Страница:
Аналитическая записка
О личностной культуре общения
1. Суть проблемы
К настоящему времени материалы Концепции общественной безопасности (КОБ) составили уже целую библиотеку. С ними в том или ином объёме в России ознакомились порядка сотни тысяч человек, многие из которых пришли к мнению, что
В общественных отношениях выражается нравственность, объективно свойственная людям, а не декларируемая ими. При этом общественные отношения, оказывая воздействие на формирование нравственности входящих в жизнь поколений, и сами изменяются под воздействием изменений нравственности живущих людей. Такие изменения могут протекать постепенно — носить эволюционный характер; а могут протекать в исторически короткие сроки в течение жизни одного поколения — носить характер революции, происходящей с многочисленными жертвами и разнородным ущербом, либо носить характер преображения, в котором все конфликты разрешаются в идеале без ущерба и жертв с выходом всех на новое качество жизни.
И поскольку никто из людей не в состоянии подменить своей персоной всё общество, то одним из факторов, непосредственно порождающих общественные отношения, является личностная культура (навыки) общения, которую несёт каждый из людей. Поэтому в период времени, когда КОБ перестаёт быть преимущественно книжным знанием, которое было интересно в 1990-е гг. для весьма незначительной доли населения России, а пролагает себе дорогу в реальную политику государства и в бизнес с перспективой стать общеизвестным, то каждому её стороннику необходимо подумать о своей личностной культуре общения, поскольку идеалы КОБ могут обратиться во зло (в худшем случае) или останутся оторванными от жизни идеалами (в менее плохом варианте), если они не смогут выразить себя в личностной культуре общения тех, кто считает себя приверженцами КОБ. И соответственно необходимо определиться в том:
· какая именно личностная культура общения по сути соответствует КОБ?
· что и как необходимо изменить в себе самом для того, чтобы стать её носителем?
Если этого не сделать, то перспективы жизни общества под идеологическим покровом КОБ можно будет охарактеризовать теми же словами, которыми В.О.Ключевский ещё в XIX веке охарактеризовал прожекты преобразования (тогда ещё в предстоящем будущем) жизни общества на принципах социализма, которыми упивалась в то время левая интеллигенция российской империи: «Общество праведного общежития, составленное из негодяев». Этот же афоризм даёт и ответ на вопрос, почему антисоциалистические реформы, начатые демократами-идеалистами в 1980-е гг. под смутным кличем «Перестройка», привели к возникновению в государствах на территории СССР в начале 1990-х гг. бандитско-аферистического олигархического капитализма, самоубийственного для всех народов СССР в случае сохранения в дальнейшем этого “общественного строя”.
Причём особо необходимо подчеркнуть, что речь идёт не о выработке какого-то нового этикета, официального протокола общения или освоении манерности, свойственной в прошлые времена культуре тех или иных народов. Речь пойдёт не об этикете как таковом, а об обмене информацией в процессе общения.Но предварительно всё же необходимо обратить внимание на некоторые аспекты этикета и выражающего его протокола.
По отношению к этому процессу этикет или выражающий его официальный протокол — только одно из средств, обеспечивающих в каждой культуре преимущественно бессознательные автоматизмы общения тех, кто освоил этикет определённой социальной группы; средство освобождающее их от необходимости чувствовать то, что происходит в процессе общения, и отчасти — от необходимости думать об этом.
Кроме того этикет и официальный протокол, выработанные различными толпо-“элитарными” обществами, так или иначе решал ещё ряд специфических задач. Поскольку толпо-“элитарная” культура несёт в себе более или менее эффективную субкультуру управления другими людьми в качестве средства опосредованного управления с их помощью течением событий или средства достижения каких-то иных целей, то главные из такого рода задач, решаемых на основе этикета:
· указать каждому на занимаемое им место в
· в соответствии с этим защитить от несанкционированного доступа информацию, носителями которой являются «иерархически высшие» и обеспечить беспрепятственный доступ «иерархически высших» (по способности каждого из них) к информации, носителями которой являются «иерархически низшие» (одно из проявлений этого — свойственный многим этикетам запрет «иерархически низшим» “осквернять” «иерархически высших» своим взглядом, смотреть в глаза «иерархически высшим» без их приказа или задавать им какие бы то ни было вопросы; а также и распространяющееся в направлении «вниз» — «иерархически высшие» глядят поверх голов «иерархически низших» и пренебрегают мнениями, высказываемыми «иерархически низшими» в инициативном порядке).
Но в целом всякий этикет складывается, выражая определённую целесообразность, понимание которой с течением времени может оказаться утраченным, в результате чего нормы этикета предстают во мнениях людей как бессмысленные формальности, понапрасну пожирающие время; хотя в каких-то других случаях ставшие традиционными нормы этикета в условиях изменившейся культуры могут действительно обратиться в пустую формальность. В результате общество отказывается от тех норм этикета, понимание смысла которых в нём утрачено, или которые действительно перестали соответствовать новой эпохе.
