторический экскурс. Когда-то он читал лекции студентам и с годами не утратил навыков:
– Семейная жизнь графа складывалась трагически. Когда он был молод, императрица Елизавета Петровна сосватала ему дочь канцлера Воронцова, однако брак не заладился. Строганов решился на развод, который тянулся томительно долго и оборвался внезапной смертью графини. Вскоре вдовец влюбился в княжну Екатерину Трубецкую, красавицу, милую и во всем приятную даму. Новая государыня Екатерина II способствовала этой свадьбе. После венчания молодые уехали за границу, где весело прожили около десяти лет. Возвращение в Россию готовило графу вторую семейную драму. Фаворит императрицы, Иван Николаевич Римский-Корсаков, был дивно хорош собой, любезен, слыл отменным собеседником, прилично пел и даже играл на скрипке. Назначенный флигель-адьютантом к Екатерине II, молодой офицер вскоре был пожалован в действительные камергеры, а потом в генерал-майоры, получил в подарок дом на Дворцовой набережной и большое имение в Могилевской губернии. За полтора года он стал богат. И вот… новоиспеченный генерал-майор встречается с графиней Строгановой, которая десятью годами старше его, теряет голову, начинает за ней ухаживать и добивается расположения и взаимности. Императрица высылает бывшего любимца из Петербурга в Москву, графиня оставляет мужа и следует за ним. Строганову ничего не остается, как смириться и дать жене отступного – дом в Москве и большое подмосковное имение Братцево, где отставной фаворит и его «любимая Катенька» поселились вдали от света и дворцовых интриг. Разлучила их смерть Екатерины Петровны. Безутешный Римский-Корсаков перебрался в свое могилевское имение, приезжал в Москву редко, но всегда посещал усадьбу Братцево, где жили воспоминания о былом счастье…
Феоктистов сделал выразительную паузу.
Никакой реакции со стороны незнакомки не последовало. Шофер, не поворачиваясь, вел машину. Охранник, молчаливый и сосредоточенный, застыл на переднем сиденье. Казалось, они были глухи и немы.
– Я утомил вас?
– Зачем вы мне все это рассказываете?
Незнакомка подняла на него глаза – два мерцающих в сумраке салона не то аметиста, не то аквамарина.
– Надо ведь о чем-то говорить. Вам неинтересно?
– Нисколько. Что вам за дело до этой усадьбы?
– Видите ли, я заработал достаточно денег и теперь могу потратить их на что-то стоящее. Например, на реставрацию Братцева. Дом, парк и беседка обветшали и требуют ремонта, то есть финансовых вложений. В России меценатство всегда было в чести. Вот и граф Строганов, который когда-то приобрел это имение для своей неверной жены, был меценатом. Строгановы разбогатели на солеваренных промыслах, горных и металлургических заводах. Существовала даже поговорка: «Богаче Строгановых не будешь!» Однако все приходит в упадок, все покрывается пылью забвения. А хочется оставить след в мимолетном времени. Вот придете вы сюда лет этак через десять, а здесь чистота и порядок, как при прежних заботливых хозяевах. И табличка при въезде в усадьбу: «Восстановлено на средства господина И. В. Феоктистова».
– Не вдохновляет.
– Жаль. Ну… тогда давайте знакомиться. Я уже представился…
– Магда, – сухо произнесла она.
– Редкое имя…
– Просто имя. – Она уставилась на дорогу. – Вот сюда сверните…
– Я знаю, – отозвался водитель. – Доставлю прямо к подъезду.
«Сейчас она уйдет, и я останусь ни с чем, – промелькнуло в голове у Феоктистова. – Как ее задержать? Как привлечь внимание?»
– Вы любите гулять по парку, где бродят тени прошлого, – вырвалось у него. – Признаться, я и вас принял за тень.
– А если вы не ошиблись?
Феоктистову до сих пор не давала покоя та вскользь оброненная ею фраза.
В тот день, едва Магда скрылась за дверью парадного, он набрал номер Таврина и поручил разузнать все о женщине, проживающей по такому-то адресу.
Так начался этот односторонний роман. Игорь Владимирович делал попытку за попыткой встретиться с госпожой Глебовой. Однажды ему почти удалось выманить ее на свидание. Оно окончилось, не начавшись, и окончилось до того странно, что у Феоктистова возникли сомнения – с кем он имеет дело? С живой женщиной или… с призраком?
