Страница:
Льюис Спенс
Легенды и рыцарские предания Бретани
Предисловие
Несмотря на то что фольклорные истории и легенды Бретани тщательно изучались жившими там учеными и коллекционерами, они ни разу не были представлены зарубежной публике в популяризованной форме. Вероятная причина такого непозволительного упущения со стороны большинства писателей, занимающихся популяризацией легенд, может заключаться в том, что многие бретонские фольклорные рассказы удивительно похожи на аналогичные истории других народов, а подчас и друг на друга.
Но не нужно забывать о том, что литературное наследие народа состоит не только из его сказок. Баллады, которые пели эти люди, рассказы о героях, появлявшиеся в различные периоды истории, их легенды (если этот термин использовать в правильном значении), более литературные сочинения их романистов, представления о сверхъестественном, истории о древних зданиях и замках – все это входит в понятие «фольклор». Поэтому я выбрал для своей книги те из многочисленных сочинений, которые, на мой взгляд, позволят читателям сформировать всестороннее представление об истории Бретани. По этой же причине я включил в это сочинение рассказы о древних каменных памятниках страны и описания самих этих сооружений. Циклу легенд о короле Артуре, а в особенности тем из них, которые связаны с Бретанью, я посвятил отдельную главу. Кроме того, я посчитал необходимым, рассказывая о Бретонской земле, уделить внимание лэ (рифмованным двустишиям. – Пер.) Марии Французской. Пересказу историй о святых, которыми изобилует бретонскаялитература, также отведена отдельная глава. Материалом для нее я обязан мисс Хелен Маклеод Скотт, которой удалось сохранить в своем сердце дух кельтов. Несколько разделов я посвятил черной магии Бретани, а также эльфам и духам, обитающим на своих торфяниках и в лесах. Не остались без внимания и истории о великих воинах и защитниках. Для того чтобы помочь читателю почувствовать дух Бретани и воспринять пересказы ее историй без ощущения, будто он столкнулся с повествованием о народе, о котором ему ничего не известно, я привел в этой книге небольшое описание природы и истории Бретани.
Я старался познакомить публику с настоящим бретонским фольклором, то есть выбирать те истории, которые были популярны у местных крестьян. Поэтому рассказы для этой книги почерпнул из работ Гедоза, Себийо и Люзеля. Перед вами не переводы оригинальных текстов, а их адаптированный пересказ. То, что между бретонскими народными сказками есть большая разница, заметно в любом сборнике, но я хотел, чтобы моя книга не была утомительной, поэтому у меня не возникало трудностей с подбором материала – весь он очень интересен. Большую часть этих сказок в 80-х годах XIX века записали бретонские фольлористы. Дальновидность и здравый смысл, которыми отличается большая часть комментариев редакторов к этим историям, рассказанным местными крестьянами и рыбаками, делают их особенно примечательными. Я не могу дать читателю гарантию того, что эта книга – верх совершенства, однако стремился к тому, чтобы породить интерес к истории Бретани и направить молодых ученых в область, в которой их исследования, несомненно, будут щедро вознаграждены. Если мне удастся выполнить это, я не буду сожалеть о том, что напрасно потратил силы и время.
Льюис Спенс
Но не нужно забывать о том, что литературное наследие народа состоит не только из его сказок. Баллады, которые пели эти люди, рассказы о героях, появлявшиеся в различные периоды истории, их легенды (если этот термин использовать в правильном значении), более литературные сочинения их романистов, представления о сверхъестественном, истории о древних зданиях и замках – все это входит в понятие «фольклор». Поэтому я выбрал для своей книги те из многочисленных сочинений, которые, на мой взгляд, позволят читателям сформировать всестороннее представление об истории Бретани. По этой же причине я включил в это сочинение рассказы о древних каменных памятниках страны и описания самих этих сооружений. Циклу легенд о короле Артуре, а в особенности тем из них, которые связаны с Бретанью, я посвятил отдельную главу. Кроме того, я посчитал необходимым, рассказывая о Бретонской земле, уделить внимание лэ (рифмованным двустишиям. – Пер.) Марии Французской. Пересказу историй о святых, которыми изобилует бретонскаялитература, также отведена отдельная глава. Материалом для нее я обязан мисс Хелен Маклеод Скотт, которой удалось сохранить в своем сердце дух кельтов. Несколько разделов я посвятил черной магии Бретани, а также эльфам и духам, обитающим на своих торфяниках и в лесах. Не остались без внимания и истории о великих воинах и защитниках. Для того чтобы помочь читателю почувствовать дух Бретани и воспринять пересказы ее историй без ощущения, будто он столкнулся с повествованием о народе, о котором ему ничего не известно, я привел в этой книге небольшое описание природы и истории Бретани.
