Старк Ульф. Сикстен

   – Заканчиваю. Готово. Увидишь Йонте, передай ему, что я буду ждать его у кино.
   Вечером папа отправляется на работу в клетчатой рубашке.
   Едва за ним закрывается дверь, Сикстен кидается в свою комнату и принимается шарить под кроватью. Там лежит пакет, который Йонте оставил на пляже, тот самый, с объявлениями.
   Сикстен тащит его на кухню.
   Усаживается под лампой и читает. На этот раз читает очень внимательно. Каждую строчку. И старается представить себе женщин, которые их писали. И прикидывает, кому из них папа захотел бы купить цветы.
   На столе уже высится гора бумаг. Наконец Сикстен отыскивает то, что искал.
 

   Маленькое объявление.
   Привет. Мне 35 лет, я самая обычная девушка, и устала скучать в одиночестве.
   Я ищу веселого парня, который научил бы меня снова смеяться и танцевать. Отвечай Танцующим ножкам.

 
   Сикстен вырывает объявление и сует в карман. Сам он ответ написать не может. Здесь без Йонте не обойтись.
   Остальные объявления Сикстен сжигает на сковородке.
   Когда от них остается лишь горстка пепла, звонит телефон.
   На этот раз это не папа, а Эмма. Она просит подвезти её в четверг в кино.
   – Обязательно, – обещает Сикстен.

Самый короткий и самый долгий поцелуй в мире

   – Я ушел! – кричит папа. Он стоит в коридоре напротив комнаты Сикстена, но войти не может: дверь заперта.
   – Ладно! – откликается Сикстен.
   И папа уходит. Но перед этим трижды напоминает, чтобы Сикстен не засиживался допоздна. А Сикстен продолжает красить свежеоструганную перекладину. Он красит её в зеленый цвет. Потом её еще надо будет для быстроты высушить феном.
   Сикстен как раз успел закрепить перекладину вместо велосипедной рамы, а заодно оторвать сигнальный знак с багажника, когда увидел идущую по автостоянке Эмму. На ней красное платье, а волосы только что вымыты.
   – Привет, – говорит она. – Пойдем?
   – Сейчас. Садись.
   Сикстен с гордостью указывает на новенькую зеленую раму.
   До Хаммарбю путь неблизкий.
   Не беда. Ведь Эмма сидит на раме впереди него. И пока они мчатся по дороге, он может вдыхать запах её волос.
   – Ты узнал, где это? – спрашивает Эмма.
   – Да, посмотрел в телефонной книге.
   Они съезжают под горку, сворачивают налево, и видят длинную вереницу автомобилей, медленно движущихся в сумерках к воротам кинотеатра.
   – Приехали, – говорит Сикстен.
   Йонте поджидает их под огромной афишей. В руках у него транзистор.
   – Все-таки ты пришел! – радуется Сикстен.
   – Не мог же я фильм пропустить!
 
   Они молча идут вдоль забора. Йонте впереди, Сикстен и Эмма за ним.
   – А билеты? – спохватывается Эмма.
   – Не волнуйся, места забронированы, – успокаивает её Йонте.
   Он ведет их к серому сараю, довольно высокому. Чтобы забраться на крышу, ребята прислоняют к стене велосипед и карабкаются по нему. Но на крыше уже сидят какие-то типы и жуют поп-корн. Внизу у дерева привязана их собака.
   Сикстен наклоняется и расстегивает собачий ошейник.
   – Эй, кажется, ваша собака сбежала, – кричит он.
   Парни замечают улепетывающего пса и бросаются в погоню.
   – Готово, – говорит Сикстен. – Дамы проходят первыми.
   Эмма взбирается на раму, а оттуда на крышу.
   – Ой, как хорошо отсюда видно! – радуется она.
   – Ага, – соглашается Сикстен.
   Он поднимает глаза и замечает под платьем её трусики. На них ярко-зеленая полоска свежей краски.
 
