Страница:
Аналитическая записка
Снова «царство разделившееся в самом себе»? — это будет оставлено в прошлом
[1]
В цирковых представлениях иногда приходится видеть номер, когда наездник скачет на двух лошадях, бегущих рядом друг с другом, стоя одной ногой на седле одной лошади, а другой — на седле другой. Но всё же вне цирковой арены на лошадях ездят иначе. Исторические писатели, сказки и мифы сообщают, что в древности якобы иногда людей казнили так: обречённого привязывали за руки и за ноги к вершинам двух наклонённых деревьев, а потом деревьям давали возможность распрямиться, и если они не разрывали казнимого на две части, то он умирал от шока при множественных разрывах и растяжениях мышц и прочих тканей. А пословица гласит, что «на двух стульях не усидишь». Об этом же в шестой главе «Пиковой дамы» у А.С.Пушкина: «Две неподвижные идеи не могут вместе существовать в нравственной природе, так же, как два тела не могут в физическом мире занимать одно и то же место». В общем, всё это о том, что одновременные привязанности к двум объектам, каждый из которых представляет собой
1. О «субъектности» и «объектности» в жизни общества
Если говорить о жизни общества, то общество, представляя собой множество субъектов, некоторым образом самоуправляется. При этом, если укрупнять масштаб рассмотрения процесса самоуправления общества, то в цивилизованном обществе можно выделить своего рода «суперсубъект» [2] — государство, систему профессионального управления в масштабах всего общества и на местах делами, от которых так или иначе зависит множество людей.
Собственно говоря, государство как «суперсубъект» и возникает из потребности множества субъектов в том, чтобы природные и социальные явления, оказывающие воздействие на жизнь каждого из них, были под постоянным присмотром (контролем) и по возможности под управлением (подвластны) и не оказывали вредоносного воздействия на жизнь людей. Однако с порождением «суперсубъекта» — государства как системы профессионального управления, всё остальное общество — его социальные группы и «частные лица» в некоторых аспектах своей жизни оказываются на положении объектов управления по отношению к «суперсубъекту»-государству.
При рассмотрении жизни общества как системной целостности объектность граждан по отношению к «суперсубъекту»-государству — явление неизбежное, поскольку именно люди-граждане («подданные») являются средством (инструментом) воплощения в жизнь подавляющего большинства мероприятий политики «суперсубъекта»-государства в масштабах общества в целом и на местах. Другое дело, что:
В нормальной жизни человеческого общества [3] не должно возникать мафиозно-клановой или сословной [4] обособленности от остального общества тех, кто профессионально участвует в управленческой деятельности «суперсубъекта»-государства. В противном случае качество управляемой объектности превращается в ярмо, которое нравственно-этически порочный «суперсубъект»-государство норовит надеть на шеи всем своим «подданным».
Также надо обратить внимание на то, что бoльшая часть политически осмысленной деятельности «суперсубъекта»-государства протекает в диапазоне продолжительности процессов, длительность которых не превышает продолжительности активной жизни человека.
Если же мы войдём в рассмотрение более широкого частотного диапазона социальных процессов, включающего в себя и более продолжительные по отношению к продолжительности активной жизни человека процессы, то вне зависимости от характера нравственности и этики государства оказывается, что в диапазоне продолжительных процессов качество субъектности принадлежит самомy обществу (или, возможно, что внешнеполитическим силам), а качество объектности переходит на «суперсубъект»-государство, поскольку субкультура государственного управления — одна из субкультур общества, которая как и все прочие субкультуры, порождается деятельностью субъектов — граждан («подданных») этого государства, а так же и иностранцев, чья деятельность в силу разных причин обретает значимость, выходящую за пределы их государств.
Это соотношение и переход качества субъектности в качество объектности и переход качества объектности в качество субъектности при рассмотрении взаимоотношений общества и государства в достаточно широком диапазоне продолжительности социальных процессов особенно ярко проявляется в те исторические эпохи, в которые общество переходит от одной общественно-экономической формации к другой или изменяет форму своей государственности без смены формации:
· Пока государственность устойчива — все живут более или менее спокойно повседневной жизнью под властью этого «суперсубъекта» в соответствии с выдвигаемыми им требованиями.
· Когда прежний «суперсубъект» утрачивает дееспособность, то новый «суперсубъект» порождается из состава объекта управления [5] и в процессе формирования нового «суперсубъекта»-государства государство оказывается на положении объекта, находящегося под управленческим воздействием некоторого количество субъектов, действующих в русле некоторой целесообразности, которую, однако, далеко не все из них понимают и могут выразить в адекватной лексике.
· Более того, в ряде исторических случаев можно выявить, как прежний «суперсубъект» утрачивал дееспособность вследствие того, что становился объектом, на который осуществлялось неподвластное ему воздействие некой «субъектностью» изнутри самого общества или извне. [6]
Устойчивость процесса управления и, соответственно, — осуществимость его целей — требует взаимного соответствия друг другу субъекта и объекта, а также требует их обоюдного соответствия объемлющим процессам и тенденциям их дальнейшего течения.
