Спэнсер Кэтрин. В голубых канадских водах

   Брак должен длиться всю жизнь. Как может каждый из них принять такое обязательство всего через четыре дня? Но, с другой стороны, это предопределение, которое дарит ей уверенность, что она родилась для того, чтобы любить этого мужчину. Какое может быть тут сомнение?
   — Не вижу другого пути. У меня есть компания, которой я управляю. У меня есть семья и множество обязанностей. Но без тебя все это теряет всякое значение. Как ты можешь это объяснить, Лейла Коннорс-Ли? Какими чарами ты опутала меня?
   Растерявшись, она покачала головой. Как можно объяснить необъяснимое? Это и для нее тайна. Они встретились. Это так просто. И так сложно. Она не искала любви. И он, наверное, тоже. Но права была ее мать: любовь не подчиняется законам разумного мира. Она приходит без приглашения и завладевает человеком.
   — Лейла, ты выйдешь за меня замуж? — хрипло повторил Данте. — Или, по-твоему, глупо об этом спрашивать?
   Лейла не сомневалась: этот мужчина не согнется под ударами судьбы. Не выберет легкую дорогу, как бы его к тому ни принуждали. Скорее сам пойдет навстречу опасности, чем причинит зло или будет несправедлив к другому. Этого мужчину можно любить, ничего не опасаясь.
   И все же…
   — Мы встретились в среду. — Она старалась быть благоразумной за них обоих. — Сегодня только воскресенье.
   — Я ждал тебя всю жизнь. — Вот и все, что он сказал. Но этого было достаточно.
   — Я тоже. — Ее глаза увлажнились.
   — Значит, ты выйдешь за меня замуж? —Да.
   Он наклонился и поцеловал ее. На глазах у множества людей, собравшихся на террасе у столов с завтраком. Несомненно, служащие сгорали от любопытства. Одни радовались ее счастью. Другие были в шоке. Карл Ньюбери бушевал от ярости. Но все это не имело значения. Потому что, как и обещала ее мать, она нашла мужчину, который стал солнцем ее утра и луной ее ночи. Чего еще может желать женщина?
   В следующую среду все участники семинара на одном самолете вылетели в Ванкувер. Кроме Карла Ньюбери, у которого были дела в Нью-Йорке.
   Объем работы в офисе требовал полной отдачи. И первые несколько недель у сотрудников не оставалось времени на сплетни.
   Вечером в последнюю пятницу февраля Данте повел ее обедать в итальянский ресторан. Он славился интимной атмосферой, со вкусом подобранной обстановкой, ну, и, конечно, отменной кухней. В камине большой викторианской гостиной горел огонь. Столовое серебро и хрусталь сверкали на роскошных бордовых скатертях. Тонкие восковые свечи горели среди букетов белых фрезий.
   — Знаешь, о чем я подумал, — начал Данте, когда они ждали основное блюдо. — Поскольку наши с тобой отношения все еще актуальная тема для сплетен, может, надо поставить в известность наши семьи раньше, чем они услышат о нас от других?
   — Пожалуй, — неуверенно согласилась Лейла.
   — Ты не уверена. — Он взял ее руку. — Тебя беспокоит, как отнесутся к новости твоя мать и ее кузина?
   — Нет. — Лейла улыбнулась. — Еще до того, как я полетела на остров, Клео нагадала, что я встречу высокого, темноволосого, красивого мужчину, перед которым не смогу устоять.
   — А как отнесется твоя мать? Я знаю о ней только то, что она год назад овдовела. Не сочтет ли она нас идиотами из-за этого, что мы говорим о браке после такого краткого знакомства?
   — Нет, моя мать — бунтарка по природе. Она не желала выходить замуж, пока не встретила мужчину, который полюбил ее такой, какая она есть.
   — Это был твой отец?
   — Да. Мама никогда не считала себя обязанной подчиняться кем-то установленным правилам. Она живет по своим законам.