Так в соответствии с нормами этикета многих народов, сложившимися в глубокой древности, неправильно приступать к обсуждению дела непосредственно с момента встречи и начала общения. Обсуждению дела, ради которого встреча и состоялась, должен предшествовать казалось бы ничего не значащий обмен любезностями: обсуждение погоды, жизни родственников и знакомых, прочие разговоры на «отвлечённые темы». В наиболее ярком выражении такого рода казалось бы ухода от обсуждения сути дела, ради которого предстоит общение, представляет собой традиция, согласно которой гостю с дороги необходимо предоставить весьма продолжительное время на отдых и проявить разного рода заботу о нём (в русских сказках принимающая сторона обязана истопить для гостя баньку, накормить, дать отдохнуть, и только после этого получает право начинать спрашивать про житьё-бытьё).
В нашу эпоху весь обмен любезностями такого рода многим представляется как пустая трата времени. Но в действительности такого рода требования этикета проистекали вовсе не из избытка времени у древних и неспешности течения их жизни. Такого рода нормы вежливости были целесообразны, поскольку по своему существу они были направлены на то, чтобы привести участников предстоящего общения в то настроение, в котором возможен наиболее полный — и соответственно достоверный — обмен информацией между ними.
Психика человека, пока он был в пути, решала другие задачи (в древности, это прежде всего задачи готовности к обороне), поэтому предписанный этикетом обмен любезностями и запрет начинать деловое общение до завершения церемониала встречи непосредственно с первых моментов общения людейбыл ориентирован прежде всего на то, чтобы от настроения дороги (с готовностью реагировать на угрозы и опасности) или от настроения ожидания встречи её участники смогли бы перейти к настроению адекватного обмена информацией. Позволительными исключениями из этого общего правила были только уведомления о началах войн, стихийных бедствиях и ещё каких-то чрезвычайных событиях, реакция на которые должна была быть настолько быстрой, что терять время на этикет и протокол встречи, представлялось недопустимым.
Поэтому всякий исторически сложившийся этикет (или выражающий его протокол) представляет собой двоякое явление:
· с одной стороны, в нём выражена (пусть и не всегда праведная — такова история) мудрость многих людей во многих поколениях, направленная на обеспечение адекватного обмена информацией в процессе общения людей;
· а с другой стороны, этикет без понимания участниками общения того, что в нём и откуда проистекает и на достижение каких именно целей направлено (направленность этикета может не отвечать целям конкретного общения), представляет собой средство разобщениялюдей в их коллективной деятельности и в жизни в целом, вследствие чего общение на основе этикета становится более или менее безчувственным и бездуховным, а люди становятся всё боле и более одинокими [1].
Последнее противно природе и не соответствует сути человека. Отсюда одним из средств преодоления безчувственности и бездуховности общения, порождаемой непониманием определённой целесообразности норм этикета, которое включают в себя многие этикеты, является общение (в смысле обмена информацией) на фоне приёма пищи, возможно сопровождаемого употреблением алкогольных напитков, курения и прочего одурманивания.
При этом действительно возникает духовное единство участвующих в общении, обусловленная общностью их физиологии при переваривании пищи и реакции организма на дурманы. То есть всё это, допускаемое этикетом и к чему этикет в ряде случаев прямо и недвусмысленно обязывает, — представляет собой опускание общения с уровня духовности человека в высших её проявлениях до желудочно-кишечного уровня. Отсюда и проистекает требование об употреблении пищи, выпивки и прочих дурманов в пределах той меры, которая не делает невозможным участие интеллекта сторон в общении.
Задушевное же общение во всей полноте чувств и мощи духа (включая ум-разум) в его нефизиологических проявлениях при безусловном подчинении людей нормам какого бы то ни было этикета невозможно. Но именно такого общения и не достаёт людям в повседневной жизни и именно оно необходимо для становления человечного образа жизни глобальной цивилизации.
Кроме того, с середины ХХ века человечество живёт в эпоху после изменения соотношения эталонных частот биологического и социального времени [2]. Вследствие этого унаследованные от прошлого исторически сложившиеся этикеты и выражающие их протоколы утрачивают эффективность в качестве средств обеспечения адекватного обмена информацией в общении людей [3].
И поскольку непосредственной целью вступления в общение является получение какой-то информации от других или передача другим какой-то информации, то обратимся к тому, что происходит в процессе общения людей вне зависимости от того, какой этикет признаётся или отвергается участниками общения.
В общественных отношениях выражается нравственность, объективно свойственная людям, а не декларируемая ими. При этом общественные отношения, оказывая воздействие на формирование нравственности входящих в жизнь поколений, и сами изменяются под воздействием изменений нравственности живущих людей. Такие изменения могут протекать постепенно — носить эволюционный характер; а могут протекать в исторически короткие сроки в течение жизни одного поколения — носить характер революции, происходящей с многочисленными жертвами и разнородным ущербом, либо носить характер преображения, в котором все конфликты разрешаются в идеале без ущерба и жертв с выходом всех на новое качество жизни.
