- Вы жаждете мира?
- Вовсе нет. Это война не на жизнь, а на смерть, либо мы их, либо они нас. Но войну нужно вести с умом и ясной головой, а ничего этого у вашего деда нет.
- Подобные речи - измена, я не желаю вас больше слушать.
- Полагаете, что это измена, кузен? Какая может быть измена, если то, что я говорю, идет на пользу дела? Это не измена, это здравый взгляд на вещи. Мы были уверены, что запросто справимся с ними, что колосс стоит на глиняных ногах, ткни его - и он развалится, и ветры наших бурь развеют его прах. А что получилось? Тридцать лет они терпели поражение за поражением, а за последние десять дней уничтожили столько, что все ваши обещания закончить войну победой еще до конца этого года рассеялись как дым.
Обойдя стол, барон налил себе вина и с усмешкой взглянул на Тхракхатха.
- Нет, я не буду, - покачал головой принц.
На лице барона мгновенно отразилось подозрение.
- Не бойтесь, вино не отравлено, клянусь честью.
Пристально посмотрев на него, барон кивнул и осушил свой бокал.
- Кузен, я знаю, что вы далеко не глупец. Мне известно также, что вы сами вовсе не прочь стать императором. Но я предостерегаю вас так же, как в свое время предостерегал вашего деда: не недооценивайте хитрости, ума и силы духа людей. Слишком много в истории примеров того, как империи гибли от рук тех, кого они презирали.
- Это все, барон? Тот кивнул.
- Я отправляюсь в эту ссылку, но на сердце у меня нелегко. Истина о том, кто виновен в разгроме на Byкар и фиаско у Килраха, рано или поздно всплывет наружу. Пока же это изгнание даст мне возможность предаться любимым занятиям - чтению древних классиков и переводу с языка землян произведений, к которым многие у нас относятся с таким пренебрежением. Этого у меня не отнимет никто, равно как никто не помешает мне заниматься искусством и музыкой. И можете не сомневаться - я вернусь. Я не питаю к вам ненависти, кузен, но если вы допустите, чтобы этот полутруп с усохшими мозгами и дальше оставался на троне, я приду к выводу, что вы не годитесь на роль нашего императора. И тогда я сам стану им. Смотрите, не упустите момента.
- Можете покинуть мой корабль, и надеюсь, вы там и сгинете, в этой ссылке, и я никогда больше вас не увижу.
Барон Джукага улыбнулся.
- Взаимно, кузен. Да, если хотите, я был бы счастлив подарить вам нашего семейного летописца. Он чрезвычайно искусен в создании как раз тех самых сказок о волнующих победах, которые вам так нравятся. Он так умело сплетает ложь и правду, что докопаться до последней просто невозможно. Он очень пригодился бы вам, ведь вы живете мечтами и фантазиями. И пока это не изменится, пока вы не научитесь понимать людей и рассуждать так, как они, вы снова и снова будете терпеть поражения в этой войне.
Небрежно отсалютовав, барон удалился. Принц Тхракхатх взял со стола свою печать, в которую был помещен маленький прибор, способный определять наличие яда, и, налив в бокал вина из графина, проверил, не подсыпал ли туда что-нибудь его кузен. Яда не оказалось.
С бокалом в руке он вернулся к столу и, потягивая вино, погрузился в изучение сводок потерь и ущерба. Не вызывало сомнений, что по крайней мере в течение года придется оставить надежду на то, чтобы нанести людям сокрушительный удар и добраться до Земли. Может быть, имело бы смысл организовать что-то вроде рейда в сердце Конфедерации, подобно тому, как это сделали они. Кое в чем барон, несомненно, был прав - нужно лучше изучить своего врага, чтобы понимать ход его рассуждении. Принц отдавал себе отчет в том, что на протяжении последних сражений он несколько раз не сумел разгадать замысел противника - именно потому, что не учитывал его психологии.
Да, барон Джукага был прав, почти как всегда и во всем. Вот почему не нужно было пренебрегать его советами и вот почему следовало опасаться его.
x x x
- Ты дурак! Говоря по правде, тебя следовало бы выгнать со службы.
Адмирал Толвин выслушал эти слова с вызывающим видом и иронической улыбкой на лице, стоя посреди кабинета Бэнбриджа.
- Ничего не сообщив мне, не получив моего согласия, ты совершил прыжок во владения врага, предоставив нам очищать By кар. Ты рисковал не только своей задницей, но и авианосцем. Черт возьми, ты просто ненормальный!
- Когда мы поймали закодированное килратхское сообщение о том, что "Тарава" ушла к точке прыжка Ф-один, стало ясно, что она направляется в сектор Джугара. Я рассчитал, что могу прибыть туда примерно в то же время, что и они - если отправлюсь в путь немедленно, - и попытаться спасти их. Просто не было времени на то, чтобы согласовывать это с тобой. Связь, как ты знаешь, была повреждена во время боя.
- Не морочь мне голову! - Голос Бэнбриджа сорвался на крик.
Вскочив, он обошел вокруг стола и направился к Толвину, угрожающе выставив вперед палец.
- Мы одержали победу на Вукар, но и сами оказались в тяжелом положении. Мы потеряли "Трафальгар", а "Геттисбергу" предстоит провести в доке не меньше года. Уцелели лишь "Волкодав" и "Конкордия". И тут ты исчезаешь и отправляешься черт знает куда. Проклятье, ты поставил под угрозу все, чего мы добились. Кто знает? Еще чуть-чуть, и мы могли оказаться на грани катастрофы.
- Но я не потерял "Конкордию". Напротив, я привел обратно "Тараву".
Лицо Бэнбриджа стало цвета вареной свеклы.
- Ты сумасшедший, Джеф!
- Но ты же не станешь отрицать, что все закончилось хорошо, Вэйн? Мы победили, в ходе войны наступил перелом, по крайней мере, на данный момент. На By кар все прошло блестяще - лучше, чем мы ожидали, верно? А какой урон нанесла врагам "Тарава"? Они поработали на славу.
- Хватит лебезить, этот номер не пройдет. Джеф засмеялся и покачал головой.
