Страница:
не понимая, что и вследствие чего произходит, к чему ведёт,вынуждены были играть на публике роль действительных «властителей мира сего», не обладая властью над ситуацией в одной из их столиц.
По существу вопрос о «НИХ» и возможности осуществления альтернативы «ИМ» — вопрос о концептуальной власти [22]и её носителях. Т.е. концептуальная власть миф или реальность?
Этот вопрос впервые был сформулирован редакцией журнала «Молодая гвардия» в одноимённой статье в февральском номере за 1990 год.
6. Но прежде, чем ответить на этот вопрос, необходимо выработать представление о сути мифов и сути научных теорий, чтобы их различать и разграничивать. Дело в том, что в жизни исторически сложившегося толпо-“элитарного” общества мифологизированное осознание реальности играет даже более важную роль, чем научное знание, и по существу именно оно во многом определяет содержание и форму представления научного знания. Из числа деятелей науки, по всей видимости, Алексей Фёдорович Лосев (1893 — 1988) — весьма своеобразный философ и историк — был первым, кто обратил внимание на этот факт и занялся разсмотрением мифа и мифологии как явлений,играющих важную роль в жизни общества.
Однако посвящённая этой проблематике его работа “Диалектика мифа” многословна, а стиль изложения таков, что она трудно и неоднозначно понимаема: т.е. на основе её текста трудно сформировать определённые образные представления и определить их взаимосвязи (особенно по ходу чтения — текст таков, что его сначала надо полностью «загрузить» в психику и только на основе его полноты соображать, что есть что и как взаимосвязано друг с другом и с Жизнью в целом).
Что касается особенностей стиля изложения, обуславливающих неоднозначность и субъективное своеобразие в понимании написанного, то:
· Под «диалектикой» А.Ф.Лосев подразумевал нечто своё:
O в некоторых фрагментах его текста его «диалектику» можно понимать как методологию познания на основе осознания общих закономерностей бытия,
O а в каких-то других — как способ существования тех или иных явлений в Жизни.
· Определение того, что представляет собой миф как явление в жизни общества,даётся А.Ф.Лосевым в десяти главах через перечень отрицаний типа «Миф не есть […]» и только глава XI наименована в утвердительной форме: «Миф есть чудо»,— что по существу подразумевает: написав 140 страниц книжного текста [23] первых 10 глав “Диалектики мифа”, А.Ф.Лосев ещё не понимал сам, что есть миф как явление в жизни общества [24] .Общий объём текста книги — 200 страниц, и последние 60 страниц — подведение итогов, в котором непонятое осталось не понятым, а не разкрытие явления «чуда».
· Также А.Ф.Лосев не стал писать и об организации психики индивидов и обществ, вследствие чего миф и мифология, реально будучи порождением и достоянием субъектов, составляющих общество, сами обрели в его представлении ранг субъектов [25].
Однако причины, вследствие которых “Диалектика мифа” неудобочитаема, субъективно неоднозначно понимаема, а само явление мифа даже для автора книги на всём протяжении текста предстаёт в качестве «чуда» — исторически объективны, т.е. это не результат того, что А.Ф.Лосев косноязычен. Дело в том, что ко времени начала работы над этой книгой [26]терминологический аппарат науки не был развит настолько, чтобы А.Ф.Лосев или кто-либо другой мог бы с опорой на него разсматривать и описывать заинтересовавшую его проблематику о роли мифа в истории и современности:
В мировоззрении [27]и миропонимании [28]науки, — как и всего остального общества — в то время не было представления об объективности информации и меры [29]как общеприродных свойств и как описательных категорий, — и соответственно не могло быть и представления об обусловленности интерпретации информации в психике людей субъективными факторами.
Всё это и нашло своё выражение в трёх отмеченных выше особенностях стиля повествования работы А.Ф.Лосева, поскольку он вышел на проблематику, которая для адекватного своего описания требует богоначального мировоззрения и миропонимания на основе признания объективности триединства материи-информации-меры [30]. А научная традиция ко времени жизни А.Ф.Лосева сложилась на основе Я-центричного мировоззрения и миропонимания и продолжала развиваться на этой основе. А в ней базовыми описательными категориями являются:
· пространство и время — как пустые «вместилища» Мироздания;
· вещество (впоследствии — «материя») и дух («физические поля» — в терминологии физики ХХ века), существующие в пространственно-временном «вместилище» (континууме).
Поскольку вещество (или «материя в целом») — это не информация и системы её кодирования, то в таком представлении информация (смысл) и системы её кодирования (меры)теряются в «духе»; либо невещественный дух объявляется «несуществующей» категорией, а по умолчанию вместе с ним из Мироздания изчезают и несомая им информация и алгоритмика её преобразования в различных жизненных процессах. Но поскольку «свято место» не может быть пусто, «гони природу в дверь — она войдёт в окно», то те, кто отверг дух (в том числе и Святой Дух), вынужденовводят термин «физическое поле», но информация и мера для их сознания по-прежнему остаются если не «не проявленными», то неведомо как существующими. Отсюда и произтекают многие проблемы как исторически сложившегося к нашему времени естествознания, так и «гуманитарных» дисциплин, обретших на основе Я-центричного безмерного мировоззрения и миропонимания во многом качество противоестественности и самоизоляции от реальной Жизни.
Всякий миф как таковой представляет собой образно-языковую систему представлений о жизни, свойственную субъекту, которая включает в себя описания естественно-обыденных как природных, так и социальных явлений, а наряду с ними может включать в себя и то, что по его мнению является «мистикой».
Если из этого определения изъять упоминание о субъекте и «мистике», то практически теми же словами можно охарактеризовать научные теории:
Всякая научная теория как таковая представляет собой образно-языковую систему представлений о жизни, которая включает в себя описания природных или социальных явлений.