Я старался познакомить публику с настоящим бретонским фольклором, то есть выбирать те истории, которые были популярны у местных крестьян. Поэтому рассказы для этой книги почерпнул из работ Гедоза, Себийо и Люзеля. Перед вами не переводы оригинальных текстов, а их адаптированный пересказ. То, что между бретонскими народными сказками есть большая разница, заметно в любом сборнике, но я хотел, чтобы моя книга не была утомительной, поэтому у меня не возникало трудностей с подбором материала – весь он очень интересен. Большую часть этих сказок в 80-х годах XIX века записали бретонские фольлористы. Дальновидность и здравый смысл, которыми отличается большая часть комментариев редакторов к этим историям, рассказанным местными крестьянами и рыбаками, делают их особенно примечательными. Я не могу дать читателю гарантию того, что эта книга – верх совершенства, однако стремился к тому, чтобы породить интерес к истории Бретани и направить молодых ученых в область, в которой их исследования, несомненно, будут щедро вознаграждены. Если мне удастся выполнить это, я не буду сожалеть о том, что напрасно потратил силы и время.
Льюис Спенс
Страна, люди и их история
Романтическая область, по которой мы будем путешествовать в поисках легендарных сокровищ, в древние времена называлась Арморика. Это романизированный вариант кельтского имя Армор («на море»). Современная Бретань разделена на департаменты Финистер, Морбиан, Кот-д'Армор, Иль-и-Вилен и Кот-дю-Норд. В народе Бретань принято делить на Верхнюю, или Восточную, и Нижнюю, или Западную. Вместе все эти части занимают площадь примерно 13 130 квадратных миль (27 208 квадратных километров. – Пер.).
Регионы Бретани, расположенные недалеко от побережья, значительно отличаются от внутренних областей, где преобладают возвышенные плато, покрытые унылыми и неплодородными вересковыми пустошами. Иногда на этих плато встречаются немногочисленные холмы. Они относительно невысоки, но из-за диковатых и неровных склонов кажутся намного выше, чем в действительности. Береговая линия изрезанная, ломаная и довольно унылая. Она обрамлена далеко выдающимися рифами и изрезана устьями впадающих в море рек. В южной части Бретани располагается так называемое побережье Эмеральд, климат которого по сравнению с другими регионами кажется субтропическим – воздух здесь спокойный, а сам регион красивый и плодородный. Но это исключение. Бретань – область не защищенных от ветра берегов и серого моря, бесплодных вересковых пустошей и однообразного горизонта. Именно в таких местах, вдалеке от оживленных поселений, появляются настоящие легенды, а изгнанные древние духи могут найти последнее прибежище.
В происхождении народа, населявшего этот полуостров, у исследователей нет никаких сомнений. Если мы попытаемся использовать слово «кельты» для описания многочисленных племен, попавших под влияние одного определенного культурного типа, память об истинных создателях которого сохранилась в фольклоре, перенятом у них жителями этих мест и адаптированного последними под себя еще в доисторические времена, тогда бретонцев, без всякого сомнения, можно будет назвать «кельтами», говорящими на языке, известном как кельтский, хотя и требующем отдельного названия, придерживающимися ритуалов, имеющих все признаки «кельтских», и обладающими внешними признаками, по которым антропологи вплоть до недавнего времени определяли принадлежность того или иного человека к расе «кельтов», – небольшими круглыми черепами, смуглым цветом лица, а также голубыми или серыми глазами. Однако следует вспомнить, что кельтами, помимо бретонцев, называют светло– или рыжеволосых шотландских горцев, темноволосых уэльсцев и длинноголовых ирландцев. Но бретонцы обладают таким уникальным обликом, что современные антропологи считают их потомками «альпийской» расы, представители которой в эпоху неолита обитали в Центральной Европе и у которой, вероятно, были далекие монголоидные предки. Эти люди расселились практически по всей Европе и позднее в некоторых ее областях переняли у кельтской аристократии язык и обычаи.
Довольно примечательно, что это кельтское влияние, реальная история которого затерялась в глубине веков, проявилось не только в языке, но и в культуре и мировоззрении попавшего под него народа. Подчинить своему влиянию целый народ – это всегда практически невыполнимое задание. Для того чтобы завоеванный народ перенял язык победителя, требуется определенный расовый такт и четкая цель. Но чтобы гарантировать усвоение мировоззрения победителей завоеванным народом и его сохранение на века, так чтобы люди различного происхождения придерживались одного и того же мнения, образа мыслей, манеры выражаться, обладали даже похожим внешним обликом, как у бретонцев, некоторых французов, уроженцев Корнуолла, уэльсцев и горцев, завоеватель должен обладать неизменной силой, на владение которой не могли претендовать даже римляне или обитатели какой-либо другой мировой империи.
Но кельтская цивилизация не была единой. В конце доисторического периода кельтский язык разделился на два диалекта, которые впоследствии обзавелись всеми признаками двух отдельных языков, происходящих из одного источника. Это гэльский язык, на котором говорят жители Шотландии, Ирландии и острова Мэн, и бретонский, язык обитателей Уэльса, Корнуолла и Бретани.