- Мы проделали вместе долгий путь, Вэйн. Ты знаешь меня как никто, не пытайся задеть меня, тебе это не удастся. Эти ребята на "Тараве" оказались не винтиками в механизме нашей операции - они добавили к ней свой собственный, очень весомый вклад. Я не уверен, что то, чего мы добились на Вукар, важнее, чем тот разгром, который учинили они. На стапелях уничтожено шесть почти готовых авианосцев. А сколько человеческих жизней потребовалось бы, чтобы расправиться с ними в бою? А верфи? А крейсер, две орбитальные станции, четыре сторожевика и около ста истребителей? Но даже это еще не все. Моральный эффект, вот что важнее всего. Он превысил самые радужные ожидания. Вся Конфедерация ликует, черт побери! Но и этого мало. Взгляни на все происшедшее глазами килратхов. Я ничуть не удивился бы, узнав, что Империя на грани дворцового переворота или, по крайней мере, очень основательной чистки в среде высокопоставленных лиц.
- Я никогда не простил бы себе, - продолжал Толвин, - если бы бросил их там, Вэйн, имея возможность помочь. Только благодаря им мы победили на Вукар, и наш прямой долг состоял в том, чтобы сделать все для их спасения. Я жалею об одном приди я на двадцать минут раньше, и Гриерсон остался бы жив.
- У Гриерсона не было выхода. Если бы он сам не бросился в атаку, они все равно разделались бы с ним. - Бэнбридж пошарил рукой по столу, нащупал лист бумаги и швырнул его Толвину в лицо. - Черт побери, я согласен со всем, что ты говоришь, но вот от чего меня просто трясет.
Толвин усмехнулся.
- Отправить ложное сообщение за моей фальшивой подписью, где сказано, что "Конкордия" якобы отправлена для спасения "Таравы" по моему приказанию, - это ни в какие ворота не лезет! Это обман, более того, воинское преступление, за которое можно попасть под трибунал.
- Именно оно сделало тебя героем всего происшедшего, ответил Толвин с улыбкой. - Ты и никто другой рискнул всем, чтобы спасти отважный экипаж "Таравы".
- Ты загнал меня в угол и прекрасно понимаешь это, Джеф, в особенности теперь, когда я был представлен к медали за доблесть - в том числе и за то, что удалось вызволить "Тараву". Не могу же я, черт возьми, пойти на попятную и объявить во всеуслышание, что на самом деле все произошло вопреки моему приказанию?
- Да уж, вряд ли это возможно, Вэйн. Я не понимаю, что ты так переживаешь? Победителей, как известно, не судят. Все обошлось, все - герои; наша победа войдет в историю. Черт возьми, я уверен, что уже сейчас готовится пьеса для головидения. Интересно, кто будет играть тебя, а, Вэйн? Могу себе вообразить эту сцену! Ты отрываешь задумчивый взгляд от стола, смотришь на меня и говоришь: "Джеф, мы должны спасти этих ребят во что бы то ни стало, Конфедерация в долгу перед ними. Отправляйся и приведи их обратно".
Бэнбридж с шумом втянул воздух и присел на край своего стола.
- Ладно, черт тебя подери, ничего не поделаешь - ты захватил меня врасплох. Ты откалывал такие номера еще двадцать пять лет назад, в Академии, когда учился в моей группе, и сейчас продолжаешь в том же духе.
- И буду продолжать, уверяю тебя, Вэйн. Это полезно нам обоим - чтобы все время быть начеку и оставаться в форме.
- Ну-ну, - Бэнбридж покачал головой. - Смотри только, не попади впросак когда-нибудь.
- Я мог, конечно, на этот раз и попасть впросак, если подразумевать под этим то, что у меня был серьезный шанс отправиться на тот свет. Но я не жалею - оно того стоило. Черт тебя побери, Вэйн, - его голос зазвучал без прежней теплоты, почти холодно, - ты постоянно забываешь о том, что на войне сражаются прежде всего люди. Не корабли, а мужчины и женщины из плоти и крови. У большинства из них еще молоко на губах не обсохло, они только-только начинают свою жизнь - и тем не менее рискуют ею, получая за это очень мало благодарности. Эти ребята заслужили лучшую участь, чем быть брошенными на растерзание килратхским стервятникам. Война еще не кончена, и важно не только то, что эти ребята не пропали зря, а вернулись в строй. Важно то, что и они, и все остальные, поняли: мы своих не бросаем, чего бы это ни стоило. Это я тебе говорю, и, пока я жив и имею какой-то вес, я ни за что не допущу, чтобы к людям относились просто как к пушечному мясу. Я уже говорил если цивилизация хочет, чтобы за нее сражались, она должна быть готова заплатить любую цену, чтобы вызволить тех, кто рискует ради нее своей жизнью.
- Ладно, не будем об этом... Они здесь?
- Да. Ждут встречи с тобой.
- Зови их.
Толвин подошел к двери и приоткрыл ее.
- Входите, вы двое.
В кабинет вошли Ясон и Меррит. Они сделали движение, чтобы вытянуться по стойке "смирно", но Бэнбридж махнул рукой, а потом, к их удивлению, вытянулся сам, отсалютовал им, подошел и пожал им руки. Дружеская улыбка осветила его лицо.
- Черт возьми, как приятно видеть вас живыми.
- Спасибо, сэр, - ответил Ясон. - Это и вправду здорово остаться в живых.
- Вы оба - герои, вам это известно? Я лично представил вас к наградам. Вся Конфедерация только о вас двоих и говорит. Журналисты дерутся между собой за право первыми взять у вас интервью, ваши лица не сходят с экранов.
Ясон молчал, не зная, что ответить на это.
- Бригадный генерал Меррит, ваше начальство сообщило мне, что вы назначаетесь командиром Первого полка космической пехоты.
- А как же Гонсалес, сэр? Она отлично справляется с этой должностью.
- Прошу прощения, вы что, не в курсе? Она погибла на Byкар.
- Она была чертовски хорошим командиром, - сказал Меррит, опустив голову.
- Мы потеряли много хороших людей, но вы, слава Богу, вернулись.
- А как там Большой Дюк? - спросил Меррит.
- Потерял руку, но ему ее уже регенерировали, и скоро он снова вернется в строй.
- Хорошая новость. - Меррит улыбнулся. - Наверно, им нелегко удерживать его в постели.
Бэнбридж взглянул на Ясона:
- Вот и ты, сынок... Тебе понравилось быть командиром корабля? Я разговаривал о тебе с командующим флотом. В следующем месяце встанет в строй новый легкий авианосец. Хочешь - бери его, а не хочешь - иди ко мне в штаб, мне нужны такие чертовски крепкие парни.
- Я бы предпочел остаться на "Тараве", сэр.
- Она же вся в дырах, как сито, сынок. Нет, с "Таравой" покончено.
- Черт возьми! - воскликнул Толвин. - Если весть о том, что вы собираетесь списать геройскую "Тараву", дойдет до широкой публики, все же просто с ума сойдут! Нет, "Тараву" нужно отремонтировать во что бы то ни стало.