И поскольку никто из людей не в состоянии подменить своей персоной всё общество, то одним из факторов, непосредственно порождающих общественные отношения, является личностная культура (навыки) общения, которую несёт каждый из людей. Поэтому в период времени, когда КОБ перестаёт быть преимущественно книжным знанием, которое было интересно в 1990-е гг. для весьма незначительной доли населения России, а пролагает себе дорогу в реальную политику государства и в бизнес с перспективой стать общеизвестным, то каждому её стороннику необходимо подумать о своей личностной культуре общения, поскольку идеалы КОБ могут обратиться во зло (в худшем случае) или останутся оторванными от жизни идеалами (в менее плохом варианте), если они не смогут выразить себя в личностной культуре общения тех, кто считает себя приверженцами КОБ. И соответственно необходимо определиться в том:
· какая именно личностная культура общения по сути соответствует КОБ?
· что и как необходимо изменить в себе самом для того, чтобы стать её носителем?
Если этого не сделать, то перспективы жизни общества под идеологическим покровом КОБ можно будет охарактеризовать теми же словами, которыми В.О.Ключевский ещё в XIX веке охарактеризовал прожекты преобразования (тогда ещё в предстоящем будущем) жизни общества на принципах социализма, которыми упивалась в то время левая интеллигенция российской империи: «Общество праведного общежития, составленное из негодяев». Этот же афоризм даёт и ответ на вопрос, почему антисоциалистические реформы, начатые демократами-идеалистами в 1980-е гг. под смутным кличем «Перестройка», привели к возникновению в государствах на территории СССР в начале 1990-х гг. бандитско-аферистического олигархического капитализма, самоубийственного для всех народов СССР в случае сохранения в дальнейшем этого “общественного строя”.
Причём особо необходимо подчеркнуть, что речь идёт не о выработке какого-то нового этикета, официального протокола общения или освоении манерности, свойственной в прошлые времена культуре тех или иных народов. Речь пойдёт не об этикете как таковом, а об обмене информацией в процессе общения.Но предварительно всё же необходимо обратить внимание на некоторые аспекты этикета и выражающего его протокола.
По отношению к этому процессу этикет или выражающий его официальный протокол — только одно из средств, обеспечивающих в каждой культуре преимущественно бессознательные автоматизмы общения тех, кто освоил этикет определённой социальной группы; средство освобождающее их от необходимости чувствовать то, что происходит в процессе общения, и отчасти — от необходимости думать об этом.
Кроме того этикет и официальный протокол, выработанные различными толпо-“элитарными” обществами, так или иначе решал ещё ряд специфических задач. Поскольку толпо-“элитарная” культура несёт в себе более или менее эффективную субкультуру управления другими людьми в качестве средства опосредованного управления с их помощью течением событий или средства достижения каких-то иных целей, то главные из такого рода задач, решаемых на основе этикета:
· указать каждому на занимаемое им место в
· в соответствии с этим защитить от несанкционированного доступа информацию, носителями которой являются «иерархически высшие» и обеспечить беспрепятственный доступ «иерархически высших» (по способности каждого из них) к информации, носителями которой являются «иерархически низшие» (одно из проявлений этого — свойственный многим этикетам запрет «иерархически низшим» “осквернять” «иерархически высших» своим взглядом, смотреть в глаза «иерархически высшим» без их приказа или задавать им какие бы то ни было вопросы; а также и распространяющееся в направлении «вниз» — «иерархически высшие» глядят поверх голов «иерархически низших» и пренебрегают мнениями, высказываемыми «иерархически низшими» в инициативном порядке).
Но в целом всякий этикет складывается, выражая определённую целесообразность, понимание которой с течением времени может оказаться утраченным, в результате чего нормы этикета предстают во мнениях людей как бессмысленные формальности, понапрасну пожирающие время; хотя в каких-то других случаях ставшие традиционными нормы этикета в условиях изменившейся культуры могут действительно обратиться в пустую формальность. В результате общество отказывается от тех норм этикета, понимание смысла которых в нём утрачено, или которые действительно перестали соответствовать новой эпохе.
Так в соответствии с нормами этикета многих народов, сложившимися в глубокой древности, неправильно приступать к обсуждению дела непосредственно с момента встречи и начала общения. Обсуждению дела, ради которого встреча и состоялась, должен предшествовать казалось бы ничего не значащий обмен любезностями: обсуждение погоды, жизни родственников и знакомых, прочие разговоры на «отвлечённые темы». В наиболее ярком выражении такого рода казалось бы ухода от обсуждения сути дела, ради которого предстоит общение, представляет собой традиция, согласно которой гостю с дороги необходимо предоставить весьма продолжительное время на отдых и проявить разного рода заботу о нём (в русских сказках принимающая сторона обязана истопить для гостя баньку, накормить, дать отдохнуть, и только после этого получает право начинать спрашивать про житьё-бытьё).
В нашу эпоху весь обмен любезностями такого рода многим представляется как пустая трата времени. Но в действительности такого рода требования этикета проистекали вовсе не из избытка времени у древних и неспешности течения их жизни. Такого рода нормы вежливости были целесообразны, поскольку по своему существу они были направлены на то, чтобы привести участников предстоящего общения в то настроение, в котором возможен наиболее полный — и соответственно достоверный — обмен информацией между ними.