Между 450 и 500 годами н. э., когда власть римлян стала ослабевать, а сами они начали уезжать из Галлии, в Арморику на многочисленных судах прибыли беглецы из Британии. Эти люди, бежавшие от захвативших их земли варваров: саксов, пиктов и скоттов, искали убежище в области, где обитал родственный им народ, не подвергнувшийся вторжению. В своей монографии «История завоевания Англии нормандцами» Тьерри пишет: «По разрешению древних обитателей этих мест, принявших их как братьев того же происхождения, новые жители расселились по всему северному побережью, вплоть до небольшой речки Кесорон, а на юге – до территории, занимаемой поселением венетов, которая в настоящее время называется Ванн. В этой части страны они создали подобие отдельного государства, в которое вошли небольшие прибрежные поселения. При этом такие крупные города, как Ванн, Нант и Ренн, оказались за пределами этого образования. Благодаря росту численности населения в этой западной части страны и тому, что на ограниченном пространстве оказалось огромное количество людей кельтского происхождения, носителей кельтского языка, эти люди не подверглись влиянию латинского языка, который, в более или менее искаженной форме, стал доминировать в остальных областях Галлии. Этот регион стал впоследствии называться Бретанью, а названия отдельных племен исчезли. В то же время остров, который ранее носил это имя, стал называться в честь народов, захвативших его, – саксов и англов, или, иначе говоря, Англией».
Когда киль его галеры уперся в сушу, святой увидел мужчину, который сидел на берегу, у дверей бедной хижины, и знаками пытался привлечь его внимание. Самсон подошел к этому прибрежному жителю. Тот взял его за руку, завел в свое жалкое обиталище и показал жену и дочь, охваченных болезнью. Самсон ослабил их боль, и тогда их супруг и отец, который, несмотря на свой жалкий вид, был главой всей соседней области, подарил ему расположенный неподалеку участок земли. Здесь, недалеко от почитаемого менгира, расположенного вблизи Дола, он вместе со своими монахами построил кельи. Вскоре рядом с древним капищем была сооружена часовня, которая позднее превратилась в огромный собор.
Телио, британский монах, с помощью святого Самсона вырастил рядом с Долом фруктовый сад протяженностью три мили. По легенде, именно он первым привез в Бретань яблоневые деревья. Куда бы ни отправлялись монахи, они везде возделывали почву, повторяя слова апостола: «Тот, кто не работает, не должен есть». Люди восхищались усердием чужеземцев, и восхищение заставило их поступать так же, как и монахи. Крестьяне стали пахать вместе с ними, и даже разбойники, жившие на холмах и в лесах, стали землепашцами. «Крест и плуг, труд и молитва» – вот девиз этих первых миссионеров.
В Арморике были образованы два королевства бриттов – Домнония и Корнубия. В состав первого входили земли Кот-д'Армора и Финистера, севернее реки Элорн. Корнубия, или Корнуолл, как сейчас называется эта местность, располагалась ниже этой реки, а ее южная граница пролегала у реки Элль. Первоначально оба этих государства платили дань королям Британии, но, когда власть последних окончательно была сброшена, они стали независимыми королевствами.
– Приветствую тебя, о Джуд-Хаэль, – сказала она. – И передаю тебе на хранение эту колонну и все, что она поддерживает.
Произнеся эти слова, она исчезла.
На следующее утро Джуд-Хаэль рассказал свой сон, но, подобно древнему Навуходоносору, он не смог найти никого, кто сумел бы растолковать это видение, поэтому он обратился к поэту Талиесину, как его предшественник – к Даниилу. По легенде, Талиесин в ту пору покинул свою родную Британию, отправившись в изгнание, и жил на берегу моря. К нему пришел посланник Джуд-Хаэля и произнес:
– Ты, тот, кто может правильно истолковать все непонятное, услышь и объясни странное видение, которое явилось моему господину.
После этого он пересказал знаменитому поэту сон Джуд-Хаэля.
Какое-то время мудрец сидел, глубоко задумавшись, а затем ответил:
– Твой хозяин правит мудро, о посланник, но у него есть сын, царствование которого будет еще более счастливым. Он станет одним из величайших людей Бретонской земли. Сыновья, произошедшие от его чресл, станут предками могущественных графов и благочестивых священнослужителей, но сам он, величайший из людей своего народа, станет в первую очередь отважным воином, а позднее – могущественным защитником небес. Свою юность он отдаст служению миру, а вторую половину жизни посвятит Богу.
Пророчество Талиесина полностью сбылось. Джудик-Хаэль, сын Джуд-Хаэля, исполнил его. Он славно правил страной, а потом стал священником.
В поэме описывается, как пожилой вождь ждет на холмах Реца своего сына, который повез в Ренн дань франкам. С собой он забрал множество колесниц с лошадьми, но, несмотря на то что с момента его отъезда прошло уже много времени, он не возвращается. Вождь взбирается на вершину холма, пытаясь рассмотреть вдали силуэт своего сына, но длинная белая дорога и обрамляющие ее унылые торфяники пусты, и ничто не предвещает возвращение юноши.
