Страница:
Флора Галлент судорожно сглотнула.
— Мистер Вулф, — порывисто заговорила она, — я хочу, чтобы вы с ней разделались.
— Погрозив ей пальцем? — ворчливо спросил он.
— Нет, но вы найдете способ. Я уверена, что вы придумаете. Я также уверена, что у нее есть какая-то власть над моим братом, но только не знаю — какая. Я даже не знаю ее подлинного имени, возможно, ее зовут вовсе не Бьянка Фосс. Говорит она с акцентом, но е с французским; не могу распознать, с каким именно. Я не знаю также, когда она приехала в Америку; не исключено, что она проживает здесь нелегально. Возможно, она познакомилась с моим братом еще во Франции, во время войны. Это вы сами выясните. Если у нее есть власть над моим братом, то я хочу, чтобы вы установили причину. Ведь если она его шантажирует, это же противозаконно, не правда ли? Может быть, тогда с ней удастся покончить?
— Может быть. Но это может обернуться и против вашего брата.
— Только в том случае, если вы его предадите! — Она тут же поперхнулась и поспешно добавила: — Я не то хотела сказать. Я имею в виду, что я вам полностью доверяю, как я уже сказала, а вы можете пресечь ее деятельность — это все, чего я от вас хочу. Не могли бы вы это сделать?
— Не исключено, — произнес Вулф без особого рвения. — Боюсь, мадам, что кусок может оказаться вам не по зубам. Операция, которую вы предлагаете, продолжительная, трудоемкая и чрезвычайно дорогостоящая. Возможно, для ее выполнения потребуется провести часть расследования за границей. Помимо моего гонорара, который составит круглую сумму, издержки будут огромными, а за исход я не поручусь. Вы в состоянии позволить себе такую роскошь?
— Сама я не богата, мистер Вулф. У меня имеются лишь скромные сбережения. А вот мой брат — в том случае, если вы нас от нее избавите, поможете ему от нее отделаться, — он по-настоящему genereux — прошу прощения, — он по-настоящему щедрый человек. Он не станет скупердяйничать.
— Но ведь не он нанимает меня, а ваше предложение о том, что эта женщина на него давит, может оказаться безосновательным. — Вулф потряс головой. — Нет. В данном случае риск неоправдан. Если ваш брат сам обратится ко мне с этой просьбой — другое дело.
— Вы можете привести его ко мне? Или направить?
— Нет, не могу! — Она всплеснула руками. — Вы должны понять, что это совершенно невозможно! Я же говорила вам, что, когда спросила его про Бьянку Фосс, он ничего мне не ответил. Он даже разозлился. Он всегда был со мной вежлив, но тогда буквально пришел в ярость. Уверяю вас, мистер Вулф, она настоящая злодейка. Вы же такой sagace — извините меня, — вы же такой проницательный, что сразу ее раскусите, с первого взгляда, с полуслова.
— Возможно. — В голосе Вулфа прозвучало нетерпение. — Но даже в таком случае пользы от того, что я распознаю в ней злодейку, не будет ни на грош. Нет, мадам.
— Но вы же сами поймете, что я права. — Она открыла сумочку, обеими руками порылась в ней, что-то извлекла, потом встала, шагнула к столу Вулфа и положила прямо перед ним несколько бумажек.
— Здесь, — сказала она, — триста долларов. Для вас это ничто, но вы можете рассматривать их как свидетельство моих серьезных намерений. — Она вернулась к креслу и уселась. — Я знаю, что вы никогда не выходите по делам из дому, так что туда вас не заманить, но я и ее не могу попросить прийти сюда к вам — она расхохочется мне в лицо; а вот вы — другое дело. Вы могли бы сказать ей, что вас по секрету попросили переговорить с ней по очень важному делу, и пригласили бы ее приехать к вам. Только не говорите, в чем суть дела. Она придет — побоится не прийти — это само по себе докажет, что она что-то скрывает. Ей есть что скрывать. Потом, когда она придет, вы сможете расспрашивать ее о чем угодно. Тут уж мои советы вам ни к чему. Вы — очень проницательный человек.
— Пф! — хмыкнул Вулф и покачал головой. — Всем есть что скрывать.
— Да, — согласилась Флора Галлент, — но не такое, из-за чего можно испугаться встречи с Ниро Вулфом. Вы только пригласите ее и поговорите с ней, а потом мы посмотрим. Может быть, этого окажется вполне достаточно. Вот увидите.
Не могу сказать, что три сотни долларов, появившиеся на его столе, ни капельки не повлияли на решение Ниро Вулфа. Пусть даже после уплаты подоходного налога эта сумма похудеет на две трети, все равно остатка хватит на то, чтобы оплатить трехнедельный запас пива или мое жалованье за два дня. Кроме того, его наверняка обуяло любопытство: придет ли Бьянка Фосс или нет? Нельзя было сбросить со счетов и то, что в случае успеха он мог сорвать приличный гонорар.
Возможно, помогла и тонкая лесть — Флора Галлент Дважды назвала его проницательным, поэтому хотя виду он и не показывал, внутри наверняка пыжился от гордости. Но окончательно исход дела решила, думаю, моя угроза уйти в отпуск без сохранения содержания, если он не согласится помочь. Словом, Вулф сдался и ворчливо спросил:
— Где она?
— В ателье моего брата. Она всегда там.
— Дайте мистеру Гудвину номер телефона.
— Я сейчас узнаю. Возможно, она сейчас внизу. — Флора Галлент протянула руку к аппарату на столе Вулфа, но я предложил ей воспользоваться моим и встал со стула, освобождая место. Она подошла, села, сняла трубку и набрала номер.
Несколько секунд спустя она заговорила:
— Дорис? Флора. Мисс Фосс у вас?.. Нет. Я думала, вдруг она спустилась… Нет, ничего, я позвоню ей по ее личному номеру.
Флора Галлент нажала на рычажок и сказала: «Она у себя наверху в кабинете», потом набрала другой номер. Когда на другом конце ответили, она заговорила совершенно иным голосом, едва шевеля губами и гнусавя:
— Мисс Бьянка Фосс? Не кладите трубку, пожалуйста. С вами хочет поговорить мистер Ниро Вулф… Мистер Ниро Вулф, частный сыщик.
Она бросила взгляд на Вулфа, и он снял трубку. Я решил тоже проявить любопытство и протянул руку к своей телефонной трубке; Флора Галлент передала ее мне и встала с моего стула. Когда я занял свое место и поднес трубку к уху, Вулф заговорил:
— Ниро Вулф у телефона. Это мисс Бьянка Фосс?
— Да. Больше похоже на «нда». — Что вам нужно?
Слово «вам» она произносила как «уам».
— Если вы не знаете, кто я такой, то я объясню…
— Я знаю, кто вы такой. Что вам нужно?
— Я хочу пригласить вас приехать ко мне. Ко мне обратились с просьбой обсудить с вами одно дело и…
— Кто вас просил?
— Я не вправе вам ответить. Я бы хотел…
— Какое еще дело?
