Старк Ричард. Смерть на астероиде

Ричард Старк (Дональд Уэстлейк)
СМЕРТЬ НА АСТЕРОИДЕ

   Мистер Гендерсон призвал меня в свой кабинет только через три дня после моего возвращения на Землю. Это походило на поощрение — обычно разъездным агентам Танжерской всеобщей страховой корпорации не дают задерживаться на базе больше тридцати шести часов.
   Гендерсон энергично потряс мне руку. Это означало, что он доволен моим отчётом и явно собирается подсунуть ещё какое-нибудь запутанное дело. Радости мало. У меня даже мелькнула мысль, не вернуться ли назад, в отдел по расследованию краж и пожаров. Но я тут же подавил это желание. Хотя здесь мне и приходилось копаться в ворохе бумаг, одна бессмысленнее другой, зато правление безропотно оплачивало все непредвиденные расходы.
   Я устроился в кресле, и Гендерсон начал:
   — Вы хорошо поработали на Луне, Стентон. Вам удалось сэкономить для компании значительную сумму.
   Я изобразил на лице скромную улыбку.
   — Благодарю вас, сэр.
   А про себя подумал, что компания вполне могла бы выделить из этой самой суммы некую толику для парней, которые ради неё гоняют к чёрту на кулички.
   — На этот раз, Джед, вам понадобится весь ваш нюх, — продолжал Гендерсон, вперив в меня пронзительный взор (насколько это позволяла его круглая физиономия). — Вы знакомы с системой выплаты пенсий лицам опасных профессий?
   — В самых общих чертах.
   Гендерсон удовлетворённо кивнул.
   — Мы решились на создание пенсионных фондов для тех, кого компании обычно не страхуют: звездолётчиков, изыскателей на астероидах, — короче, для всей этой братии, пребывающей в невесомости.
   — Понимаю, — вставил я, хотя пока плохо представлял, куда он клонит. Очевидно было одно: очень скоро мне придётся покинуть нашу тёплую матушку-Землю, что отнюдь не вызывало у меня энтузиазма.
   — Вот каким образом мы это делаем, — мурлыкал дальше Гендерсон, не замечая у меня тоски во взоре или предпочитая её не замечать. — Клиент вносит нам определённую сумму. Он может внести её всю сразу, может делать это помесячно, может и задержать выплату, но при непременном условии, что вся сумма будет внесена до оговорённого дня выхода на пенсию. Клиент сам выбирает дату. С этого момента уже мы обязаны выплачивать ему пенсию. Вам понятно?
   Я кивнул. Хотя всё ещё не мог взять в толк, какая тут выгода для нашей доброй Танжерской страховой.
   — Такая форма выплаты гарантирует клиенту безбедную старость. Конечно, каждый старатель, копающийся там, на Поясе астероидов, надеется открыть богатую жилу. Но обычно везёт одному из ста. Для тех, кто ничего не нашёл, наш фонд — спасение. Человек возвращается на Землю и до конца своих дней ведёт приличный образ жизни.
   Я, как и подобает примерному служащему, заинтересованно кивал головой.
   — Разумеется, — тут Гендерсон поднял палец, — речь идёт не о страхованиижизни. Эти люди вносят деньги в личный фонд, и их не может получить никто, кроме самого клиента.
   Ага, вот она, ловушка! Я знал примерную статистику «нестрахуемых» с Пояса астероидов. Из них мало кто дотягивал до сорока пяти, а тем, кому удавалось возвратиться, было отмерено два, от силы три года. После двадцати лет, проведённых там, наверху, человек не в состоянии привыкнуть к жизни на Земле.
   Только Танжерская всеобщая могла додуматься до такого. Для остальных фирм «нестрахуемый» — слишком очевидный кандидат для некролога в газете, а для моей Танжерской это человек, у которого есть деньги, ещё не принадлежащие компании.