От гипотез научные теории отличаются тем, что учёное сообщество одни системы образно-языковых представлений само возводит в ранг теорий, а другие оно согласно терпеть только в качестве гипотез.
При этом разграничение теорий и гипотез исторически реально достаточно часто обусловлено не декларируемым научным сообществом принципом «только эксперименты и наблюдения подтверждают существующие теории и истинность гипотетических предположений»,а статистикой субъективизма и корпоративной дисциплиной, свойственных учёному сообществу, вследствие чего история показывает, что многие прежние гипотезы обретают статус теорий только по мере того, как вымирают их противники — приверженцы опровергаемых гипотезами теорий, — или проходит соответствующая команда, и авторитеты научной мафии [31]её отрабатывают, возводя гипотезы в ранг легитимных теорий, а авторов гипотез — в ранг гениев.
Тем не менее научная культура требует экспериментального подтверждения гипотетических предположений, и если эксперименты получаются, то некоторая часть учёных под давлением их результатов оказывается способна отказаться от прежних теорий вообще или признать за ними ограниченную область применения, а подтверждаемые экспериментально гипотезы признать жизненно состоятельными теориями.
Но всё то, что учёное сообщество в силу разных причин не может признать ни в качестве доказавших свою состоятельность теорий, ни в качестве гипотез, требующих экспериментального или иного подтверждения, объявляется научной мафией объективно несуществующим [32]; а в случае, если так называемые «ненаучные» убеждения получают в обществе достаточно широкое разпространение, — бытующиммифом или суеверием.
7. Всё что выше сказано о науке, касается так называемой «позитивистской науки» Запада, характерной чертой которой является оторванность её как отрасли человеческой деятельности от религии, переходящая в откровенный атеизм. Основанием для существования науки вне религии является то обстоятельство, что выявленными ею законами в своей практической деятельности пользуются с одинаковыми результатами все люди вне зависимости от их этнического произхождения, конфессиональной принадлежности или откровенного атеизма.
Но как только дело доходит до изучения явлений обусловленных тем или иным субъективизмом, который уникален и далеко не во всех обстоятельствах в силу разных причин способен или желает возпроизвести тот или иной заказываемый ему результат, необходимый для подтверждения или опровержения гипотез, — методология познания «позитивистской науки» терпит крах.
Причиной этого является внеэтичность большинства познавательных технологий науки и безверие самих учёных другим субъектам, которых они норовят возпринимать в качестве объектов, не способных к этически осмысленной ответной реакции на постановку и осуществление эксперимента в отношении них. И это касается прежде всего их взаимоотношений с Богом по жизни.
Вследствие этого наука в самодовольной слепоте идёт на такие эксперименты, плоды которых заведомоэтически недопустимы, и которых можно было бы избежать, если бы наука нашла себе место в религии, а в самой науке нашлось бы место праведной этике.
Там же, где результат обусловлен субъективно и конкретно этически (возможно к тому же и неповторимостью ситуации) — внерелигиозная наука начинает либо «скучать», либо впадать в раздражение, занимая позицию «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда, но если это произошло, то это „флуктуация“ — причинно-следственно не обусловленный выброс из статистики „самореализации“ законов природы…» А о том, что во «флуктуации» выразилась чья-то субъективная воля, возможно воля Бога — Творца и Вседержителя, — внерелигиозная наука думать не желает, поскольку размышлять на эти темы для неё — «лицо терять», чего не может допустить её самодовольство.
Вследствие такой позиции науки те «флуктуации» и отрасли человеческой деятельности и человеческих интересов, в которых нравственно-этически обусловленная субъектность значима или просто играет решающую роль, — становятся достоянием вероучений, мифотворчества и нелегитимной — так называемой «нетрадиционной» науки.
Во всяком настоящем нелегитимная наука — это не признанное её современниками посольство науки завтрашнего дня, которая может быть как религиозно обусловленной, так и продолжением нынешней атеистической науки. Но для своих современников, верующих в легитимную науку, нелегитимная наука неотличима от шарлатанства и мифотворчества.
8. С вероучениями тоже не всё так просто.
Вероучения в принципе могут быть шире и мировоззренчески полнее, чем теории позитивистской внерелигиозной науки, поскольку в состоянии интегрировать в себя информацию, не подтверждаемую ни экспериментально, ни каким-либо иным путём, признаваемым внерелигиозной наукой. Вопрос только в достоверности информации, принимаемой или предлагаемой на веру, т.е. — в источниках её произхождения и характере её интерпретации при включении в вероучение.
Вероучения, как и научные теории могут быть о чём угодно. Но высшим рангом вероучений являются вероучения о произхождении и жизни Мироздания, т.е. космогонические по своему характеру.
Вероучения идеалистического атеизма, настаивая на том, что Бог (или боги) есть, громоздят столько выдумок, что, чем более настырен человек в своей приверженности такому вероучению в целом и его отдельным утверждениям, — тем дальше он удаляется от Бога и выходит из русла Промысла вследствие того, что приписываемая вымыслами Богу этика и представления о праведности далеки и от реальной этики Бога, и от праведности как таковой.
Однако у человека и человечества в целом нет необходимости в том, чтобы разбираться со всем множеством исторически сложившихся вероучений с целью отсеять в них ложь и оставить зёрна Правды-Истины.
Для того, чтобы быть свободным от необходимости разбираться во всём многообразии вероучений, следует понять, чем различаются не вероучения, а ВЕРОУЧИТЕЛЯ.
Во всём множестве вероучителей прошлого и настоящего выделяется один класс.
Они учили и учат тому, что:
1. Бог не изкореняет праведность, а поддерживает и утверждает её в жизни человечества в целом и всякого локального человеческого общества.