— Не перебивайте. Позвольте мне закончить. Дело строго конфиденциальное, довольно щекотливое и касается лично вас. Это все, что я могу сказать вам по телефону. Я уверен, что вы…
Его оборвало злобное фырканье, вслед за которым в мое ухо ворвался срывающийся голос:
Я прекрасно знаю, кто вы такой! Дерьмо вы собачье из вонючей клоаки, ясно? Чванливое ничтожество и разбухший ком сала, вот вы кто! И вы еще смеете… Аоооуы!
Так примерно можно передать то, что я услышал.
То ли вскрик, то ли стон, то ли просто какое-то непонятное восклицание. И тут же послышались другие звуки: что-то упало, разбилось, потом послышался слабый шелест и — наступила тишина. Я посмотрел на Вулфа, а он уставился на меня.
— Алло, алло, алло! — завопил я в свою трубку. — Алло! Алло!
Я положил трубку. Вулф последовал моему примеру.
— Что случилось? — недоуменно спросила Флора Галлент. — Она бросила трубку?
Мы ее не замечали. Вулф смотрел на меня.
— Арчи? Ты слышал.
— Да, сэр. Я бы предположил, что ее ударили и, падая, она зацепила телефонный аппарат, который стукнулся об пол. Об остальных звуках судить не стану, разве что рискну заключить, что в конце либо она сама, либо кто-то другой повесили трубку на рычажки, и связь прервалась. Я не могу… Оставьте, мисс Галлент! Успокойтесь.
Она обеими руками уцепила меня за локоть и возбужденно лепетала:
— Что там? Что случилось?
Я взял ее за плечо и довольно крепко сжал.
— Сделайте глубокий вдох и отпустите меня, — назидательно сказал я. — Вы слышали, что я сказал мистеру Вулфу. — Судя по всему — на нее что-то обвалилось, а потом это что-то повесило трубку.
— Но этого не может быть! Это же невозможно!
Тем не менее именно так я воспринял это на слух. Какой там номер телефона? Я имею в виду тот, что внизу.
Флора Галлент таращилась на меня, хлопая ресницами. Я посмотрел на Вулфа, он кивнул, и я, высвободив руку из ее цепких пальцев, сел на свой стул, раскрыл телефонный справочник Манхэттена, нашел букву «Г», отыскал нужный номер, ПЛ-2-0330, набрал его.
Вежливый женский голос ответил:
— Алек Галлент Инкорпорейтед!
— Говорит один из друзей мисс Фосс, — сказал я. — Я только что разговаривал с ней по телефону, что стоит у нее наверху, в ее кабинете, и мне показалось, что с ней что-то случилось. Вы не могли бы послать кого-нибудь наверх, чтобы проверить? Прямо сейчас. Я подожду у телефона.
— А кто говорит?
— Неважно. Поторопитесь, пожалуйста. Возможно, ей нужна помощь.
Я услышал, как она кого-то окликнула, а потом, судя по всему, трубку чем-то прикрыли. Я сидел и ждал.
Вулф сидел и хмуро пялился на меня. Флора Галлент, устав стоять надо мной, повернулась, прошагала к красному кожаному креслу и присела на самый краешек. Я оросил взгляд на ручные часы: одиннадцать сорок. Разговор с Бьянкой Фосс оборвался, когда стрелки показывали одиннадцать часов тридцать одну минуту. Ожидание затягивалось, но вот наконец в мое ухо ворвался мужской голос:
— Алло!
— Алло!
— Говорит Карл Дрю. Будьте любезны, представьтесь, как вас зовут.
— Моя фамилия Уотсон. Джон X. Уотсон. А с мисс Фосс все в порядке?
— Назовите, пожалуйста, свой адрес, мистер Уотсон.
— Зачем? Мисс Фосс знает, где я живу. Так с ней все в порядке?
— Я должен записать ваш адрес, мистер Уотсон. Я настаиваю. И вы сами должны это понять, потому что мисс Фосс мертва. Она подверглась нападению прямо у себя в кабинете. Судя по вашим словам, ее убили в то время, как она говорила с вами по телефону. Поэтому я не прошу, а настаиваю: продиктуйте мне свой адрес.
— Кто на нее напал?
— Не знаю. Откуда мне знать, черт побери? Я должен записать…
Я положил трубку — плавно, чтобы не показаться хамом, — развернулся и спросил у Флоры Галлент:
— Кто такой Карл Дрю?
— Управляющий делами. А что случилось?
Я обратился к Вулфу:
— Мои предположения почти подтвердились. Мисс Фосс убили. Прямо в кабинете. Карл Дрю сказал, что на нее напали, но не сказал — как и кто.
Вулф свирепо посмотрел на меня, потом чуть повернул голову и с тем же свирепым выражением уставился на Флору Галлент. Она одеревенело привстала с кресла и, приняв вертикальное положение, запричитала:
— Нет. Нет. Нет, это невозможно!
— Я всего-навсего процитировал Карла Дрю, — напомнил я.
— Не может быть. Он сам так сказал? Она мертва?
— Бьянка Фосс?
— Четко и ясно.
Флора, казалось, вот-вот упадет в обморок, так что я на всякий случай привстал.
— Но как… — Она недоговорила. Потом повторила: — Но как же… — и снова замолчала. И вдруг, резко развернувшись, решительно зашагала к двери.
Вулф окликнул:
— Мисс Галлент, заберите свои деньги!
Флора Галлент, словно не услышав, вышла из кабинета, Вулф передвинул деньги мне. Я взял их и поспешил в прихожую.
Флору Галлент я застиг уже у дверей. Когда я протянул ей деньги, она, словно не замечая меня, шагнула к двери, но я решительно преградил ей дорогу, выхватил у нее из рук сумочку, открыл, опустил купюры внутрь, закрыл сумочку и вернул владелице.
Я сказал:
— Полегче, Быстрый Палец. Дышите глубже. Кстати, норку вы нам оставляете?
— Ой, — Флора сглотнула. — А где она?
Я принес ей норку и добавил:
— По-моему, за вами нужно поухаживать. Я, пожалуй, выйду и пригоню вам такси.
Флора замотала головой.
— Со мной все в порядке.
— Ничего подобного. Вы попадете под машину.
— Нет, не попаду. Не провожайте меня. Дайте мне уйти… пожалуйста.
Я понял, что спорить бесполезно, и распахнул перед ней дверь. Флора с каменным лицом вышла. Я проводил ее взглядом, опасаясь, что она может оступиться на одной из семи ступенек крыльца, но она благополучно сошла на тротуар и зашагала на запад, в сторону Десятой авеню. Что ж, по меньшей мере, она не утратила способности топать пешком — ведь на Десятой авеню движение было одностороннее, к тому же в сторону от центра.