   — Итак, — в голосе Гендерсона появились торжественные нотки, — мы подходим к интересующему нас делу. — Он раскрыл аккуратненькую папочку и вытащил нужную бумагу. Несколько минут он смотрел на неё, потом скорчил кислую мину. — Одним из наших клиентов, заключивших пенсионный контракт, был некто Джеф Маккен.
   — Был? — отозвался я.
   Гендерсон, довольный, оценил мою проницательность.
   — Правильно, Стентон. Он умер, — шеф испустил глубокий вздох и забарабанил пальцами по папке. — По идее, у нас с ним должно быть всё кончено. Его счёт автоматически закрывается. Но неожиданно возникло осложнение.
   Ещё бы! Иначе зачем было со мной говорить.
   — Две недели спустя после смерти Джефа Маккена мы получили требование о выплате пенсии.
   — О выплате?
   Такого ещё не было. Ну-ну, интересно, кто это надумал получить с Танжерской всеобщей. «У нас не выплачивают!» — таков был девиз правления, которым должны руководствоваться служащие компании (разумеется, втайне от клиентов).
   — Тут особый случай, — вздохнул Гендерсон. — Ведь речь, повторяю, идёт не о страховом полисе, а о пенсионном фонде. Клиент имеет право в любой момент потребовать назад внесённые ранее деньги. И мы обязаны возвратить ему семьдесят пять процентов. Согласно... гм... контракту.
   — Вот оно что... — протянул я. — Однако вы сказали, что деньги может получить только сам клиент.
   — Совершенно верно. Но требование о возврате внесённой суммы Маккен заполнил до своей смерти. Поэтому её должен получить наследник. Последние пятнадцать лет они с Маккеном были компаньонами. Его фамилия — Карпен.
   — Сумма, наверное, не так уж велика?
   Не настолько, надеялся я, чтобы заслать меня на Пояс астероидов.
   — Маккен скончался, — сухо отрезал Гендерсон, — в возрасте пятидесяти шести лет. Он открыл свой пенсионный фонд в тридцать четыре, собираясь выйти на пенсию в шестьдесят. По пятьдесят дублезов. Считайте сами.
   Я прикинул в уме... Да, получалось что-то около десяти тысяч.
   — Понимаю, — понуро сказал я.
   — Но это ещё не всё. Обстоятельства смерти Маккена выглядят весьма странно. Требование о выплате...
   — Подделка?
   — Мы тоже так считали. Но наши эксперты в один голос утверждают, что подпись на формуляре подлинная. Более того, по их заключению, это рука Маккена именно сейчас, в возрасте пятидесяти шести лет.
   — Выходит, он сам заполнил требование... По-вашему, его вынудили?
   — Вот именно это и надлежит выяснить вам... Да, и последнее.
   Я вновь изобразил внимание.
   — Маккен и Карпен, как я уже говорил, последние пятнадцать лет были компаньонами. Время от времени они находили небольшие залежи редких металлов, но сказочной жилы, которой грезят все эти парни на Поясе, им не попадалось. И представьте — накануне смерти Маккена они её нашли.
   — Вот как! — присвистнул я. — А отчего он умер?
   — Несчастный случай.
   — А что расследование?
   — Тело затерялось в космическом пространстве. Полиция на таком удалении расследований не ведёт.
   — Выходит, единственное, чем мы располагаем, — заявление Карпена о смерти Маккена?
   — Да. Пока это так, — согласился Гендерсон.
   — Ну, и вы хотите, чтобы я сгонял туда и попробовал сэкономить десять кусков для фирмы?
   — Если исключить ваш лексикон, дело обстоит именно так.
 
   Турболёт доставил меня к космодрому, где я купил билет на роскошный лайнер «Деметра», отправлявшийся на Луна-сити и дальше к Поясу. Полёты я переношу преотвратно. И это путешествие не составило исключения. Только когда мы подлетали к Атроник-сити, центру Пояса астероидов, между мной и моими внутренностями возникло молчаливое соглашение: если я не беру в рот ни капли, желудок оставляет меня в покое.