Встревоженный отец замечает купца, медленно идущего по дороге, и окликает его:
– Эй, добрый купец, ты прошел всю землю от края до края. Не слышал ли ты что-нибудь о моем сыне Каро, отправившемся с колесницами, груженными данью, в Ренн?
– Увы, владыка! Если твой сын отправился сопровождать дань, то ты напрасно ждешь его. Франки решили, что ты мало им заплатил, и положили его голову на весы вместе с твоей данью.
Отец в ужасе смотрит на говорившего, качается и падает на землю, издав пронзительный крик:
– Каро, мой сын! Мой несчастный Каро!
Картина меняется, и перед нами крепость Номиноэ. Мы видим, как ее хозяин возвращается со своими собаками с охоты, неся добычу. В руке он держит лук, а через плечо переброшена туша кабана. Красная кровь стекает изо рта чудовища, капая на руку Номиноэ. Его встречает престарелый, почти обезумевший правитель, которого последний вежливо приветствует.
– Здравствуй, честный горец! – говорит он. – Какие новости? Зачем ты пришел к Номиноэ?
– Я пришел за справедливостью, владыка Номиноэ, – отвечает пожилой человек. – Есть ли Бог на небе и правитель в Бретани? Я знаю, что все мы ходим под Богом, и верю, что на Бретонской земле правит справедливый герцог. Могучий правитель, начни войну против франков и позволь нам отомстить за Каро, моего сына, Каро, убитого и обезглавленного варварами-франками. Они положили его голову на весы, чтобы поразвлечься.
Пожилой мужчина плачет, и слезы стекают по его спутанной бороде.
Тогда Номиноэ поднимается и в гневе произносит:
– Головой этого кабана и стрелой, убившей его, клянусь, что не смою эту кровь с руки до тех пор, пока не освобожу страну от врагов.
После этого Номиноэ отправился на побережье, чтобы набрать гальки, которую решил привезти лысому королю вместо дани. Прибыв к воротам Ренна, он потребовал, чтобы их открыли, ибо он привез королю дань чистым серебром. Ему предложили войти в замок и оставить колесницы во дворе. При звуке горна его попросили помыть руки перед едой (древний обычай), но он отказался, заявив, что хочет сразу отдать дань. Мешки взвесили, и последний оказался легче остальных на несколько фунтов.
– Ха! Что это? – закричал кастелян франков. – Этот мешок легче, чем положено, господин Номиноэ.
Тот выхватывает из ножен свой меч, и голова франка слетает с плеч. Затем, схватив ее за забрызганные кровью волосы, правитель бретонцев бросает ее на весы. Его воины заполнили двор и вскоре захватили весь город. Так Номиноэ отомстил за юного Каро!
В молодости Ален был одним из лучших охотников. В лесах родной Бретани он стрелял медведей и кабанов. Это занятие, которое было для него в основном спортом, развило в нем храбрость, пригодившуюся ему тогда, когда он выступил против врагов своей страны, ненавистных норманнов.
Объединив бретонцев, скрывавшихся в лесах или прятавшихся в горных крепостях, он повел их против врага, которого ошарашил тем, что его силы появились рядом с Долом посреди ночи. Благодаря этой военной хитрости Алену удалось перерезать почти всех норманнов. После этого сражения скандинавских захватчиков в конце концов вытеснили с территории Бретани, а самого Алена в 937 году короновали. Вольный перевод этой баллады выглядит примерно так:
Регионы Бретани, расположенные недалеко от побережья, значительно отличаются от внутренних областей, где преобладают возвышенные плато, покрытые унылыми и неплодородными вересковыми пустошами. Иногда на этих плато встречаются немногочисленные холмы. Они относительно невысоки, но из-за диковатых и неровных склонов кажутся намного выше, чем в действительности. Береговая линия изрезанная, ломаная и довольно унылая. Она обрамлена далеко выдающимися рифами и изрезана устьями впадающих в море рек. В южной части Бретани располагается так называемое побережье Эмеральд, климат которого по сравнению с другими регионами кажется субтропическим – воздух здесь спокойный, а сам регион красивый и плодородный. Но это исключение. Бретань – область не защищенных от ветра берегов и серого моря, бесплодных вересковых пустошей и однообразного горизонта. Именно в таких местах, вдалеке от оживленных поселений, появляются настоящие легенды, а изгнанные древние духи могут найти последнее прибежище.