То, что я решил возвратиться в кабинет не сразу, можно объяснить по-разному. Например, тем, что я не выносил музыку, хотя звуки, которые издает рассвирепевший Вулф, едва ли можно назвать музыкальными. Другая причина могла состоять в том, что я решил повременить с возвращением из чувства такта: я отлично понимал, в каком состоянии пребывает Вулф, и подумал, что лучше пока оставить его наедине с самим собой. Я лично предпочитаю второе объяснение. Как бы то ни было, я сразу зашагал к лестнице, но не успел преодолеть и нескольких ступенек, как услышал его громовой рык:
— Арчи! Иди сюда!
Я круто развернулся, спустился, пересек прихожую и остановился на пороге кабинета.
— Да, сэр? Я собирался подняться к себе — проверить, не течет ли кран.
— Пусть течет. Сядь.
Я послушно просеменил к своему вращающемуся стулу и уселся.
— Жаль, — с сожалением произнес я. — Три сотни долларов, конечно, ерунда, но…
— Замолчи.
Я едва заметно пожал плечами. Вулф поерзал в кресле, устраиваясь удобнее, потом вперил в меня колючий взгляд.
— Должен тебя поздравить, — сказал он, — план ты разработал хитроумный. Заманить меня к телефону, чтобы я мог подтвердить, что в момент убийства вы с мисс Галлент находились здесь, в кабинете, это не только остроумно, но и дьявольски смело. Даже дерзко. Однако боюсь, что твое безрассудство возобладало над осторожностью. Возможно, тебе грозит смертельная опасность, а мне, признаться, придется без тебя несладко — ведь ты сядешь в тюрьму надолго. Поэтому я хотел бы помочь тебе, если это в моих силах. Даже большему недоумку, чем Кремер, сразу станет ясно, что вы с мисс Галлент рассчитали все по минутам: убийца нанес роковой удар во время разговора мисс Фосс со мной; следовательно, говоря языком судейских крючков, вы вступили в заговор с убийцей. Значит, теперь наша задача состоит в том, чтобы отвести от тебя подозрения. Но как? Ты, несомненно, обдумал это?
— Да, разумеется.
— И?
— Думаю, что дело швах. Безнадега. Я влип по самые уши. И грозит мне вовсе не каталажка, а скромненький заряд в шесть тысяч вольт. Я понимаю, что причиняю вам неудобство, но это ничто по сравнению с неудобством, которое ожидает меня. Жаль, конечно, ведь работать на вас — непревзойденное удовольствие. — Я закинул ногу на ногу. — Послушайте. Я понимаю — вы исходите желчью. Да, я впустил ее, каюсь. Я… ээ-э, уговорил вас принять ее — был грех. Если у вас приступ злобы пожалуйста, злитесь сколько душе угодно, выпускайте пары, срывайтесь на меня, пфыкайте, но покончим с этим.
— Желчью я вовсе не исхожу, а глагола «пфыкать» не существует.
— Хорошо, беру его назад. Значит, дело даже хуже, чем я предполагал: вместо пфыканья или гррычания вы фиглярничаете. Скажите лучше все, что обо мне думаете.
— Нет. Таких слов в моем лексиконе нет. Ты понимаешь, во что мы влипли?
— Разумеется. Если эту Фосс и впрямь убили, а это наверняка так, то Флора безусловно расскажет фараонам, где она была, когда это случилось. К нам тут же нагрянут гости, а на суде мы с вами будем главными свидетелями. И даже не свидетелями, а слухателями — ведь мы не видели, а слышали, как ее убили. Ничего, зато мы заслухательствуем время убийства с точностью до минуты. Вам придется провести нескончаемые часы на жесткой скамье в зале суда. Я понимаю, как вы страдаете, но не виню вас. Валяйте, выкладывайте все, что обо мне думаете.
Ты признаешь свою ответственность?
— Нет. Мне просто не повезло.
— Это тебя не оправдывает. Человек должен отвечать за свои поступки, а не надеяться на везение. Как давно ты знаешь эту женщину?
— О, уже целых девятнадцать часов. Она поймала Меня на Тридцать восьмой улице вчера, в пять часов дня.
— Поймала?
— Да. Я думал, что она следит за Путцем, а она, по ее словам, преследовала меня. Это, естественно, польстило моему мужскому самолюбию. Я повел ее в бар, угостил выпивкой — она заказала вермут, — и вот тут-то выяснилось, что на самом деле ей нужны вы, а не я. Сердце мое было разбито, но дело пахло приличным гонораром, и я повел ее танцевать; ну и угостил, понятно. Кончись дело гонораром, этот вечер пошел бы в счет моих накладных расходов, но вот теперь…
— Нет.
— Очень хорошо. Всю подноготную выкладывать она мне не стала, но того, что рассказала, показалось мне достаточным, чтобы урвать у вас полчаса времени; поэтому я и пригласил ее сегодня на одиннадцать.
— В котором часу ты вернулся домой?
— В полночь.
— Ты провожал ее до дома?
— Нет. Она воспротивилась. Я посадил ее в такси.
— Сегодня утром, прежде чем прийти, она не звонила?
— Нет.
— Как она приехала? В такси?
— Не знаю. Возможно, Фриц знает — он ее впустил.
— Да, должно быть, в такси. — Вулф поджал губы. Потом заметил: — Машины попадают в аварии сотни раз на дню. Почему с ней так не случилось? — Он выпрямился и позвонил — сигнал Фрицу, что пора подавать пиво. — Проклятье! Напечатай подробный отчет — это сбережет нам время и позволит приуменьшить нападки. Как ты с ней вчера встретился, о чем вы говорили и что случилось сегодня здесь — включая все разговоры. Подпишем оба.
— А как насчет разговоров, которые мы с ней вели вчера вечером?
— Нет, не надо. Ты сказал, что расчувствовался. Я подпишу только то, что прочитаю, а уж такое я безусловно читать не буду.
Я развернулся на своем вращающемся стуле, пододвинул ближе пишущую машинку и вставил три листа бумаги с копиркой. Все отчеты, а тем более подписываемые заявления я всегда печатаю в трех экземплярах.
Остаток дня я провел за машинкой, с перерывом на обед и на телефонные звонки. В числе прочих позвонил Лон Коэн из «Газетт» с просьбой просветить его насчет убийства Бьянки Фосс. Сперва я пришел в недоумение — уж слишком быстро фараоны успели пронюхать про нашу встречу с Флорой Галлент. Но загадка скоро прояснилась: один из репортеров «Газетт» видел меня с ней в «Колонне», а Лон Коэн принадлежит к тем людям, которые уверены: если я появляюсь хоть в миле от человека, имеющего даже самое отдаленное отношение к убийству, значит, ищи Ниро Вулфа. Я признался, что в деле Бьянки Фосс мы мечтаем только об одном — как бы не оказаться в него замешанными. Тут я не погрешил против истины. За прошедшие годы я отпечатал дословно сотни длиннющих разговоров, даже состоявшихся недели и месяцы назад — мне это раз плюнуть, но на сей раз я не спешил, ведь сам Вулф пообещал подписать наши показания. К тому же он собирался их прочитать, а поскольку пребывал в капризном и раздраженном настроении, наверняка спал и видел, как назидательно сообщит мне, что сказал вовсе не «продолжительный, тяжелый и чрезвычайно дорогой», а «продолжительный, трудный и чрезвычайно дорогой». И мне придется перепечатать целую страницу. Поэтому я не торопился и допечатывал последний абзац, когда Вулф вошел в кабинет после дневного свидания с орхидеями, продолжавшегося, как всегда, с четырех до шести. Когда он взгромоздился в свое слоновье кресло, я отдал ему первые пять страниц, и Вулф погрузился в чтение. Поглядывая на него, я всякий раз убеждался, что хмурится он не больше обычного. Закончив печатать, я передал ему последнюю страницу, прибрал на столе и встал поразмяться.