   Они устраиваются на крыше. Внизу полным-полно автомобилей. Эмма садится рядом с Сикстеном. С другой стороны Йонте. Они смотрят фильм и слушают транзистор. Показывают фильм про любовь.
   – Послушай, Йонте, – произносит Сикстен немного погодя.
   – Что?
   – Я не хотел ругать твои стихи.
   – Ладно.
   – И знаешь, твоя правда: надо попробовать еще раз. Но теперь я уже сам выберу. Поможешь письмо написать?
   Йонте расплывается в улыбке.
   – Ясное дело. Завтра. А теперь – тихо! Сейчас начнется.
   – Что? – спрашивает Эмма.
   – Самый долгий поцелуй в мире, – объясняет Йонте.
   И они смотрят на экран. Несколько минут, не отрываясь.
   После кино Сикстен отвозит Эмму домой.
   – Сначала мне казалось, что ты такой же, как все, – говорит Эмма, когда они стоят у ворот. – Только придуриваешься. Но теперь я больше так не думаю.
   – Ты тоже не как все, – отвечает Сикстен.
   И тут она целует его. Это самый короткий в мире поцелуй. И вот уже девочка бежит к двери.
   – Надеюсь, у твоего папы всё наладится, – кричит она на бегу.

Отвечай скорей, это срочно

   – Вот оно, – показывает Сикстен.
   Он выуживает объявление из кармана и протягивает Йонте. Тот склоняется над письменным столом и читает. Потом хмурится.
   – Ничего особенного. Что ты в ней нашел?
   – Это только на первый взгляд. И папа тоже любит танцевать. Садись-ка за машинку!
   Йонте слушается.
   Но на этот раз дело идет медленно. Он комкает лист за листом и швыряет в корзину.
   – Напиши, что это срочно, – просит Сикстен.
   Йонте лишь фыркает в ответ.
   – Мне надо её себе представить, – объясняет он. – Я должен понимать, кому пишу.
   Он смотрит на фотографию Мадонны на стене.
   Наконец его пальцы приходят в движение. Еще чуть-чуть и – готово! Йонте поднимает лист и смотрит на просвет, потом удовлетворенно кивает.
   – Так подойдет, – заявляет он.
   – Ну-ка, прочти, – просит Сикстен.
   Йонте достает микрофон. Вертит регулятор синтезатора, чтобы голос получился глухим и глубоким. А потом читает то, что написал:
 

   Дорогая Танцующие ножки,
   Очень хочу с тобой встретиться. Мне тоже часто бывает одиноко. Думаю, что я достаточно веселый. И танцевать люблю. Ноги у меня натренированы. Прежде я занимался боксом, а теперь вожу автобус. Мне нравится ехать на автобусе по ночному городу. По темным улицам, освещенным луной. И тысячи звезд мерцают словно жемчужины, а в одиноких окнах горит свет. Жаль, что не с кем поделиться этой красотой! Вот бы тебе поездить со мной. Билет – за мой счет. А еще у меня есть отличный сынишка – Сикстен. Ему тоже не терпится с тобой познакомиться. Отвечай скорей. Это срочно.

Твой Бенни Антонссон.

 
   – Ну, как? – спрашивает Йонте.
   – Здорово. Особенно про свет одиноких окон – это как стихи.
   – Еще бы! И не такие уж дурацкие.
   Йонте вызывается сопровождать Сикстена. Он хочет удостовериться, что письмо отправлено как положено. Здорово, что все так складно написалось и что они помирились.
   Приятели добираются до вершины холма и катят оттуда вниз, приподнявшись в седлах и отведя одну ногу назад.
   Летим будто птицы, думает Сикстен. Наверное, это и есть свобода.
   Он не замечает Боббо, Арне и Микаэля Бурфорса, которые как раз поднимаются в гору. Они чуть не сталкиваются.
   – Полюбуйтесь-ка на них, – вопит Боббо.
   – Ага, и велосипед уже не девчачий, – замечает Арне.
   Сикстен и Йонте проносятся мимо. Вот они уже у синего почтового ящика. Сикстен опускает конверт.
   – Ну, теперь дело пойдет, – убежденно говорит Йонте.
   – Будем теперь ждать ответа.