Он поручил Таврину следить за ее мужем – как господин Глебов проводит время, где чаще всего бывает, с кем, не изменяет ли супруге. Оказалось, что изменяет, причем она, похоже, не подозревает о его коварстве. Пока Глебов в отъезде, Игорь Владимирович надеялся осуществить свою мечту и встретиться, наконец, с его красавицей женой. Чужая «жар-птица» и сияет ярче, и поет слаще.
Никогда еще Феоктистов так не волновался, не готовился столь тщательно к долгожданному свиданию, не выбирал так придирчиво подарок для дамы. Посетив несколько лучших ювелирных салонов, он остановился на колье из крупных сиреневых и зеленых камней, жемчуга и бриллиантовой россыпи. Украшение лежало в сейфе в его кабинете, дразня предвкушением близкого счастья увидеть ту, ради которой оно было куплено.
И тут совершенно некстати ночным рейсом из Венеции вернулся ее муж.
– Что будешь делать?
– Займусь Арлекином и дамой.
Она уже вся погрузилась в догадки и раздумья, под которыми не было никакой реальной подоплеки. Теперь засядет за книги, залезет в Интернет, откуда ее не вытащишь. Впрочем, он не раз убеждался: стоит ей произнести некую сакраментальную фразу о то ли увиденных в зеркале, то ли представленных образах, как они начинают материализоваться.
Поездка в Камышин заставила Матвея признать: он привязался к Астре сильнее, чем хотел, чем мог предположить. Почему же их отношения застыли в неопределенности? Должно быть, они оба боялись. Разочарования? Обыденности, которая приходит на смену романтической любовной прелюдии? Скуки? Болезненного разрыва?
В период ухаживания мужчина выплескивает всю свою фантазию, а женщина – искусство флирта. Они исчерпывают ресурсы раньше, чем успевают насладиться результатами затраченных усилий. Финал удручает как его, так и ее.
«Возможно, мы бессознательно стараемся продлить очарование друг другом, – думал Матвей, помогая Астре выбраться из машины. – А возможно, я ошибаюсь и с ней все будет иначе… Но не хватает смелости это проверить».
Март выкрасил город в серые и черные цвета. Ночами подмораживало, и лужи покрывались хрустким ледком, а днем все таяло.
– Я провожу тебя… – предложил он. – Сумку донесу.
– Она легкая! – улыбнулась Астра. – Я сама.
Матвей задержал ее руку в своей, ощущая сквозь перчатку тепло ладони.
«Черт! Я становлюсь сентиментальным…»
– Знаешь, что страшнее всего? Счастье… – прошептала она, касаясь его щеки холодными губами.
Через час он уже сидел в гостиной своей квартиры, попивая коньяк и сожалея, что не напросился в гости к Астре. Они только расстались, а ему уже не хватает ее голоса, ее несусветных выдумок и даже ее молчания.
После обеда она позвонила и с придыханием, театрально произнесла в трубку:
– Есть такая картина художника Константина Сомова – «Арлекин и дама»![6] Точь-в-точь, как я видела в зеркале. Ты заинтригован, милый?
– Несказанно…
– Хочешь еще новость? Нас ожидает новое расследование.
– С чего ты взяла?
– Мне позвонил один человек, господин Глебов. Он вчера прилетел из Венеции.
– Бьюсь об заклад, твой телефон ему дали Бутылкины. Они увиделись на площади Сан Марко, обрадовались встрече. Где еще могут встретиться русские люди, как не на африканском сафари или венецианском карнавале?
– Угадал! – тихо рассмеялась она. – Только карнавал уже закончился. Правда, для кого как. Так вот, этот Глебов когда-то доставал редкие препараты для их ребенка, и Алина решила оказать ему ответную услугу. Он попал в затруднительное положение – что-то семейное, – и она посоветовала обратиться ко мне. Рекомендовала меня как специалиста по парапсихологии и как дочь Ельцова, разумеется. Последнее склонило чашу весов в мою пользу.
– Не припоминаю, чтобы Алина Бутылкина была в восторге от твоих детективных способностей.
– У нее просто агрессивная реакция на стресс. Убийство в новогоднюю ночь кого угодно выведет из равновесия. В любом случае я не напрасно взяла на память их маски. Это было предвидение! Сегодня вечером господин Глебов назначил мне свидание.
– Можно узнать, где?
– Ревнуешь? – захихикала Астра. – Правильно. Судя по голосу, наш будущий клиент – весьма привлекательный мужчина.
Матвей сердито сопел в трубку:
– Надеюсь, этот м-м-м… Глебов не связан с криминалом? Позвони Борисову.
– Уже позвонила.