Читал Вулф быстро. Дойдя до конца, он прокашлялся и мстительно произнес:
— Одно только. Разве я сказал: «непременно виновны»? Мне кажется, я сказал: «обязательно виновны».
— Нет, сэр. Сами знаете — вы обожаете слово «непременно». Вы наслаждаетесь, произнося его. Возможно, вы помните…
В дверь позвонили. Я выбрался в прихожую, включил наружное освещение и посмотрел в одностороннее стекло. Можно было не приглядываться: инспектора Кремера из Манхэттенской уголовки спутать с кем-либо невозможно.
Я просунул голову в кабинет и сказал Вулфу:
— Он.
Вулф поджал губы и с шумом выпустил воздух через ноздри.
— Я вижу, вы подписали показания, — заметил я. — Может, я приоткрою дверь на полдюйма, просуну ему бумаги и скажу, что это ему подарок от вас?
— Нет. Эти полдюйма могут сработать и в обратную сторону. Если он принес ордер, то просунет его тебе. Впусти его.
Я развернулся, отомкнул входную дверь, широко распахнул ее и радостно завопил:
— Вот это сюрприз! Инспектор Кремер! Мы так по вас соскучились. Заходите.
Он уже вошел. Когда я запер дверь и повернулся, он уже избавился от пальто и шляпы, небрежно бросив их на стул; когда же я повесил пальто на вешалку, а шляпу положил на полку — Кремер прекрасно знал, где их место, — он уже развалился в красном кожаном кресле и разглагольствовал.
— …и не говорите мне, что вы ничего не знали о готовящемся преступлении. И вы и Гудвин безусловно были в курсе происходящего. И что, вы поставили в известность полицию? Выполнили свой долг гражданина и лицензированного частного сыщика? Нет же…
Вулф сидел с закрытыми глазами. Я же, сидя за своим столом, наоборот, смотрел во все глаза. Для меня наслаждение — наблюдать, как входит в раж инспектор Кремер. Он и так крупный и краснорожий, а когда распаляется, кажется разбухает до неимоверных размеров, да и физиономия багровеет все больше и больше, приобретая сочный томатный оттенок.
Когда Кремер приумолк, чтобы перевести дух, глаза Вулфа открылись.
— Уверяю вас, мистер Кремер, ваши обвинения совершенно незаслуженны. Все это время мистер Гудвин провел за письменным столом, работая не покладая рук, чтобы выполнить свой долг гражданина и лицензированного частного сыщика. — Он приподнял листы бумаги. — Вот отпечатанные показания, подписанные нами обоими. После того как вы их прочитаете, мы ответим на все ваши вопросы, которые имеют отношение к делу.
Кремер не шелохнулся, Вулф — тем более; мне пришлось встать, взять со стола Вулфа бумаги и передать их Кремеру. Тот без единого слова благодарности вырвал их у меня, ожег испепеляющим взглядом Вулфа, пробежал глазами первые строчки, кинул злобный взгляд на меня и принялся читать. Бегло прочитав наши показания, он вернулся к началу и принялся читать снова, уже внимательнее. Вулф откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Я коротал время, следя, как меняется выражение Кремера. Дойдя до конца, он заглянул куда-то в середину, потом уставился на Вулфа.
— Стало быть, вы уже их подготовили, — заявил он без тени признательности в голосе.
Вулф открыл глаза и кивнул.
— Да, я рассчитывал, что мы тем самым сбережем себе время и избавимся от лишних хлопот.
— Верно. Вы, как всегда, предусмотрительны. Что ж, должен признать, ваши показания согласуются со свидетельством Флоры Галлент. Хотя это не удивительно, ведь она ваша клиентка. Это так?
— Пф! В наших показаниях ясно сказано, что у меня нет клиента.
— В том случае, если вы ничего не утаили, — процедил Кремер. — Вы ведь наверняка что-то скрыли?
— Да, — признал Вулф. — Многое из разговора мистера Гудвина с мисс Галлент. Он не имеет ни малейшего касательства к делу.
— Что ж, мы их, конечно, тщательно изучим. Нам важны любые мелочи… Например, когда вы услышали звук удара, было ровно полдвенадцатого?
— Строго говоря, самого звука удара мы не слышали, — возразил Вулф. — Отчет напечатал мистер Гудвин, но я его прочитал, и в нем не сказано ни слова о том, что мы слышали звук удара.
Кремер отыскал на девятой странице отчета нужное место и дотошно перечитал его.
— Хорошо, — согласился инспектор. — Вы слышали, как она застонала, потом что-то рухнуло и послышался какой-то шелест. Но ведь удар-то был. Ее огрели по затылку большим куском мрамора пресс-папье, — а потом затянули шарф вокруг горла, чтобы Удушить ее. Вы тут пишете, что это случилось в одиннадцать часов тридцать одну минуту.
Я внес поправку:
— Стон я услышал раньше. После него раздавались Другие звуки, потом связь оборвалась, и я несколько Раз прокричал «алло», что было вполне естественно, но глупо. И, лишь повесив трубку, я взглянул на часы — тогда я и засек время. А стон раздался примерно минутой раньше. В одиннадцать тридцать. Если эта минута для вас настолько важна, конечно.
— Не настолько. Но самого удара ты не слышал?
— Нет.
Кремер, насупясь, вернулся к отчету, перечитал первую страницу и просмотрел остальные. Потом задрал голову и посмотрел на Вулфа.
— Я знаю, какое значение вы придаете правильному употреблению слов, — произнес он, — и какой вы мастер увиливать от прямого ответа. Тут подразумевается, что прежде вы не были знакомы с Флорой Галлент и не имели никаких дел ни с ней, ни с ее братом, ни с кем бы то ни было еще из их фирмы. Однако прямо так не изложено. Я хотел бы знать, так ли это на самом деле.
— Подразумевается все верно, — заметил Вулф. — Как и указано в отчете, я никогда не имел никаких дел ни с мисс Галлент, ни с ее братом, ни — насколько мне известно — с кем-либо из их коллег. То же самое верно и в отношении мистера Гудвина. Так, Арчи?
— Да, — подтвердил я.
— Что ж, приму ваши показания к сведению, — проронил Кремер, сложив листки бумаги вчетверо и упрятав их в карман. — Значит, вы никогда прежде не слышали голос Бьянки Фосс и не сумели бы опознать его по телефону.
