— Все эти номера, относящиеся к службе на флоте, оказались липовыми, Майк. И принадлежат вовсе не ему.
Не успел я и слова вымолвить, как она остановила меня взмахом руки.
— Да, да, его я нашла. Просмотрела список команды на эскадренном миноносце «Лейтилль», и твой Дули там значится. Потом получила его удостоверение личности. Пришлось упомянуть несколько имен, чтоб раздобыть имя и адрес его сына, но, уверена, ты возражать не станешь. — Она вырвала страничку из блокнота и протянула мне. — По крайней мере, вот последний адрес сына, который у них имеется.
Я взглянул на адрес, запомнил его и сунул листок под регистрационную книгу на столе.
— И все же мне непонятна одна штука, котенок...
Она ждала, что я скажу.
— Чьи же тогда номера выгравированы на урне?
— Ну, может... — она запнулась, вспоминая имя, — может, Марвин подскажет тебе.
Подбородок у меня слегка дернулся.
Дули всегда любил играть в открытую. Всегда был готов броситься на амбразуру вместо того, чтобы не спеша выкуривать врага из убежища. Он никогда не хитрил и не лукавил, не искал окольных путей, и подозревать его в обратном даже сейчас было бы глупо. Да, черт возьми, он мог совершить ошибки, но только не такие. Никто никогда не забывает свой номер на солдатском жетоне. Никто. И никогда. Вы же не забываете, на какое именно место следует надевать шляпу или носки...
И что с того? О'кей, наш Дули все же попытался схитрить. О Господи, если б эти номера оказались кодом к некоему хранилищу, где лежат сокровища, тогда бы власти с этими своими компьютерами добрались бы до них за тридцать секунд. Ну, может, пять. И у мафии техника, кстати, ничуть не хуже. Так что же получается?
Взглянув на Вельду, я понял, что и она думает о том же и перед ее мысленным взором предстают все эти красивенькие машины фирмы «Ай-би-эм», и разные там суперкомпьютеры, и прочие хитрые приспособления, находящиеся в правительственных учреждениях Вашингтона, издающие тихие щелкающие звуки, обрабатывающие море информации с помощью своих внутренностей, подпитывающиеся лишь от какой-то вилки, воткнутой в розетку.
— Их работа зависит только от того, что впихнут в них люди, — заметила она.
— Да, — согласился я.
Мило улыбнувшись, она добавила:
— Что может быть лучше компьютерного вируса, Майк?
Но я уже знал ответ.
— Ничего. Кроме тех случаев, когда они просто не будут знать, что впихнуть в эти самые компьютеры.
Это был толстяк-коротышка из Вашингтона. Прекрасно одет, сама любезность и в более счастливом расположении духа, нежели обычно принято, когда приходит нужда посетить контору частного сыщика. Того гляди, казалось, скажет: «Я представитель правительства США и готов вам помочь».
— Привет, — сказал я. — Мистер Гомер Ватсон, если не ошибаюсь?
Тут он немного сник. Уголки рта, приподнятые в деланной улыбке, слегка опустились, во взгляде не читалось и следа доброжелательности.
— Ловко, мистер Хаммер, ловко, ничего не скажешь. Смотрю, вы зря времени не теряли.
— На том стоим, приятель.
— Догадываетесь, зачем я здесь?
— Конечно, — кивнул я. И жестом указал на стул.
Он уселся напротив, нас разделял стол.
Мои слова застали его врасплох, чего с ним, по всей вероятности, никогда не случалось прежде.
— Ну и зачем же? — спросил он.
Я решил не снимать его с крючка.
— Ну уж не затем, чтоб просить у меня профессиональной помощи, верно?
Оба мы парировали вопрос вопросом.
— О, я вполне могу это себе позволить. И хорошо заплатить вам, — небрежным тоном ответил он.
— Не советую делать столь поспешные выводы, мистер Ватсон, — заметил я.
Я так и не спросил, чего ему надо, он же тем временем судорожно соображал, как лучше ко мне подступиться. И, выдержав паузу, довольно раздраженно бросил:
— Откуда вам известно мое имя?
— Я детектив. Имею от государства лицензию. Имею право на ношение оружия, ну и все такое прочее. Соображаете?
— Да, соображаю, — сухо ответил он.
— О'кей. Тогда говорите, зачем вы здесь.
— В Вашингтон звонила ваша секретарша. Объект нашего разговора... находится под подозрением. Вот мне и передали эту информацию.
— И что с того?
Он покраснел.
— Что вы хотели о нем разузнать?
Тут я решил, что пора вонзить крючок поглубже.
— Вы носите номерной жетон?
— Да.
— Позвольте взглянуть. И на другие документы тоже.
Теперь уже Гомер Ватсон явно вышел из себя, однако все же достал жетон, удостоверение личности с фотографией и передал мне. Целую минуту я пристально изучал эти предметы, затем вернул их владельцу.
— А ордер у вас имеется?
— Нет, — сознался он.
— А вот это скверно, — сказал я. — Потому как тогда у нас здесь чисто деловая встреча, согласны?
Вместо ответа он нахмурился и стал соображать, как выкрутиться из ситуации с минимальной потерей достоинства.
Наконец я решил снять его с крючка, усмехнулся и сказал:
— Ладно. Что вы хотите знать о Дули и мафии, а, Гомер?
Секунд десять он молча смотрел на меня, затем с отвращением покачал головой.
— Следовало бы прислушаться к тому, что говорят о вас люди, мистер Хаммер.
Я многозначительно кивнул.
— Какие отношения связывали вас с Дули?
— Мы вместе служили в армии. А после войны он пристроил меня и Пата Чамберса в полицию.
— Откуда вам стало известно, что Дули связан с мафией?
— Не знаю.
— Но...
— Как-то он упомянул, что исполняет какую-то работенку для одной из семей. Но, черт возьми, ведь и мне доводилось делать то же самое. На них работает целая куча людей, но это вовсе не означает, что они связаны с мафией. И потом, мы с Дули очень долго не виделись.
— Однако же он позвал именно вас, когда умирал.
— Ну надо же было кого-то позвать. Жена его умерла, где живет сын, он, по всей видимости, не знал. Хотел, чтоб я передал его прах сыну, если удастся того разыскать. А иначе зачем ему было звать меня?
— Ну, возможно, он хотел признаться в чем-то перед смертью?
— Да перестаньте! Дули вовсе не был зациклен на религии. Потерял всю веру в Господа Бога еще во время войны. И потом, разве я похож на исповедника?
