Страница:
Когда оба корабля отбуксировали со взлетной полосы, Думсдэй безнадежно махнул рукой:
- На "Конкордии" у нас за это время взлетело бы уже восемьдесят истребителей. Если бы кошки напали на нас сейчас - все, нам крышка.
- Нужно, чтобы снаружи круглосуточно дежурили четыре разведывательных истребителя, - сказал Ясон. - Нельзя полагаться только на систему защиты. Кошки могут умудриться как-то проскользнуть и тогда действительно запросто разделаются с нами.
- И еще надо, чтобы один из "Сэйбров" постоянно находился в состоянии боевой готовности, с полным баком и боекомплектом, чтобы через минуту после сигнала тревоги он уже взлетел, - предложил Думсдэй.
Ясон с ним тоже согласился, хотя и понимал, во что это выльется. Пилоты Дженис должны будут находиться в полете по восемь часов ежедневно, а каждому пилоту бомбардировщика, его напарнику и стрелку пришлось бы проводить в кабинах своих истребителей по два с половиной часа в день. С точки зрения тренировки это принесло бы только пользу, но легко можно было представить себе, какой крик поднимет экономный коммодор, узнав, какого расхода горючего потребуют "Ферреты".
Диктуя на ходу свои замечания в наручный микромагнитофон, Ясон направился к своей "Рапире" и забрался в кабину.
- Я их все проверила, эта "Рапира" самая лучшая, - сказала Спаркс, залезая на крыло, чтобы помочь Ясону.
- Спасибо, Спаркс.
- Ребята научатся, не сомневайтесь, сэр, просто им надо немного времени.
- Надеюсь, оно у них будет.
Она спрыгнула с крыла и сделала знак палубной обслуге. Крошечный буксировочный трос подцепил корабль за кольцо, укрепленное на носу, и потащил к взлетной площадке. Стартующий перед ним истребитель, "Сэйбр", вырвался из шлюзовой камеры,, а его пилот дал полный газ, покидая борт "Таравы". С пилотом, скорее всего, было все в порядке, просто он, наверно, хотел пустить пыль в глаза, но это говорило об определенной дерзости и потому было здорово.
Ясон включил ускорение и бросил взгляд на приборы. Почувствовав толчок, он понял, что рычаг катапульты захватил кольцо на носу корабля. Взглянув вниз, он поднял большой палец, давая знак старшине, что все в порядке, и почти сразу же ощутил бросок катапульты. Выходя из силового поля шлюзовой камеры, корабль слегка содрогнулся, и тут же Ясон оказался в космосе, чуть-чуть прибавил ускорение и взмыл вверх. Взлет с помощью катапульты, так называемый полный боевой взлет, всегда доставлял ему почти такое же удовольствие, как сам полет. От этого захватывало дыхание, тогда как при старте в обычном режиме корабль на собственной тяге просто соскальзывал в пространство со скоростью двух метров в секунду.
Было отличное утро. В трехстах миллионах километров слева от носа его корабля виден был гигантский красный шар солнца системы Оберон, звезды десятой величины. Он увидел Калдагарское звездное скопление, сверкающее подобно пригоршне алмазов, а вокруг истребителя Ясона в радиусе пятидесяти километров по всем направлениям сновали остальные машины.
- Внимание, ребята! Лидер Синих - эскадрильям Синих,. Зеленых и Красных! Цыплята, равнение на петуха. Всем следить за мной, построиться клином по эскадрильям.
Учение началось. Ясон прекрасно понимал, что нельзя орать на пилота через голову его непосредственного командира, тем более когда все остальные слышат это, но уже через час у него просто не хватало сил сдерживаться. Если это называлось "подготовленные пилоты", тогда Конфедерация опять оказалась в незавидном положении.
Всего несколько пилотов имели сносное представление о том, как держать строй, могли повторить вслед за ним иммельман, переворот через крыло, поворот с торможением и способны были оторваться от преследования при нападении сзади. Молодой пилот Чемберлен по прозвищу Раундтоп и другой, которого называли Монголом, отличались от других прирожденной ловкостью. Толвин, прозванный Одиноким Волком, тоже обладал неплохой сноровкой. Зато остальные просто повергли Ясона в отчаяние. Один пилот не справилась с управлением, и ее истребитель пронесся через всю эскадрилью, заставив остальных броситься врассыпную, в результате чего едва не погибла она сама и двое других.
Попрактиковавшись часа три, Ясон с помощью Монгола и Чемберлена попытался сымитировать вражескую атаку, но очень быстро отказался от этой затеи и пришел к выводу, что по крайней мере еще несколько дней не нужно затевать подобных маневров: началось такое столпотворение, что три истребителя едва не столкнулись.
В отношении Толвина у него пока не сложилось определенного мнения. Не исключено было, что этот молодой человек мог со временем стать чертовски хорошим пилотом, но во время маневров он не раз и не два открыто игнорировал указания Ясона, Этот тип пилота был очень хорошо знаком Ясону - этакий вольный стрелок, полагающийся только на себя, вроде Маньяка и других таких же отчаянных храбрецов.
Связавшись с "Таравой", он запросил разрешения на посадку и предупредил палубного офицера, что начинается общая посадка. Легко можно было представить себе, какое столпотворение вызовет прибытие сорока двух истребителей с интервалом в тридцать секунд. Случись хотя бы одна неполадка, что было весьма вероятно, и эта процедура затянулась бы на часы.
Не обращая больше внимания на красоты космоса - он уже нагляделся на них во время маневров, - Ясон пошел на посадку, точно рассчитал тормозной путь и остановился на приличном расстоянии от заградительной сетки.
Спаркс уже предупредила палубную обслугу о том, что он садится, и буксировочный трос тут же оттащил его с посадочной площадки. В зеркало заднего обзора он увидел, что почти сразу же за ним сел следующий истребитель, но он проскочил слишком далеко вперед, почти ткнувшись носом в заградительную сетку. "Не так уж плохо", - подумал Ясон, вспомнив свое собственное вчерашнее прибытие.
Открыв фонарь кабины, он вылез из истребителя.
- Подготовьте его к следующему вылету! - крикнул он, сбежал по трапу и зашагал к комнате управления полетами.
Появление в дверях О'Брайена неприятно поразило его. Он напомнил себе, что это совершенно нормально, если во время взлетов и посадок командир корабля находится здесь, и все же он предпочел бы, чтобы тот вернулся на капитанский мостик.
Когда последний истребитель-разведчик приземлился и "Сэйбры" начали садиться, первым на посадку пошел Думсдэй и, конечно, показал всем пример.