   — Твердый характер, — засмеялся Данте. — Мне хотелось бы познакомиться с ней. А ты очень консервативна. Думаешь, в отца?
   — Некоторые полагают, что у меня его деловое чутье, быстрая реакция. Но мне нравится думать, что я сама по себе. Ни на кого не похожа.
   — Ты не любишь говорить об отце.
   — Да. Расскажи лучше о своей семье. Лейла узнала, что его родители — канадцы в первом поколении. Отец — итальянец, а мать —русская. Данте — старший и единственный сын из шестерых детей. Остальные — девочки. Отец его тоже умер.
   — Давно? — спросила Лейла.
   — Шестнадцать лет назад. Мне тогда было двадцать один.
   — И мама никогда больше не выходила замуж?
   — Нет. Я стал, так сказать, мужчиной в доме. Мать и сестры обращаются за советом ко мне.
   — Думаешь, твоя семья обрадуется, когда ты им скажешь? — нервно спросила она.
   — Сестры будут на седьмом небе. А мать помчится в церковь и поставит свечку святому, покровителю брака, — успокоил ее Данте, взял руку и поцеловал ладонь. — Она уже много лет молится, чтобы я дал ей побольше внуков. Будто бы одиннадцати ей недостаточно! Имей в виду, —продолжал Данте, чувствуя, что у нее еще остались сомнения, — ты не успеешь запомнить имен моих сестер, как они затянут тебя в свадебную карусель. Джулия начнет настаивать на кружевной фате. После того, как моя бабушка сделала из дедушки честного человека, все невесты семьи Росси надевают фату. Энни захочет испечь особое печенье. Кристина примется настаивать, чтобы все мои племянницы во время венчания стояли с букетами. Они будут суетиться так, будто свадьба назначена на следующую неделю.
   Лейла ошеломленно слушала его. У них с Данте такие разные семьи! В раннем детстве за ней ухаживала няня. Потом до десяти лет ее учила дома гувернантка. После этого ее отдали в престижную частную школу. Она никогда не знала такой бурной семейной жизни, о какой с любовью говорил Данте. Сумеет ли она ужиться с ними?
   — Давай, не откладывая в долгий ящик, назначим на следующий уикенд семейную встречу, —предложил Данте. — Уверен, познакомившись с моими родными, ты сразу успокоишься.
   Через неделю в воскресенье, около четырех часов дня он поставил машину на дорожке перед старым трехэтажным домом. Район был не слишком фешенебельный, но рядом с домом рос большой, любовно ухоженный сад. Несмотря на заверения Данте, что все будет хорошо, Лейла сильно нервничала.
   — Ну что, ты готова, любимая, встретиться с расстрельной командой? — Он положил в карман ключи от машины и повернулся к ней. Лейла рассматривала дом.
   — Кажется, готова. — Она попыталась засмеяться, хотя ее нервы натянулись, как струны.
   Парадная дверь отворилась, и оттуда высыпали ребятишки обоего пола и всех возрастов. Они подбежали к машине и, заглядывая в окошки, с любопытством стали разглядывать Лейлу.
   — Она хорошенькая, — объявила девочка с конским хвостом.
   — Она старая, — с явным презрением возразил высокий мальчик, вероятно ее братишка. — Она не захочет играть с нами в футбол.
   — Она здесь! — завизжала другая девочка и помчалась назад, к дому. — Мама, иди посмотри!
   Чуть погодя Лейла уже стояла на дорожке, а вокруг нее вились дети. Данте посадил на плечи мальчика лет четырех и парировал попытки другого, чуть постарше, повиснуть на его ноге. Две девчурки вцепились ему в колени.
   Поток детей буквально внес Лейлу в холл. Там собралось еще больше народу. Взаимные представления, казалось, заняли целую вечность.
   — Со временем вы разложите всех нас по полочкам, — успокоил ее шурин с внешностью кинозвезды. На плече у него висела пеленка, на руках он держал младенца. — Мне понадобился целый месяц, чтобы разобраться, кто есть кто. Но иногда я все еще путаю их.