- Ладно, ладно, - ответил Бэнбридж. - Это обойдется дороже, чем построить новую, но, пожалуй, так и вправду будет лучше. Корабль останется под вашим началом, капитан первого ранга Бондаревский. Ясон с благодарностью кивнул.
- Мы уже извлекли множество полезной информации из тех записей, которые были сделаны во время вашего рейда. Моя разведка в поте лица изучает все, что попало в память компьютера. "Тарава" - первый военный корабль, побывавший рядом с Килрахом и вернувшийся обратно. Я уже бегло просмотрел ваши записи, хотя позднее буду изучать их более подробно, чтобы не упустить ничего. Однако моя разведка уже сейчас убеждена, что ты столкнулся лицом к лицу с принцем Тхракхатхом.
- Значит, его не было на Вукар? - спросил Ясон.
- К сожалению, нет, - ответил Бэнбридж.
- Черт возьми, если бы я знал, что он там, я бы атаковал авианосец и постарался уничтожить его, - сказал Толвин. Странно только, что он отступил, не стал со мной связываться. Это на него не похоже.
- Ну, не так уж и странно. Они понесли такие огромные потери, что ему ни к чему было увеличивать их число... Гордись, сынок, - продолжал Бэнбридж, обращаясь к Ясону, - ты подергал за усы самого принца Тхракхатха.
Он вернулся к столу, давая тем самым понять, что разговор окончен.
Ясон и Меррит отсалютовали, и, поколебавшись, Ясон сказал:
- Спасибо за то, сэр, что отдали приказ спасти нас.
Бэнбридж поднял на него взгляд, холодно улыбнулся и... не ответил ничего.
Ясон вместе с Толвином вышли из кабинета.
- Ты, наверно, очень устал, сынок, - сказал Толвин.
Ясон кивнул; силы, казалось, и впрямь покинули его. После того как "Конкордия" открыла им путь к отступлению, они отправились домой, и на всем протяжении пути шла борьба за то, чтобы сохранить корабль. То там, то здесь еще вспыхивали очаги пожара, а утечка воздуха через бесчисленные трещины и разломы была настолько сильной, что экипажу пришлось надеть скафандры, и последние тридцать шесть часов полета вымотали всех вконец. Как только они оказались на территории Конфедерации, навстречу покалеченному кораблю вылетела бригада ремонтников; подошел танкер, снабдивший их воздухом и горючим и взявший на борт раненых. Когда они прилетели, один из штабных офицеров Бэнбриджа одолжил Ясону свою форму, чтобы тот выглядел прилично во время беседы с адмиралом; прежде чем переодеться, Ясон принял душ, и это немного помогло, но шок от всего пережитого еще не отпустил.
Воспоминания продолжали преследовать его. Последний прощальный призыв Светланы; Гриерсон, маневр которого позволил им продержаться несколько драгоценных минут и таким образом спас их; ангар, битком набитый убитыми и ранеными. Всего четырнадцать пилотов уцелело из тех сорока четырех, которых он всего несколько недель назад называл юнцами!
- Может, останешься со мной на "Конкордии", отдохнешь немного? - спросил Толвин, положив руку ему на плечо. Хороший кусок жареного мяса с добрым двойным виски тебе сейчас не повредят, а перед этим можешь понежиться в ванне.
- Нет, сэр. Я лучше вернусь на мой корабль.
"Мой корабль" - казалось странным называть его так. Он вспомнил свой первый "Феррет" - его он тоже называл "мой корабль", засияв от гордости, когда его механик краской вывел на кабине надпись "Медведь" и нарисовал смешную неуклюжую фигуру. А теперь он стал командиром авианосца и готов был влепить затрещину любому, кто осмелился бы сказать хоть слово против "Таравы". Что ни говори, она оказалась чертовски хорошим кораблем - может быть, самым лучшим во всем флоте.
Они вышли на полетную палубу "Конкордии". Сейчас она казалась просто огромной - пустая, чистая, совсем не похожая на ту, что ждала его на "Тараве".
Ясон посмотрел на Меррита и протянул ему ладонь.
- Ну, удачи тебе, космопех.
- И тебе тоже, пилот.
Они крепко пожали друг другу руки.
- Она была прекрасной женщиной; я никогда не забуду ее, тихо сказал Меррит, и Ясон кивнул, не в силах вымолвить ни слова.
Когда Меррит ушел, он повернулся к Толвину.
- Знаете, сэр, у нас есть кое-какие догадки насчет того, кому мы обязаны нашим спасением. Так что спасибо вам.
- Это я должен благодарить тебя, - ответил Толвин, - за то, что мне выпала такая честь - помочь тебе выбраться оттуда... И еще, Ясон, прими мою самую горячую благодарность за Кевина. Я видел твой предварительный отчет и приписку Думсдэя в нем относительно Кевина. Конечно, он не мог написать много в официальной бумаге, но остальное мне рассказали люди. Ты взял Кевина избалованным маменькиным сынком, а вернул его человеком, которым можно гордиться.
- Просто я сразу почувствовал, сэр, что если дать Кевину шанс, он в конце концов покажет себя.
Они пожали друг другу руки. Ясон подошел к своему "Феррету" и залез в кабину. Это было удивительно приятное чувство: снова сидеть в кабине истребителя за рычагами управления. Внутри пахло горелой электропроводкой, экран дисплея не работал. На мгновение в его памяти вспыхнул образ Дженис - сидящей в кабине точно такого же "Феррета" и летящей навстречу торпеде, чтобы спасти "Тараву" и встретить свою смерть. Усилием воли он отогнал это воспоминание.
Вырулив на взлетную полосу, он получил разрешение на вылет, прошел через шлюзовую камеру, включил ускорение и замер, наслаждаясь полетом. Уже через пять минут он оказался рядом со своим кораблем и, запросив разрешение на посадку, сделал круг над "Таравой". Ремонтный корабль все еще находился рядом, сплетение змееподобных канатов и шлангов, точно пуповина, тянулось от одного корабля к другому. От носа до кормы на "Тараве" не было живого места, в корпусе зияли пробоины, краска вздулась пузырями, оборудование, обеспечивающее связь и наблюдение, было разбито.
Но Ясон увидел также кое-что, переполнившее его гордостью. На левом борту корабля кто-то из членов экипажа восстановил свежей краской название "Тарава", а ниже были нарисованы традиционные символы - скрещенные мечи и череп килратха - и золотыми буквами выведены гордые, слова: ПЕРВЫЕ У КИЛРАХА.