Третий по счету бомбардировщик садился неуверенно, ударившись носом в заградительную сетку. Заметив это, следующий за ним не стал приземляться, круто взмыв вверх. Пока палубная обслуга оттаскивала неудачно приземлившийся истребитель, показался еще один. Его пилот сообщил по связи, что правый двигатель у него перегрет и он был вынужден заглушить его.
- Зеленый-три, - обратился к нему Ясон через связь командного пункта, - справитесь - сами или есть какая-то опасность?
- Нет-нет, Лидер Синих.
- Как вас зовут?
- Родригес, сэр.
- Этому малютке досталось, посадите его нежно, как на колени к маме, - сказал Ясон офицеру, отвечающему за взлет и посадку, и добавил, обращаясь к пилоту: - Мы приостанавливаем приземление, пока не посадим вас.
- Понял вас, Лидер Синих, нет проблем. Зеленый-три сделал круг, Ясон следил за ним на экране. Корабль летел совсем низко над "Таравой". Ситуация явно вышла из-под контроля, но Ясон не хотел вмешиваться, потому что теперь на палубе распоряжаться положено было только одному человеку.- офицеру, руководящему посадкой.
- Садись потихоньку, сынок, садись потихоньку, - приговаривал тот. - Это не боевое приземление, не торопись.
Ясон весь напрягся. Молокосос явно побоялся уронить себя в глазах тех, кто был старше и опытнее его, но на самом деле, понимал Ясон, он попал в чрезвычайно опасное положение.
- Катапультируйся! - не выдержал Ясон. Он больше не думал о том, что вторгается в обязанности офицера, руководящего посадкой.
- Я посажу его, я посажу его, я…
"Сэйбр" угрожающе затрясло, он то подпрыгивал вверх, то проваливался вниз, точно детский мячик на резинке. Похолодев от ужаса, Ясон не сводил глаз с истребителя, явно ставшего неуправляемым. Родригес, который вопреки его совету решил всетаки садиться, пытался выжать из корабля всю мощность, в панике забыв, видимо, что один двигатель отключен.
"Сэйбр" перевернулся и рухнул вниз, разорвав, точно паутину, защитные ограждения, палубная обслуга едва успела отскочить в сторону. От удара нос истребителя отвалился и упал слева от шлюзовой камеры. Взревел сигнал тревоги, включенный палубным офицером безопасности. Из огнетушителей, укрепленных в специальных зарешеченных нишах, брызнули мощные струи пенистой жидкости.
У Ясона перехватило дыхание. Только бы уцелели топливные баки, иначе вся палуба мгновенно превратится в ад! Как только истребитель остановился, к нему тут же, разбрызгивая пену, с грохотом понеслась аварийная машина. Ясон с восхищением наблюдал за действиями спасателей - остальные еще только приходили в себя, а они уже делали свое дело.
Плюнув на формальности, он выскочил из комнаты управления полетами и, скользя по залитой пеной поверхности, помчался по палубе. Спасатели были уже на верху корабля, сквозь дым и брызги Ясон различил внутри кабины отблески пламени и услышал пронзительный крик. К горлу подкатила тошнота, но Ясон оставался на месте, полностью отдавая себе отчет в том, что не способен ничем помочь.
Один из спасателей вскрыл кабину с помощью лазерного резака. Фонарь свалился, пламя вырвалось наружу, его тут же начали поливать из шланга. Один из спасателей, не обращая внимания на то, что огонь еще полыхал, залез в кабину. Он вытащил наружу какую-то почерневшую бесформенную груду, по палубе вновь пронесся душераздирающий крик. Еще одно тело - это явно уже был труп - вытащили из корабля, и Ясон в ужасе отвернулся. Задняя орудийная башня была раздавлена, точно бумажный стаканчик, - значит, и стрелок тоже не уцелел.
Повернувшись, Ясон нос к носу столкнулся с О'Брайеном. Тот стоял перед ним, уперев руки в бока.
- Ну что, довольны, капитан третьего ранга? - процедил он.
- Что, черт возьми, вы имеете в виду, сэр?
- Вы слишком сильно взялись за них. Вы измотали их в первый же день, вы погубили экипаж, вдребезги разбили "Сэйбр" ценой в десятки миллионов и едва не взорвали к чертям весь корабль. Что мне прикажете теперь писать в рапорте?
- Сэр, вы, наверно, забыли, что мы на войне, - спокойно ответил Ясон, - где люди гибнут. У этого парня случилась неполадка, я приказал ему катапультироваться, он ослушался меня, и вот он мертв. Это трагедия, но, черт возьми, такое случается! Эти ребята должны учиться летать и сражаться, некоторые из них могут погибнуть во время обучения, но лучше уж сейчас, чем в бою.
- Вы - бессердечный сукин сын! - воскликнул О'Брайен прерывающимся голосом.
Дрожа от возмущения, Ясон изо всех сил сдерживал себя, понимая, что вокруг полно людей, которые прислушиваются к их разговору.
- Это все, сэр? - спросил он.
- Нет, мистер, это не все. Я намерен подать на вас рапорт. Я всегда терпеть не мог отчаянных молодчиков вроде вас, но только теперь окончательно понял почему.
- Если вам так не нравятся пилоты, сэр, зачем вы взялись командовать авианосцем?
Щеки О'Брайена побагровели, он угрожающе поднял палец, тыча им в лицо Ясона.
- Вы, вы… Я добьюсь, чтобы вы получили по заслугам! - крикнул он и, круто развернувшись, быстро зашагал прочь.
- Мальчишка наломал дров, а вы-то здесь при чем?
Обернувшись, Ясон увидел палубного офицера.
- Я не нуждаюсь в вашей защите! - резко сказал он и тоже покинул палубу.
Ясон стоял перед разбитым "Сэйбром", сурово глядя на обступивших его пилотов. В воздухе стоял специфический запах выгоревшей электропроводки, расплавившегося металла и жидкости из огнетушителей. Неожиданно один из пилотов сорвался с места и подбежал к краю платформы, где его и вырвало. Стараясь не обращать внимания ни на это, ни на тошнотворный запах горелой человеческой плоти, Ясон продолжал говорить:
- Родригес мертв, его стрелок, сержант Сингх, мертв, и его напарница Эмили умерла час назад. Я хочу, чтобы вы чертовски внимательно вгляделись в их корабль и на всю жизнь запомнили все, что увидели. Эту войну переживет только тот, кто не будет ошибаться; одна-единственная ошибка - и ваша жизнь закончится так же, как их. Во время посадки я приказал Родригесу прыгать, но он вообразил, что разбирается во всем лучше меня, и вот он мертв. Я хотел бы, чтобы до вас это дошло, ребята. Если я или офицер, руководящий приземлением, говорим: "Катапультируйся!", значит, нужно катапультироваться, черт побери, и забыть про свою гордость! В два часа мы снова взлетаем, но прежде, чем вы займетесь подготовкой, я хочу, чтобы каждый из вас поднялся сюда и чертовски внимательно разглядел то, во что превратился корабль Родригеса. Все свободны.