   — Чарлз преподает в старших классах школы физику, если вам интересно, — заметил другой мужчина. — Сказать по правде, он самый башковитый среди нас.
   В конце коридора виднелась огромная, современная кухня-столовая для всей семьи. Это была новая и, очевидно, дорогая пристройка к старому дому.
   Медные кастрюли и косички чеснока висели на железной вешалке возле большой плиты. Над фарфоровой раковиной стояли на полке гиацинты в горшках. Вдоль стен громоздились сделанные на заказ буфеты.
   В другом конце кухни виднелся камин. В нем потрескивали дрова, от которых шел приятный дух. Камин окружали мягкие кресла и софы, обтянутые вощеным ситцем. И повсюду было множество игрушек. Они выглядывали из плетеного сундука, батареей стояли на старом, обшарпанном пианино. Длинный сосновый стол был накрыт к обеду.
   — Мальчишки утащили Данте в сад погонять мяч. Но не беспокойтесь, при такой температуре он оставил вас ненадолго, — сказала одна из его сестер. — И это хорошо. Мы сможем получше познакомиться без этих маленьких буянов, которые болтаются под ногами и носятся как угорелые. Лейла, мы пришли в восторг, когда мама сообщила нам новость.
   — Но Данте не предупредил нас, что вы такая миниатюрная, — добродушно заметила другая сестра. — У меня даже до родов не было такой тоненькой талии.
   — Из вас получится очаровательная невеста и красивая невестка, — объявила женщина, улыбка и глаза которой так напоминали Данте, что не оставалось никаких сомнений: это его мать, Ирэн Росси. — Сын сегодня сделал меня счастливой женщиной. Я с удовольствием приму вас в нашу семью.
   — Ну что, не слишком болезненно? — спросил Данте, отвозя ее домой.
   — Нет, — вздохнула она. — У тебя удивительная семья, Данте.
   — Да, — согласился он. — Прежде, когда мы росли, я иногда думал, что иметь столько сестер —наказание Господне. Но теперь мама осталась одна, и я рад, что нас так много. Не знаю, что бы мама делала со своим временем, если бы не стряпала горы еды и не сидела с внуками. Особенно зимой, когда в саду нет работы.
   Днем раньше Лейла познакомила его со своей матерью, и Данте повез их на ланч в Стенли-парк. Его обаяние, интерес, с которым он слушал историю жизни Мэв Коннорс-Ли, сотворили маленькое чудо. Ее мать, в последнее время обычно печальная, углубленная в себя, снова превратилась в остроумную, интересную женщину, какой была когда-то. Ланч прошел очень хорошо, Данте и ее мать долго и весело беседовали.
   — Моя мама вчера постаралась скрыть свое состояние, — сказала Лейла. — Но на самом деле она так и не оправилась после утраты отца.
   — Как это прекрасно, что муж и жена могут так сильно любить друг друга после почти тридцати лет брака!
   — Да, наверное. — Лейла сделала вид, будто ее что-то заинтересовало за окошком машины. Сможет ли она когда-нибудь рассказать Данте о самоубийстве отца? После его смерти оказалось, что он полный банкрот. Долги намного превышали оставшийся капитал. Даже когда они с матерью продали все, что у них было, не хватило денег заплатить всем кредиторам. Удар был тем более сильный, что Лейла до самой его смерти видела в отце образец мужчины. Считала его порядочным, надежным, сильным. К несчастью, однажды он принял ошибочное решение, выбирая партнера по бизнесу. И эта ошибка стоила ему потери не только материального богатства, но и чести, гордости, самоуважения. Поэтому он покончил счеты с жизнью, не подумав о своих родных.
   В сорок два трагические обстоятельства, наверно, не смогли бы сокрушить ее мать. Но в семьдесят один, ослабев и телом и духом, она не решилась начать все заново. Да к тому же в городе, где все знали ее как звезду общества. Как жену весьма уважаемого бизнесмена.