Психика человека, пока он был в пути, решала другие задачи (в древности, это прежде всего задачи готовности к обороне), поэтому предписанный этикетом обмен любезностями и запрет начинать деловое общение до завершения церемониала встречи непосредственно с первых моментов общения людейбыл ориентирован прежде всего на то, чтобы от настроения дороги (с готовностью реагировать на угрозы и опасности) или от настроения ожидания встречи её участники смогли бы перейти к настроению адекватного обмена информацией. Позволительными исключениями из этого общего правила были только уведомления о началах войн, стихийных бедствиях и ещё каких-то чрезвычайных событиях, реакция на которые должна была быть настолько быстрой, что терять время на этикет и протокол встречи, представлялось недопустимым.
Поэтому всякий исторически сложившийся этикет (или выражающий его протокол) представляет собой двоякое явление:
· с одной стороны, в нём выражена (пусть и не всегда праведная — такова история) мудрость многих людей во многих поколениях, направленная на обеспечение адекватного обмена информацией в процессе общения людей;
· а с другой стороны, этикет без понимания участниками общения того, что в нём и откуда проистекает и на достижение каких именно целей направлено (направленность этикета может не отвечать целям конкретного общения), представляет собой средство разобщениялюдей в их коллективной деятельности и в жизни в целом, вследствие чего общение на основе этикета становится более или менее безчувственным и бездуховным, а люди становятся всё боле и более одинокими [1].
Последнее противно природе и не соответствует сути человека. Отсюда одним из средств преодоления безчувственности и бездуховности общения, порождаемой непониманием определённой целесообразности норм этикета, которое включают в себя многие этикеты, является общение (в смысле обмена информацией) на фоне приёма пищи, возможно сопровождаемого употреблением алкогольных напитков, курения и прочего одурманивания.
При этом действительно возникает духовное единство участвующих в общении, обусловленная общностью их физиологии при переваривании пищи и реакции организма на дурманы. То есть всё это, допускаемое этикетом и к чему этикет в ряде случаев прямо и недвусмысленно обязывает, — представляет собой опускание общения с уровня духовности человека в высших её проявлениях до желудочно-кишечного уровня. Отсюда и проистекает требование об употреблении пищи, выпивки и прочих дурманов в пределах той меры, которая не делает невозможным участие интеллекта сторон в общении.
Задушевное же общение во всей полноте чувств и мощи духа (включая ум-разум) в его нефизиологических проявлениях при безусловном подчинении людей нормам какого бы то ни было этикета невозможно. Но именно такого общения и не достаёт людям в повседневной жизни и именно оно необходимо для становления человечного образа жизни глобальной цивилизации.
Кроме того, с середины ХХ века человечество живёт в эпоху после изменения соотношения эталонных частот биологического и социального времени [2]. Вследствие этого унаследованные от прошлого исторически сложившиеся этикеты и выражающие их протоколы утрачивают эффективность в качестве средств обеспечения адекватного обмена информацией в общении людей [3].
И поскольку непосредственной целью вступления в общение является получение какой-то информации от других или передача другим какой-то информации, то обратимся к тому, что происходит в процессе общения людей вне зависимости от того, какой этикет признаётся или отвергается участниками общения.
2. Информационные потоки и матрицы общения
Если попросить кого-нибудь нарисовать схему информационных потоков в процессе общения двух людей, условно обозначаемых «А» и «Б», то большинство нарисует что-то подобное показанному на нижеследующем рисунке.
Но приведённый рисунок и ему подобные имеют право на существование только в качестве иллюстрации иллюзии, порождаемой Я-центричным мировоззрением и Я-центричным способом миропонимания субъекта, осознанно воспринимающего своими органами чувств только овеществлённую часть Мироздания и не задумывающегося о полевых (духовных) носителях информации как об одной из составляющих Жизни. На рисунке всё однозначно соответствует именно этому: кружочки вокруг идентификаторов «А» и «Б» — условные изображения границ их тел, а стрелки — информационные потоки, идущие через среду-проводник. Т.е. схема, показанная на приведённом рисунке, даёт слишком загрублённое представление о том, как в действительности происходит обмен информацией в общении личностей «А» и «Б», и не позволяет рассмотреть проблематику информационного обмена в общении людей. Однако прежде, чем рисовать какие-то иные схемы информационных потоков в общении людей, для того, чтобы они не производили впечатления оторванных от реальной Жизни абстракций, приведём вкратце наши представления о структуре психики личности.
Во всех работах, касающихся вопросов психической деятельности индивида и общества ВП СССР ограничивается рассмотрением двухуровневой структуры психики личности:
1. Сознание — как область отождествления осознающего себя «Я» с Жизнью как таковой;
2. Безсознательно-эгрегориальная составляющая психики, принадлежащая как личности, так и остальному Мирозданию, в том числе и другим личностям, включающая в себя всё то, что пребывает вне сознания в рассматриваемый момент времени.
В этой модели граница между сознательным и безсознательно-эгрегориальной составляющей подвижна; а граница, разделяющая две личности — понятие во многом бессмысленное, поскольку область локализации личности в Мироздании определяется порогом восприятия биополей излучаемых всеми людьми, а в одни и те же эгрегоры входят разные личности на основе общности для них информации и алгоритмики, характеризующей эгрегор, и соответствующей ему настройки параметров излучения биополей.
