Страница:
– Например?
– Его амбиции.
– Его амбиции – служить трону.
– Для удовлетворения желания служить трону совсем необязательно было завоевывать место среди Вандари. – В глазах Марины появилось жесткое выражение. – Григорий Кролик хочет стать больше, чем просто военным. У него есть недостатки, но ты, Талия, позволяешь себе их не видеть.
– Прекрасно вижу. Они несущественны. – Наталия строго взглянула на сестру, но не могла не почувствовать, что по спине у нее пробежал холодок.
Она хотела, чтобы отношения с Григорием совершенно вытеснили все воспоминания о времени, проведенном с Малачи Киддом, но достичь этого мешал один недостаток Григория, который она заметила.
Только однажды, по ее настоянию, они сыграли в шахматы. Григорий не был силен в игре. Она с легкостью победила его и подняла глаза от доски, ожидая увидеть на его лице улыбку и услышать предложение взять реванш. В итоге этим и закончилось, но сначала в карих глазах Григория промелькнула искра злобы. И в это мгновение она поняла, что никогда не будет играть с ним в шахматы. Григорий не простит ей этой победы.
Наталия уже собралась вернуть Малачи Кидду его шахматы. Но после случившегося она передумала. Шахматы всегда будут вызывать у нее в памяти Малачи – живого, не раненного, а забыть она хотела выражение злобы, на миг исказившее лицо Григория. Ненадолго она усомнилась в Григории, и когда год назад поехала во Взорин, взяла с собой шахматы Малачи, как будто шахматные фигурки – это была крошечная армия, которая могла защитить ее от любых неприятных ощущений.
Но шахматы не понадобились.
Во Взорине она познала настоящее счастье. Григорий, не видевшийся с ней целый год, при посторонних проявлял крайнее внимание, а наедине был пылким и страстным. Как будто, думала она, вне официальной обстановки Мурома любовь Григория к ней питалась энергией, которую он черпал из пустыни. Это был новый человек, от которого ей не надо было защищаться.
Она положила серебряную фигурку священника назад, в шкатулку, и закрыла крышку, и тут ей вдруг пришло в голову, что со времени прошлой поездки во Взорин она не думала не только о шкатулке, но и о шахматах вообще. Их любовь как-то вытеснила из ее памяти ту часть жизни, которая была связана с шахматами. Она не думала об игре вообще и не интересовалась ею, поймав себя на том, что сильнее мечтает оказаться во Взорине, чем когда-то раньше стремилась сыграть любую из сыгранных ранее партий.
Марина фыркнула и закачала головой:
– Ну, Талия, кто больше слеп: твой жрец Волка, у которого нет зрения, или ты, не желающая видеть?
Наталия улыбнулась сестре и поставила шкатулку на стол:
– Или сестра, которая упорствует в своем желании видеть тени там, где их нет?
– Ну, верь, чему хочешь.
– Так я и собираюсь, но хватит об этом. – Наталия пощупала лежащие рядом наряды. – Пора одеваться к вечеру, да? О всякой ерунде после поговорим.
– Умеешь ты отвлекать меня, Талия, – смеялась Марина, потом посерьезнела. – И что делать с этим комплектом?
Наталия с вызовом подняла кверху подбородок:
– Скажу Полине – пусть упакует снова. После поездки во Взорин отправлю владельцу. Мне он больше не требуется.
Глава 20
Глава 21
– Его амбиции.
– Его амбиции – служить трону.
– Для удовлетворения желания служить трону совсем необязательно было завоевывать место среди Вандари. – В глазах Марины появилось жесткое выражение. – Григорий Кролик хочет стать больше, чем просто военным. У него есть недостатки, но ты, Талия, позволяешь себе их не видеть.
– Прекрасно вижу. Они несущественны. – Наталия строго взглянула на сестру, но не могла не почувствовать, что по спине у нее пробежал холодок.
Она хотела, чтобы отношения с Григорием совершенно вытеснили все воспоминания о времени, проведенном с Малачи Киддом, но достичь этого мешал один недостаток Григория, который она заметила.
Только однажды, по ее настоянию, они сыграли в шахматы. Григорий не был силен в игре. Она с легкостью победила его и подняла глаза от доски, ожидая увидеть на его лице улыбку и услышать предложение взять реванш. В итоге этим и закончилось, но сначала в карих глазах Григория промелькнула искра злобы. И в это мгновение она поняла, что никогда не будет играть с ним в шахматы. Григорий не простит ей этой победы.