Он повернулся и зашагал прочь.
- Бессердечный сукин сын…
Эти слова прозвучали едва слышно, но он узнал голос Толвина. Не останавливаясь и не оглядываясь, он пересек палубу и вошел в свой кабинет. Упал в кресло и постарался успокоиться, на что потребовалось довольно много времени. В конце концов он выдвинул ящик стола, достал оттуда блокнот и ручку. То, что ему предстояло сделать, было всего лишь данью вежливости, немного старомодным требованием старинной флотской традиции. Он понимал бессмысленность любых слов и утешений, и от этого становилось еще тяжелее на душе. Однако выбора у него не было, поэтому он взял ручку и начал писать.
"Дорогая миссис Родригес… Я имел честь служить с вашим прекрасным сыном, и как его командир…"
Внезапно рука его замерла. А что если в смерти ее дорогого мальчика и вправду есть доля его вины? "Господи, помоги мне, - подумал он. - Неужели это я убил ее мальчика? Что я сделал не так?" Сомнения заворочались в его душе: в самой ее глубине он знал, что интуиция и опыт с момента возникновения опасной ситуации подсказывали ему возможность рокового исхода, и все же он предоставил событиям идти своим чередом. "Господи, это же мои ребята, моя новая команда - как мог я допустить, чтобы такое случилось?"
Глядя на лежащий перед ним лист бумаги, он с болью вспомнил свою мать и тот день, когда она распечатала подобное письмо. В нем говорилось о ее погибшем муже, и пришло оно спустя всего неделю после того, как Ясон стащил в городской мэрии бланк и состряпал себе поддельное свидетельство о рождении. В соответствии с ним ему уже якобы исполнилось тогда шестнадцать лет, и сделал он это ради того, чтобы записаться добровольцем. Спустя четыре года его мать получила второе письмо, на этот раз о смерти его брата, погибшего при защите Сосана. Он очень хорошо представлял себе, как мать Родригеса стоит на пороге своего дома, трясущимися руками распечатывает конверт и читает то, что он пытается ей написать. Золотая звезда, висящая в ее окне, вскоре сменится на синюю…
- Будь проклята эта война, - вздохнул Ясон.
ГЛАВА 3
- На "Конкордии" у нас за это время взлетело бы уже восемьдесят истребителей. Если бы кошки напали на нас сейчас - все, нам крышка.
- Нужно, чтобы снаружи круглосуточно дежурили четыре разведывательных истребителя, - сказал Ясон. - Нельзя полагаться только на систему защиты. Кошки могут умудриться как-то проскользнуть и тогда действительно запросто разделаются с нами.
- И еще надо, чтобы один из "Сэйбров" постоянно находился в состоянии боевой готовности, с полным баком и боекомплектом, чтобы через минуту после сигнала тревоги он уже взлетел, - предложил Думсдэй.
Ясон с ним тоже согласился, хотя и понимал, во что это выльется. Пилоты Дженис должны будут находиться в полете по восемь часов ежедневно, а каждому пилоту бомбардировщика, его напарнику и стрелку пришлось бы проводить в кабинах своих истребителей по два с половиной часа в день. С точки зрения тренировки это принесло бы только пользу, но легко можно было представить себе, какой крик поднимет экономный коммодор, узнав, какого расхода горючего потребуют "Ферреты".
Диктуя на ходу свои замечания в наручный микромагнитофон, Ясон направился к своей "Рапире" и забрался в кабину.
- Я их все проверила, эта "Рапира" самая лучшая, - сказала Спаркс, залезая на крыло, чтобы помочь Ясону.
- Спасибо, Спаркс.
- Ребята научатся, не сомневайтесь, сэр, просто им надо немного времени.
- Надеюсь, оно у них будет.
Она спрыгнула с крыла и сделала знак палубной обслуге. Крошечный буксировочный трос подцепил корабль за кольцо, укрепленное на носу, и потащил к взлетной площадке. Стартующий перед ним истребитель, "Сэйбр", вырвался из шлюзовой камеры,, а его пилот дал полный газ, покидая борт "Таравы". С пилотом, скорее всего, было все в порядке, просто он, наверно, хотел пустить пыль в глаза, но это говорило об определенной дерзости и потому было здорово.
Ясон включил ускорение и бросил взгляд на приборы. Почувствовав толчок, он понял, что рычаг катапульты захватил кольцо на носу корабля. Взглянув вниз, он поднял большой палец, давая знак старшине, что все в порядке, и почти сразу же ощутил бросок катапульты. Выходя из силового поля шлюзовой камеры, корабль слегка содрогнулся, и тут же Ясон оказался в космосе, чуть-чуть прибавил ускорение и взмыл вверх. Взлет с помощью катапульты, так называемый полный боевой взлет, всегда доставлял ему почти такое же удовольствие, как сам полет. От этого захватывало дыхание, тогда как при старте в обычном режиме корабль на собственной тяге просто соскальзывал в пространство со скоростью двух метров в секунду.
Было отличное утро. В трехстах миллионах километров слева от носа его корабля виден был гигантский красный шар солнца системы Оберон, звезды десятой величины. Он увидел Калдагарское звездное скопление, сверкающее подобно пригоршне алмазов, а вокруг истребителя Ясона в радиусе пятидесяти километров по всем направлениям сновали остальные машины.
- Внимание, ребята! Лидер Синих - эскадрильям Синих,. Зеленых и Красных! Цыплята, равнение на петуха. Всем следить за мной, построиться клином по эскадрильям.
Учение началось. Ясон прекрасно понимал, что нельзя орать на пилота через голову его непосредственного командира, тем более когда все остальные слышат это, но уже через час у него просто не хватало сил сдерживаться. Если это называлось "подготовленные пилоты", тогда Конфедерация опять оказалась в незавидном положении.
Всего несколько пилотов имели сносное представление о том, как держать строй, могли повторить вслед за ним иммельман, переворот через крыло, поворот с торможением и способны были оторваться от преследования при нападении сзади. Молодой пилот Чемберлен по прозвищу Раундтоп и другой, которого называли Монголом, отличались от других прирожденной ловкостью. Толвин, прозванный Одиноким Волком, тоже обладал неплохой сноровкой. Зато остальные просто повергли Ясона в отчаяние. Один пилот не справилась с управлением, и ее истребитель пронесся через всю эскадрилью, заставив остальных броситься врассыпную, в результате чего едва не погибла она сама и двое других.