   Атроник-сити производит на человека с Земли такое же гнетущее впечатление, как и турецкие бани при ярком свете. Город разбит на скальном осколке планеты и напоминает изделие сварщика-подмастерья. Снаружи он закрыт металлическим колпаком из нержавеющей стали в форме мужской шляпы, чёрным и грязным, а внутри состоит из четырёх ярусов КПЖ — Комплекса поддержания жизни.
   Под самым куполом, на верхнем уровне — стоянки для роллеров и тягачей; там же — конторы по определению металлов, служба виз, промышленная полиция и всё такое прочее. Нижние уровни были встроены прямо в тело планетоида. Второй занимал завод «Атроник», на третьем расположились магазины и центр развлечений, а самый нижний представлял собой жилой блок. Уровни сообщались лифтами, окрашенными в цвет хаки. Всё вместе напоминало со стороны какую-то гигантскую нефтеперегонную установку.
   Во всех случаях «Деметра» не повезла бы меня дальше. Корабль направился к другим деловым центрам Пояса астероидов, а мои два чемодана и я провалились в лифте на четвёртый, жилой уровень.
   Когда вы попадёте на планетоид, можете сами убедиться, сколь сладостен спуск в лифте при низкой гравитации. Кабина умудряется опускаться быстрее вас, так что надобно прищёлкивать чемоданы к полу, а самому цепляться за ручки. Удовольствие ниже среднего.
   Но вот мы добрались до четвёртого уровня; портье указал мне направление, и я двинулся по длиннющему коридору. Чемоданы мои тянули граммов двести, не больше, а сам я, поднимая ногу, едва не отлетал к стене. Здешний люд сновал мимо, еле касаясь подошвами металлического пола, и я завистливо провожал их глазами.
   Металлические улицы пересекали основной коридор строго под прямым углом, металлический потолок был освещён двумя рядами флюоресцентных трубок. Меня уже с первых шагов поташнивало от замкнутого пространства, а каково провести здесь год, пять, десять?!
   Я твёрдо решил, что не задержусь в Атроник-сити более двух дней. Надо было нанять роллер до концессии Эйба Карпена. Официальный почтовый адрес компаньонов был «Атроник-Сити, Главпочтамт», деньги переводились отсюда. Кроме того, я намеревался взглянуть на текущий счёт Карпена и Маккена вдруг да удастся что-то узнать.
   Но не сегодня. Сегодня мой желудок находился в самом плачевном состоянии, а голова из солидарности тоже шла кругом. Сегодня я лягу в постель и пристегну ремень, дабы ночью ненароком не всплыть к потолку.
 
   Бюро картографии и регистрации было как раз тем местом, откуда следовало начинать. Здесь не только оформляли заявки на концессии. Зал ожиданий был своего рода клубом. Сюда после многомесячных поисков съезжались старатели, здесь чесали языки, составлялись новые компании и распадались прежние.
   Маккен и Карпен в этом смысле являли исключение. Они продержались вместе пятнадцать лет. Раз в шестьдесят дольше, чем старательские «фирмы» подобного рода.
   Рыскание по астероидам в поисках залежей редких металлов предрасполагает к одиночеству. Но в одиночку долго не продержишься: обуревает тоска по живым людям, и старатели часто сбивались в небольшие группы. Однако как угадать, сживетесь ли, сработаетесь ли вы со своим напарником? Связи расторгали здесь так же быстро, как и завязывали, порой дружба вспыхивала на три недели.
   Бюро картографии и регистрации занимало большое помещение под куполом на первом уровне. Я толкнул дверь и вошёл в просторный зал ожидания, он оказался довольно уютным. На искусственном бледно-зелёном ковре живописно смотрелась каштановая обивка диванов. В зале находилось несколько изыскателей. Разбившись на две группы, они оживлённо беседовали. Поразительная вещь — люди на удивление походили друг на друга. Седеющие волосы, лица без возраста, воспалённые глаза, слежавшаяся в чемоданах одежда.