— Мистер Вулф, — порывисто заговорила она, — я хочу, чтобы вы с ней разделались.
— Погрозив ей пальцем? — ворчливо спросил он.
— Нет, но вы найдете способ. Я уверена, что вы придумаете. Я также уверена, что у нее есть какая-то власть над моим братом, но только не знаю — какая. Я даже не знаю ее подлинного имени, возможно, ее зовут вовсе не Бьянка Фосс. Говорит она с акцентом, но е с французским; не могу распознать, с каким именно. Я не знаю также, когда она приехала в Америку; не исключено, что она проживает здесь нелегально. Возможно, она познакомилась с моим братом еще во Франции, во время войны. Это вы сами выясните. Если у нее есть власть над моим братом, то я хочу, чтобы вы установили причину. Ведь если она его шантажирует, это же противозаконно, не правда ли? Может быть, тогда с ней удастся покончить?
— Может быть. Но это может обернуться и против вашего брата.
— Только в том случае, если вы его предадите! — Она тут же поперхнулась и поспешно добавила: — Я не то хотела сказать. Я имею в виду, что я вам полностью доверяю, как я уже сказала, а вы можете пресечь ее деятельность — это все, чего я от вас хочу. Не могли бы вы это сделать?
— Не исключено, — произнес Вулф без особого рвения. — Боюсь, мадам, что кусок может оказаться вам не по зубам. Операция, которую вы предлагаете, продолжительная, трудоемкая и чрезвычайно дорогостоящая. Возможно, для ее выполнения потребуется провести часть расследования за границей. Помимо моего гонорара, который составит круглую сумму, издержки будут огромными, а за исход я не поручусь. Вы в состоянии позволить себе такую роскошь?
— Сама я не богата, мистер Вулф. У меня имеются лишь скромные сбережения. А вот мой брат — в том случае, если вы нас от нее избавите, поможете ему от нее отделаться, — он по-настоящему genereux — прошу прощения, — он по-настоящему щедрый человек. Он не станет скупердяйничать.
— Но ведь не он нанимает меня, а ваше предложение о том, что эта женщина на него давит, может оказаться безосновательным. — Вулф потряс головой. — Нет. В данном случае риск неоправдан. Если ваш брат сам обратится ко мне с этой просьбой — другое дело.
— Вы можете привести его ко мне? Или направить?
— Нет, не могу! — Она всплеснула руками. — Вы должны понять, что это совершенно невозможно! Я же говорила вам, что, когда спросила его про Бьянку Фосс, он ничего мне не ответил. Он даже разозлился. Он всегда был со мной вежлив, но тогда буквально пришел в ярость. Уверяю вас, мистер Вулф, она настоящая злодейка. Вы же такой sagace — извините меня, — вы же такой проницательный, что сразу ее раскусите, с первого взгляда, с полуслова.
— Возможно. — В голосе Вулфа прозвучало нетерпение. — Но даже в таком случае пользы от того, что я распознаю в ней злодейку, не будет ни на грош. Нет, мадам.
— Но вы же сами поймете, что я права. — Она открыла сумочку, обеими руками порылась в ней, что-то извлекла, потом встала, шагнула к столу Вулфа и положила прямо перед ним несколько бумажек.
— Здесь, — сказала она, — триста долларов. Для вас это ничто, но вы можете рассматривать их как свидетельство моих серьезных намерений. — Она вернулась к креслу и уселась. — Я знаю, что вы никогда не выходите по делам из дому, так что туда вас не заманить, но я и ее не могу попросить прийти сюда к вам — она расхохочется мне в лицо; а вот вы — другое дело. Вы могли бы сказать ей, что вас по секрету попросили переговорить с ней по очень важному делу, и пригласили бы ее приехать к вам. Только не говорите, в чем суть дела. Она придет — побоится не прийти — это само по себе докажет, что она что-то скрывает. Ей есть что скрывать. Потом, когда она придет, вы сможете расспрашивать ее о чем угодно. Тут уж мои советы вам ни к чему. Вы — очень проницательный человек.
— Пф! — хмыкнул Вулф и покачал головой. — Всем есть что скрывать.
— Да, — согласилась Флора Галлент, — но не такое, из-за чего можно испугаться встречи с Ниро Вулфом. Вы только пригласите ее и поговорите с ней, а потом мы посмотрим. Может быть, этого окажется вполне достаточно. Вот увидите.
Не могу сказать, что три сотни долларов, появившиеся на его столе, ни капельки не повлияли на решение Ниро Вулфа. Пусть даже после уплаты подоходного налога эта сумма похудеет на две трети, все равно остатка хватит на то, чтобы оплатить трехнедельный запас пива или мое жалованье за два дня. Кроме того, его наверняка обуяло любопытство: придет ли Бьянка Фосс или нет? Нельзя было сбросить со счетов и то, что в случае успеха он мог сорвать приличный гонорар.
Возможно, помогла и тонкая лесть — Флора Галлент Дважды назвала его проницательным, поэтому хотя виду он и не показывал, внутри наверняка пыжился от гордости. Но окончательно исход дела решила, думаю, моя угроза уйти в отпуск без сохранения содержания, если он не согласится помочь. Словом, Вулф сдался и ворчливо спросил:
— Где она?
— В ателье моего брата. Она всегда там.
— Дайте мистеру Гудвину номер телефона.
— Я сейчас узнаю. Возможно, она сейчас внизу. — Флора Галлент протянула руку к аппарату на столе Вулфа, но я предложил ей воспользоваться моим и встал со стула, освобождая место. Она подошла, села, сняла трубку и набрала номер.
Несколько секунд спустя она заговорила:
— Дорис? Флора. Мисс Фосс у вас?.. Нет. Я думала, вдруг она спустилась… Нет, ничего, я позвоню ей по ее личному номеру.
Флора Галлент нажала на рычажок и сказала: «Она у себя наверху в кабинете», потом набрала другой номер. Когда на другом конце ответили, она заговорила совершенно иным голосом, едва шевеля губами и гнусавя:
— Мисс Бьянка Фосс? Не кладите трубку, пожалуйста. С вами хочет поговорить мистер Ниро Вулф… Мистер Ниро Вулф, частный сыщик.
Она бросила взгляд на Вулфа, и он снял трубку. Я решил тоже проявить любопытство и протянул руку к своей телефонной трубке; Флора Галлент передала ее мне и встала с моего стула. Когда я занял свое место и поднес трубку к уху, Вулф заговорил:
— Ниро Вулф у телефона. Это мисс Бьянка Фосс?
— Да. Больше похоже на «нда». — Что вам нужно?
Слово «вам» она произносила как «уам».
— Если вы не знаете, кто я такой, то я объясню…
— Я знаю, кто вы такой. Что вам нужно?
— Я хочу пригласить вас приехать ко мне. Ко мне обратились с просьбой обсудить с вами одно дело и…
— Кто вас просил?
— Я не вправе вам ответить. Я бы хотел…
— Какое еще дело?