Письмо из Карлскруны

   Сикстен сидит за столом на кухне и смотрит на автостоянку. И так каждое утро. Уже несколько дней.
   Вот проходит тетенька с продуктовой сумкой. А вот дяденька в кепке выгуливает собаку.
   Больше смотреть не на что.
   Он обычно появляется без четверти одиннадцать. Проезжает на желтом велосипеде сквозь ряды автомобилей, спереди у него большая коричневая сумка.
   Сикстен замирает в ожидании.
   Он слышит, как падают письма в почтовые ящики. Слышит приближающиеся шаги. Тихонько, чтобы не разбудить отца, отворяет дверь.
   Внизу на лестничной площадке стоит почтальон и качает головой.
   – Sorry, парень, тебе опять ничего. Только отцу твоему.
   Сикстен берет письмо и закрывает дверь. Он сразу догадывается, что это то самое письмо. Буквы на конверте так и пляшут. А если поднести письмо к носу – от него пахнет духами.
   – Кто там? – кричит папа.
   – Ерунда. Почта, – отвечает Сикстен.
   Но папа всё же выходит в коридор. На нем старый боксерский халат. Папа трет глаза и не замечает, как Сикстен прячет что-то под рубашку.
   – Есть что-нибудь интересное?
   – Вот, – Сикстен машет рекламным проспектом. – на этой неделе скидка на жареных бройлеров.
   – Отлично, – радуется папа.
   – Ага, – поддакивает Сикстен. – Ну, мне пора.
   Он хочет открыть конверт вместе с Йонте. И мчится к нему на велосипеде. Конверт спрятан на груди, и от этого сердце бьется сильнее.
   – Ну и дела! – ликует Йонте. Он ведет друга к себе в комнату. – Она все-таки ответила!
   Йонте протирает очки и изучает конверт.
   – Хороший почерк, – отмечает он. – Откроем?
   Но они оттягивают решающий момент. Сначала выпивают по стакану сока. А затем Сикстен бежит в туалет.
   И только потом они открывают конверт и читают:
 

   Дорогой Бенни!
   Спасибо за письмо. Оно меня очень обрадовало. Я не посылаю фотографию. Лучше встретиться и посмотреть друг на друга. Хорошо было бы прокатиться с тобой на ночном автобусе. Спасибо за билет. Давай встретимся поскорее. Позвони мне, и мы договоримся, где и когда. Я живу в Карлскруне.

Сив Ларссон, Танцующие ножки.

 
   Под подписью указан телефон.
   Ребята дважды перечитывают письмо, а потом какое-то время сидят молча.
   Интересно, понравится ей папа или нет, размышляет Сикстен. Не такой уж он весельчак. А с другой стороны, понравится ли Танцующие Ножки папе. Вроде женщины его совсем не интересуют.
   Но Йонте доволен.
   – Поздравляю, – радуется он. – Получилось. Осталось только с твоим отцом поговорить, убедить его, чтобы он ей позвонил.
   – Бесполезно. Он не станет, – вздыхает Сикстен.
   – Посмотрим, – не сдается Йонте. – Просто ему надо разобраться в своих чувствах. Я что-нибудь придумаю.
   Йонте предлагает сыграть в шахматы и хочет прочесть Сикстену свое новое стихотворение.