При этом воля человека определяется как способность индивида подчинять достижению ставших достоянием его внимания осознаваемых им целей, [4]разного рода ресурсы, обстоятельства и течение событий, (иначе говоря, воля — осознаваемая индивидом целенаправленность разного рода его личностных способностей). И соответственно воля человека всегда действует с уровня сознания в его психике. Однако, поскольку безсознательно-эгрегориальная составляющая — неотъемлемая компонента психики личности каждого человека, то каждый человек своими бессознательными уровнями психики включается (всегда включён) в какую-то коллективную психику, — в те или иные эгрегоры (при этом на какие-то эгрегоры он может замыкаться и через уровень сознания в своей психике).
Соответственно этой модели психики личности ситуация, предшествующая началу общения как процессу обмена информацией между личностями «А» и «Б», может быть схематизирована так, как показано на нижеследующем рисунке.
Здесь области внутри кругов с идентификаторами «А» и «Б» обозначают уровни сознания личностей «А» и «Б» соответственно. Область листа вне кругов «А» и «Б» соответствует эгрегориально-безсознательной составляющей психики личностей (пресловутому «альтер эго» — «другому я»). Граница, разделяющая личности по эгрегориально-безсознательной компоненте психики каждой из них, показана как вертикальная пунктирная линия. Пунктирная, а не сплошная линия избрана в качестве символа границы между осознающими себя личностями «А» и «Б» потому, что среди всего множества эгрегоров человечества есть эгрегоры, в которые входит только личность «А»; есть эгрегоры, в которые входит только личность «Б»; есть эгрегоры, в которые входят обе личности. Соответственно эгрегоры, в которые входит только «А» подразумеваются расположенными от границы на стороне «А», и в составе разграничительной линии их отделяют чёрточки «-» от эгрегоров, в которые входит только «Б» и которые расположены на стороне «Б»; а общим для «А» и «Б» эгрегорам соответствует отсутствие границы между ними, обозначаемое в пунктирной линии пробелами «».
Ситуации, в которых сознание одной личности — фрагмент сознания другой личности полностью (т.е. один круг находится внутри другого круга) или сознание одной личности — фрагмент сознания другой личности частично (т.е. круги пересекаются, образуя в пересечении общую область), — в жизни могут иметь место, но для толпо-“элитаризма” они не типичны, поэтому мы их рассматривать не будем. Кроме того, в этой схеме никак не отражено то обстоятельство, что в общих для них эгрегорах роль «А» и «Б» может быть различной, а общие для них эгрегоры могут занимать в эгрегориальной структуре ноосферы Земли разное положение в порядке взаимной вложенности.
Теперь можно перейти к рассмотрению информационных потоков в общении людей. Начнём с рассмотрения различных простейших информационных потоков, в которых выражается активность стороны «А» в качестве распространителя информации (для определённости «А» — слева от границы, «Б» — справа). Полученные результаты сведём в таблицу 1.
Таблица 1. Первичные базовые варианты информационной активности «А»
1 Монолог, подчинённый осознанной воле «А», при молчании эгрегоров.
2 Монолог, подчинённый осознанной воле «А», уходящий в эгрегоры «Б».
3 Монолог эгрегора «А», доходящий до сознания «Б».
4 Монолог эгрегора «А», уходящий в эгрегоры «Б».
5 Монолог эгрегора «Б», возбуждённый присутствием «А».
6 Монолог, сознания «А», уходящий в его же эгрегоры.
7 Одержимость «А» его же эгрегором. Стрелка, обозначающая информационный поток, — волнистая, чтобы показать отличие варианта 7 от варианта 5: одержимость — свойство «А», не обусловленное присутствием «Б», что и отличает вариант 7 (в отношении «А») от варианта 5 (в отношении «Б»).
В таблице 1 не показаны варианты, в которых происходит уход информации в общие для «А» и «Б» эгрегоры. Их можно изобразить как наложение друг на друга вариантов № 2 и № 6, в которых информация уходит либо в эгрегоры «А», либо в эгрегоры «Б».
Таблица 1 включает в себя первичные базовые варианты, в которых имеет место только один информационный поток. Но реально информационных потоков, в которых выражается активность стороны «А», может быть больше, чем один. Поэтому можно построить ещё много вариантов информационной активности «А» в общении с «Б» путём наложения друг на друга разных вариантов, сначала сочетая их по 2 из 7, потом по 3 из 7, по 4 из 7 и т.д. вплоть до получения наложения друг на друга всех 7 первичных базовых вариантов. Если признать, что количество первичных базовых вариантов равно 7, то общее количество базовых вариантов информационного воздействия стороны «А» на «Б» — N можно вычислить по формуле (1), определяющей общее количество «сочетаний» [5], взятой из раздела математики, именуемого «комбинаторика»:
(1), где
(2), здесь
n! = 1?2?3?…?n (в такого рода формулах по определению — соглашению 0! = 1).
Если все полученные базовые варианты информационной активности «А» в отношении «Б» отобразить зеркально относительно границы, разделяющей «А» и «Б», то получится такое же количество базовых вариантов информационной активности «Б» в отношении «А».