— Он мог передать вам важную информацию. Откинувшись на спинку кресла, я скроил гримасу.
— Какую, к примеру? После смерти Дули оставил старый дом в одном из самых паршивых районов Бруклина. Оставил на заднем дворе машину, сущая развалюха. Даже если у него и имелся банковский счет, то на нем сущие гроши. Вообще он весьма равнодушно относился к материальным благам.
— Он долгое время был связан с организацией Пон-и, мистер Хаммер.
— Каким именно образом, мистер Ватсон? Черт, наверняка в этот момент я говорю как какой-нибудь Шерлок Холмс!
— Дули управлял его имуществом на Лонг-Айленде. А также его имением в Эйдирондексе.
— Большое дело! Он был просто подручным. Косил траву, сажал деревья, вывозил мусор. Разве это означает, что он был членом мафии Понти? Сами подумайте, пораскиньте мозгами!
— Он мог кое-что подслушать.
Ватсон вплотную подошел к сути. Я решил сделать то же самое и сказал:
— Что именно, Гомер?
— Вы прекрасно понимаете, о чем это я.
— О том, что молодые бычки из семей сетуют на свое будущее.
Глаза его тут же оживились.
— И в чем это выражается?
— Знаете, меня это лично просто убивает, но дошли слухи, будто бы многие из молодых недовольны тем, как ведут дела их отцы и деды, старающиеся сделать так, чтоб все было по закону. Они полагают, что старые доны жили куда лучше, когда не считались ни с чем.
Разве можно было придраться к такому ответу?
Ответ был довольно двусмысленным, и в то же время об этом судачили на каждом перекрестке. И в то же время в нем содержался некий подспудный смысл, или подтекст. И вот теперь Ватсон пытался понять по выражению моего лица, на что это я намекаю.
Затем, скрывая недоумение, он кивнул.
— Да. Вроде бы новые главы семейств что-то ищут...
— И правильно делают. Ведь мир изменился, и бизнес тоже надо вести по-новому. На проститутках и спиртном особо не заработаешь. Настал век преступлений с использованием высоких технологий. И они хотят прибрать к рукам крупнейшие авиакомпании и финансовые империи Уолл-Стрита. К примеру, нанимают самолет, загружают его под завязку кокаином, сбрасывают груз куда надо, а потом уничтожают сам самолет, возмещая потери с помощью страховки. Килограмм героина всегда считался грандиозной сделкой, но теперь наркотики возят тоннами, и как знать, сколько денег оседает у них в разных тайниках.
— Мы вполне способны оценить эту сумму, мистер Хаммер. С достаточной степенью точности.
Я самым небрежным тоном осведомился:
— И какова же она?
Он, столь же небрежно и ни на секунду не задумываясь, выпалил:
— Счет идет на миллиарды.
— Воображаю, каковы тогда должны быть налоги... — сказал я.
— Да. И правительству очень нужны эти деньги, — в голосе его проскальзывали жесткие нотки.
— И что оно собирается делать с этими деньгами? — осведомился я.
— Полагаю, что это не ваше дело, мистер Хаммер.
— Нет, наше. Ведь все мы — народ, — тихо, но многозначительно парировал я. — И имеем право знать.
Он словно не слышал этих моих слов.
— Что?
— Да ничего. Так, размышления на общую тему.
Он явно страдал от того, что беседа не оправдала его ожиданий. Поднялся и посмотрел на меня через стол.
— Думаю, у нас обоих на уме одна и та же цель, мистер Хаммер. Я рассчитывал на ваше сотрудничество и понимание, но, похоже, ошибался. Однако прошу не забывать, какими мощными средствами располагает федеральное правительство. Для него нет ничего невозможного.
— Ну зачем же так преувеличивать, мистер Ватсон? Точнее было бы сказать, почти ничего невозможного.
Секунду-другую он молча взирал на меня, потом заметил:
— Лучше уж скажем так: это «почти» минимально.
Ватсон ушел, а я остался сидеть в кресле. Сидел и смотрел в окно. Небо затянули облака, а стало быть, собирался дождь, и бок у меня снова заныл. А потому я открыл пузырек с капсулами и принял одну. Вместо ленча сойдет. Повышение адреналина в крови и пилюля. Если дело пойдет так и дальше, лекарств явно не хватит, а единственным на свете человеком, который мог бы выписать мне добавку, был доктор Ральф Морган. Я записал в блокнот на столе шифром, чтоб не забыть связаться с ним.
Но прежде всего необходимо выяснить кое-что о Пуленепробиваемом Понти. Пат упоминал о двух перестрелках как бы между прочим, но я-то знал: он проверяет эту информацию на мне, как на некоем музыкальном инструменте или камертоне. А никакой вразумительной ноты я в ответ пока что не выдал. Получалось, что только крупные спецподразделения и ребята из «Сват» шли в бой, облаченные в подобные бронежилеты. Всякая уличная шпана строила из себя крутых примерно тем же образом, как индейцы использовали разные снадобья — отводить от себя пули; и постоянно и те и другие страдали от подобных заблуждений.
Но теперь времена изменились. Теперь мафия уже не использует фургоны на толстых шинах для перевозки своего добра. Нет, это делают самолеты. Во времена сухого закона шла война на земле, но с тех пор утекло немало воды и появились усовершенствования. Что же касается нательных средств защиты, то за последние дет пять они изменились самым радикальным образом. По ночам над головами летают самолеты, но уже не на керосине и винтах, а на ракетных двигателях и с использованием ракетного топлива. Нет, крылья у них пока что сохранились, но скорость и мощь возросли настолько, что эти штуковины уже вроде бы и не походили на самолеты.
Я набрал один номер, по которому не звонил уже давным-давно. Бад Ленгстон все еще проживал по этому адресу. И очень обрадовался, услышав мой голос.
Бад был суперзасекречен, и зарплата поступала к нему по почте в виде чеков из одного заведения в Вашингтоне. Офис у него был маленький, но дело организовано хорошо, и бизнес, заключающийся в компьютерном программировании, процветал. Любая из крупных электронных фирм просто мечтала заполучить его, но Бад был не из тех, кому присуще корпоративное начало.
Бад Ленгстон был изобретателем. Стоило только намекнуть, что вам требуется, и он тут же изобретет. Мы познакомились с ним в «Метрополитен опера» на премьере Вагнера, места оказались рядом. Было это еще в те незабвенные времена, когда на сцене «Мэт»* пели замечательные артисты, затем большую их часть переманили в «Линкольн-центр».