Развернувшись, Ясон пошел на снижение, промчался через шлюзовую камеру и затормозил. Распахнув фонарь кабины, он увидел Спаркс, которая приветствовала его, из-под ее комбинезона виднелись бинты.
- Как твоя рана, Спаркс?
- Еще немного болит, сэр. Спасибо за внимание.
- Я беспокоился о тебе, когда узнал, что тебя здорово шарахнуло.
- Вы беспокоились обо мне?
- Конечно.
Ее лицо: осветилось сияющей улыбкой.
- Спаркс, как ты отнесешься к тому,. чтобы получить звание лейтенанта и взять под свою команду всю палубную обслугу?
- Стать офицером? Вот уж не думала, что когда-нибудь доживу до этого дня. Спасибо.
- Ты заслужила это. Если бы не ты, многие истребители не были бы так быстро отремонтированы и не смогли бы тут же вернуться в строй. Большая часть благодарностей, которые мы получили, принадлежит тебе.
Она снова лучезарно улыбнулась и начала спускаться по трапу. Ясон последовал за ней. Оказавшись на палубе, он отсалютовал дальней переборке, изрешеченной выстрелами, над которой был прибит кусок нержавеющей стали, оторванный от разбитого истребителя, с нарисованным на нем знаменем.
- Командир корабля прибыл на борт. Перед Ясоном возник дежурный офицер и отсалютовал ему.
- Разрешите подняться на борт, сэр, - сказал Ясон.
- С удовольствием разрешаю, сэр. - И офицер снова отдал ему честь.
Думсдэй стоял на лестнице, ведущей на временный капитанский мостик, наблюдая за установкой нового листа плексигласа вместо разбитого во время последнего сражения.
- Ну, как там старик?
- Похоже, они с Бэнбриджем все уладили. Черт возьми, не могут же они расстрелять героя? Как бы то ни было, я успел и за тебя замолвить словечко.
- Ну, и что теперь? - с кислой миной спросил Думсдэй.
- Будешь командовать всем крылом истребителей на корабле и получишь награду.
- Ну, спасибо. Еще тридцать сопляков надо будет обучить, и каждый из них может угробить меня.
- Уж это точно.
- Надеюсь, им это не удастся; тебе же не удалось, а?
Ясон засмеялся и зашагал по полетной палубе.
- Раундтоп! Одинокий Волк!
Они стояли, наклонившись над раскрытой орудийной панелью "Рапиры", их лица были перепачканы смазкой. Подойдя к Ясону, они пожали ему руку.
- Как дела в верхах, сэр? - спросил Раундтоп.
- Я остаюсь на "Тараве". Мне обещали, что никаких разговоров об ее списании больше не будет. Ее отремонтируют как следует, начинят новым оборудованием и вернут в строй.
- Отлично, сэр. Рад за нашу старушку.
- Чемберлен, я хочу, чтобы ты возглавил эскадрилью "Ферретов".
Чемберлен расплылся в улыбке:
- Благодарю вас, сэр.
- Кевин, у меня к тебе есть разговор. Бок о бок они пошли по палубе.
- Пока я ждал встречи со стариком, ко мне подошел один из его штабных офицеров. У адмирала есть для тебя предложение, я обещал передать тебе его.
- Что это, сэр?
- Бэнбридж хочет, чтобы ты стал у него адъютантом. Это очень завидная должность, Кевин. Если ты будешь служить у Бэнбриджа и делать свое дело хорошо, ты далеко пойдешь. И то, что ты был боевым офицером и заработал серебряную звезду на свои золотые "крылышки", а я тебя к ней представил, тоже будет нелишне. В штабах не так уж часто оказываются люди с таким послужным списком, поэтому их там особенно ценят. Ты быстро продвинешься, я не сомневаюсь, Кевин. Черт, может, лет через пять ты даже станешь моим начальником.
- Спасибо, сэр, - хмуро ответил Кевин.
- Ты что, недоволен?
- Честно, сэр?
- Конечно. Ну, смелее!
- Пошли они знаете куда со своим предложением! Такая работа не по мне. Я лучше останусь тут с вами и остальными ребятами и буду летать.
Ясон усмехнулся:
- В таком случае, как ты отнесешься к тому, чтобы возглавить эскадрилью?
- Здесь, сэр?
- Конечно, здесь. Я отдал бы тебе "Рапиры".
- Здорово, сэр! Вот это мне нравится. Ясон с улыбкой похлопал его по плечу:
- Ладно, у нас еще будет время обсудить все это.
Кевин расплылся в улыбке и помчался обратно к Чемберлену. Он что-то сказал ему, и они рассмеялись, хлопая друг друга по спинам.
Ясон пошел к себе. Проходя коридором, ведущим на корму, он ненадолго задержался у доски почета.
Двести восемьдесят три имени было на ней. Многих из них он даже не успел узнать, лица и имена лишь смутно помнил, но зато все, что тогда происходило, он видел будто воочию. Он не помнил, как звали молодую симпатичную женщину-связистку и другую, повариху, которые вытаскивали раненых из дымящегося отсека и погибли, оказавшись в результате очередного выстрела выброшенными в вакуум; не помнил он имени и того мужчины из палубной обслуги, который, бросившись в ревущее пламя, закрыл своим телом поврежденный осколками трубопровод с горючим и сгорел заживо, спасая корабль. Так много имен появилось на этой доске за какие-то несколько недель...
Ясон пошел дальше по черному от пожара коридору, который уже начали приводить в порядок, стараясь лавировать между работающими, чтобы не испачкать чужую форму, в которую был одет.
Около своей каюты он замедлил шаги. Осталось всего четырнадцать человек, и лишь четырнадцать кают были сейчас заняты! Остальные пустовали, в каждой лежали приготовленные к отправке домой личные вещи того, кто жил в ней.
Войдя к себе, он закрыл дверь. На мгновение все поплыло у него перед глазами, смертельная усталость наконец одолела его, и, не раздеваясь, он рухнул на койку. От наволочки еще шел слабый аромат духов, и от мгновенно вспыхнувших воспоминаний на глазах у него выступили слезы.
- Будь проклята эта война, - прошептал он.
Уже в полусне он всего раз произнес заветное имя, и потом, с мыслью о ней, капитан первого ранга Ясон Бондаревский, по прозвищу Медведь, медленно погрузился в глубокий сон без сновидений. Завтра, когда он проснется, его ждет мирный день, но война еще не окончена. Ему предстояло вернуться в бой, и он был готов к этому.