Наталия уже собралась вернуть Малачи Кидду его шахматы. Но после случившегося она передумала. Шахматы всегда будут вызывать у нее в памяти Малачи – живого, не раненного, а забыть она хотела выражение злобы, на миг исказившее лицо Григория. Ненадолго она усомнилась в Григории, и когда год назад поехала во Взорин, взяла с собой шахматы Малачи, как будто шахматные фигурки – это была крошечная армия, которая могла защитить ее от любых неприятных ощущений.
Но шахматы не понадобились.
Во Взорине она познала настоящее счастье. Григорий, не видевшийся с ней целый год, при посторонних проявлял крайнее внимание, а наедине был пылким и страстным. Как будто, думала она, вне официальной обстановки Мурома любовь Григория к ней питалась энергией, которую он черпал из пустыни. Это был новый человек, от которого ей не надо было защищаться.
Она положила серебряную фигурку священника назад, в шкатулку, и закрыла крышку, и тут ей вдруг пришло в голову, что со времени прошлой поездки во Взорин она не думала не только о шкатулке, но и о шахматах вообще. Их любовь как-то вытеснила из ее памяти ту часть жизни, которая была связана с шахматами. Она не думала об игре вообще и не интересовалась ею, поймав себя на том, что сильнее мечтает оказаться во Взорине, чем когда-то раньше стремилась сыграть любую из сыгранных ранее партий.
Марина фыркнула и закачала головой:
– Ну, Талия, кто больше слеп: твой жрец Волка, у которого нет зрения, или ты, не желающая видеть?
Наталия улыбнулась сестре и поставила шкатулку на стол:
– Или сестра, которая упорствует в своем желании видеть тени там, где их нет?
– Ну, верь, чему хочешь.
– Так я и собираюсь, но хватит об этом. – Наталия пощупала лежащие рядом наряды. – Пора одеваться к вечеру, да? О всякой ерунде после поговорим.
– Умеешь ты отвлекать меня, Талия, – смеялась Марина, потом посерьезнела. – И что делать с этим комплектом?
Наталия с вызовом подняла кверху подбородок:
– Скажу Полине – пусть упакует снова. После поездки во Взорин отправлю владельцу. Мне он больше не требуется.
Глава 20
Взорин, округ Взорин, Крайина, 27 белла 1687
Рафиг Хает, в неопрятном тряпье, с замызганной марлевой повязкой на правом глазу, сидел на корточках на пыльной улице, где старый Взорин смыкался с новым городом, выстроенным крайинцами.
Он протягивал прохожим глиняную чашу, обитую по краям, и подбрасывал ее в воздух, разворачивая запястье, так что лежащие в ней медные монеты взлетали в воздух и со звоном снова падали на дно. Пешеходы-истануанцы обходили его, а крайинцы совершенно не замечали.
В другой ситуации Рафиг пришел бы в негодование от того, что его народ избегает нищего, потому что Китабна Иттикаль предписывает всем верующим атараксианам щедро одарять бедняков. Его негодование отчасти объяснялось бы тем, что из-за подобного невыполнения требований своей религии Атаракс не вернул своему народу Доста. Однако теперь он знал, что Дост вернулся и он выполняет миссию по его поручению.
Прихрамывая, проковылял Ахтар. Его нога была согнута и привязана к бедру. Он прислонился к стене возле Рафига. Придерживая обеими руками грубый костыль, он опустился на землю и поморщился: всей тяжестью тела придавил ногу.
– Есть информация для тебя, кузен.
– Я полуслепой, но не глухой. Говори. Юноша заговорил тише:
– Несколько служанок-крайинок пришли на рынок по поручению своих хозяек. По их просьбе Кусэй раскинул гадальные палочки. Узнал многое.
Рафиг улыбался и благодарственно кивал, когда редкий прохожий опускал монету в его чашу.
– Господь в своей мудрости пошлет тебе свою улыбку.
