Стаут Рекс. Снова убивать

   Фриц перечислил блюда и позволил мне понюхать соус, который доходил на плите.
   Шум спускающегося лифта заставил меня вернуться в кабинет. Вулф вошел следом, плюхнулся в свое кресло и первым делом потребовал пива. Потом достал из ящика открывалку и только после этого удостоил меня взглядом.
   — Ну, как провел время?
   — Отвратительно. Ходил в гости к мистеру Перри.
   — Неужели? Ну что ж, служба требует жертв. Давай рассказывай.
   — Перри ушел отсюда, как только я спустился из оранжереи, но минут через восемь позвонил и попросил приехать немедленно. Особого желания у меня, конечно, не было, но поскольку ваши интересы для меня превыше всего…
   — Да? Как же ты до них дотянулся? — вставил Вулф, принимая от Фрица две бутылки пива. Он откупорил одну бутылку и наполнил стакан. — Продолжай, продолжай.
   — Хорошо. Я пропускаю вашу шуточку мимо ушей, потому что мне некогда: хочу отчитаться до прихода гостей. Кстати, они опаздывают уже на десять минут, а ковбой, который ждал вас в кабинете — между прочим, он тоже из их компании, — тот давно смотался. В мое отсутствие ему кто-то позвонил, и он сразу убежал. Возможно, что никто к нам теперь и не придет. Что же касается страшной тайны мистера Перри…
   Я постарался все изложить именно так, как требует Вулф: все факты по порядку, независимо от того, существенны они или нет, кто что говорил, по возможности дословно, кто как себя вел и какое оставил впечатление. К концу моего рассказа Вулф пил уже вторую бутылку. Закруглившись, я глотнул молока, которое предусмотрительно принес с собой из кухни.
   — Стервятники! — Вулф наморщил нос. — Какие выводы?
   — Насчет стервятников не знаю, вполне возможно. — Я отхлебнул еще немного. — Перри мне не понравился, но не исключено, что он пытается сохранить какие-то остатки порядочности. Или искупить прошлые грехи. Что касается Муира, то мне придется назвать его козлом, так как слово «свинья» вы мне запретили употреблять. А Клара Фокс это просто мечта всей моей жизни. Я был бы сильно удивлен, если бы выяснилось, что это она стащила деньги.
   — Если ты помнишь, четыре года назад мы выставили мистеру Перри счет за сведения о конкурентах, и он долго не соглашался с нашей суммой. Я думаю, сейчас он попросит, чтобы мы убирали дерьмо в его компании за двенадцать долларов в день. У нас не всегда есть возможность держаться от дерьма подальше — его слишком много, — но пока она есть, почему бы не пожить спокойно в свое удовольствие? В настоящий момент наш банковский счет выглядит весьма внушительно. — Он опрокинул стакан и вытер губы платком.
   — Правильно. Но я еще не все рассказал. Перри хотел, чтобы вы ему позвонили сегодня вечером. Если вы возьметесь за это дело, мы заработаем хотя бы на текущие расходы. А если нет, Клара Фокс получит по всей вероятности пять лет за кражу в особо крупных размерах, и мне придется переехать поближе к федеральной тюрьме, чтобы носить ей передачи. Сравните необходимость «убирать дерьмо» и опасность потерять помощника… По-моему, к нам пришли. Хорошо, я закончу свою речь попозже.
   Услышав звонок, Фриц отправился открывать дверь. На часах было полседьмого — наши гости опоздали ровно на полчаса. Вспомнив тот чудный голос, что разговаривал со мной по телефону, я подумал, что имею шанс познакомиться с еще одной красоткой в затруднительном положении.
   Фриц зашел в кабинет, прикрыл за собой дверь и, объявив посетителей, ретировался, чтобы впустить к нам мужчину и двух женщин. Честно говоря, всех троих я разглядел не сразу, так как долго не мог оторваться от той, что вошла первой. Это действительно была красотка в затруднительном положении. Кроме того, она явно знала, с кем ей предстояло говорить, потому что не раздумывая направилась к столу Вулфа, едва скользнув по мне взглядом.
   — Мистер Вулф? Меня зовут Клара Фокс. Я вам звонила в субботу. Прошу простить за опоздание, и позвольте представить, — она обернулась, — мисс Хильда Линдквист и мистер Майкл Уолш.
   Вулф слегка кивнул.