2. Сомнение человека не может уничтожить истину, но Бог подтвердит истинность верующему Ему по жизни — свободному от страхов— человекуобстоятельствами самой жизни, снизойдя до миропонимания человека, каким бы этот человек ни был и каким бы ни было его миропонимание.
3. Бог подтвердит именно истинность и праведность как таковые, а не истинность и праведность того или иного исторически сложившегося или формируемого кем-либо вероучения и традиции вероисповедания на его основе.
Первые две формулировки подразумевают и третью, но только как один из нескольких возможных вариантов толкования первых двух.
В жизни же заправилы и последователи исторически сложившихся и вновь формируемых религиозных культов, провозглашая нечто эквивалентное первым двум формулировкам, подразумевают другой вариант их толкования: что Бог подтвердит истинность и праведность именно ихвероучения и ихтрадиции вероисповедания.
Но именно с последнего утверждения и начинаются как идеалистический атеизм вообще, так и мифологизация жизни в каких-то более узких проявлениях и прикладных аспектах. Однако выдумки-предположения, не адекватные Жизни, во все времена никого и никогда не избавляют от воздействия Правды-Истины.
Иными словами:
· Если выбор подразумеваемого толкования первых двух формулировок делается не только на словах, но и по жизненным делам в пользу того, что Бог подтверждает жизненными обстоятельствами Истину и праведность как таковые, то наука находит себе место в религии, а в себе — место этике и превращается в жизненную мудрость, и мифологизации жизни не остаётся места вне зависимости от того, обоснована она «научно» [33], либо представляет собой разновидность слепой и глухой к течению жизни безумной веры, которую однако признаёт в качестве жизненно состоятельной истины реальная нравственность людей.
· Если же по жизни подразумевается, что Бог обязан подтвердить истинность тех или иных вымыслов и удовлетворит сопутствующие им прочие вожделения, то начинается мифотворчество и власть мифов.
Из сказанного выше понятно, что одна и та же по содержанию информация может играть роль:
O и гипотезы, ожидающей своего подтверждения — практически-научным или этически-религиозным путём [34] ;
O и научной теории, на основе которой — в соответствующих теории обстоятельствах —в практической деятельности (на основе понимания причинно-следственных связей) достигаются предсказываемые теорией результаты (а в несоответствующих теории обстоятельствах предсказываемые теорией результаты достигаться не будут);
O и истинного вероучения, на основе которого — при соответствии психики субъекта вероучению и обстоятельствам —тоже достигаются обетованные вероучением результаты, но причинно-следственные связи остаются при этом вне понимания субъекта;
O но какая-то другая информация может быть и ложным вероучением, жизненную несостоятельность которого Бог обличает демонстрацией того, что жизненная практика — даже при соответствии психики субъекта вероучению и обстоятельствам -разходится с обетованными вероучением результатами — как прямыми, так и сопутствующими, отрицающими или обезценивающими даже сбывшиеся обетования.
И всё это вышеназванное может играть роль мифа.
Но своеобразие мифа как явления характеризуется не его содержанием, не истинностью или ложностью его информации в её полноте или в каких-то отдельных аспектах, а — отношением субъектов к ней. И это отношение может быть двояким:
ВАРИАНТ 1. В психике субъектов миф предстаёт не просто как описание (образно-языковая модель) Жизни и взаимосвязей событий в ней, а как нечто, чему течение реальной жизни якобы подчинялось и подчиняется, вследствие чего Жизнь оказывается в их сознании тождественна мифу. Т.е. миф подменяет собой как таковое Божие Предопределение бытия Мироздания.
ВАРИАНТ 2. Та или иная информация оценивается субъектом как миф в значении этого термина, высказанном в предъидущем абзаце, и такая её оценка выражает именно осознание того, что Жизнь как таковая отличается от мифа, вследствие чего субъект не должен позволять мифологии порабощать себя в его жизненной практике.
Однако и то, и другое — две стороны одного и того же мифологизированного осознания Жизни субъектом.
· Вариант 1 характеризует мифы, ставшие для субъекта своими.
· А вариант 2 характеризует отношение субъекта к неприемлемым для него — в силу особенностей его реальной нравственности— образно-языковым представлениям о Жизни, которые становятся ему известными.
И в обоих случаях субъекта не интересует по жизни, истинно либо ложно принимаемое или отвергаемое им содержание мифа: для него значимо быть в уверенности, что его оценка и есть истина, которой и должна подчиняться жизнь в прошлом, настоящем и будущем в соответствии с содержанием мифов, признаваемых им в качестве «своих».
Для того, чтобы разобраться во всех этих метаморфозах информации в жизни общества, необходимо иметь образно-языковые представления о том, что:
· информация и системы её кодирования объективны так же как и материя, образующая Мироздание, и при этом чувствовать и знать, что Бог есть и что Он — Вседержитель;
· интерпретация информации субъективна, и этот субъективизм обусловлен нравственностью субъекта;
· нравственность субъекта — это по своей сути мерила «хорошо — плохо» в форме простейших обезличенных сценариев развития ситуаций и их компонент, включая и субъектов — персонажей сюжета развития каждой ситуации;
· нравственность едина для уровня сознания в психике человека и компонент психики, относимых к безсознательному (подсознанию и «сверхсознанию», кто бы что ни подразумевал под термином «сверхсознание») [35];
· человеку дана способность «перепрограммировать» свою нравственность на основе переосмысления жизни как своей собственной, так и остальных людей. [36]
Соответственно изложенному, возможно, что “Диалектика мифа” — наиболее яркий пример того, как действительно мощный интеллект оказался не способен себя реализовать в решении поставленной перед ним проблемы вследствие отсутствия адекватного жизни понятийного аппарата и миропонимания. В результате А.Ф.Лосев приходит к извращённо тавтологическому выводу: Диалектика мифа = диалектика жизни. Отсюда: миф = жизнь. И поскольку это жизнь субъекта, то миф для него — более жизненен, чем сама жизнь, по крайней мере — жизнь индивидов и образуемых ими обществ.Т.е. А.Ф.Лосев сам оказался в плену мифа: конкретно — мифа исторически сложившегося библейски-православного вероучения и писал работу о «мифе вообще», глядя на жизнь через «светофильтр» одного из многих мифов.
