Страница:
Политические тезисы
Иван Лукьянович Солоневич
1. РУССКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ
1. Каждый народ мира, в особенности великий народ, имеет свои неповторимые в истории пути роста, имеет свое неповторимое лицо и свою неповторимую миссию в истории человечества. Эта миссия не может быть выполнена никаким другим народом.
Не существует никаких "исторических законов" развития, которые были бы обязательны для всех народов мира: каждый народ имеет свою собственную судьбу.
2. Идея всякого национализма есть идея, объединяющая и воспитывающая нацию к исполнению ее исторической миссии на земле. С этой точки зрения – шовинизм есть дурное воспитание нации. Космополитизм – отсутствие всякого воспитания.
Интернационал – каторжная работа нации для чуждых ей целей.
3. Русский национализм, как идея, объединяющая и воспитывающая русскую нацию, в его самых глубинных истоках неразрывно связан с православием – понимая под православием не сумму обрядов и догматов, а христианское и православное мироощущение.
Вне религиозной основы не может быть обоснован никакой национализм, как не может быть обоснована и никакая этика. Русский национализм без православия есть логическая нелепица.
4. Русский национализм, как идея, государственно оформляющая нацию, неразрывно связан с единоличной наследственной монархической властью, олицетворяющей в себе религиозный смысл нашего социального бытия. Республиканский национализм – если бы он и существовал – означал бы отрыв России от ее глубочайших религиозно-нравственных истоков.
5. Русский национализм, как идея, политически оформляющая нацию, неразрывно связан с существованием Империи Российской, исторически соединяющей азиатский материк с европейским полуостровом, обеспечивающей нации российской беспримерное в истории мира непрерывное жизненное пространство, которое заключает в себе все необходимые материальные ресурсы для самостоятельного и самобытного развития.
Российская Империя есть, с одной стороны, необходимая материальная база существования закона. Если нация морально разложена, то не найдется ни добросовестных судей, ни добросовестных городовых: "всуе законы писать, если их некому исполнять", – наступает распад нации и государства. Воруют все. Так у нас воровали перед 1905 годом.
6. Поэтому всякая разумная политическая программа может совершенно свободно оставить в стороне, на втором плане, вопросы будущего административного деления или технику организации волостных партийных ячеек. Первый вопрос, который должен быть предъявлен всякой политической программе, – это вопрос о духе: во имя чего строится нация и государство. И второй вопрос: каким именно орудием строились и будут строиться нация и государство.
7. Никакая разумная политическая программа не может быть изобретена, как не могут быть изобретены свойства национального духа или обстоятельства национальной истории и географии. Изобретенная политическая программа в самом успешном случае будет иметь своим последствием национальную катастрофу (у нас – либеральная программа кадетов и марксистская программа коммунистов).
5. Основные исходные точки разумной политической программы должны быть найдены, раскрыты в русском прошлом. В нем же должны быть найдены и раскрыты причины всех болезней национального роста и национального бытия.
2. ДВА ПЕРИОДА
1. Национальные основы русского государственного бытия нашли свое наиболее яркое выражение в Московском Царстве. Писаной конституции в нем не было никакой. Не было никакого закона, который регулировал бы отношение церкви к государству. Не было никакой хартии вольностей, которая ограждала бы права русских феодалов перед лицом русской короны. Однако: когда нужны были соборы – созывались соборы, и они даже и не пытались захватывать власть, как это делали западно-европейские парламенты и как это пыталась сделать их неудачная копия – Государственная Дума.
Власть и церковь никогда не боролись, одна – за обладание мечом духовной власти, другая – за обладание мечом светской: обе силы всячески поддерживали друг друга.
При страшной тяжести внешних условии Московское Царство имело наиболее справедливый социальный строй из всех современных ему государств мира. Оно имело также наиболее крепкое и законченное национальное единство. Именно эти данные позволили Московской Руси выполнить исторические задачи, которые России петербургской уже были не под силу. Московская Русь была относительно сильнее и культурнее России петербургской. Именно она разрешила величайшие и труднейшие задачи национального бытия: ликвидацию Степи, подрыв Польши и Ливонского ордена, присоединение Украины, завоевание Сибири, начало завоевания Кавказа. Империя только собирала плоды московского цветения. Кроме того Москва боролась и в основном проломала ту экономическую, техническую и культурную блокаду, которою ее окружили Польша, Ливонский орден и Швеция. Дворянство Московского Царства было служилым слоем – служилой интеллигенцией – и по своим экономическим и психологическим основам ничего общего, кроме названия, не имело с дворянством петербургского периода.