После встречи с Достом Рафиг и его воины поспешили на север. Два дня назад они прибыли на границу Яздана – так раньше назывался Взорин, до того, как его захватили крайинцы и основали свой новый округ. Им, полуистануанцам, было нетрудно просочиться через старый город. Воины разошлись и, переодевшись нищими, ждали возможности захватить кого-нибудь, кто пригодится Досту. Опрашивая жителей, они услышали о купце Валентине Свилике, который активно торговал с истануанцами. Он говорил на языке истануанцев, понимал их обычаи, отлично разбирался, какие товары годятся для ведения торговли в Гелоре и Крайние. Как только Рафиг решил, что Свилик – это и есть нужный им человек, они определили, в каком районе он живет, и начали изучать его образ жизни.
Им крупно повезло, что Свилик торговец, поскольку он часто перемещался по старому городу в поисках контактов и информаторов. Группа Хаста быстро вычислила торговцев, ведущих с ним дела. Рафиг начал составлять план, как заставить одного из агентов Свилика выдать им купца. Это был бы не самый достойный поступок, с какого Рафиг хотел начать свою службу Досту.
По пути сюда Рафиг решил, что Кусэй сделает самый ценный вклад в их дело, если открыто займется гаданием на рынке. Когда Хасты правили в Гелоре, у Кусэя в рабстве было трое ученых из Крайины, как бы в возмездие за его прежнее рабство во Взорине. Кусэй бегло говорил на крайинском, и благодаря ему Рафиг овладел основами этого языка. Во Взорине истануанцы платили за услуги Кусэя, воспринимая их как развлечение, подробно и откровенно обсуждая сделанные им предсказания – особенно забавные и загадочные, потому что он их делал на умышленно искаженном крайинском языке.
– Эти женщины – абсолютно все – задавали одни и те же вопросы. Они хотели узнать, понравятся ли Нэтале их платье или их дом. Важная особа, эта Нэтала, и она приезжает сюда. – Ахтар поднял руку с растопыренными пальцами. – Пять дней. Может, она подойдет для нашего дела.
– Нет, кузен, мы не знаем, говорит ли она по-нашему, ведь Досту надо именно такого. Но не сомневаюсь, что она нам пригодится. – Рафиг удержался от улыбки.
«Как извилист твой путь, Атаракс, когда ты хочешь проявить свою власть».
Через три дня воины из нескольких союзных племен должны подойти и разбить лагерь за пределами Взорина. По плану Рафига они должны нарушить торговлю и этим выманить гусар из города. Тогда он похитит Свилика. Если во Взорин явится эта Нэтала, гусары не выйдут из города. Зато не поскачут за ним, чтобы вернуть Свилика, если даже и заметят его отсутствие.
Если его воины будут угрожать этой Нэтале, гусары станут ее защищать. Рафиг знал своих союзников: они не захотят встретиться с гусарами лицом к лицу в стенах города, но если узнают, что их служба нужна Досту… Он отправит своих самых усердных ребят, чтобы зажечь союзников тем огнем, который Дост зажег в его сердце, и тогда истануанцы ухватятся за такой шанс сыграть свою роль.
– Ты узнай точно, когда ждут приезда этой Нэталы, и каким путем. Узнай, будет ли празднование. – Рафиг замолчал: мимо шли два гусара. – Пусть Кусэй скажет им, что счастье улыбнется тому, кто первый приветствует ее по приезде, ну, что-нибудь в этом роде. Ахтар кивнул и выпрямился, опираясь на костыль.
– Как скажешь, так и будет.
Пять дней. Рафиг знал, что можно организовать похищение Свилика за это время. Хотя в эту ночь луна будет почти полной, он не боялся за себя. Конечно, неизвестно, что это за Нэтала, но Атаракс несомненно вплел ее приезд в ткань ковра его жизни.
«Благодаря ее приезду мы выполним волю Доста».
Медная монета звякнула о дно его чаши.
Рафиг поднял глаза с улыбкой:
– Бог добр, Бог велик, и благословенны те, жизни которых вплетены в ткань Его воли.
Он протягивал прохожим глиняную чашу, обитую по краям, и подбрасывал ее в воздух, разворачивая запястье, так что лежащие в ней медные монеты взлетали в воздух и со звоном снова падали на дно. Пешеходы-истануанцы обходили его, а крайинцы совершенно не замечали.
В другой ситуации Рафиг пришел бы в негодование от того, что его народ избегает нищего, потому что Китабна Иттикаль предписывает всем верующим атараксианам щедро одарять бедняков. Его негодование отчасти объяснялось бы тем, что из-за подобного невыполнения требований своей религии Атаракс не вернул своему народу Доста. Однако теперь он знал, что Дост вернулся и он выполняет миссию по его поручению.