В происхождении народа, населявшего этот полуостров, у исследователей нет никаких сомнений. Если мы попытаемся использовать слово «кельты» для описания многочисленных племен, попавших под влияние одного определенного культурного типа, память об истинных создателях которого сохранилась в фольклоре, перенятом у них жителями этих мест и адаптированного последними под себя еще в доисторические времена, тогда бретонцев, без всякого сомнения, можно будет назвать «кельтами», говорящими на языке, известном как кельтский, хотя и требующем отдельного названия, придерживающимися ритуалов, имеющих все признаки «кельтских», и обладающими внешними признаками, по которым антропологи вплоть до недавнего времени определяли принадлежность того или иного человека к расе «кельтов», – небольшими круглыми черепами, смуглым цветом лица, а также голубыми или серыми глазами. Однако следует вспомнить, что кельтами, помимо бретонцев, называют светло– или рыжеволосых шотландских горцев, темноволосых уэльсцев и длинноголовых ирландцев. Но бретонцы обладают таким уникальным обликом, что современные антропологи считают их потомками «альпийской» расы, представители которой в эпоху неолита обитали в Центральной Европе и у которой, вероятно, были далекие монголоидные предки. Эти люди расселились практически по всей Европе и позднее в некоторых ее областях переняли у кельтской аристократии язык и обычаи.
Довольно примечательно, что это кельтское влияние, реальная история которого затерялась в глубине веков, проявилось не только в языке, но и в культуре и мировоззрении попавшего под него народа. Подчинить своему влиянию целый народ – это всегда практически невыполнимое задание. Для того чтобы завоеванный народ перенял язык победителя, требуется определенный расовый такт и четкая цель. Но чтобы гарантировать усвоение мировоззрения победителей завоеванным народом и его сохранение на века, так чтобы люди различного происхождения придерживались одного и того же мнения, образа мыслей, манеры выражаться, обладали даже похожим внешним обликом, как у бретонцев, некоторых французов, уроженцев Корнуолла, уэльсцев и горцев, завоеватель должен обладать неизменной силой, на владение которой не могли претендовать даже римляне или обитатели какой-либо другой мировой империи.
Но кельтская цивилизация не была единой. В конце доисторического периода кельтский язык разделился на два диалекта, которые впоследствии обзавелись всеми признаками двух отдельных языков, происходящих из одного источника. Это гэльский язык, на котором говорят жители Шотландии, Ирландии и острова Мэн, и бретонский, язык обитателей Уэльса, Корнуолла и Бретани.
Бретонский язык
Brezhoneg, бретонский язык Бретани, несомненно, представляет собой язык, на котором говорили кельтские эмигранты, бежавшие из Великой Британии в Малую, чтобы не оказаться под властью захватчиков-саксов. Именно они дали Арморике, в которой поселились, название покинутой ими страны. В древнейшие времена бретонцев невозможно было отличить от уэльсцев. Бретонский язык I–XI веков получил название «старобретонский». «Среднебретонский» язык был распространен в XI XVII веках, после чего стал использоваться «новобретонский». Эти этапы более или менее четко характеризуют изменения, произошедшие в языке из-за того, что в нем все заметнее стала проявляться примесь французского. Авторы, работы которых посвящены этой теме, различают несколько диалектов бретонского языка, но наиболее заметны различия между ваннским диалектом и теми, на которых разговаривают жители других регионов Бретани. Эти отличия появились не раньше XVI века.Обитатели древней Арморики
Первым письменным источником, освещающим историю Бретани, стал трактат Юлия Цезаря. В те времена Арморика была населена пятью основными племенами: намнитами, венетами, осисмиями, куриосолитами и редонами. Они стойко сопротивлялись вторжению римлян, но в конце концов были покорены, причем иногда принадлежавших к этим племенам людей толпами продавали в рабство. В 56 году до н. э. венеты сбросили римское владычество и захватили двух военачальников Цезаря, сделав их своими заложниками. Тогда Цезарь лично отправился в Бретань, но быстро понял, что не может продвинуться дальше, так как ему мешал сильный флот, состоявший из лодок-плоскодонок, плавучих крепостей, которыми венеты очень умело управляли. Корабли в спешке строили на водах Луары. После этого, вероятно в заливе Морбиан, произошло отчаянное морское сражение, закончившееся поражением венетов, ставших жертвами военной хитрости римлян, которые срезали снасти противника при помощи серпов, привязанных к длинным шестам. Члены совета, правившего захваченным племенем, были приговорены к смерти в наказание за то, что они так долго сопротивлялись, а многих их соплеменников вывезли на рабские рынки Европы.Между 450 и 500 годами н. э., когда власть римлян стала ослабевать, а сами они начали уезжать из Галлии, в Арморику на многочисленных судах прибыли беглецы из Британии. Эти люди, бежавшие от захвативших их земли варваров: саксов, пиктов и скоттов, искали убежище в области, где обитал родственный им народ, не подвергнувшийся вторжению. В своей монографии «История завоевания Англии нормандцами» Тьерри пишет: «По разрешению древних обитателей этих мест, принявших их как братьев того же происхождения, новые жители расселились по всему северному побережью, вплоть до небольшой речки Кесорон, а на юге – до территории, занимаемой поселением венетов, которая в настоящее время называется Ванн. В этой части страны они создали подобие отдельного государства, в которое вошли небольшие прибрежные поселения. При этом такие крупные города, как Ванн, Нант и Ренн, оказались за пределами этого образования. Благодаря росту численности населения в этой западной части страны и тому, что на ограниченном пространстве оказалось огромное количество людей кельтского происхождения, носителей кельтского языка, эти люди не подверглись влиянию латинского языка, который, в более или менее искаженной форме, стал доминировать в остальных областях Галлии. Этот регион стал впоследствии называться Бретанью, а названия отдельных племен исчезли. В то же время остров, который ранее носил это имя, стал называться в честь народов, захвативших его, – саксов и англов, или, иначе говоря, Англией».