Борисов давно работал у ее отца начальником службы безопасности, и Астра время от времени обращалась к нему за информацией.
– И что?
– Борисов навел справки по своим каналам: Глебов по профессии врач, а по призванию – коммерсант. Успешно занимается бизнесом: поставки диагностической аппаратуры, медицинская техника, лекарства. У него связи в Минздраве, где раньше работал его отец. Женат, детей нет. Характеризуется положительно.
– Наверное, Глебов хочет нанять сыщика… чтобы следить за женой, – не удержался от иронии Матвей. – Поскольку та не подарила ему наследника, супруг ищет причину для развода.
– По разводам специализируется куча агентств. При чем тут я?
– Бутылкины просто подложили тебе свинью…
* * *
Феоктистов мерил шагами кабинет, обставленный в английском стиле. Ничего лишнего, строгие формы – красное дерево, зеленое сукно, кожаные кресла. Англичане молодцы: не терпят показухи. Тому, кто хорошо знает свое дело, нет нужды пускать пыль в глаза.Игорь Владимирович забыл, каким было его первое любовное свидание – вероятно, оно не оставило заметного следа в душе. Но встреча с Магдой Глебовой произвела в нем внутренний переворот. Это случилось в Братцевском парке, в одной из уединенных аллей. Стояла ранняя осень, тихий день, какие бывают в середине сентября. Листва только-только начала опадать. В зеленых кронах деревьев пробивалось золото, терпко пахло соснами и поздними цветами. На дорожке валялись желуди.
И вдруг – словно жар-птица, чудом залетевшая в чужие края, – молодая прелестная женщина в невообразимо ярком одеянии: желтое, красное, лиловое, бахрома, бусы, перья – что-то фантастическое, в духе театральных костюмов Бакста[7]. Феоктистов оторопел, как будто увидел посреди московского сквера тропическую птицу в радужном оперении. «Птица» повернула к нему лицо, на котором застыла растерянность. Это лицо поразило банкира. И он кинулся на выручку, хотя его никто ни о чем не просил.
– Что с вами? Вам… нехорошо?
– Каблук сломался. Насупила на ветку, поскользнулась и…
Она протянула Игорю Владимировичу высокий тонкий каблучок-шпильку, обтянутый сиреневой замшей, и он невольно бросил взгляд на ее ноги – она была обута в сапожки с закругленными носами, расшитые золотыми узорами.
Феоктистов часто прогуливался по парку в Братцеве. Он любил эту незаслуженно обойденную вниманием москвичей усадьбу, с которой были связаны громкие фамилии русской знати: Хитровы, Зубовы, Нарышкины, Апраксины, Голицыны, Строгановы, Гагарины, Щербатовы. Теперь некогда великолепные дом и парк медленно приходили в запустение, что напоминало о тщете мирской суеты и навевало легкую меланхолию.
Феоктистов, этот стареющий селадон[8], был сражен странной незнакомкой наповал. Она вызвала в нем трепетное восхищение и возвышенный восторг. Кто она? Призрак из его прошлого? Одетая для съемок артистка? Может быть, здесь опять расположилась какая-нибудь киногруппа? Игорь Владимирович слышал, что в Братцеве снимали «Барышню-крестьянку», «О бедном гусаре замолвите слово» и даже, кажется, заключительные серии «Петербургских тайн».
Он остро, горько пожалел о своей тучности и неповоротливости. Подхватить бы дамочку на руки, донести до машины или хотя бы до скамейки… Нет, лучше до машины. Увы! С его комплекцией и заплывшими жиром мышцами нечего было и пробовать – кроме позора, ничего не получится. Феоктистов повернулся к сопровождающему его на некотором отдалении охраннику, и тот резво подбежал, замер в ожидании распоряжений.
– Вы позволите, сударыня? – банкир церемонно поклонился незнакомке. – Он донесет вас до моей машины. Или куда прикажете. Без каблука идти неудобно.
Она с готовностью кивнула.
– Я приехала сюда на такси. Ужасно неловко утруждать вас, но…
– Вы меня осчастливите! – расплылся он в глупейшей улыбке. – Так вы не артистка?
– Нет. С чего вы взяли?
Она застенчиво улыбнулась. Феоктистов обомлел от этой улыбки – чуть-чуть приподнялись уголки губ, ресницы опустились, тень от них легла на полщеки, и все лицо преобразилось, зарделось румянцем. Рокотов, Боровиковский, но во всем остальном – Бакст, Врубель…
– Мы довезем вас до дома.
– Буду признательна!