Попрактиковавшись часа три, Ясон с помощью Монгола и Чемберлена попытался сымитировать вражескую атаку, но очень быстро отказался от этой затеи и пришел к выводу, что по крайней мере еще несколько дней не нужно затевать подобных маневров: началось такое столпотворение, что три истребителя едва не столкнулись.
В отношении Толвина у него пока не сложилось определенного мнения. Не исключено было, что этот молодой человек мог со временем стать чертовски хорошим пилотом, но во время маневров он не раз и не два открыто игнорировал указания Ясона, Этот тип пилота был очень хорошо знаком Ясону - этакий вольный стрелок, полагающийся только на себя, вроде Маньяка и других таких же отчаянных храбрецов.
Связавшись с "Таравой", он запросил разрешения на посадку и предупредил палубного офицера, что начинается общая посадка. Легко можно было представить себе, какое столпотворение вызовет прибытие сорока двух истребителей с интервалом в тридцать секунд. Случись хотя бы одна неполадка, что было весьма вероятно, и эта процедура затянулась бы на часы.
Не обращая больше внимания на красоты космоса - он уже нагляделся на них во время маневров, - Ясон пошел на посадку, точно рассчитал тормозной путь и остановился на приличном расстоянии от заградительной сетки.
Спаркс уже предупредила палубную обслугу о том, что он садится, и буксировочный трос тут же оттащил его с посадочной площадки. В зеркало заднего обзора он увидел, что почти сразу же за ним сел следующий истребитель, но он проскочил слишком далеко вперед, почти ткнувшись носом в заградительную сетку. "Не так уж плохо", - подумал Ясон, вспомнив свое собственное вчерашнее прибытие.
Открыв фонарь кабины, он вылез из истребителя.
- Подготовьте его к следующему вылету! - крикнул он, сбежал по трапу и зашагал к комнате управления полетами.
Появление в дверях О'Брайена неприятно поразило его. Он напомнил себе, что это совершенно нормально, если во время взлетов и посадок командир корабля находится здесь, и все же он предпочел бы, чтобы тот вернулся на капитанский мостик.
Когда последний истребитель-разведчик приземлился и "Сэйбры" начали садиться, первым на посадку пошел Думсдэй и, конечно, показал всем пример.
Третий по счету бомбардировщик садился неуверенно, ударившись носом в заградительную сетку. Заметив это, следующий за ним не стал приземляться, круто взмыв вверх. Пока палубная обслуга оттаскивала неудачно приземлившийся истребитель, показался еще один. Его пилот сообщил по связи, что правый двигатель у него перегрет и он был вынужден заглушить его.
- Зеленый-три, - обратился к нему Ясон через связь командного пункта, - справитесь - сами или есть какая-то опасность?
- Нет-нет, Лидер Синих.
- Как вас зовут?
- Родригес, сэр.
- Этому малютке досталось, посадите его нежно, как на колени к маме, - сказал Ясон офицеру, отвечающему за взлет и посадку, и добавил, обращаясь к пилоту: - Мы приостанавливаем приземление, пока не посадим вас.
- Понял вас, Лидер Синих, нет проблем. Зеленый-три сделал круг, Ясон следил за ним на экране. Корабль летел совсем низко над "Таравой". Ситуация явно вышла из-под контроля, но Ясон не хотел вмешиваться, потому что теперь на палубе распоряжаться положено было только одному человеку.- офицеру, руководящему посадкой.
- Садись потихоньку, сынок, садись потихоньку, - приговаривал тот. - Это не боевое приземление, не торопись.
Ясон весь напрягся. Молокосос явно побоялся уронить себя в глазах тех, кто был старше и опытнее его, но на самом деле, понимал Ясон, он попал в чрезвычайно опасное положение.
- Катапультируйся! - не выдержал Ясон. Он больше не думал о том, что вторгается в обязанности офицера, руководящего посадкой.
- Я посажу его, я посажу его, я…
"Сэйбр" угрожающе затрясло, он то подпрыгивал вверх, то проваливался вниз, точно детский мячик на резинке. Похолодев от ужаса, Ясон не сводил глаз с истребителя, явно ставшего неуправляемым. Родригес, который вопреки его совету решил всетаки садиться, пытался выжать из корабля всю мощность, в панике забыв, видимо, что один двигатель отключен.
"Сэйбр" перевернулся и рухнул вниз, разорвав, точно паутину, защитные ограждения, палубная обслуга едва успела отскочить в сторону. От удара нос истребителя отвалился и упал слева от шлюзовой камеры. Взревел сигнал тревоги, включенный палубным офицером безопасности. Из огнетушителей, укрепленных в специальных зарешеченных нишах, брызнули мощные струи пенистой жидкости.
У Ясона перехватило дыхание. Только бы уцелели топливные баки, иначе вся палуба мгновенно превратится в ад! Как только истребитель остановился, к нему тут же, разбрызгивая пену, с грохотом понеслась аварийная машина. Ясон с восхищением наблюдал за действиями спасателей - остальные еще только приходили в себя, а они уже делали свое дело.
Плюнув на формальности, он выскочил из комнаты управления полетами и, скользя по залитой пеной поверхности, помчался по палубе. Спасатели были уже на верху корабля, сквозь дым и брызги Ясон различил внутри кабины отблески пламени и услышал пронзительный крик. К горлу подкатила тошнота, но Ясон оставался на месте, полностью отдавая себе отчет в том, что не способен ничем помочь.
Один из спасателей вскрыл кабину с помощью лазерного резака. Фонарь свалился, пламя вырвалось наружу, его тут же начали поливать из шланга. Один из спасателей, не обращая внимания на то, что огонь еще полыхал, залез в кабину. Он вытащил наружу какую-то почерневшую бесформенную груду, по палубе вновь пронесся душераздирающий крик. Еще одно тело - это явно уже был труп - вытащили из корабля, и Ясон в ужасе отвернулся. Задняя орудийная башня была раздавлена, точно бумажный стаканчик, - значит, и стрелок тоже не уцелел.
Повернувшись, Ясон нос к носу столкнулся с О'Брайеном. Тот стоял перед ним, уперев руки в бока.
- Ну что, довольны, капитан третьего ранга? - процедил он.
- Что, черт возьми, вы имеете в виду, сэр?
- Вы слишком сильно взялись за них. Вы измотали их в первый же день, вы погубили экипаж, вдребезги разбили "Сэйбр" ценой в десятки миллионов и едва не взорвали к чертям весь корабль. Что мне прикажете теперь писать в рапорте?