* Сокращенное название «Метрополитен опера».
И вот теперь мы с полчаса сидели и говорили о Вагнере и Франце Листе, затем Бад вдруг спросил:
— Тебя что-то беспокоит, Майк?
Я скроил гримасу, поерзал в кресле и сказал, что места не очень удобные.
— Нет, тебя беспокоит что-то другое, друг мой.
— Мне нужна кое-какая информация, Бад.
Он покачал головой и заглянул мне прямо в глаза.
— Если она не засекречена, могу помочь.
— Если б так не подперло, не стал бы спрашивать, — сказал я. — Скажи-ка, тебе известно что-либо о новом защитном обмундировании?
— Типа разработок фирмы «Кевлар», да?
— Ну да, примерно так, — ответил я.
Уголки его рта дрогнули, улыбка вышла немного кривая.
— Что ж, эти разработки секретом не являются.
— Так и думал.
Бад кивнул и неторопливо заложил руки за голову.
— Но в этой области проводятся очень любопытные новые исследования, Майк...
— И?..
— И да, действительно, несколько лет назад в производстве защитного обмундирования произошла настоящая революция. Помнишь водолазов, которые экспериментировали с мелкоячеистой металлической сеткой, напоминавшей доспехи, которые носили рыцари средневековья?
— Да. Они использовали их, чтоб уберечься от акул, верно?
— Именно. И это сработало. Во всяком случае, при столкновении с более мелкими акулами. Никто не испытывал их на крупных белых.
— Ну и как насчет того, чтоб остановить пулю, выпущенную из крупнокалиберного оружия? Пулю высокой пробивной силы?
— Нет. От этого эксперимента перешли к другим, стали пробовать и искать в других областях, пока, наконец, кому-то не повезло наткнуться на материал, который можно пробить ну разве что с двадцатимиллиметрового расстояния. Он оказался легким, гибким... короче, то, что надо военным. Единственный недостаток — очень уж дорогой.
— Ну и почему же военные бросили эти разработки и не пошли дальше?
— Но, Майк, в следующей войне, если она состоится, никаких военных не потребуется.
Я ждал. В памяти всплывали картинки из той, последней, войны, в которой я принимал участие. Похоже, Бад угадал мои мысли и покачал головой.
— Эти прежние войны обходились слишком дорого. И потом, они не решают проблем. По одну сторону плохие ребята. По другую — хорошие, а потом они меняются местами, вот и все. Берлинской стены больше нет. Россия рухнула. Африка раскололась на части, и военно-промышленный комплекс только и мечтает избавиться от излишков. От этих груд совершенно бесполезного металла. Следующая война будет биологической или химической. Тихая и без грома орудий, без крови. Просто смерть. Страшная, мучительная, неминуемая смерть.
— Ну а кто получит то, что осталось? — спросил я.
— Кто входит в члены крупнейших клубов страны? — ответил он вопросом на вопрос.
— Так, значит, таков их план?
Бад сказал:
— Думаю, что таков.
— Считаешь, он сработает?
— Черт возьми! Нет, конечно! На свете полно толковых людей, их гораздо больше, чем все правительства, вместе взятые. Но при чем здесь защитное обмундирование, вот чего я никак не пойму?
— Кто его изобрел, Бад?
— Один юный гений. Химик, выпускник университета по имени Дан Коултер. Произвел продукт в количестве, достаточном для того, чтоб продемонстрировать результат правительственным структурам. Но их ужаснули расходы. Вот он и толкнул его кому-то другому.
— Он запатентовал свое изобретение?
— Ни в коем случае. Процесс производства был строго засекречен. И теперь уже никто не узнает, как это ему удалось.
— Почему?
— Да потому, что вся лаборатория взорвалась вместе с ним. И Дан Коултер погиб.
— Черт... — пробормотал я.
— Предупреждаю следующий вопрос. Вообще-то в этом взрыве не было ничего необычного. Дан работал с очень опасными материалами. Просто чудо, что еще так много успел.
— Еще один вопрос, Бад...
— Валяй.
— Смог бы ты сдублировать его изобретение?
— Конечно, — он снисходительно усмехнулся. — Но только не теперь. Просто хочется пожить еще немного.
— На что намекаешь, Бад?
— Двое из его поставщиков тоже погибли. Они принимали участие в разработках.
— Как погибли?
— В автокатастрофах. Сначала один, потом, через три недели, другой. Подозрительное совпадение.
Я поднялся.
— А ты был лично знаком с этим Коултером?
— Оба посещали один и тот же клуб. Подводного плавания.
— Так ты сказал, что смог бы сдублировать его изобретение?
— Почему бы нет. Но с какой целью?
— Ну, допустим, мне просто хочется взглянуть, как выглядит эта штука.
— В таком случае раздобуду образец и покажу тебе.
— Ну почему я вечно должен все из тебя выбивать, Бад?
— Просто отвечаю любезностью на любезность, парень... Ладно, заскакивай через недельку, и я устрою представление.
Глава 5
Не успел я и слова вымолвить, как она остановила меня взмахом руки.
— Да, да, его я нашла. Просмотрела список команды на эскадренном миноносце «Лейтилль», и твой Дули там значится. Потом получила его удостоверение личности. Пришлось упомянуть несколько имен, чтоб раздобыть имя и адрес его сына, но, уверена, ты возражать не станешь. — Она вырвала страничку из блокнота и протянула мне. — По крайней мере, вот последний адрес сына, который у них имеется.
Я взглянул на адрес, запомнил его и сунул листок под регистрационную книгу на столе.
— И все же мне непонятна одна штука, котенок...
Она ждала, что я скажу.
— Чьи же тогда номера выгравированы на урне?
— Ну, может... — она запнулась, вспоминая имя, — может, Марвин подскажет тебе.
Подбородок у меня слегка дернулся.
Дули всегда любил играть в открытую. Всегда был готов броситься на амбразуру вместо того, чтобы не спеша выкуривать врага из убежища. Он никогда не хитрил и не лукавил, не искал окольных путей, и подозревать его в обратном даже сейчас было бы глупо. Да, черт возьми, он мог совершить ошибки, но только не такие. Никто никогда не забывает свой номер на солдатском жетоне. Никто. И никогда. Вы же не забываете, на какое именно место следует надевать шляпу или носки...