В машине она назвала водителю адрес и замолчала, а Игорь Владимирович мучительно волновался, подыскивал предлог продолжить знакомство.
– Вы часто прогуливаетесь по Братцевскому парку? – не придумав ничего другого, выдавил он.
– Довольно часто.
Ее короткий ответ говорил о нежелании вести беседу.
– Я тоже люблю эти места. От центра далеко, но и не за городом. Раньше Братцево было подмосковным имением, переходило из рук в руки. Вы знаете его историю?
– В общих чертах.
Она не проявляла интереса к его словам, а банкиру, как назло, не приходила в голову никакая другая тема.
– С усадьбой связан скандальный развод графа Строганова. Сему богачу и меценату не везло с женами. Умнейший человек был! В молодости много путешествовал по Европе, изучал философию, архитектуру, языки, музыку. А какую картинную галерею устроил в своем дворце в Петербурге, какую коллекцию древностей собрал! Возглавлял Академию художеств и дирекцию Императорских библиотек. Видимо, женщины другие качества ценят в нас, мужчинах?
Его вопрос повис в воздухе. Пауза затягивалась, и Феоктистов вынужден был продолжить исторический экскурс. Когда-то он читал лекции студентам и с годами не утратил навыков:
– Семейная жизнь графа складывалась трагически. Когда он был молод, императрица Елизавета Петровна сосватала ему дочь канцлера Воронцова, однако брак не заладился. Строганов решился на развод, который тянулся томительно долго и оборвался внезапной смертью графини. Вскоре вдовец влюбился в княжну Екатерину Трубецкую, красавицу, милую и во всем приятную даму. Новая государыня Екатерина II способствовала этой свадьбе. После венчания молодые уехали за границу, где весело прожили около десяти лет. Возвращение в Россию готовило графу вторую семейную драму. Фаворит императрицы, Иван Николаевич Римский-Корсаков, был дивно хорош собой, любезен, слыл отменным собеседником, прилично пел и даже играл на скрипке. Назначенный флигель-адьютантом к Екатерине II, молодой офицер вскоре был пожалован в действительные камергеры, а потом в генерал-майоры, получил в подарок дом на Дворцовой набережной и большое имение в Могилевской губернии. За полтора года он стал богат. И вот… новоиспеченный генерал-майор встречается с графиней Строгановой, которая десятью годами старше его, теряет голову, начинает за ней ухаживать и добивается расположения и взаимности. Императрица высылает бывшего любимца из Петербурга в Москву, графиня оставляет мужа и следует за ним. Строганову ничего не остается, как смириться и дать жене отступного – дом в Москве и большое подмосковное имение Братцево, где отставной фаворит и его «любимая Катенька» поселились вдали от света и дворцовых интриг. Разлучила их смерть Екатерины Петровны. Безутешный Римский-Корсаков перебрался в свое могилевское имение, приезжал в Москву редко, но всегда посещал усадьбу Братцево, где жили воспоминания о былом счастье…
Феоктистов сделал выразительную паузу.
Никакой реакции со стороны незнакомки не последовало. Шофер, не поворачиваясь, вел машину. Охранник, молчаливый и сосредоточенный, застыл на переднем сиденье. Казалось, они были глухи и немы.
– Я утомил вас?
– Зачем вы мне все это рассказываете?
Незнакомка подняла на него глаза – два мерцающих в сумраке салона не то аметиста, не то аквамарина.
– Надо ведь о чем-то говорить. Вам неинтересно?
– Нисколько. Что вам за дело до этой усадьбы?
– Видите ли, я заработал достаточно денег и теперь могу потратить их на что-то стоящее. Например, на реставрацию Братцева. Дом, парк и беседка обветшали и требуют ремонта, то есть финансовых вложений. В России меценатство всегда было в чести. Вот и граф Строганов, который когда-то приобрел это имение для своей неверной жены, был меценатом. Строгановы разбогатели на солеваренных промыслах, горных и металлургических заводах. Существовала даже поговорка: «Богаче Строгановых не будешь!» Однако все приходит в упадок, все покрывается пылью забвения. А хочется оставить след в мимолетном времени. Вот придете вы сюда лет этак через десять, а здесь чистота и порядок, как при прежних заботливых хозяевах. И табличка при въезде в усадьбу: «Восстановлено на средства господина И. В. Феоктистова».
– Не вдохновляет.
– Жаль. Ну… тогда давайте знакомиться. Я уже представился…
– Магда, – сухо произнесла она.
– Редкое имя…
– Просто имя. – Она уставилась на дорогу. – Вот сюда сверните…
– Я знаю, – отозвался водитель. – Доставлю прямо к подъезду.