Самсон
Одним из эмигрантов из Британии был святой Самсон, который вознамерился обратить языческую Бретань в христианство. Он был родом из Пемброкешира. По легенде, его отец, у которого долгое время не было детей, построил менгир из чистого серебра и отдал его бедным, надеясь, что благодаря этому деянию у него появится сын. Его желание сбылось, и у него действительно родился сын, Самсон, о котором идет речь. Он стал одним из величайших церковных миссионеров. В обществе сорока монахов он пересек Канал и, причалив к берегам залива Сен-Бриё, попал в дикие и пустынные места.Когда киль его галеры уперся в сушу, святой увидел мужчину, который сидел на берегу, у дверей бедной хижины, и знаками пытался привлечь его внимание. Самсон подошел к этому прибрежному жителю. Тот взял его за руку, завел в свое жалкое обиталище и показал жену и дочь, охваченных болезнью. Самсон ослабил их боль, и тогда их супруг и отец, который, несмотря на свой жалкий вид, был главой всей соседней области, подарил ему расположенный неподалеку участок земли. Здесь, недалеко от почитаемого менгира, расположенного вблизи Дола, он вместе со своими монахами построил кельи. Вскоре рядом с древним капищем была сооружена часовня, которая позднее превратилась в огромный собор.
Телио, британский монах, с помощью святого Самсона вырастил рядом с Долом фруктовый сад протяженностью три мили. По легенде, именно он первым привез в Бретань яблоневые деревья. Куда бы ни отправлялись монахи, они везде возделывали почву, повторяя слова апостола: «Тот, кто не работает, не должен есть». Люди восхищались усердием чужеземцев, и восхищение заставило их поступать так же, как и монахи. Крестьяне стали пахать вместе с ними, и даже разбойники, жившие на холмах и в лесах, стали землепашцами. «Крест и плуг, труд и молитва» – вот девиз этих первых миссионеров.
Воск в обмен на вино
Монахи Дола, согласно истории, рассказанной графом Монталембертом в его книге «Монахи Запада», были знаменитыми пчеловодами. Однажды, когда святой Самсон из Дола и святой Жермен, епископ Парижа, разговаривали о преимуществах своих монастырей, святой Самсон сказал, что его монахи так хорошо и тщательно ухаживают за своими пчелами, что, помимо меда, который последние вырабатывают в больших количествах, получают воска больше, чем за год уходит на производство церковных свечей, но, так как климат в их местности непригоден для выращивания виноградников, у них очень мало вина. Услышав это, святой Жермен ответил: «Мы, наоборот, делаем вина больше, чем можем выпить, но воск нам приходится покупать. Так что, если ты будешь поставлять нам воск, мы станем привозить тебе десятую часть нашего вина». Самсон принял это предложение, и их взаимное соглашение оставалось в силе, пока были живы оба святых.В Арморике были образованы два королевства бриттов – Домнония и Корнубия. В состав первого входили земли Кот-д'Армора и Финистера, севернее реки Элорн. Корнубия, или Корнуолл, как сейчас называется эта местность, располагалась ниже этой реки, а ее южная граница пролегала у реки Элль. Первоначально оба этих государства платили дань королям Британии, но, когда власть последних окончательно была сброшена, они стали независимыми королевствами.
Видение Джуд-Хаэля
В удивительной истории о периоде переселения говорится о происходившем из Уэльса правителе Бретани Джуд-Хаэле и знаменитом британском поэте Талиесине. Сразу после приезда Талиесина в Бретань Джуд-Хаэля посетило примечательное видение. Во сне он увидел высокую гору, на вершине которой стояла большая колонна, глубоко закопанная в землю. Ее основание было сделано из слоновой кости, а стержень возвышался в небесах. К нижней части из прекрасно отшлифованного железа были прикреплены кольца из того же металла, с которых свисали латы, шлемы, пики, метательные копья, щиты, трубы и многие другие предметы, использующиеся в сражениях. На верхней части из золота висели канделябры, курильницы, епитрахили, потиры и прочие предметы, предназначенные для богослужений. Пока князь стоял, восхищаясь красотой колонны, небеса отверзлись, с них спустилась девушка удивительной красоты, которая тотчас же подошла к нему.– Приветствую тебя, о Джуд-Хаэль, – сказала она. – И передаю тебе на хранение эту колонну и все, что она поддерживает.
Произнеся эти слова, она исчезла.