   Переступив порог двери с табличкой «Директор», я оказался в респектабельном, но строгом кабинете, вполне приличествующем главе крупного оффиса.
   Директор — некто Тикинг — соответствовал своему кабинету. Чистое лицо, безупречная форма, украшенная всеми уставными регалиями. Мы поздоровались с изысканной вежливостью, и я спросил:
   — Вам ничего не говорит фамилия Карпен?
   — Карпен? Ну как же. Он работал в паре со старым Джефом Маккеном... Бедный Джеф, ведь он погиб.
   — Да-да. Вот именно.
   — Вы приехали в связи с этим? А я и не знал, что парней с Пояса начали страховать.
   — Это не совсем так, — терпеливо ответил я. — Речь идёт о пенсионном фонде, который... В общем, это детали. Я думал, вы сможете сообщить мне кое-какие подробности о Карпене. И о Маккене тоже.
   На лице директора появилась слабая улыбка.
   — Вы видели людей там, в зале?
   Я кивнул.
   — Вот вам Карпен и Маккен. В точности. Они все на одно лицо — тридцать им или шестьдесят. Роли не играет, кем они были на Земле до того, как попали сюда. Несколько лет на Поясе нивелируют их всех — как тех в зале.
   — Это внешняя сторона, — сказал я. — Меня больше интересуют личные особенности.
   — Всё то же самое. И в этом отношении они абсолютно одинаковы. Угрюмы, необщительны, заносчивы, неизлечимые романтики — до последнего вздоха верят, что на следующем астероиде их ждёт Большая Жила. Маккен, правда, был потрезвее многих. Вот видите, он вносил деньги в пенсионный фонд, вёл счёт каждому дублезу. Вообще в денежных вопросах он смыслил лучше, чем кто-либо из парней на Поясе. Я наблюдал однажды, как он торговался, покупая какую-то запчасть для своего роллера или что-то из инструмента, сейчас не помню, — это было зрелище, скажу я вам.
   — А Карпен?
   — Старатель, — ответил он, словно я не знал этого. — В финансах мало что понимает, поэтому все дела вёл Маккен. Но по части минералогии Карпен — ас. Он на глаз способен распознать камни, о которых мы с вами и слыхом не слышали. Почти все парни на Поясе — с университетскими дипломами, но Карпен на голову выше их.
   — Должно быть, они составляли хорошую пару, — поддакнул я.
   — Конечно. Иначе они не продержались бы вместе такой срок. Они прекрасно дополняли друг друга.
   Он перегнулся ко мне и продолжал доверительно:
   — Эта парочка оказалась куда хитрее, чем все думали. Они нигде не зарегистрировали свою фирму. Официально каждый действовал на свой страх и риск. А сейчас целая куча простофиль у нас в Атронике рвёт на себе волосы. Я вам говорил, что Джеф Маккен занимался денежной стороной? Так вот, он наодалживал денег по всему городу.
   — А теперь, когда он умер, оказалось, что Карпен ни за что не отвечает?
   Директор кивнул.
   — Маккен умер раньше, чем следовало. Останься Джеф в живых, он бы всем всё вернул, я уверен. Говорят, они нашли там умопомрачительную жилу.
   — Когда вы в последний раз видели Карпена? — спросил я.
   — Сейчас, дай бог памяти... месяца два назад. Перед тем, как они вдвоём отправились на этот астероид и нашли свою жилу.
   — Карпен не зарегистрировал у вас концессию?
   — Нет. Он сделал это в Химия-сити.
   — Жаль... Видите ли, у нас, признаться, возникли сомнения относительно смерти Маккена. Пока только сомнения, никаких конкретных подозрений у нас нет.
   — Вас смущает, что это случилось сразу же после того, как они открыли жилу?
   — Да.
   — Вряд ли вам удастся что-нибудь узнать, — с сомнением покачал головой директор. — Такое случается не впервые. Когда человек в кои-то веки нападает на настоящее месторождение, он теряет голову, а с нею и осторожность. А у нас здесь достаточно ошибиться один только раз.