«Сейчас она уйдет, и я останусь ни с чем, – промелькнуло в голове у Феоктистова. – Как ее задержать? Как привлечь внимание?»
– Вы любите гулять по парку, где бродят тени прошлого, – вырвалось у него. – Признаться, я и вас принял за тень.
– А если вы не ошиблись?
Феоктистову до сих пор не давала покоя та вскользь оброненная ею фраза.
В тот день, едва Магда скрылась за дверью парадного, он набрал номер Таврина и поручил разузнать все о женщине, проживающей по такому-то адресу.
Так начался этот односторонний роман. Игорь Владимирович делал попытку за попыткой встретиться с госпожой Глебовой. Однажды ему почти удалось выманить ее на свидание. Оно окончилось, не начавшись, и окончилось до того странно, что у Феоктистова возникли сомнения – с кем он имеет дело? С живой женщиной или… с призраком?
Он поручил Таврину следить за ее мужем – как господин Глебов проводит время, где чаще всего бывает, с кем, не изменяет ли супруге. Оказалось, что изменяет, причем она, похоже, не подозревает о его коварстве. Пока Глебов в отъезде, Игорь Владимирович надеялся осуществить свою мечту и встретиться, наконец, с его красавицей женой. Чужая «жар-птица» и сияет ярче, и поет слаще.
Никогда еще Феоктистов так не волновался, не готовился столь тщательно к долгожданному свиданию, не выбирал так придирчиво подарок для дамы. Посетив несколько лучших ювелирных салонов, он остановился на колье из крупных сиреневых и зеленых камней, жемчуга и бриллиантовой россыпи. Украшение лежало в сейфе в его кабинете, дразня предвкушением близкого счастья увидеть ту, ради которой оно было куплено.
И тут совершенно некстати ночным рейсом из Венеции вернулся ее муж.
Глава 8
Алексей Глебов выглядел усталым и подавленным, но в остальном – безупречно. Он был выше среднего роста, плотного спортивного телосложения, с крупными выразительными чертами лица. Тяжеловатый подбородок и жесткая линия губ говорили об его упрямстве, а смуглый оттенок кожи, темные волосы и глаза, обрамленные густыми ресницами, выдавали примесь восточной крови.
Он ждал Астру в кафе «Миранда» и успел сделать заказ: ей – груши в медовом сиропе и ванильный коктейль, себе – двойной кофе с коньяком.
– Ваша жена – сладкоежка? – улыбнулась она.
– Не совсем… то есть, у нее все зависит от настроения. Может быть, вы хотите что-то другое? Вишневый десерт, например?
– Спасибо. Этого достаточно. – Астра откусила кусочек груши. – О-о! Вкусно. Вы излагайте свою проблему.
Он принужденно улыбнулся и обвел взглядом зал. Интерьер кафе, выдержанный в коричневых тонах, располагал к спокойствию и неторопливости: шоколадного цвета панели на стенах, бежевые шторы и скатерти, такие же чехлы на стульях. Посетителей было мало – две пожилые матроны и семья с сыном-подростком. Паренек явно тяготился присутствием родителей, скучающе озирался и дрыгал длинной тощей ногой. Мать его одергивала.
– Здесь мило… мгм-м… – кашлянул Глебов.
Официантка принесла семье заказ – маленький торт, лимонад и мороженое.
– Как в детском саду! – громко фыркнул подросток.
– А мне чаю, пожалуй, – так же громко и недовольно произнес его отец. – Я не пью воду с газом.
Мамаша приглушенно принялась их воспитывать.
– Зачем они сюда пришли? – хихикнула Астра. – Ритуал, вероятно. Семейная традиция: по выходным водить свое чадо в кондитерскую. А чадо с куда бульшим удовольствием выпило бы пивка со сверстниками!
Ее реплика разрядила обстановку. Глебов с облегчением вздохнул и тоже начал подтрунивать над «традициями» и подростком, который со злостью жевал торт, беря его рукой и намеренно игнорируя ложечку, подсовываемую матерью.
Астра осторожно напомнила ему о сути дела:
– Вы давно знакомы с Бутылкиными?
– Года два. У них заболел ребенок, и я… в общем, это неинтересно. Алина сказала, что вы можете… читать мысли других людей, предвидеть, как они поступят.
– Боюсь, она ввела вас в заблуждение.
– Не скромничайте. Бутылкины поражены вашими способностями. Они были свидетелями того, как вы отыскали убийцу почти безо всяких улик и сумели разоблачить его.
– Мне просто повезло.
– Я не верю в везение, – дернул подбородком Глебов, и его восточные глаза уставились на собеседницу. – Везет профессионалам. Понимаете? Удача – не что иное, как настоящее умение. Со стороны, на взгляд дилетанта, это похоже на чудо.
Астра засмеялась:
– По образованию я – актриса.
– Ну и что? Есть еще и призвание. Дар свыше, если хотите.
– Ладно, уговорили. Как я могу применить свой дар в вашем случае?
Глебов никак не мог переступить черту, преодолеть барьер, не позволяющий ему открыть перед незнакомой женщиной подоплеку его взаимоотношений с женой. Он никогда ни с кем не обсуждал этого и никак не решался начать.
– Я вам заплачу, – уверял он Астру. – Наличными. Вот аванс…
Он достал из кармана конверт с деньгами и положил около ее тарелки.
– Не в моих правилах брать деньги за то, не знаю что.
– Я осведомлен, кто ваш отец и что вы не стеснены в средствах. Но если вы согласитесь, ваши усилия должны быть оплачены.
Астра теряла терпение:
– Что от меня требуется?
– Вы… можете проникнуть в мысли моей жены? – выдавил Глебов. – То есть… возможно, я неправильно выражаюсь… словом, я подозреваю… мне кажется, она хочет меня убить!
Его смуглое лицо потемнело – по-видимому, он так краснел. Ему было ужасно неловко. Ведь эта женщина примет его за труса, который боится собственной супруги. Она наверняка уже хохочет над его малодушием!
– Я не умею читать мысли других людей, – призналась Астра. – Вы будете разочарованы.
– Значит, сделайте то, что умеете.
– Мои методы обычны.
– Все равно, каким способом вы поможете мне разобраться в том, что происходит. Я дошел до опасного предела. Я на грани срыва!
У Глебова пересохло в горле, и он отхлебнул остывшего кофе.
– Почему вы решили, что жена покушается на вашу жизнь? – спросила Астра. – Она вам угрожает?
– Нет…
– Что же тогда?
– Она… изменилась. Стала очень странной. Ее зовут Магда. Мы пятый год женаты, а я все пытаюсь понять ее. Не получается! Я перепробовал и хорошее, и плохое – разное. Магда остается для меня шкатулкой с секретом. Недавно я проснулся от того… – Он запнулся, подбирая слова. – Во сне мне стало не по себе. Я открыл глаза и увидел ее – она стояла над моей постелью с ножом.
– Кухонным?
– Это был итальянский стилет… не важно. Мы купили его в Венеции как сувенир. Собственно, там мы и познакомились – в городе на воде. Нас сразу потянуло друг к другу. Не знаю, что это было – страсть, наваждение, колдовство. Вернувшись в Москву, мы поженились. Ни одного дня с Магдой я не чувствовал себя спокойно. Это как сидеть на бочке с порохом!
– Вы любите ее?
Глебов поежился, словно озяб, и отвел глаза.
– Да, если это можно так назвать. Я до смерти боюсь потерять ее. А она уходит…
– Жена собирается бросить вас?
– Нет, не в том смысле. Она просто… – он глубоко вздохнул. – Между нами растет стена отчуждения. Я не в силах сломать ее, а Магда даже не думает ни о чем подобном.
– Вы спросили ее, зачем она подошла к вам с ножом в руке?
– Конечно. Магда придумала какую-то отговорку… забыл, что именно. Ах да! Сказала, что услышала шум за дверью, испугалась и…
– Какой шум?
– Будто бы кто-то хочет открыть замок и проникнуть в квартиру. Поэтому-де она и взяла нож, вышла из спальни, а по дороге решила разбудить меня. Видели бы вы ее! Это звучало так фальшиво… Магда не умеет притворяться. Но иногда в нее будто дьявол вселяется…
– Вы спите в разных комнатах?
Он мрачно кивнул.
– Вы ей не верите?
– Я уже себе не верю! В ту ночь я подошел к входной двери, посмотрел в глазок: на лестничной площадке никого не было. В нашем доме есть консьерж. Утром, уходя на работу, я спросил его насчет посторонних. Он никого не видел.
– Вряд ли консьерж бодрствовал во время ночного дежурства.
– Я понимаю…
– Да и грабителей это не остановит. У них заготовлены уловки на все случаи.
За окнами стемнело. Официантка включила дополнительное освещение и, виляя бедрами, обтянутыми короткой юбкой, прошествовала мимо их столика. Пожилые дамы заказали новую порцию пирожных и чайник зеленого чая – им уже не было нужды беречь фигуры, и они наслаждались жизнью.
Подросток не сводил глаз с высоко открытых ножек официантки, как, впрочем, и его папаша. Мать семейства побагровела и, не решаясь сделать замечание мужу, что-то раздраженно выговаривала сыну.
– Может быть, вам разъехаться на время? – предложила Астра. – Пожить врозь, отдохнуть друг от друга.
– Что? Не-е-ет! Я очень привязан к Магде. Мне и в голову не приходило уйти от нее или развестись. Нет, это неприемлемый вариант.
Астра попробовала коктейль – в него переложили сахара и ванили.
– Горчит, – сказала она.
– Думаете, я не в своем уме? – по-своему истолковал ее реплику Глебов. – Иногда я и сам склоняюсь к такому выводу. Посоветуете обратиться к психиатру? – начал заводиться он.
– Я ничего такого не говорила.
– Вы не принимаете мои слова всерьез. Но на самом деле наш с Магдой брак катится в бездну. С нами происходит что-то страшное. Она тоже боится!
– Чего? Алексей Дмитриевич…
Он ждал Астру в кафе «Миранда» и успел сделать заказ: ей – груши в медовом сиропе и ванильный коктейль, себе – двойной кофе с коньяком.
– Ваша жена – сладкоежка? – улыбнулась она.
– Не совсем… то есть, у нее все зависит от настроения. Может быть, вы хотите что-то другое? Вишневый десерт, например?
– Спасибо. Этого достаточно. – Астра откусила кусочек груши. – О-о! Вкусно. Вы излагайте свою проблему.
Он принужденно улыбнулся и обвел взглядом зал. Интерьер кафе, выдержанный в коричневых тонах, располагал к спокойствию и неторопливости: шоколадного цвета панели на стенах, бежевые шторы и скатерти, такие же чехлы на стульях. Посетителей было мало – две пожилые матроны и семья с сыном-подростком. Паренек явно тяготился присутствием родителей, скучающе озирался и дрыгал длинной тощей ногой. Мать его одергивала.
– Здесь мило… мгм-м… – кашлянул Глебов.
Официантка принесла семье заказ – маленький торт, лимонад и мороженое.
– Как в детском саду! – громко фыркнул подросток.
– А мне чаю, пожалуй, – так же громко и недовольно произнес его отец. – Я не пью воду с газом.
Мамаша приглушенно принялась их воспитывать.
– Зачем они сюда пришли? – хихикнула Астра. – Ритуал, вероятно. Семейная традиция: по выходным водить свое чадо в кондитерскую. А чадо с куда бульшим удовольствием выпило бы пивка со сверстниками!
Ее реплика разрядила обстановку. Глебов с облегчением вздохнул и тоже начал подтрунивать над «традициями» и подростком, который со злостью жевал торт, беря его рукой и намеренно игнорируя ложечку, подсовываемую матерью.
Астра осторожно напомнила ему о сути дела:
– Вы давно знакомы с Бутылкиными?
– Года два. У них заболел ребенок, и я… в общем, это неинтересно. Алина сказала, что вы можете… читать мысли других людей, предвидеть, как они поступят.
– Боюсь, она ввела вас в заблуждение.
– Не скромничайте. Бутылкины поражены вашими способностями. Они были свидетелями того, как вы отыскали убийцу почти безо всяких улик и сумели разоблачить его.
– Мне просто повезло.
– Я не верю в везение, – дернул подбородком Глебов, и его восточные глаза уставились на собеседницу. – Везет профессионалам. Понимаете? Удача – не что иное, как настоящее умение. Со стороны, на взгляд дилетанта, это похоже на чудо.
Астра засмеялась:
– По образованию я – актриса.
– Ну и что? Есть еще и призвание. Дар свыше, если хотите.
– Ладно, уговорили. Как я могу применить свой дар в вашем случае?
Глебов никак не мог переступить черту, преодолеть барьер, не позволяющий ему открыть перед незнакомой женщиной подоплеку его взаимоотношений с женой. Он никогда ни с кем не обсуждал этого и никак не решался начать.
– Я вам заплачу, – уверял он Астру. – Наличными. Вот аванс…
Он достал из кармана конверт с деньгами и положил около ее тарелки.
– Не в моих правилах брать деньги за то, не знаю что.
– Я осведомлен, кто ваш отец и что вы не стеснены в средствах. Но если вы согласитесь, ваши усилия должны быть оплачены.
Астра теряла терпение:
– Что от меня требуется?