- Сэр, вы, наверно, забыли, что мы на войне, - спокойно ответил Ясон, - где люди гибнут. У этого парня случилась неполадка, я приказал ему катапультироваться, он ослушался меня, и вот он мертв. Это трагедия, но, черт возьми, такое случается! Эти ребята должны учиться летать и сражаться, некоторые из них могут погибнуть во время обучения, но лучше уж сейчас, чем в бою.
- Вы - бессердечный сукин сын! - воскликнул О'Брайен прерывающимся голосом.
Дрожа от возмущения, Ясон изо всех сил сдерживал себя, понимая, что вокруг полно людей, которые прислушиваются к их разговору.
- Это все, сэр? - спросил он.
- Нет, мистер, это не все. Я намерен подать на вас рапорт. Я всегда терпеть не мог отчаянных молодчиков вроде вас, но только теперь окончательно понял почему.
- Если вам так не нравятся пилоты, сэр, зачем вы взялись командовать авианосцем?
Щеки О'Брайена побагровели, он угрожающе поднял палец, тыча им в лицо Ясона.
- Вы, вы… Я добьюсь, чтобы вы получили по заслугам! - крикнул он и, круто развернувшись, быстро зашагал прочь.
- Мальчишка наломал дров, а вы-то здесь при чем?
Обернувшись, Ясон увидел палубного офицера.
- Я не нуждаюсь в вашей защите! - резко сказал он и тоже покинул палубу.
x x x
- Внимание, ребята! Я хочу, чтобы вы очень, очень хорошо разглядели все это.Ясон стоял перед разбитым "Сэйбром", сурово глядя на обступивших его пилотов. В воздухе стоял специфический запах выгоревшей электропроводки, расплавившегося металла и жидкости из огнетушителей. Неожиданно один из пилотов сорвался с места и подбежал к краю платформы, где его и вырвало. Стараясь не обращать внимания ни на это, ни на тошнотворный запах горелой человеческой плоти, Ясон продолжал говорить:
- Родригес мертв, его стрелок, сержант Сингх, мертв, и его напарница Эмили умерла час назад. Я хочу, чтобы вы чертовски внимательно вгляделись в их корабль и на всю жизнь запомнили все, что увидели. Эту войну переживет только тот, кто не будет ошибаться; одна-единственная ошибка - и ваша жизнь закончится так же, как их. Во время посадки я приказал Родригесу прыгать, но он вообразил, что разбирается во всем лучше меня, и вот он мертв. Я хотел бы, чтобы до вас это дошло, ребята. Если я или офицер, руководящий приземлением, говорим: "Катапультируйся!", значит, нужно катапультироваться, черт побери, и забыть про свою гордость! В два часа мы снова взлетаем, но прежде, чем вы займетесь подготовкой, я хочу, чтобы каждый из вас поднялся сюда и чертовски внимательно разглядел то, во что превратился корабль Родригеса. Все свободны.
Он повернулся и зашагал прочь.
- Бессердечный сукин сын…
Эти слова прозвучали едва слышно, но он узнал голос Толвина. Не останавливаясь и не оглядываясь, он пересек палубу и вошел в свой кабинет. Упал в кресло и постарался успокоиться, на что потребовалось довольно много времени. В конце концов он выдвинул ящик стола, достал оттуда блокнот и ручку. То, что ему предстояло сделать, было всего лишь данью вежливости, немного старомодным требованием старинной флотской традиции. Он понимал бессмысленность любых слов и утешений, и от этого становилось еще тяжелее на душе. Однако выбора у него не было, поэтому он взял ручку и начал писать.
"Дорогая миссис Родригес… Я имел честь служить с вашим прекрасным сыном, и как его командир…"
Внезапно рука его замерла. А что если в смерти ее дорогого мальчика и вправду есть доля его вины? "Господи, помоги мне, - подумал он. - Неужели это я убил ее мальчика? Что я сделал не так?" Сомнения заворочались в его душе: в самой ее глубине он знал, что интуиция и опыт с момента возникновения опасной ситуации подсказывали ему возможность рокового исхода, и все же он предоставил событиям идти своим чередом. "Господи, это же мои ребята, моя новая команда - как мог я допустить, чтобы такое случилось?"
Глядя на лежащий перед ним лист бумаги, он с болью вспомнил свою мать и тот день, когда она распечатала подобное письмо. В нем говорилось о ее погибшем муже, и пришло оно спустя всего неделю после того, как Ясон стащил в городской мэрии бланк и состряпал себе поддельное свидетельство о рождении. В соответствии с ним ему уже якобы исполнилось тогда шестнадцать лет, и сделал он это ради того, чтобы записаться добровольцем. Спустя четыре года его мать получила второе письмо, на этот раз о смерти его брата, погибшего при защите Сосана. Он очень хорошо представлял себе, как мать Родригеса стоит на пороге своего дома, трясущимися руками распечатывает конверт и читает то, что он пытается ей написать. Золотая звезда, висящая в ее окне, вскоре сменится на синюю…
- Будь проклята эта война, - вздохнул Ясон.
ГЛАВА 3
Войдя в кабинет Ясона, Думсдэй налил три чашки кофе, одну поставил перед Ясоном, другую пододвинул Дженис.
- По-моему, дела у наших птенцов пошли на лад, - сказал он. - Сегодня мы отрабатывали нанесение ракетного удара, и у Норагами было двадцать попаданий из двадцати одного, пока это лучший результат.
- У меня тоже неплохо, - согласилась с ним Дженис. - Понастоящему я недовольна только тремя, а три недели назад на том же уровне были все четырнадцать.
Ясон кивнул. Он сидел, расслабившись и откинувшись на спинку кресла. После десяти часов, проведенных в кресле пилота, шея его одеревенела и теперь ныла.
Уже три недели находились они в походе, и еще неделя ушла на то, чтобы отконвоировать девять транспортных кораблей с десантниками с базы Хартум, где они принимали участие в учениях. То, что такое большое количество лучших десантных подразделений в самом разгаре войны стянуто сюда, где не ведутся боевые действия, с единственной целью - обучения, мягко говоря, вызывало недоумение. Ясону никак не удавалось отделаться от ощущения, что эти так называемые "учения" - просто прикрытие для чего-то еще. Отозвать с фронта огромное количество боевой силы и техники, перегонять ее на значительное расстояние, чтобы вскоре переправить обратно, - и все это лишь в учебных целях? Дураку ясно, что здесь что-то не так.
Сам поход проходил сравнительно гладко, хотя две последние точки прыжка, через которые они прошли, располагались в непосредственной близости от мест боевых действий. По правде говоря, Ясона меньше всего волновало, что именно стояло за этой передислокацией, какие цели при этом преследовались. Важно было то, что это дало ему возможность вплотную заняться обучением пилотов, а это волновало его больше всего. Это - и растущая враждебность между ним и О'Брайеном, но тут, похоже, время играло отрицательную роль.