Так вариант (№ 1 в таблице 1) преобразуется в вариант, и все остальные варианты аналогично преобразуются в зеркально им симметричные относительно вертикали.
Расположив все варианты информационной активности «А» в отношении «Б» в столбик, а все варианты информационной активности «Б» в отношении «А» в строку в одинаковой упорядоченности, можно получить таблицу 2 — матрицу возможных вариантов информационных потоков в общении «А» и «Б». В ней на пересечении каждой строки и каждого столбца путём наложения друг на друга соответствующих базовых вариантов активности участвующих в общении сторон получаем схему информационных потоков между ними в процессе общения.
Для n=7, соответствующего избранной нами модели, формулы 2 и 1 дают значение N, определяющее размерность матрицы информационных потоков в общении двух людей, равное 127, и соответственно, если мы не ошиблись в вычислениях, то в построенной нами матрице содержится 16129 ячеек. Т.е. обычное сознание человека не способно воспринимать матрицу такого размера вне изменённых состояний, поскольку человек в состоянии обычного бодрствования способен воспринимать не более 7 — 9 объектов одновременно и различать не более 15 дискретных (пошаговых) изменений ситуации в секунду. Реальное же общение людей при его отображении в построенную нами матрицу может быть не статическим, соответствующим какому-то одному элементу матрицы, а представлять собой переход от одних элементов этой матрицы к другим.
Это означает, что нарисовать и вызубрить эту матрицу во всей её полноте и детальности элементов — занятие заведомо дурное и бесполезное. Но осознать и понять алгоритм её получения, начиная от избрания первичных базовых вариантов информационной активности одной из сторон в отношении другой и вплоть до получения самой матрицы размерности N?N — полезно. Это — необходимая основа для того, чтобы ориентировать алгоритмику своей психики на построение такого рода матрицы образов, дабы в процессе реального общения алгоритмика психики могла обеспечить соотнесение с нею реального информационного обмена, включая и динамику перехода общения из одной ячейки матрицы в другую. Без такого рода контроля за адресацией и характером информационных потоков невозможно управление общением как процессом адекватного обмена информацией.
При опоре на избранную нами двухкомпонентную модель психики (сознание во взаимодействии с безсознательно-эгрегориальной составляющей) именно в таблицу 2, обретая детальность и жизненную состоятельность, отображается та картинка-иллюзия, с которой мы начали в этом разделе рассмотрение вопроса об информационном обмене в процессе общения людей. И наоборот: в Я-центричном миропонимании вся эта квадратная матрица размерности 127?127 сводится в примитивную и иллюзорную по её существу схему.
И соответственно в эту иллюзорную схему отображаются все описания общения с кем-либо типа:
«Я сказал ему: “…”, а он мне в ответ: “…”»,— даваемого «А» (для определённости). Хотя в реальности всё могло происходить совершенно иначе, например так, как показано на ниже следующем рисунке. На нём номера при стрелках, обозначающих информационные потоки, соответствуют очерёдности их возникновения в процессе общения.
То есть реально «А», обращаясь к «Б», сказал (или иначе передал) что-то, что прошло мимо сознания «Б», но ушло в эгрегоры «Б» — поток № 1. Эгрегоры «Б» под воздействием этой информации возбудились и выдали какую-то информацию в сознание «Б» — поток № 2. Реагируя на поток № 2, «Б» даёт свой ответ «А», который доходит до сознания «А», а также уходит и в эгрегоры «А» — потоки № 3. И это качественно отличается от описания, данного «А»: «Я сказал ему: “…”, а он мне в ответ: “…”»? — поскольку поток № 1 до сознания «Б» не дошёл, а полученный «А» якобы в ответ на поток № 1 поток № 3 — вовсе не осознанный ответ «Б» на выданный «А» информационный поток № 1. О такого рода ситуациях можно сказать иными словами:
Общение было, а диалога, смысл обмена мнениями в котором адекватно доходит до сознания как «А», так и «Б», — не было. И к сожалению, в наши дни господствующая в обществе культура общения такова, что такие диалоги без понимания или взаимное одурманивание пустым трёпом — не редкость.
Таким образом, если даже не вдаваться в существо информации, которой обмениваются стороны; в особенности алгоритмики обработки информации, обусловленные полом, строем психики, образованием (в смысле информированности и владения определёнными навыками), настроением каждой из сторон, то и в таком упрощённом представлении общение (в смысле предсказуемого по последствиям обмена информацией) предстаёт как не самое простое искусство, которому ныне господствующая культура не только не учит, но и подавляет его, поскольку процесс управления в толпо-“элитарном” обществе включает в себя разрыв извне возникающих между людьми несанкционированных связей, а один из способов недопущения возникновения такого рода связей — построить систему воспитания так, чтобы, достигая взрослости, люди утрачивали навыки вхождения в общение с незнакомыми людьми, которые свойственны подавляющему большинству детей. И обучение толпо-“элитарному” этикету в этом играет далеко не последнюю роль.