   — Мои габариты вынуждают меня всех принимать сидя. Надеюсь, вы не сочтете это за нелюбезность. — Оправдавшись, он показал на меня пальцем. — Это мистер Гудвин. Арчи, кресла, пожалуйста.
   Пока я рассаживал дам, Клара Фокс успела заметить:
   — С мистером Гудвином я сегодня уже встречалась в кабинете мистера Перри.
   «Это точно. И раз уж мистер Гудвин совсем разучился узнавать людей по голосу, он пойдет за тобой в тюрьму и попросит, чтобы его заперли в соседней камере», — подумал я про себя.
   — Вот как! — Вулф прищурил глаза, и это означало, что он догадался о моем промахе. — Садитесь справа, мистер Уолш.
   Клара Фокс сняла перчатки.
   — Прежде всего я хочу объяснить, почему мы опоздали. Я уже говорила по телефону, что не могла появиться раньше понедельника, потому что ждала еще одного человека; он должен был прийти вместе с нами. Его зовут Харлен Скоувил. Он приехал сегодня утром из другого штата, из Вайоминга, мы встретились с ним в обед и договорились, что в пять пятнадцать я заеду за ним в гостиницу и привезу сюда. Я заехала, но в гостинице его не оказалось. Я немного подождала, попыталась узнать, где он может быть, а потом поехала за мисс Линдквист и мистером Уолшем, как мы и условились. Потом мы все вместе еще раз попробовали найти Скоувила, покараулили его у гостиницы, но, в конце концов, махнули рукой и поехали без него.
   — Его присутствие так важно?
   — Пожалуй, нет. Во всяком случае, в настоящий момент. Мы ему оставили записку, и не исключено, что он сейчас подойдет. Вообще, если мы все с вами не переговорим, нам будет трудно на что-то решиться. Должна предупредить вас, мистер Вулф, что история, которую я собираюсь рассказать, довольно длинная.
   Поскольку Клара Фокс упорно не желала обращать на меня никакого внимания, пришлось переключиться на ее спутников. Эти двое ничего особенного собой не представляли. Я, естественно, помнил, как пару часов назад Скоувил уставился на Энтони Перри, приняв его поначалу за Майкла Уолша. Судя по всему, вот этот дерганый костлявый рахитик и есть настоящий Майкл Уолш. На вид ему лет шестьдесят с гаком, а то и все семьдесят. Сидит на краешке стула, приставив ладонь к правому уху. Одет довольно бедно, хотя во все чистое. А у мисс Линдквист замечательное коричневое платье и не менее замечательная квадратная физиономия. Внушительная леди. Я бы даже сказал, крупного телосложения, если бы это не было всего лишь намеком на истину и если бы я не опасался, что она меня побьет. Короче, из тех женщин, которым легче держать в руке бидон молока, нежели тонкую рюмку. А если вспомнить еще, что представляет собой Харлен Скоувил, то надо признать, что мисс Фокс, какую бы игру она ни затевала, собрала весьма оригинальную команду.
   Вулф между тем успел заметить, что чем длиннее рассказ, тем скорей нужно его начинать.
   — Все произошло сорок лет назад в Сильвер-Сити. Это в Неваде. Но сначала, мистер Вулф, я хочу уточнить одну вещь, которая наверняка вас интересует. Я навела необходимые справки и выяснила, что ваши способности оцениваются очень высоко, но и стоимость своих услуг вы оцениваете не ниже.
   Вулф вздохнул.
   — Каждый зарабатывает, как умеет, мисс Фокс.
   — Конечно. И я в том числе. Так вот, если вы согласитесь нам помочь и все пройдет удачно, вы получите сто тысяч долларов.
   Майкл Уолт подался вперед и выкрикнул:
   — Десять процентов! Неплохо, а?
   Клара Фокс пропустила это замечание мимо ушей, а мисс Линдквист наградила Уолша косым взглядом.
   — Размер гонорара зависит от обстоятельств дела, — ответил Вулф. — Но если вы хотите, чтобы я достал вам луну…
   Смех Клары Фокс заставил меня оторваться от блокнота. Все-таки она стоила того, чтобы время от времени на нее поглядывать.
   — Нет, этого мы у вас не попросим. Я вижу, мистер Гудвин все время записывает. В общем-то я не против, но если мы не договоримся, я надеюсь, записи останутся у меня.
   — Да, конечно, — снизошел Вулф.