- И все же для настоящего боя они еще не готовы, - ответил Ясон, с удовольствием прихлебывая крепкий кофе, который помогал ему взбодриться.
- Вот пусть и учатся, на что еще годится этот чертов корабль? - сказал Думсдэй.
- Хотела бы я, чтобы у нас на капитанском мостике был ктонибудь другой вместо этого ничтожества, - вставила Дженис.
- Все, ребята, не будем об этом, - оборвал ее Ясон.
Ох, как трудно быть командиром! Всего несколько недель назад он с удовольствием вместе с ними перемывал бы косточки командиру корабля, но теперь… А между тем этот человек кого угодно мог вывести из себя, хотя бы своей неуравновешенностью: то он держался с подчиненными чересчур запанибрата, то начинал читать им нотации или даже ни с того ни с сего срывался на крик. Он ничего не смыслил в боевых полетах и тем не менее уже попытался как-то вмешаться в работу офицера, руководящего взлетом и посадкой. И момент выбрал для этого исключительно неподходящий - во время проходившей в очень быстром темпе учебной операции по отработке приземления звена бомбардировщиков, проверке их состояния, устранению обнаруженных неполадок и повторного взлета. Не выдержав, офицер потребовал, чтобы коммодор покинул командный пункт, и хотя он был совершенно прав, теперь его ожидал военно-полевой суд.
Ходили также слухи, что иногда О'Брайен появлялся на капитанском мостике, чересчур сильно благоухая своим любимым кларетом. Требования в отношении алкоголя отличались строгостью. Выпивать на борту корабля разрешалось только тогда, когда он не принимал участия в боевых действиях и, разумеется, не во время дежурств, исключительно в личных каютах или за столом командира корабля во время официального приема. Все эти запреты, конечно, в какой-то степени сдерживали пыл О'Брайена, и все же этот вопрос беспокоил Ясона. Его прежний командир на "Геттисберге" тоже имел пристрастие к выпивке, а чем дело кончилось? "Наверно, я чемто очень провинился в прошлой жизни, - думал иногда Ясон, - иначе за что бы мне такое наказание: два командира корабля за столь короткий срок - пьяницы?"
Сводила его с ума и бумажная "волокита, все эти бесконечные рапорты, которые он скармливал своему компьютеру для передачи в штаб каждые двенадцать часов, получая иногда их обратно с язвительными замечаниями по поводу грамматических ошибок. Ясону английский язык давался с некоторым трудом, а тот, на котором писались инструкции и отчеты, и вовсе казался незнакомым. Мать его была родом из Австралии, а отец - русский, и он вырос в русской колонии на Альфе Центавра.
Учения, которым он уделял массу времени, было очень трудно сочетать с надиктовкой проклятых рапортов, необходимость заниматься этим страшно бесила его, а это, судя по всему, доставляло О'Брайену огромное удовольствие. Но, пожалуй, наибольшее отвращение вызывало то, как командир корабля заигрывал с Кевином - приглашал его на обеды в кают-компанию, заискивал и между делом пытался вытянуть из него информацию.
Дженис подошла к столу и налила себе еще кофе.
- Знаете, что я слышала? - сказала она, краем глаза наблюдая за Ясоном. - Среди прочих мы конвоируем Первый десантно-штурмовой батальон, этих "Истребителей котов".
- О, это отчаянные ребята, - отозвался Думсдэй. - Они скачут с планеты на планету, а живут даже меньше пилотов. Мы, по крайней мере, спим на чистых простынях, а когда умираем, наши косточки упаковывают в мешок, если, конечно, удается хоть что-то собрать, и хоронят с почестями. Их же останки покоятся в безымянных могилах на множестве планет, названий которых мы даже не слышали.
- Это, конечно, большое преимущество, - ответил Ясон. - Никогда не задумывался о подобных вещах.
- Ну, и с какой стати ты вспомнила о Первом батальоне? Какое нам до них дело? - поинтересовался Думсдэй.
- Кое у кого там есть старые друзья, вот и все, - ответила Dженис.
Заметив, что она не сводит глаз с Ясона, Думсдэй повернулся и тоже уставился на него.
- У тебя и вправду там кто-то есть, Ясон?
У Ясона возникло чувство, будто его ударили под дых. Он растерзал бы Дженис, если бы мог, хотя бы за то самодовольное выражение, с которым она сидела перед ним. Вместо этого он сказал:
- Мне действительно важно это знать, Дженис. Спасибо.
- Не стоит благодарности, - ответила она, откинувшись в кресле и по-прежнему выжидательно глядя на него.
- Мне кажется, я чего-то не понимаю, - заявил Думсдэй.
- Там находится одна наша общая знакомая. Мы вместе учились в летной школе.
- Я так понимаю, что речь идет о женщине? - спросил Думсдэй, глядя на Ясона. Ясон кивнул, не промолвив ни слова.
- Думаешь, она в курсе, что я здесь? - спросил наконец он, взглянув на Дженис.
- Откуда мне знать? - с притворно простодушным видом ответила она.
- Ты хотел бы забыть о ней, но не можешь? - проницательно спросил Думсдэй.
Ясон почувствовал, что краснеет. То, что она сделала, было лишено всякого смысла. Провалила экзамен по совершенно ненужному предмету, ну и что? Подумаешь, уязвленная гордость! Взяла и подалась в космическую пехоту. Отказалась принять назначение на "Геттисберг", где они могли бы быть вместе, возможно, даже поженились бы. Черт возьми, зачем она это сделала? Каждый раз, думая об этом, Ясон испытывал жгучее чувство обиды.
- Помнишь, я тебе рассказывал о той девочке, которую встретил во время последнего отпуска? - мечтательно произнес Думсдэй. - Глория, так ее звали. Просто конфетка…
- Заткнись, черт возьми! - не выдержал Ясон. - Это совсем другое.
- Знаешь, ты мог бы слетать к ней и просто поговорить подружески, - участливо сказала Дженис. - Ее подразделение на "Бангоре". У тебя есть время до вечера, мы с Думсдэем подежурим. Возьми один из "Ферретов".
- Может, она и разговаривать со мной не захочет, пошлет куда подальше…
- Не думаю, - с улыбкой ответила Дженис.
- Спасибо, "Бангор", иду на посадку. Подлетев к кораблю, Ясон выключил торможение и почувствовал, как его "Феррет" шаркнул о взлетно-посадочную платформу. Послышался щелчок - это сомкнулись вокруг тормозных колодок его корабля зажимы внешнего причала.