Суть же искусства общения (в смысле адекватности донесения и получения информации в процессе общения) состоит в осознанно-волевом управлении безсознательно-эгрегориальным «маревом», обладающим собственной динамикой и алгоритмикой активности.
Безсознательно-эгрегориальная составляющая психики в данном случае названа «маревом» [6], поскольку вследствие её активности осознаваемые впечатления стороны «Б» от общения с «А» могут не совпадать с теми намерениями и смыслами, которые сторона «А» вкладывала в общение с «Б». Т.е. характер «А» в общении с «Б» с точки зрения «Б» искажается подобно тому, как в пустыне марево горячего воздуха, обладающего собственной динамикой, искажает образы предметов и порождает миражи. То же касается и впечатлений, производимых на «А» общением с «Б». При этом ошибочно думать, что безсознательно-эгрегориальное марево — достояние и проблема только какой-то одной из сторон.
Во всех работах, касающихся вопросов психической деятельности индивида и общества ВП СССР ограничивается рассмотрением двухуровневой структуры психики личности:
1. Сознание — как область отождествления осознающего себя «Я» с Жизнью как таковой;
2. Безсознательно-эгрегориальная составляющая психики, принадлежащая как личности, так и остальному Мирозданию, в том числе и другим личностям, включающая в себя всё то, что пребывает вне сознания в рассматриваемый момент времени.
В этой модели граница между сознательным и безсознательно-эгрегориальной составляющей подвижна; а граница, разделяющая две личности — понятие во многом бессмысленное, поскольку область локализации личности в Мироздании определяется порогом восприятия биополей излучаемых всеми людьми, а в одни и те же эгрегоры входят разные личности на основе общности для них информации и алгоритмики, характеризующей эгрегор, и соответствующей ему настройки параметров излучения биополей.
При этом воля человека определяется как способность индивида подчинять достижению ставших достоянием его внимания осознаваемых им целей, [4]разного рода ресурсы, обстоятельства и течение событий, (иначе говоря, воля — осознаваемая индивидом целенаправленность разного рода его личностных способностей). И соответственно воля человека всегда действует с уровня сознания в его психике. Однако, поскольку безсознательно-эгрегориальная составляющая — неотъемлемая компонента психики личности каждого человека, то каждый человек своими бессознательными уровнями психики включается (всегда включён) в какую-то коллективную психику, — в те или иные эгрегоры (при этом на какие-то эгрегоры он может замыкаться и через уровень сознания в своей психике).
Соответственно этой модели психики личности ситуация, предшествующая началу общения как процессу обмена информацией между личностями «А» и «Б», может быть схематизирована так, как показано на нижеследующем рисунке.
Ситуации, в которых сознание одной личности — фрагмент сознания другой личности полностью (т.е. один круг находится внутри другого круга) или сознание одной личности — фрагмент сознания другой личности частично (т.е. круги пересекаются, образуя в пересечении общую область), — в жизни могут иметь место, но для толпо-“элитаризма” они не типичны, поэтому мы их рассматривать не будем. Кроме того, в этой схеме никак не отражено то обстоятельство, что в общих для них эгрегорах роль «А» и «Б» может быть различной, а общие для них эгрегоры могут занимать в эгрегориальной структуре ноосферы Земли разное положение в порядке взаимной вложенности.
Теперь можно перейти к рассмотрению информационных потоков в общении людей. Начнём с рассмотрения различных простейших информационных потоков, в которых выражается активность стороны «А» в качестве распространителя информации (для определённости «А» — слева от границы, «Б» — справа). Полученные результаты сведём в таблицу 1.
Таблица 1. Первичные базовые варианты информационной активности «А»
1 Монолог, подчинённый осознанной воле «А», при молчании эгрегоров.
2 Монолог, подчинённый осознанной воле «А», уходящий в эгрегоры «Б».
3 Монолог эгрегора «А», доходящий до сознания «Б».
4 Монолог эгрегора «А», уходящий в эгрегоры «Б».
5 Монолог эгрегора «Б», возбуждённый присутствием «А».
6 Монолог, сознания «А», уходящий в его же эгрегоры.
7 Одержимость «А» его же эгрегором. Стрелка, обозначающая информационный поток, — волнистая, чтобы показать отличие варианта 7 от варианта 5: одержимость — свойство «А», не обусловленное присутствием «Б», что и отличает вариант 7 (в отношении «А») от варианта 5 (в отношении «Б»).
В таблице 1 не показаны варианты, в которых происходит уход информации в общие для «А» и «Б» эгрегоры. Их можно изобразить как наложение друг на друга вариантов № 2 и № 6, в которых информация уходит либо в эгрегоры «А», либо в эгрегоры «Б».
Таблица 1 включает в себя первичные базовые варианты, в которых имеет место только один информационный поток. Но реально информационных потоков, в которых выражается активность стороны «А», может быть больше, чем один. Поэтому можно построить ещё много вариантов информационной активности «А» в общении с «Б» путём наложения друг на друга разных вариантов, сначала сочетая их по 2 из 7, потом по 3 из 7, по 4 из 7 и т.д. вплоть до получения наложения друг на друга всех 7 первичных базовых вариантов. Если признать, что количество первичных базовых вариантов равно 7, то общее количество базовых вариантов информационного воздействия стороны «А» на «Б» — N можно вычислить по формуле (1), определяющей общее количество «сочетаний» [5], взятой из раздела математики, именуемого «комбинаторика»:
n! = 1?2?3?…?n (в такого рода формулах по определению — соглашению 0! = 1).