Прихрамывая, проковылял Ахтар. Его нога была согнута и привязана к бедру. Он прислонился к стене возле Рафига. Придерживая обеими руками грубый костыль, он опустился на землю и поморщился: всей тяжестью тела придавил ногу.
– Есть информация для тебя, кузен.
– Я полуслепой, но не глухой. Говори. Юноша заговорил тише:
– Несколько служанок-крайинок пришли на рынок по поручению своих хозяек. По их просьбе Кусэй раскинул гадальные палочки. Узнал многое.
Рафиг улыбался и благодарственно кивал, когда редкий прохожий опускал монету в его чашу.
– Господь в своей мудрости пошлет тебе свою улыбку.
После встречи с Достом Рафиг и его воины поспешили на север. Два дня назад они прибыли на границу Яздана – так раньше назывался Взорин, до того, как его захватили крайинцы и основали свой новый округ. Им, полуистануанцам, было нетрудно просочиться через старый город. Воины разошлись и, переодевшись нищими, ждали возможности захватить кого-нибудь, кто пригодится Досту. Опрашивая жителей, они услышали о купце Валентине Свилике, который активно торговал с истануанцами. Он говорил на языке истануанцев, понимал их обычаи, отлично разбирался, какие товары годятся для ведения торговли в Гелоре и Крайние. Как только Рафиг решил, что Свилик – это и есть нужный им человек, они определили, в каком районе он живет, и начали изучать его образ жизни.
Им крупно повезло, что Свилик торговец, поскольку он часто перемещался по старому городу в поисках контактов и информаторов. Группа Хаста быстро вычислила торговцев, ведущих с ним дела. Рафиг начал составлять план, как заставить одного из агентов Свилика выдать им купца. Это был бы не самый достойный поступок, с какого Рафиг хотел начать свою службу Досту.
По пути сюда Рафиг решил, что Кусэй сделает самый ценный вклад в их дело, если открыто займется гаданием на рынке. Когда Хасты правили в Гелоре, у Кусэя в рабстве было трое ученых из Крайины, как бы в возмездие за его прежнее рабство во Взорине. Кусэй бегло говорил на крайинском, и благодаря ему Рафиг овладел основами этого языка. Во Взорине истануанцы платили за услуги Кусэя, воспринимая их как развлечение, подробно и откровенно обсуждая сделанные им предсказания – особенно забавные и загадочные, потому что он их делал на умышленно искаженном крайинском языке.
– Эти женщины – абсолютно все – задавали одни и те же вопросы. Они хотели узнать, понравятся ли Нэтале их платье или их дом. Важная особа, эта Нэтала, и она приезжает сюда. – Ахтар поднял руку с растопыренными пальцами. – Пять дней. Может, она подойдет для нашего дела.
– Нет, кузен, мы не знаем, говорит ли она по-нашему, ведь Досту надо именно такого. Но не сомневаюсь, что она нам пригодится. – Рафиг удержался от улыбки.
«Как извилист твой путь, Атаракс, когда ты хочешь проявить свою власть».
Через три дня воины из нескольких союзных племен должны подойти и разбить лагерь за пределами Взорина. По плану Рафига они должны нарушить торговлю и этим выманить гусар из города. Тогда он похитит Свилика. Если во Взорин явится эта Нэтала, гусары не выйдут из города. Зато не поскачут за ним, чтобы вернуть Свилика, если даже и заметят его отсутствие.
Если его воины будут угрожать этой Нэтале, гусары станут ее защищать. Рафиг знал своих союзников: они не захотят встретиться с гусарами лицом к лицу в стенах города, но если узнают, что их служба нужна Досту… Он отправит своих самых усердных ребят, чтобы зажечь союзников тем огнем, который Дост зажег в его сердце, и тогда истануанцы ухватятся за такой шанс сыграть свою роль.
– Ты узнай точно, когда ждут приезда этой Нэталы, и каким путем. Узнай, будет ли празднование. – Рафиг замолчал: мимо шли два гусара. – Пусть Кусэй скажет им, что счастье улыбнется тому, кто первый приветствует ее по приезде, ну, что-нибудь в этом роде. Ахтар кивнул и выпрямился, опираясь на костыль.