Отключив двигатель, Ясон открыл фонарь кабины и огляделся. Вокруг него простирался открытый космос. Чуть в стороне находилась двойная звезда: красный гигант, а рядом с ним - ослепительно сверкающий крошечный белый карлик. Между ними тянулся закрученный спиралью шлейф раскаленных газов, поднимающийся с поверхности красного гиганта. Млечный Путь казался россыпью мириадов искрящихся камней. Ясон замер, восхищенный открывшимся перед ним зрелищем, таким прекрасным, таким величественным, таким несовместимым с войной, которая шла рядом. Бескрайний молчаливый космос. Потребовалась бы вечность, чтобы исследовать его. Ясона в который уже раз пронзило острое чувство изумления перед этой загадочной красотой. Горькая ирония, однако, состояла в том, что даже среди этого великолепия человечество не сумело избежать ужасов войны.
Внезапно у Ясона мелькнула мысль, что, очень может быть, о нем забыли. Если бы ему понадобилось сейчас срочно взлететь, а связь с "Бангором" прервалась, то пришлось бы звать на помощь кого-нибудь из своих. Именно поэтому он всегда терпеть не мог внешние причалы на кораблях. Взлетно-посадочная платформа, которая, конечно, имелась у "Бангора", как у всякого транспортного корабля, предназначенного для перевозки десанта, вмещала лишь штурмовой корабль для перевозки космической пехоты - и ничего больше.
Ясон вылез из кабины и спрыгнул на палубу. Как только ноги коснулись ее, магнитные подошвы прилипли к поверхности. Медленно переставляя ноги, он пересек палубу, добрался до люка в шлюзовую камеру, открыл его - к счастью, он оказался не заблокирован - и шагнул внутрь. Люк позади него с легким щелчком закрылся, в камеру хлынул воздух. Оказавшись внутри, он сразу почувствовал притяжение силового гравитационного поля корабля. Спустя несколько секунд открылась внутренняя дверь, и перед ним, вытянувшись по стойке "смирно", возник капралпехотинец в форме.
- Разрешите взойти на борт, - сказал Ясон.
Караульный отдал честь, Ясон ответил ему тем же и потом еще раз отсалютовал корабельному знамени, укрепленному на стене коридора, в котором он оказался. Разница между этим кораблем и тем, который он только что оставил, бросалась в глаза. Десантные транспортные корабли предназначались для перевозки как можно большего количества людей и оборудования, это был "поезд", а не "дом", поэтому об удобствах здесь особенно не заботились. Узкий коридор был выкрашен в распространенный на флоте унылый зеленовато-серый цвет, вдоль стен по всей его длине стояли ящики с боеприпасами.
- По-моему, дела у наших птенцов пошли на лад, - сказал он. - Сегодня мы отрабатывали нанесение ракетного удара, и у Норагами было двадцать попаданий из двадцати одного, пока это лучший результат.
- У меня тоже неплохо, - согласилась с ним Дженис. - Понастоящему я недовольна только тремя, а три недели назад на том же уровне были все четырнадцать.
Ясон кивнул. Он сидел, расслабившись и откинувшись на спинку кресла. После десяти часов, проведенных в кресле пилота, шея его одеревенела и теперь ныла.
Уже три недели находились они в походе, и еще неделя ушла на то, чтобы отконвоировать девять транспортных кораблей с десантниками с базы Хартум, где они принимали участие в учениях. То, что такое большое количество лучших десантных подразделений в самом разгаре войны стянуто сюда, где не ведутся боевые действия, с единственной целью - обучения, мягко говоря, вызывало недоумение. Ясону никак не удавалось отделаться от ощущения, что эти так называемые "учения" - просто прикрытие для чего-то еще. Отозвать с фронта огромное количество боевой силы и техники, перегонять ее на значительное расстояние, чтобы вскоре переправить обратно, - и все это лишь в учебных целях? Дураку ясно, что здесь что-то не так.
Сам поход проходил сравнительно гладко, хотя две последние точки прыжка, через которые они прошли, располагались в непосредственной близости от мест боевых действий. По правде говоря, Ясона меньше всего волновало, что именно стояло за этой передислокацией, какие цели при этом преследовались. Важно было то, что это дало ему возможность вплотную заняться обучением пилотов, а это волновало его больше всего. Это - и растущая враждебность между ним и О'Брайеном, но тут, похоже, время играло отрицательную роль.
- И все же для настоящего боя они еще не готовы, - ответил Ясон, с удовольствием прихлебывая крепкий кофе, который помогал ему взбодриться.
- Вот пусть и учатся, на что еще годится этот чертов корабль? - сказал Думсдэй.
- Хотела бы я, чтобы у нас на капитанском мостике был ктонибудь другой вместо этого ничтожества, - вставила Дженис.
- Все, ребята, не будем об этом, - оборвал ее Ясон.
Ох, как трудно быть командиром! Всего несколько недель назад он с удовольствием вместе с ними перемывал бы косточки командиру корабля, но теперь… А между тем этот человек кого угодно мог вывести из себя, хотя бы своей неуравновешенностью: то он держался с подчиненными чересчур запанибрата, то начинал читать им нотации или даже ни с того ни с сего срывался на крик. Он ничего не смыслил в боевых полетах и тем не менее уже попытался как-то вмешаться в работу офицера, руководящего взлетом и посадкой. И момент выбрал для этого исключительно неподходящий - во время проходившей в очень быстром темпе учебной операции по отработке приземления звена бомбардировщиков, проверке их состояния, устранению обнаруженных неполадок и повторного взлета. Не выдержав, офицер потребовал, чтобы коммодор покинул командный пункт, и хотя он был совершенно прав, теперь его ожидал военно-полевой суд.
Ходили также слухи, что иногда О'Брайен появлялся на капитанском мостике, чересчур сильно благоухая своим любимым кларетом. Требования в отношении алкоголя отличались строгостью. Выпивать на борту корабля разрешалось только тогда, когда он не принимал участия в боевых действиях и, разумеется, не во время дежурств, исключительно в личных каютах или за столом командира корабля во время официального приема. Все эти запреты, конечно, в какой-то степени сдерживали пыл О'Брайена, и все же этот вопрос беспокоил Ясона. Его прежний командир на "Геттисберге" тоже имел пристрастие к выпивке, а чем дело кончилось? "Наверно, я чемто очень провинился в прошлой жизни, - думал иногда Ясон, - иначе за что бы мне такое наказание: два командира корабля за столь короткий срок - пьяницы?"
Сводила его с ума и бумажная "волокита, все эти бесконечные рапорты, которые он скармливал своему компьютеру для передачи в штаб каждые двенадцать часов, получая иногда их обратно с язвительными замечаниями по поводу грамматических ошибок. Ясону английский язык давался с некоторым трудом, а тот, на котором писались инструкции и отчеты, и вовсе казался незнакомым. Мать его была родом из Австралии, а отец - русский, и он вырос в русской колонии на Альфе Центавра.