   Ничего не скажешь, сообразительная девушка.
   — Хорошо. Только я начну, пожалуй, не с самого начала, а с восемнадцатого года, когда мой отец погиб на войне, во Франции. Мне тогда исполнилось девять лет Отец заранее приготовил для матери письмо, но шло оно не по почте, а с оказией, поэтому мы получили его только через год. Мать отдала мне это письмо, когда уже была при смерти. Я ее очень любила…
   В такие моменты обычно начинает дрожать голос или глаза подергиваются слезой, но ничего подобного с Кларой Фокс не произошло. Похоже, она приостановилась только для того, чтобы сглотнуть слюну.
   — О письме я вспомнила месяц спустя. Я не думала, что в нем есть что-то интересное для меня, тем более что оно было написано восемь лет назад. Но мать просила перед смертью, чтобы я его прочитала. Оно у меня с собой.
   Она открыла свою сумочку из крокодиловой кожи и достала несколько сложенных вдвое листов.
   — Сейчас я вам прочитаю.
   — Оно у вас отпечатано на машинке? — поинтересовался Вулф.
   — Это копия. Оригинал я храню в надежном месте. — Она откинула назад волосы, и этот жест напомнил мне взмах птичьего крыла. — Здесь не все, а только та часть, которая имеет отношение к делу. «Дорогая Лола, никто не знает, что с нами будет завтра, может статься, что я не вернусь. Поэтому я решил написать это письмо и позаботиться о том, чтобы оно обязательно дошло. Мне нужно рассказать тебе одну вещь и начать придется издалека. Ты уже слышала о моих давних приключениях в Неваде. Вот об одном из них и пойдет речь. Это случилось в Сильвер-Сити в 1895 году, то есть за десять лет до нашего знакомства. Я тогда ходил без гроша, впрочем, как и все из нашей компании. А компанию мы водили не по дружбе — там никто ни с кем не дружил, — просто почти все в поселении были много старше нас, вот мы и сошлись на время. Тогда все было временным. Верховодил у нас парень по прозвищу Хлыст. Фамилия его Коулман, а вот имя я никак не могу вспомнить. Мы все время держались вместе, и однажды кто-то сказал про нас: Хлыст со своей командой. Это прилепилось, скоро все нас только так и называли „команда Хлыста“. Потом один из наших — Джордж Роули — застрелил человека. Сам я не видел, как это вышло, но мне рассказывали, что он защищался и действовал по закону. То есть так, как тогда было принято. Но ему не повезло: убитый, оказывается, состоял в „комитете бдительности“, поэтому собрался суд, и Роули решили повесить. Ему бы следовало смотаться, а он остался, и его, естественно, поймали. Поймали и заперли в сарае. Охранял его там один ирландец — „какой-то гусь по прозвищу Майкл Уолш“, как сказал бы Харлен Скоувил (я его все время вспоминаю). Роули стал подкатываться к этому Уолшу и где-то к полуночи уговорил его послать за Хлыстом. Хлыст пришел, и вместе они поладили на том, что мы поможем Роули бежать, а он нам заплатит. Мы в это время сидели в одной хибаре на окраине города…»
   Клара Фокс на секунду оторвалась от письма.
   — Отец почему-то подчеркнул слово «города».
   — Наверняка, не зря, — буркнул Вулф.