- Вовсе нет. Это война не на жизнь, а на смерть, либо мы их, либо они нас. Но войну нужно вести с умом и ясной головой, а ничего этого у вашего деда нет.
- Подобные речи - измена, я не желаю вас больше слушать.
- Полагаете, что это измена, кузен? Какая может быть измена, если то, что я говорю, идет на пользу дела? Это не измена, это здравый взгляд на вещи. Мы были уверены, что запросто справимся с ними, что колосс стоит на глиняных ногах, ткни его - и он развалится, и ветры наших бурь развеют его прах. А что получилось? Тридцать лет они терпели поражение за поражением, а за последние десять дней уничтожили столько, что все ваши обещания закончить войну победой еще до конца этого года рассеялись как дым.
Обойдя стол, барон налил себе вина и с усмешкой взглянул на Тхракхатха.
- Нет, я не буду, - покачал головой принц.
На лице барона мгновенно отразилось подозрение.
- Не бойтесь, вино не отравлено, клянусь честью.
Пристально посмотрев на него, барон кивнул и осушил свой бокал.
- Кузен, я знаю, что вы далеко не глупец. Мне известно также, что вы сами вовсе не прочь стать императором. Но я предостерегаю вас так же, как в свое время предостерегал вашего деда: не недооценивайте хитрости, ума и силы духа людей. Слишком много в истории примеров того, как империи гибли от рук тех, кого они презирали.
- Это все, барон? Тот кивнул.
- Я отправляюсь в эту ссылку, но на сердце у меня нелегко. Истина о том, кто виновен в разгроме на Byкар и фиаско у Килраха, рано или поздно всплывет наружу. Пока же это изгнание даст мне возможность предаться любимым занятиям - чтению древних классиков и переводу с языка землян произведений, к которым многие у нас относятся с таким пренебрежением. Этого у меня не отнимет никто, равно как никто не помешает мне заниматься искусством и музыкой. И можете не сомневаться - я вернусь. Я не питаю к вам ненависти, кузен, но если вы допустите, чтобы этот полутруп с усохшими мозгами и дальше оставался на троне, я приду к выводу, что вы не годитесь на роль нашего императора. И тогда я сам стану им. Смотрите, не упустите момента.
- Можете покинуть мой корабль, и надеюсь, вы там и сгинете, в этой ссылке, и я никогда больше вас не увижу.
Барон Джукага улыбнулся.
- Взаимно, кузен. Да, если хотите, я был бы счастлив подарить вам нашего семейного летописца. Он чрезвычайно искусен в создании как раз тех самых сказок о волнующих победах, которые вам так нравятся. Он так умело сплетает ложь и правду, что докопаться до последней просто невозможно. Он очень пригодился бы вам, ведь вы живете мечтами и фантазиями. И пока это не изменится, пока вы не научитесь понимать людей и рассуждать так, как они, вы снова и снова будете терпеть поражения в этой войне.
Небрежно отсалютовав, барон удалился. Принц Тхракхатх взял со стола свою печать, в которую был помещен маленький прибор, способный определять наличие яда, и, налив в бокал вина из графина, проверил, не подсыпал ли туда что-нибудь его кузен. Яда не оказалось.
С бокалом в руке он вернулся к столу и, потягивая вино, погрузился в изучение сводок потерь и ущерба. Не вызывало сомнений, что по крайней мере в течение года придется оставить надежду на то, чтобы нанести людям сокрушительный удар и добраться до Земли. Может быть, имело бы смысл организовать что-то вроде рейда в сердце Конфедерации, подобно тому, как это сделали они. Кое в чем барон, несомненно, был прав - нужно лучше изучить своего врага, чтобы понимать ход его рассуждении. Принц отдавал себе отчет в том, что на протяжении последних сражений он несколько раз не сумел разгадать замысел противника - именно потому, что не учитывал его психологии.
Да, барон Джукага был прав, почти как всегда и во всем. Вот почему не нужно было пренебрегать его советами и вот почему следовало опасаться его.
x x x
- Ты дурак! Говоря по правде, тебя следовало бы выгнать со службы.
Адмирал Толвин выслушал эти слова с вызывающим видом и иронической улыбкой на лице, стоя посреди кабинета Бэнбриджа.
- Ничего не сообщив мне, не получив моего согласия, ты совершил прыжок во владения врага, предоставив нам очищать By кар. Ты рисковал не только своей задницей, но и авианосцем. Черт возьми, ты просто ненормальный!
- Когда мы поймали закодированное килратхское сообщение о том, что "Тарава" ушла к точке прыжка Ф-один, стало ясно, что она направляется в сектор Джугара. Я рассчитал, что могу прибыть туда примерно в то же время, что и они - если отправлюсь в путь немедленно, - и попытаться спасти их. Просто не было времени на то, чтобы согласовывать это с тобой. Связь, как ты знаешь, была повреждена во время боя.
- Не морочь мне голову! - Голос Бэнбриджа сорвался на крик.
Вскочив, он обошел вокруг стола и направился к Толвину, угрожающе выставив вперед палец.
- Мы одержали победу на Вукар, но и сами оказались в тяжелом положении. Мы потеряли "Трафальгар", а "Геттисбергу" предстоит провести в доке не меньше года. Уцелели лишь "Волкодав" и "Конкордия". И тут ты исчезаешь и отправляешься черт знает куда. Проклятье, ты поставил под угрозу все, чего мы добились. Кто знает? Еще чуть-чуть, и мы могли оказаться на грани катастрофы.
- Но я не потерял "Конкордию". Напротив, я привел обратно "Тараву".
Лицо Бэнбриджа стало цвета вареной свеклы.
- Ты сумасшедший, Джеф!
- Но ты же не станешь отрицать, что все закончилось хорошо, Вэйн? Мы победили, в ходе войны наступил перелом, по крайней мере, на данный момент. На By кар все прошло блестяще - лучше, чем мы ожидали, верно? А какой урон нанесла врагам "Тарава"? Они поработали на славу.
- Хватит лебезить, этот номер не пройдет. Джеф засмеялся и покачал головой.