9. Теперь можно вернуться к вопросу о том, реальность концептуальная власть или миф.
Хотя миф в представленном выше понимании этого явления — достояние индивидуальной психики, прежде всего,но индивиды составляют общество на основе общности для них субкультур и культуры в целом. Поэтому разнородные мифы — также и общественное явление тем в большей мере, чем большему количеству людей свойственно мифологизированное осознание бытия. Толпо-“элитарное” общество не может без мифов: «толпа — собрание людей живущих по преданию и разсуждающих по авторитету»(В.Г.Белинский) — в том числе и по авторитету разнородных образно-лексических представлений о жизни, которые в результате бездумья толпы становятся мифами, либо властвующими над толпой, либо теми мифами, власти которых надо собой толпа боится.
Из всего многообразия мифов, под властью которых живёт толпо-“элитарное” общество, особую роль играют исторические и политико-социологические мифы [37].
В культовых исторических и политико-социологических мифах наших дней и исторически обозримого прошлого нет такого «персонажа» как концептуальная власть.Но концептуальная власть как историческое и политическое явление существует вне зависимости от того, придумали люди ему наименование либо же нет, есть у них об этом явлении адекватные образные представления либо их нет.
Если жизненно состоятельного понимания вопроса о концептуальной власти нет, то всякое анонимное действие «ИХ» концептуальной власти возпринимается толпой аналогично тому, как циклопы возприняли ослепление Одиссеем их собрата Полифема:
???? — Полифемушка, кто тебя обидел? — Коварный Никто… — Ну тогда ладно, мы пошли, а ты не вопи — спать мешаешь… — Блэрушка, кто вас в Лондоне обидел? — Коварная “Аль-Каида”… — Ну тогда понятно: «Все на борьбу с международным терроризмом!» [38] , — чтобы она и нас не обидела…
Аналогия почти полная…
Замена конкретных «Аль-Каиды», на «красные бригады», «ИРА», «японскую красную армию», «руку Москвы» или «сионских мудрецов» — положения дел не меняет: миф остаётся мифом вне зависимости от того, свой это легитимный миф или это нелегитимный миф — чуждый собственному мифологизированному осознанию жизни того или иного субъекта.
Но ситуация усугубляется тем, что у большинства нет и образных представлений о явлении концептуальной власти вообще и «ИХ» концептуальной власти, в частности. Иначе бы не возник термин «мировая закулиса» [39]: нечто произходит «за кулисами» политики и истории, а что именно — достоверно неизвестно.
И именно потому, что мифологизированное осознание жизни неадекватно ей самой, многим людям впоследствии приходится делать признания, подобные тем, что 20.07.2005 накануне второй серии попыток осуществить теракты в лондонском метро сделал мэр Лондона:
«Один из самых влиятельных людей Великобритании мэр Лондона Кен Ливингстон сегодня выступил с заявлением, не характерным для представителей западной политической элиты. В интервью Би-Би-Си он сказал, что западная политика двойных стандартов в отношении стран Ближнего Востока, Афганистана и Ирака [40]способствовала распространению терроризма и возникновению “Аль-Каиды”.
Ливингстон отметил, что Великобритания и США начали вмешиваться в дела арабских государств после первой мировой войны. Их действия были направлены на то, чтобы обеспечить контроль над нефтедобывающей промышленностью этого региона. Но в итоге эта политика обернулась против них самих.
Мэр британской столицы вспомнил, что именно западные страны финансировали экстремистские организации в Афганистане, для того чтобы они боролись там против русских. “Мы завербовали и обучили Усаму бен Ладена, — заявил Кен Ливингстон, — но никто не думал, что потом он примется за нас”» ( http://www.vesti.ru/news_print.html?pid=75672).
Но если вы не властны над “собственным” (по вашему мнению) порождением, то это означает, что не вы братаны-масоны его породили, но вы — всего лишь инструмент тех, кто действительно породил и вас, и “Аль-Каиду”, злоупотребляя тем, что ваше осознание жизни мифологизировано.И у вас всегда есть шанс стать очередной жертвой того, кто для вас — «коварный Никто», поскольку по мнению одних из вас — историко-политический «персонаж», называемый нами концептуальной властью, — не существует, а для других в ваших рядах эти анонимные «ОНИ» — реальный властелин и хозяин, имя которого не должно употребляться «всуе», как не принято употреблять «всуе» имя Бога. Но «ОНИ» — не Бог.
Иными словами, и на этот раз в Лондоне 07.07.2005 — «ОНИ», осуществляя концептуальную власть в своём проекте глобализации, снова заявили о себе. У «НИХ» есть свои «позывные» и свой «язык», которым «ОНИ» подражают языку жизненных обстоятельств, на котором Бог говорит с людьми. Не умея отличить «ИХ» подражания в пределах попущенияот Вседержительности, некоторые принимают «ИХ» за Бога. Но «ОНИ» — не Бог.
Однако поскольку «ОНИ» тоже говорят языком жизненных обстоятельств, то «ИХ» можно услышать и понять — было бы желание. Сегодня «ИМ» определённо не нравится, как идёт глобализация, и «ОНИ» дают об этом знать, оказывая давление на тех, кто по недомыслию, будучи концептуально безвластным, возомнил себя вершителями судеб мира.