— Не перебивайте. Позвольте мне закончить. Дело строго конфиденциальное, довольно щекотливое и касается лично вас. Это все, что я могу сказать вам по телефону. Я уверен, что вы…
Его оборвало злобное фырканье, вслед за которым в мое ухо ворвался срывающийся голос:
Я прекрасно знаю, кто вы такой! Дерьмо вы собачье из вонючей клоаки, ясно? Чванливое ничтожество и разбухший ком сала, вот вы кто! И вы еще смеете… Аоооуы!
Так примерно можно передать то, что я услышал.
То ли вскрик, то ли стон, то ли просто какое-то непонятное восклицание. И тут же послышались другие звуки: что-то упало, разбилось, потом послышался слабый шелест и — наступила тишина. Я посмотрел на Вулфа, а он уставился на меня.
— Алло, алло, алло! — завопил я в свою трубку. — Алло! Алло!
Я положил трубку. Вулф последовал моему примеру.
— Что случилось? — недоуменно спросила Флора Галлент. — Она бросила трубку?
Мы ее не замечали. Вулф смотрел на меня.
— Арчи? Ты слышал.
— Да, сэр. Я бы предположил, что ее ударили и, падая, она зацепила телефонный аппарат, который стукнулся об пол. Об остальных звуках судить не стану, разве что рискну заключить, что в конце либо она сама, либо кто-то другой повесили трубку на рычажки, и связь прервалась. Я не могу… Оставьте, мисс Галлент! Успокойтесь.
Она обеими руками уцепила меня за локоть и возбужденно лепетала:
— Что там? Что случилось?
Я взял ее за плечо и довольно крепко сжал.
— Сделайте глубокий вдох и отпустите меня, — назидательно сказал я. — Вы слышали, что я сказал мистеру Вулфу. — Судя по всему — на нее что-то обвалилось, а потом это что-то повесило трубку.
— Но этого не может быть! Это же невозможно!
Тем не менее именно так я воспринял это на слух. Какой там номер телефона? Я имею в виду тот, что внизу.
Флора Галлент таращилась на меня, хлопая ресницами. Я посмотрел на Вулфа, он кивнул, и я, высвободив руку из ее цепких пальцев, сел на свой стул, раскрыл телефонный справочник Манхэттена, нашел букву «Г», отыскал нужный номер, ПЛ-2-0330, набрал его.
Вежливый женский голос ответил:
— Алек Галлент Инкорпорейтед!
— Говорит один из друзей мисс Фосс, — сказал я. — Я только что разговаривал с ней по телефону, что стоит у нее наверху, в ее кабинете, и мне показалось, что с ней что-то случилось. Вы не могли бы послать кого-нибудь наверх, чтобы проверить? Прямо сейчас. Я подожду у телефона.
— А кто говорит?
— Неважно. Поторопитесь, пожалуйста. Возможно, ей нужна помощь.
Я услышал, как она кого-то окликнула, а потом, судя по всему, трубку чем-то прикрыли. Я сидел и ждал.
Вулф сидел и хмуро пялился на меня. Флора Галлент, устав стоять надо мной, повернулась, прошагала к красному кожаному креслу и присела на самый краешек. Я оросил взгляд на ручные часы: одиннадцать сорок. Разговор с Бьянкой Фосс оборвался, когда стрелки показывали одиннадцать часов тридцать одну минуту. Ожидание затягивалось, но вот наконец в мое ухо ворвался мужской голос:
— Алло!
— Алло!
— Говорит Карл Дрю. Будьте любезны, представьтесь, как вас зовут.
— Моя фамилия Уотсон. Джон X. Уотсон. А с мисс Фосс все в порядке?
— Назовите, пожалуйста, свой адрес, мистер Уотсон.
— Зачем? Мисс Фосс знает, где я живу. Так с ней все в порядке?
— Я должен записать ваш адрес, мистер Уотсон. Я настаиваю. И вы сами должны это понять, потому что мисс Фосс мертва. Она подверглась нападению прямо у себя в кабинете. Судя по вашим словам, ее убили в то время, как она говорила с вами по телефону. Поэтому я не прошу, а настаиваю: продиктуйте мне свой адрес.
— Кто на нее напал?
— Не знаю. Откуда мне знать, черт побери? Я должен записать…
Я положил трубку — плавно, чтобы не показаться хамом, — развернулся и спросил у Флоры Галлент:
— Кто такой Карл Дрю?
— Управляющий делами. А что случилось?
Я обратился к Вулфу:
— Мои предположения почти подтвердились. Мисс Фосс убили. Прямо в кабинете. Карл Дрю сказал, что на нее напали, но не сказал — как и кто.
Вулф свирепо посмотрел на меня, потом чуть повернул голову и с тем же свирепым выражением уставился на Флору Галлент. Она одеревенело привстала с кресла и, приняв вертикальное положение, запричитала:
— Нет. Нет. Нет, это невозможно!
— Я всего-навсего процитировал Карла Дрю, — напомнил я.
— Не может быть. Он сам так сказал? Она мертва?
— Бьянка Фосс?
— Четко и ясно.
Флора, казалось, вот-вот упадет в обморок, так что я на всякий случай привстал.
— Но как… — Она недоговорила. Потом повторила: — Но как же… — и снова замолчала. И вдруг, резко развернувшись, решительно зашагала к двери.
Вулф окликнул:
— Мисс Галлент, заберите свои деньги!
Флора Галлент, словно не услышав, вышла из кабинета, Вулф передвинул деньги мне. Я взял их и поспешил в прихожую.
Флору Галлент я застиг уже у дверей. Когда я протянул ей деньги, она, словно не замечая меня, шагнула к двери, но я решительно преградил ей дорогу, выхватил у нее из рук сумочку, открыл, опустил купюры внутрь, закрыл сумочку и вернул владелице.
Я сказал:
— Полегче, Быстрый Палец. Дышите глубже. Кстати, норку вы нам оставляете?
— Ой, — Флора сглотнула. — А где она?
Я принес ей норку и добавил:
— По-моему, за вами нужно поухаживать. Я, пожалуй, выйду и пригоню вам такси.
Флора замотала головой.
— Со мной все в порядке.
— Ничего подобного. Вы попадете под машину.
— Нет, не попаду. Не провожайте меня. Дайте мне уйти… пожалуйста.
Я понял, что спорить бесполезно, и распахнул перед ней дверь. Флора с каменным лицом вышла. Я проводил ее взглядом, опасаясь, что она может оступиться на одной из семи ступенек крыльца, но она благополучно сошла на тротуар и зашагала на запад, в сторону Десятой авеню. Что ж, по меньшей мере, она не утратила способности топать пешком — ведь на Десятой авеню движение было одностороннее, к тому же в сторону от центра.