И что с того? О'кей, наш Дули все же попытался схитрить. О Господи, если б эти номера оказались кодом к некоему хранилищу, где лежат сокровища, тогда бы власти с этими своими компьютерами добрались бы до них за тридцать секунд. Ну, может, пять. И у мафии техника, кстати, ничуть не хуже. Так что же получается?
Взглянув на Вельду, я понял, что и она думает о том же и перед ее мысленным взором предстают все эти красивенькие машины фирмы «Ай-би-эм», и разные там суперкомпьютеры, и прочие хитрые приспособления, находящиеся в правительственных учреждениях Вашингтона, издающие тихие щелкающие звуки, обрабатывающие море информации с помощью своих внутренностей, подпитывающиеся лишь от какой-то вилки, воткнутой в розетку.
— Их работа зависит только от того, что впихнут в них люди, — заметила она.
— Да, — согласился я.
Мило улыбнувшись, она добавила:
— Что может быть лучше компьютерного вируса, Майк?
Но я уже знал ответ.
— Ничего. Кроме тех случаев, когда они просто не будут знать, что впихнуть в эти самые компьютеры.
* * *
Вельда ушла пораньше с намерением попытаться выяснить точное местонахождение Марвина Дули. Было уже почти пять, что-нибудь новенькое в плане бизнеса в это время вряд ли возникнет, и я уже собрался было закрывать лавочку, как вдруг услышал в комнате Вельды два звонка. И нажал на кнопку — впустить припозднившегося посетителя.Это был толстяк-коротышка из Вашингтона. Прекрасно одет, сама любезность и в более счастливом расположении духа, нежели обычно принято, когда приходит нужда посетить контору частного сыщика. Того гляди, казалось, скажет: «Я представитель правительства США и готов вам помочь».
— Привет, — сказал я. — Мистер Гомер Ватсон, если не ошибаюсь?
Тут он немного сник. Уголки рта, приподнятые в деланной улыбке, слегка опустились, во взгляде не читалось и следа доброжелательности.
— Ловко, мистер Хаммер, ловко, ничего не скажешь. Смотрю, вы зря времени не теряли.
— На том стоим, приятель.
— Догадываетесь, зачем я здесь?
— Конечно, — кивнул я. И жестом указал на стул.
Он уселся напротив, нас разделял стол.
Мои слова застали его врасплох, чего с ним, по всей вероятности, никогда не случалось прежде.
— Ну и зачем же? — спросил он.
Я решил не снимать его с крючка.
— Ну уж не затем, чтоб просить у меня профессиональной помощи, верно?
Оба мы парировали вопрос вопросом.
— О, я вполне могу это себе позволить. И хорошо заплатить вам, — небрежным тоном ответил он.
— Не советую делать столь поспешные выводы, мистер Ватсон, — заметил я.
Я так и не спросил, чего ему надо, он же тем временем судорожно соображал, как лучше ко мне подступиться. И, выдержав паузу, довольно раздраженно бросил:
— Откуда вам известно мое имя?
— Я детектив. Имею от государства лицензию. Имею право на ношение оружия, ну и все такое прочее. Соображаете?
— Да, соображаю, — сухо ответил он.
— О'кей. Тогда говорите, зачем вы здесь.
— В Вашингтон звонила ваша секретарша. Объект нашего разговора... находится под подозрением. Вот мне и передали эту информацию.
— И что с того?
Он покраснел.
— Что вы хотели о нем разузнать?
Тут я решил, что пора вонзить крючок поглубже.
— Вы носите номерной жетон?
— Да.
— Позвольте взглянуть. И на другие документы тоже.
Теперь уже Гомер Ватсон явно вышел из себя, однако все же достал жетон, удостоверение личности с фотографией и передал мне. Целую минуту я пристально изучал эти предметы, затем вернул их владельцу.
— А ордер у вас имеется?
— Нет, — сознался он.
— А вот это скверно, — сказал я. — Потому как тогда у нас здесь чисто деловая встреча, согласны?
Вместо ответа он нахмурился и стал соображать, как выкрутиться из ситуации с минимальной потерей достоинства.
Наконец я решил снять его с крючка, усмехнулся и сказал:
— Ладно. Что вы хотите знать о Дули и мафии, а, Гомер?
Секунд десять он молча смотрел на меня, затем с отвращением покачал головой.
— Следовало бы прислушаться к тому, что говорят о вас люди, мистер Хаммер.
Я многозначительно кивнул.
— Какие отношения связывали вас с Дули?
— Мы вместе служили в армии. А после войны он пристроил меня и Пата Чамберса в полицию.
— Откуда вам стало известно, что Дули связан с мафией?
— Не знаю.
— Но...
— Как-то он упомянул, что исполняет какую-то работенку для одной из семей. Но, черт возьми, ведь и мне доводилось делать то же самое. На них работает целая куча людей, но это вовсе не означает, что они связаны с мафией. И потом, мы с Дули очень долго не виделись.
— Однако же он позвал именно вас, когда умирал.
— Ну надо же было кого-то позвать. Жена его умерла, где живет сын, он, по всей видимости, не знал. Хотел, чтоб я передал его прах сыну, если удастся того разыскать. А иначе зачем ему было звать меня?
— Ну, возможно, он хотел признаться в чем-то перед смертью?
— Да перестаньте! Дули вовсе не был зациклен на религии. Потерял всю веру в Господа Бога еще во время войны. И потом, разве я похож на исповедника?
— Он мог передать вам важную информацию. Откинувшись на спинку кресла, я скроил гримасу.
— Какую, к примеру? После смерти Дули оставил старый дом в одном из самых паршивых районов Бруклина. Оставил на заднем дворе машину, сущая развалюха. Даже если у него и имелся банковский счет, то на нем сущие гроши. Вообще он весьма равнодушно относился к материальным благам.
— Он долгое время был связан с организацией Пон-и, мистер Хаммер.
— Каким именно образом, мистер Ватсон? Черт, наверняка в этот момент я говорю как какой-нибудь Шерлок Холмс!
— Дули управлял его имуществом на Лонг-Айленде. А также его имением в Эйдирондексе.
— Большое дело! Он был просто подручным. Косил траву, сажал деревья, вывозил мусор. Разве это означает, что он был членом мафии Понти? Сами подумайте, пораскиньте мозгами!
— Он мог кое-что подслушать.
Ватсон вплотную подошел к сути. Я решил сделать то же самое и сказал:
— Что именно, Гомер?