   И Мэв Коннорс-Ли бежала. От газетных заголовков, от жалости и сплетен. Бежала в страну, где родилась. И где жил единственный близкий ей, кроме дочери, человек — кузина Клео.
   Лейла согласилась с ее решением. Она любила своего отца, но теперь стала стыдиться его. Он выбрал трусливый выход. Отец утверждал, что любит жену и дочь, но оставил им расчищать завалы.
   Данте свернул к маленькому домику Клео, в котором едва хватало места для троих. Зато открывался прекрасный вид на реку. Поставив машину в тени кустов боярышника у въездных ворот, Данте притянул Лейлу к себе.
   Как всегда, стоило ему коснуться ее, началось страстное, жаркое пульсирование крови. Слабели ноги. Заволакивало разум. Исчезало все, кроме удивления: она нашла мужчину, которого любит.
   Ушли все прошлые беды. Остались только магия настоящего и обещание будущего. Она плотнее прижималась к нему, чтобы в нее перелилось его тепло.
   Требовательность его губ все росла. Он скользнул рукой под воротник ее пальто, ласкал ее шею, добрался до груди. Она жаждала его, пламя желания причиняло боль. С тихим стоном она нашла его руку и прижала ладонь к чувствительному соску, пытаясь успокоить томление. Не помогло, наоборот.
   — Будь у меня машина с затененными окнами, — простонал Данте, — я бы положил тебя на заднее сиденье.
   Но, увы, он ездил на двухместном «ягуаре». А они все-таки не юнцы и не способны забыть, что машина стоит на улице, где ходят люди…
   — Будешь скучать без меня? — Данте нехотя передвинулся на свое сиденье и нежно убрал волосы с ее шеи.
   Лейла старалась не думать о том, что будет завтра. На рассвете он улетает из Ванкувера на четыре недели. Сначала в Лондон, потом на Ближний Восток и в Индию. А под конец — к бельгийским и голландским поставщикам.
   — Ужасно. — Какая глупость, она чуть не плачет. Что значат четыре недели, если впереди у них целая жизнь? И почему его отъезд стал для нее настоящей трагедией? Ведь пять недель назад она вообще его не знала!
   — Мои сестры будут звонить тебе. — Данте обнял ее. — Постарайтесь за это время получше узнать их. Познакомь Мэв и Клео с моей матерью. Подумай о свадебном наряде и о том, где бы тебе хотелось жить, какого типа дом тебе нравится. Будь занята, и время пролетит незаметно.
   Конечно. Хотя они планировали устроить свадьбу не раньше июля, накопилось много дел, не говоря уж о работе. И все же она смотрела вслед «ягуару» до тех пор, пока огни его не растаяли в ночи и не затихло рычание мотора. И чувствовала себя так, будто распрощалась с ним навсегда.

Глава ЧЕТВЕРТАЯ

   Следующие две недели превратились в настоящую пытку. Лейла кое-как переносила ее только благодаря звонкам Данте. Он звонил каждые два-три дня и хотя бы отчасти помогал Лейле не падать духом. А было отчего: Карл Ньюбери с восторгом пользовался любой возможностью, чтобы унизить ее и испортить настроение.
   Лейла предпочитала не иметь с ним дела. Но, поскольку он занимал пост вице-президента и руководил отделом международной торговли, избегать встреч с ним было трудно. Она делала опись товаров, уже отгруженных в Гонконг. Подбирала фотографии и составляла список имевшихся образцов для рассылки сети торговых агентов в Северной Америке. Принеся Ньюбери это досье, Лейла попыталась быть краткой и ограничиться лишь деловым разговором. Не вышло.
   — Ну что, околачиваясь здесь, вы напали на золотую жилу? — ехидно спросил Ньюбери, положив себе на пупок переплетенные пальцы.
   Считая ниже своего достоинства отвечать на оскорбление, она шлепнула ему на стол бумаги и направилась к двери. Но он с неожиданным проворством отодвинул кресло, обежал вокруг стола и поймал Лейлу в тот момент, когда она взялась за ручку двери.