- Мы проделали вместе долгий путь, Вэйн. Ты знаешь меня как никто, не пытайся задеть меня, тебе это не удастся. Эти ребята на "Тараве" оказались не винтиками в механизме нашей операции - они добавили к ней свой собственный, очень весомый вклад. Я не уверен, что то, чего мы добились на Вукар, важнее, чем тот разгром, который учинили они. На стапелях уничтожено шесть почти готовых авианосцев. А сколько человеческих жизней потребовалось бы, чтобы расправиться с ними в бою? А верфи? А крейсер, две орбитальные станции, четыре сторожевика и около ста истребителей? Но даже это еще не все. Моральный эффект, вот что важнее всего. Он превысил самые радужные ожидания. Вся Конфедерация ликует, черт побери! Но и этого мало. Взгляни на все происшедшее глазами килратхов. Я ничуть не удивился бы, узнав, что Империя на грани дворцового переворота или, по крайней мере, очень основательной чистки в среде высокопоставленных лиц.
- Я никогда не простил бы себе, - продолжал Толвин, - если бы бросил их там, Вэйн, имея возможность помочь. Только благодаря им мы победили на Вукар, и наш прямой долг состоял в том, чтобы сделать все для их спасения. Я жалею об одном приди я на двадцать минут раньше, и Гриерсон остался бы жив.
- У Гриерсона не было выхода. Если бы он сам не бросился в атаку, они все равно разделались бы с ним. - Бэнбридж пошарил рукой по столу, нащупал лист бумаги и швырнул его Толвину в лицо. - Черт побери, я согласен со всем, что ты говоришь, но вот от чего меня просто трясет.
Толвин усмехнулся.
- Отправить ложное сообщение за моей фальшивой подписью, где сказано, что "Конкордия" якобы отправлена для спасения "Таравы" по моему приказанию, - это ни в какие ворота не лезет! Это обман, более того, воинское преступление, за которое можно попасть под трибунал.
- Именно оно сделало тебя героем всего происшедшего, ответил Толвин с улыбкой. - Ты и никто другой рискнул всем, чтобы спасти отважный экипаж "Таравы".
- Ты загнал меня в угол и прекрасно понимаешь это, Джеф, в особенности теперь, когда я был представлен к медали за доблесть - в том числе и за то, что удалось вызволить "Тараву". Не могу же я, черт возьми, пойти на попятную и объявить во всеуслышание, что на самом деле все произошло вопреки моему приказанию?
- Да уж, вряд ли это возможно, Вэйн. Я не понимаю, что ты так переживаешь? Победителей, как известно, не судят. Все обошлось, все - герои; наша победа войдет в историю. Черт возьми, я уверен, что уже сейчас готовится пьеса для головидения. Интересно, кто будет играть тебя, а, Вэйн? Могу себе вообразить эту сцену! Ты отрываешь задумчивый взгляд от стола, смотришь на меня и говоришь: "Джеф, мы должны спасти этих ребят во что бы то ни стало, Конфедерация в долгу перед ними. Отправляйся и приведи их обратно".
Бэнбридж с шумом втянул воздух и присел на край своего стола.
- Ладно, черт тебя подери, ничего не поделаешь - ты захватил меня врасплох. Ты откалывал такие номера еще двадцать пять лет назад, в Академии, когда учился в моей группе, и сейчас продолжаешь в том же духе.
- И буду продолжать, уверяю тебя, Вэйн. Это полезно нам обоим - чтобы все время быть начеку и оставаться в форме.
- Ну-ну, - Бэнбридж покачал головой. - Смотри только, не попади впросак когда-нибудь.
- Я мог, конечно, на этот раз и попасть впросак, если подразумевать под этим то, что у меня был серьезный шанс отправиться на тот свет. Но я не жалею - оно того стоило. Черт тебя побери, Вэйн, - его голос зазвучал без прежней теплоты, почти холодно, - ты постоянно забываешь о том, что на войне сражаются прежде всего люди. Не корабли, а мужчины и женщины из плоти и крови. У большинства из них еще молоко на губах не обсохло, они только-только начинают свою жизнь - и тем не менее рискуют ею, получая за это очень мало благодарности. Эти ребята заслужили лучшую участь, чем быть брошенными на растерзание килратхским стервятникам. Война еще не кончена, и важно не только то, что эти ребята не пропали зря, а вернулись в строй. Важно то, что и они, и все остальные, поняли: мы своих не бросаем, чего бы это ни стоило. Это я тебе говорю, и, пока я жив и имею какой-то вес, я ни за что не допущу, чтобы к людям относились просто как к пушечному мясу. Я уже говорил если цивилизация хочет, чтобы за нее сражались, она должна быть готова заплатить любую цену, чтобы вызволить тех, кто рискует ради нее своей жизнью.
- Ладно, не будем об этом... Они здесь?
- Да. Ждут встречи с тобой.
- Зови их.
Толвин подошел к двери и приоткрыл ее.
- Входите, вы двое.
В кабинет вошли Ясон и Меррит. Они сделали движение, чтобы вытянуться по стойке "смирно", но Бэнбридж махнул рукой, а потом, к их удивлению, вытянулся сам, отсалютовал им, подошел и пожал им руки. Дружеская улыбка осветила его лицо.
- Черт возьми, как приятно видеть вас живыми.
- Спасибо, сэр, - ответил Ясон. - Это и вправду здорово остаться в живых.
- Вы оба - герои, вам это известно? Я лично представил вас к наградам. Вся Конфедерация только о вас двоих и говорит. Журналисты дерутся между собой за право первыми взять у вас интервью, ваши лица не сходят с экранов.
Ясон молчал, не зная, что ответить на это.
- Бригадный генерал Меррит, ваше начальство сообщило мне, что вы назначаетесь командиром Первого полка космической пехоты.
- А как же Гонсалес, сэр? Она отлично справляется с этой должностью.
- Прошу прощения, вы что, не в курсе? Она погибла на Byкар.
- Она была чертовски хорошим командиром, - сказал Меррит, опустив голову.
- Мы потеряли много хороших людей, но вы, слава Богу, вернулись.
- А как там Большой Дюк? - спросил Меррит.
- Потерял руку, но ему ее уже регенерировали, и скоро он снова вернется в строй.
- Хорошая новость. - Меррит улыбнулся. - Наверно, им нелегко удерживать его в постели.
Бэнбридж взглянул на Ясона:
- Вот и ты, сынок... Тебе понравилось быть командиром корабля? Я разговаривал о тебе с командующим флотом. В следующем месяце встанет в строй новый легкий авианосец. Хочешь - бери его, а не хочешь - иди ко мне в штаб, мне нужны такие чертовски крепкие парни.
- Я бы предпочел остаться на "Тараве", сэр.
- Она же вся в дырах, как сито, сынок. Нет, с "Таравой" покончено.
- Черт возьми! - воскликнул Толвин. - Если весть о том, что вы собираетесь списать геройскую "Тараву", дойдет до широкой публики, все же просто с ума сойдут! Нет, "Тараву" нужно отремонтировать во что бы то ни стало.