Учения, которым он уделял массу времени, было очень трудно сочетать с надиктовкой проклятых рапортов, необходимость заниматься этим страшно бесила его, а это, судя по всему, доставляло О'Брайену огромное удовольствие. Но, пожалуй, наибольшее отвращение вызывало то, как командир корабля заигрывал с Кевином - приглашал его на обеды в кают-компанию, заискивал и между делом пытался вытянуть из него информацию.
Дженис подошла к столу и налила себе еще кофе.
- Знаете, что я слышала? - сказала она, краем глаза наблюдая за Ясоном. - Среди прочих мы конвоируем Первый десантно-штурмовой батальон, этих "Истребителей котов".
- О, это отчаянные ребята, - отозвался Думсдэй. - Они скачут с планеты на планету, а живут даже меньше пилотов. Мы, по крайней мере, спим на чистых простынях, а когда умираем, наши косточки упаковывают в мешок, если, конечно, удается хоть что-то собрать, и хоронят с почестями. Их же останки покоятся в безымянных могилах на множестве планет, названий которых мы даже не слышали.
- Это, конечно, большое преимущество, - ответил Ясон. - Никогда не задумывался о подобных вещах.
- Ну, и с какой стати ты вспомнила о Первом батальоне? Какое нам до них дело? - поинтересовался Думсдэй.
- Кое у кого там есть старые друзья, вот и все, - ответила Dженис.
Заметив, что она не сводит глаз с Ясона, Думсдэй повернулся и тоже уставился на него.
- У тебя и вправду там кто-то есть, Ясон?
У Ясона возникло чувство, будто его ударили под дых. Он растерзал бы Дженис, если бы мог, хотя бы за то самодовольное выражение, с которым она сидела перед ним. Вместо этого он сказал:
- Мне действительно важно это знать, Дженис. Спасибо.
- Не стоит благодарности, - ответила она, откинувшись в кресле и по-прежнему выжидательно глядя на него.
- Мне кажется, я чего-то не понимаю, - заявил Думсдэй.
- Там находится одна наша общая знакомая. Мы вместе учились в летной школе.
- Я так понимаю, что речь идет о женщине? - спросил Думсдэй, глядя на Ясона. Ясон кивнул, не промолвив ни слова.
- Думаешь, она в курсе, что я здесь? - спросил наконец он, взглянув на Дженис.
- Откуда мне знать? - с притворно простодушным видом ответила она.
- Ты хотел бы забыть о ней, но не можешь? - проницательно спросил Думсдэй.
Ясон почувствовал, что краснеет. То, что она сделала, было лишено всякого смысла. Провалила экзамен по совершенно ненужному предмету, ну и что? Подумаешь, уязвленная гордость! Взяла и подалась в космическую пехоту. Отказалась принять назначение на "Геттисберг", где они могли бы быть вместе, возможно, даже поженились бы. Черт возьми, зачем она это сделала? Каждый раз, думая об этом, Ясон испытывал жгучее чувство обиды.
- Помнишь, я тебе рассказывал о той девочке, которую встретил во время последнего отпуска? - мечтательно произнес Думсдэй. - Глория, так ее звали. Просто конфетка…
- Заткнись, черт возьми! - не выдержал Ясон. - Это совсем другое.
- Знаешь, ты мог бы слетать к ней и просто поговорить подружески, - участливо сказала Дженис. - Ее подразделение на "Бангоре". У тебя есть время до вечера, мы с Думсдэем подежурим. Возьми один из "Ферретов".
- Может, она и разговаривать со мной не захочет, пошлет куда подальше…
- Не думаю, - с улыбкой ответила Дженис.
x x x
- Медведь, внешний причал свободен, можешь садиться.- Спасибо, "Бангор", иду на посадку. Подлетев к кораблю, Ясон выключил торможение и почувствовал, как его "Феррет" шаркнул о взлетно-посадочную платформу. Послышался щелчок - это сомкнулись вокруг тормозных колодок его корабля зажимы внешнего причала.
Отключив двигатель, Ясон открыл фонарь кабины и огляделся. Вокруг него простирался открытый космос. Чуть в стороне находилась двойная звезда: красный гигант, а рядом с ним - ослепительно сверкающий крошечный белый карлик. Между ними тянулся закрученный спиралью шлейф раскаленных газов, поднимающийся с поверхности красного гиганта. Млечный Путь казался россыпью мириадов искрящихся камней. Ясон замер, восхищенный открывшимся перед ним зрелищем, таким прекрасным, таким величественным, таким несовместимым с войной, которая шла рядом. Бескрайний молчаливый космос. Потребовалась бы вечность, чтобы исследовать его. Ясона в который уже раз пронзило острое чувство изумления перед этой загадочной красотой. Горькая ирония, однако, состояла в том, что даже среди этого великолепия человечество не сумело избежать ужасов войны.
Внезапно у Ясона мелькнула мысль, что, очень может быть, о нем забыли. Если бы ему понадобилось сейчас срочно взлететь, а связь с "Бангором" прервалась, то пришлось бы звать на помощь кого-нибудь из своих. Именно поэтому он всегда терпеть не мог внешние причалы на кораблях. Взлетно-посадочная платформа, которая, конечно, имелась у "Бангора", как у всякого транспортного корабля, предназначенного для перевозки десанта, вмещала лишь штурмовой корабль для перевозки космической пехоты - и ничего больше.
Ясон вылез из кабины и спрыгнул на палубу. Как только ноги коснулись ее, магнитные подошвы прилипли к поверхности. Медленно переставляя ноги, он пересек палубу, добрался до люка в шлюзовую камеру, открыл его - к счастью, он оказался не заблокирован - и шагнул внутрь. Люк позади него с легким щелчком закрылся, в камеру хлынул воздух. Оказавшись внутри, он сразу почувствовал притяжение силового гравитационного поля корабля. Спустя несколько секунд открылась внутренняя дверь, и перед ним, вытянувшись по стойке "смирно", возник капралпехотинец в форме.
- Разрешите взойти на борт, - сказал Ясон.
Караульный отдал честь, Ясон ответил ему тем же и потом еще раз отсалютовал корабельному знамени, укрепленному на стене коридора, в котором он оказался. Разница между этим кораблем и тем, который он только что оставил, бросалась в глаза. Десантные транспортные корабли предназначались для перевозки как можно большего количества людей и оборудования, это был "поезд", а не "дом", поэтому об удобствах здесь особенно не заботились. Узкий коридор был выкрашен в распространенный на флоте унылый зеленовато-серый цвет, вдоль стен по всей его длине стояли ящики с боеприпасами.