   — Вы уверены, что обвели босса вокруг пальца. Но я на вашем месте помнил бы, что цыплят по осени считают. Или, по другой известной поговорке, близок локоток, да не укусишь. Рано или поздно к Данте вернется здравый смысл. И тогда он… — Его хихиканье вызывало отвратительное ощущение, будто на затылке перебирало лапками насекомое. — Это будет спектакль, куколка. Гарантирую вам.
   Ей очень хотелось стереть ухмылку с его лица, сказав, что они уже назначили день свадьбы. Но поскольку они с Данте договорились объявить эту новость после его возвращения, Лейла подавила свое негодование и вышла.
   К счастью, доброжелательность ее будущих родственниц вполне компенсировала враждебность Ньюбери.
   — Четырех месяцев мало, чтобы организовать свадьбу, — заявили они и буквально осадили ее вопросами: — Кого ты хочешь включить в список гостей? Где намерена покупать приданое? Сколько будет подружек невесты? Какие сочетания цветов предпочитаешь? Какие букеты? Какую церковь? Святые небеса, откуда люди узнают, что покупать тебе в подарок, если ты не составишь список того, что тебе нравится? Неужели ты хочешь оказаться с пятью взбивалками для каппуччино или с шестью наборами столового серебра разного размера и рисунка? Где ты хочешь устроить свадебный прием? Тебе известно, что лучшие места бронируются по меньшей мере за год?
   — Я и не знала, — после очередного марафона жаловалась она матери и Клео, — не имела представления, что организация свадьбы — такое утомительное дело. Я думала, это просто и быстро. Ведь у нас здесь почти нет знакомых. Но у Данте такой огромный круг друзей, деловых знакомых и членов семьи… Боюсь, нам неизбежно придется пригласить огромную толпу людей.
   — А мы можем позволить себе такое? — встревожилась мать. — Я бы с радостью, Лейла, устроила тебе пышную свадьбу, но не знаю, где мы наскребем денег.
   — Это не твоя забота, — успокоила ее Лейла. —Ведь я не девочка и прекрасно понимаю, какие предстоят расходы. К тому же в наши дни жених и невеста совместно оплачивают свадьбу. В крайнем случае я всегда могу продать некоторые из своих драгоценностей.
   — Об этом не может быть и речи. Я просто не позволю тебе расстаться с единственным наследством, которое оставил тебе отец. Мы найдем другой способ.
   — Все будет хорошо, — объявила Клео, перекинув через плечо длинную седую косу. — Поверьте мне.
   Так прошли первые три недели.
   — С тех пор, как мы расстались, у меня такое чувство, будто я парю в воздухе между домом и тем местом, где он сейчас находится, — говорила Лейла матери. — У меня получился разрыв во времени, как при перелете через океан. Ты накрываешь к завтраку, а я за тысячи миль отсюда любуюсь с Данте закатом солнца.
   — Так вот что лишает тебя по утрам аппетита, —засмеялась мать. — А я думала, стряпня Клео.
   — Нет, что ты! Знаешь, я будто живу сейчас в волшебной сказке!
   Но в тот же вечер, когда она вернулась домой с работы, раздался звонок Глории Флетчер, матери Энтони, с которым Лейла рассталась еще до того, как познакомилась с Данте.
   — Лейла, дорогая… — запинаясь, проговорила миссис Флетчер, — мы только что получили известие. Произошла ужасная катастрофа… взрыв… в Хорватии. И Энтони… — Голос прервался, хотя Глория Флетчер обычно не теряла присутствия духа, была на редкость волевой женщиной.
   У Лейлы от страха замерло сердце. Мысленно возник образ Энтони, каким она видела его в последний раз. Высокий, элегантный, полный достоинства. Их встреча была не особенно радостной. Нелегко сказать человеку, что ты его не любишь и не хочешь стать его женой. Лейла считала Энтони хорошим другом. Одним из немногих, кого она знала в Канаде. После своего отказа выйти за него замуж Лейла получила от него одно или два письма. И теперь, представив его искалеченным, испуганным, несчастным, она испытала безмерное потрясение.