– Как скажешь, так и будет.
Пять дней. Рафиг знал, что можно организовать похищение Свилика за это время. Хотя в эту ночь луна будет почти полной, он не боялся за себя. Конечно, неизвестно, что это за Нэтала, но Атаракс несомненно вплел ее приезд в ткань ковра его жизни.
«Благодаря ее приезду мы выполним волю Доста».
Медная монета звякнула о дно его чаши.
Рафиг поднял глаза с улыбкой:
– Бог добр, Бог велик, и благословенны те, жизни которых вплетены в ткань Его воли.
Глава 21
Дилика, Пьюсаран, Аран, 2 темпеста 1687
Серый галстук, как удавка, врезался в горло Робина. Он был одет в мундир пурпурного цвета, черные сапоги, серые брюки, жилет и белую рубашку, и на этом приеме, где он, как считалось, получает удовольствие, ему было гораздо неуютнее, чем за весь перелет из Илбирии в тесноте корабля. Был бы выбор, он сейчас патрулировал бы в городе, в квартале Варата, пусть там и рискованно; все лучше, чем заковать себя в мундир и изображать вежливость.
Он улыбнулся про себя: он знал прекрасно, что не в этом дело. Хотя он и младший офицер, но ему положено присутствовать на приеме, который принц Тревелин дает в честь бывшего генерал-губернатора барона Мортимера Фиске. Возможно, этот тип не заслужил таких почестей; но надо сохранять приличную мину, и вот офицеры «Сант-Майкла» и его подчиненные этирайны облачились в свои мундиры и явились на прием.
– Развеселитесь, мистер Друри. Сегодня никаких опасностей не предвидится. – Этирайн в почти таком же мундире, что и Робин, с улыбкой протягивал ему хрустальный кубок с пуншем. – Выпейте. Скоро вам это понадобится.
– Что это за штука, брат Деннис? – Робин подозрительно принюхался.
– Начали с глинтвейна негуса, добавили фруктового сока. Здесь меньше спирта, чем в гроге на вашем «архангеле».
Робин немного отпил: напиток очень сладкий, как и положено негусу, но добавленные фрукты не уничтожили вкуса вишни. Его удивил оставляемый напитком привкус: едкий и достаточно острый, так что он пока воздержался от второго глотка.
– Интересный букет. Спасибо, сэр.
– Вы тут научитесь пить, мистер Друри. Сейчас сезон дождей, но когда наступит то, что у них называется зима, станет чертовски жарко. – Этирайн, парнишка с каштановыми волосами, заговорил тише. – Смешно смотреть, как все чины – важные и знатные – перед приходом Айлифмаса в фестибре заставляют слуг плести из беленого хлопка пушистые мотки для имитации снега.
Робин кивал и тянул по глоточку свой напиток. Брат Деннис Чилтон командовал группой этирайнов в Почетной Гвардии барона Фиске. Младше Робина на пять лет, но старше его по рангу. Он окончил Сандвик через год после того, как Робин поступил, и сразу был направлен в Аран. Он вернется в Илбирию вместе с Фиске, но пока он сдает дела и всеми силами знакомит Робина с трудностями и радостями жизни в Дилике.
– Представляю себе это зрелище – снег из кружев. Наверное, сэр, старые привычки трудно менять.
– Еще бы. – Чилтон провел рукой по волосам, приглаживая их. – Но одно вы обязаны сделать – хорошо это или плохо, но к жаркому сезону раздобудьте для своих ребят какие-нибудь шляпы. Они будут возражать – вроде не нужны-де им парики, но солнце тут очень жаркое, и мы теряем людей из-за солнечного удара даже зимой и весной. – Он одним махом осушил свой кубок.
Робин сделал еще глоток:
– Спасибо за идею, сэр. Я прикажу сержанту Коннору – как закончит патрулировать, пусть начнет разыскивать шляпы.
– Здешняя служба не так уж и плоха, мистер Друри. – Чилтон смотрел поверх толпы. – Самое трудное – помнить, что здесь три нормы поведения. Первая – местные обычаи, не обязательные для илбирийцев и юровианцев. Местные суды не могут навязать нам свои законы и обычаи. Например, корова – животное, посвященное богине Лаамти, но мы можем покупать, убивать и употреблять их в пищу. Вообще-то мы едим только животных, выращенных в стадах, происходящих от завезенных особей, но не все наши граждане боятся оскорбить национальные чувства местного населения.
– А юровианцы подчиняются илбирийскому закону?
– Это вторая норма поведения. Считается, что наши граждане ведут себя в соответствии с нашим законом. Конечно, есть отклонения: напасть на кого-то – преступление, но напасть на местного слугу – совсем не то, что подраться с другим илбирийцем.
«Ну, об этом догадаться нетрудно».
– А третья норма поведения?
Чилтон указал головой на клубящуюся в большом зале толпу.
– Вы видите перед собой сливки илбирийского общества Арана. Многие из них дворяне по происхождению, хотя из младшей ветви рода. Они уверены, что здесь наши законы выполнять не обязательно, и губернатор Фиске, Боже, прости его, разделял эти взгляды.
– Это смахивает на служебный проступок, – нахмурился Робин.
– В Аране, как говорится, мы имеем лучшее, что можно купить за правительственные деньги. – Взгляд Чилтона был устремлен через всю комнату туда, где раздобревший Фиске вел беседу с принцем Тревелином. – Барон Фиске купит своему сыну место в парламенте, а его брат намерен стать приходским настоятелем собора в Вартонфилдсе.
– Я так понимаю, что управление колонией теперь совсем переменится, – Робин позволил себе легкую улыбку. – Принца не купишь.
– Хотел бы я посмотреть на перемены, но легко они не пройдут. Там, дома, есть такие, с громким голосом. Но, тем не менее, не все тут так плохи. Есть совсем особые люди.
– Не сомневаюсь, мистер Чилтон. – Робин рассматривал толпу. Нормальные люди, ничего особенного. Вообще-то Робин давно понял, что люди всюду люди, правда, некоторые считают, что наличие в жилах голубой крови возвышает их над другими. Он стал оборачиваться к Чилтону, чтобы поделиться с ним этим перлом мудрости, и тут толпа на секунду расступилась, и из освободившегося пространства на него смотрела женщина.
От ее удивленной и восхищенной улыбки у Робина перехватило дыхание.
«Я ее не знаю. Почему она так на меня смотрит? Почему машет мне?»
Робин чуть было не поднял руку, чтобы ответить на ее приветствие, но Чилтон шлепнул его по спине и этим спас от конфуза.
– Пойдемте со мной, мистер Друри. Я хочу вас кое с кем познакомить. – Чилтон весело рассмеялся. – Это одна из тех особых личностей, о которых я вам уже говорил.
Урия Смит тихо ругался, перебирая руками содержимое своего кожаного саквояжа. Когда он его открыл в первый раз, все в нем уже было перевернуто, а теперь он рылся в нем уже третий раз, и чистое белье, несомненно, уже перемешалось с грязным. И полная гарантия, что там нет его кожаного кошелька с карточным выигрышем – десять золотых солнц.
Ворча, Урия отбросил саквояж и выпрямился. И тут же головой врезался в балку. «Господи, прости!» Он схватился за затылок, но крови не оказалось. Ушибленное место пульсировало, шишка росла, но он богохульствовал не от боли, а от разочарования и чувства безысходности.
«Эта вороватая обезьяна Фило – вот кто взял, точно знаю!»
Урия заворчал и чуть не приложился головой к потолку еще раз. Эти деньги, о которых Кидд не знал, были залогом Урии от несчастий. Не уверенный в здравом уме Кидда и в реакции представителей церкви, если они узнают об их поездке, Урия знал – чтобы выжить, нужны деньги, пока не найдется способ вернуться в Илбирию.
«Я видел, как этот крысомордый, извиняясь за беспокойство, болтался втихаря возле моей койки там внизу».
После той карточной игры он так и ждал-, что Фило удумает что-нибудь подобное, чтобы вернуть свое, а воровство ему как раз подходит.
«С собой все надо было носить».
Нагнув вперед голову, Урия шел к открытому люку – туда, где шла разгрузка. Фило он увидел внизу и спрыгнул к нему. Он попробовал схватить коротышку за плечи, но тот пригнулся и вынырнул из-под его руки.
– Захотел неприятностей, парнишка? – Мужичок с кривыми зубами потирал рукой челюсть, заросшую черной щетиной. – Лучше вернись за своими шмотками.
– Я свои шмотки возьму, – Урия указал на кожаный кошелек, висящий на веревочном поясе Фило. – Это мои деньги. Ты украл.