   — Возможно, возможно, — я встал, чтобы откланяться. — Спасибо за любезность.
   — Всегда к вашим услугам.
   Мы обменялись рукопожатием.
   Я вышел в холл. Никто из старателей не повернулся в мою сторону.
   Я отправился в фирму по прокату роллеров. Машина, которую мне предложили, оказалась не из лучших. Ею пользовались не менее десяти лет, краска облезла, а ветровое стекло (глупое земное наименование для иллюминатора — ведь здесь нет встречного ветра!) было всё в мелких трещинках от астероидной пыли.
   Тип из фирмы, без зазрения совести предложивший мне этот рыдван, даже не покраснел, называя цену: двадцать дублезов в день плюс горючее! Я заплатил без звука — в конце концов это были деньги Танжерской всеобщей, — напялил космический костюм, влез в кабину этой реликвии, привязал ремни и кивнул грабителю. Тот раскрыл ворота.
   Роллер тянул немного вправо, и мне приходилось удерживать его, чтобы не войти в штопор. К моему удивлению, часа через четыре лёта по заданному курсу я увидел впереди огромную жёлтую букву «X» — знак частной концессии. Астероид был небольшой — метров семьсот в диаметре. Возле посадочной площадки стоял припаркованный роллер, а по соседству виднелся переносной жилой купол. Роллер был побольше моего, но не в лучшем состоянии. На куполе выделялись заплаты.
   Карпен скорее всего сидел дома в ожидании покупателя. Изыскатели его типа работают в одиночку и не связывают себя контрактами ни с одной из крупных фирм. Они оформляют концессию на своё имя и ждут покупателя повыгоднее. Такая форма продажи требует массы времени. Опытный старатель не тронется с места, иначе кто-то может высадиться и урвать кусок. Не так много надо взрывчатки, чтобы сделать из одного астероида два и тут же застолбить отколотую часть на собственное имя. Космическая катастрофа — ищи потом виновника...
   Я поставил свой роллер рядом с хозяйским, укрепил на голове прозрачный шлем и включил систему автономного питания скафандра. Потом осторожно открыл дверцу и тихонько вылез на астероид.
   В куполе не было окна, и я не знал, заметил ли Карпен мой приезд. Я постучал своей металлической перчаткой по обшивке и услышал какое-то движение.
   Но открывать мне не торопились. Заснул он там, что ли?! Наконец дверь приоткрылась. Наклонив голову, я вошёл. Подождал, пока наполнится воздухом шлюз, и отвинтил внутреннюю дверь.
   Прямо на меня глядело дуло револьвера.
   Я остановился, чуть приподняв руки. Меня вовсе не устраивало получить для начала дырку в брюхе.
   — Кто вы такой? — спросил Карпен.
   Директор из Атроник-сити был прав: Эйб Карпен являл точную копию старателей, которых я видел у него в приёмной. Маленький, сухой мужчина без возраста. Ему можно было дать и сорок, и все восемьдесят, если бы я не знал, что ему под пятьдесят. Морщины делали его лицо похожим на вспаханное поле. Тонкий, почти лишённый губ рот. В жилистой руке он сжимал револьвер.
   Засаленная майка, протёршиеся брюки, обкромсанные по щиколотку, стоптанные сандалии. Это меня не удивило — температура под куполом не опускалась ниже тридцати двух градусов. Даже новое наружное покрытие плохо отражало солнечные лучи.
   А вот револьвер как-то не вязался с внешностью Карпена. Сама мысль о том, что этому старому мизантропу достало сил отправить на тот свет компаньона, показалась мне абсурдной.
   Должно быть, я простоял так довольно долго, потому что он переспросил: «Кто вы такой?», сопроводив свой вопрос нетерпеливым движением дула.
   — Стентон, — ответил я. — Джед Стентон из Танжерской всеобщей корпорации. Могу показать вам удостоверение, но оно во внутреннем кармане.