По существу вопрос о «НИХ» и возможности осуществления альтернативы «ИМ» — вопрос о концептуальной власти [22]и её носителях. Т.е. концептуальная власть миф или реальность?
Этот вопрос впервые был сформулирован редакцией журнала «Молодая гвардия» в одноимённой статье в февральском номере за 1990 год.
6. Но прежде, чем ответить на этот вопрос, необходимо выработать представление о сути мифов и сути научных теорий, чтобы их различать и разграничивать. Дело в том, что в жизни исторически сложившегося толпо-“элитарного” общества мифологизированное осознание реальности играет даже более важную роль, чем научное знание, и по существу именно оно во многом определяет содержание и форму представления научного знания. Из числа деятелей науки, по всей видимости, Алексей Фёдорович Лосев (1893 — 1988) — весьма своеобразный философ и историк — был первым, кто обратил внимание на этот факт и занялся разсмотрением мифа и мифологии как явлений,играющих важную роль в жизни общества.
Однако посвящённая этой проблематике его работа “Диалектика мифа” многословна, а стиль изложения таков, что она трудно и неоднозначно понимаема: т.е. на основе её текста трудно сформировать определённые образные представления и определить их взаимосвязи (особенно по ходу чтения — текст таков, что его сначала надо полностью «загрузить» в психику и только на основе его полноты соображать, что есть что и как взаимосвязано друг с другом и с Жизнью в целом).
Что касается особенностей стиля изложения, обуславливающих неоднозначность и субъективное своеобразие в понимании написанного, то:
· Под «диалектикой» А.Ф.Лосев подразумевал нечто своё:
O в некоторых фрагментах его текста его «диалектику» можно понимать как методологию познания на основе осознания общих закономерностей бытия,
O а в каких-то других — как способ существования тех или иных явлений в Жизни.
· Определение того, что представляет собой миф как явление в жизни общества,даётся А.Ф.Лосевым в десяти главах через перечень отрицаний типа «Миф не есть […]» и только глава XI наименована в утвердительной форме: «Миф есть чудо»,— что по существу подразумевает: написав 140 страниц книжного текста [23] первых 10 глав “Диалектики мифа”, А.Ф.Лосев ещё не понимал сам, что есть миф как явление в жизни общества [24] .Общий объём текста книги — 200 страниц, и последние 60 страниц — подведение итогов, в котором непонятое осталось не понятым, а не разкрытие явления «чуда».
· Также А.Ф.Лосев не стал писать и об организации психики индивидов и обществ, вследствие чего миф и мифология, реально будучи порождением и достоянием субъектов, составляющих общество, сами обрели в его представлении ранг субъектов [25].
Однако причины, вследствие которых “Диалектика мифа” неудобочитаема, субъективно неоднозначно понимаема, а само явление мифа даже для автора книги на всём протяжении текста предстаёт в качестве «чуда» — исторически объективны, т.е. это не результат того, что А.Ф.Лосев косноязычен. Дело в том, что ко времени начала работы над этой книгой [26]терминологический аппарат науки не был развит настолько, чтобы А.Ф.Лосев или кто-либо другой мог бы с опорой на него разсматривать и описывать заинтересовавшую его проблематику о роли мифа в истории и современности:
В мировоззрении [27]и миропонимании [28]науки, — как и всего остального общества — в то время не было представления об объективности информации и меры [29]как общеприродных свойств и как описательных категорий, — и соответственно не могло быть и представления об обусловленности интерпретации информации в психике людей субъективными факторами.
Всё это и нашло своё выражение в трёх отмеченных выше особенностях стиля повествования работы А.Ф.Лосева, поскольку он вышел на проблематику, которая для адекватного своего описания требует богоначального мировоззрения и миропонимания на основе признания объективности триединства материи-информации-меры [30]. А научная традиция ко времени жизни А.Ф.Лосева сложилась на основе Я-центричного мировоззрения и миропонимания и продолжала развиваться на этой основе. А в ней базовыми описательными категориями являются:
· пространство и время — как пустые «вместилища» Мироздания;
· вещество (впоследствии — «материя») и дух («физические поля» — в терминологии физики ХХ века), существующие в пространственно-временном «вместилище» (континууме).
Поскольку вещество (или «материя в целом») — это не информация и системы её кодирования, то в таком представлении информация (смысл) и системы её кодирования (меры)теряются в «духе»; либо невещественный дух объявляется «несуществующей» категорией, а по умолчанию вместе с ним из Мироздания изчезают и несомая им информация и алгоритмика её преобразования в различных жизненных процессах. Но поскольку «свято место» не может быть пусто, «гони природу в дверь — она войдёт в окно», то те, кто отверг дух (в том числе и Святой Дух), вынужденовводят термин «физическое поле», но информация и мера для их сознания по-прежнему остаются если не «не проявленными», то неведомо как существующими. Отсюда и произтекают многие проблемы как исторически сложившегося к нашему времени естествознания, так и «гуманитарных» дисциплин, обретших на основе Я-центричного безмерного мировоззрения и миропонимания во многом качество противоестественности и самоизоляции от реальной Жизни.
Всякий миф как таковой представляет собой образно-языковую систему представлений о жизни, свойственную субъекту, которая включает в себя описания естественно-обыденных как природных, так и социальных явлений, а наряду с ними может включать в себя и то, что по его мнению является «мистикой».
Если из этого определения изъять упоминание о субъекте и «мистике», то практически теми же словами можно охарактеризовать научные теории:
Всякая научная теория как таковая представляет собой образно-языковую систему представлений о жизни, которая включает в себя описания природных или социальных явлений.