Один из аспектов этого соответствия — совместимость всех компонент системы, участвующих в процессе управления, по информационно-алгоритмическому обеспечению их деятельности во всех диапазонах частот (продолжительности процессов), в которых их деятельность протекает. Это касается и взаимоотношений «суперсубъекта»-государства и остального общества. Если такого рода взаимного соответствия нет, то «суперсубъект»-государство оказывается в большей или меньшей степени неспособным к осуществлению возлагаемых на него функций. [7]
В жизни общества вся проблематика организации самоуправления общества и организации управления в нём в конечном итоге оказывается обусловленной особенностями психики людей. Это касается и всей проблематики совместимости разных людей в коллективной деятельности и в общественной жизни в целом, что обусловлено, прежде всего прочего, — мировоззрением и миропониманием людей, поскольку их воля (если она есть, а не подавлена), в том числе и политическая воля, а так же и автоматизмы бессознательного поведения выражают нравственность каждого из них через призму его мировоззрения и миропонимания.
Поэтому для того, чтобы перейти собственно к рассмотрению проблематики настоящей записки, ещё раз определимся терминологически:
· Понятие — это определённость взаимного соответствия в психике индивида слова, словосочетания, фразы, символа, группы или последовательности символов того или иного языка, употребляемого обществом, — с одной стороны, и с другой стороны — субъективного образа, видeния (а также и других понятий: т.е. понятие может основываться на иных понятиях, свою очередь обладающих определённой образно-лексической структурой).
· Миропонимание субъекта — это совокупность понятий, свойственных его психике.
Поскольку всякое понятие — двухкомпонентное явление (определённый образ + определённое слово, словосочетание), то понятия в этой совокупности могут быть взаимно связаны как на уровне языковых средств, так и на уровне образной составляющей. Это — мозаичные миропонимание и мировоззрение.
Отсутствие такого рода определённых взаимосвязей между понятиями порождает калейдоскопические миропонимание и мировоззрение.
· Различие между миропониманием и мировоззрением в том, что миропонимание невозможно без языковых средств, а мировоззрение, представляя собой субъективную модель течения Жизни на основе образов, свойственных психике индивида, может существовать и без языковых средств. Язык в таком понимании представляет собой систему кодирования субъективных образов в процессе общения людей.
Одно и то же мировоззрение может выражать себя в разных языковых средствах как одной национальной культуры, так и в языковых средствах разных народов, обладающих языковым своеобразием их культур.
Но и разные по своему существу мировоззрения могут выражаться в одних и тех же языковых средствах, что исключает взаимопонимание носителей разных мировоззрений на основе употребления ими в общении казалось бы общего для них языка.
При этом в психике каждого есть компонента, которая едина и для сознательных, и для бессознательных уровней психики и которая объединяет сознательное и бессознательное всякой личности в целостную систему обработки информации тем безупречнее, чем меньше в ней взаимоисключающих друг друга мнений по конкретным частным вопросам и их взаимосвязям. Эта компонента — нравственность, которую хотя и редко, но всё же называют «нравственное мерило».
В информационном отношении нравственность индивида представляет собой совокупность нравственных мерил — субъективно-образных представлений, а также и описаний в лексике каких-то жизненных реальных и возможных характерных событий с оценками каждого из них «хорошо», «плохо», «не имеет значения» или «значение не определено» либо «обусловлено сопутствующими обстоятельствами», которые кроме того ещё и иерархически упорядочены по их предпочтительности [8].
С этой совокупностью описаний-мерил и их взаимосвязей, составляющих нравственность субъекта, соотносится вся алгоритмика психики в процессе преобразования информации при оценке течения событий, выработке намерений и линии поведения в изменяющихся обстоятельствах жизни. Соответственно перезадание выявленных нравственных мерил с новыми значениями оценок «хорошо» — «плохо» в отношении связанных с каждым из них множеством характерных событий, переопределяет и весь характер алгоритмики сознательных и бессознательных уровней психики, изменяя при этом то множество целей, к осуществлению которых в жизни стремится человек, и то множество путей и средств их достижения, которые он признаёт допустимыми.
Т.е. нравственность — особая часть мировоззрения и миропонимания, управляющая всей алгоритмикой психики человека, включая и дальнейшее развитие самих мировоззрения и миропонимания.
Мировоззрение и миропонимание, включая нравственность как их составляющую, — не врождённые компоненты психики индивида, а обусловленные первоначально воспитанием и образованием, а далее в большей или меньшей степени — самовоспитанием и самообразованием. И во всех цивилизованных обществах, поддерживающих и развивающих субкультуру государственного управления, управленческая деятельность «суперсубъекта»-государства опирается на мировоззрение и миропонимание как самих участников «суперсубъекта», так и его «подданных». При этом:
· С одной стороны, государство оказывает своё воздействие на формирование мировоззрения и миропонимания людей (прежде всего — подрастающих поколений) через систему образования и СМИ, хотя в разные исторические эпохи в разных обществах словам «система образования» и «СМИ» могут соответствовать очень не похожие друг на друга институты, но так или иначе выполняющие именно эти функции.