2. Петербургский период нашей истории был периодом неуклонной национальной деградации России. Взяв кое-что (очень немного) от европейской техники, – Петербург продал русский национальный дух. Девятнадцатый век был веком непрерывного государственного отставания России от ее соседей и соперников.
После взлета 1812 года, созданного народной войной, войной, в которой регулярная армия сыграла сравнительно второстепенную роль, – Россия отстала от Германии, от Америки, от Англии и даже от Японии. К началу мировой войны русская армия, по свидетельству русских же военных авторитетов, превратилась во второстепенную армию. И Империя Российская, несмотря на ее гигантские материальные и человеческие ресурсы, превратилась во второстепенную державу – игрушку чужой дипломатии.
3. В Отечественную войну нас втянули англо-масонские влияния (убийство имп.
Павла), как втянули и в мировую. Московская Русь никогда не воевала под иностранными влияниями. Почти половина наших войн петербургского периода носила чисто авантюрный характер – как итальянские походы Суворова, как подавление венгерской революции, как авантюрно начатая и бездарно законченная японская война. Москва никаких авантюрных войн не вела. Москва была Империей и до Петра – как Англия была Империей и до Биконсфильда. Петр только зафиксировал положение вещей, созданное Москвой – как Биконсфильд зафиксировал положение вещей, созданное Ост-Индской компанией.
4. Возврат к истокам нашего национального бытия есть в основном возврат к государственным принципам Московского Царства – единения царя, церкви и народа – единоличной государственной власти и единоличной церковной власти, опирающихся на единство и нераздельность национального, государственного и религиозного сознания народа. Эти же принципы включают в себя и принцип бессословной "государевой службы", подчинения частного интереса национальному, борьбу с "местничеством", в чем бы оно ни выражалось, в титулах, в чинах или в капиталах.
5. В наших данных условиях все это сводится прежде всего: а) к установлению основных линий органического развития России и б) к воссозданию правящего слоя, который обладал бы достаточной волей и разумом, чтобы успешно поставить себя на службу основным принципам российского национального бытия.
3. МОНАРХИЯ
1. Монархия является не только формой правления, типически свойственной русской национальной идее, но точкой концентрации всех творческих национальных сил.
2. Наше движение отметает вопрос об абсолютной самодержавной или ограниченной монархии – как вопрос чисто схоластический. Ни абсолютной, ни самодержавной монархии никогда в истории мира не было и быть не может. Может быть самодержавие гения, не связанного с монархией, как Наполеон и Гитлер, или связанного с монархией, как Петр I. Но всякие гении преходящи, как преходяща отдельная человеческая жизнь. Монархия есть принцип, далеко выходящий за пределы отдельной человеческой жизни.
3. Московская монархия ни в каких конституциях не нуждалась по той простой причине, что, идя во главе общего течения национальной жизни, она на своем пути встречала не попытки ограничения, а всяческую поддержку основных сил русского народа. Эти силы были заинтересованы никак не в ограничении, а только в усилении роли монархии. Церковь, купечество, тогдашнее дворянство и крестьянство неизменно приходили на помощь монархии во все моменты ее неустойчивости.
Дворянство московской эпохи было служилым элементом, московской технократией.
Роль позднейшего дворянства тогда выполняли князья и княжата. Опричнина и Смутное время были двумя революциями против этого слоя: опричнина – революцией сверху. Смутное время – революцией снизу.
4. После смерти Петра I монархия попала под дворянский арест с угрозой смертной казни в случае неповиновения правящему слою. Монархия девятнадцатого века не сумела повторить опричнины и была увлечена гниением и гибелью дворянского правящего слоя. Монархия будущая мыслима только и исключительно как общенародная монархия, идущая нога в ногу с новым правящим слоем, то есть с русской национальной интеллигенцией.
5. В порядке иерархии земных ценностей наше движение ставит на первое место Россию, потом монархию, потом династию, потом отдельных членов династии.
Идеальным, но от нас мало зависящим выходом из сегодняшней катастрофы было бы гармоничное сочетание династии с историческими нуждами России и с современными требованиями сегодняшнего века.
6. Наше движение пытается и будет пытаться создать общественную атмосферу, которая ликвидировала бы пустоту, существовавшую между Династией и нацией – средостение между Царем и народом. Или, иначе, мы будем создавать монархическое общественное мнение, категорически враждебное каким бы то ни было формам сословной реставрации.