- Ладно, ладно, - ответил Бэнбридж. - Это обойдется дороже, чем построить новую, но, пожалуй, так и вправду будет лучше. Корабль останется под вашим началом, капитан первого ранга Бондаревский. Ясон с благодарностью кивнул.
- Мы уже извлекли множество полезной информации из тех записей, которые были сделаны во время вашего рейда. Моя разведка в поте лица изучает все, что попало в память компьютера. "Тарава" - первый военный корабль, побывавший рядом с Килрахом и вернувшийся обратно. Я уже бегло просмотрел ваши записи, хотя позднее буду изучать их более подробно, чтобы не упустить ничего. Однако моя разведка уже сейчас убеждена, что ты столкнулся лицом к лицу с принцем Тхракхатхом.
- Значит, его не было на Вукар? - спросил Ясон.
- К сожалению, нет, - ответил Бэнбридж.
- Черт возьми, если бы я знал, что он там, я бы атаковал авианосец и постарался уничтожить его, - сказал Толвин. Странно только, что он отступил, не стал со мной связываться. Это на него не похоже.
- Ну, не так уж и странно. Они понесли такие огромные потери, что ему ни к чему было увеличивать их число... Гордись, сынок, - продолжал Бэнбридж, обращаясь к Ясону, - ты подергал за усы самого принца Тхракхатха.
Он вернулся к столу, давая тем самым понять, что разговор окончен.
Ясон и Меррит отсалютовали, и, поколебавшись, Ясон сказал:
- Спасибо за то, сэр, что отдали приказ спасти нас.
Бэнбридж поднял на него взгляд, холодно улыбнулся и... не ответил ничего.
Ясон вместе с Толвином вышли из кабинета.
- Ты, наверно, очень устал, сынок, - сказал Толвин.
Ясон кивнул; силы, казалось, и впрямь покинули его. После того как "Конкордия" открыла им путь к отступлению, они отправились домой, и на всем протяжении пути шла борьба за то, чтобы сохранить корабль. То там, то здесь еще вспыхивали очаги пожара, а утечка воздуха через бесчисленные трещины и разломы была настолько сильной, что экипажу пришлось надеть скафандры, и последние тридцать шесть часов полета вымотали всех вконец. Как только они оказались на территории Конфедерации, навстречу покалеченному кораблю вылетела бригада ремонтников; подошел танкер, снабдивший их воздухом и горючим и взявший на борт раненых. Когда они прилетели, один из штабных офицеров Бэнбриджа одолжил Ясону свою форму, чтобы тот выглядел прилично во время беседы с адмиралом; прежде чем переодеться, Ясон принял душ, и это немного помогло, но шок от всего пережитого еще не отпустил.
Воспоминания продолжали преследовать его. Последний прощальный призыв Светланы; Гриерсон, маневр которого позволил им продержаться несколько драгоценных минут и таким образом спас их; ангар, битком набитый убитыми и ранеными. Всего четырнадцать пилотов уцелело из тех сорока четырех, которых он всего несколько недель назад называл юнцами!
- Может, останешься со мной на "Конкордии", отдохнешь немного? - спросил Толвин, положив руку ему на плечо. Хороший кусок жареного мяса с добрым двойным виски тебе сейчас не повредят, а перед этим можешь понежиться в ванне.
- Нет, сэр. Я лучше вернусь на мой корабль.
"Мой корабль" - казалось странным называть его так. Он вспомнил свой первый "Феррет" - его он тоже называл "мой корабль", засияв от гордости, когда его механик краской вывел на кабине надпись "Медведь" и нарисовал смешную неуклюжую фигуру. А теперь он стал командиром авианосца и готов был влепить затрещину любому, кто осмелился бы сказать хоть слово против "Таравы". Что ни говори, она оказалась чертовски хорошим кораблем - может быть, самым лучшим во всем флоте.
Они вышли на полетную палубу "Конкордии". Сейчас она казалась просто огромной - пустая, чистая, совсем не похожая на ту, что ждала его на "Тараве".
Ясон посмотрел на Меррита и протянул ему ладонь.
- Ну, удачи тебе, космопех.
- И тебе тоже, пилот.
Они крепко пожали друг другу руки.
- Она была прекрасной женщиной; я никогда не забуду ее, тихо сказал Меррит, и Ясон кивнул, не в силах вымолвить ни слова.
Когда Меррит ушел, он повернулся к Толвину.
- Знаете, сэр, у нас есть кое-какие догадки насчет того, кому мы обязаны нашим спасением. Так что спасибо вам.
- Это я должен благодарить тебя, - ответил Толвин, - за то, что мне выпала такая честь - помочь тебе выбраться оттуда... И еще, Ясон, прими мою самую горячую благодарность за Кевина. Я видел твой предварительный отчет и приписку Думсдэя в нем относительно Кевина. Конечно, он не мог написать много в официальной бумаге, но остальное мне рассказали люди. Ты взял Кевина избалованным маменькиным сынком, а вернул его человеком, которым можно гордиться.
- Просто я сразу почувствовал, сэр, что если дать Кевину шанс, он в конце концов покажет себя.
Они пожали друг другу руки. Ясон подошел к своему "Феррету" и залез в кабину. Это было удивительно приятное чувство: снова сидеть в кабине истребителя за рычагами управления. Внутри пахло горелой электропроводкой, экран дисплея не работал. На мгновение в его памяти вспыхнул образ Дженис - сидящей в кабине точно такого же "Феррета" и летящей навстречу торпеде, чтобы спасти "Тараву" и встретить свою смерть. Усилием воли он отогнал это воспоминание.
Вырулив на взлетную полосу, он получил разрешение на вылет, прошел через шлюзовую камеру, включил ускорение и замер, наслаждаясь полетом. Уже через пять минут он оказался рядом со своим кораблем и, запросив разрешение на посадку, сделал круг над "Таравой". Ремонтный корабль все еще находился рядом, сплетение змееподобных канатов и шлангов, точно пуповина, тянулось от одного корабля к другому. От носа до кормы на "Тараве" не было живого места, в корпусе зияли пробоины, краска вздулась пузырями, оборудование, обеспечивающее связь и наблюдение, было разбито.
Но Ясон увидел также кое-что, переполнившее его гордостью. На левом борту корабля кто-то из членов экипажа восстановил свежей краской название "Тарава", а ниже были нарисованы традиционные символы - скрещенные мечи и череп килратха - и золотыми буквами выведены гордые, слова: ПЕРВЫЕ У КИЛРАХА.