— Вы прекрасно понимаете, о чем это я.
— О том, что молодые бычки из семей сетуют на свое будущее.
Глаза его тут же оживились.
— И в чем это выражается?
— Знаете, меня это лично просто убивает, но дошли слухи, будто бы многие из молодых недовольны тем, как ведут дела их отцы и деды, старающиеся сделать так, чтоб все было по закону. Они полагают, что старые доны жили куда лучше, когда не считались ни с чем.
Разве можно было придраться к такому ответу?
Ответ был довольно двусмысленным, и в то же время об этом судачили на каждом перекрестке. И в то же время в нем содержался некий подспудный смысл, или подтекст. И вот теперь Ватсон пытался понять по выражению моего лица, на что это я намекаю.
Затем, скрывая недоумение, он кивнул.
— Да. Вроде бы новые главы семейств что-то ищут...
— И правильно делают. Ведь мир изменился, и бизнес тоже надо вести по-новому. На проститутках и спиртном особо не заработаешь. Настал век преступлений с использованием высоких технологий. И они хотят прибрать к рукам крупнейшие авиакомпании и финансовые империи Уолл-Стрита. К примеру, нанимают самолет, загружают его под завязку кокаином, сбрасывают груз куда надо, а потом уничтожают сам самолет, возмещая потери с помощью страховки. Килограмм героина всегда считался грандиозной сделкой, но теперь наркотики возят тоннами, и как знать, сколько денег оседает у них в разных тайниках.
— Мы вполне способны оценить эту сумму, мистер Хаммер. С достаточной степенью точности.
Я самым небрежным тоном осведомился:
— И какова же она?
Он, столь же небрежно и ни на секунду не задумываясь, выпалил:
— Счет идет на миллиарды.
— Воображаю, каковы тогда должны быть налоги... — сказал я.
— Да. И правительству очень нужны эти деньги, — в голосе его проскальзывали жесткие нотки.
— И что оно собирается делать с этими деньгами? — осведомился я.
— Полагаю, что это не ваше дело, мистер Хаммер.
— Нет, наше. Ведь все мы — народ, — тихо, но многозначительно парировал я. — И имеем право знать.
Он словно не слышал этих моих слов.
— Что?
— Да ничего. Так, размышления на общую тему.
Он явно страдал от того, что беседа не оправдала его ожиданий. Поднялся и посмотрел на меня через стол.
— Думаю, у нас обоих на уме одна и та же цель, мистер Хаммер. Я рассчитывал на ваше сотрудничество и понимание, но, похоже, ошибался. Однако прошу не забывать, какими мощными средствами располагает федеральное правительство. Для него нет ничего невозможного.
— Ну зачем же так преувеличивать, мистер Ватсон? Точнее было бы сказать, почти ничего невозможного.
Секунду-другую он молча взирал на меня, потом заметил:
— Лучше уж скажем так: это «почти» минимально.
Ватсон ушел, а я остался сидеть в кресле. Сидел и смотрел в окно. Небо затянули облака, а стало быть, собирался дождь, и бок у меня снова заныл. А потому я открыл пузырек с капсулами и принял одну. Вместо ленча сойдет. Повышение адреналина в крови и пилюля. Если дело пойдет так и дальше, лекарств явно не хватит, а единственным на свете человеком, который мог бы выписать мне добавку, был доктор Ральф Морган. Я записал в блокнот на столе шифром, чтоб не забыть связаться с ним.
Но прежде всего необходимо выяснить кое-что о Пуленепробиваемом Понти. Пат упоминал о двух перестрелках как бы между прочим, но я-то знал: он проверяет эту информацию на мне, как на некоем музыкальном инструменте или камертоне. А никакой вразумительной ноты я в ответ пока что не выдал. Получалось, что только крупные спецподразделения и ребята из «Сват» шли в бой, облаченные в подобные бронежилеты. Всякая уличная шпана строила из себя крутых примерно тем же образом, как индейцы использовали разные снадобья — отводить от себя пули; и постоянно и те и другие страдали от подобных заблуждений.
Но теперь времена изменились. Теперь мафия уже не использует фургоны на толстых шинах для перевозки своего добра. Нет, это делают самолеты. Во времена сухого закона шла война на земле, но с тех пор утекло немало воды и появились усовершенствования. Что же касается нательных средств защиты, то за последние дет пять они изменились самым радикальным образом. По ночам над головами летают самолеты, но уже не на керосине и винтах, а на ракетных двигателях и с использованием ракетного топлива. Нет, крылья у них пока что сохранились, но скорость и мощь возросли настолько, что эти штуковины уже вроде бы и не походили на самолеты.
Я набрал один номер, по которому не звонил уже давным-давно. Бад Ленгстон все еще проживал по этому адресу. И очень обрадовался, услышав мой голос.
Бад был суперзасекречен, и зарплата поступала к нему по почте в виде чеков из одного заведения в Вашингтоне. Офис у него был маленький, но дело организовано хорошо, и бизнес, заключающийся в компьютерном программировании, процветал. Любая из крупных электронных фирм просто мечтала заполучить его, но Бад был не из тех, кому присуще корпоративное начало.
Бад Ленгстон был изобретателем. Стоило только намекнуть, что вам требуется, и он тут же изобретет. Мы познакомились с ним в «Метрополитен опера» на премьере Вагнера, места оказались рядом. Было это еще в те незабвенные времена, когда на сцене «Мэт»* пели замечательные артисты, затем большую их часть переманили в «Линкольн-центр».
* Сокращенное название «Метрополитен опера».
И вот теперь мы с полчаса сидели и говорили о Вагнере и Франце Листе, затем Бад вдруг спросил:
— Тебя что-то беспокоит, Майк?
Я скроил гримасу, поерзал в кресле и сказал, что места не очень удобные.
— Нет, тебя беспокоит что-то другое, друг мой.
— Мне нужна кое-какая информация, Бад.
Он покачал головой и заглянул мне прямо в глаза.
— Если она не засекречена, могу помочь.
— Если б так не подперло, не стал бы спрашивать, — сказал я. — Скажи-ка, тебе известно что-либо о новом защитном обмундировании?
— Типа разработок фирмы «Кевлар», да?
— Ну да, примерно так, — ответил я.
Уголки его рта дрогнули, улыбка вышла немного кривая.
— Что ж, эти разработки секретом не являются.
— Так и думал.
Бад кивнул и неторопливо заложил руки за голову.