· С другой стороны, характер деятельности государства обусловлен во многом мировоззрением и миропониманием тех, кто работает в его структурах (т.е. характер деятельности государства в настоящем во многом обусловлен деятельностью государства в прошлом в сфере формирования мировоззрения и миропонимания общества в целом и тех или иных его социальных групп в его составе).
В зависимости от того, какое мировоззрение и миропонимание преобладает (в смысле распространённости) в «суперсубъекте» и в среде «подданных», — таков и характер самоуправления общества в целом. И здесь возможны варианты.
Собственно говоря, государство как «суперсубъект» и возникает из потребности множества субъектов в том, чтобы природные и социальные явления, оказывающие воздействие на жизнь каждого из них, были под постоянным присмотром (контролем) и по возможности под управлением (подвластны) и не оказывали вредоносного воздействия на жизнь людей. Однако с порождением «суперсубъекта» — государства как системы профессионального управления, всё остальное общество — его социальные группы и «частные лица» в некоторых аспектах своей жизни оказываются на положении объектов управления по отношению к «суперсубъекту»-государству.
При рассмотрении жизни общества как системной целостности объектность граждан по отношению к «суперсубъекту»-государству — явление неизбежное, поскольку именно люди-граждане («подданные») являются средством (инструментом) воплощения в жизнь подавляющего большинства мероприятий политики «суперсубъекта»-государства в масштабах общества в целом и на местах. Другое дело, что:
В нормальной жизни человеческого общества [3] не должно возникать мафиозно-клановой или сословной [4] обособленности от остального общества тех, кто профессионально участвует в управленческой деятельности «суперсубъекта»-государства. В противном случае качество управляемой объектности превращается в ярмо, которое нравственно-этически порочный «суперсубъект»-государство норовит надеть на шеи всем своим «подданным».
Также надо обратить внимание на то, что бoльшая часть политически осмысленной деятельности «суперсубъекта»-государства протекает в диапазоне продолжительности процессов, длительность которых не превышает продолжительности активной жизни человека.
Если же мы войдём в рассмотрение более широкого частотного диапазона социальных процессов, включающего в себя и более продолжительные по отношению к продолжительности активной жизни человека процессы, то вне зависимости от характера нравственности и этики государства оказывается, что в диапазоне продолжительных процессов качество субъектности принадлежит самомy обществу (или, возможно, что внешнеполитическим силам), а качество объектности переходит на «суперсубъект»-государство, поскольку субкультура государственного управления — одна из субкультур общества, которая как и все прочие субкультуры, порождается деятельностью субъектов — граждан («подданных») этого государства, а так же и иностранцев, чья деятельность в силу разных причин обретает значимость, выходящую за пределы их государств.
Это соотношение и переход качества субъектности в качество объектности и переход качества объектности в качество субъектности при рассмотрении взаимоотношений общества и государства в достаточно широком диапазоне продолжительности социальных процессов особенно ярко проявляется в те исторические эпохи, в которые общество переходит от одной общественно-экономической формации к другой или изменяет форму своей государственности без смены формации:
· Пока государственность устойчива — все живут более или менее спокойно повседневной жизнью под властью этого «суперсубъекта» в соответствии с выдвигаемыми им требованиями.
· Когда прежний «суперсубъект» утрачивает дееспособность, то новый «суперсубъект» порождается из состава объекта управления [5] и в процессе формирования нового «суперсубъекта»-государства государство оказывается на положении объекта, находящегося под управленческим воздействием некоторого количество субъектов, действующих в русле некоторой целесообразности, которую, однако, далеко не все из них понимают и могут выразить в адекватной лексике.
· Более того, в ряде исторических случаев можно выявить, как прежний «суперсубъект» утрачивал дееспособность вследствие того, что становился объектом, на который осуществлялось неподвластное ему воздействие некой «субъектностью» изнутри самого общества или извне. [6]
Устойчивость процесса управления и, соответственно, — осуществимость его целей — требует взаимного соответствия друг другу субъекта и объекта, а также требует их обоюдного соответствия объемлющим процессам и тенденциям их дальнейшего течения.
Один из аспектов этого соответствия — совместимость всех компонент системы, участвующих в процессе управления, по информационно-алгоритмическому обеспечению их деятельности во всех диапазонах частот (продолжительности процессов), в которых их деятельность протекает. Это касается и взаимоотношений «суперсубъекта»-государства и остального общества. Если такого рода взаимного соответствия нет, то «суперсубъект»-государство оказывается в большей или меньшей степени неспособным к осуществлению возлагаемых на него функций. [7]
В жизни общества вся проблематика организации самоуправления общества и организации управления в нём в конечном итоге оказывается обусловленной особенностями психики людей. Это касается и всей проблематики совместимости разных людей в коллективной деятельности и в общественной жизни в целом, что обусловлено, прежде всего прочего, — мировоззрением и миропониманием людей, поскольку их воля (если она есть, а не подавлена), в том числе и политическая воля, а так же и автоматизмы бессознательного поведения выражают нравственность каждого из них через призму его мировоззрения и миропонимания.
Поэтому для того, чтобы перейти собственно к рассмотрению проблематики настоящей записки, ещё раз определимся терминологически:
· Понятие — это определённость взаимного соответствия в психике индивида слова, словосочетания, фразы, символа, группы или последовательности символов того или иного языка, употребляемого обществом, — с одной стороны, и с другой стороны — субъективного образа, видeния (а также и других понятий: т.е. понятие может основываться на иных понятиях, свою очередь обладающих определённой образно-лексической структурой).
· Миропонимание субъекта — это совокупность понятий, свойственных его психике.
Поскольку всякое понятие — двухкомпонентное явление (определённый образ + определённое слово, словосочетание), то понятия в этой совокупности могут быть взаимно связаны как на уровне языковых средств, так и на уровне образной составляющей. Это — мозаичные миропонимание и мировоззрение.
Отсутствие такого рода определённых взаимосвязей между понятиями порождает калейдоскопические миропонимание и мировоззрение.
· Различие между миропониманием и мировоззрением в том, что миропонимание невозможно без языковых средств, а мировоззрение, представляя собой субъективную модель течения Жизни на основе образов, свойственных психике индивида, может существовать и без языковых средств. Язык в таком понимании представляет собой систему кодирования субъективных образов в процессе общения людей.
Одно и то же мировоззрение может выражать себя в разных языковых средствах как одной национальной культуры, так и в языковых средствах разных народов, обладающих языковым своеобразием их культур.
Но и разные по своему существу мировоззрения могут выражаться в одних и тех же языковых средствах, что исключает взаимопонимание носителей разных мировоззрений на основе употребления ими в общении казалось бы общего для них языка.
При этом в психике каждого есть компонента, которая едина и для сознательных, и для бессознательных уровней психики и которая объединяет сознательное и бессознательное всякой личности в целостную систему обработки информации тем безупречнее, чем меньше в ней взаимоисключающих друг друга мнений по конкретным частным вопросам и их взаимосвязям. Эта компонента — нравственность, которую хотя и редко, но всё же называют «нравственное мерило».
В информационном отношении нравственность индивида представляет собой совокупность нравственных мерил — субъективно-образных представлений, а также и описаний в лексике каких-то жизненных реальных и возможных характерных событий с оценками каждого из них «хорошо», «плохо», «не имеет значения» или «значение не определено» либо «обусловлено сопутствующими обстоятельствами», которые кроме того ещё и иерархически упорядочены по их предпочтительности [8].
С этой совокупностью описаний-мерил и их взаимосвязей, составляющих нравственность субъекта, соотносится вся алгоритмика психики в процессе преобразования информации при оценке течения событий, выработке намерений и линии поведения в изменяющихся обстоятельствах жизни. Соответственно перезадание выявленных нравственных мерил с новыми значениями оценок «хорошо» — «плохо» в отношении связанных с каждым из них множеством характерных событий, переопределяет и весь характер алгоритмики сознательных и бессознательных уровней психики, изменяя при этом то множество целей, к осуществлению которых в жизни стремится человек, и то множество путей и средств их достижения, которые он признаёт допустимыми.
Т.е. нравственность — особая часть мировоззрения и миропонимания, управляющая всей алгоритмикой психики человека, включая и дальнейшее развитие самих мировоззрения и миропонимания.
Мировоззрение и миропонимание, включая нравственность как их составляющую, — не врождённые компоненты психики индивида, а обусловленные первоначально воспитанием и образованием, а далее в большей или меньшей степени — самовоспитанием и самообразованием. И во всех цивилизованных обществах, поддерживающих и развивающих субкультуру государственного управления, управленческая деятельность «суперсубъекта»-государства опирается на мировоззрение и миропонимание как самих участников «суперсубъекта», так и его «подданных». При этом:
· С одной стороны, государство оказывает своё воздействие на формирование мировоззрения и миропонимания людей (прежде всего — подрастающих поколений) через систему образования и СМИ, хотя в разные исторические эпохи в разных обществах словам «система образования» и «СМИ» могут соответствовать очень не похожие друг на друга институты, но так или иначе выполняющие именно эти функции.
· С другой стороны, характер деятельности государства обусловлен во многом мировоззрением и миропониманием тех, кто работает в его структурах (т.е. характер деятельности государства в настоящем во многом обусловлен деятельностью государства в прошлом в сфере формирования мировоззрения и миропонимания общества в целом и тех или иных его социальных групп в его составе).
В зависимости от того, какое мировоззрение и миропонимание преобладает (в смысле распространённости) в «суперсубъекте» и в среде «подданных», — таков и характер самоуправления общества в целом. И здесь возможны варианты.
2. Варианты «мировоззренческого расклада» в обществе
ПЕРВЫЙ и исторически самый древний в деле цивилизационного строительства человечества вариант состоит в том, что все отношения «суперсубъекта»-государства и остального общества — объекта управления являются следствием принципа:
Общие (в смысле универсальности применения к разнородным объектам) положения неких
· Эти же общие (в смысле универсальности применения) положения не должны “обременять” мировоззрение и миропонимание представителей всех прочих социальных групп — «подданных» «суперсубъекта».
На теоретическом невежестве «подданных» в области теории познания и теории управления, на отсутствии у них навыков практического управления большими проектами, в которых участвует множество людей держится таинственность и «сакральность» власти «суперсубъекта», на которой в мировоззрении и миропонимании «подданных» формируется убеждённость в их обязанности безусловно подчиняться «суперсубъекту» — и как абстрактной идее, и конкретным людям, олицетворяющим «суперсубъект» своею персоной. Вследствие этого «подданные» оказываются в полной зависимости от «суперсубъекта», поскольку без его руководящих указаний оказываются неспособными к эффективной самоорганизации для выражения и воплощения в жизнь своих же интересов.
Кроме того, возводить источник власти «суперсубъекта» над людьми к Богу, хотя и содержательно правильно (Бог — Вседержитель), но в этой системе мировоззренческого расклада такое «сакрализирование» власти вообще (и «суперсубъекта» — в частности) является одним из средств защиты самой системы порабощения всех от имени Бога, осуществляемого в пределах Божиего попущения в отношении порабощённых «подданных».
Эта схема имеет вариацию, в которой государственность является дееспособным «суперсубъектом» только номинально, поскольку «субъектность», реально осуществляющая власть, не действует открыто, а таится, выделяя при этом из состава общества социальную группу, которая изображает перед «подданными» властность, не обладая реальной политической волей, знаниями и навыками, необходимыми для строительства государства, организации государственного управления и управления делами общества. В этом случае «зиц-председательствующая» социальная группа, наполняя номинально властные структуры «суперсубъекта»-государства, по причине самодовольства и некритичности к себе убеждена в своей действительной властности и незаменимости для общества, но в аспектах знания универсальных положений теории управления и крупномасштабных управленческих навыков её представители неотличимы от своих «подданных», и их положение в обществе зиждется на двух основаниях:
· ПЕРВОЕ — вера «подданных»:
O в «сакральность» власти «зиц-председательствущей» социальной группы;
O в невозможность своей собственной общественной состоятельности без опёки и руководства со стороны тех, кто представляется им в качестве единственных носителей «сакральности» власти;
· ВТОРОЕ — благосклонность к «зиц-председательствующим» реального «суперсубъекта», монополизирующего за собой знание системообразующих принципов организации жизни общества и некоторое специфическое мировоззрение и миропонимание, отличающее его от его фактически порабощённых «подданных», включая и «зиц-председательствующих».
Если исчезает хотя бы одно из этих оснований, то организованное таким образом самоуправление общества впадает в кризис или рушится [9], в результате чего общество может погибнуть.
Понятно, что при обоих вариантах такого мировоззренческого расклада в обществе истинная демократия, народовластие, самоуправление свободных людей и т.п. невозможны, поскольку люди в их большинстве не знают, как управлять своими общими делами и не имеют теоретически неформализованных навыков такого рода. И соответственно общество, построенное на этих принципах, не может быть «гражданским» — т.е. таким, в котором, если не все, то большинство — понимают что есть объективные Добро и Зло в жизни в общества, а «суперсубъект»-государство действительно непрестанно добродетельно служит людям.
ВТОРОЙ вариант отношений «суперсубъекта»-государства и остального общества — наиболее предпочтительный для всех более или менее честных людей - состоит в том, что общество действительно должно быть гражданским обществом свободных людей, а государство действительно должно быть добродетельным «суперсубъектом», а не сборищем «зиц-председательствующих» хапуг и самодовольных марионеток, и действительно должно служить людям добродетельно непрестанно. Он основывается на том, что:
Общие (в смысле универсальности применения к разнородным объектам) положения неких теории познания Жизни и теории управления (теории власти) и соответствующие навыки должны быть включены в систему всеобщего обязательного образования, что ведёт к тому, что кадровой базой «суперсубъекта»-государства становится всё общество.
В этом случае «суперсубъект» и «подданные» едины в мировоззрении и миропонимании, а всякие злоупотребления властью со стороны тех или иных персон или корпораций, несущих вредную для общества «субъектность», изобличимы ещё на стадии намерений или оглашения политических проектов.
Второй вариант пока не реализован ни в одном исторически реальном обществе. А так называемые «демократические» государства наших дней с якобы сложившимся в них «гражданским обществом» делают вид, будто они живут по второму варианту и при этом пытаются уверить и других в безальтернативности того содержания и форм осуществления “демократии” и “гражданского общества”, которое в них сформировано «мировой закулисой», в то время как в действительности они живут по первому варианту в его второй модификации в силу того, что:
· В психологической науке Запада нет адекватной жизни теории познания человеком мира и теории становления и развития человеческой личности.
· Так называемая «кибернетика» изначально — это не универсальная теория управления, в каковом качестве её преподносят и начало которой якобы положил Н.Винер, а средство мафиозного «крышевания» [10] всех исследований в области проблем управления с целью «легитимизации» тех достижений, которые признаются полезными закулисными заправилами Запада.
· Социологическая наука выродилась в сбор статистики о жизни общества, и круг её “научных” интересов искусственно ограничен как юридически (действующим законодательством), так и традициями, включая и традиционную дисциплину (в том числе и мировоззренческую) реально правящих корпораций, которые не терпят не только «инакоделания», но и инакомыслия в своей среде [11].
· Экономические теории — управленчески несостоятельны, вследствие чего на их основе не удаётся достичь декларируемых целей экономического развития, поскольку их назначение — обеспечить единообразие работы множества «клерков» в процессе сборки макроэкономических систем из множества микроэкономик, но управлять макроэконмиками на их основе невозможно. Это признают даже такие авторитетные в обществе профессионалы-экономисты как нобелевский лауреат В.Леонтьев [12]: если Е.Т.Гайдар и Кэтого не поняли, то они — идиоты; если поняли, но помалкивают о своей научной несостоятельности, настаивая на противном, то — лицемеры, паразиты и мерзавцы. Тем временем как экономическая наука упражняется в самодовольстве, управление макроэкономическими системами в глобальных масштабах и в регионах осуществляется на основе теоретически неформализованных навыков и клановых «ноу-хау».
· Юриспруденция изолирована от социологической науки и всех прочих отраслей прикладного знания и стоит на страже этой системы организации жизни общества, процедурно “оформляя” (по способности) её противников на разные наказания за реальные и мнимые преступления, не имеющие отношения к сути претензий к ним, выдвигаемых закулисными заправилами системы [13]. Защита лояльных системе «подданных» от криминалитета (в бытовом понимании этого явления — убийство, воровство, насилие, мошенничество и т.п.) безусловно дело общественно необходимое, но в этой системе оно фактически представляет собой «статистическую ширму», поскольку в массовой статистике теряются случаи “оформления по способности” за не оглашаемые публично в качестве юридической вины преступления перед закулисными заправилами системы [14].
Также надо понимать, что множество индивидов в общество людей собирают не непрестанно возникающие бытовые нужды и инстинкты биологического вида «Человек разумный», не разнородная профессиональная деятельность, взаимно дополняющая друг друга в общественном объединении труда, а нечто другое. И этим же «нечто другим» обусловлена коллективная субъектность государства и поддержка его политики людьми, составляющими общество. Это касается жизни общества в обоих вариантах мировоззренческого расклада во всех возможных вариантах каждого из них. Если этого — «нечто иного» — в культуре и людях нет, то «суперсубъект»-государство не в состоянии обеспечить потребный (в каждую историческую эпоху — свой) стандарт «социальной защищённости» личности, семьи и стандарт безопасности жизни общества в целом как своего рода организма на путях его предопределённого Свыше развития.
Общие (в смысле универсальности применения к разнородным объектам) положения неких
· Эти же общие (в смысле универсальности применения) положения не должны “обременять” мировоззрение и миропонимание представителей всех прочих социальных групп — «подданных» «суперсубъекта».
На теоретическом невежестве «подданных» в области теории познания и теории управления, на отсутствии у них навыков практического управления большими проектами, в которых участвует множество людей держится таинственность и «сакральность» власти «суперсубъекта», на которой в мировоззрении и миропонимании «подданных» формируется убеждённость в их обязанности безусловно подчиняться «суперсубъекту» — и как абстрактной идее, и конкретным людям, олицетворяющим «суперсубъект» своею персоной. Вследствие этого «подданные» оказываются в полной зависимости от «суперсубъекта», поскольку без его руководящих указаний оказываются неспособными к эффективной самоорганизации для выражения и воплощения в жизнь своих же интересов.
Кроме того, возводить источник власти «суперсубъекта» над людьми к Богу, хотя и содержательно правильно (Бог — Вседержитель), но в этой системе мировоззренческого расклада такое «сакрализирование» власти вообще (и «суперсубъекта» — в частности) является одним из средств защиты самой системы порабощения всех от имени Бога, осуществляемого в пределах Божиего попущения в отношении порабощённых «подданных».
Эта схема имеет вариацию, в которой государственность является дееспособным «суперсубъектом» только номинально, поскольку «субъектность», реально осуществляющая власть, не действует открыто, а таится, выделяя при этом из состава общества социальную группу, которая изображает перед «подданными» властность, не обладая реальной политической волей, знаниями и навыками, необходимыми для строительства государства, организации государственного управления и управления делами общества. В этом случае «зиц-председательствующая» социальная группа, наполняя номинально властные структуры «суперсубъекта»-государства, по причине самодовольства и некритичности к себе убеждена в своей действительной властности и незаменимости для общества, но в аспектах знания универсальных положений теории управления и крупномасштабных управленческих навыков её представители неотличимы от своих «подданных», и их положение в обществе зиждется на двух основаниях:
· ПЕРВОЕ — вера «подданных»:
O в «сакральность» власти «зиц-председательствущей» социальной группы;
O в невозможность своей собственной общественной состоятельности без опёки и руководства со стороны тех, кто представляется им в качестве единственных носителей «сакральности» власти;
· ВТОРОЕ — благосклонность к «зиц-председательствующим» реального «суперсубъекта», монополизирующего за собой знание системообразующих принципов организации жизни общества и некоторое специфическое мировоззрение и миропонимание, отличающее его от его фактически порабощённых «подданных», включая и «зиц-председательствующих».