   — Достаньте. Только без резких движений.
   — Договорились.
   Избегая, согласно требованию, резких движений, я вылез из комбинезона, запустил руку в карман, извлёк бумажник, открыл его и показал удостоверение с фотографией, подписью и отпечатком большого пальца. Удовлетворённый, он кивнул и отшвырнул револьвер на кровать.
   — Приходится быть начеку, — сказал он. — Здесь у меня колоссальная жила.
   — Я слышал, — приветливо бросил я. — Поздравляю вас.
   — Благодарю. Вы, видно, по поводу страховки Джефа?
   — Совершенно верно.
   — Я так чувствую: вы не хотите платить... Что ж, ничего удивительного.
   Терпеть не могу старых ворчунов!
   — Меня послали уточнить кое-какие детали.
   — Понятно, понятно. Хотите кофе?
   — Спасибо.
   — Можете сесть в кресло. Это Джефово.
   Я осторожно опустился в складное парусиновое кресло, а он направился в кухонный отсек сварить кофе.
   Под куполом было одно помещение диаметром метра четыре с половиной. Стены до высоты двух метров шли вертикально, а затем, легко изгибаясь, смыкались в центре.
   Купол установили прямо на астероиде, поэтому каменный пол был неровным. Справа от входа стояли два стула и стол, немного поодаль — кухонный отсек и подобие загромождённой кладовой. Посреди возвышалась отопительная система, но сейчас, слава богу, она бездействовала. Пот градом катился у меня со лба. Я стянул через голову рубашку и вытер ею лицо.
   — Жарко у вас, — сказал я.
   — Привыкаешь, — буркнул он.
   Но я ему не поверил.
   Карпен принёс кофе. Горький, мерзкий, вполне в духе этого отшельника. Но вслух я произнёс:
   — Отличный кофе.
   — Да, — кисло подтвердил он. — Может, перейдём к делу?
   С заскорузлыми стариками есть только один способ общения: жёсткая атака.
   — Речь идёт вот о чём, — начал я. — У нас, разумеется, нет никаких претензий, но правление, прежде чем перевести на ваш счёт десять тысяч дублезов, хотело бы убедиться, что всё сделано в соответствии с правилами. Ваш компаньон заполнил формуляр с требованием возвратить названную сумму и тут же умер... Согласитесь, довольно необычное совпадение.
   — Отчего же? — Он отхлебнул из чашки и исподлобья взглянул на меня. — Мы нашли жилу. И поняли, что на сей раз это верное дело. Ведь Джеф вносил деньги как раз на тот случай, если мы ничего не найдём. Но когда мы убедились, что попали в яблочко, он мне сказал: «Слушай, зачем мне теперь пенсия?» — и заполнил формуляр. Потом мы откупорили бутылку. А вскоре он убился.
   Послушать Карпена, всё выходило просто и естественно. Слишком естественно.
   — Как произошёл несчастный случай? — спросил я.
   — Точно я не могу вам сказать. К тому времени я уже здорово набрался. Ну что я видел и помню? Джеф надел комбинезон и сказал, что пойдёт пометить астероид. Он тоже с трудом держался на ногах. Я сказал ему, что дело вполне терпит до утра, лучше проспаться. Но он меня не послушал. Чертыхаясь, я тоже натянул на себя комбинезон и вылез за ним. Тут-то всё и произошло.
   Он сделал два жадных глотка.
   — Что произошло?
   — Он шёл с распылителем в руке, стараясь изобразить краской икс. Но здесь, вы видели, полно острых выступов. Он споткнулся, потерял равновесие и плашмя упал вперёд — на один из таких выступов. Ну и тот пропорол ему комбинезон.
   — А я слышал, он исчез.
   Карпен подтвердил:
   — Да, он ещё успел встать, воздух под давлением стал выходить из дыры, его отбросило — и поминай как звали...