7. Учитывая тяжкий, кровавый и позорный опыт реставрации Бурбонов во Франции, принесшей на иностранных штыках реставрацию старого правящего слоя, – наше движение категорически выступит против всех представителей Династии, которые свяжут себя с этим слоем, – как оно выступало против представителей Династии, связавших себя со второй советской партией. Мы отдаем себе совершенно ясный отчет, что борьба за монархию, прикрывающую старый правящий слой, будет борьбой прежде всего совершенно безнадежной. Тогда перед нашим движением, как и перед всей Россией вообще, станет вопрос об отказе от принципов легитимизма. Уклонение от этого отказа было бы равносильно политическому самоубийству во имя мертвых идей и мертвого прошлого.
8. Осуществление русской национальной революции при участии монархии приведет к самодержавию интеллигенции, ограниченному монархией и теми моральными принципами, которые она воплощала в себе. Осуществление той же революции без участия монархии приведет к диктатуре интеллигенции с неизбежной борьбой за первое место в этой диктатуре. А также с неизбежным расколом нового правящего слоя и, следовательно, с новым отсутствием национального единства. Отсутствие национального единства вызовет новый припадок национальной слабости – так сказать, государственный обморок России.
9. Мы рассматриваем Династию Романовых как хранительницу огромной моральной ценности – единственно существующий источник бесспорной и бессословной власти.
Мы, однако, отдаем себе ясный отчет в том, что, при слабости и изуродованyости общественного мнения русской эмиграции, – Династия может быть вовлечена в ошибки, которые совершенно аннулируют весь ее моральный авторитет – как начисто был аннулирован моральный авторитет Бурбонов: в период ста дней Бурбонов не поддержал во Франции никто, и после ста дней Бурбоны снова были водружены силой иностранных штыков. В этом – катастрофическом – случае перед Россией станет вопрос о диктатуре бонапартистского типа с последующей необходимостью восстановления монархии не безусловно легитимным путем. 10. Наше движение отдает себе, с другой стороны, ясный отчет и в чрезвычайно тяжелом положении Династии – и до и после революции. В предреволюционные годы, как и сейчас. Династия была отрезана от народа нашим "средостением", которое предало и Россию, и Династию. Средостение это почти целиком перекочевало в эмиграцию. Для его преодоления необходимы усилия с обеих сторон.
4. ПРАВОСЛАВИЕ
1. Православие является не только и не столько "религией большинства русского народа", сколько религиозно-нравственной основой русского национального государственного творчества.
2. Принцип свободы совести в той формулировке, в которой преподносит его миру западно-европейский либерализм, есть принцип лицемерный: Британская Империя не признает свободы для индусской секты тугов-душителей, как американская республика не признает свободы мормонского многоженства. Западно-европейский принцип свободы совести не имеет к России никакого отношения: в России и без этого принципа еретиков не сжигали, альбигойских войн не организовывали и не мешали каждому народу Империи исповедовать всякую общественно-приемлемую религию.
Секта скопцов, разумеется, никак не может быть отнесена к общественно-приемлемым религиям.
3. Отстаивая православие как наиболее совершенную религию мира, как величайшее духовное сокровище, сбережение которого поручено русскому народу, Россия только в самых крайних и самых редких случаях посягала на свободу вероисповедания иноверцев. В большинстве случаев это делалось в целях самозащиты. Эти цели, цели национально-религиозной самозащиты, неизбежно встанут перед будущей Россией и перед ее будущим правящим слоем.
4. В периоды великих потрясений Московского Царства церковь неизменно стояла на страже национальных интересов России и всей своей нравственной мощью поддерживала власть в минуты ее слабости. Сословное разложение всего русского национального строя отозвалось и на состоянии церкви. Ее нравственный и государственный авторитет был принижен: сильная церковь не могла бы допустить рабовладельчества, порнократии и цареубийств. Правящему слою нужно было слабое православие.
5. Постепенно деградируя под синодским чиновничьим управлением, церковная организация дошла до полного бессилия, так исчерпывающе проявившегося в 1917 году. Не было нравственного авторитета, не было и авторитетных иерархов. Вместо патриарха были обер-прокуроры – до акушеров включительно, и вместо иерархов были юродствующие, карьерствующие или лакействующие чиновники духовного ведомства.
Государство подорвало церковь – и в роковую годину церковь оказалась отсутствующей.
6. В настоящее время ни одна церковная юрисдикция не вправе претендовать на исключительное представительство православия. Ни зарубежные юрисдикции, наследники синодской традиции, по своей воле разорвавшие церковное единство, ни советские митрополиты, не по своей воле пребывающие в юрисдикции ОПТУ.
7. Поэтому перед будущим правящим слоем России встанет настоятельная задача помощи православию – не считаясь с тем, пожелают ли этого или не пожелают отдельные иерархи.