Сначала звонит папа, потом Сикстен

   Кофейные чашки и стаканы с соком стоят на столике в гостиной. А печенье «Балерина» – из магазина Слепого Свена. Так что они достались бесплатно. Печенье лежит на тарелке. Рядом стопка журналов, которые Йонте одолжил у мамы.
   – Угощайся, – предлагает Сикстен.
   – Спасибо, – говорит папа, – Очень вкусно.
   Он макает печенье в кофе.
   Йонте принимается листать журнал, находит фотографию женщины в коротком платье и высоких черных сапогах.
   – Джулия Робертс в «Красотке», – показывает он папе. – Нравится?
   – Уж не знаю, что и сказать, – смущается папа.
   – Пожалуй, чересчур худая, – замечает Йонте. – А посмотрите на эту. Другое дело.
   Он демонстрирует фотографию Мадонны. У неё взъерошенные волосы, огромные серьги и множество браслетов. А одежды почти совсем нет.
   – Это Мадонна, – объясняет Йонте. – До того, как она похудела. Правда, у неё красивые глаза?
   – Возможно, – соглашается папа.
   – Вот бы такая с нами жила! – подхватывает Сикстен.
   Папа вдруг закашливается и проливает кофе на только что полученную из прачечной рубашку.
   – Мадонна-то? – переспрашивает он. – С какой стати?
   – Ну, если на то пошло, не так важно, как она выглядит, – вставляет Йонте. – Самое главное, чтобы в доме был взрослый, с которым можно было бы поговорить.
   – И потанцевать, – добавляет Сикстен.
   – И посмеяться.
   Папа ставит чашку на стол и смотрит сначала на Сикстена, потом на Йонте.
   – К чему это вы клоните?
   – Ни к чему, – смущается Сикстен.
   Он уже ни на что не надеется.
   – Мы думали, может, вы позвоните, – говорит Йонте.
   Папа рассматривает кофейное пятно на рубашке. Он встает прежде, чем Йонте успевает закончить.
   – Вот именно… – бормочет он. – И немедленно. Надо, наконец, вызвать мастера и починить стиральную машину.
   Он решительно направляется к двери. Но вдруг останавливается.
   – Вот где только его отыскать, – вздыхает он.
   – В газетах полным-полно объявлений, – подсказывает Сикстен.
   Папа идет на кухню. Мальчики слышат, как он листает газеты, а потом звонит по телефону.
   – Конечно, – говорит он в трубку. – Хорошо. Ага. Да, всё подходит. Договорились.
   Йонте грустно глядит на друга.
   – Sorry. Пожалуй, ты был прав. Твой отец никогда никакой женщине звонить не станет.
   Тогда придется мне самому, – решается Сикстен. – Идем к тебе!
   – Напрасная затея, – сомневается Йонте. – Она сразу догадается, что это не он.
   – Но она же не знает папиного голоса.
   – Не глупи. Она сразу поймет, что это говорит не взрослый, а мальчишка.
   – Ну, может, не сразу.
   – Не надо этого делать, – просит Йонте.
   – Что же, ждать пока я вырасту? – ворчит Сикстен.
   На это Йонте возразить нечего.
   Они оставляют велосипеды у дома Йонте. И проходят прямо в его комнату.
   Сикстен сжимает в руке письмо с номером телефона. Он не собирается сдаваться.
   На этот раз – ни за что. И пусть в животе все переворачивается, словно там завелась кенгуру.
   – Ну, к делу! Где телефон?
   Он включает синтезатор, вертит ручки – точно так же, как Йонте, когда читает свои стихи – а потом склоняется над микрофоном.
   – Вот теперь у меня вполне взрослый голос, – говорит он.
   В динамиках звучит глубокий мужской бас.
   – Я набираю номер, – говорит голос, – а ты, когда я заговорю, поднесешь трубку к динамику.
   – Гениально, – ликует Йонте. – Как я сам не додумался.
   Дрожащими руками Сикстен набирает номер.
   – Она ответила, – шепчет Сикстен. – Черт, что говорить-то?
   – Скажи, пусть приходит сюда, – подсказывает Йонте.
   – Привет! – говорит Сикстен. – Это я, Бенни Антонссон. Тот самый, с ночного автобуса, помнишь? Спасибо за письмо. Отличное. Давай встретимся.
   Во время разговора он вертит ручки, чтобы изменить голос. Поначалу у него получился голос пятилетнего ребенка, а теперь – густой бас.
   – Ну-ка, послушаем, что она ответит.
   – Как тебе мой голос, немного странный, правда? – добавляет он. – Это у меня горло болит. Ангину подхватил. Так что долго разговаривать не могу.
   И он снова умолкает и слушает.
   – Конечно, к пятнице я наверняка поправлюсь. Тогда и увидимся. Адрес есть в письме. Можешь у нас пожить, если захочешь. У нас места много. Без проблем.
   Сикстен победно машет рукой, женщина из Карлскруны что-то ему отвечает.
   – Отлично, – соглашается Сикстен. – Договорились. А теперь мне надо дать горлу передышку.
   И Сикстен кладет трубку. Выключает микрофон. И смотрит невидящими глазами, пока Йонте не принимается трясти его за плечи.
   – Ну, как она?
   – Обещала приехать в гости. В пятницу в четыре.

