Спиллейн Микки. Мой убийца

   — Наша работа временами бывает чертовски интересной, — сухо констатировал Мак. И мы снова рассмеялись.
   По неизвестной мне причине все напряжение куда-то испарилось, и я опять ощутил спокойствие, которое испытывал во время обычного дежурства, когда я всех своих граждан мог приветствовать простым «хэлло», когда дети играли в крокет или бабки, а не баловались пружинными ножами, как сейчас, когда должность полицейского еще доставляла человеку радость, хотя к концу дежурства у него невыносимо болели ноги и сам он чувствовал себя совершенно разбитым.
   — Что вы думаете об этом деле, Мак?
   — Твердый орешек... Мы заслали в квартал девятнадцать шпиков, но ни один из них не принес интересных сведений. Единственная зацепка заключается в том, что все убийства совершены одним и тем же оружием. Выходит, жертвы были прикончены одним человеком. Все попадания, как говорится, в «десятку», а это указывает на профессионала. Даже пули из одной партии. Это определили эксперты на основании смазки, прилипшей к ним.
   — Это уже кое-что.
   — Да, но это и все. Вы можете изучать эти бумаги еще неделю, но все равно ничего нового не обнаружите.
   — Я тоже придерживаюсь такого мнения. Поэтому они и делают из этой истории чуть ли не государственное дело.
   Мак поднялся и стряхнул пепел с сигары.
   — Будьте осторожны, Джо. Это скверное дело. Оно мне совсем не нравится.
   — Мне тоже.
   — И знаете почему?
   — Нет.
   — В последнее время здесь кое-что произошло. Сперва шантаж с Филом Борли, и ни один человек не имел ни малейшего понятия, что он исчез из Чикаго, пока не появился здесь. А потом эта история с гангстерами... Она еще не получила большого размаха, но мы уже знаем, что некоторые парни из других частей города довольно прилично чувствуют себя в самых странных местах. И эти типы работают в довольно тесном контакте с некоторыми политиками.
   Тут я заметил, что Марта задумчиво нахмурила лоб.
   — Если эти убийства случились внутри организации, — продолжал Мак, — то значит, они впутались в какое-нибудь миленькое дело. Но если это дело рук постороннего, то организации это отнюдь не понравится — не понравится тот факт, что их новая область интересов оказалась под лучом прожекторов. И они попытаются сами довести дело до конца. В обоих случаях они попадут, как говорится, к чертям на сковородку.
   Я ухмыльнулся.
   — Можете не беспокоиться, Мак. Я ведь уже не новичок.
   — Но вы же знаете, что значит репутация, — заметил Мак. — Кто-то наверняка поджидает случая, чтобы подставить вам ножку. Мне не нравится, что вы практически предоставлены самому себе. Обычно мы так не делаем, это не в наших правилах.
   — Случай тоже довольно необычный.
   — А кого вам дали в помощники?
   — Только Марту. Мы, главным образом, должны прислушиваться к тому, что говорят люди.
   Марта откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. Мне страшно захотелось сделать то же самое: скрестить руки на ее груди.
   — Мы можем привлечь на помощь дежурного полицейского, — сообщила она.
   — Великолепная перспектива, — скептически проронил Мак. — Ну, если вам придется туго, можете взять из нашего участка свободных от работы людей.
   — Вот за это спасибо, Мак. Вполне вероятно, что они нам понадобятся.
   — О'кей! Так что в случае чего дайте мне знать... Больше вам ничего от нас не требуется?
   — Полагаю, что нет.
   Я постучал пальцем по папке с делами.
   — И огромное спасибо за материалы.
   Мак попрощался с нами и вышел. Стенные часы показывали уже двенадцать ночи.
   — Ну хватит, Марта. Закрываем нашу лавочку.
   — Значит, первая часть работы завершена? — спросила она и в ответ на мой кивок продолжила:
   — Что будем делать теперь?
   — А теперь я обязан завести с тобой интрижку. — Я бросил на нее самый влюбленный взгляд, на который только был способен.