8. Основные задачи возрождения православной церкви сводятся к следующему: а) Восстановление российского патриарха – с выбором патриарха собором духовенства и мирян. б) Подготовка и организация православного духовенства в тех формах, которые обеспечивали бы ему необходимый в современных условиях культурный и материальный уровень и вместе с этим достаточный авторитет в глазах своей паствы. в) Организация православного прихода, как первичной религиозной ячейки, осуществляющей задачи религиозного воспитания и православной взаимопомощи. г) Предоставление приходам права отвода недостойных пастырей и в то же время обеспечение низового духовенства от административного произвола высшей иерархии. д) Восстановление монастырей исключительно в качестве рассадников религиозного подвижничества, но никак не в качестве торгово-промышленных предприятий. е) Запрещение какой бы то ни было иноверной проповеди – при сохранении полной терпимости по отношению к уже существующим религиям.
9. Православие, и как национальная религия, и как основа национальной государственности, должно быть поддержано в годину его слабости. Мы не можем допустить удовольствия дальнейшего развала национального единства путем создания новых уний, новых молокан, новых живоцерковников или новых евлогиан. Между тем, уже и сейчас иезуитские организации, с одной стороны, и масонские организации – с другой, создают по всем пограничным пунктам России всякого рода "библейские",
"трудовые христианские", униатские и прочие организации, которые при падении большевицкого барьера сразу хлынут в Россию со своими проповедниками, литературой, деньгами и планами. Тогда нам вместо того, чтобы как-то постепенно и с великим тщанием позаботиться о ликвидации раскола с одной стороны и унии с другой стороны, – придется иметь дело с десятками новых унии, новых расколов и новых сект, руководимых и поддерживаемых из заграницы, где, как известно, особо искренних друзей России и в заводе не имеется. 10. Наша организация, хотя и имеющая религиозные основы, но все же чисто политическая, не имеет права вмешиваться во внутренние религиозные дела церкви.
Однако она обязана будет поставить перед церковью как перед организацией вопрос о перемещении центра тяжести с формально обрядовой стороны православия на религиозно-воспитательную – и с этой целью настаивать на реорганизации духовного образования и практической деятельности духовенства в народных массах.
5. ПРАВЯЩИЙ СЛОЙ
1. Никакая нация не может жить без своего правящего слоя – орудия реализации ее жизненных основ. Правящий слой – есть техническое орудие; выполняющее некий общенациональный "заказ". Это орудие никогда не бывает и не может быть совершенным орудием – но оно может проржаветь окончательно, как проржавело русское дворянство девятнадцатого века и как проржавела французская буржуазия начала двадцатого – как ржавел польский правящий слой все последние три столетия.
Правящий слой есть орудие нации. Нация без правящего слоя есть нация безоружная.
2. Если первой задачей разумной политической программы является установление исходных начал национального бытия, то вторая задача – это формирование правящего слоя, ко мере возможности идейно отвечающего этим исходным началам и технически способного провести их в жизнь.
3. Правящий слой точно так же не может быть изобретен, как не могут быть изобретены исходные начала национального бытия. Правящий слой будущей России будет состоять из русских людей, ныне живущих или под гнетом рассеяния, или под террором ОГПУ. При этом совершенно неизбежно и количественное и качественное преобладание людей, перестрадавших все то, что перестрадала вся Россия за последние двадцать лет. На долю людей зарубежья остается только: раскрытие идей и формирование идейного костяка будущего правящего слоя.
4. Основные слагаемые будущего правящего слоя легко поддаются определению путем исключения. а) Дворянство – неудачный наследник неудачного русского феодализма, невероятными темпами разлагалось и до революции – и материально и морально. Оно немыслимо не только в качестве носителя власти, но и в качестве ее соучастника. Иначе говоря, дворянство – как ограниченная законом, экономикой или даже бытом и сознанием группа – мертво совершенно. б) Русская буржуазия не успела не только прийти к власти, но не успела принять в этой власти решительно никакого участия. Революция уничтожила и те слабые ростки русской буржуазии, которые стали расти в начале двадцатого века. Буржуазии фактически нет ни за рубежом, ни в СССР. Или, во всяком случае, в качестве кандидата на власть русская буржуазия отсутствует начисто. в) Советский правящий слой – коммунистическая партия, отрезан от народных масс морями крови и ненависти, воспитан на атеизме и насилии, на грабеже и терроре.
Его эволюция немыслима, его наследие неприемлемо, его навыки неприменимы.