   — «…Сидели… немного подвыпившие. Часа в два ночи Хлыст вернулся и при свете спички — пили мы в полной темноте — прочитал нам данное Роули обязательство, которое они с Уолшем засвидетельствовали. Слово в слово я тебе не смогу его повторить, но смысл примерно такой: Роули заявил, что он выходец из богатой английской семьи, что на самом деле у него другое имя — какое, он не написал, а только сказал одному Хлысту — и что, если мы поможем ему бежать из Сильвер-Сити, он вернется на родину, получит свою долю наследства и половину передаст нам. Не думаю, что кто-то из нас и вправду рассчитывал отхватить кусок у английских аристократов. Разве что Хлыст. Просто мы были молодые, к тому же разогретые вином, и нам не хватало только приключений. Мы хотели не столько заработать, сколько выручить приятеля. Хлыст успел состряпать еще одну бумагу — договор о разделе денег. Уолш уже подписал его, а за ним и остальные. Там говорилось, что каждый получит равную часть суммы, которую Роули заплатит за освобождение. Хлыст предложил взять в долю еще и Горбуна: у этого старика была самая быстрая в Сильвер-Сити лошадь. Она ему досталась случайно — выиграл накануне в покер — и стояла у него без дела. Денег ни у кого из нас не водилось, но Линдквист накопил немного золотого песка. Мы с Хлыстом пошли к Горбуну и предложили ему продать лошадь за золото. Но он сказал, что мы принесли слишком мало. Тогда Хлыст рассказал ему всю историю и предложил войти в долю. Спросонья Горбун не сразу и понял, чего от него хотят, а когда дошло, хлопнул себя по коленкам и стал хохотать. Оказывается, он всю жизнь мечтал владеть кусочком английской земли, а про лошадь сказал, что она ему ни к чему: все равно проиграл бы, не успев даже покататься. Хлыст показал ему наш договор, но Горбун не захотел его подписывать: у него, мол, правило — никогда и нигде не оставлять своей подписи. На слово нам поверил. Хлыст хотел составить бумагу о покупке лошади в долг, но Горбун опять отказался подписывать. Призвал меня в свидетели и заявил, что лошадь теперь наша. Потом мы пошли в конюшню, оседлали лошадь и отвели ее в поводу — в обход поселка, оврагами — до того места, где ждали остальные. Я тебе уже рассказывал, как мы спасли Роули: выломали несколько досок из крыши, выпустили его, а потом подожгли сарай. Когда сбежался народ, Роули был уже далеко. Уолш — он, кстати, считался хорошим стрелком — разрядил ему вслед два револьвера, но стрелял мимо. Преследовать Роули никто не стал: все бросились тушить пожар. Потом о нашей сделке с Горбуном стало известно, но к тому времени у всех появились заботы поважнее. Конечно, поджог сарая мог бы нам дорого стоить, но доказать, что подожгли именно мы, было невозможно. А то, что мы помогли бежать Роули, никого особенно не волновало: его все-таки не считали настоящим преступником. Вот если бы он смухлевал в игре или украл золотой песок, тогда другое дело. Насколько я знаю, никто из нас после этого Роули больше не видел и не слышал. Ты, наверно, помнишь, как я говорил — когда у нас бывали тяжелые дни, — что не мешало бы найти его и напомнить о долге. Но, честно говоря, я не думал об этом всерьез. А вот сейчас пришлось задуматься. Здесь, на фронте, меня постоянно преследует одна мысль: что будет с вами, если я погибну? В каком положении я оставлю и тебя, и дочку? Господи, как бы мне хотелось увидеть мою маленькую Клару! И тебя! Если вы останетесь без гроша, моя жизнь окажется совершенно напрасной. Теперь самое главное. На прошлой неделе я столкнулся с Роули. Кажется, я тебе уже говорил, что у него на правом ухе нет мочки — если он не врал, ему отрезали ее в Австралии, — но я узнал бы его и без этого. Его лицо здорово врезалось мне в память, я его узнал с первого взгляда. Через двадцать три года — представляешь? Я прокладывал линию связи, где-то в миле от передовой, вдруг вижу, подъезжает английский автомобиль, а в нем четыре офицера. Один подзывает меня и спрашивает, как добраться до нашего штаба. Я ему объяснил. А он заметил мои нашивки и удивился. Как же это американцы допускают, чтобы капитан занимался рытьем траншей? А сам, судя по знакам различия, командующий бригадой. Я засмеялся и говорю: у нас все, кроме рядовых, работают. Тогда он посмотрел на меня повнимательней и говорит: „Черт побери! Гилберт Фокс?“ Я ему: „Так точно. Генерал Роули?