Женщина с коровьими глазами

   В пятницу папа работает сверхурочно. Так что Сикстен и Йонте успевают навести порядок. Они протерли дверцы шкафа, пропылесосили пол. Почистили раковину и смахнули пыль с зеркала в коридоре. Сикстен предусмотрительно убрал свадебную фотографию мамы с папой и повесил над диваном боксерские перчатки.
   Так-то лучше!
   – А теперь что? – спрашивает Йонте.
   – Надо позвонить и позвать Эмму. И в магазин сходить. Если уж приглашаешь в гости даму, надо её угостить как следует.
   И они стараются не ударить лицом в грязь.
   Обшаривают весь магазин, кидают в тележку картошку, хлеб, вонючий сыр, который нравится маме Йонте, три бутылки сидра и цыпленка, на которого на этой неделе скидка.
   – Привет, Сикстен. У вас что, сегодня вечеринка? – удивляется кассирша.
   – Да нет, просто покупаю всё по списку.
   Потом Сикстен просит Йонте сгонять домой и привезти кассет с подходящей музыкой. Разве можно принимать даму без музыки! И не забыть бы цветы. Их они с Эммой купят сами.
   – Откуда ты так хорошо знаешь, что надо делать, когда ждешь в гости даму? – удивляется Эмма.
   – Жизнь научила, – вздыхает Сикстен. – Пойдем, надо торопиться.
   Без четверти четыре всё готово. Стол в гостиной накрыт. Чистая скатерть, свечи, букет красных роз. Цыпленок, которого Эмма обмазала маслом уже в духовке. Картошка жарится. А на проигрывателе – пластинка с музыкой Бетховена, можно включить в любую минуту.
   – Только вот что-то папа не возвращается, – беспокоится Эмма.
   – Сейчас придет, – успокаивает её Сикстен.
   И папа действительно приходит. Вот он уже в коридоре. Развязывает галстук и скидывает ботинки.
   – Привет, ребятки! Ну и денек выдался!
   Папа прямиком направляется в душ. Он так всегда поступает после рейса.
   – Папа, – говорит Сикстен. – Мне надо тебе что-то сказать.
   – Что-то очень важное, – поддакивает Йонте.
   Но папа уже в ванной.
   – Потом поговорим, – кричит он. – Сначала умоюсь.
   Он еще в ванной, а в дверь уже звонят.
   – Я открою! – кричит папа.
   Он вылетает в коридор, запахивая на ходу старый боксерский халат. Волосы мокрые.
   – Стиральная машина! – выпаливает он, пролетая мимо Сикстена, Эммы и Йонте. – Это мастер пришел. Я едва не забыл!
   Ребята и рта раскрыть не успевают, а папа уже распахивает дверь.
   Перед ним стоит женщина в джинсах и светлой блузке. У неё огромные карие глаза. В руках – большая дорожная сумка.
   – А вот и я! – объявляет гостья.
   Она улыбается папе, смотрит на его мокрые волосы, на боксерский халат и торчащие из под него волосатые ноги.
   – Я не рано пришла?
   – Нет-нет, – уверяет папа.
   – Можно войти?
   – Конечно, извините, – спохватывается папа. – Просто я не ожидал… Я звонил по объявлению. И думал, это по нему пришли.
   Гостья входит и ставит сумку у порога.
   – Именно по объявлению, – говорит она.
   – Вот как! – удивляется папа. – Тогда проходите. Мы уже заждались.
   Гостья смотрит на папу. Похоже, она находит его достаточно веселым. Потом она переводит взгляд на Сикстена, Эмму и Йонте, застывших в дверях гостиной. Сикстен протягивает руку и слегка подмигивает ей.
   – А ты, верно, Сикстен? – спрашивает женщина.
   Папа не может скрыть изумления.
   – Так вы знакомы?
   – Нет, – улыбается посетительница. – Но, надеюсь, что случай скоро представится.
   Папа потуже запахивает халат.
   – Ну да. Извините за мой наряд. Я вожу автобус. Что ж, пойдемте.
   – Пойдемте? – удивляется женщина.
   – Да. Покажу вам машину.
   Он поднимает дорожную сумку и тащит её в ванную. Гостья замечает на халате надпись «Чемпион».
   – Подождите! – окликает она. – Вы куда?
   – К стиральной машине, ясное дело, – отвечает папа. – Надеюсь, вы сможете её починить. Она уже тыщу лет не работает.
   – Неужели?
   – Правда.
   Папа замирает: он не может отвести взгляд от огромных карих глаз незнакомки. Вот так же любовно он смотрел на коров.
   – Я не ожидал, что придет такая, как вы, – произносит он наконец.
   – А как вы меня себе представляли?
   – Ну, вообще-то никак. Другая одежда. И, честно говоря, я ждал мужчину.
   – Мужчину?
   – Ну да. Но не беда. Проходите.
   И они скрываются в ванной.
   – Папа, – окликает Сикстен, когда тот проходит мимо.
   – Потом поговорим, – перебивает его папа. – Сначала я должен показать стиральную машину.