— Но в этой области проводятся очень любопытные новые исследования, Майк...
— И?..
— И да, действительно, несколько лет назад в производстве защитного обмундирования произошла настоящая революция. Помнишь водолазов, которые экспериментировали с мелкоячеистой металлической сеткой, напоминавшей доспехи, которые носили рыцари средневековья?
— Да. Они использовали их, чтоб уберечься от акул, верно?
— Именно. И это сработало. Во всяком случае, при столкновении с более мелкими акулами. Никто не испытывал их на крупных белых.
— Ну и как насчет того, чтоб остановить пулю, выпущенную из крупнокалиберного оружия? Пулю высокой пробивной силы?
— Нет. От этого эксперимента перешли к другим, стали пробовать и искать в других областях, пока, наконец, кому-то не повезло наткнуться на материал, который можно пробить ну разве что с двадцатимиллиметрового расстояния. Он оказался легким, гибким... короче, то, что надо военным. Единственный недостаток — очень уж дорогой.
— Ну и почему же военные бросили эти разработки и не пошли дальше?
— Но, Майк, в следующей войне, если она состоится, никаких военных не потребуется.
Я ждал. В памяти всплывали картинки из той, последней, войны, в которой я принимал участие. Похоже, Бад угадал мои мысли и покачал головой.
— Эти прежние войны обходились слишком дорого. И потом, они не решают проблем. По одну сторону плохие ребята. По другую — хорошие, а потом они меняются местами, вот и все. Берлинской стены больше нет. Россия рухнула. Африка раскололась на части, и военно-промышленный комплекс только и мечтает избавиться от излишков. От этих груд совершенно бесполезного металла. Следующая война будет биологической или химической. Тихая и без грома орудий, без крови. Просто смерть. Страшная, мучительная, неминуемая смерть.
— Ну а кто получит то, что осталось? — спросил я.
— Кто входит в члены крупнейших клубов страны? — ответил он вопросом на вопрос.
— Так, значит, таков их план?
Бад сказал:
— Думаю, что таков.
— Считаешь, он сработает?
— Черт возьми! Нет, конечно! На свете полно толковых людей, их гораздо больше, чем все правительства, вместе взятые. Но при чем здесь защитное обмундирование, вот чего я никак не пойму?
— Кто его изобрел, Бад?
— Один юный гений. Химик, выпускник университета по имени Дан Коултер. Произвел продукт в количестве, достаточном для того, чтоб продемонстрировать результат правительственным структурам. Но их ужаснули расходы. Вот он и толкнул его кому-то другому.
— Он запатентовал свое изобретение?
— Ни в коем случае. Процесс производства был строго засекречен. И теперь уже никто не узнает, как это ему удалось.
— Почему?
— Да потому, что вся лаборатория взорвалась вместе с ним. И Дан Коултер погиб.
— Черт... — пробормотал я.
— Предупреждаю следующий вопрос. Вообще-то в этом взрыве не было ничего необычного. Дан работал с очень опасными материалами. Просто чудо, что еще так много успел.
— Еще один вопрос, Бад...
— Валяй.
— Смог бы ты сдублировать его изобретение?
— Конечно, — он снисходительно усмехнулся. — Но только не теперь. Просто хочется пожить еще немного.
— На что намекаешь, Бад?
— Двое из его поставщиков тоже погибли. Они принимали участие в разработках.
— Как погибли?
— В автокатастрофах. Сначала один, потом, через три недели, другой. Подозрительное совпадение.
Я поднялся.
— А ты был лично знаком с этим Коултером?
— Оба посещали один и тот же клуб. Подводного плавания.
— Так ты сказал, что смог бы сдублировать его изобретение?
— Почему бы нет. Но с какой целью?
— Ну, допустим, мне просто хочется взглянуть, как выглядит эта штука.
— В таком случае раздобуду образец и покажу тебе.
— Ну почему я вечно должен все из тебя выбивать, Бад?
— Просто отвечаю любезностью на любезность, парень... Ладно, заскакивай через недельку, и я устрою представление.
Глава 5
Есть на свете дела, которые некоторым людям удается провернуть по телефону, и порой это кажется просто невероятным. Но когда начинаешь анализировать — видишь: все очень просто, незамысловато и логично. Короче, Вельде понадобился час, чтобы узнать последний адрес Марвина Дули. Проживал он на окраине Нью Брансвика, в однокомнатной квартирке и весьма паршивом районе. Проживал он вот уже три месяца, а приехал туда из Трентона. Нигде не работал, имел водительские права, однако никакой машины на его имя зарегистрировано не было. Я оставил для Вельды послание на автоответчике, где сообщал, чтоб она была готова к четырем. Ровно в четыре я заеду за ней, и мы отправимся прочь из Манхэттена.
И она была готова, но снова завела свою шарманку о том, что зря мы не носим при себе радиотелефонов, что это значительно облегчило бы связь. Я закрыл за ней дверцу, обошел автомобиль спереди и уселся на водительском месте. Сунул ключ в замок зажигания и уже приготовился повернуть его, как вдруг взглянул на капот и передумал.
Вельда правильно истолковала мою реакцию и затаила дыхание.
— Что там, Майк?
Выждав секунду-другую, я спросил:
— Ты не замечаешь ничего странного в этой машине, котенок?
— Она у тебя всегда грязная, неряха ты эдакий.
— Угу...
Я вынул ключ, поставил переключатель скоростей на нейтралку, велел ей выйти из машины и отойти подальше, за угол.
— Зачем?
— Да затем, что кто-то залезал между машиной и стенкой, открывал капот. И на металле остался большой и четкий отпечаток.
— Думаешь, нам подложили бомбу?
— Ясно одно: кто-то здесь что-то делал.
— Тогда позвони Пату, пусть пришлет наряд.
— Если я ошибаюсь, тогда, значит, у меня просто разыгралось воображение. Но если нет, то эти придурки из окружной прокуратуры, считай, у меня в кармане.
— Майк... что ты делаешь? Хочешь погибнуть?
— Нет. Отойди за угол, я сказал!
— Ну уж нет, босс. Погибать, так вместе! Придется им тогда раскошелиться на двойные похороны. На этот раз ты у меня с крючка так просто не сорвешься.
— Черт... Ну ладно. Тогда попробуй чуть-чуть отодвинуть машину, на пару футов.