От гипотез научные теории отличаются тем, что учёное сообщество одни системы образно-языковых представлений само возводит в ранг теорий, а другие оно согласно терпеть только в качестве гипотез.
При этом разграничение теорий и гипотез исторически реально достаточно часто обусловлено не декларируемым научным сообществом принципом «только эксперименты и наблюдения подтверждают существующие теории и истинность гипотетических предположений»,а статистикой субъективизма и корпоративной дисциплиной, свойственных учёному сообществу, вследствие чего история показывает, что многие прежние гипотезы обретают статус теорий только по мере того, как вымирают их противники — приверженцы опровергаемых гипотезами теорий, — или проходит соответствующая команда, и авторитеты научной мафии [31]её отрабатывают, возводя гипотезы в ранг легитимных теорий, а авторов гипотез — в ранг гениев.
Тем не менее научная культура требует экспериментального подтверждения гипотетических предположений, и если эксперименты получаются, то некоторая часть учёных под давлением их результатов оказывается способна отказаться от прежних теорий вообще или признать за ними ограниченную область применения, а подтверждаемые экспериментально гипотезы признать жизненно состоятельными теориями.
Но всё то, что учёное сообщество в силу разных причин не может признать ни в качестве доказавших свою состоятельность теорий, ни в качестве гипотез, требующих экспериментального или иного подтверждения, объявляется научной мафией объективно несуществующим [32]; а в случае, если так называемые «ненаучные» убеждения получают в обществе достаточно широкое разпространение, — бытующиммифом или суеверием.
7. Всё что выше сказано о науке, касается так называемой «позитивистской науки» Запада, характерной чертой которой является оторванность её как отрасли человеческой деятельности от религии, переходящая в откровенный атеизм. Основанием для существования науки вне религии является то обстоятельство, что выявленными ею законами в своей практической деятельности пользуются с одинаковыми результатами все люди вне зависимости от их этнического произхождения, конфессиональной принадлежности или откровенного атеизма.
Но как только дело доходит до изучения явлений обусловленных тем или иным субъективизмом, который уникален и далеко не во всех обстоятельствах в силу разных причин способен или желает возпроизвести тот или иной заказываемый ему результат, необходимый для подтверждения или опровержения гипотез, — методология познания «позитивистской науки» терпит крах.
Причиной этого является внеэтичность большинства познавательных технологий науки и безверие самих учёных другим субъектам, которых они норовят возпринимать в качестве объектов, не способных к этически осмысленной ответной реакции на постановку и осуществление эксперимента в отношении них. И это касается прежде всего их взаимоотношений с Богом по жизни.
Вследствие этого наука в самодовольной слепоте идёт на такие эксперименты, плоды которых заведомоэтически недопустимы, и которых можно было бы избежать, если бы наука нашла себе место в религии, а в самой науке нашлось бы место праведной этике.
Там же, где результат обусловлен субъективно и конкретно этически (возможно к тому же и неповторимостью ситуации) — внерелигиозная наука начинает либо «скучать», либо впадать в раздражение, занимая позицию «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда, но если это произошло, то это „флуктуация“ — причинно-следственно не обусловленный выброс из статистики „самореализации“ законов природы…» А о том, что во «флуктуации» выразилась чья-то субъективная воля, возможно воля Бога — Творца и Вседержителя, — внерелигиозная наука думать не желает, поскольку размышлять на эти темы для неё — «лицо терять», чего не может допустить её самодовольство.
Вследствие такой позиции науки те «флуктуации» и отрасли человеческой деятельности и человеческих интересов, в которых нравственно-этически обусловленная субъектность значима или просто играет решающую роль, — становятся достоянием вероучений, мифотворчества и нелегитимной — так называемой «нетрадиционной» науки.
Во всяком настоящем нелегитимная наука — это не признанное её современниками посольство науки завтрашнего дня, которая может быть как религиозно обусловленной, так и продолжением нынешней атеистической науки. Но для своих современников, верующих в легитимную науку, нелегитимная наука неотличима от шарлатанства и мифотворчества.
8. С вероучениями тоже не всё так просто.
Вероучения в принципе могут быть шире и мировоззренчески полнее, чем теории позитивистской внерелигиозной науки, поскольку в состоянии интегрировать в себя информацию, не подтверждаемую ни экспериментально, ни каким-либо иным путём, признаваемым внерелигиозной наукой. Вопрос только в достоверности информации, принимаемой или предлагаемой на веру, т.е. — в источниках её произхождения и характере её интерпретации при включении в вероучение.
Вероучения, как и научные теории могут быть о чём угодно. Но высшим рангом вероучений являются вероучения о произхождении и жизни Мироздания, т.е. космогонические по своему характеру.
Вероучения идеалистического атеизма, настаивая на том, что Бог (или боги) есть, громоздят столько выдумок, что, чем более настырен человек в своей приверженности такому вероучению в целом и его отдельным утверждениям, — тем дальше он удаляется от Бога и выходит из русла Промысла вследствие того, что приписываемая вымыслами Богу этика и представления о праведности далеки и от реальной этики Бога, и от праведности как таковой.
Однако у человека и человечества в целом нет необходимости в том, чтобы разбираться со всем множеством исторически сложившихся вероучений с целью отсеять в них ложь и оставить зёрна Правды-Истины.
Для того, чтобы быть свободным от необходимости разбираться во всём многообразии вероучений, следует понять, чем различаются не вероучения, а ВЕРОУЧИТЕЛЯ.
Во всём множестве вероучителей прошлого и настоящего выделяется один класс.
Они учили и учат тому, что:
1. Бог не изкореняет праведность, а поддерживает и утверждает её в жизни человечества в целом и всякого локального человеческого общества.
2. Сомнение человека не может уничтожить истину, но Бог подтвердит истинность верующему Ему по жизни — свободному от страхов— человекуобстоятельствами самой жизни, снизойдя до миропонимания человека, каким бы этот человек ни был и каким бы ни было его миропонимание.
3. Бог подтвердит именно истинность и праведность как таковые, а не истинность и праведность того или иного исторически сложившегося или формируемого кем-либо вероучения и традиции вероисповедания на его основе.
Первые две формулировки подразумевают и третью, но только как один из нескольких возможных вариантов толкования первых двух.
В жизни же заправилы и последователи исторически сложившихся и вновь формируемых религиозных культов, провозглашая нечто эквивалентное первым двум формулировкам, подразумевают другой вариант их толкования: что Бог подтвердит истинность и праведность именно ихвероучения и ихтрадиции вероисповедания.
Но именно с последнего утверждения и начинаются как идеалистический атеизм вообще, так и мифологизация жизни в каких-то более узких проявлениях и прикладных аспектах. Однако выдумки-предположения, не адекватные Жизни, во все времена никого и никогда не избавляют от воздействия Правды-Истины.
Иными словами:
· Если выбор подразумеваемого толкования первых двух формулировок делается не только на словах, но и по жизненным делам в пользу того, что Бог подтверждает жизненными обстоятельствами Истину и праведность как таковые, то наука находит себе место в религии, а в себе — место этике и превращается в жизненную мудрость, и мифологизации жизни не остаётся места вне зависимости от того, обоснована она «научно» [33], либо представляет собой разновидность слепой и глухой к течению жизни безумной веры, которую однако признаёт в качестве жизненно состоятельной истины реальная нравственность людей.
· Если же по жизни подразумевается, что Бог обязан подтвердить истинность тех или иных вымыслов и удовлетворит сопутствующие им прочие вожделения, то начинается мифотворчество и власть мифов.
Из сказанного выше понятно, что одна и та же по содержанию информация может играть роль:
O и гипотезы, ожидающей своего подтверждения — практически-научным или этически-религиозным путём [34] ;
O и научной теории, на основе которой — в соответствующих теории обстоятельствах —в практической деятельности (на основе понимания причинно-следственных связей) достигаются предсказываемые теорией результаты (а в несоответствующих теории обстоятельствах предсказываемые теорией результаты достигаться не будут);
O и истинного вероучения, на основе которого — при соответствии психики субъекта вероучению и обстоятельствам —тоже достигаются обетованные вероучением результаты, но причинно-следственные связи остаются при этом вне понимания субъекта;
O но какая-то другая информация может быть и ложным вероучением, жизненную несостоятельность которого Бог обличает демонстрацией того, что жизненная практика — даже при соответствии психики субъекта вероучению и обстоятельствам -разходится с обетованными вероучением результатами — как прямыми, так и сопутствующими, отрицающими или обезценивающими даже сбывшиеся обетования.
И всё это вышеназванное может играть роль мифа.
Но своеобразие мифа как явления характеризуется не его содержанием, не истинностью или ложностью его информации в её полноте или в каких-то отдельных аспектах, а — отношением субъектов к ней. И это отношение может быть двояким:
ВАРИАНТ 1. В психике субъектов миф предстаёт не просто как описание (образно-языковая модель) Жизни и взаимосвязей событий в ней, а как нечто, чему течение реальной жизни якобы подчинялось и подчиняется, вследствие чего Жизнь оказывается в их сознании тождественна мифу. Т.е. миф подменяет собой как таковое Божие Предопределение бытия Мироздания.
ВАРИАНТ 2. Та или иная информация оценивается субъектом как миф в значении этого термина, высказанном в предъидущем абзаце, и такая её оценка выражает именно осознание того, что Жизнь как таковая отличается от мифа, вследствие чего субъект не должен позволять мифологии порабощать себя в его жизненной практике.
Однако и то, и другое — две стороны одного и того же мифологизированного осознания Жизни субъектом.
· Вариант 1 характеризует мифы, ставшие для субъекта своими.
· А вариант 2 характеризует отношение субъекта к неприемлемым для него — в силу особенностей его реальной нравственности— образно-языковым представлениям о Жизни, которые становятся ему известными.
И в обоих случаях субъекта не интересует по жизни, истинно либо ложно принимаемое или отвергаемое им содержание мифа: для него значимо быть в уверенности, что его оценка и есть истина, которой и должна подчиняться жизнь в прошлом, настоящем и будущем в соответствии с содержанием мифов, признаваемых им в качестве «своих».
Для того, чтобы разобраться во всех этих метаморфозах информации в жизни общества, необходимо иметь образно-языковые представления о том, что:
· информация и системы её кодирования объективны так же как и материя, образующая Мироздание, и при этом чувствовать и знать, что Бог есть и что Он — Вседержитель;
· интерпретация информации субъективна, и этот субъективизм обусловлен нравственностью субъекта;
· нравственность субъекта — это по своей сути мерила «хорошо — плохо» в форме простейших обезличенных сценариев развития ситуаций и их компонент, включая и субъектов — персонажей сюжета развития каждой ситуации;
· нравственность едина для уровня сознания в психике человека и компонент психики, относимых к безсознательному (подсознанию и «сверхсознанию», кто бы что ни подразумевал под термином «сверхсознание») [35];
· человеку дана способность «перепрограммировать» свою нравственность на основе переосмысления жизни как своей собственной, так и остальных людей. [36]
Соответственно изложенному, возможно, что “Диалектика мифа” — наиболее яркий пример того, как действительно мощный интеллект оказался не способен себя реализовать в решении поставленной перед ним проблемы вследствие отсутствия адекватного жизни понятийного аппарата и миропонимания. В результате А.Ф.Лосев приходит к извращённо тавтологическому выводу: Диалектика мифа = диалектика жизни. Отсюда: миф = жизнь. И поскольку это жизнь субъекта, то миф для него — более жизненен, чем сама жизнь, по крайней мере — жизнь индивидов и образуемых ими обществ.Т.е. А.Ф.Лосев сам оказался в плену мифа: конкретно — мифа исторически сложившегося библейски-православного вероучения и писал работу о «мифе вообще», глядя на жизнь через «светофильтр» одного из многих мифов.
9. Теперь можно вернуться к вопросу о том, реальность концептуальная власть или миф.
Хотя миф в представленном выше понимании этого явления — достояние индивидуальной психики, прежде всего,но индивиды составляют общество на основе общности для них субкультур и культуры в целом. Поэтому разнородные мифы — также и общественное явление тем в большей мере, чем большему количеству людей свойственно мифологизированное осознание бытия. Толпо-“элитарное” общество не может без мифов: «толпа — собрание людей живущих по преданию и разсуждающих по авторитету»(В.Г.Белинский) — в том числе и по авторитету разнородных образно-лексических представлений о жизни, которые в результате бездумья толпы становятся мифами, либо властвующими над толпой, либо теми мифами, власти которых надо собой толпа боится.
Из всего многообразия мифов, под властью которых живёт толпо-“элитарное” общество, особую роль играют исторические и политико-социологические мифы [37].
В культовых исторических и политико-социологических мифах наших дней и исторически обозримого прошлого нет такого «персонажа» как концептуальная власть.Но концептуальная власть как историческое и политическое явление существует вне зависимости от того, придумали люди ему наименование либо же нет, есть у них об этом явлении адекватные образные представления либо их нет.
Если жизненно состоятельного понимания вопроса о концептуальной власти нет, то всякое анонимное действие «ИХ» концептуальной власти возпринимается толпой аналогично тому, как циклопы возприняли ослепление Одиссеем их собрата Полифема:
???? — Полифемушка, кто тебя обидел? — Коварный Никто… — Ну тогда ладно, мы пошли, а ты не вопи — спать мешаешь… — Блэрушка, кто вас в Лондоне обидел? — Коварная “Аль-Каида”… — Ну тогда понятно: «Все на борьбу с международным терроризмом!» [38] , — чтобы она и нас не обидела…
Аналогия почти полная…
Замена конкретных «Аль-Каиды», на «красные бригады», «ИРА», «японскую красную армию», «руку Москвы» или «сионских мудрецов» — положения дел не меняет: миф остаётся мифом вне зависимости от того, свой это легитимный миф или это нелегитимный миф — чуждый собственному мифологизированному осознанию жизни того или иного субъекта.
Но ситуация усугубляется тем, что у большинства нет и образных представлений о явлении концептуальной власти вообще и «ИХ» концептуальной власти, в частности. Иначе бы не возник термин «мировая закулиса» [39]: нечто произходит «за кулисами» политики и истории, а что именно — достоверно неизвестно.
И именно потому, что мифологизированное осознание жизни неадекватно ей самой, многим людям впоследствии приходится делать признания, подобные тем, что 20.07.2005 накануне второй серии попыток осуществить теракты в лондонском метро сделал мэр Лондона:
«Один из самых влиятельных людей Великобритании мэр Лондона Кен Ливингстон сегодня выступил с заявлением, не характерным для представителей западной политической элиты. В интервью Би-Би-Си он сказал, что западная политика двойных стандартов в отношении стран Ближнего Востока, Афганистана и Ирака [40]способствовала распространению терроризма и возникновению “Аль-Каиды”.
Ливингстон отметил, что Великобритания и США начали вмешиваться в дела арабских государств после первой мировой войны. Их действия были направлены на то, чтобы обеспечить контроль над нефтедобывающей промышленностью этого региона. Но в итоге эта политика обернулась против них самих.
Мэр британской столицы вспомнил, что именно западные страны финансировали экстремистские организации в Афганистане, для того чтобы они боролись там против русских. “Мы завербовали и обучили Усаму бен Ладена, — заявил Кен Ливингстон, — но никто не думал, что потом он примется за нас”» ( http://www.vesti.ru/news_print.html?pid=75672).
Но если вы не властны над “собственным” (по вашему мнению) порождением, то это означает, что не вы братаны-масоны его породили, но вы — всего лишь инструмент тех, кто действительно породил и вас, и “Аль-Каиду”, злоупотребляя тем, что ваше осознание жизни мифологизировано.И у вас всегда есть шанс стать очередной жертвой того, кто для вас — «коварный Никто», поскольку по мнению одних из вас — историко-политический «персонаж», называемый нами концептуальной властью, — не существует, а для других в ваших рядах эти анонимные «ОНИ» — реальный властелин и хозяин, имя которого не должно употребляться «всуе», как не принято употреблять «всуе» имя Бога. Но «ОНИ» — не Бог.
Иными словами, и на этот раз в Лондоне 07.07.2005 — «ОНИ», осуществляя концептуальную власть в своём проекте глобализации, снова заявили о себе. У «НИХ» есть свои «позывные» и свой «язык», которым «ОНИ» подражают языку жизненных обстоятельств, на котором Бог говорит с людьми. Не умея отличить «ИХ» подражания в пределах попущенияот Вседержительности, некоторые принимают «ИХ» за Бога. Но «ОНИ» — не Бог.
Однако поскольку «ОНИ» тоже говорят языком жизненных обстоятельств, то «ИХ» можно услышать и понять — было бы желание. Сегодня «ИМ» определённо не нравится, как идёт глобализация, и «ОНИ» дают об этом знать, оказывая давление на тех, кто по недомыслию, будучи концептуально безвластным, возомнил себя вершителями судеб мира.