Если все полученные базовые варианты информационной активности «А» в отношении «Б» отобразить зеркально относительно границы, разделяющей «А» и «Б», то получится такое же количество базовых вариантов информационной активности «Б» в отношении «А».
Так вариант (№ 1 в таблице 1) преобразуется в вариант, и все остальные варианты аналогично преобразуются в зеркально им симметричные относительно вертикали.
Расположив все варианты информационной активности «А» в отношении «Б» в столбик, а все варианты информационной активности «Б» в отношении «А» в строку в одинаковой упорядоченности, можно получить таблицу 2 — матрицу возможных вариантов информационных потоков в общении «А» и «Б». В ней на пересечении каждой строки и каждого столбца путём наложения друг на друга соответствующих базовых вариантов активности участвующих в общении сторон получаем схему информационных потоков между ними в процессе общения.
Для n=7, соответствующего избранной нами модели, формулы 2 и 1 дают значение N, определяющее размерность матрицы информационных потоков в общении двух людей, равное 127, и соответственно, если мы не ошиблись в вычислениях, то в построенной нами матрице содержится 16129 ячеек. Т.е. обычное сознание человека не способно воспринимать матрицу такого размера вне изменённых состояний, поскольку человек в состоянии обычного бодрствования способен воспринимать не более 7 — 9 объектов одновременно и различать не более 15 дискретных (пошаговых) изменений ситуации в секунду. Реальное же общение людей при его отображении в построенную нами матрицу может быть не статическим, соответствующим какому-то одному элементу матрицы, а представлять собой переход от одних элементов этой матрицы к другим.
Это означает, что нарисовать и вызубрить эту матрицу во всей её полноте и детальности элементов — занятие заведомо дурное и бесполезное. Но осознать и понять алгоритм её получения, начиная от избрания первичных базовых вариантов информационной активности одной из сторон в отношении другой и вплоть до получения самой матрицы размерности N?N — полезно. Это — необходимая основа для того, чтобы ориентировать алгоритмику своей психики на построение такого рода матрицы образов, дабы в процессе реального общения алгоритмика психики могла обеспечить соотнесение с нею реального информационного обмена, включая и динамику перехода общения из одной ячейки матрицы в другую. Без такого рода контроля за адресацией и характером информационных потоков невозможно управление общением как процессом адекватного обмена информацией.
При опоре на избранную нами двухкомпонентную модель психики (сознание во взаимодействии с безсознательно-эгрегориальной составляющей) именно в таблицу 2, обретая детальность и жизненную состоятельность, отображается та картинка-иллюзия, с которой мы начали в этом разделе рассмотрение вопроса об информационном обмене в процессе общения людей. И наоборот: в Я-центричном миропонимании вся эта квадратная матрица размерности 127?127 сводится в примитивную и иллюзорную по её существу схему.
Общение было, а диалога, смысл обмена мнениями в котором адекватно доходит до сознания как «А», так и «Б», — не было. И к сожалению, в наши дни господствующая в обществе культура общения такова, что такие диалоги без понимания или взаимное одурманивание пустым трёпом — не редкость.
Таким образом, если даже не вдаваться в существо информации, которой обмениваются стороны; в особенности алгоритмики обработки информации, обусловленные полом, строем психики, образованием (в смысле информированности и владения определёнными навыками), настроением каждой из сторон, то и в таком упрощённом представлении общение (в смысле предсказуемого по последствиям обмена информацией) предстаёт как не самое простое искусство, которому ныне господствующая культура не только не учит, но и подавляет его, поскольку процесс управления в толпо-“элитарном” обществе включает в себя разрыв извне возникающих между людьми несанкционированных связей, а один из способов недопущения возникновения такого рода связей — построить систему воспитания так, чтобы, достигая взрослости, люди утрачивали навыки вхождения в общение с незнакомыми людьми, которые свойственны подавляющему большинству детей. И обучение толпо-“элитарному” этикету в этом играет далеко не последнюю роль.
Суть же искусства общения (в смысле адекватности донесения и получения информации в процессе общения) состоит в осознанно-волевом управлении безсознательно-эгрегориальным «маревом», обладающим собственной динамикой и алгоритмикой активности.
Безсознательно-эгрегориальная составляющая психики в данном случае названа «маревом» [6], поскольку вследствие её активности осознаваемые впечатления стороны «Б» от общения с «А» могут не совпадать с теми намерениями и смыслами, которые сторона «А» вкладывала в общение с «Б». Т.е. характер «А» в общении с «Б» с точки зрения «Б» искажается подобно тому, как в пустыне марево горячего воздуха, обладающего собственной динамикой, искажает образы предметов и порождает миражи. То же касается и впечатлений, производимых на «А» общением с «Б». При этом ошибочно думать, что безсознательно-эгрегориальное марево — достояние и проблема только какой-то одной из сторон.