Я запустил руку внутрь, отпер защелку, придерживающую капот, — тем же самым способом, как, видимо, сделали они. Медленно и осторожно приподнял крышку капота и посветил фонариком. Они даже не потрудились замаскировать свое устройство, некий весьма примитивный механизм, соединенный с системой зажигания. Правда, на сей раз то был не сверток палочек динамита, но обернутый фольгой пакетик размером один дюйм на четыре, наверняка обладающий не меньшей разрушительной силой. Установивший его тип был, видимо, очень уверен в себе. Ни мини-ловушки, ни системы с часовым механизмом. Нет, ничего подобного. Просто крохотный смертоносный пакетик, только и ждущий того, чтоб кто-нибудь повернул ключ в замке зажигания. Готовый взорваться с ослепительной вспышкой, готовый разорвать в куски человеческую плоть.
Я разъединил контактные проводки системы зажигания и извлек заряд. Вельда оглядела пакетик и спросила:
— Что было бы со всем этим, Майк... если бы...
Я знал, о чем она подумала. О взрыве «Тауэрс». И тут же решил успокоить ее.
— Ничего подобного, котенок. Просто нас вместе с другими машинами расшвыряло бы в разные стороны. Ну и прилепило бы то, что осталось, к стенке, — я криво усмехнулся. — Получилось бы нечто вроде красной настенной росписи.
— Прекрати говорить гадости, Майк!
— Послушай, куколка, мы вроде бы еще не женаты.
Я обернул проводками пакетик и сунул его под переднее сиденье. Вельда в ужасе уставилась на меня.
— Ты что же... собираешься возить эту штуку с собой?
— Это не того сорта устройство, что взорвется от тряски или удара. Его можно сжимать в руке, бить, топтать... но только не бросать в камин и ни в коем случае не подносить к тому месту, где может возникнуть электрическая искра.
В конце концов она все же спросила:
— Кто это сделал, Майк?
— Возможно, распоряжение поступило от Понти-младшего. Старый Понти слишком умен, чтоб действовать столь прямолинейно. Лоренцо в такие игры играть не станет. Слишком уж крупный куш на кону. Ему куда выгоднее проследить за тем, что произойдет дальше, прежде чем сделать очередной ход.
— В какую сторону?
— Да все туда же. Узнать, что сказал мне Дули, — я покосился на нее и слегка нахмурился. — А он практически ничего не сказал.
Я повернул ключ, и мотор ожил. Возможно, тот тип все же предвидел, что может произойти осечка. А потому я вылез снова, внимательно осмотрел весь кузов, заглянул под машину и только затем сел за руль и вывел ее со стоянки на улицу. Если кто и следил за нами, то наверняка сейчас эти выродки чертыхаются на чем свет стоит и валят все на поставщика бракованных взрывных устройств.
— Ну, каков из меня штурман?
— Просто потрясающий, дорогая. Надеюсь, что и готовишь ты так же хорошо.
Внизу в подъезде висели на стене восемь почтовых ящиков, одна-единственная голая лампочка под потолком и стоял запах многонациональной стряпни. На всех почтовых ящиках были обозначены имена жильцов. На всех, кроме одного, и, поскольку имени Дули на остальных не значилось, я сделал логический вывод, что этот ящик принадлежал именно ему, Марвину. Нажав на кнопку, я подергал дверь. Она распахнулась. Из-за дверей квартир доносилось приглушенное бормотание телевизоров, кто-то из жильцов настроил свое радио на волну, передающую крутой рок, и лестничная площадка, казалось, содрогалась от монотонного ритма. Вельда притворила за собой входную дверь.
Слева виднелась деревянная лестница, ведущая на второй этаж. Со скрипом отворилась одна из дверей, я услышал топот ног наверху, а затем — мужской голос. Перегнувшись через перила, человек крикнул:
— Эй, вам чего надобно?
— Марвин?
Секундное замешательство, затем он ответил:
— А кто его спрашивает?
К этому времени я уже поднялся по лестнице, и он растерянно вертел головой, не зная, оставаться или же шмыгнуть обратно, в квартиру.
— Я Майк Хаммер, Марвин. Служил в армии с твоим отцом.
— Он помер.
— Мы знаем.
— Кто это «мы»?
Тут на площадке появилась Вельда, и при виде ее он затаил дыхание и весь воинственный запал, похоже, пропал.
— Под словом «мы» подразумевается куда больше людей, чем ты можешь себе представить, — тихо ответил я. — Не возражаешь, если зайдем?
Какое-то время он, хмурясь, смотрел на меня. Потом — на Вельду, что, видимо, и заставило его передумать, и он кивком указал на дверь. Я подождал, пока он войдет первым, затем прошел следом за ним и уже потом поманил Вельду рукой и захлопнул дверь.
Не квартира, а сущее убожество, что и следовало ожидать.
Всего одна комната, в которой находились: двуспальная раскладушка, газовая плита на две конфорки, крохотная раковина и узенький старомодный холодильник, задвинутый в угол. К кухонному столу были придвинуты два деревянных стула. Еще один, типа полотняного пляжного шезлонга, располагался перед новеньким телевизором, стоявшим прямо на полу. По крайней мере, хоть прибрано. Ни грязных тарелок в раковине, ни груды сваленной как попало одежды. И пахло здесь только одним — антисептическим мылом.
Словно прочитав мои мысли, он заметил:
— Я человек бедный, но аккуратный, мистер Хаммер. — Потом перевел взгляд на Вельду и добавил: — И никаких баб, дамочка. Сам научился поддерживать чистоту, еще на флоте.
И она была готова, но снова завела свою шарманку о том, что зря мы не носим при себе радиотелефонов, что это значительно облегчило бы связь. Я закрыл за ней дверцу, обошел автомобиль спереди и уселся на водительском месте. Сунул ключ в замок зажигания и уже приготовился повернуть его, как вдруг взглянул на капот и передумал.
Вельда правильно истолковала мою реакцию и затаила дыхание.
— Что там, Майк?
Выждав секунду-другую, я спросил:
— Ты не замечаешь ничего странного в этой машине, котенок?
— Она у тебя всегда грязная, неряха ты эдакий.
— Угу...
Я вынул ключ, поставил переключатель скоростей на нейтралку, велел ей выйти из машины и отойти подальше, за угол.
— Зачем?
— Да затем, что кто-то залезал между машиной и стенкой, открывал капот. И на металле остался большой и четкий отпечаток.
— Думаешь, нам подложили бомбу?
— Ясно одно: кто-то здесь что-то делал.
— Тогда позвони Пату, пусть пришлет наряд.
— Если я ошибаюсь, тогда, значит, у меня просто разыгралось воображение. Но если нет, то эти придурки из окружной прокуратуры, считай, у меня в кармане.
— Майк... что ты делаешь? Хочешь погибнуть?
— Нет. Отойди за угол, я сказал!
— Ну уж нет, босс. Погибать, так вместе! Придется им тогда раскошелиться на двойные похороны. На этот раз ты у меня с крючка так просто не сорвешься.
— Черт... Ну ладно. Тогда попробуй чуть-чуть отодвинуть машину, на пару футов.
Я запустил руку внутрь, отпер защелку, придерживающую капот, — тем же самым способом, как, видимо, сделали они. Медленно и осторожно приподнял крышку капота и посветил фонариком. Они даже не потрудились замаскировать свое устройство, некий весьма примитивный механизм, соединенный с системой зажигания. Правда, на сей раз то был не сверток палочек динамита, но обернутый фольгой пакетик размером один дюйм на четыре, наверняка обладающий не меньшей разрушительной силой. Установивший его тип был, видимо, очень уверен в себе. Ни мини-ловушки, ни системы с часовым механизмом. Нет, ничего подобного. Просто крохотный смертоносный пакетик, только и ждущий того, чтоб кто-нибудь повернул ключ в замке зажигания. Готовый взорваться с ослепительной вспышкой, готовый разорвать в куски человеческую плоть.
Я разъединил контактные проводки системы зажигания и извлек заряд. Вельда оглядела пакетик и спросила:
— Что было бы со всем этим, Майк... если бы...
Я знал, о чем она подумала. О взрыве «Тауэрс». И тут же решил успокоить ее.
— Ничего подобного, котенок. Просто нас вместе с другими машинами расшвыряло бы в разные стороны. Ну и прилепило бы то, что осталось, к стенке, — я криво усмехнулся. — Получилось бы нечто вроде красной настенной росписи.
— Прекрати говорить гадости, Майк!
— Послушай, куколка, мы вроде бы еще не женаты.
Я обернул проводками пакетик и сунул его под переднее сиденье. Вельда в ужасе уставилась на меня.
— Ты что же... собираешься возить эту штуку с собой?
— Это не того сорта устройство, что взорвется от тряски или удара. Его можно сжимать в руке, бить, топтать... но только не бросать в камин и ни в коем случае не подносить к тому месту, где может возникнуть электрическая искра.
В конце концов она все же спросила:
— Кто это сделал, Майк?
— Возможно, распоряжение поступило от Понти-младшего. Старый Понти слишком умен, чтоб действовать столь прямолинейно. Лоренцо в такие игры играть не станет. Слишком уж крупный куш на кону. Ему куда выгоднее проследить за тем, что произойдет дальше, прежде чем сделать очередной ход.
— В какую сторону?
— Да все туда же. Узнать, что сказал мне Дули, — я покосился на нее и слегка нахмурился. — А он практически ничего не сказал.
Я повернул ключ, и мотор ожил. Возможно, тот тип все же предвидел, что может произойти осечка. А потому я вылез снова, внимательно осмотрел весь кузов, заглянул под машину и только затем сел за руль и вывел ее со стоянки на улицу. Если кто и следил за нами, то наверняка сейчас эти выродки чертыхаются на чем свет стоит и валят все на поставщика бракованных взрывных устройств.
* * *
Вельда вызубрила маршрут до Нью Брансвика наизусть. Не пришлось заглядывать в карту или останавливаться и спрашивать прохожих. Ехали мы, что называется, как по маслу и наконец доехали. Когда я притормозил возле обшарпанного старого дома, где проживал Марвин Дули, она спросила:— Ну, каков из меня штурман?
— Просто потрясающий, дорогая. Надеюсь, что и готовишь ты так же хорошо.
Внизу в подъезде висели на стене восемь почтовых ящиков, одна-единственная голая лампочка под потолком и стоял запах многонациональной стряпни. На всех почтовых ящиках были обозначены имена жильцов. На всех, кроме одного, и, поскольку имени Дули на остальных не значилось, я сделал логический вывод, что этот ящик принадлежал именно ему, Марвину. Нажав на кнопку, я подергал дверь. Она распахнулась. Из-за дверей квартир доносилось приглушенное бормотание телевизоров, кто-то из жильцов настроил свое радио на волну, передающую крутой рок, и лестничная площадка, казалось, содрогалась от монотонного ритма. Вельда притворила за собой входную дверь.
Слева виднелась деревянная лестница, ведущая на второй этаж. Со скрипом отворилась одна из дверей, я услышал топот ног наверху, а затем — мужской голос. Перегнувшись через перила, человек крикнул:
— Эй, вам чего надобно?
— Марвин?
Секундное замешательство, затем он ответил:
— А кто его спрашивает?
К этому времени я уже поднялся по лестнице, и он растерянно вертел головой, не зная, оставаться или же шмыгнуть обратно, в квартиру.
— Я Майк Хаммер, Марвин. Служил в армии с твоим отцом.
— Он помер.
— Мы знаем.
— Кто это «мы»?
Тут на площадке появилась Вельда, и при виде ее он затаил дыхание и весь воинственный запал, похоже, пропал.
— Под словом «мы» подразумевается куда больше людей, чем ты можешь себе представить, — тихо ответил я. — Не возражаешь, если зайдем?
Какое-то время он, хмурясь, смотрел на меня. Потом — на Вельду, что, видимо, и заставило его передумать, и он кивком указал на дверь. Я подождал, пока он войдет первым, затем прошел следом за ним и уже потом поманил Вельду рукой и захлопнул дверь.
Не квартира, а сущее убожество, что и следовало ожидать.
Всего одна комната, в которой находились: двуспальная раскладушка, газовая плита на две конфорки, крохотная раковина и узенький старомодный холодильник, задвинутый в угол. К кухонному столу были придвинуты два деревянных стула. Еще один, типа полотняного пляжного шезлонга, располагался перед новеньким телевизором, стоявшим прямо на полу. По крайней мере, хоть прибрано. Ни грязных тарелок в раковине, ни груды сваленной как попало одежды. И пахло здесь только одним — антисептическим мылом.
Словно прочитав мои мысли, он заметил:
— Я человек бедный, но аккуратный, мистер Хаммер. — Потом перевел взгляд на Вельду и добавил: — И никаких баб, дамочка. Сам научился поддерживать чистоту, еще на флоте.