То, что я решил возвратиться в кабинет не сразу, можно объяснить по-разному. Например, тем, что я не выносил музыку, хотя звуки, которые издает рассвирепевший Вулф, едва ли можно назвать музыкальными. Другая причина могла состоять в том, что я решил повременить с возвращением из чувства такта: я отлично понимал, в каком состоянии пребывает Вулф, и подумал, что лучше пока оставить его наедине с самим собой. Я лично предпочитаю второе объяснение. Как бы то ни было, я сразу зашагал к лестнице, но не успел преодолеть и нескольких ступенек, как услышал его громовой рык:
— Арчи! Иди сюда!
Я круто развернулся, спустился, пересек прихожую и остановился на пороге кабинета.
— Да, сэр? Я собирался подняться к себе — проверить, не течет ли кран.
— Пусть течет. Сядь.
Я послушно просеменил к своему вращающемуся стулу и уселся.
— Жаль, — с сожалением произнес я. — Три сотни долларов, конечно, ерунда, но…
— Замолчи.
Я едва заметно пожал плечами. Вулф поерзал в кресле, устраиваясь удобнее, потом вперил в меня колючий взгляд.
— Должен тебя поздравить, — сказал он, — план ты разработал хитроумный. Заманить меня к телефону, чтобы я мог подтвердить, что в момент убийства вы с мисс Галлент находились здесь, в кабинете, это не только остроумно, но и дьявольски смело. Даже дерзко. Однако боюсь, что твое безрассудство возобладало над осторожностью. Возможно, тебе грозит смертельная опасность, а мне, признаться, придется без тебя несладко — ведь ты сядешь в тюрьму надолго. Поэтому я хотел бы помочь тебе, если это в моих силах. Даже большему недоумку, чем Кремер, сразу станет ясно, что вы с мисс Галлент рассчитали все по минутам: убийца нанес роковой удар во время разговора мисс Фосс со мной; следовательно, говоря языком судейских крючков, вы вступили в заговор с убийцей. Значит, теперь наша задача состоит в том, чтобы отвести от тебя подозрения. Но как? Ты, несомненно, обдумал это?
— Да, разумеется.
— И?
— Думаю, что дело швах. Безнадега. Я влип по самые уши. И грозит мне вовсе не каталажка, а скромненький заряд в шесть тысяч вольт. Я понимаю, что причиняю вам неудобство, но это ничто по сравнению с неудобством, которое ожидает меня. Жаль, конечно, ведь работать на вас — непревзойденное удовольствие. — Я закинул ногу на ногу. — Послушайте. Я понимаю — вы исходите желчью. Да, я впустил ее, каюсь. Я… ээ-э, уговорил вас принять ее — был грех. Если у вас приступ злобы пожалуйста, злитесь сколько душе угодно, выпускайте пары, срывайтесь на меня, пфыкайте, но покончим с этим.
— Желчью я вовсе не исхожу, а глагола «пфыкать» не существует.
— Хорошо, беру его назад. Значит, дело даже хуже, чем я предполагал: вместо пфыканья или гррычания вы фиглярничаете. Скажите лучше все, что обо мне думаете.
— Нет. Таких слов в моем лексиконе нет. Ты понимаешь, во что мы влипли?
— Разумеется. Если эту Фосс и впрямь убили, а это наверняка так, то Флора безусловно расскажет фараонам, где она была, когда это случилось. К нам тут же нагрянут гости, а на суде мы с вами будем главными свидетелями. И даже не свидетелями, а слухателями — ведь мы не видели, а слышали, как ее убили. Ничего, зато мы заслухательствуем время убийства с точностью до минуты. Вам придется провести нескончаемые часы на жесткой скамье в зале суда. Я понимаю, как вы страдаете, но не виню вас. Валяйте, выкладывайте все, что обо мне думаете.
Ты признаешь свою ответственность?
— Нет. Мне просто не повезло.
— Это тебя не оправдывает. Человек должен отвечать за свои поступки, а не надеяться на везение. Как давно ты знаешь эту женщину?
— О, уже целых девятнадцать часов. Она поймала Меня на Тридцать восьмой улице вчера, в пять часов дня.
— Поймала?
— Да. Я думал, что она следит за Путцем, а она, по ее словам, преследовала меня. Это, естественно, польстило моему мужскому самолюбию. Я повел ее в бар, угостил выпивкой — она заказала вермут, — и вот тут-то выяснилось, что на самом деле ей нужны вы, а не я. Сердце мое было разбито, но дело пахло приличным гонораром, и я повел ее танцевать; ну и угостил, понятно. Кончись дело гонораром, этот вечер пошел бы в счет моих накладных расходов, но вот теперь…
— Нет.
— Очень хорошо. Всю подноготную выкладывать она мне не стала, но того, что рассказала, показалось мне достаточным, чтобы урвать у вас полчаса времени; поэтому я и пригласил ее сегодня на одиннадцать.
— В котором часу ты вернулся домой?
— В полночь.
— Ты провожал ее до дома?
— Нет. Она воспротивилась. Я посадил ее в такси.
— Сегодня утром, прежде чем прийти, она не звонила?
— Нет.
— Как она приехала? В такси?
— Не знаю. Возможно, Фриц знает — он ее впустил.
— Да, должно быть, в такси. — Вулф поджал губы. Потом заметил: — Машины попадают в аварии сотни раз на дню. Почему с ней так не случилось? — Он выпрямился и позвонил — сигнал Фрицу, что пора подавать пиво. — Проклятье! Напечатай подробный отчет — это сбережет нам время и позволит приуменьшить нападки. Как ты с ней вчера встретился, о чем вы говорили и что случилось сегодня здесь — включая все разговоры. Подпишем оба.
— А как насчет разговоров, которые мы с ней вели вчера вечером?
— Нет, не надо. Ты сказал, что расчувствовался. Я подпишу только то, что прочитаю, а уж такое я безусловно читать не буду.
Я развернулся на своем вращающемся стуле, пододвинул ближе пишущую машинку и вставил три листа бумаги с копиркой. Все отчеты, а тем более подписываемые заявления я всегда печатаю в трех экземплярах.
Остаток дня я провел за машинкой, с перерывом на обед и на телефонные звонки. В числе прочих позвонил Лон Коэн из «Газетт» с просьбой просветить его насчет убийства Бьянки Фосс. Сперва я пришел в недоумение — уж слишком быстро фараоны успели пронюхать про нашу встречу с Флорой Галлент. Но загадка скоро прояснилась: один из репортеров «Газетт» видел меня с ней в «Колонне», а Лон Коэн принадлежит к тем людям, которые уверены: если я появляюсь хоть в миле от человека, имеющего даже самое отдаленное отношение к убийству, значит, ищи Ниро Вулфа. Я признался, что в деле Бьянки Фосс мы мечтаем только об одном — как бы не оказаться в него замешанными. Тут я не погрешил против истины. За прошедшие годы я отпечатал дословно сотни длиннющих разговоров, даже состоявшихся недели и месяцы назад — мне это раз плюнуть, но на сей раз я не спешил, ведь сам Вулф пообещал подписать наши показания. К тому же он собирался их прочитать, а поскольку пребывал в капризном и раздраженном настроении, наверняка спал и видел, как назидательно сообщит мне, что сказал вовсе не «продолжительный, тяжелый и чрезвычайно дорогой», а «продолжительный, трудный и чрезвычайно дорогой». И мне придется перепечатать целую страницу. Поэтому я не торопился и допечатывал последний абзац, когда Вулф вошел в кабинет после дневного свидания с орхидеями, продолжавшегося, как всегда, с четырех до шести. Когда он взгромоздился в свое слоновье кресло, я отдал ему первые пять страниц, и Вулф погрузился в чтение. Поглядывая на него, я всякий раз убеждался, что хмурится он не больше обычного. Закончив печатать, я передал ему последнюю страницу, прибрал на столе и встал поразмяться.