Развернувшись, Ясон пошел на снижение, промчался через шлюзовую камеру и затормозил. Распахнув фонарь кабины, он увидел Спаркс, которая приветствовала его, из-под ее комбинезона виднелись бинты.
- Как твоя рана, Спаркс?
- Еще немного болит, сэр. Спасибо за внимание.
- Я беспокоился о тебе, когда узнал, что тебя здорово шарахнуло.
- Вы беспокоились обо мне?
- Конечно.
Ее лицо: осветилось сияющей улыбкой.
- Спаркс, как ты отнесешься к тому,. чтобы получить звание лейтенанта и взять под свою команду всю палубную обслугу?
- Стать офицером? Вот уж не думала, что когда-нибудь доживу до этого дня. Спасибо.
- Ты заслужила это. Если бы не ты, многие истребители не были бы так быстро отремонтированы и не смогли бы тут же вернуться в строй. Большая часть благодарностей, которые мы получили, принадлежит тебе.
Она снова лучезарно улыбнулась и начала спускаться по трапу. Ясон последовал за ней. Оказавшись на палубе, он отсалютовал дальней переборке, изрешеченной выстрелами, над которой был прибит кусок нержавеющей стали, оторванный от разбитого истребителя, с нарисованным на нем знаменем.
- Командир корабля прибыл на борт. Перед Ясоном возник дежурный офицер и отсалютовал ему.
- Разрешите подняться на борт, сэр, - сказал Ясон.
- С удовольствием разрешаю, сэр. - И офицер снова отдал ему честь.
Думсдэй стоял на лестнице, ведущей на временный капитанский мостик, наблюдая за установкой нового листа плексигласа вместо разбитого во время последнего сражения.
- Ну, как там старик?
- Похоже, они с Бэнбриджем все уладили. Черт возьми, не могут же они расстрелять героя? Как бы то ни было, я успел и за тебя замолвить словечко.
- Ну, и что теперь? - с кислой миной спросил Думсдэй.
- Будешь командовать всем крылом истребителей на корабле и получишь награду.
- Ну, спасибо. Еще тридцать сопляков надо будет обучить, и каждый из них может угробить меня.
- Уж это точно.
- Надеюсь, им это не удастся; тебе же не удалось, а?
Ясон засмеялся и зашагал по полетной палубе.
- Раундтоп! Одинокий Волк!
Они стояли, наклонившись над раскрытой орудийной панелью "Рапиры", их лица были перепачканы смазкой. Подойдя к Ясону, они пожали ему руку.
- Как дела в верхах, сэр? - спросил Раундтоп.
- Я остаюсь на "Тараве". Мне обещали, что никаких разговоров об ее списании больше не будет. Ее отремонтируют как следует, начинят новым оборудованием и вернут в строй.
- Отлично, сэр. Рад за нашу старушку.
- Чемберлен, я хочу, чтобы ты возглавил эскадрилью "Ферретов".
Чемберлен расплылся в улыбке:
- Благодарю вас, сэр.
- Кевин, у меня к тебе есть разговор. Бок о бок они пошли по палубе.
- Пока я ждал встречи со стариком, ко мне подошел один из его штабных офицеров. У адмирала есть для тебя предложение, я обещал передать тебе его.
- Что это, сэр?
- Бэнбридж хочет, чтобы ты стал у него адъютантом. Это очень завидная должность, Кевин. Если ты будешь служить у Бэнбриджа и делать свое дело хорошо, ты далеко пойдешь. И то, что ты был боевым офицером и заработал серебряную звезду на свои золотые "крылышки", а я тебя к ней представил, тоже будет нелишне. В штабах не так уж часто оказываются люди с таким послужным списком, поэтому их там особенно ценят. Ты быстро продвинешься, я не сомневаюсь, Кевин. Черт, может, лет через пять ты даже станешь моим начальником.
- Спасибо, сэр, - хмуро ответил Кевин.
- Ты что, недоволен?
- Честно, сэр?
- Конечно. Ну, смелее!
- Пошли они знаете куда со своим предложением! Такая работа не по мне. Я лучше останусь тут с вами и остальными ребятами и буду летать.
Ясон усмехнулся:
- В таком случае, как ты отнесешься к тому, чтобы возглавить эскадрилью?
- Здесь, сэр?
- Конечно, здесь. Я отдал бы тебе "Рапиры".
- Здорово, сэр! Вот это мне нравится. Ясон с улыбкой похлопал его по плечу:
- Ладно, у нас еще будет время обсудить все это.
Кевин расплылся в улыбке и помчался обратно к Чемберлену. Он что-то сказал ему, и они рассмеялись, хлопая друг друга по спинам.
Ясон пошел к себе. Проходя коридором, ведущим на корму, он ненадолго задержался у доски почета.
Двести восемьдесят три имени было на ней. Многих из них он даже не успел узнать, лица и имена лишь смутно помнил, но зато все, что тогда происходило, он видел будто воочию. Он не помнил, как звали молодую симпатичную женщину-связистку и другую, повариху, которые вытаскивали раненых из дымящегося отсека и погибли, оказавшись в результате очередного выстрела выброшенными в вакуум; не помнил он имени и того мужчины из палубной обслуги, который, бросившись в ревущее пламя, закрыл своим телом поврежденный осколками трубопровод с горючим и сгорел заживо, спасая корабль. Так много имен появилось на этой доске за какие-то несколько недель...
Ясон пошел дальше по черному от пожара коридору, который уже начали приводить в порядок, стараясь лавировать между работающими, чтобы не испачкать чужую форму, в которую был одет.
Около своей каюты он замедлил шаги. Осталось всего четырнадцать человек, и лишь четырнадцать кают были сейчас заняты! Остальные пустовали, в каждой лежали приготовленные к отправке домой личные вещи того, кто жил в ней.
Войдя к себе, он закрыл дверь. На мгновение все поплыло у него перед глазами, смертельная усталость наконец одолела его, и, не раздеваясь, он рухнул на койку. От наволочки еще шел слабый аромат духов, и от мгновенно вспыхнувших воспоминаний на глазах у него выступили слезы.
- Будь проклята эта война, - прошептал он.
Уже в полусне он всего раз произнес заветное имя, и потом, с мыслью о ней, капитан первого ранга Ясон Бондаревский, по прозвищу Медведь, медленно погрузился в глубокий сон без сновидений. Завтра, когда он проснется, его ждет мирный день, но война еще не окончена. Ему предстояло вернуться в бой, и он был готов к этому.