“ Он кивнул, засмеялся и, уже отъезжая, помахал мне рукой. Таким образом, он жив, и по нему не скажешь, что сбежал из какого-нибудь приюта для неимущих, или как это у них там называется. Я уже пытался узнать его настоящее имя, но пока безуспешно. Ну ничего, попозже я выясню. А пока записываю для тебя то, что знаю. Конечно, это может показаться смешным и даже глупым, но ничего другого я не могу оставить вам с Кларой в „наследство“. В конце концов в ту ночь в Сильвер-Сити я рисковал жизнью и свои обязательства выполнил, так что теперь его очередь платить. Тем более если денег у него куры не клюют. Я очень надеюсь, что тебе удастся заставить его раскошелиться, это ведь не только в твоих интересах, но и в интересах нашей дочки. Возможно, я впадаю в несколько мелодраматический тон, но ты пойми, я же на войне. Как только мне удастся выяснить настоящее имя Роули, я сразу впишу его сюда. И вот еще что. Если ты все-таки найдешь Роули и получишь с него деньги, не думай о тех двадцати шести тысячах, что я задолжал в Калифорнии. Хорошо? Обещай мне, моя дорогая. Мое „наследство“ только для вас с Кларой! Ты знаешь, как я мучился последние десять лет и как мне хотелось вылезти из грязи, хотя я и вляпался не по своей вине, но если я умру, пусть мои долги умрут вместе со мной. Конечно, если ты вдруг получишь так много денег, что их некуда будет девать… Впрочем, это уже из области сказок. Тебе придется поискать парней из нашей команды. Харлен Скоувил — единственный, про кого я еще что-то знаю. В красной книжечке, которая лежит в ящике моего стола, есть его адрес. Плохо, конечно, что я не могу передать тебе подписанное Роули обязательство — оно вместе с договором осталось у Хлыста. Может быть, тебе удастся найти и его? Или Роули окажется порядочным человеком и заплатит без этой бумажки? Честно говоря, и то, и другое кажется мне маловероятным. И вообще все это пустые мечты. Но зато я вполне серьезно намерен вернуться целым и невредимым, и тебе не придется читать мое дурацкое письмо. Разве что привезу его в качестве сувенира. Вот имена всех наших: Джордж Роули, Коулман (по кличке Хлыст), Виктор Линдквист, Харлен Скоувил (его нужно искать в первую очередь), Майкл Уолш (он был старше нас, тогда ему было тридцать с чем-то, и он входил в нашу компанию), Горбун (настоящего имени я не знаю, и, вероятно, он уже умер — в то время он был стариком), ну и наконец автор этих строк, твои преданный и нежно любящий тебя Гилберт Фокс».
   Клара Фокс замолчала, еще раз перечитала про себя последнюю фразу, потом сложила листки вдвое и убрала их в сумочку. Какое-то время никто не проронил ни слова. Откинув назад волосы, она подняла взгляд на Вулфа. Тот наконец вздохнул и открыл глаза.
   — По-моему, мисс Фокс, вы все-таки хотите, чтобы я достал вам луну.
   — Вовсе нет. Я нашла Джорджа Роули. Он сейчас здесь, в Нью-Йорке.
   Вулф посмотрел на ее спутников.
   — Значит, я имею честь принимать дочь Виктора Линдквиста и того самого Майкла Уолша, что разрядил в мистера Роули два револьвера, но так и не попал.
   — Мог бы и попасть! — отозвался Уолш.
   — Не сомневаюсь. А вы, мисс Фокс, хотели бы оплатить долги вашего покойного отца — двадцать шесть тысяч плюс проценты. То есть вам нужно как раз около тридцати тысяч.
   Она метнула взгляд в мою сторону, потом снова повернулась к Вулфу и спокойно спросила:
   — Простите, я здесь в качестве вашей клиентки или в качестве подозреваемой в краже?
   — Пока что ни то, ни другое, — ответил Вулф, наставив на нее указательный палец. — И, пожалуйста, без обид, мисс Фокс. Я говорю то, что думаю, чтобы быстрее добраться до сути. Не будем терять времени на детали, которые не относятся к делу. Между прочим, я вас терпеливо слушал целых десять минут, хотя не выношу, когда мне что-то зачитывают вслух.
   — Это тоже не относится к делу.
   — Согласен. Но давайте продолжим. Расскажите нам о Джордже Роули.
   Однако рассказ пришлось отложить: раздался звонок с улицы, и Фриц пошел открывать. Через минуту он вошел в кабинет, прикрыл за собой дверь и объявил:
   — Один человек хочет с вами поговорить, мистер Вулф. Я сказал ему, что вы заняты.
   Я сразу вскочил. Существуют только две категории людей, по отношению к которым Фриц не употребляет слово «господин»: торговые агенты и полицейские, неважно, в форме или в штатском. Этих он издалека чует.
   — Фараон? — уточнил я.
   — Да, сэр.
   Я повернулся к Вулфу.
   — Когда я увидел сегодня, как Муир смотрит на мисс Фокс, я сразу понял, что ей нельзя ходить без громоотвода. Вы предпочитаете, чтобы ее арестовали здесь или в прихожей?