Читал Вулф быстро. Дойдя до конца, он прокашлялся и мстительно произнес:
— Одно только. Разве я сказал: «непременно виновны»? Мне кажется, я сказал: «обязательно виновны».
— Нет, сэр. Сами знаете — вы обожаете слово «непременно». Вы наслаждаетесь, произнося его. Возможно, вы помните…
В дверь позвонили. Я выбрался в прихожую, включил наружное освещение и посмотрел в одностороннее стекло. Можно было не приглядываться: инспектора Кремера из Манхэттенской уголовки спутать с кем-либо невозможно.
Я просунул голову в кабинет и сказал Вулфу:
— Он.
Вулф поджал губы и с шумом выпустил воздух через ноздри.
— Я вижу, вы подписали показания, — заметил я. — Может, я приоткрою дверь на полдюйма, просуну ему бумаги и скажу, что это ему подарок от вас?
— Нет. Эти полдюйма могут сработать и в обратную сторону. Если он принес ордер, то просунет его тебе. Впусти его.
Я развернулся, отомкнул входную дверь, широко распахнул ее и радостно завопил:
— Вот это сюрприз! Инспектор Кремер! Мы так по вас соскучились. Заходите.
Он уже вошел. Когда я запер дверь и повернулся, он уже избавился от пальто и шляпы, небрежно бросив их на стул; когда же я повесил пальто на вешалку, а шляпу положил на полку — Кремер прекрасно знал, где их место, — он уже развалился в красном кожаном кресле и разглагольствовал.
— …и не говорите мне, что вы ничего не знали о готовящемся преступлении. И вы и Гудвин безусловно были в курсе происходящего. И что, вы поставили в известность полицию? Выполнили свой долг гражданина и лицензированного частного сыщика? Нет же…
Вулф сидел с закрытыми глазами. Я же, сидя за своим столом, наоборот, смотрел во все глаза. Для меня наслаждение — наблюдать, как входит в раж инспектор Кремер. Он и так крупный и краснорожий, а когда распаляется, кажется разбухает до неимоверных размеров, да и физиономия багровеет все больше и больше, приобретая сочный томатный оттенок.
Когда Кремер приумолк, чтобы перевести дух, глаза Вулфа открылись.
— Уверяю вас, мистер Кремер, ваши обвинения совершенно незаслуженны. Все это время мистер Гудвин провел за письменным столом, работая не покладая рук, чтобы выполнить свой долг гражданина и лицензированного частного сыщика. — Он приподнял листы бумаги. — Вот отпечатанные показания, подписанные нами обоими. После того как вы их прочитаете, мы ответим на все ваши вопросы, которые имеют отношение к делу.
Кремер не шелохнулся, Вулф — тем более; мне пришлось встать, взять со стола Вулфа бумаги и передать их Кремеру. Тот без единого слова благодарности вырвал их у меня, ожег испепеляющим взглядом Вулфа, пробежал глазами первые строчки, кинул злобный взгляд на меня и принялся читать. Бегло прочитав наши показания, он вернулся к началу и принялся читать снова, уже внимательнее. Вулф откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Я коротал время, следя, как меняется выражение Кремера. Дойдя до конца, он заглянул куда-то в середину, потом уставился на Вулфа.
— Стало быть, вы уже их подготовили, — заявил он без тени признательности в голосе.
Вулф открыл глаза и кивнул.
— Да, я рассчитывал, что мы тем самым сбережем себе время и избавимся от лишних хлопот.
— Верно. Вы, как всегда, предусмотрительны. Что ж, должен признать, ваши показания согласуются со свидетельством Флоры Галлент. Хотя это не удивительно, ведь она ваша клиентка. Это так?
— Пф! В наших показаниях ясно сказано, что у меня нет клиента.
— В том случае, если вы ничего не утаили, — процедил Кремер. — Вы ведь наверняка что-то скрыли?
— Да, — признал Вулф. — Многое из разговора мистера Гудвина с мисс Галлент. Он не имеет ни малейшего касательства к делу.
— Что ж, мы их, конечно, тщательно изучим. Нам важны любые мелочи… Например, когда вы услышали звук удара, было ровно полдвенадцатого?
— Строго говоря, самого звука удара мы не слышали, — возразил Вулф. — Отчет напечатал мистер Гудвин, но я его прочитал, и в нем не сказано ни слова о том, что мы слышали звук удара.
Кремер отыскал на девятой странице отчета нужное место и дотошно перечитал его.
— Хорошо, — согласился инспектор. — Вы слышали, как она застонала, потом что-то рухнуло и послышался какой-то шелест. Но ведь удар-то был. Ее огрели по затылку большим куском мрамора пресс-папье, — а потом затянули шарф вокруг горла, чтобы Удушить ее. Вы тут пишете, что это случилось в одиннадцать часов тридцать одну минуту.
Я внес поправку:
— Стон я услышал раньше. После него раздавались Другие звуки, потом связь оборвалась, и я несколько Раз прокричал «алло», что было вполне естественно, но глупо. И, лишь повесив трубку, я взглянул на часы — тогда я и засек время. А стон раздался примерно минутой раньше. В одиннадцать тридцать. Если эта минута для вас настолько важна, конечно.
— Не настолько. Но самого удара ты не слышал?
— Нет.
Кремер, насупясь, вернулся к отчету, перечитал первую страницу и просмотрел остальные. Потом задрал голову и посмотрел на Вулфа.
— Я знаю, какое значение вы придаете правильному употреблению слов, — произнес он, — и какой вы мастер увиливать от прямого ответа. Тут подразумевается, что прежде вы не были знакомы с Флорой Галлент и не имели никаких дел ни с ней, ни с ее братом, ни с кем бы то ни было еще из их фирмы. Однако прямо так не изложено. Я хотел бы знать, так ли это на самом деле.
— Подразумевается все верно, — заметил Вулф. — Как и указано в отчете, я никогда не имел никаких дел ни с мисс Галлент, ни с ее братом, ни — насколько мне известно — с кем-либо из их коллег. То же самое верно и в отношении мистера Гудвина. Так, Арчи?
— Да, — подтвердил я.
— Что ж, приму ваши показания к сведению, — проронил Кремер, сложив листки бумаги вчетверо и упрятав их в карман. — Значит, вы никогда прежде не слышали голос Бьянки Фосс и не сумели бы опознать его по телефону.