   Моё лицо явно выражало недоверие. Карпен добавил:
   — Мальчик мой, здесь такое маленькое притяжение, что играть в чехарду не рекомендуется: тут же улетишь с астероида.
   Он был прав. Даже сидя в кресле, мне приходилось всё время держаться за подлокотники. Я никак не мог привыкнуть к слабой гравитации.
   Я задал ещё несколько вопросов:
   — Вы не пытались достать тело?
   — Пытался, как не пытался. Ведь старина Джеф был моим компаньоном ни много ни мало пятнадцать лет. Но я, повторяю, был под большим газом. Я боялся, что тоже потеряю направление и не смогу вернуться на астероид.
   — Честно говоря, я не очень смыслю в вопросах гравитации. Но разве тело Маккена не должно было обращаться вокруг астероида? Как оно могло затеряться?!
   — Могло, ещё как могло! Здесь вокруг полно астероидов с большей массой, чем у нашего, — его тут же и притянуло. Клянусь вам, ни один астронавт не смог бы высчитать траекторию полёта бедняги Джефа. Он сделал несколько оборотов, потом на глазах стал удаляться и скоро исчез из виду... Думаете, в космосе плавает только его труп?
   В некотором замешательстве я покусывал губу. Трудно было определить, насколько правдива версия Карпена. Приходилось полагаться на интуицию. За восемь лет общения с клиентами Танжерской страховой я научился инстинктивно чувствовать неправду.
   Вся эта драматическая история с трупом, облетевшим по орбите астероид, прежде чем умчаться в бесконечность, явно была из области литературы. А серия чудесных совпадений годилась разве что для рождественского рассказа. Не успели они открыть жилу, как Маккен погибает. А за час до смерти он вдруг заполняет формуляр о возвращении пенсионного фонда! И опять-таки по случайному совпадению труп его исчезает, так что исключается всякая проверка.
   Но что бы там ни нашёптывал мой внутренний голос, в формальном отношении всё было безупречно.
   Что делать? В рассказе Карпена не за что было уцепиться. Но не зря же, чёрт побери, я добирался до этого планетоида! Надо искать, искать! Должна быть какая-то деталь, которая не ложилась бы в слишком гладкий рассказ Карпена!
   — Вы сказали, Маккен намеревался нарисовать икс, — начал я. — Он нарисовал его?
   Карпен покачал головой:
   — Не успел. Не дошёл даже до места, его качало из стороны в сторону, пока он не напоролся.
   — Значит, это вы его нарисовали?
   Он кивнул.
   — А затем полетели в Атроник-сити зарегистрировать концессию?
   — Нет. Химия-сити тогда был ближе, я съездил туда. Когда всё это случилось... Не очень-то хотелось оставаться тут одному.
   — Как вы сказали? Химия-сити тогда был ближе? А сейчас?
   — Здесь всё не так, как у вас там, внизу. Здесь всё движется, старина. Сегодня Химия-сити в два раза дальше от нас, чем Атроник. А через три дня он вновь приблизится. Всё меняется.
   — Да, я заметил. Прежде чем отправиться в Химия-сити, вы не пытались достать тело своего компаньона?
   Он повёл головой.
   — Его уже не было видно. Я ведь стартовал десять-одиннадцать часов спустя.
   — Почему? Вам ведь достаточно было нарисовать икс, и вы могли отправляться.
   — Бог ты мой, я ведь уже говорил! Мы слишком много приняли. Я был пьян. Когда стало ясно, что Джефа мне не достать, я вернулся под купол и допил, что оставалось. Будь я трезв, я бы взял роллер и попытался достать Джефа. Но я двигался чуть ли не на карачках.
   — Понимаю.
   О чём спрашивать дальше?
   — Я чертовски устал: дорога была трудной, — сказал я. — Вы не возражаете, если я немного отдохну? Мне ведь ещё возвращаться.
   — Будьте как дома, — он неловко засуетился, изображая гостеприимство. — Вы случайно не играете в рами? — Лицо его оживилось.
   — Нет, но я быстро схватываю.