   — На твое усмотрение, Арчи.
   Я быстро подошел к Фрицу, шепотом попросил его закрыть на ключ дверь из прихожей в гостиную и повернулся к гостям.
   — Прошу вас, перейдите в ту комнату и посидите там, не разговаривая.
   Мисс Линдквист и Уолш изумленно переглянулись, а Клара Фокс заметила Вулфу:
   — Я ведь для вас еще не клиентка.
   — Но и не подозреваемая. Пожалуйста, сделайте одолжение мистеру Гудвину.
   Она встала и вышла из кабинета в гостиную, а следом за ней и Линдквист с Уолшем. Я попросил Фрица запереть за ними дверь и отдать мне ключ. Потом он пошел звать полицейского, а я вернулся за стол.
   Увидев в дверях знакомую фигуру Слима Фольца, я, честно говоря, удивился. Насколько мне было известно, до последнего времени он состоял в бригаде по расследованию убийств.
   — Привет, Слим.
   — Привет, Гудвин. Как поживаете, мистер Вулф? Моя фамилия Фольц, я из бригады по расследованию убийств.
   — Добрый вечер. Садитесь, пожалуйста.
   Слим положил шляпу на стол — он был в штатском, — уселся и достал из кармана клочок бумаги.
   — Час назад на улице убили человека, всадили в него пять пуль. Мы нашли у него эту бумажку. Тут ваше имя, адрес и еще чьи-то имена. Вы о нем что-нибудь знаете?
   — Только то, что его убили. В данную минуту больше ничего. Но если бы мне сказали, как его зовут…
   — Ну да, понятно. Мы нашли у него охотничью лицензию на имя Харлена Скоувила из Вайоминга.
   — Вот как! Я думаю, мистер Гудвин сможет вам помочь.
   «Оказывается, Слим пришел сюда не из-за Клары Фокс, — подумал я про себя. — Но все-таки хорошо, что мы приняли меры предосторожности».

5

   Слим Фольц ждал, что я скажу.
   — Харлен Скоувил? Да, он был здесь сегодня вечером.
   Слим достал из кармана ручку и блокнот.
   — Во сколько?
   — Пришел примерно в полпятого или чуть раньше, а ушел в пять двадцать шесть.
   — Что ему у вас понадобилось?
   — Хотел поговорить с Вулфом.
   — О чем?
   Я с сожалением развел руками.
   — Не знаю. Я предупредил его, что придется ждать до шести, и он сидел и ждал.
   — Но хоть что-то он сказал?
   — Да, конечно. Сказал, что хочет поговорить с Ниро Вулфом.
   — А еще что?
   — Еще, что к востоку от Миссисипи народ совсем не плюется. Что по эту сторону гор вряд ли найдется хоть один честный человек. Но что ему нужно от мистера Вулфа, не уточнил. А до этого мы и в глаза его не видели. Да, вот еще! Он сказал, что приехал в Нью-Йорк утром, из Вайоминга. Росту в нем за метр восемьдесят, возраст — около семидесяти, синий саржевый пиджак с короткими рукавами, на правом лацкане дырка, лицо красное, обветренное, ковбойская шляпа…
   — Да, это он. Что же его принесло в Нью-Йорк?
   — Наверное, желание поговорить с Ниро Вулфом. О нас ведь столько пишут. Да, сразу могу сказать: о том, что ему кто-то угрожает, речь не заходила.
   — Так он виделся с мистером Вулфом?
   — Нет. Я же говорил, он ушел в двадцать шесть минут шестого, а мистер Вулф никогда не спускается раньше шести.
   — А почему он не дождался?
   — Ему позвонили.
   — Позвонили сюда?
   — Именно. Меня в то время не было, я его оставил одного дожидаться Вулфа. Когда позвонили, трубку снял Фриц Бреннер, наш повар и лучший из мажордомов. Хочешь поговорить с ним?
   — Да, если можно.
   Вулф нажал кнопку звонка, и Фриц не замедлил явиться.
   — Этот джентльмен задаст тебе несколько вопросов.
   — Да, сэр. — Фриц вытянулся по стойке смирно.
   Слим расспросил его, но ничего нового не узнал: звонивший не представился, голос был незнакомый, разговора Фриц не слышал.
   Фриц отправился обратно на кухню, а Слим хмуро пробормотал: