Я присвистнул.
— А в чем дело? Почему такая горячка?
— Ни в чем. И никакой горячки тут нет.
— Тогда кто этот парень? Мэр, что ли?
— Не скажу. А может, даже и не знаю. Речь идет об облачной слежке, а ты должен обеспечить качество и держать язык за зубами. Будешь запросто богатеть на три сотни в день.
— Нет, пока не намекнешь, кто он, или на кого похож, — запротестовал я. — И вообще, оставим этот разговор. Рад бы услужить бывшему напарнику, но мои каникулы начинаются в субботу.
— Каникулы могут подождать. А работа — нет. Сегодня в десять вечера пойдешь к западу по Шестьдесят седьмой улице между Первой и Второй авеню. Тебя подберет машина, и сидящий задаст несколько вопросов. Если ответы его удовлетворят, он скажет все, что надо о работе… тебе представляется уникальная возможность, Гудвин. Не упусти ее. Ты сможешь нырнуть в самую глубокую и быструю на свете денежную реку и поплескаться в ней в свое удовольствие.
— Нет уж, дудки, — отмахнулся я, — ты предлагаешь мне не работу, а просто некий шанс попытаться за нес взяться, не говоря уж о том, что мне она может не понравиться.
И тогда, и десять минут спустя, когда Макс Кристи ушел, мне и впрямь не хотелось браться за это дело, но хотелось выяснить, с чем его едят. Не то, чтобы я всерьез надеялся, что незнакомец в машине может оказаться Арнольдом Зеком, но весь разговор и то, как он был обставлен, такую надежду, пусть даже призрачную, оставлял; а такой случай, насколько бы нереальным он ни был, нельзя упускать. В самом деле, разве не интересно потрепаться с Зеком? А вдруг он даст мне повод заехать ему в ухо, и я при этом случайно сверну ему шею? Поэтому я пообещал Кристи, что в десять вечера буду в условленном месте на Шестьдесят седьмой улице. Правда, ради этого мне придется отменить уже назначенное свидание, но будь у меня даже один шанс из миллиона, я бы им воспользовался.
Ладно, чтобы не затягивать эту историю слишком надолго, сразу скажу: тот, кто жаждал меня расспросить, не был Арнольдом Зеком. Мало того, приехал он даже не в черном длинном «кадиллаке», а всего лишь в седане «шевроле» с двумя дверцами, сорок восьмого года выпуска.
Вечер выдался жаркий, и пока я шел вдоль квартала, я сам вспотел, особенно под мышкой, где была кобура. Вереница машин, гуськом выстроившихся вдоль тротуара без малейшего промежутка, казалась нескончаемой, и когда у притормозившего «шевроле» открылась дверца и меня негромко окликнули, мне пришлось протискиваться между двумя бамперами, чтобы прибраться к машине. Когда же я устроился на сиденье и захлопнул дверцу, человек за рулем одарил меня долгим испытующим взглядом, а потом, ни слова не говоря, включил зажигание и «шевроле» плавно тронулся с места.
Сидевший по соседству со мной на заднем сиденье незнакомец пробормотал:
— Вы, наверное, должны мне кое-что показать.
Я достал пластиковый футляр с водительскими правами и лицензией частного сыщика и предъявил ему. Когда мы остановились на красный сигнал светофора у Второй авеню, он изучил документы при свете уличного фонаря и возвратил мне. Я уже начал сожалеть о потраченном вечере. Мало того, что он был вовсе не Зек; он был одним из тех, кого я прежде не встречал и о ком даже не слышал. Кожи на его лице было куда больше, нежели требовалось; она образовывала гармошку из складок и морщин, что, по-видимому, и побудило его отпустить бороду — уж больно трудно выбривать такие складки.
Когда перекресток остался позади, а «шевроле» продолжал движение на запад, я сказал ему:
— Я пришел по просьбе Макса Кристи… Готов вас выслушать. Хотя пробуду в городе всего до субботы.
Он буркнул:
— Меня зовут Редер.
Я поблагодарил его за доверие. Тогда он расщедрился еще пуще.
— Я с Западного побережья — это на тот случай, если вы гадаете, как я котируюсь. Сюда меня привел след, и я уже нашел, куда он тянется. Я мог бы предоставить местным талантам завершить эту операцию, но все нити в моих руках, и я должен проследить, чтобы ее довели до конца. — Либо у него была привычка гнусавить, либо он по-другому не умел. — Кристи сказал, что нам надо приделать «хвост» к одному человеку?
— Да. Но я объяснил, что сейчас занят.
— Вам надо выкроить для этого время. Слишком много поставлено на карту. — Он развернулся лицом ко мне. — Теперь придется изрядно попотеть, потому что он уже настороже. Болваны, что поработали до вас, чуть не испортили всю малину. Говорят, только вам теперь под силу спасти положение, особенно с помощью парочки, что работала на Ниро Вульфа. Вы можете с ними договориться?
— С ними — да. Но со мной ничего не выйдет. Меня здесь не будет.
— Пока-то вы здесь. Приступите к делу завтра. Как Кристи говорил: пятьсот в день! Кроме обычной слежки, от вас ничего не требуется, и работаете вы на человека по имени Редер из Лос-Анджелеса. Свяжись вы с местными, вроде Уилкса или Малютки Костигана, полиции это пришлось бы не по вкусу, а со мной разве могут быть неприятности? Обо мне вы не слышали. Вы частный детектив. Я хочу нанять вас за приличную сумму, чтобы вы следили за человеком по имени Рэкхем и докладывали мне обо всех его передвижениях. Вот и все, ничего противозаконного.
Мы пересекли Парк-авеню. Сумерки уже достаточно сгустились, и я мог не волноваться, что мое лицо выдаст чувства, которые всколыхнуло во мне имя Рэкхем. А уж что творилось у меня внутри — это мое личное дело.
— Сколько это может продлиться?
— Не знаю. День или неделю, может — две.
— А если случится что-то непредвиденное? Детектив не берется кого-то выслеживать, если не знает, о чем речь идет. Вы должны были хотя бы объяснить, чем вам так важен этот Рэкхем?
Редер улыбнулся. И догадался я об этом по натянувшимся складкам лица.
— У меня есть подозрения в отношении своего компаньона, который приехал сюда, на Восток, заключить с Рэкхемом сделку и вытеснить меня из бизнеса.
— Что ж, это сойдет, если вы добавите кое-какие подробности. Но к чему такая секретность? Почему вы не могли прийти ко мне в офис вместо того, чтобы договариваться о встрече на улице ночью?
— Не хочу мелькать в дневное время. Не хочу, чтобы мой компаньон узнал, что я здесь. — Редер снова улыбнулся. — Кстати, это сущая правда, что я не желаю мелькать в дневное время… во всяком случае, лишний раз.
— Охотно верю. Ладно, шутки в сторону — Рэкхемов не так уж много. А в телефонном справочнике Манхэттена — ни одного. Имеете в виду того Барри Рэкхема, жену которого весной убили?
— Да.
Я хмыкнул.
— Бывают же совпадения! Я был неподалеку, когда ее убили, а теперь мне предлагают следить за ее бывшим мужем. А вдруг его тоже ухлопают? Вот это будет совпадение! Мне бы это радости не доставило. Я черт знает сколько усилий потратил, чтобы выпутаться из тогдашней передряги и наконец устроить себе каникулы. Если же его убьют…
— А с какой стати?
— Не знаю. Как не знаю, почему убили миссис Рэкхем. Однако нашу встречу устроил Макс Кристи, который сам, правда, не забавляется стрельбой по живым мишеням, но вращается в кругах, где не слишком разборчивы в выборе средств. — Я махнул рукой. — Оставим эту тему. Если я прав, то вы все равно мне не признаетесь. Важно другое: Рэкхем знает меня. А следить за объектом, которому ты известен, трудно вдвойне. К чему такие сложности? Почему бы вам не нанять…
Я умолк, так как «шевроле» остановился на красный свет на перекрестке Пятой авеню и одной из Семидесятых улиц, а наша машина с опущенными стеклами находилась на расстоянии вытянутой руки от соседней машины, где стекла были также опущены.
Когда зажегся зеленый и «шевроле» снялся с места, Редер заговорил:
— Вы правы, Гудвин, дело довольно деликатное. В нем замешаны люди, доверяющие друг другу лишь до определенной степени. Пока их интересы совпадают, они будут действовать рука об руку. Но если подвернется нечто выгодное лишь одному из них, и это позволит устранить остальных, то может запахнуть жареным. Тогда каждый станет рассчитывать только на себя либо высматривать — на чьей стороне сила и примыкать к ней. Вот я, например, сейчас там, где сила. Но я вовсе не пытаюсь вас завербовать; при всем желании я не буду этого делать. Разве можем мы вам доверять? Вы чужак. Все, что нам требуется, так это квалифицированная слежка. Докладывать будете мне, и только мне. Куда ты свернул, Билл?
Водитель повернул голову вполоборота:
— Здесь, в парке, попрохладнее.
— Сейчас везде одинаково. Я предпочитаю прямые улицы. Давай-ка возвращайся.
Водитель сказал «хорошо» обиженным тоном. Редер снова обратился ко мне:
— Есть трое — Пензер, Кэтер и Дэркин, которые время от времени работали на Ниро Вульфа. Правильно?
Я сказал, что да.
— Они согласятся работать с вами?
Я ответил, что, по моему мнению, — согласятся.
— Тогда наймите их, и вам не придется высовываться. Мне известно, что они мастера своего дела.
— Саул Пензер — безусловно, лучший в детективном ремесле. Кэтер и Дэркин — выше среднего уровня.
— Большего вам и не надо. Теперь хочу задать вам вопрос, но сперва одно замечание. Водить клиента за нос дурно, вы это сами знаете, но, в данном случае, это может быть куда хуже, чем дурно. Вы понимаете, к чему я клоню?
— Да, но вы опережаете события. У меня нет клиента.
— О нет, вы заблуждаетесь. — Редер улыбнулся. — В противном случае я не стал бы терять времени. Вы были там, когда убили миссис Рэкхем, вы позвонили Ниро Вульфу, и шесть часов спустя он пропал, а вас задержали как важного свидетеля. И вот теперь я хочу, чтобы вы сели на хвост Рэкхему, а вы даже не знаете, почему. Можете ли вы отказаться в таких обстоятельствах? При вашем-то любопытстве. Немыслимо!
— А вдруг, — предположил я, — я уже сыт по горло этой историей?
— Постоянство, характерное для вас — важное качество для мужчины, но это заставляет меня вернуться к вопросу, о котором я упоминал. В настоящее время вы вроде бы сами себе хозяин, но ведь вы очень долго проработали у Ниро Вульфа. Вы до сих пор живете в его доме. Конечно, вы продолжаете с ним общаться — нет, нет, не отрицайте, — но нас это не касается, если он не станет вмешиваться. Только зарубите себе на носу, что в этом деле вы работаете на того, кто вам платит. Если вам удастся узнать что-нибудь про Рэкхема и вздумается кому-то продать эти сведения, пусть даже Ниро Вульфу, вы об этом горько пожалеете. Не стоит объяснять, насколько?
— Нет. Если бы я стоял, у меня бы коленки затряслись. Для вашего сведения: я вовсе не знаю, где находится Ниро Вульф, не общаюсь с ним и совершенно не настроен снабжать его сведениями. А если я и возьмусь за это дело, то только из врожденного любопытства.
Борода заходила ходуном — это означало, что Редер потряс головой.
— Не переусердствуйте, Гудвин.
— Ни в коем случае. С какой стати?
— Вы по-прежнему преданы Ниро Вульфу.
— Ничего подобного.
— Я бы уплатил целое состояние, чтобы узнать, где он скрывается… При условии, что вам это известно, конечно.
— Не известно, — честно признался я. — Одно дело — не выдавать его, и совсем другое — таскать с собой фотографию, которую вы, очевидно, заметили, когда я доставал футляр с водительскими правами. Я не скрываю, что у Вульфа есть положительные черты, о которых я не раз упоминал и восхищался ими, но теперь, когда прошло столько месяцев, на память приходит лишь одно качество: Вульф невыносимый зануда.
Водитель дернул головой и взглянул на меня, видимо, для того, чтобы запомнить. Мы выехали из парка и вернулись на Пятую авеню, двигаясь к северу в районе Восьмидесятых улиц. Слова про Ниро Вульфа вылетели из моих уст невзначай, поскольку мои мысли были в этот миг далеко. Кому понадобился Рэкхем и почему? Если Зеку или кому-нибудь из его сподручных, значит, с того памятного апрельского дня, когда Зек прислал Вульфу картонку с колбасой и потом позвонил с просьбой оставить Рэкхема в покое, случилось нечто из ряда вон выходящее. А если не Зеку? Тогда Макс Кристи и Редер выступают на стороне враждебных Зеку сил, что делает игру в одной команде с ними такой же безопасной, как курение в пороховом погребе. Но как бы то ни было, разве могу я отказаться? К тому же меня поразила внутренняя логика. Почти пять месяцев назад миссис Рэкхем наняла нас следить за своим мужем и уплатила задаток, на чем все и закончилось. Теперь же я мог продолжать на том же самом месте, где мы прервались. Если Редер и его коллеги, кто бы они ни были, желали еще и заплатить мне за это, не было смысла обижать их отказом.
Так что, пока «шевроле» катил в северном направлении, мы с Редером порешили, что в принципе договоренность достигнута, и перешли к сути дела. Поскольку Рэкхем уже держал ухо востро, круглосуточное наблюдение установить мы не могли, так как для него требуется не меньше дюжины людей, а я мог положиться лишь на троих. А вдруг нет? Ведь и Саул, и Фред, и Орри могли быть заняты в настоящую минуту. Не было смысла обсуждать детали предстоящей операции, пока я не знал, кто окажется в моем распоряжении. Поскольку номера телефонов у меня всегда в голове, я предложил остановиться у аптеки и воспользоваться телефонной будкой, но Редеру это не понравилось. Он сказал, что лучше будет позвонить из моего офиса и, поскольку я не возражал, велел водителю ехать на Мэдисон-авеню.
В это время, около одиннадцати, Мэдисон-авеню была уже довольно пустынна, и места для машин перед зданием, где размещался мой офис, было хоть отбавляй. Редер сообщил водителю, что мы вернемся через час или больше, и мы ушли, оставив его в машине. В лифте, при более ярком освещении, складки на лице Редера были не столь заметны, и, хотя он казался несколько моложе, чем в машине, в бороде я разглядел седые волоски. Он стоял, прикрыв глаза и ссутулившись в углу кабины, пока лифт не остановился на десятом этаже, а потом вышел и последовал за мной к двери с номером 1019. Я отомкнул дверь, впустил Редера, включил свет, указал ему на кресло, уселся за стол, придвинул к себе телефонный аппарат и начал набирать номер.
— Подождите минуту, — пробурчал Редер.
Я опустил трубку на рычажки, посмотрел на него, впервые разглядев глаза, и вдруг явственно ощутил, как по спине у меня пробежал холодок. Непонятно почему.
— Нельзя, чтобы нас подслушали, — сказал он. — Насколько я могу быть уверен в этом?
— Вы имеете в виду микрофоны?
— Да.
— О, с этим — полный порядок.
— Лучше проверьте еще раз.
Я повиновался. Особых трудов мне это не составило, поскольку комнатка была небольшая, а стены в основном голые, тем не менее я тщательно облазил все углы и даже не поленился отодвинуть стол и посмотреть за ним. Когда я выпрямился, подняв с пола закатившийся со стола карандаш, за спиной прозвучал голос Редера:
— Я вижу, ты прихватил мой словарь.
Уже совсем не гнусавый. Я развернулся и, остолбенев, уставился на него. Глаза, конечно же, глаза… а если присмотреться, то и лоб, и уши… Я имел полное право таращиться на него хоть целый час, но не имел права ронять свое достоинство. Поэтому усилием воли я заставил себя перестать на него глазеть, обогнул стол, занял свое место, откинулся на спинку стула и заговорил, вложив в голос максимум безразличия:
— Я узнал вас сразу же…
— Не говори так громко.
— Хорошо. Я узнал вас с первого взгляда, но из-за дурацкого водителя не мог…
— Фу. У тебя даже ни малейшего подозрения не возникло.
Я пожал плечами.
— С вами бесполезно спорить. Что касается словаря, он из моей комнаты; вы подарили его мне на Рождество одиннадцать лет назад. Сколько вы теперь весите?
— Я похудел на сто семнадцать фунтов.
— Хотите знать, на кого вы похожи?
Он скорчил гримасу. С его-то усами и морщинами для этого можно было и не предпринимать усилий, но старые привычки бесследно не проходят, даже если их и подавлять в течение нескольких месяцев.
— Я знаю, — ответил он. — На Филиберта, принца Савойского, который жил в шестнадцатом веке. — Он нетерпеливо махнул рукой. — Но это все может подождать, пока мы вернемся домой.
— Конечно, — поддакнул я. — Что такое еще один год или два? Правда, теперь, когда я уже знаю, чего ждать, это будет не так занятно. Чем меня это привлекало, так это напряжением. Думать и гадать: живы вы еще или померли? Пикник, да и только.
Он хмыкнул.
— Ничего другого я от тебя и не ожидал. Ты весь в этом, но поскольку я давно решил, что не буду обращать внимания на твои выходки, то мне твое паясничанье даже по душе. Впрочем, ты тоже давно решил, что не будешь обижаться на мои выходки. Пожмем мы наконец друг другу руки или нет?
Я встал из-за стола и шагнул к нему навстречу. Он тоже поднялся на ноги и ступил вперед. Когда мы подали друг другу руки, наши глаза встретились и я постарался подольше не отводить взгляда, поскольку в противном случае пожимал бы руку незнакомцу, да еще и премерзкой наружности. Каждый из нас вернулся на свое место.
Усаживаясь на стул, я обратился к нему со всей учтивостью, на которую был способен:
— Вы уж извините, но время от времени я буду закрывать глаза или смотреть в сторону. Нужно время, чтобы к такому привыкнуть.
13
— А в чем дело? Почему такая горячка?
— Ни в чем. И никакой горячки тут нет.
— Тогда кто этот парень? Мэр, что ли?
— Не скажу. А может, даже и не знаю. Речь идет об облачной слежке, а ты должен обеспечить качество и держать язык за зубами. Будешь запросто богатеть на три сотни в день.
— Нет, пока не намекнешь, кто он, или на кого похож, — запротестовал я. — И вообще, оставим этот разговор. Рад бы услужить бывшему напарнику, но мои каникулы начинаются в субботу.
— Каникулы могут подождать. А работа — нет. Сегодня в десять вечера пойдешь к западу по Шестьдесят седьмой улице между Первой и Второй авеню. Тебя подберет машина, и сидящий задаст несколько вопросов. Если ответы его удовлетворят, он скажет все, что надо о работе… тебе представляется уникальная возможность, Гудвин. Не упусти ее. Ты сможешь нырнуть в самую глубокую и быструю на свете денежную реку и поплескаться в ней в свое удовольствие.
— Нет уж, дудки, — отмахнулся я, — ты предлагаешь мне не работу, а просто некий шанс попытаться за нес взяться, не говоря уж о том, что мне она может не понравиться.
И тогда, и десять минут спустя, когда Макс Кристи ушел, мне и впрямь не хотелось браться за это дело, но хотелось выяснить, с чем его едят. Не то, чтобы я всерьез надеялся, что незнакомец в машине может оказаться Арнольдом Зеком, но весь разговор и то, как он был обставлен, такую надежду, пусть даже призрачную, оставлял; а такой случай, насколько бы нереальным он ни был, нельзя упускать. В самом деле, разве не интересно потрепаться с Зеком? А вдруг он даст мне повод заехать ему в ухо, и я при этом случайно сверну ему шею? Поэтому я пообещал Кристи, что в десять вечера буду в условленном месте на Шестьдесят седьмой улице. Правда, ради этого мне придется отменить уже назначенное свидание, но будь у меня даже один шанс из миллиона, я бы им воспользовался.
Ладно, чтобы не затягивать эту историю слишком надолго, сразу скажу: тот, кто жаждал меня расспросить, не был Арнольдом Зеком. Мало того, приехал он даже не в черном длинном «кадиллаке», а всего лишь в седане «шевроле» с двумя дверцами, сорок восьмого года выпуска.
Вечер выдался жаркий, и пока я шел вдоль квартала, я сам вспотел, особенно под мышкой, где была кобура. Вереница машин, гуськом выстроившихся вдоль тротуара без малейшего промежутка, казалась нескончаемой, и когда у притормозившего «шевроле» открылась дверца и меня негромко окликнули, мне пришлось протискиваться между двумя бамперами, чтобы прибраться к машине. Когда же я устроился на сиденье и захлопнул дверцу, человек за рулем одарил меня долгим испытующим взглядом, а потом, ни слова не говоря, включил зажигание и «шевроле» плавно тронулся с места.
Сидевший по соседству со мной на заднем сиденье незнакомец пробормотал:
— Вы, наверное, должны мне кое-что показать.
Я достал пластиковый футляр с водительскими правами и лицензией частного сыщика и предъявил ему. Когда мы остановились на красный сигнал светофора у Второй авеню, он изучил документы при свете уличного фонаря и возвратил мне. Я уже начал сожалеть о потраченном вечере. Мало того, что он был вовсе не Зек; он был одним из тех, кого я прежде не встречал и о ком даже не слышал. Кожи на его лице было куда больше, нежели требовалось; она образовывала гармошку из складок и морщин, что, по-видимому, и побудило его отпустить бороду — уж больно трудно выбривать такие складки.
Когда перекресток остался позади, а «шевроле» продолжал движение на запад, я сказал ему:
— Я пришел по просьбе Макса Кристи… Готов вас выслушать. Хотя пробуду в городе всего до субботы.
Он буркнул:
— Меня зовут Редер.
Я поблагодарил его за доверие. Тогда он расщедрился еще пуще.
— Я с Западного побережья — это на тот случай, если вы гадаете, как я котируюсь. Сюда меня привел след, и я уже нашел, куда он тянется. Я мог бы предоставить местным талантам завершить эту операцию, но все нити в моих руках, и я должен проследить, чтобы ее довели до конца. — Либо у него была привычка гнусавить, либо он по-другому не умел. — Кристи сказал, что нам надо приделать «хвост» к одному человеку?
— Да. Но я объяснил, что сейчас занят.
— Вам надо выкроить для этого время. Слишком много поставлено на карту. — Он развернулся лицом ко мне. — Теперь придется изрядно попотеть, потому что он уже настороже. Болваны, что поработали до вас, чуть не испортили всю малину. Говорят, только вам теперь под силу спасти положение, особенно с помощью парочки, что работала на Ниро Вульфа. Вы можете с ними договориться?
— С ними — да. Но со мной ничего не выйдет. Меня здесь не будет.
— Пока-то вы здесь. Приступите к делу завтра. Как Кристи говорил: пятьсот в день! Кроме обычной слежки, от вас ничего не требуется, и работаете вы на человека по имени Редер из Лос-Анджелеса. Свяжись вы с местными, вроде Уилкса или Малютки Костигана, полиции это пришлось бы не по вкусу, а со мной разве могут быть неприятности? Обо мне вы не слышали. Вы частный детектив. Я хочу нанять вас за приличную сумму, чтобы вы следили за человеком по имени Рэкхем и докладывали мне обо всех его передвижениях. Вот и все, ничего противозаконного.
Мы пересекли Парк-авеню. Сумерки уже достаточно сгустились, и я мог не волноваться, что мое лицо выдаст чувства, которые всколыхнуло во мне имя Рэкхем. А уж что творилось у меня внутри — это мое личное дело.
— Сколько это может продлиться?
— Не знаю. День или неделю, может — две.
— А если случится что-то непредвиденное? Детектив не берется кого-то выслеживать, если не знает, о чем речь идет. Вы должны были хотя бы объяснить, чем вам так важен этот Рэкхем?
Редер улыбнулся. И догадался я об этом по натянувшимся складкам лица.
— У меня есть подозрения в отношении своего компаньона, который приехал сюда, на Восток, заключить с Рэкхемом сделку и вытеснить меня из бизнеса.
— Что ж, это сойдет, если вы добавите кое-какие подробности. Но к чему такая секретность? Почему вы не могли прийти ко мне в офис вместо того, чтобы договариваться о встрече на улице ночью?
— Не хочу мелькать в дневное время. Не хочу, чтобы мой компаньон узнал, что я здесь. — Редер снова улыбнулся. — Кстати, это сущая правда, что я не желаю мелькать в дневное время… во всяком случае, лишний раз.
— Охотно верю. Ладно, шутки в сторону — Рэкхемов не так уж много. А в телефонном справочнике Манхэттена — ни одного. Имеете в виду того Барри Рэкхема, жену которого весной убили?
— Да.
Я хмыкнул.
— Бывают же совпадения! Я был неподалеку, когда ее убили, а теперь мне предлагают следить за ее бывшим мужем. А вдруг его тоже ухлопают? Вот это будет совпадение! Мне бы это радости не доставило. Я черт знает сколько усилий потратил, чтобы выпутаться из тогдашней передряги и наконец устроить себе каникулы. Если же его убьют…
— А с какой стати?
— Не знаю. Как не знаю, почему убили миссис Рэкхем. Однако нашу встречу устроил Макс Кристи, который сам, правда, не забавляется стрельбой по живым мишеням, но вращается в кругах, где не слишком разборчивы в выборе средств. — Я махнул рукой. — Оставим эту тему. Если я прав, то вы все равно мне не признаетесь. Важно другое: Рэкхем знает меня. А следить за объектом, которому ты известен, трудно вдвойне. К чему такие сложности? Почему бы вам не нанять…
Я умолк, так как «шевроле» остановился на красный свет на перекрестке Пятой авеню и одной из Семидесятых улиц, а наша машина с опущенными стеклами находилась на расстоянии вытянутой руки от соседней машины, где стекла были также опущены.
Когда зажегся зеленый и «шевроле» снялся с места, Редер заговорил:
— Вы правы, Гудвин, дело довольно деликатное. В нем замешаны люди, доверяющие друг другу лишь до определенной степени. Пока их интересы совпадают, они будут действовать рука об руку. Но если подвернется нечто выгодное лишь одному из них, и это позволит устранить остальных, то может запахнуть жареным. Тогда каждый станет рассчитывать только на себя либо высматривать — на чьей стороне сила и примыкать к ней. Вот я, например, сейчас там, где сила. Но я вовсе не пытаюсь вас завербовать; при всем желании я не буду этого делать. Разве можем мы вам доверять? Вы чужак. Все, что нам требуется, так это квалифицированная слежка. Докладывать будете мне, и только мне. Куда ты свернул, Билл?
Водитель повернул голову вполоборота:
— Здесь, в парке, попрохладнее.
— Сейчас везде одинаково. Я предпочитаю прямые улицы. Давай-ка возвращайся.
Водитель сказал «хорошо» обиженным тоном. Редер снова обратился ко мне:
— Есть трое — Пензер, Кэтер и Дэркин, которые время от времени работали на Ниро Вульфа. Правильно?
Я сказал, что да.
— Они согласятся работать с вами?
Я ответил, что, по моему мнению, — согласятся.
— Тогда наймите их, и вам не придется высовываться. Мне известно, что они мастера своего дела.
— Саул Пензер — безусловно, лучший в детективном ремесле. Кэтер и Дэркин — выше среднего уровня.
— Большего вам и не надо. Теперь хочу задать вам вопрос, но сперва одно замечание. Водить клиента за нос дурно, вы это сами знаете, но, в данном случае, это может быть куда хуже, чем дурно. Вы понимаете, к чему я клоню?
— Да, но вы опережаете события. У меня нет клиента.
— О нет, вы заблуждаетесь. — Редер улыбнулся. — В противном случае я не стал бы терять времени. Вы были там, когда убили миссис Рэкхем, вы позвонили Ниро Вульфу, и шесть часов спустя он пропал, а вас задержали как важного свидетеля. И вот теперь я хочу, чтобы вы сели на хвост Рэкхему, а вы даже не знаете, почему. Можете ли вы отказаться в таких обстоятельствах? При вашем-то любопытстве. Немыслимо!
— А вдруг, — предположил я, — я уже сыт по горло этой историей?
— Постоянство, характерное для вас — важное качество для мужчины, но это заставляет меня вернуться к вопросу, о котором я упоминал. В настоящее время вы вроде бы сами себе хозяин, но ведь вы очень долго проработали у Ниро Вульфа. Вы до сих пор живете в его доме. Конечно, вы продолжаете с ним общаться — нет, нет, не отрицайте, — но нас это не касается, если он не станет вмешиваться. Только зарубите себе на носу, что в этом деле вы работаете на того, кто вам платит. Если вам удастся узнать что-нибудь про Рэкхема и вздумается кому-то продать эти сведения, пусть даже Ниро Вульфу, вы об этом горько пожалеете. Не стоит объяснять, насколько?
— Нет. Если бы я стоял, у меня бы коленки затряслись. Для вашего сведения: я вовсе не знаю, где находится Ниро Вульф, не общаюсь с ним и совершенно не настроен снабжать его сведениями. А если я и возьмусь за это дело, то только из врожденного любопытства.
Борода заходила ходуном — это означало, что Редер потряс головой.
— Не переусердствуйте, Гудвин.
— Ни в коем случае. С какой стати?
— Вы по-прежнему преданы Ниро Вульфу.
— Ничего подобного.
— Я бы уплатил целое состояние, чтобы узнать, где он скрывается… При условии, что вам это известно, конечно.
— Не известно, — честно признался я. — Одно дело — не выдавать его, и совсем другое — таскать с собой фотографию, которую вы, очевидно, заметили, когда я доставал футляр с водительскими правами. Я не скрываю, что у Вульфа есть положительные черты, о которых я не раз упоминал и восхищался ими, но теперь, когда прошло столько месяцев, на память приходит лишь одно качество: Вульф невыносимый зануда.
Водитель дернул головой и взглянул на меня, видимо, для того, чтобы запомнить. Мы выехали из парка и вернулись на Пятую авеню, двигаясь к северу в районе Восьмидесятых улиц. Слова про Ниро Вульфа вылетели из моих уст невзначай, поскольку мои мысли были в этот миг далеко. Кому понадобился Рэкхем и почему? Если Зеку или кому-нибудь из его сподручных, значит, с того памятного апрельского дня, когда Зек прислал Вульфу картонку с колбасой и потом позвонил с просьбой оставить Рэкхема в покое, случилось нечто из ряда вон выходящее. А если не Зеку? Тогда Макс Кристи и Редер выступают на стороне враждебных Зеку сил, что делает игру в одной команде с ними такой же безопасной, как курение в пороховом погребе. Но как бы то ни было, разве могу я отказаться? К тому же меня поразила внутренняя логика. Почти пять месяцев назад миссис Рэкхем наняла нас следить за своим мужем и уплатила задаток, на чем все и закончилось. Теперь же я мог продолжать на том же самом месте, где мы прервались. Если Редер и его коллеги, кто бы они ни были, желали еще и заплатить мне за это, не было смысла обижать их отказом.
Так что, пока «шевроле» катил в северном направлении, мы с Редером порешили, что в принципе договоренность достигнута, и перешли к сути дела. Поскольку Рэкхем уже держал ухо востро, круглосуточное наблюдение установить мы не могли, так как для него требуется не меньше дюжины людей, а я мог положиться лишь на троих. А вдруг нет? Ведь и Саул, и Фред, и Орри могли быть заняты в настоящую минуту. Не было смысла обсуждать детали предстоящей операции, пока я не знал, кто окажется в моем распоряжении. Поскольку номера телефонов у меня всегда в голове, я предложил остановиться у аптеки и воспользоваться телефонной будкой, но Редеру это не понравилось. Он сказал, что лучше будет позвонить из моего офиса и, поскольку я не возражал, велел водителю ехать на Мэдисон-авеню.
В это время, около одиннадцати, Мэдисон-авеню была уже довольно пустынна, и места для машин перед зданием, где размещался мой офис, было хоть отбавляй. Редер сообщил водителю, что мы вернемся через час или больше, и мы ушли, оставив его в машине. В лифте, при более ярком освещении, складки на лице Редера были не столь заметны, и, хотя он казался несколько моложе, чем в машине, в бороде я разглядел седые волоски. Он стоял, прикрыв глаза и ссутулившись в углу кабины, пока лифт не остановился на десятом этаже, а потом вышел и последовал за мной к двери с номером 1019. Я отомкнул дверь, впустил Редера, включил свет, указал ему на кресло, уселся за стол, придвинул к себе телефонный аппарат и начал набирать номер.
— Подождите минуту, — пробурчал Редер.
Я опустил трубку на рычажки, посмотрел на него, впервые разглядев глаза, и вдруг явственно ощутил, как по спине у меня пробежал холодок. Непонятно почему.
— Нельзя, чтобы нас подслушали, — сказал он. — Насколько я могу быть уверен в этом?
— Вы имеете в виду микрофоны?
— Да.
— О, с этим — полный порядок.
— Лучше проверьте еще раз.
Я повиновался. Особых трудов мне это не составило, поскольку комнатка была небольшая, а стены в основном голые, тем не менее я тщательно облазил все углы и даже не поленился отодвинуть стол и посмотреть за ним. Когда я выпрямился, подняв с пола закатившийся со стола карандаш, за спиной прозвучал голос Редера:
— Я вижу, ты прихватил мой словарь.
Уже совсем не гнусавый. Я развернулся и, остолбенев, уставился на него. Глаза, конечно же, глаза… а если присмотреться, то и лоб, и уши… Я имел полное право таращиться на него хоть целый час, но не имел права ронять свое достоинство. Поэтому усилием воли я заставил себя перестать на него глазеть, обогнул стол, занял свое место, откинулся на спинку стула и заговорил, вложив в голос максимум безразличия:
— Я узнал вас сразу же…
— Не говори так громко.
— Хорошо. Я узнал вас с первого взгляда, но из-за дурацкого водителя не мог…
— Фу. У тебя даже ни малейшего подозрения не возникло.
Я пожал плечами.
— С вами бесполезно спорить. Что касается словаря, он из моей комнаты; вы подарили его мне на Рождество одиннадцать лет назад. Сколько вы теперь весите?
— Я похудел на сто семнадцать фунтов.
— Хотите знать, на кого вы похожи?
Он скорчил гримасу. С его-то усами и морщинами для этого можно было и не предпринимать усилий, но старые привычки бесследно не проходят, даже если их и подавлять в течение нескольких месяцев.
— Я знаю, — ответил он. — На Филиберта, принца Савойского, который жил в шестнадцатом веке. — Он нетерпеливо махнул рукой. — Но это все может подождать, пока мы вернемся домой.
— Конечно, — поддакнул я. — Что такое еще один год или два? Правда, теперь, когда я уже знаю, чего ждать, это будет не так занятно. Чем меня это привлекало, так это напряжением. Думать и гадать: живы вы еще или померли? Пикник, да и только.
Он хмыкнул.
— Ничего другого я от тебя и не ожидал. Ты весь в этом, но поскольку я давно решил, что не буду обращать внимания на твои выходки, то мне твое паясничанье даже по душе. Впрочем, ты тоже давно решил, что не будешь обижаться на мои выходки. Пожмем мы наконец друг другу руки или нет?
Я встал из-за стола и шагнул к нему навстречу. Он тоже поднялся на ноги и ступил вперед. Когда мы подали друг другу руки, наши глаза встретились и я постарался подольше не отводить взгляда, поскольку в противном случае пожимал бы руку незнакомцу, да еще и премерзкой наружности. Каждый из нас вернулся на свое место.
Усаживаясь на стул, я обратился к нему со всей учтивостью, на которую был способен:
— Вы уж извините, но время от времени я буду закрывать глаза или смотреть в сторону. Нужно время, чтобы к такому привыкнуть.
13
— Другого выхода у меня не было, — сказал Вульф. — Я взял задаток у миссис Рэкхем, а ее убили. Я уже представлял ее интересы и, следовательно, выступал против Арнольда Зека, хотя силы были неравными. Мне нужно было устроить ему ловушку. Как бы ты стал действовать в мое отсутствие? Ты должен был вести себя так, словно я исчез, а тебе ничего не известно. Ты, конечно, умеешь замечательно притворяться, это верно, но стоило ли подвергать тебя столь тяжкому испытанию?
— Ладно, хватит, — прервал я. — Приберегите на лучшие времена. Как обстоят дела сейчас, и есть ли у нас шансы? Хоть какие.
— Думаю, что да. Если вся загвоздка была бы в том, чтобы разоблачить махинации Зека и вывести его на чистую воду, мне это было бы раз плюнуть. — Он щелкнул пальцами. — Но поскольку Зек должен быть уничтожен… скажу лишь то, что достиг стадии, где может понадобиться твоя помощь. Мне удалось уже трижды поговорить с ним.
— Кто вы все-таки сейчас и чем занимаетесь?
— Я из Лос-Анджелеса. Покинув дом девятого апреля, я уехал на юг Техаса, к побережью Мексиканского залива, где провел самый трудный месяц в своей жизни… кроме, пожалуй, одного, много лет назад. К концу месяца узнать меня было уже нельзя. — Он содрогнулся. — Потом я отправился в Лос-Анджелес, где одно весьма значительное лицо почитает себя даже большим моим должником, чем следовало бы. Влияние у него огромное, но вот репутация не слишком блестящая. К сожалению, одно не заменяет другое.
— Я и не спорю.
— Он свел меня с нужными людьми и занялся деятельностью несколько для себя непривычной. Выглядел я ужасно, но в той среде мою щетину воспринимали как желание изменить внешность, что было сущей правдой, а на людях я старался появляться как можно реже. У меня было два бесценных преимущества — мой ум и мой высокопоставленный должник, и, пожертвовав на время принципами, я в кратчайшие сроки сумел зарекомендовать себя выше всяких похвал, особенно после того, как разработал хитроумный способ без особого риска выкачивать крупные суммы денег одновременно из десяти человек. Конечно, мне сопутствовала удача, но без удачи с такой личностью, как Зек, не выжить и уж тем более — не торжествовать победу.
— Значит, в Лос-Анджелесе вам уже было оставаться небезопасно?
— Вовсе нет. Но я уже и физически, и психологически подготовился к возвращению на Восточное побережье, так как знал, что тот, кто захочет навести обо мне в Лос-Анджелесе справки, будет более чем удовлетворен. Я вернулся двенадцатого июля. Помнишь, я однажды рассказывал об Арнольде Зеке, именуя его Иксом, семейству Сперлингов?
— Да.
— Я вкратце обрисовал иерархию преступления. В самом низу ее — преступник или банда. Ему крайне редко удается избежать связей с другими преступниками из-за необходимости избавляться от добычи или обеспечивать защиту от разоблачения и обвинения. Ему требуется укрыватель краденого, адвокат, свидетели для алиби, свой человек в полиции или политических кругах, словом, ему всегда нужен кто-то еще. Он обращается к тому, кого знает или о ком слышал, — назовем его А. В случае каких-то затруднений А советуется с Б. Возможно, Б может помочь; если же нет, то он просит В. Как правило, В в состоянии найти выход, если же нет, то он вынужден связаться с Г. Уже становится теплее. Г имеет доступ к Арнольду Зеку не только в описанных случаях, но и в связи с одной или несколькими операциями, которыми руководит Зек.
Вульф постучал себя по груди указательным пальцем — жест, которого я прежде не видел; должно быть, Вульф обзавелся им одновременно с кожными складками и усами.
— Так вот, Арчи, я — как раз Г.
— Поздравляю.
— Спасибо. Тем более, что я и впрямь заслужил поздравления. Посмотри на меня.
— Угу, я глаз не отвожу. Подождите, пока вас увидит Фриц.
— Да, если ему доведется меня увидеть, — мрачно произнес Вульф. — Пока у нас есть только надежда. Если бы от нас требовалось только найти доказательства причастности Зека к разного рода преступлениям, проблем бы не было; мне ничего не стоит добыть их. Но у него всегда найдется столько защитников, что осудить его практически невозможно. Бессмысленно надеяться, что правосудие восторжествует, но даже случись невероятное, он продолжал бы жить, так что все это бесполезно. Теперь же, когда я объявил Зеку войну, и ему это известно, возможны лишь два исхода…
— Откуда ему известно?
— Он меня знает. И поэтому понимает, что я твердо намерен разоблачить убийцу миссис Рэкхем. Он рассчитывает помешать мне. Однако…
— Минутку. Допустим, ему известны намерения Ниро Вульфа, но как насчет Редера? Вы говорите, что вы Г. Значит, вы состоите у Зека на жалованьи?
— Нет. Мне поручили внедрить здесь ту систему безнаказанного выкачивания денег, что я разработал в Лос-Анджелесе. Мои способности настолько поразили Зека, что он возложил на меня и другие обязанности.
— А Макс Кристи и водитель «шевроле» — они тоже люди Зека?
— Да… но они мелкие сошки.
— Тогда зачем понадобилась слежка за Парри Рэкхемом? Разве не Зек ему платит?
Вульф вздохнул.
— Арчи, будь у нас время, я бы тебе многое порассказал. Я бы прикрыл глаза и представил, что я дома. — Он резко качнул головой. — Но мы должны вернуться к делу. Я сказал, что водитель — мелкая сошка, но это лишь догадка. Поскольку я человек новый и недостаточно проверенный, за мной наверняка наблюдают, и я даже допускаю, что водитель может лично докладывать Зеку о моем поведении. Вот почему я продлил наш разговор в машине, прежде чем предложил поехать сюда. Нам не следует оставаться здесь больше часа, поэтому…
Он замолк, так как я нажал на ручку двери и приоткрыл ее. Я подкрался к двери на цыпочках, пока он разглагольствовал. Убедившись, что вестибюль пуст, я закрыл дверь и вернулся на место.
— Я задал простой вопрос, — запротестовал я, — зачем приставлять «хвост» к Рэкхему?
— Сколько времени, — в свою очередь спросил Вульф, — уходило у нас с тобой на обсуждение такого пустяка, как подделки чеков?
— О, да сколько угодно, от четырех минут до четырех часов.
— Тогда сколько мы тратим сейчас? Кстати, со следующей недели можешь опять выписывать себе чеки. Сколько ты взял из ячейки сейфа в Нью-Джерси?
— Нисколько. Ни единого цента.
— Зря. Деньги были положены туда именно на случай срочной необходимости, если таковая возникнет. Ты расходовал собственные сбережения?
— Только чтобы обзавестись вот этими пустячками, — я обвел комнату рукой. — Но я уже давно вернул их с лихвой. Кстати, я не слишком загружал себя работой, так что мой доход от частного сыска превысил мое жалованье у вас лишь в два с небольшим раза.
— Не верю.
— Я и не рассчитывал, что вы поверите, поэтому возьму аудиторную справку… — Я прервался. — Проклятье! Мои каникулы!
Вульф фыркнул.
— Если мы покончим с Зеком, ты сможешь взять целый месяц. Если же он покончит со мной… — Он задумался. — А так и получится, черт возьми, если мы не приступим к делу. Ты спросил про Рэкхема; да, источником его доходов, который просила установить его супруга, и впрямь оказался Зек. Их познакомил Кэлвин Лидс.
— Лидс? — я приподнял брови.
— Не пори горячку. Лидс продавал Зеку собак для охраны дома; продал двух и провел неделю в доме Зека, натаскивая их. Зек своего не упустил. Рэкхема он использовал в самых безобидных операциях — в организации азартных игр для толстосумов. Потом, когда Рэкхем унаследовал большую часть состояния супруги, дело приняло новый оборот; как раз тогда я и приехал, шесть недель назад. Мне удалось раздобыть нужные сведения. Конечно, приходилось действовать с удвоенной осторожностью, ведь я был для них человеком новым, но, с другой стороны, в том таилось и преимущество. Я готовил список возможных кандидатур для внедрения своей системы, а для нее совершенно идеально подходит лицо в должности, которую как раз занимал Рэкхем, так что вполне естественно, что мне следовало навести о нем тщательные справки. О большем и мечтать не приходилось, ведь у меня, как и ожидалось, возникли определенные сомнения и даже подозрения на его счет, вплоть до того, что показалось не лишенным смысла организовать за ним наблюдение. К счастью, мне не пришлось предлагать для этой цели тебя; твоя кандидатура уже обсуждалась по рекомендации Макса Кристи. Тут, конечно, нужно возблагодарить случай, потому что сам я не рискнул бы назвать твое имя. Я даже планировал пронести операцию без твоего участия, но с тобой мне будет несравненно легче.
— Ладно, хватит, — прервал я. — Приберегите на лучшие времена. Как обстоят дела сейчас, и есть ли у нас шансы? Хоть какие.
— Думаю, что да. Если вся загвоздка была бы в том, чтобы разоблачить махинации Зека и вывести его на чистую воду, мне это было бы раз плюнуть. — Он щелкнул пальцами. — Но поскольку Зек должен быть уничтожен… скажу лишь то, что достиг стадии, где может понадобиться твоя помощь. Мне удалось уже трижды поговорить с ним.
— Кто вы все-таки сейчас и чем занимаетесь?
— Я из Лос-Анджелеса. Покинув дом девятого апреля, я уехал на юг Техаса, к побережью Мексиканского залива, где провел самый трудный месяц в своей жизни… кроме, пожалуй, одного, много лет назад. К концу месяца узнать меня было уже нельзя. — Он содрогнулся. — Потом я отправился в Лос-Анджелес, где одно весьма значительное лицо почитает себя даже большим моим должником, чем следовало бы. Влияние у него огромное, но вот репутация не слишком блестящая. К сожалению, одно не заменяет другое.
— Я и не спорю.
— Он свел меня с нужными людьми и занялся деятельностью несколько для себя непривычной. Выглядел я ужасно, но в той среде мою щетину воспринимали как желание изменить внешность, что было сущей правдой, а на людях я старался появляться как можно реже. У меня было два бесценных преимущества — мой ум и мой высокопоставленный должник, и, пожертвовав на время принципами, я в кратчайшие сроки сумел зарекомендовать себя выше всяких похвал, особенно после того, как разработал хитроумный способ без особого риска выкачивать крупные суммы денег одновременно из десяти человек. Конечно, мне сопутствовала удача, но без удачи с такой личностью, как Зек, не выжить и уж тем более — не торжествовать победу.
— Значит, в Лос-Анджелесе вам уже было оставаться небезопасно?
— Вовсе нет. Но я уже и физически, и психологически подготовился к возвращению на Восточное побережье, так как знал, что тот, кто захочет навести обо мне в Лос-Анджелесе справки, будет более чем удовлетворен. Я вернулся двенадцатого июля. Помнишь, я однажды рассказывал об Арнольде Зеке, именуя его Иксом, семейству Сперлингов?
— Да.
— Я вкратце обрисовал иерархию преступления. В самом низу ее — преступник или банда. Ему крайне редко удается избежать связей с другими преступниками из-за необходимости избавляться от добычи или обеспечивать защиту от разоблачения и обвинения. Ему требуется укрыватель краденого, адвокат, свидетели для алиби, свой человек в полиции или политических кругах, словом, ему всегда нужен кто-то еще. Он обращается к тому, кого знает или о ком слышал, — назовем его А. В случае каких-то затруднений А советуется с Б. Возможно, Б может помочь; если же нет, то он просит В. Как правило, В в состоянии найти выход, если же нет, то он вынужден связаться с Г. Уже становится теплее. Г имеет доступ к Арнольду Зеку не только в описанных случаях, но и в связи с одной или несколькими операциями, которыми руководит Зек.
Вульф постучал себя по груди указательным пальцем — жест, которого я прежде не видел; должно быть, Вульф обзавелся им одновременно с кожными складками и усами.
— Так вот, Арчи, я — как раз Г.
— Поздравляю.
— Спасибо. Тем более, что я и впрямь заслужил поздравления. Посмотри на меня.
— Угу, я глаз не отвожу. Подождите, пока вас увидит Фриц.
— Да, если ему доведется меня увидеть, — мрачно произнес Вульф. — Пока у нас есть только надежда. Если бы от нас требовалось только найти доказательства причастности Зека к разного рода преступлениям, проблем бы не было; мне ничего не стоит добыть их. Но у него всегда найдется столько защитников, что осудить его практически невозможно. Бессмысленно надеяться, что правосудие восторжествует, но даже случись невероятное, он продолжал бы жить, так что все это бесполезно. Теперь же, когда я объявил Зеку войну, и ему это известно, возможны лишь два исхода…
— Откуда ему известно?
— Он меня знает. И поэтому понимает, что я твердо намерен разоблачить убийцу миссис Рэкхем. Он рассчитывает помешать мне. Однако…
— Минутку. Допустим, ему известны намерения Ниро Вульфа, но как насчет Редера? Вы говорите, что вы Г. Значит, вы состоите у Зека на жалованьи?
— Нет. Мне поручили внедрить здесь ту систему безнаказанного выкачивания денег, что я разработал в Лос-Анджелесе. Мои способности настолько поразили Зека, что он возложил на меня и другие обязанности.
— А Макс Кристи и водитель «шевроле» — они тоже люди Зека?
— Да… но они мелкие сошки.
— Тогда зачем понадобилась слежка за Парри Рэкхемом? Разве не Зек ему платит?
Вульф вздохнул.
— Арчи, будь у нас время, я бы тебе многое порассказал. Я бы прикрыл глаза и представил, что я дома. — Он резко качнул головой. — Но мы должны вернуться к делу. Я сказал, что водитель — мелкая сошка, но это лишь догадка. Поскольку я человек новый и недостаточно проверенный, за мной наверняка наблюдают, и я даже допускаю, что водитель может лично докладывать Зеку о моем поведении. Вот почему я продлил наш разговор в машине, прежде чем предложил поехать сюда. Нам не следует оставаться здесь больше часа, поэтому…
Он замолк, так как я нажал на ручку двери и приоткрыл ее. Я подкрался к двери на цыпочках, пока он разглагольствовал. Убедившись, что вестибюль пуст, я закрыл дверь и вернулся на место.
— Я задал простой вопрос, — запротестовал я, — зачем приставлять «хвост» к Рэкхему?
— Сколько времени, — в свою очередь спросил Вульф, — уходило у нас с тобой на обсуждение такого пустяка, как подделки чеков?
— О, да сколько угодно, от четырех минут до четырех часов.
— Тогда сколько мы тратим сейчас? Кстати, со следующей недели можешь опять выписывать себе чеки. Сколько ты взял из ячейки сейфа в Нью-Джерси?
— Нисколько. Ни единого цента.
— Зря. Деньги были положены туда именно на случай срочной необходимости, если таковая возникнет. Ты расходовал собственные сбережения?
— Только чтобы обзавестись вот этими пустячками, — я обвел комнату рукой. — Но я уже давно вернул их с лихвой. Кстати, я не слишком загружал себя работой, так что мой доход от частного сыска превысил мое жалованье у вас лишь в два с небольшим раза.
— Не верю.
— Я и не рассчитывал, что вы поверите, поэтому возьму аудиторную справку… — Я прервался. — Проклятье! Мои каникулы!
Вульф фыркнул.
— Если мы покончим с Зеком, ты сможешь взять целый месяц. Если же он покончит со мной… — Он задумался. — А так и получится, черт возьми, если мы не приступим к делу. Ты спросил про Рэкхема; да, источником его доходов, который просила установить его супруга, и впрямь оказался Зек. Их познакомил Кэлвин Лидс.
— Лидс? — я приподнял брови.
— Не пори горячку. Лидс продавал Зеку собак для охраны дома; продал двух и провел неделю в доме Зека, натаскивая их. Зек своего не упустил. Рэкхема он использовал в самых безобидных операциях — в организации азартных игр для толстосумов. Потом, когда Рэкхем унаследовал большую часть состояния супруги, дело приняло новый оборот; как раз тогда я и приехал, шесть недель назад. Мне удалось раздобыть нужные сведения. Конечно, приходилось действовать с удвоенной осторожностью, ведь я был для них человеком новым, но, с другой стороны, в том таилось и преимущество. Я готовил список возможных кандидатур для внедрения своей системы, а для нее совершенно идеально подходит лицо в должности, которую как раз занимал Рэкхем, так что вполне естественно, что мне следовало навести о нем тщательные справки. О большем и мечтать не приходилось, ведь у меня, как и ожидалось, возникли определенные сомнения и даже подозрения на его счет, вплоть до того, что показалось не лишенным смысла организовать за ним наблюдение. К счастью, мне не пришлось предлагать для этой цели тебя; твоя кандидатура уже обсуждалась по рекомендации Макса Кристи. Тут, конечно, нужно возблагодарить случай, потому что сам я не рискнул бы назвать твое имя. Я даже планировал пронести операцию без твоего участия, но с тобой мне будет несравненно легче.