   — Ох, миссис Флетчер, — выдохнула она, — в каком он состоянии?
   — У него серьезное ранение головы, мы думаем, трещина в черепе. Сейчас он, к счастью, вне опасности. Две последние недели он лежал в больнице в Германии. Только недавно ему удалось сообщить нам о себе. Слава Богу, ему стало лучше, он сможет прилететь в Ванкувер, будет дома послезавтра.
   — Искренне сочувствую вам, — сказала Лейла. —Представляю, какое это потрясение для вас и для вашего мужа.
   — И для вас, моя дорогая. Полагаю, вы не считаете, что ваши отношения были ошибкой?
   Странно. Видно, Энтони все четыре месяца после отъезда мало сообщал матери о себе. Неужели его семья не знает, что они расстались друзьями, а не возлюбленными?
   — Нет… — промямлила она.
   — Так вот, мы понимаем, что вы, конечно же, захотите встретить его. Самолет прибывает в четверг в одиннадцать тридцать утра. Полагаю, что босс, учитывая обстоятельства, позволит вам взять свободный день.
   — Вы очень добры, миссис Флетчер. Но я не хотела бы вторгаться в вашу семейную встречу. Ведь Энтони в таком состоянии…
   — Но мы считаем вас, дорогая, членом нашей семьи.
   — И все же перелет из Европы утомителен даже для здорового человека. — Лейла пыталась тактично прояснить положение. — Может быть, первые несколько дней ему не захочется никого видеть.
   — Он захочет увидеть вас, — с явным нетерпением заявила миссис Флетчер. — До того, как позвонить вам, мы говорили с ним по телефону. Он ясно сказал об этом. Уверена, вы не разочаруете его.
   В голосе миссис Флетчер явно звучали почти приказные нотки. Трудно отказать, не выставив себя бесчувственной и грубой.
   Пожалуй, лучше согласиться, подумала Лейла. Она может выделить одно утро. Огромная часть бумажной работы выполнена. Ей осталось только составить каталог. Это можно сделать, оставшись на один вечер после работы.
   К тому же очень важно поговорить с родителями Энтони. Ведь они явно заблуждаются насчет ее отношений с их сыном. А это не телефонный разговор, тем более в такой трагической ситуации.
   — Лейла, вы меня слышите?
   — Да, миссис Флетчер.
   — Значит, договорились. Увидимся в четверг.
   — Хорошо. Я буду там.
   — Я знала, дорогая, что мы можем на вас рассчитывать. Сейчас вы нужны Энтони больше, чем когда-либо.
   Необъяснимая тревога охватила Лейлу. Это было предчувствие беды…
   Какое счастье, что Данте вернется на следующей неделе! Чем раньше они объявят о своей помолвке, тем лучше.
   Поглаживая внутренний карман пиджака, где лежало бриллиантовое кольцо, которое он этим утром купил для Лейлы, Данте спешил на самолет. Он ловко миновал группу японских туристов, бегом одолел уже пустой коридор, ведущий на летное поле.
   — Простите, — запыхавшись, выдохнул он, вручая билет стюардессе и состроив свою самую обаятельную улыбку. — Я прибежал в последнюю минуту.
   Стюардеса поджала губы и что-то буркнула. Он еще раз извинился и прошел в салон. Кажется, разозленная стюардесса посадит его на хлеб и воду, в то время как другие пассажиры бизнес-класса будут ужинать икрой. Данте чувствовал, что способен пережить все, кроме разлуки с Лейлой. Стремление поскорее увидеть ее заставило его вылететь домой на четыре дня раньше, чем первоначально планировалось.
   Бросив кейс на полку, он опустился в кресло. Через секунду самолет дрогнул и тронулся с места. Учитывая разницу во времени и часовую остановку в Торонто, он приземлится в Ванкувере в четверть первого ночи. Даже если самолет сядет вовремя, будет поздно звонить Лейле. Лучше удивить ее утром в офисе, когда она придет на работу.