Если исчезает хотя бы одно из этих оснований, то организованное таким образом самоуправление общества впадает в кризис или рушится [9], в результате чего общество может погибнуть.
Понятно, что при обоих вариантах такого мировоззренческого расклада в обществе истинная демократия, народовластие, самоуправление свободных людей и т.п. невозможны, поскольку люди в их большинстве не знают, как управлять своими общими делами и не имеют теоретически неформализованных навыков такого рода. И соответственно общество, построенное на этих принципах, не может быть «гражданским» — т.е. таким, в котором, если не все, то большинство — понимают что есть объективные Добро и Зло в жизни в общества, а «суперсубъект»-государство действительно непрестанно добродетельно служит людям.
ВТОРОЙ вариант отношений «суперсубъекта»-государства и остального общества — наиболее предпочтительный для всех более или менее честных людей - состоит в том, что общество действительно должно быть гражданским обществом свободных людей, а государство действительно должно быть добродетельным «суперсубъектом», а не сборищем «зиц-председательствующих» хапуг и самодовольных марионеток, и действительно должно служить людям добродетельно непрестанно. Он основывается на том, что:
Общие (в смысле универсальности применения к разнородным объектам) положения неких теории познания Жизни и теории управления (теории власти) и соответствующие навыки должны быть включены в систему всеобщего обязательного образования, что ведёт к тому, что кадровой базой «суперсубъекта»-государства становится всё общество.
В этом случае «суперсубъект» и «подданные» едины в мировоззрении и миропонимании, а всякие злоупотребления властью со стороны тех или иных персон или корпораций, несущих вредную для общества «субъектность», изобличимы ещё на стадии намерений или оглашения политических проектов.
Второй вариант пока не реализован ни в одном исторически реальном обществе. А так называемые «демократические» государства наших дней с якобы сложившимся в них «гражданским обществом» делают вид, будто они живут по второму варианту и при этом пытаются уверить и других в безальтернативности того содержания и форм осуществления “демократии” и “гражданского общества”, которое в них сформировано «мировой закулисой», в то время как в действительности они живут по первому варианту в его второй модификации в силу того, что:
· В психологической науке Запада нет адекватной жизни теории познания человеком мира и теории становления и развития человеческой личности.
· Так называемая «кибернетика» изначально — это не универсальная теория управления, в каковом качестве её преподносят и начало которой якобы положил Н.Винер, а средство мафиозного «крышевания» [10] всех исследований в области проблем управления с целью «легитимизации» тех достижений, которые признаются полезными закулисными заправилами Запада.
· Социологическая наука выродилась в сбор статистики о жизни общества, и круг её “научных” интересов искусственно ограничен как юридически (действующим законодательством), так и традициями, включая и традиционную дисциплину (в том числе и мировоззренческую) реально правящих корпораций, которые не терпят не только «инакоделания», но и инакомыслия в своей среде [11].
· Экономические теории — управленчески несостоятельны, вследствие чего на их основе не удаётся достичь декларируемых целей экономического развития, поскольку их назначение — обеспечить единообразие работы множества «клерков» в процессе сборки макроэкономических систем из множества микроэкономик, но управлять макроэконмиками на их основе невозможно. Это признают даже такие авторитетные в обществе профессионалы-экономисты как нобелевский лауреат В.Леонтьев [12]: если Е.Т.Гайдар и Кэтого не поняли, то они — идиоты; если поняли, но помалкивают о своей научной несостоятельности, настаивая на противном, то — лицемеры, паразиты и мерзавцы. Тем временем как экономическая наука упражняется в самодовольстве, управление макроэкономическими системами в глобальных масштабах и в регионах осуществляется на основе теоретически неформализованных навыков и клановых «ноу-хау».
· Юриспруденция изолирована от социологической науки и всех прочих отраслей прикладного знания и стоит на страже этой системы организации жизни общества, процедурно “оформляя” (по способности) её противников на разные наказания за реальные и мнимые преступления, не имеющие отношения к сути претензий к ним, выдвигаемых закулисными заправилами системы [13]. Защита лояльных системе «подданных» от криминалитета (в бытовом понимании этого явления — убийство, воровство, насилие, мошенничество и т.п.) безусловно дело общественно необходимое, но в этой системе оно фактически представляет собой «статистическую ширму», поскольку в массовой статистике теряются случаи “оформления по способности” за не оглашаемые публично в качестве юридической вины преступления перед закулисными заправилами системы [14].