Остаются, следовательно, два мыслимых кандидата на власть: а) Некая еще несуществующая партия, которая обопрется на часть интеллигенции и пролетариата и организует аппарат вооруженного выдвиженчества. Это будет очень маловероятным и, во всяком случае, очень кратковременным повторением коммунистической партии – вероятным только в том случае, если ликвидация большевизма произойдет путем партийного раскола. б) Наша организация, оформив и закрепив основы русской национальной идеи и создав некий, хотя бы и немногочисленный, правящий отбор, будет идти к идейному завоеванию национального отбора всей России.
В первом случае это будет тип диктатуры, опирающейся по преимуществу на временное и организованное насилие. Во втором случае это будет тип монархии – не отрицающей вполне и насилия (хотя бы в форме уголовных законов), но в основном опирающейся на чисто нравственный принцип, который по самому существу своему не может вступить в противоречие с интересами и чаяниями основной массы русского народа.
И в том и в другом случае "вся власть" будет принадлежать русской интеллигенции – то есть профессионалам умственного труда, как единственно существующему слою, по своему культурному уровню способному разрешить задачи русского национального и государственного строительства.
5. Само собою разумеется, что этот новый правящий слой не имеет права отметать ни представителей бывшего дворянства, поскольку они являются носителями культурного творчества, ни представителей русской буржуазии, как носителей хозяйственного творчества, ни советской интеллигенции, поскольку она наиболее полно выражает страдания и нужды русского народа и наиболее точно знакома с нынешним положением дел в России – то есть с исходной точкой хозяйственного и культурного (но не идейного!) строительства страны. Решающая роль будет неизбежно принадлежать нынешней советской интеллигенции. Поэтому "завоевание" большинства эмиграции, невозможное технически, более или менее безразлично практически. Одна из основных задач – подготовка к идейному завоеванию ныне советской интеллигенции. Ленин не завоевывал большинства тогдашней эмиграции – и мы не собираемся завоевывать большинства нынешней.
6. Задача подбора и воспитания этого правящего слоя – из остатков русской национальной интеллигенции за рубежом, из остатков старой русской интеллигенции в СССР и из определяющей массы новой русской интеллигенции, родившейся в годы коммунизма, – является основной и первоочередной технической задачей восстановления России.
7. Обе последние группы – старая и новая интеллигенция СССР – неизбежно определят собою общее развитие правящего слоя:, эти группы превосходят зарубежную интеллигенцию и по своему количеству, и по своему жизненному опыту, и по своей связи с русскими массами. Зарубежная интеллигенция может сыграть только одну роль: роль идейной закваски. Командование будет ей принадлежать или не принадлежать в зависимости от того и только от того, в какой степени она выполнит эту роль – роль идейной закваски. Техническое использование зарубежной интеллигенции – военной и гражданской – конечно, не является предметом политической программы, как не является предметом политической программы вопрос о приглашении или неприглашении тех или иных иностранных специалистов или концессионеров. Зарубежный профессиональный работник умственного труда, чуждый русской национальной идее, явится таким же наемным "спецом", как иностранные техники и офицеры в китайской промышленности и армии. Или, как спецами или военспецами являлись и являются старые русские инженеры и офицеры в рядах красной промышленности и красной армии. Нам нужны свои работники, которые бы на каждом участке национальной работы – помимо своего ремесла, – давали бы этой работе и свою душу. "Спец" этого дать не может.
6. ПРАВЯЩИЙ СЛОЙ БОЛЬШЕВИЗМА
1. Ведущий слой революции сформировался из революционно-космополитической части русского дворянства. Его родословная:
Радищев, декабристы, Герцен, Кропоткин, Плеханов, Савинков, Ленин. Революционная часть дворянства подавляюще превосходила реакционную и в культурном, и в умственном, и, отчасти, в моральном (Герцен, Кропоткин) отношении. Но, объективно, она шла против века налаженной государственной традиции, против основных национальных интересов России.
2. Идя против этих интересов, революционная часть дворянства, уже более или менее потерявшая свое национальное лицо, естественным ходом внутриполитической борьбы вовлекалась в союзы с врагами России вообще – с еврейством в частности и в особенности.
3. Эта борьба, постепенно обостряясь и ожесточаясь, создала в России своеобразную атмосферу почти непрерывной гражданской войны: на низах шли крестьянские и рабочие "беспорядки", обычно с кровавыми результатами; на верхах – схватка двух фракций дворянства превращалась в обнаженный террор с обеих сторон. Апогей всего этого приходится на 1905 – 1906 годы. Екатеринбургское злодеяние символически можно рассматривать как месть одного слоя другому слою – месть Ленина за его казненного брата.