   Данте откинулся назад и закрыл глаза. Каким чувством совершенства она наполнила его жизнь! Где взять терпение, целых четыре месяца ожидая свадьбы?
   Мучительный, горький день наконец кончился. В четверг около восьми Лейла вернулась домой выжатая как лимон, с непреходящим ощущением тошноты. Как ей, сохраняя приличия, выбраться из создавшегося положения? Кто мог предвидеть, что все так усложнится?
   — Лейла! — На пороге кухни появилась Мэв. —Мы оставили тебе обед… Боже милосердный! Дорогая, у тебя ужасный вид. Ты заболела?
   Лейла и вправду скверно себя чувствовала последние несколько дней. Она объясняла свое состояние стрессом. Но, видит Бог, сегодняшние события и человека со стальным здоровьем заставили бы позеленеть.
   — Нет. Только устала и потрясена. — Лейла повесила пальто и прислонилась к двери.
   Вытерев руки о передник, мать обняла ее и повела в столовую, где в камине горел огонь.
   — Как Энтони? Травмы оказались серьезнее, чем ты думала? — Озадаченная Мэв пожала плечами и обратилась к кузине: — Это похоже на психическое расстройство, что ты скажешь, Клео? Тебе, дорогая, надо немного выпить. —Мать усадила ее в кресло и достала из буфета бутылку хереса.
   Чтобы стереть из памяти образ Энтони, требуется что-то покрепче хереса, подумала Лейла. Телефонный разговор с миссис Флетчер не подготовил ее к встрече с неподвижной фигурой в кресле-каталке. А лицо! Измученное. В глазах пустота. И это бывшая спортивная звезда!
   Только когда он увидел ее, стоявшую рядом с родителями, лицо засветилось. Улыбка стерла пугавшую пустоту глаз.
   — Я знал, что ты придешь, любовь моя, — прошептал он, вцепившись в ее руку. — Я знал, что ты придешь.
   У Лейлы слезы побежали по щекам, сердце разрывалось от жалости. Он такой слабый и беспомощный! А тут еще эти невыносимые вспышки камер, устремленных на них. Пресса и местные телерепортеры ловили момент их встречи.
   Конечно, этого следовало ожидать. Флетчеры —известная семья, одна из самых богатых и влиятельных. Но Лейла никак не предвидела, что и она окажется в свете прожекторов.
   Мистер Флетчер, напротив, был к этому готов.
   — Наш сын приехал домой героем, — заявил он, когда его попросили сделать заявление. — Его мать и я гордимся им. Мы глубоко благодарны, что его удалось спасти. — Он обернулся и кивнул в ту сторону, где Энтони еще сжимал руку Лейлы. Ободрив их улыбкой, он закончил:— Вы видите, у него есть стимул бороться за жизнь. Мы все знаем: ничто так не помогает мужчине выздороветь, как любовь женщины.
   — Я там была, мама, — объяснила Лейла. — Стояла с открытым ртом. Но так и не смогла прояснить ситуацию.
   — Но ты же прервала все отношения с ним за несколько недель до его отъезда в Восточную Европу! — воскликнула мать. А Клео печально фыркнула и налила себе щедрую порцию хереса.
   — Но он не помнит, — вздохнула Лейла. — В этом вся беда. У него мозговая травма и, видимо, потеря памяти. Он считает меня своей девушкой.
   — Дорогая, но как же быть? Ты же помолвлена с Данте!
   — Вот именно. — Лейла сделала глоток хереса и почувствовала, как взбунтовался желудок. — Но попробуй сказать это родителям, чей сын перенес такое. Ему нельзя причинять боль. Ты бы, мама, видела его! Он страшно похудел, глаза ввалились, голова обрита. Будто черти на нем ездили. Он не может шагу ступить без чьей-либо помощи — теряет равновесие.