Также надо понимать, что множество индивидов в общество людей собирают не непрестанно возникающие бытовые нужды и инстинкты биологического вида «Человек разумный», не разнородная профессиональная деятельность, взаимно дополняющая друг друга в общественном объединении труда, а нечто другое. И этим же «нечто другим» обусловлена коллективная субъектность государства и поддержка его политики людьми, составляющими общество. Это касается жизни общества в обоих вариантах мировоззренческого расклада во всех возможных вариантах каждого из них. Если этого — «нечто иного» — в культуре и людях нет, то «суперсубъект»-государство не в состоянии обеспечить потребный (в каждую историческую эпоху — свой) стандарт «социальной защищённости» личности, семьи и стандарт безопасности жизни общества в целом как своего рода организма на путях его предопределённого Свыше развития.
3. Коротко о проблематике духовности России
Это «нечто иное» сейчас легитимная социология и политология именуют «национальной идеей», хотя это наименование во многом не соответствует сути того, чем объективно является это «нечто иное», поскольку ни одна нация не может подменить собой всё человечество, а людей в каждую историческую эпоху объединяют в общество содержательно определённые образные представления и понятия о том, кто есть Человека, а «что» не состоялось в качестве человека. И это обстоятельство для понимания перспектив России заставляет обратиться к истории человечества и истории многонациональной русской региональной цивилизации.
Древние цивилизации эпохи становления нынешней глобальной цивилизации, начавшегося после глобальной катастрофы, которая в мифах, легендах, Библии и Коране запоминалась как «Всемирный потоп», характеризовались тем, что в них хранители вероучения целенаправленно интегрировали в религию науки и разнородные ремёсла (прикладные навыки разного рода).
Библейская культура неоднородна по своему составу (более или менее однородный иудаизм + множество не приемлющих друг друга ветвей христианства).
В этой культуре — в соответствии с принципами её целенаправленного искусственного построения — накопителем и хранителем научных знаний и проистекающих из них разнородных навыков стал иудаизм.
Все ветви христианства изначально были ориентированы на «спасение души» и «чаяние жизни будущаго века» (Никейский Символ веры) [15], вследствие чего научное знание и проистекающие из него навыки (технико-технологического характера, прежде всего) представлялись в них в мягком варианте — как не обязательные для христианской жизни, а в жёстком — как откровенно сатанинские.
Два наиболее массовых течения исторически реального христианства — римско-католическая церковь и православие — развивались каждое по-своему, в том числе и в отношении к науке.
Рим, убедившись, что достижения науки не согласуются с Библией при её буквальном прочтении, отдал предпочтение Библии и начал активно бороться с тем, что он определил в качестве сатанизма науки, как в среде католиков, так и в среде иудеев. В этой борьбе Римская церковь потерпела поражение, что выразилось внешне — в появлении протестантизма (первоначальное название — кальвинизм, в котором выразилась этика иудаизма), а внутренне — в прекращении репрессий со стороны инквизиции и её упразднении как публично действующей церковной структуры.
Православие сохранило мягкий вариант отношения к науке и прикладным знаниям: наука — дело не обязательное, главное жить в лоне церкви по её учению, — в чём многие православно воцерковленные, если и не убеждены (т.е. именно так и понимают смысл жизни), то являются это делами своей жизни бессознательно-автоматически, уступая области общественной и государственной деятельности, основанные на науке, иудеям и иноземцам.
Древние цивилизации эпохи становления нынешней глобальной цивилизации, начавшегося после глобальной катастрофы, которая в мифах, легендах, Библии и Коране запоминалась как «Всемирный потоп», характеризовались тем, что в них хранители вероучения целенаправленно интегрировали в религию науки и разнородные ремёсла (прикладные навыки разного рода).
Библейская культура неоднородна по своему составу (более или менее однородный иудаизм + множество не приемлющих друг друга ветвей христианства).
В этой культуре — в соответствии с принципами её целенаправленного искусственного построения — накопителем и хранителем научных знаний и проистекающих из них разнородных навыков стал иудаизм.
Все ветви христианства изначально были ориентированы на «спасение души» и «чаяние жизни будущаго века» (Никейский Символ веры) [15], вследствие чего научное знание и проистекающие из него навыки (технико-технологического характера, прежде всего) представлялись в них в мягком варианте — как не обязательные для христианской жизни, а в жёстком — как откровенно сатанинские.
Два наиболее массовых течения исторически реального христианства — римско-католическая церковь и православие — развивались каждое по-своему, в том числе и в отношении к науке.
Рим, убедившись, что достижения науки не согласуются с Библией при её буквальном прочтении, отдал предпочтение Библии и начал активно бороться с тем, что он определил в качестве сатанизма науки, как в среде католиков, так и в среде иудеев. В этой борьбе Римская церковь потерпела поражение, что выразилось внешне — в появлении протестантизма (первоначальное название — кальвинизм, в котором выразилась этика иудаизма), а внутренне — в прекращении репрессий со стороны инквизиции и её упразднении как публично действующей церковной структуры.
Православие сохранило мягкий вариант отношения к науке и прикладным знаниям: наука — дело не обязательное, главное жить в лоне церкви по её учению, — в чём многие православно воцерковленные, если и не убеждены (т.е. именно так и понимают смысл жизни), то являются это делами своей жизни бессознательно-автоматически, уступая области общественной и государственной деятельности, основанные на науке, иудеям и иноземцам.