– Вы… можете проникнуть в мысли моей жены? – выдавил Глебов. – То есть… возможно, я неправильно выражаюсь… словом, я подозреваю… мне кажется, она хочет меня убить!
Его смуглое лицо потемнело – по-видимому, он так краснел. Ему было ужасно неловко. Ведь эта женщина примет его за труса, который боится собственной супруги. Она наверняка уже хохочет над его малодушием!
– Я не умею читать мысли других людей, – призналась Астра. – Вы будете разочарованы.
– Значит, сделайте то, что умеете.
– Мои методы обычны.
– Все равно, каким способом вы поможете мне разобраться в том, что происходит. Я дошел до опасного предела. Я на грани срыва!
У Глебова пересохло в горле, и он отхлебнул остывшего кофе.
– Почему вы решили, что жена покушается на вашу жизнь? – спросила Астра. – Она вам угрожает?
– Нет…
– Что же тогда?
– Она… изменилась. Стала очень странной. Ее зовут Магда. Мы пятый год женаты, а я все пытаюсь понять ее. Не получается! Я перепробовал и хорошее, и плохое – разное. Магда остается для меня шкатулкой с секретом. Недавно я проснулся от того… – Он запнулся, подбирая слова. – Во сне мне стало не по себе. Я открыл глаза и увидел ее – она стояла над моей постелью с ножом.
– Кухонным?
– Это был итальянский стилет… не важно. Мы купили его в Венеции как сувенир. Собственно, там мы и познакомились – в городе на воде. Нас сразу потянуло друг к другу. Не знаю, что это было – страсть, наваждение, колдовство. Вернувшись в Москву, мы поженились. Ни одного дня с Магдой я не чувствовал себя спокойно. Это как сидеть на бочке с порохом!
– Вы любите ее?
Глебов поежился, словно озяб, и отвел глаза.
– Да, если это можно так назвать. Я до смерти боюсь потерять ее. А она уходит…
– Жена собирается бросить вас?
– Нет, не в том смысле. Она просто… – он глубоко вздохнул. – Между нами растет стена отчуждения. Я не в силах сломать ее, а Магда даже не думает ни о чем подобном.
– Вы спросили ее, зачем она подошла к вам с ножом в руке?
– Конечно. Магда придумала какую-то отговорку… забыл, что именно. Ах да! Сказала, что услышала шум за дверью, испугалась и…
– Какой шум?
– Будто бы кто-то хочет открыть замок и проникнуть в квартиру. Поэтому-де она и взяла нож, вышла из спальни, а по дороге решила разбудить меня. Видели бы вы ее! Это звучало так фальшиво… Магда не умеет притворяться. Но иногда в нее будто дьявол вселяется…
– Вы спите в разных комнатах?
Он мрачно кивнул.
– Вы ей не верите?
– Я уже себе не верю! В ту ночь я подошел к входной двери, посмотрел в глазок: на лестничной площадке никого не было. В нашем доме есть консьерж. Утром, уходя на работу, я спросил его насчет посторонних. Он никого не видел.
– Вряд ли консьерж бодрствовал во время ночного дежурства.
– Я понимаю…
– Да и грабителей это не остановит. У них заготовлены уловки на все случаи.
За окнами стемнело. Официантка включила дополнительное освещение и, виляя бедрами, обтянутыми короткой юбкой, прошествовала мимо их столика. Пожилые дамы заказали новую порцию пирожных и чайник зеленого чая – им уже не было нужды беречь фигуры, и они наслаждались жизнью.
Подросток не сводил глаз с высоко открытых ножек официантки, как, впрочем, и его папаша. Мать семейства побагровела и, не решаясь сделать замечание мужу, что-то раздраженно выговаривала сыну.
– Может быть, вам разъехаться на время? – предложила Астра. – Пожить врозь, отдохнуть друг от друга.
– Что? Не-е-ет! Я очень привязан к Магде. Мне и в голову не приходило уйти от нее или развестись. Нет, это неприемлемый вариант.
Астра попробовала коктейль – в него переложили сахара и ванили.
– Горчит, – сказала она.
– Думаете, я не в своем уме? – по-своему истолковал ее реплику Глебов. – Иногда я и сам склоняюсь к такому выводу. Посоветуете обратиться к психиатру? – начал заводиться он.
– Я ничего такого не говорила.
– Вы не принимаете мои слова всерьез. Но на самом деле наш с Магдой брак катится в бездну. С нами происходит что-то страшное. Она тоже боится!
– Чего? Алексей Дмитриевич…