Страница:
Деверс остолбенело посмотрел на Паркера, потом на Элен, потом снова на Паркера.
— Здесь, конечно, Элен? Вы же не думаете, что она...
— Больше некому, — сказал Паркер.
— Она была здесь. И она никогда не сделала бы этого! Что вы! Убить Марти? Зачем?
Элен пробормотала что-то невнятное. Они повернулись к ней, и она снова пробормотала:
— Марти не мертв.
—Все это ее рук дело, — сказал Паркер. — Не знаю зачем, может быть, совсем не из-за денег, может быть, чтобы отбить охоту у вас заниматься подобными делами, наверное, она даже себе не взяла. Но она кого-то направила на нас, выдала весь наш план. Вчера она чуть не рассказала мне об этом, она была в странном нервном возбуждении, словно боялась самое себя.
Деверс продолжал качать головой, повторяя:
— Паркер, Элен не сделала бы такого. Она не может никого продать.
— Поэтому и я не верю тебе до конца, парень. Не думаю, что она не способна донести, — произнес Уэбб.
— Где ори? — Паркер снова обратился к Элен. — Скажите, где они, и я не трону вас. Пусть Деверс делает с вами, что сочтет нужным. Думаю, все будет в порядке, ведь он любит вас. Где они?
— Марти не мертв, — повторила она.
— Деверс, ударьте ее по щеке. Надо, чтобы она очнулась.
Но внезапно Элен истерически заголосила:
— Почему он это сделал? — Лицо ее исказилось яростью, она выскочила из кровати и кинулась бежать из комнаты.
Паркер схватил ее, она, извиваясь, вырывалась, крича:
— Мне нужно поговорить с ним, я должна все выяснить! Я должна понять, почему он так поступил, что заставило его это сделать!
Паркер свободной ладонью ударил ее по Щеке, и она сразу обмякла.
Поддерживая ее, Паркер спросил:
— Кто? Кто сделал?
— Мне казалось, я могу довериться ему, — ответила она, глаза ее закрылись, по телу прошла дрожь.
Паркер потряс ее:
— Кому?
— Черт возьми, Паркер, неужели вы не понимаете? Она говорит о психоаналитике!
При этом слове Элен вздрогнула, но глаза ее оставались закрытыми; если бы не Паркер, она упала бы на пол. Через ее плечо Паркер спросил Деверса:
—Что?
— Она рассказала ему весь план. Понимаете? Не для того, чтобы направить его против нас, а просто потому, что была вне себя. Она считала, что может доверять ему, как священнику на исповеди, поэтому она и выложила этому мерзавцу все подробности.
— Где он живет?
— Я знаю только, где его приемная.
— Где телефонная книга?
— Его там нет, — сказала Элен еле слышно. Паркер отодвинул ее от себя, чтобы посмотреть на ее безжизненное лицо и закрытые глаза.
— Вы знаете его домашний адрес?
— Не знаю, он не говорил, не хотел, чтобы пациенты беспокоили его ночью.
Паркер передал Элен Уэббу и распорядился:
— Свяжите ее. А вы, — обратился он к Деверсу, — одевайтесь.
— Что мы будем делать?
— Попытаемся, если повезет, до рассвета вернуть деньги и смыться. Деверс начал одеваться.
Глава 2
Глава 3
Глава 4
— Здесь, конечно, Элен? Вы же не думаете, что она...
— Больше некому, — сказал Паркер.
— Она была здесь. И она никогда не сделала бы этого! Что вы! Убить Марти? Зачем?
Элен пробормотала что-то невнятное. Они повернулись к ней, и она снова пробормотала:
— Марти не мертв.
—Все это ее рук дело, — сказал Паркер. — Не знаю зачем, может быть, совсем не из-за денег, может быть, чтобы отбить охоту у вас заниматься подобными делами, наверное, она даже себе не взяла. Но она кого-то направила на нас, выдала весь наш план. Вчера она чуть не рассказала мне об этом, она была в странном нервном возбуждении, словно боялась самое себя.
Деверс продолжал качать головой, повторяя:
— Паркер, Элен не сделала бы такого. Она не может никого продать.
— Поэтому и я не верю тебе до конца, парень. Не думаю, что она не способна донести, — произнес Уэбб.
— Где ори? — Паркер снова обратился к Элен. — Скажите, где они, и я не трону вас. Пусть Деверс делает с вами, что сочтет нужным. Думаю, все будет в порядке, ведь он любит вас. Где они?
— Марти не мертв, — повторила она.
— Деверс, ударьте ее по щеке. Надо, чтобы она очнулась.
Но внезапно Элен истерически заголосила:
— Почему он это сделал? — Лицо ее исказилось яростью, она выскочила из кровати и кинулась бежать из комнаты.
Паркер схватил ее, она, извиваясь, вырывалась, крича:
— Мне нужно поговорить с ним, я должна все выяснить! Я должна понять, почему он так поступил, что заставило его это сделать!
Паркер свободной ладонью ударил ее по Щеке, и она сразу обмякла.
Поддерживая ее, Паркер спросил:
— Кто? Кто сделал?
— Мне казалось, я могу довериться ему, — ответила она, глаза ее закрылись, по телу прошла дрожь.
Паркер потряс ее:
— Кому?
— Черт возьми, Паркер, неужели вы не понимаете? Она говорит о психоаналитике!
При этом слове Элен вздрогнула, но глаза ее оставались закрытыми; если бы не Паркер, она упала бы на пол. Через ее плечо Паркер спросил Деверса:
—Что?
— Она рассказала ему весь план. Понимаете? Не для того, чтобы направить его против нас, а просто потому, что была вне себя. Она считала, что может доверять ему, как священнику на исповеди, поэтому она и выложила этому мерзавцу все подробности.
— Где он живет?
— Я знаю только, где его приемная.
— Где телефонная книга?
— Его там нет, — сказала Элен еле слышно. Паркер отодвинул ее от себя, чтобы посмотреть на ее безжизненное лицо и закрытые глаза.
— Вы знаете его домашний адрес?
— Не знаю, он не говорил, не хотел, чтобы пациенты беспокоили его ночью.
Паркер передал Элен Уэббу и распорядился:
— Свяжите ее. А вы, — обратился он к Деверсу, — одевайтесь.
— Что мы будем делать?
— Попытаемся, если повезет, до рассвета вернуть деньги и смыться. Деверс начал одеваться.
Глава 2
У дверей висела табличка: «Специалисты Монеквуа». С другой стороны — выкрашенная в белый цвет небольшая доска со списком съемщиков: врачей, юристов, владельцев различных фирм. Имя доктора Фреда Годдена было четвертым сверху.
Это было современное здание из красного кирпича с белой отделкой; оно находилось в районе, где дорогие дома постепенно переходили в разряд дорогих офисов. Из большей части окон глядели похожие на амбразуры черные, разбитые на квадратики задние стенки кондиционеров; перед домом был высажен кустарник, полосы ухоженных газонов доходили до самой улицы. И света было больше, чем нужно; уличное освещение дополнялось двумя фонарями перед самым домом, горящими круглосуточно.
К торцу здания подходила плохо освещенная дорога. Уэбб выключил фары за три квартала от дома; подъезжая, он свернул на эту дорогу, продолжая двигаться в полной темноте. Слева от них тянулась кирпичная стена, справа — высокая изгородь; обе были еле видны. Когда под колесами зашуршал гравий, Уэбб затормозил и выключил зажигание.
Они втроем уместились на переднем сиденье, Деверс сидел в середине. Паркер, открыв дверь, вылез из машины; вслед за ним — Деверс. Уэбб отвел машину на противоположную сторону. Когда Паркер открыл дверь, свет внутри машины не зажегся: его заранее отключили. Оставив двери открытыми, они почти в полной темноте стали искать вход.
Если бы они старались не оставлять следов, эта процедура заняла бы у них полчаса или даже больше, но сейчас их заботило только время. Уже через три минуты они нашли задний вход и стали быстро подниматься по лестнице на второй этаж.
На матовых стеклах дверей в офисе золотыми буквами были написаны имена съемщиков. На одной из них они прочли: «ДОКТОР ФРЕД ГОДДЕН». За матовым стеклом мерцал тусклый желтовато-красный свет.
Прислонившись к стене так, чтобы его не могли видеть из офиса, Паркер тщетно нажимал кнопку звонка. Тогда он толкнул дверь, и она поддалась. Дверь была незапертой.
У всех троих в руках были пистолеты. Деверс оставил было свой в сторожке, но Паркер захватил его с собой.
Паркер медленно нажимал на дверь. По-видимому, пружины не было, а открывалась дверь туго, верно, петли давно не смазывались.
Образовалась щель, и Паркер осторожно просунул голову. Он увидел приемную: угол дивана, часть письменного стола, полуоткрытую дверь в коридор. Свет шел из кабинета.
Ни звука. Полностью открыв дверь, он после секундного колебания вошел внутрь. Никого.
Деверс и Уэбб прошли вслед за ним. Осторожно подошли к следующей двери, и снова Паркер заглянул внутрь, сжимая одной рукой пистолет, а другой опираясь на стену позади себя, чтобы в случае опасности резко отпрянуть.
Снова письменный стол, но побольше. Узорчатый ковер. Застекленные книжные полки. Зажженная лампа под оранжевым абажуром на углу стола.
Ни звука, ни шороха. Паркер, как и прежде, осторожно вошел внутрь — все спокойно.
Сейчас он увидел всю комнату. Вдоль левой стены стояла софа, у ее дальнего конца — кресло. Пара ламп, картотека, шкафчик с историями болезней, кофейный столик перед софой.
Звук. Из-за стола.
Паркер бросился на пол. Он лежал на ковре, прислушиваясь; потом повернул голову и всмотрелся в темноту под столом: рядом с ножками передвижного офисного столика он увидел направленные на него глаза.
Человек лежал на спине, голова была повернута в его сторону, глаза медленно открывались и закрывались.
Паркер вскочил на ноги. Слева был выключатель. Он резко нажал на него, и лампы дневного света, укрепленные на потолке, осветили комнату. Вошли Уэбб и Деверс.
Лежавший на полу был высокий, грузный мужчина, но весь какой-то расплывшийся, дряблый. На нем были потертые коричневые оксфордки, грязные коричневые брюки, старый широкий темно-зеленый свитер. На свитере в двух местах — на груди и животе — спекшиеся сгустки темно-красного цвета. Темная тонкая струйка тянулась по щеке от рта до уха, теряясь в волосах. Должно быть, раньше его голова лежала иначе. Когда он услышал, что в комнату вошли, он, наверно, повернул ее к двери. Сейчас человек лежал без всякого движения.
Деверс, обойдя стол с другой стороны, оказался рядом с головой парня.
— Мертв? — спросил он.
— Нет еще. Знаете его?
— Вряд ли. Я не вижу его лица.
Паркер, опустившись на одно колено, взял раненого за подбородок и повернул его голову к Деверсу. Тонкая струйка крови потекла теперь с другой стороны рта. Глаза открылись. Затем медленно закрылись, потом снова открылись. Взгляд был бессмысленный.
Деверса замутило. Он покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Я не знаю, кто он.
— Вы его никогда не видели?
— Никогда. Я бы его запомнил. Паркер отпустил подбородок, и голова легла на прежнее место. На большом пальце левой руки Паркера остались следы крови. Он вытер его о свитер парня, затем повернул тело так, чтобы добраться до заднего кармана, где, как он рассчитывал, лежал бумажник.
Бумажник был на месте. Паркер нашел в нем водительские права и прочел вслух имя.
— Ральф Хохберг. Вам говорит что-нибудь это имя?
— Ничего, — ответил Деверс.
Хохберг лежал вверх лицом, глаза смотрели на потолок, мигая медленно и безостановочно. В горле что-то забулькало.
Деверс сказал:
— Он захлебнется собственной кровью. Паркер, повернув голову Хохберга так, чтобы кровь вытекала изо рта, встал.
— Они были здесь, — сказал он скорее себе, чем Деверсу. — Годден и этот парень.
Только двое? Должно быть, они поссорились.
— Годден не взялся бы за дело, если бы у него был один помощник, — возразил Деверс. — Вдвоем не пойдешь против трех профессионалов, даже если нападаешь внезапно... Нет, нет, по крайней мере, должно быть трое против троих. Думаю, он взял бы и больше людей, если бы нашел. Как вы думаете, этот парень — его пациент?
Подошел Уэбб с конвертом. Пока Паркер и Деверс занимались раненым, он обыскал комнату и просмотрел шкафчик с историями болезней.
— Больше никого, — сказал он. — Ящики здесь, за софой. Пустые.
— Наверное, здесь они делили деньги, — предположил Паркер.
— Я нашел вот это. — Уэбб протянул конверт.
Паркер взял письмо. Оно было адресовано доктору Фреду Годдену, 16, Роузмонд-роуд, Вест-Монеквуа, штат Нью-Йорк. Это не был адрес офиса.
Передавая конверт Деверсу, Паркер спросил:
— Вы знаете город. Это жилой дом?
— Уверен. Вест-Монеквуа, высший класс.
— Поехали, — сказал Уэбб.
Это было современное здание из красного кирпича с белой отделкой; оно находилось в районе, где дорогие дома постепенно переходили в разряд дорогих офисов. Из большей части окон глядели похожие на амбразуры черные, разбитые на квадратики задние стенки кондиционеров; перед домом был высажен кустарник, полосы ухоженных газонов доходили до самой улицы. И света было больше, чем нужно; уличное освещение дополнялось двумя фонарями перед самым домом, горящими круглосуточно.
К торцу здания подходила плохо освещенная дорога. Уэбб выключил фары за три квартала от дома; подъезжая, он свернул на эту дорогу, продолжая двигаться в полной темноте. Слева от них тянулась кирпичная стена, справа — высокая изгородь; обе были еле видны. Когда под колесами зашуршал гравий, Уэбб затормозил и выключил зажигание.
Они втроем уместились на переднем сиденье, Деверс сидел в середине. Паркер, открыв дверь, вылез из машины; вслед за ним — Деверс. Уэбб отвел машину на противоположную сторону. Когда Паркер открыл дверь, свет внутри машины не зажегся: его заранее отключили. Оставив двери открытыми, они почти в полной темноте стали искать вход.
Если бы они старались не оставлять следов, эта процедура заняла бы у них полчаса или даже больше, но сейчас их заботило только время. Уже через три минуты они нашли задний вход и стали быстро подниматься по лестнице на второй этаж.
На матовых стеклах дверей в офисе золотыми буквами были написаны имена съемщиков. На одной из них они прочли: «ДОКТОР ФРЕД ГОДДЕН». За матовым стеклом мерцал тусклый желтовато-красный свет.
Прислонившись к стене так, чтобы его не могли видеть из офиса, Паркер тщетно нажимал кнопку звонка. Тогда он толкнул дверь, и она поддалась. Дверь была незапертой.
У всех троих в руках были пистолеты. Деверс оставил было свой в сторожке, но Паркер захватил его с собой.
Паркер медленно нажимал на дверь. По-видимому, пружины не было, а открывалась дверь туго, верно, петли давно не смазывались.
Образовалась щель, и Паркер осторожно просунул голову. Он увидел приемную: угол дивана, часть письменного стола, полуоткрытую дверь в коридор. Свет шел из кабинета.
Ни звука. Полностью открыв дверь, он после секундного колебания вошел внутрь. Никого.
Деверс и Уэбб прошли вслед за ним. Осторожно подошли к следующей двери, и снова Паркер заглянул внутрь, сжимая одной рукой пистолет, а другой опираясь на стену позади себя, чтобы в случае опасности резко отпрянуть.
Снова письменный стол, но побольше. Узорчатый ковер. Застекленные книжные полки. Зажженная лампа под оранжевым абажуром на углу стола.
Ни звука, ни шороха. Паркер, как и прежде, осторожно вошел внутрь — все спокойно.
Сейчас он увидел всю комнату. Вдоль левой стены стояла софа, у ее дальнего конца — кресло. Пара ламп, картотека, шкафчик с историями болезней, кофейный столик перед софой.
Звук. Из-за стола.
Паркер бросился на пол. Он лежал на ковре, прислушиваясь; потом повернул голову и всмотрелся в темноту под столом: рядом с ножками передвижного офисного столика он увидел направленные на него глаза.
Человек лежал на спине, голова была повернута в его сторону, глаза медленно открывались и закрывались.
Паркер вскочил на ноги. Слева был выключатель. Он резко нажал на него, и лампы дневного света, укрепленные на потолке, осветили комнату. Вошли Уэбб и Деверс.
Лежавший на полу был высокий, грузный мужчина, но весь какой-то расплывшийся, дряблый. На нем были потертые коричневые оксфордки, грязные коричневые брюки, старый широкий темно-зеленый свитер. На свитере в двух местах — на груди и животе — спекшиеся сгустки темно-красного цвета. Темная тонкая струйка тянулась по щеке от рта до уха, теряясь в волосах. Должно быть, раньше его голова лежала иначе. Когда он услышал, что в комнату вошли, он, наверно, повернул ее к двери. Сейчас человек лежал без всякого движения.
Деверс, обойдя стол с другой стороны, оказался рядом с головой парня.
— Мертв? — спросил он.
— Нет еще. Знаете его?
— Вряд ли. Я не вижу его лица.
Паркер, опустившись на одно колено, взял раненого за подбородок и повернул его голову к Деверсу. Тонкая струйка крови потекла теперь с другой стороны рта. Глаза открылись. Затем медленно закрылись, потом снова открылись. Взгляд был бессмысленный.
Деверса замутило. Он покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Я не знаю, кто он.
— Вы его никогда не видели?
— Никогда. Я бы его запомнил. Паркер отпустил подбородок, и голова легла на прежнее место. На большом пальце левой руки Паркера остались следы крови. Он вытер его о свитер парня, затем повернул тело так, чтобы добраться до заднего кармана, где, как он рассчитывал, лежал бумажник.
Бумажник был на месте. Паркер нашел в нем водительские права и прочел вслух имя.
— Ральф Хохберг. Вам говорит что-нибудь это имя?
— Ничего, — ответил Деверс.
Хохберг лежал вверх лицом, глаза смотрели на потолок, мигая медленно и безостановочно. В горле что-то забулькало.
Деверс сказал:
— Он захлебнется собственной кровью. Паркер, повернув голову Хохберга так, чтобы кровь вытекала изо рта, встал.
— Они были здесь, — сказал он скорее себе, чем Деверсу. — Годден и этот парень.
Только двое? Должно быть, они поссорились.
— Годден не взялся бы за дело, если бы у него был один помощник, — возразил Деверс. — Вдвоем не пойдешь против трех профессионалов, даже если нападаешь внезапно... Нет, нет, по крайней мере, должно быть трое против троих. Думаю, он взял бы и больше людей, если бы нашел. Как вы думаете, этот парень — его пациент?
Подошел Уэбб с конвертом. Пока Паркер и Деверс занимались раненым, он обыскал комнату и просмотрел шкафчик с историями болезней.
— Больше никого, — сказал он. — Ящики здесь, за софой. Пустые.
— Наверное, здесь они делили деньги, — предположил Паркер.
— Я нашел вот это. — Уэбб протянул конверт.
Паркер взял письмо. Оно было адресовано доктору Фреду Годдену, 16, Роузмонд-роуд, Вест-Монеквуа, штат Нью-Йорк. Это не был адрес офиса.
Передавая конверт Деверсу, Паркер спросил:
— Вы знаете город. Это жилой дом?
— Уверен. Вест-Монеквуа, высший класс.
— Поехали, — сказал Уэбб.
Глава 3
Роузмонд-роуд грациозно извивалась между кирпичными ранчо и современными каркасными секционными особняками; у каждого такого дома с наклонной крышей были лужайки, широкие подъездные дороги, гаражи, телевизионные антенны. Было полчетвертого, и дома стояли в полной темноте, лишь изредка то тут, то там мерцал в окне слабый огонек ночника.
Дом номер 16 был справа; в нижней части двухэтажной секции располагался гараж. Белое каркасное здание стояло на холме над дорогой; перед ним был разбит сад с декоративными альпийскими горками; широкая подъездная дорога около дома делала резкий разворот. Света не было, так же как не было его по всей округе. Все выглядело сонным и невинным.
Уэбб проехал немного дальше и остановился только тогда, когда изгиб дороги скрыл дом из виду. Все трое, выйдя из машины, пошли обратно по боковой тропинке, прямиком через лужайку соседнего дома, чтобы подойти к дому Годдена со стороны гаража.
Они собирались найти вход в гараж. Темень была, хоть глаза выколи. Медленно, в полном молчании они приближались к смутно вырисовывающемуся перед ними дому. Подойдя к задней стене, пошли вдоль нее, пока не наткнулись на дверь.
Паркер повернул ручку. Раздался слабый щелчок, но дверь не открылась.
Раздался голос:
— Роджер?
Паркер прижался к стене дома.
Голос шел сверху, из окна второго этажа.
— Я не сделаю тебе ничего плохого, Роджер, — говорил мужчина, но голос был бабьим и дрожал от страха.
Паркер ждал.
— У меня ружье. Лучше уйди отсюда. Паркер медленно обернулся. Уэбба сзади не было. Это хорошо. Деверс, как и он сам, тесно прижался к стене в нескольких футах от него.
— Ты взял все деньги, что тебе надо?
По шепоту невозможно узнать голос. Паркер громко, почти визгливо прошептал:
— Ральф еще жив!
— Что ты хочешь от меня? — Мужчина также перешел на визг, голос его зазвучал как натянутая струна.
— Помогите ему, — прошептал Паркер.
— Помочь! Зачем стрелял? Что с тобой случилось?
— Я тоже нуждаюсь в вашей помощи, — продолжал шептать Паркер. — Впустите меня.
— Чтобы ты и меня убил?
— Зачем мне убивать вас?
— Зачем ты выстрелил в Ральфа? Прости, Роджер, я не могу доверять тебе. Что нам делать с Ральфом? Я думал, он мертв. Думал, вернусь туда позже и увезу куда-нибудь его тело. Но если он жив, я... — С внезапным подозрением: — А он действительно жив? Откуда ты знаешь?
— Я был там.
— Как ты узнал, где меня найти? Роджер? Роджер, это ты?
—Да.
Если Деверс прав и сообщниками Годдена были его пациенты, небольшая истерика будет как нельзя к месту.
Паркер неожиданно громко загремел дверной ручкой и визгливо зашептал:
— Впустите меня! Я выбросил пистолет, я не хочу больше никого убивать! Впустите меня! Мне нужна ваша помощь!
— Это не Роджер!
Куда, черт возьми, девался Уэбб?
— Помогите мне! — шептал Паркер, стуча в дверь, переминаясь с ноги на ногу, словно он слишком возбужден, чтобы стоять спокойно. Или как человек, не желающий быть мишенью.
Неожиданно сверху обрушился свет, и он оказался в центре светового круга. Карманный фонарик. Паркер прыгнул в темноту, наверху раздался внятный щелчок взводимого курка.
Упав на землю, Паркер покатился, пока снова не оказался в темноте, но луч фонарика шел за ним следом. Вскочив на ноги, он снова прижался к стене; неожиданно фонарик вылетел из окна и упал на землю, продолжая гореть, вырывая из тьмы конус освещенной им травы.
Паркер, заметив приближающуюся тень Деверса, прошептал:
— Не подходите!
Деверс тут же исчез.
Прошла минута, во время которой ничего не произошло; затем сверху раздался спокойный голос Уэбба:
— Все в порядке.
— В доме могут быть и другие люди, — также спокойно ответил Паркер. — Проверьте.
— Хорошо. Я забрался в окно гаража со стороны дома. О нем обычно забывают.
Паркер и Деверс, обойдя дом, подошли к узенькому окошку гаража, теперь открытому. Протиснувшись сквозь него, они спрыгнули на садовый шланг возле какой-то длинной широкой машины. Из гаража они поднялись на половину лестничного пролета и оказались в кухне.
Сюда проникал свет из другой части дома. Двигаясь в направлении этого света, они вышли из кухни, повернули направо в короткий коридор и поднялись еще на полпролета. Там снова был короткий коридор, освещенный светом, идущим из расположенной справа комнаты.
Это была спальня, обставленная в колониальном стиле; даже кровать была с балдахином. Уэбб с пистолетом в руке стоял у ее изножья. На полу сидел лысый человек лет сорока пяти, в пижаме. На виске у него виднелась глубокая ссадина, Чуть кровоточащая. Он то и дело трогал ее рукой, из-за чего его пальцы были в крови. Было видно, что он испуган, но в то же время не потерял самообладания.
Когда вошли Паркер и Деверс, Уэбб сказал:
— Никого больше нет. Детская тоже пуста.
— Где ваша семья? — спросил Паркер.
— Я женат второй раз. Дети живут с первой женой.
— Где ваша новая жена?
— Поехала навестить своего брата. Я не хотел, чтобы она была здесь во время... — Он сделал неопределенный жест.
— Чтобы не объяснять ей, куда он собрался в два часа ночи, — кивнув, продолжил Уэбб.
— Вы Годден? — спросил Паркер.
Слабый кивок.
— Элен Фуско рассказала вам о нашем плане?
— Да. И я пытался украсть у вас деньги. — Он бросил на Паркера быстрый взгляд. — И мне почти удалось это. Если бы Роджер не спятил.
— Роджер?
— Роджер Сен-Клауд. Местный парень.
— Такой же, как Ральф?
— Он в самом деле жив?
— Был, когда мы видели его там. Сейчас, может быть, уже умер. Они оба — ваши пациенты?
— Да. Я не имею никакого отношения к убийству ваших друзей.
— Это сделал Роджер, — сказал Паркер.
— Он клялся, что один из ваших людей схватил автомат. Такой высокий, худой. Роджер охранял их, пока мы с Ральфом относили ящики с деньгами в машину. — Нахмурившись, Годден покачал головой. — Я не знаю, как он мог схватить автомат, мы же их обыскали и отобрали все оружие.
— Что произошло в офисе? — спросил Паркер.
— Мы поссорились. Я сказал Роджеру, что он не должен был убивать ваших людей, даже если один из них схватил автомат. Мы пошли в кабинет, чтобы разделить деньги. Там у нас были чемоданы, мы их принесли заранее. Все шло хорошо, пока Роджер снова не завелся. Он начал говорить, что я нарочно дал ему самое опасное поручение, что я понимал, что они наверняка попытаются что-то сделать и ему придется их убить. Он сказал, что я хочу его сдать в полицию за убийство, а его долю разделить с Ральфом. Было ясно: он решил обвинить нас и таким образом оправдать то, что замыслил сделать с нами.
— Кончай болтовню, док, — сказал Деверс. — Что все-таки произошло?
— Ну так вот. — Годден устало кивнул. — Ральф что-то такое сказал. Я точно не помню что, но что-то вполне безобидное. Ральф не мог сказать ничего другого. Роджер не сказал ему ни слова в ответ, просто подошел к софе, схватил автомат и выстрелил в Ральфа. Ральф зашатался и оперся спиной о стол, все еще держась на ногах. Тогда Роджер выстрелил еще раз. Вот так мне пришлось уехать оттуда. Без денег.
Годден сник, не в силах продолжать свой рассказ.
Паркер ткнул его пистолетом:
— Дальше!
— Я сел в машину и уехал. Я надеялся, что Роджер не узнает, где я живу, по крайней мере, в эту ночь. Я не знал, слышал ли кто-нибудь эти выстрелы, поэтому приехал домой, поставил машину в гараж и решил лечь спать. Если бы появились полицейские и сказали, что обнаружили в моем офисе труп, я прикинулся бы, что ничего не знаю. Но я не мог уснуть и все ходил в темноте из угла в угол, а потом услышал, что кто-то появился у заднего входа, и решил, что это Роджер.
— Вы испортили мне отличную операцию, доктор, — сказал Паркер.
Годден снова искоса взглянул на него.
— Вы Паркер, не так ли? Элен описала вас очень верно.
— Теперь вы должны также верно описать вашего Роджера, — сказал Паркер. — Мне нужно знать, как он выглядит, где живет и что собирается делать.
— Откуда мне знать, что он собирается делать?
— Вы его психоаналитик. Вам и карты в руки.
Годден выдавил нервную улыбку.
— Это не так-то просто.
Паркер подернулся к Уэббу.
— Обыщите здесь все. На случай, если эта птичка унесла-таки денежки.
— Клянусь, я ничего не взял. Когда Уэбб и Деверс вышли, Паркер сел на край кровати.
— Роджер Сен-Клауд, — сказал он. — Дальше.
Годден облизнул губы, снова дотронулся до раны. Вздохнул.
— Двадцать два года, рост шесть футов, очень худой. На лице прыщи. Его отец владеет банком в этом городе.
— Адрес?
— М-м-м... Хайнес-авеню, 123.
— Он отправится туда?
— Не знаю. Он совершенно непредсказуем. Вы же видите, что я не смог предвидеть его поведения этой ночью. Я думал, что справлюсь с ним, но у меня ничего не получилось. Понимаете, он всегда ощущал себя недостаточно сильным. И вдруг в его руках оказался автомат, а перед ним — трое безоружных людей, полностью в его власти. Он не мог не насладиться своей властью.
— Я хочу знать, пойдет ли он домой. Что он собирался делать со своей долей, вы говорили с ним об этом?
— В разное время у него были разные планы. То он собирался уехать в Нью-Йорк, то в Голливуд, то в Европу — он сам не знал куда.
— Но в любом случае он собирался покинуть город?
— Это было нереально для него. Он сам не знал, чего хочет.
— У него есть машина?
— Мотоцикл.
— Этой ночью он приехал на нем?
— Нет. Я взял его в машину около его дома.
Паркер, откинувшись назад, задумался. В кабинете было три чемодана, полные денег. Роджер не собирался везти их на мотоцикле. Если говорить о времени, то он не мог выйти из офиса раньше чем за четверть часа до их появления. И ушел он явно пешком. С тремя чемоданами?
— У его отца есть машина?
Доктор не отвечал, и Паркер взглянул на него — на лице Годдена застыло странное выражение, словно он видел что-то очень ему неприятное.
— Что с вами? — спросил Паркер. Годден произнес хрипло:
— Кажется, я знаю, что собирается сделать Роджер.
Дом номер 16 был справа; в нижней части двухэтажной секции располагался гараж. Белое каркасное здание стояло на холме над дорогой; перед ним был разбит сад с декоративными альпийскими горками; широкая подъездная дорога около дома делала резкий разворот. Света не было, так же как не было его по всей округе. Все выглядело сонным и невинным.
Уэбб проехал немного дальше и остановился только тогда, когда изгиб дороги скрыл дом из виду. Все трое, выйдя из машины, пошли обратно по боковой тропинке, прямиком через лужайку соседнего дома, чтобы подойти к дому Годдена со стороны гаража.
Они собирались найти вход в гараж. Темень была, хоть глаза выколи. Медленно, в полном молчании они приближались к смутно вырисовывающемуся перед ними дому. Подойдя к задней стене, пошли вдоль нее, пока не наткнулись на дверь.
Паркер повернул ручку. Раздался слабый щелчок, но дверь не открылась.
Раздался голос:
— Роджер?
Паркер прижался к стене дома.
Голос шел сверху, из окна второго этажа.
— Я не сделаю тебе ничего плохого, Роджер, — говорил мужчина, но голос был бабьим и дрожал от страха.
Паркер ждал.
— У меня ружье. Лучше уйди отсюда. Паркер медленно обернулся. Уэбба сзади не было. Это хорошо. Деверс, как и он сам, тесно прижался к стене в нескольких футах от него.
— Ты взял все деньги, что тебе надо?
По шепоту невозможно узнать голос. Паркер громко, почти визгливо прошептал:
— Ральф еще жив!
— Что ты хочешь от меня? — Мужчина также перешел на визг, голос его зазвучал как натянутая струна.
— Помогите ему, — прошептал Паркер.
— Помочь! Зачем стрелял? Что с тобой случилось?
— Я тоже нуждаюсь в вашей помощи, — продолжал шептать Паркер. — Впустите меня.
— Чтобы ты и меня убил?
— Зачем мне убивать вас?
— Зачем ты выстрелил в Ральфа? Прости, Роджер, я не могу доверять тебе. Что нам делать с Ральфом? Я думал, он мертв. Думал, вернусь туда позже и увезу куда-нибудь его тело. Но если он жив, я... — С внезапным подозрением: — А он действительно жив? Откуда ты знаешь?
— Я был там.
— Как ты узнал, где меня найти? Роджер? Роджер, это ты?
—Да.
Если Деверс прав и сообщниками Годдена были его пациенты, небольшая истерика будет как нельзя к месту.
Паркер неожиданно громко загремел дверной ручкой и визгливо зашептал:
— Впустите меня! Я выбросил пистолет, я не хочу больше никого убивать! Впустите меня! Мне нужна ваша помощь!
— Это не Роджер!
Куда, черт возьми, девался Уэбб?
— Помогите мне! — шептал Паркер, стуча в дверь, переминаясь с ноги на ногу, словно он слишком возбужден, чтобы стоять спокойно. Или как человек, не желающий быть мишенью.
Неожиданно сверху обрушился свет, и он оказался в центре светового круга. Карманный фонарик. Паркер прыгнул в темноту, наверху раздался внятный щелчок взводимого курка.
Упав на землю, Паркер покатился, пока снова не оказался в темноте, но луч фонарика шел за ним следом. Вскочив на ноги, он снова прижался к стене; неожиданно фонарик вылетел из окна и упал на землю, продолжая гореть, вырывая из тьмы конус освещенной им травы.
Паркер, заметив приближающуюся тень Деверса, прошептал:
— Не подходите!
Деверс тут же исчез.
Прошла минута, во время которой ничего не произошло; затем сверху раздался спокойный голос Уэбба:
— Все в порядке.
— В доме могут быть и другие люди, — также спокойно ответил Паркер. — Проверьте.
— Хорошо. Я забрался в окно гаража со стороны дома. О нем обычно забывают.
Паркер и Деверс, обойдя дом, подошли к узенькому окошку гаража, теперь открытому. Протиснувшись сквозь него, они спрыгнули на садовый шланг возле какой-то длинной широкой машины. Из гаража они поднялись на половину лестничного пролета и оказались в кухне.
Сюда проникал свет из другой части дома. Двигаясь в направлении этого света, они вышли из кухни, повернули направо в короткий коридор и поднялись еще на полпролета. Там снова был короткий коридор, освещенный светом, идущим из расположенной справа комнаты.
Это была спальня, обставленная в колониальном стиле; даже кровать была с балдахином. Уэбб с пистолетом в руке стоял у ее изножья. На полу сидел лысый человек лет сорока пяти, в пижаме. На виске у него виднелась глубокая ссадина, Чуть кровоточащая. Он то и дело трогал ее рукой, из-за чего его пальцы были в крови. Было видно, что он испуган, но в то же время не потерял самообладания.
Когда вошли Паркер и Деверс, Уэбб сказал:
— Никого больше нет. Детская тоже пуста.
— Где ваша семья? — спросил Паркер.
— Я женат второй раз. Дети живут с первой женой.
— Где ваша новая жена?
— Поехала навестить своего брата. Я не хотел, чтобы она была здесь во время... — Он сделал неопределенный жест.
— Чтобы не объяснять ей, куда он собрался в два часа ночи, — кивнув, продолжил Уэбб.
— Вы Годден? — спросил Паркер.
Слабый кивок.
— Элен Фуско рассказала вам о нашем плане?
— Да. И я пытался украсть у вас деньги. — Он бросил на Паркера быстрый взгляд. — И мне почти удалось это. Если бы Роджер не спятил.
— Роджер?
— Роджер Сен-Клауд. Местный парень.
— Такой же, как Ральф?
— Он в самом деле жив?
— Был, когда мы видели его там. Сейчас, может быть, уже умер. Они оба — ваши пациенты?
— Да. Я не имею никакого отношения к убийству ваших друзей.
— Это сделал Роджер, — сказал Паркер.
— Он клялся, что один из ваших людей схватил автомат. Такой высокий, худой. Роджер охранял их, пока мы с Ральфом относили ящики с деньгами в машину. — Нахмурившись, Годден покачал головой. — Я не знаю, как он мог схватить автомат, мы же их обыскали и отобрали все оружие.
— Что произошло в офисе? — спросил Паркер.
— Мы поссорились. Я сказал Роджеру, что он не должен был убивать ваших людей, даже если один из них схватил автомат. Мы пошли в кабинет, чтобы разделить деньги. Там у нас были чемоданы, мы их принесли заранее. Все шло хорошо, пока Роджер снова не завелся. Он начал говорить, что я нарочно дал ему самое опасное поручение, что я понимал, что они наверняка попытаются что-то сделать и ему придется их убить. Он сказал, что я хочу его сдать в полицию за убийство, а его долю разделить с Ральфом. Было ясно: он решил обвинить нас и таким образом оправдать то, что замыслил сделать с нами.
— Кончай болтовню, док, — сказал Деверс. — Что все-таки произошло?
— Ну так вот. — Годден устало кивнул. — Ральф что-то такое сказал. Я точно не помню что, но что-то вполне безобидное. Ральф не мог сказать ничего другого. Роджер не сказал ему ни слова в ответ, просто подошел к софе, схватил автомат и выстрелил в Ральфа. Ральф зашатался и оперся спиной о стол, все еще держась на ногах. Тогда Роджер выстрелил еще раз. Вот так мне пришлось уехать оттуда. Без денег.
Годден сник, не в силах продолжать свой рассказ.
Паркер ткнул его пистолетом:
— Дальше!
— Я сел в машину и уехал. Я надеялся, что Роджер не узнает, где я живу, по крайней мере, в эту ночь. Я не знал, слышал ли кто-нибудь эти выстрелы, поэтому приехал домой, поставил машину в гараж и решил лечь спать. Если бы появились полицейские и сказали, что обнаружили в моем офисе труп, я прикинулся бы, что ничего не знаю. Но я не мог уснуть и все ходил в темноте из угла в угол, а потом услышал, что кто-то появился у заднего входа, и решил, что это Роджер.
— Вы испортили мне отличную операцию, доктор, — сказал Паркер.
Годден снова искоса взглянул на него.
— Вы Паркер, не так ли? Элен описала вас очень верно.
— Теперь вы должны также верно описать вашего Роджера, — сказал Паркер. — Мне нужно знать, как он выглядит, где живет и что собирается делать.
— Откуда мне знать, что он собирается делать?
— Вы его психоаналитик. Вам и карты в руки.
Годден выдавил нервную улыбку.
— Это не так-то просто.
Паркер подернулся к Уэббу.
— Обыщите здесь все. На случай, если эта птичка унесла-таки денежки.
— Клянусь, я ничего не взял. Когда Уэбб и Деверс вышли, Паркер сел на край кровати.
— Роджер Сен-Клауд, — сказал он. — Дальше.
Годден облизнул губы, снова дотронулся до раны. Вздохнул.
— Двадцать два года, рост шесть футов, очень худой. На лице прыщи. Его отец владеет банком в этом городе.
— Адрес?
— М-м-м... Хайнес-авеню, 123.
— Он отправится туда?
— Не знаю. Он совершенно непредсказуем. Вы же видите, что я не смог предвидеть его поведения этой ночью. Я думал, что справлюсь с ним, но у меня ничего не получилось. Понимаете, он всегда ощущал себя недостаточно сильным. И вдруг в его руках оказался автомат, а перед ним — трое безоружных людей, полностью в его власти. Он не мог не насладиться своей властью.
— Я хочу знать, пойдет ли он домой. Что он собирался делать со своей долей, вы говорили с ним об этом?
— В разное время у него были разные планы. То он собирался уехать в Нью-Йорк, то в Голливуд, то в Европу — он сам не знал куда.
— Но в любом случае он собирался покинуть город?
— Это было нереально для него. Он сам не знал, чего хочет.
— У него есть машина?
— Мотоцикл.
— Этой ночью он приехал на нем?
— Нет. Я взял его в машину около его дома.
Паркер, откинувшись назад, задумался. В кабинете было три чемодана, полные денег. Роджер не собирался везти их на мотоцикле. Если говорить о времени, то он не мог выйти из офиса раньше чем за четверть часа до их появления. И ушел он явно пешком. С тремя чемоданами?
— У его отца есть машина?
Доктор не отвечал, и Паркер взглянул на него — на лице Годдена застыло странное выражение, словно он видел что-то очень ему неприятное.
— Что с вами? — спросил Паркер. Годден произнес хрипло:
— Кажется, я знаю, что собирается сделать Роджер.
Глава 4
— Док это предсказал, — сказал Деверс.
Они стояли на Хайнес-авеню в квартале от дома, где, по словам Годдена, жил Роджер Сен-Клауд. Там улица была освещена так, как если бы одновременно зажглись все лампы мира; эта иллюминация резко контрастировала с темнотой, в которой стоял микроавтобус, на переднем сиденье которого сидели Паркер, Деверс и Уэбб, наблюдая через ветровое стекло жуткий переполох.
А переполох действительно был громадный. На перекрестке у дома Сен-Клауда посреди улицы стоял регулировщик в униформе, перекрывший движение по Хайнес-авеню. Поперек улицы выстроились три полицейские машины с распахнутыми дверцами — одна черная муниципальная и две черно-белые федеральные. С платформы грузовика мощный прожектор направлял свет на дом номер 123. На противоположной стороне мельтешились полицейские в штатском, время от времени раздавались одиночные выстрелы.
Было около четырех часов утра, но на тротуарах по обеим сторонам перекрестка собралась уже довольно большая толпа; люди толкались, стремясь получше разглядеть, что происходит. Поскольку машин было мало, а большинство людей были в домашних халатах, ясно, что здесь собрались жители ближайших домов. Если бы местное радио вещало круглые сутки, то любителей посмотреть «живое» телевидение набралось бы еще больше.
Доктор Годден сказал тогда: «Он убьет своего отца». И когда Паркер спросил: «Почему?» — ответил: «Власть ему нужна только для того, чтобы почувствовать себя свободным от отца. Все — неряшливая грязная одежда, мотоцикл, сарказм — было ради этого, и все не достигало цели. Ему не хватало власти. Теперь он ее получил. Он почувствовал ее вкус, и он ему понравился. У него теперь триста восемьдесят тысяч долларов, а деньги тоже одна из форм власти — той власти, которой в полной мере обладает его отец, и он тоже хочет насладиться ею, но прежде всего он собирается испытать свое могущество на отце».
— Винтовка, — сказал Паркер.
— Да. Сперва он поедет домой и застрелит отца. Могу я позвонить?
— Нет.
— Но ведь еще можно предупредить его.
— Вы хотите сказать, дать ему совет.
— Я говорю об отце.
— А я говорю о сыне, — ответил Паркер.
Они связали доктора Годдена и поехали сюда, но прожектор, взятый на воздушной базе, уже освещал дом Сен-Клауда; полицейские, прячась за крылья автомобилей, уже что-то кричали в окно верхнего этажа, и вокруг стояли сотни наблюдавших все это людей.
— Вот оно, — произнес Уэбб.
— Подождем немного, — сказал Паркер.
— Выйдем из машины, подойдем ближе, — предложил Деверс.
— И отсюда видно, — отозвался Паркер.
— А нас никто не видит, — прибавил Уэбб.
Кричал громкоговоритель. До них доносился лишь нечленораздельный шум. Но они и так знали, что кричали Роджеру Сен-Клауду.
Когда они только подъехали, желтый свет горел лишь в нескольких окнах этого квартала, теперь же, когда завопил громкоговоритель, он вспыхнул во многих окнах. Похоже, полицейские опередили Паркера и его людей не больше чем на пять минут. Хуже было бы, если бы все произошло наоборот.
Они уже сидели минуты три-четыре. Громкоговоритель то умолкал, то снова что-то кричал. Полицейские перебегали от одного автомобиля к другому без всякой видимой цели. Казалось, они не знали, что делать.
— Наверное, они вскоре применят слезоточивый газ, — сказал Уэбб. Паркер кивнул.
— Его, по-видимому, уже везут.
Спорадически раздавались выстрелы. Полицейские стреляли из разного типа ружей, автоматов, пистолетов; дважды по-обезьяньи затрещал пулемет, выпустив по фасаду здания длинную очередь.
Сен-Клауд тоже не сидел без дела. Один полицейский, перебегая зигзагами от одной машины к другой, вдруг, оказавшись на открытом пространстве, споткнулся, перекувырнулся в воздухе и, упав, остался лежать на земле. Раздался мощный ответный залп, под прикрытием которого двое полицейских схватили упавшего и оттащили его в безопасное место.
Затем снова наступила продолжительная тишина, нарушаемая отдельными выстрелами, словно бы лишь для приличия.
— Почему он не разобьет прожектор? — спросил Уэбб.
— Он вовсе не хочет убегать, — сказал Деверс. — Он хочет убивать.
Уэбб нахмурил брови:
— Зачем?
Снова заговорил громкоговоритель. Когда он замолчал, они услышали другой голос, пронзительный, визгливый, резкий. Деверс прошептал:
— Это он. Слушайте.
— Не похож на человеческий, — сказал Уэбб. Он посмотрел на Паркера. — Уедем отсюда. У него наши деньги, он окружен копами, нам здесь делать нечего.
— Смотрите, — сказал Паркер. Из окна верхнего этажа падал снег, бумажный снег, его хлопья, кружась и танцуя в воздухе, падали на землю, превращаясь в зеленые листья.
— Наши деньги, — произнес Уэбб.
— Об этом Годден говорил тоже, — сказал Деверс скорее себе, чем остальным. — Он демонстрирует силу.
— Зачем ему это надо? — Уэбб злился, не в силах понять этого выродка.
— Он хочет их купить, — попытался объяснить ему Деверс. — Он просто спятил, для него наслаждаться властью — это убивать людей и покупать их.
Тут из окна вылетел чемодан, из него посыпались подхваченные ветром оставшиеся банкноты. Люди, удерживаемые на перекрестке полицейским кордоном, молча смотрели, не догадываясь пока, что именно падает на землю.
Из окна хлынул новый бумажный дождь, а вслед за ним, как будто из катапульты, полетел второй чемодан; раскрытый, как и первый, он несколько раз переворачивался в воздухе, выплевывая из себя пачки денег.
Они стояли на Хайнес-авеню в квартале от дома, где, по словам Годдена, жил Роджер Сен-Клауд. Там улица была освещена так, как если бы одновременно зажглись все лампы мира; эта иллюминация резко контрастировала с темнотой, в которой стоял микроавтобус, на переднем сиденье которого сидели Паркер, Деверс и Уэбб, наблюдая через ветровое стекло жуткий переполох.
А переполох действительно был громадный. На перекрестке у дома Сен-Клауда посреди улицы стоял регулировщик в униформе, перекрывший движение по Хайнес-авеню. Поперек улицы выстроились три полицейские машины с распахнутыми дверцами — одна черная муниципальная и две черно-белые федеральные. С платформы грузовика мощный прожектор направлял свет на дом номер 123. На противоположной стороне мельтешились полицейские в штатском, время от времени раздавались одиночные выстрелы.
Было около четырех часов утра, но на тротуарах по обеим сторонам перекрестка собралась уже довольно большая толпа; люди толкались, стремясь получше разглядеть, что происходит. Поскольку машин было мало, а большинство людей были в домашних халатах, ясно, что здесь собрались жители ближайших домов. Если бы местное радио вещало круглые сутки, то любителей посмотреть «живое» телевидение набралось бы еще больше.
Доктор Годден сказал тогда: «Он убьет своего отца». И когда Паркер спросил: «Почему?» — ответил: «Власть ему нужна только для того, чтобы почувствовать себя свободным от отца. Все — неряшливая грязная одежда, мотоцикл, сарказм — было ради этого, и все не достигало цели. Ему не хватало власти. Теперь он ее получил. Он почувствовал ее вкус, и он ему понравился. У него теперь триста восемьдесят тысяч долларов, а деньги тоже одна из форм власти — той власти, которой в полной мере обладает его отец, и он тоже хочет насладиться ею, но прежде всего он собирается испытать свое могущество на отце».
— Винтовка, — сказал Паркер.
— Да. Сперва он поедет домой и застрелит отца. Могу я позвонить?
— Нет.
— Но ведь еще можно предупредить его.
— Вы хотите сказать, дать ему совет.
— Я говорю об отце.
— А я говорю о сыне, — ответил Паркер.
Они связали доктора Годдена и поехали сюда, но прожектор, взятый на воздушной базе, уже освещал дом Сен-Клауда; полицейские, прячась за крылья автомобилей, уже что-то кричали в окно верхнего этажа, и вокруг стояли сотни наблюдавших все это людей.
— Вот оно, — произнес Уэбб.
— Подождем немного, — сказал Паркер.
— Выйдем из машины, подойдем ближе, — предложил Деверс.
— И отсюда видно, — отозвался Паркер.
— А нас никто не видит, — прибавил Уэбб.
Кричал громкоговоритель. До них доносился лишь нечленораздельный шум. Но они и так знали, что кричали Роджеру Сен-Клауду.
Когда они только подъехали, желтый свет горел лишь в нескольких окнах этого квартала, теперь же, когда завопил громкоговоритель, он вспыхнул во многих окнах. Похоже, полицейские опередили Паркера и его людей не больше чем на пять минут. Хуже было бы, если бы все произошло наоборот.
Они уже сидели минуты три-четыре. Громкоговоритель то умолкал, то снова что-то кричал. Полицейские перебегали от одного автомобиля к другому без всякой видимой цели. Казалось, они не знали, что делать.
— Наверное, они вскоре применят слезоточивый газ, — сказал Уэбб. Паркер кивнул.
— Его, по-видимому, уже везут.
Спорадически раздавались выстрелы. Полицейские стреляли из разного типа ружей, автоматов, пистолетов; дважды по-обезьяньи затрещал пулемет, выпустив по фасаду здания длинную очередь.
Сен-Клауд тоже не сидел без дела. Один полицейский, перебегая зигзагами от одной машины к другой, вдруг, оказавшись на открытом пространстве, споткнулся, перекувырнулся в воздухе и, упав, остался лежать на земле. Раздался мощный ответный залп, под прикрытием которого двое полицейских схватили упавшего и оттащили его в безопасное место.
Затем снова наступила продолжительная тишина, нарушаемая отдельными выстрелами, словно бы лишь для приличия.
— Почему он не разобьет прожектор? — спросил Уэбб.
— Он вовсе не хочет убегать, — сказал Деверс. — Он хочет убивать.
Уэбб нахмурил брови:
— Зачем?
Снова заговорил громкоговоритель. Когда он замолчал, они услышали другой голос, пронзительный, визгливый, резкий. Деверс прошептал:
— Это он. Слушайте.
— Не похож на человеческий, — сказал Уэбб. Он посмотрел на Паркера. — Уедем отсюда. У него наши деньги, он окружен копами, нам здесь делать нечего.
— Смотрите, — сказал Паркер. Из окна верхнего этажа падал снег, бумажный снег, его хлопья, кружась и танцуя в воздухе, падали на землю, превращаясь в зеленые листья.
— Наши деньги, — произнес Уэбб.
— Об этом Годден говорил тоже, — сказал Деверс скорее себе, чем остальным. — Он демонстрирует силу.
— Зачем ему это надо? — Уэбб злился, не в силах понять этого выродка.
— Он хочет их купить, — попытался объяснить ему Деверс. — Он просто спятил, для него наслаждаться властью — это убивать людей и покупать их.
Тут из окна вылетел чемодан, из него посыпались подхваченные ветром оставшиеся банкноты. Люди, удерживаемые на перекрестке полицейским кордоном, молча смотрели, не догадываясь пока, что именно падает на землю.
Из окна хлынул новый бумажный дождь, а вслед за ним, как будто из катапульты, полетел второй чемодан; раскрытый, как и первый, он несколько раз переворачивался в воздухе, выплевывая из себя пачки денег.