На следующее утро Джуд-Хаэль рассказал свой сон, но, подобно древнему Навуходоносору, он не смог найти никого, кто сумел бы растолковать это видение, поэтому он обратился к поэту Талиесину, как его предшественник – к Даниилу. По легенде, Талиесин в ту пору покинул свою родную Британию, отправившись в изгнание, и жил на берегу моря. К нему пришел посланник Джуд-Хаэля и произнес:
– Ты, тот, кто может правильно истолковать все непонятное, услышь и объясни странное видение, которое явилось моему господину.
После этого он пересказал знаменитому поэту сон Джуд-Хаэля.
Какое-то время мудрец сидел, глубоко задумавшись, а затем ответил:
– Твой хозяин правит мудро, о посланник, но у него есть сын, царствование которого будет еще более счастливым. Он станет одним из величайших людей Бретонской земли. Сыновья, произошедшие от его чресл, станут предками могущественных графов и благочестивых священнослужителей, но сам он, величайший из людей своего народа, станет в первую очередь отважным воином, а позднее – могущественным защитником небес. Свою юность он отдаст служению миру, а вторую половину жизни посвятит Богу.
Пророчество Талиесина полностью сбылось. Джудик-Хаэль, сын Джуд-Хаэля, исполнил его. Он славно правил страной, а потом стал священником.
Талиесин
Талиесин («сверкающее чело») стал пользоваться большой популярностью в середине XII века. Тогда, как и впоследствии, он, если не считать Мерлина, был самым известным персонажем-поэтом бесчисленного множества историй о рыцарях. Считается, что он был сыном поэта Хенвига или святого Хенвига из Керлеонана-Уске. По легенде, он учился в школе Каттвига, в Ллантвите, расположенном в долине Гламорган. Там его одноклассником был историк Тильда. Когда Талиесин был ребенком, его захватили ирландские пираты, но он сумел бежать от них при помощи деревянного щита, который ему удалось найти на корабле. По крайней мере, такое объяснение дают этому событию ученые, критически проанализировавшие более поздний пересказ этой истории. Он попал в запруду, где ловил рыбу Эльфин, один из сыновей Уриена. Последний сделал его учителем Эльфина и подарил земельный надел. Затем Талиесин был представлен ко двору этого великого военного вождя и стал его придворным поэтом, участвуя вместе с ним в военных кампаниях и восхваляя его победы. Он воспел победы над Идой, королем Нортумбрии, при Аргоеде (около 547 г.), при Гвенн-Эстраде (между 547 и 559 гг.), при Менао (примерно в 559 г.). После смерти Уриена Талиесин стал придворным поэтом его сына Оуайна, от руки которого пал Ида. После смерти всех сыновей Уриена Талиесин отправился оплакивать падение рода своего покровителя в Уэльс. Он умер в Бангоре, расположенном на реке Тейви, в Кардиганшире. Его похоронили под каирном (грудой камней, насыпанных над погребением. – Пер.) недалеко от Аберистуита.Слепой Херве
В том, что Талиесин жил в Бретани в VI веке, нет ничего невероятного. Многие другие поэты находили прибежище на берегах Малой Британии. Среди них был и Киварнион, женившийся на бретонской друидессе. У него родился сын по имени Херве, который был слеп от рождения. Передвигаться ему помогал волк, обращенный им в христианство (!). Помимо всего прочего, мальчик заставил его служить церкви. Херве, в ту пору еще ребенка, оставили на ферме дяди, который должен был за ним присматривать. Однажды мимо него пробежал пахарь, кричащий, что к ним забрался злой волк, убивший осла, на котором он пахал. Увидев, что зверь подбирается к пяткам ребенка, мужчина стал умолять Херве бежать. Но тот бесстрашно повелел испуганному работнику схватить волка и впрячь его в плуг при помощи ремней мертвого осла. С тех пор зверь стал жить вместе с овцами и козами на ферме и питался только сеном и травой.Номиноэ
В конце V века в Бретань стали прибывать толпы ирландцев из Оссори и Вексфорда. Они расселялись вдоль западного и северного побережий региона. Переселенцы из Великой Британии сумели стать графами Ванна, Корнуолла, Леона и Домнонии. Именно из этих людей сформировалась местная могущественная аристократия. Впоследствии они начали длительную тяжелую борьбу с франкскими королями, которые номинально правили Бретанью. Людовик Благочестивый поставил местного правителя Номиноэ во главе провинции, благодаря чему в ней долгое время царил мир. Но в 845 году Номиноэ выступил против Карла Лысого, победил его и заставил признать независимость Бретани, а также отменить ежегодную дань, которую область должна была платить в королевскую казну. Это событие описано в балладе, переданной Вильмарке. Подобно Макферсону, который слишком хорошо «восстановил» фрагменты поэм Оссиана, Вильмарке чересчур свободно обращался с собранным им материалом. Из-за этого многие критики считают поэму о Номиноэ, на авторство которой он претендует, фальсификацией. Однако я сошлюсь на нее хотя бы потому, что в ней замечательно вырисован образ древнего бретонского правителя.В поэме описывается, как пожилой вождь ждет на холмах Реца своего сына, который повез в Ренн дань франкам. С собой он забрал множество колесниц с лошадьми, но, несмотря на то что с момента его отъезда прошло уже много времени, он не возвращается. Вождь взбирается на вершину холма, пытаясь рассмотреть вдали силуэт своего сына, но длинная белая дорога и обрамляющие ее унылые торфяники пусты, и ничто не предвещает возвращение юноши.
Встревоженный отец замечает купца, медленно идущего по дороге, и окликает его:
– Эй, добрый купец, ты прошел всю землю от края до края. Не слышал ли ты что-нибудь о моем сыне Каро, отправившемся с колесницами, груженными данью, в Ренн?
– Увы, владыка! Если твой сын отправился сопровождать дань, то ты напрасно ждешь его. Франки решили, что ты мало им заплатил, и положили его голову на весы вместе с твоей данью.
Отец в ужасе смотрит на говорившего, качается и падает на землю, издав пронзительный крик:
– Каро, мой сын! Мой несчастный Каро!
Картина меняется, и перед нами крепость Номиноэ. Мы видим, как ее хозяин возвращается со своими собаками с охоты, неся добычу. В руке он держит лук, а через плечо переброшена туша кабана. Красная кровь стекает изо рта чудовища, капая на руку Номиноэ. Его встречает престарелый, почти обезумевший правитель, которого последний вежливо приветствует.
– Здравствуй, честный горец! – говорит он. – Какие новости? Зачем ты пришел к Номиноэ?
– Я пришел за справедливостью, владыка Номиноэ, – отвечает пожилой человек. – Есть ли Бог на небе и правитель в Бретани? Я знаю, что все мы ходим под Богом, и верю, что на Бретонской земле правит справедливый герцог. Могучий правитель, начни войну против франков и позволь нам отомстить за Каро, моего сына, Каро, убитого и обезглавленного варварами-франками. Они положили его голову на весы, чтобы поразвлечься.
Пожилой мужчина плачет, и слезы стекают по его спутанной бороде.
Тогда Номиноэ поднимается и в гневе произносит:
– Головой этого кабана и стрелой, убившей его, клянусь, что не смою эту кровь с руки до тех пор, пока не освобожу страну от врагов.
После этого Номиноэ отправился на побережье, чтобы набрать гальки, которую решил привезти лысому королю вместо дани. Прибыв к воротам Ренна, он потребовал, чтобы их открыли, ибо он привез королю дань чистым серебром. Ему предложили войти в замок и оставить колесницы во дворе. При звуке горна его попросили помыть руки перед едой (древний обычай), но он отказался, заявив, что хочет сразу отдать дань. Мешки взвесили, и последний оказался легче остальных на несколько фунтов.
– Ха! Что это? – закричал кастелян франков. – Этот мешок легче, чем положено, господин Номиноэ.
Тот выхватывает из ножен свой меч, и голова франка слетает с плеч. Затем, схватив ее за забрызганные кровью волосы, правитель бретонцев бросает ее на весы. Его воины заполнили двор и вскоре захватили весь город. Так Номиноэ отомстил за юного Каро!
Ален Кривая Борода
В конце IX – начале X века произошло вторжение норманнов. Несколько раз их заставляли отступить Саломон, Ален, граф Ванна, но именно Ален по прозвищу Кривая Борода, или Ален Лис, одержал над ними решающую победу. Именно благодаря этому в древности в честь его была сложена баллада. Вильмарке записал ее со слов крестьянина, старого солдата, служившего под началом одного из лидеров шуанерии (крестьянской войны. – Пер.) Жоржа Кадудаля.В молодости Ален был одним из лучших охотников. В лесах родной Бретани он стрелял медведей и кабанов. Это занятие, которое было для него в основном спортом, развило в нем храбрость, пригодившуюся ему тогда, когда он выступил против врагов своей страны, ненавистных норманнов.
Объединив бретонцев, скрывавшихся в лесах или прятавшихся в горных крепостях, он повел их против врага, которого ошарашил тем, что его силы появились рядом с Долом посреди ночи. Благодаря этой военной хитрости Алену удалось перерезать почти всех норманнов. После этого сражения скандинавских захватчиков в конце концов вытеснили с территории Бретани, а самого Алена в 937 году короновали. Вольный перевод этой баллады выглядит примерно так:
О, как остр его мстящий меч!
Он не падает на скалу и не порастает мхом,
Но на кольчуге врага саксов
Сверкает, подобно удару молнии.
Я видел, что бретонцы умеют обращаться с цепами,
Градом разбрасывая остистое сено.
Но свои железные цепы они обращают
Против грубого саксонского щита.
Я слышал, как призывы к победе раздавались
От Михайловой горы до реки Элорн,
И слава Алена летит так же быстро
От церкви Гильды до всех берегов.
Пусть его благородство никогда не умрет,
Пусть оно живет вечно!
Но скорбь моя, которую я никогда
Больше не выскажу, лежит на берегах Армора,
Потому что низкая рука сакса вырвала
Мой язык из моего несчастного рта.