* * *

   ...Начать мы решили в субботу. А до этого Марта хитро и вскользь упоминала своим знакомым, что повстречалась со мной и что мы уже пару раз вместе пообедали. Собственно, ей достаточно было сказать об этом миссис Мэрфи, жившей над нею, и мистеру Клехо, державшему лавочку, чтобы новость мгновенно распространилась по всему кварталу.
   «Марта подцепила старую Свинью Скаплона, который служит в полиции».
   Вскоре она уже начала ощущать на себе косые, хмурые взгляды тех, кто уже успел побывать за решеткой. По субботам Марта обычно не работала, а занималась на курсах испанского языка. Соседи знали только одно: Марта работает пять с половиной дней в неделю в каком-то бюро, и поэтому не было ничего удивительного и выглядело совершенно естественно, когда мы вместе поднялись по лестнице из подземки и направились к ее квартире.
   На углу, где пристрелили моего отца, я остановился и взял ее за руку. Передо мной расстилалась старая, хорошо знакомая мне улица — улица моего детства.
   Да, давно я здесь не бывал, очень давно. Перед моими глазами уже всплыли знакомые дворы, развешанное на веревках белье и бачки для отходов. Любой человек всегда быстро вспоминает дни своего детства. Он быстро возвращается в те дни, когда жизнь заключалась в раскаленной солнцем мостовой, в новых сапогах на резиновой подошве и пятицентовике в кармане. Человек, который погиб на пляже Акцио, снова является твоим лучшим другом. А человеку, который был приговорен в Синг-Синге к смертной казни, вновь, как и прежде, десять лет, и он опять играет главную роль в театральной постановке, организованной школой. Мать твоей первой любви плачет по ночам, уткнувшись в подушку, потому что девушка теперь богата, но чересчур распущена и фланирует с безмятежным видом по улицам, где бродят проститутки. Но в твоем воспоминании она остается маленькой девочкой, которая в свои пятнадцать лет имела все, что кажется важным парням и девушкам. Вспоминаются мне и Сэм Стэплис, по прозвищу Плохой Медведь, и сам вождь Ларри — Бешеный Конь. Мы часто играли в горах в индейцев, и каждый имел свое прозвище. Я, например, назывался Большой Свиньей, потому что всегда хотел быть полицейским.
   Мишель Стогман, маленький мошенник из дома на углу улицы, хохотал громче всех, когда ребята высмеивали меня за то, что я хочу стать полицейским. А однажды я видел, как он напал на Джуда Дженкинса, на старину Джуда, и отнял у него получку. Я был единственным свидетелем этого происшествия. Через два дня после того, как я получил повестку, приятели Стогмана вытянули меня из дома и хотели преподать урок. К счастью, мимо как раз проходил полицейский. Двоих он прогнал, а третьего, который как раз собирался ударить его ножом, я сбросил через перила маленькой террасы, и он сломал себе позвоночник.
   В банде много кричали по этому поводу, но притронуться ко мне после этого побоялись — в полицейском участке сидели далеко не дураки. А потом наступило время, когда и я сам стал дежурным полицейским этого квартала.
   — Все по-старому? — Голос Марты вывел меня из задумчивости. Я почувствовал, что лоб мой нахмурен, а глаза сильно прищурены, и проворчал:
   — Приблизительно...
   — Ты никогда не заходил в этот район?
   — Не хотелось, — признался я и добавил, кинув на нее взгляд:
   — Я же не знал, что тут живешь ты, Марта.
   — Разве это что-нибудь могло изменить?
   Я пожал плечами. Но она уже поняла, что наверняка кое-что бы изменилось, и довольно улыбнулась.
   А потом мы стояли на перекрестке и ждали, пока не зажжется зеленый свет, потом перешли улицу и зашли в ресторанчик, который все называли «Донованс лайв». Уже издали можно было учуять запахи, доносившиеся оттуда. Но эти запахи свидетельствовали о солидном возрасте заведения. Пахло спертым воздухом и кислым пивом. Боковой вход вел в зал, а главный — непосредственно в бар.
   Бар был очень маленьким, но в нем все-таки нашлось бы место, чтобы выпить рюмочку. Парень, увидевший, что Марта ведет меня в бар, хотел преградить нам дорогу, но, получив от меня короткий удар по почкам, лишь вскрикнул и пролил свою выпивку. Ухмыляющиеся рожи мгновенно вытянулись, а я в это время вышвырнул парня из-за стойки к стене, где он попытался обрести равновесие.
   Марта мило улыбнулась, и человек, сидевший за стойкой, сразу же уступил ей свое место. Мы заказали две большие кружки пива.
   Парень оторвался от стены и направился в нашу сторону. Он был крупный и жирный, во рту его торчала сигара. Кто-то давным-давно сломал ему переносицу, но, видимо, это недешево обошлось его сопернику. Здесь он был важным человеком, а шляпа «дерби» придавала ему вид маленького грязного политикана.
   Бармен навострил уши, а толстяк сказал:
   — Послушай, легавый!
   Я обернулся, он перебросил сигару в уголок рта.
   — Если ты хочешь лишиться своего места, то попал как раз по адресу. Ты это знаешь?
   Я широко улыбнулся и в тот же миг почувствовал на своей руке руку Марты.
   — Нет, я этого не знал.
   Толстый указательный палец поднялся в воздух и для большей убедительности ткнул меня в грудь, но именно таких движений я не любил больше всего на свете. И многих уже отучил проделывать их. Поэтому как только палец коснулся моей груди, я схватил его и повернул на несколько градусов: раздался хруст. Но еще до того, как на его ряшке успели выразиться удивление и боль, я нанес ему точный удар в челюсть, так что вся сигара оказалась у него во рту.
   — Кто это такой, дорогая? — обратился я к Марте. Но ее опередил бармен:
   — Эл Ризе. И это принесет вам много неприятностей. Он тут важная фигура. Это его район.
   — Ах вот как! — удивился я и схватил Эла Ризе за воротник. — Вы меня знаете, Эл Ризе?
   Он попытался с честью выйти из положения и стряхнуть меня, но я тотчас же наградил его оплеухой. Это бил добротный и сильный удар, звук" его разнесся по всему бару, а у толстяка от этого удара ноги подкосились.
   — Я ведь спросил вас кое о чем, Эл Ризе?
   На этот раз он кивнул.
   — Тогда скажи это громко, ты, мешок с дерьмом! Чтобы это слышали все люди!
   — Вы — лейтенант Скаплон!
   — Громче!
   Он чуть не сорвал голос.
   — Так вот... Если у кого-нибудь есть ко мне подобное дело, можете предъявить счет. Я сам из этого района и знаю правила игры. Но если они мне не понравятся, я введу новые. Возможно, кое-кто из вас тут чувствует себя запуганным, а кое-кто слишком решительным. Но все равно, советую вам со мной не связываться.
   Я отпустил Ризе, и он медленно побрел прочь, прижав руку к груди. Вокруг нас сразу же стало пусто. А потом я заметил в другом конце бара человека в сером костюме, который смотрел на нас насмешливым и понимающим взглядом. Это был Лоферт, один из гангстеров другого, более богатого района.
   Марта пригубила пиво и нервно облизала губы.
   — Ты слишком жестоко с ним обошелся, Джо.
   — Но ты ведь и раньше знала меня таким.
   — Да, но сейчас ты служишь в полиции.
   Я что-то буркнул ей в ответ и тоже глотнул пива. Потом все же сказал более внятно:
   — Таким людям нужно давать уроки, не боясь им сообщать, кто ты такой. С другой стороны, необходимо дать им возможность сделать первый ход, но сразу же отплатить сторицей. Если эти ублюдки почувствуют, что они сильнее, то тебя не спасут ни имя, ни форма, ни оружие.
   — Но...
   — Мы живем не в сказочном городе, Марта. И мы видим тут не середнячков этого района.
   — Но я здесь живу, Джо. И ты тут жил раньше.
   — Конечно, кто же спорит, но не забудь, что у нас задание... Ты — моя напарница, так что не читай мне проповедей.
   Какое-то мгновение она казалась рассерженной, но, заметив в зеркале, что я улыбаюсь, тоже улыбнулась.
   — Наверное, я слишком долго сидела в отделе борьбы с детской преступностью и не знаю настоящего сброда.
   — Вот-вот... Я ведь не имею в виду нормальных граждан. Но тут, среди подонков, дружба завоевывается только силой.
   — Да, вероятно, ты прав.
   — Ну, допивай это пойло и пошли к тебе. Холодильник наполнила, а?

Глава 3

   Я стоял у окна и вспоминал собственную уютную квартиру с видом на Драйв. Здесь солнце бывает недолго, только тогда, когда проскальзывает меж ущелий шахт, отделяющих один дом от другого. Сейчас дома уже стояли в тени.
   Марта отложила в сторону последнюю из наших записей и разлила по чашкам свежесваренный кофе. Она молча протянула мне чашку и посмотрела в окно.
   — Мрачно в трех измерениях: шумно, грязно и вонюче.
   Она пожала плечами и кивнула.
   — Но тем не менее это наш родной квартал.
   — Я предпочел бы что-нибудь почище.
   — Ты уже стареешь, и вкусы у тебя устоявшиеся. — Марта поставила чашку на стол и вышла из комнаты.
   Внизу на улице дети устроили из мостовой арену своих игр. Они блокировали дорогу двум машинам, но водители, которые в подобных случаях нажимают на гудок, не спешили проехать мимо и выжидали, когда ребята кончат выяснять между собой отношения. Все было решено довольно быстро. Дети, разбежавшись по сторонам, позволили машинам продолжить путь.
   Марта вновь появилась из спальни. Серый костюм уступил место чему-то зеленому, искрящемуся на свету, и я сказал себе, что даже в грязном районе находится место красоте.
   — Тебе нравится? — улыбнулась она.
   — Нравится... А зачем ты его надела?
   — Чтобы украсить твое пребывание здесь.
   — Мне и до этого было хорошо, — ухмыльнулся я.
   Марта приблизилась ко мне и повернулась так, что платье веером взлетело вверх.
   — Так лучше, правда?
   — Да, намного лучше. — Я взял ее за руки и притянул к себе так близко, что ощутил запах духов, а ее пальчики впились в мою руку. Ее губки коснулись моих: они были влажные и теплые. Почувствовал я и ее язычок, словно приветствие после долгой-долгой разлуки. И тем не менее это было лишь робкое прикосновение — мы еще оставались чужими, несмотря на давнее знакомство.
   Я сделал шаг назад, она улыбнулась.
   — Мы с ума сошли, правда?
   — Возможно...
   — Но поручение мы получили приятное.
   — Надо же практически потренироваться.
   Марта вновь рассмеялась своим хрипловатым смехом, дотронулась пальчиком до моих губ, а потом взялась за свою сумочку.
   — Ты готов?
   — Я всегда готов!
   Затем я посмотрел на часы: около шести. Самое подходящее время. Я кивнул и добавил:
   — Пошли!
   Мы решили наведаться в заведение Тони, потому что оно было излюбленным местом Рене Миллса. Ресторан Тони нельзя было назвать первоклассным, но нам важно было другое. Тони наверняка разнесет по всему району, что мы побывали у него.
   Старый Тони сразу вспомнил меня, но приветствовал все же сухо и недружелюбно. Облавы, имевшие место во время сухого закона, озлобили его и настроили против полиции. Зато Мэри, его жена, с радостной улыбкой вышла к нам навстречу и похлопала меня по плечу, как делала это еще тогда, когда я был ребенком и она давала мне кусок мягкого, теплого итальянского хлеба, густо намазанного маслом, — в награду за какие-нибудь выполненные мной поручения.
   Мэри сама принесла наш заказ, а затем села напротив меня и кивнула довольно при виде того, с каким аппетитом мы начали есть. Ей нравилось наблюдать, как едят люди.
   — Джо, ты пришел сюда, чтобы навестить эту девушку? — поинтересовалась она и, не дожидаясь ответа, продолжила:
   — Это хорошо, это очень хорошо. Она хорошая девушка, и ей давно пора замуж, иначе как она получит беби, если у нее не будет мужа, правда?
   — Ну, если...
   Мэри погрозила мне пальцем.
   — Нет-нет, сперва надо жениться.
   Ее перебил Тони:
   — Оставь их в покое. Дай спокойно поесть.
   Мэри рассмеялась, и все ее подбородки дружно заколыхались. Потом она протянула руку через стол и снова похлопала меня по руке.
   — Ты хороший парень, Джо. Но что сталось с твоей семьей? С твоим сумасшедшим братом? Он еще здесь?
   — Я уже давно его не видел, Мэри.
   — Он всегда был странным. Ты знаешь, он сделал так, что мальчишка казался повешенным, и тем самым испугал меня до смерти...
   Марта удивленно уставилась на меня.
   — Это они сделали с маленьким Давидом. Соорудили такую деревянную основу и подложили ему под рубашку так, что казалось, как будто его повесили по-настоящему.
   — О-о!
   — Это было совсем не весело, — серьезно заявила Мэри. — И, меня недаром прошиб пот. Потому что эта штука, которую они там сделали, треснула, и мальчишка действительно висел. Еще минута, и он задохнулся бы. У него уже язык начал вываливаться изо рта. Я спустила его на землю, а твоему брату надавала по щекам, да так, что у него кровь пошла из носа. Я хотела и отцу твоему пожаловаться, но он разревелся, и я его пожалела и ничего не сказала.
   — Я слышу об этом первый раз.
   — Как же его звали? Как вы все его называли? Каким-то прозвищем, перенятым от индейцев...
   — Вождь сиу Бешеный Конь... Так, кажется...
   — Да, похоже... О, я могу рассказать кучу историй из того времени.
   — Все еще болтаешь? — сказал Тони из-за стойки. — Оставь же их в покое, жена.
   Я подмигнул ему, и он посмотрел на меня немного дружелюбнее. Мэри обиделась на слова мужа. Поэтому я отвлек ее, спросив:
   — И ты видела, где умер Рене Миллс?
   — Он не умер... — Она тяжело повела плечами. — Он был убит.
   — Да, его пристрелили. Здесь, кажется, творятся нехорошие дела.
   — Кругом зло и беда. Да ты и сам это знаешь, Джо.
   — А Рене хорошо жилось?
   Она меня поняла, но ответила не сразу.
   — Не так уж хорошо... Хотя он и хвастался. Доносчик был этот Рене. Вечно рассказывал о своих дружках-гангстерах. Дружки называется...
   — А кто были эти его дружки? Ее типично итальянский жест был достаточно красноречив.
   — Какая разница... Если кто-нибудь всплывал в газете в связи с каким-нибудь преступлением, то это был его дружок, вот так.
   — Но когда он умер, у него не было денег.
   — У него их никогда не было. Но по счету Рене расплачивался. Может, через месяц, но потом все равно все отдавал.
   — Значит, вам повезло.
   — А что будет делать полиция, Джо?
   Теперь настал мой черед пожать плечами.
   — Дело рассматривается, и рано или поздно что-нибудь обязательно обнаружится.
   Ее умные глаза внимательно уставились на меня.
   — И ты им в этом поможешь, да?
   Я отложил вилку.
   — Мэри, я уже лейтенант и не имею ничего общего с такими делами. Неужели ты думаешь, что я буду бегать по всему городу, как мальчик на побегушках?
   — Значит...
   — Я здесь ни при чем. По мне, пусть они хоть все друг друга перестреляют, если это им доставляет удовольствие. Я уже уговариваю эту малютку уехать из этого района.
   — Для малютки она слишком большая, — заметила Мэри, а Марта кольнула меня вилкой под столом. — А серьезно, Джо, ты будешь что-нибудь делать в связи с делом Рене?
   — Зачем?
   — Ты же служишь в полиции, а мы платим налоги...
   Тони опять что-то буркнул за стойкой, и Мэри кинула на него сердитый взгляд.
   — Полиция уже здесь была и задала всем вопросы, не так ли?
   — Да, конечно, они здесь уже были и расспрашивали народ. Но что они тут знают? А ты, Джо, ты из этого района, и ты всех тут знаешь. И Рене ты знал...
   Мэри постучала пальцами по столу и задумчиво скривила рот. Затем неожиданно подняла руку.
   — Погоди, я кое-что вспомнила.
   Она ловко выбралась из кресла и довольно бодро поковыляла по ресторану. Обменявшись с Тони парой фраз по-итальянски, произнесенных с обеих сторон довольно резко, она заставила Тони забраться под кассу и вытащить на свет Божий кипу бумаг. Вернувшись к нам, Мэри положила бумаги на стол.
   Мы с Мартой переглянулись, а Мэри сказала:
   — Он оставил это здесь.
   Среди бумаг был цветной проспект с новыми моделями «кадиллака», другой проспект рекламировал непревзойденные качества «крайслера», а третий был раскрыт на модели роскошного «империала».
   Мэри смотрела на меня, вопросительно подняв брови.
   — Он вечно носился с какими-то идеями, — произнес я.
   Мэри кивнула.
   — Как раз в тот день, когда он оставил эти проспекты, он и расплатился с нами по счету.
   — Сколько?
   — Больше трехсот пятидесяти долларов.
   — Большой кредит вы ему позволяли.
   — Ты же знаешь Тони. Большую часть Рене, конечно, тратил на выпивку. Тони не отказывал ему в выпивке.
   — Вот как? — протянул я. Мне не хотелось тянуть ее за язык.
   — У него в номере тогда как раз были люди. Они не пустили Тони в комнату, сказали, что он потом рассчитается. Только взяли у него бутылки. Ты же знаешь Тони.
   — Вероятно, в карты играли, — предположил я.
   — Наверное, — согласилась Мэри, и всю ее разговорчивость как рукой сняло.
   Я расплатился, попрощался с Мэри, Тони и вывел Марту из ресторана. Ей очень хотелось мне что-то сказать, но я не позволил, шагая рядом с ней и улыбаясь. Меня заинтересовало, сколько она сможет промолчать.
   Мы зашли еще в несколько баров, здоровались там со знакомыми, желали им приятно провести время и прощались. Я не скрывал, что служу в полиции, но слухи уже опережали наше появление. Достаточно было бросить взгляд на Марту, и люди сразу понимали, что у меня веские основания вновь появиться в этом рай390 она и позабыть, кто я такой. Они ухмылялись и подмигивали мне, а я отвечал им тем же.
   У меня была великолепная роль. Иногда, когда я переигрывал, Марта стукала меня по ноге своей туфелькой, но все равно роль была чудесной. Около полуночи я отвел ее домой, запер за нами дверь и едва успел поймать ее руку, которой она захотела меня ударить.
   — Тебе еще надо выучиться приемам дзюдо.
   — О, Джо, — рассмеялась она. — Но я больше не смогу идти по улице с высоко поднятой головой.
   — Почему? Ты же знаешь здешних людей.
   — Да, но теперь я стала женщиной легкого поведения.
   — Тогда тебе надо вспомнить о своих прежних деньках... — На этот раз ее рука достигла цели прежде, чем я успел защититься.
   Затем она рассмеялась, покачала головой и сказала:
   — А теперь я сварю нам кофе. Потом ты мне расскажешь, чего мы добились за сегодняшний день, конечно, если мне это положено знать.
   — О'кей, — согласился я и сел на диван.
   — Собственно, можешь начинать прямо сейчас.
   — Рассказывать-то особо нечего. Марта. Можно лишь предположить, что Рене Миллс или нашел много денег, или ожидал получить их в скором времени откуда-нибудь.
   — Но у него периодически появлялись деньжата. Я же видела его — он всегда одевался по последней моде.
   — Верно... И он всегда расплачивался по счету. Но такие люди, как он, не брезгуют даже ограбить пьяного. Меня больше интересуют проспекты автомобилей. Кому нужен автомобиль в этом районе? Дети уже на другой день сделают его местом своих игр. В этом районе гораздо удобнее пользоваться такси и подземкой.
   — Может, он просто хотел полюбоваться красивыми проспектами?
   — Они довольно затасканы. Он их часто рассматривал.
   — Возможно, он уже получил их затасканными.
   — Все может быть, но это надо проверить. На проверку у меня ушло какое-то время. Минут пятнадцать не меньше... Сделав около дюжины звонков, я нашел торговцев «кадиллаками» и «империалами», которые вспомнили Миллса.
   — Ну и как? — осведомилась Марта.
   — Он сам забрал эти проспекты и проявил к машинам незаурядный интерес.
   — Выходит, он на что-то надеялся или что-то затевал. — Она принесла кофе, датские пирожные и поставила все на столик.
   — Кто знает? Может, он просто хотел показаться заинтересованным человеком.
   Я взглянул на часы: первый час. Усталость сковывала мои члены, поэтому я встал и потянулся за шляпой.
   — Мы действительно провели прекрасный вечер, — заметила Марта. — Не правда ли, Джо?
   Она очутилась в моих объятиях с улыбкой на устах и с каким-то облегченным вздохом. И произошло это с такой простотой, будто мы давние любовники. Когда я наконец разжал объятия, я почувствовал, что она немного дрожит. Через пару секунд Марта приоткрыла глаза и взглянула на меня.
   — Моя маленькая Джиджи, — проронил я.
   — Не надо вспоминать этого старого имени. И потом — я совсем не маленькая.
   — Ну, тогда большая Джиджи, — поправился я. — И не смотри на меня свысока, иначе я тебя укушу.
   — Начальству запрещается кусать подчиненных, — парировала она.
   Я улыбнулся.
   — До завтра? Только после обеда. До обеда я должен быть в бюро.

* * *

   Возвращаясь домой, я увидел на углу Бенни Лоферта, который разговаривал с какой-то потаскушкой. Я направился к ним через дорогу, и, когда я был еще на середине улицы, они неожиданно замолчали.
   — Повернуться и положить руки на стену! — приказал я. — Ты знаешь, как это делается.
   Надменность в его глазах уступила место ненависти. Он сплюнул и медленно повернулся. Я ускорил этот процесс, легонько подтолкнув его. Несколько запоздалых прохожих остановились неподалеку и оживленно зашептались. В окнах домов появились любопытные лица. Я тщательно ощупал Бенни, потом попросил показать удостоверение и нарочито медленно вернул его. После этого я разрешил ему вновь повернуться ко мне мордой.
   — Что все это значит? — возмутился он. — Вы же знаете, что я не ношу оружия.
   — Ребятки, побывавшие за решеткой и поддерживающие старые контакты, всегда вызывают подозрение. И ты должен это знать. Что ты здесь делаешь?
   — Пришел навестить подружку.
   — Какую подружку?
   Он указал пальцем на девушку, жевавшую резинку. Ее взгляд метался от меня к нему и обратно. Я показал на ее сумочку.
   — Дайте взглянуть. Кто вы, где вы живете и так далее... Докладывайте.
   — Послушайте...
   — Вы уже сидели, мисс?
   По ее глазам я понял, что да. Но понял я и другое, что она больше не хотела сидеть. Девушка вытащила из сумочки удостоверение, из которого следовало, что ее зовут Паула Ли, и квитанцию за квартиру, из которой можно было узнать, что живет она неподалеку. Я знал, что она из себя представляет, но не захотел продолжать игру и вернул ей документы. Она с благодарностью взглянула на меня, после чего со злобой уставилась на Лоферта.