И больше никого

   – Ну, все готово, – заявляет Эмма. – Куда ставить?
   Они уже вынули цыпленка из духовки. Он покрылся золотистой корочкой и источает восхитительный аромат. Но Сикстена это не радует.
   – Всё равно куда, – вздыхает он. – Теперь это роли не играет.
   Он-то понимает: это – конец.
   Вот сейчас папа поймет, что ошибся. И тогда женщине с большими карими глазами придется уйти.
   Но только он об этом подумал, в комнате появляется папа. Он кидается к Сикстену и хватает его за плечи.
   – Что это вы тут задумали?
   – Мы хотели как лучше, – мямлит Йонте.
   – Ага, – поддакивает Сикстен.
   Папа смотрит на сына. Хочет что-то сказать, но тут его зовут в ванную.
   – Принеси-ка гаечный ключ, Бенни, – просит гостья.
   Папа выпускает Сикстена и принимается рыться в ящике буфета.
   – Позже поговорим.
   Размахивая гаечным ключом, он вновь скрывается в ванной.
   Когда он уходит, Эмма подсаживается к Сикстену.
   – Вот увидишь, всё будет хорошо.
   – Вряд ли.
   Так они сидят и целую вечность разглядывают салат на столе. Но вот снова звонят в дверь.
   Сикстен бежит открывать.
   Это мастер по ремонту машин.
   Мужчина. В руках у него ящик с инструментами.
   – Я пришел чинить стиральную машину, – заявляет вновьприбывший.
   – Уже не надо, – говорит Сикстен. – Она сама починилась.
   – Сама? – изумляется мастер.
   – Да. Слышите?
   Как раз в этот момент из ванной доносится шум работающей машины: ворчание, свист и стук.
   Сикстен захлопывает входную дверь и кидается в ванную. Эмма и Йонте следом.
   Папа Сикстена и Танцующие ножки сидят на краю ванны и смотрят на скачущую по полу машину. Из неприкрепленного шланга вырывается струя воды, поливая потолок и стены, папу и гостью.
   – Заработала! – ликует папа. – Видите? Осталось лишь немного настроить.
   – Не сегодня, – смеется гостья. – Сейчас мне надо переодеться.
   Она выключает машину и выходит из ванной. Подхватывает сумку и скрывается в папиной спальне.
   Папа смотрит в дверной проем. А потом оборачивается к Сикстену и Йонте.
   – А ту красотку в кино тоже вы сосватали?
   – Это я постарался, – признается Йонте.
   – Мы не хотели, чтобы ты чувствовал себя одиноким. Хотели, чтобы с тобой был кто-нибудь твоих лет.
   – Ну и ну! – удивляется папа. – Но чтобы больше – никого! И еще. Смотрите только, ей о ваших кознях не проболтайтесь.
   С гордо поднятой мокрой головой папа выходит из ванной, не обращая внимания на то, что халат промок до нитки. В дверях он поднимает руки вверх, как боксер, победивший на ринге.

Когда звезды мерцают, как жемчужины

   Довольные, они усаживаются за стол.
   Отличный получился цыпленок, и картошка тоже. Приятно смотреть на горящие свечи, они сгорели уже до половины. И слушать тихую музыку.
   Танцующие ножки сидит рядом с папой. На ней зеленое платье, которое она достала из сумки. А на папе – белая рубашка.
   – Давненько мне не было так весело, – вздыхает гостья.
   – И мне, – подхватывает папа.
   – Я сразу поняла, что ты не как все, – говорит она. – Как только письмо прочитала. Кажется, что внутри тебя всё еще живет ребенок.
   – Может и так, – соглашается папа.
   – А еще эта фраза… про свет одиноких окон… Так красиво…
   – Ага, – поддакивает Йонте.
   – Это потому, что я сам всё это испытал, – объясняет папа. – Иначе бы не стал писать. Я так рад, что ты приехала!
   – И я, – не выдерживает Сикстен. Он берет Эмму за руку.
   – Не забыл, что ты мне обещал? – спрашивает Танцующие Ножки.
   – Нет, – неуверенно говорит папа. – А что я обещал?
   – Что покатаешь меня на автобусе.
   – Может, для начала потанцуете? – предлагает Сикстен. – Так принято, когда принимаешь у себя даму.
   Сикстен сидит на диване между Эммой и Йонте и смотрит, как танцуют папа и Танцующие Ножки.
   И думает о завтрашнем дне.
   Он представляет, как они поедут ночью на папином автобусе. Что луна освещает темные улицы, и тысячи звезд мерцают, как жемчужины. Они будут мчаться мимо автобусных остановок, где стоят люди, и ни за что не станут останавливаться у телефонных будок.
   От этих мыслей он незаметно засыпает, склонив голову на плечо Эммы. Все-таки это совсем не просто – принимать у себя даму.