Фило заулыбался и обвел взглядом окружающих его четырех авиаторов:
– Может, и украл, а может, выиграл у тебя. Так я объяснил этим ребятам и поделился с ними выигрышем. – Он поплевал на руки, растер в них свой плевок и сжал кулаки. – Если ты назвал меня вором, значит, и они, по-твоему, воры.
– Тебе не захочется неприятностей, а я могу тебе их устроить, – Урия сжал кулаки
Четверо авиаторов окружили его.
– Что болтать, болтовней не победишь в драке. – Фило сделал шаг вперед, круг сузился. – Пора тебе понять, что Аран – это не дома жить.
Робин поставил стакан и поплелся за Чилтоном. И улыбнулся при виде молодой женщины, которая подалась вперед и поцеловала Чилтона в щеку:
– Брат Деннис, какое счастье, что я тебя встретила. Ты не давал о себе знать, и я боялась, что тебя сегодня не будет. Так хотелось поговорить до твоего отъезда.
Подняв глаза и встретившись глазами с Робином, она удивилась и слегка улыбнулась. Робина как током ударило. Он улыбнулся в ответ. Он знал, что вежливый человек должен отвести взгляд, но не мог заставить себя. У нее были крупные черты лица, но не резкие, лицо не потеряло юношеской мягкости. Он решил, что это ощущение силы вызвано ее прямым носом и оживленным выражением горящих карих глаз. Ее темно-каштановые волосы были зачесаны кверху, и прическа подчеркивала брызжущую из нее энергию. В женщине ощущался ум – что привлекало к ней даже больше, чем красота лица и стройная фигурка.
– Прошу прощения, сэр, – она рассматривала его.
– Нет, это я должен просить прощения, мисс, – покачал головой Робин.
Она помолчала, в глазах ее и в складках губ раздражение смешивалось с любопытством. Но Друри к ней обратился, не будучи формально представленным, и она, как полагалось, выразила свой протест:
– Будьте добры, сэр! Чилтон захохотал:
– Позвольте мне, Аманда, выручить вас. Я должен был сообразить, что мой спутник не знаком с этикетом, только что выпустившись из Сандвика.
Робин покраснел и отвел глаза. Он ненавидел себя за такое поведение, но понимал, что причина его – не то, что он вел себя как дурак, а то, что заставил ее почувствовать неловкость. На праздничных балах в Сандвике он соблюдал все светские условности, но только пассивно. На танцах организаторы уже заранее решали, с кем он будет танцевать, тогда его подводили к даме, представляли, и он развлекал ее, пока не приходило время меняться партнерами.
Чилтон выждал, пока Робин весь зальется краской, потом снова похлопал по спине:
– Мисс Аманда Гримшо, с удовольствием представляю вам брата Робина Друри, с корабля «Сант-Майкл». Он – свежей чеканки этирайн из Сандвика. Робин, познакомься с мисс Амандой Гримшо.
Робин поцеловал протянутую ему руку:
– Простите мне бестактность, мисс.
– Это я должна извиниться перед вами, брат Робин, я ведь заговорила первой. Вы просто мне ответили любезностью на мое нарушение этикета. – Аманда улыбнулась Чилтону. – А в Сандвике вы были знакомы с братом Деннисом?
– Нет, он был намного старше меня по курсу.
– Но мы оба этирайны, значит, что-то у нас есть общее. Немногие выбирают службу в авиации и военную профессию. – Чилтон смотрел мимо Аманды, и лицо его окаменело. – А-а, вижу Лису Марш. Надо с ней поговорить. Простите.
Аманда, посмеиваясь, прикрыла рукой шею:
– Конечно, конечно, брат Деннис. Завтра жду вас на ланч?
– С удовольствием.
Робин с минуту следил, как Чилтон перехватил голубоглазую блондинку в гофрированном желтом платье с турнюром. Платье Аманды тоже было облегающим в талии, но турнюра у нее не было. Ее шелковый туалет был чисто синего цвета, украшенный белыми бантами и жемчугом, он радовал глаз, не подавляя роскошью и не выделяя ее из толпы.
– Видимо, брат Деннис сделал нам любезность?
– Вы будете правы, если так это и поймете, хотя сам он, по-моему, прелестно изображает страдание.
Этирайн поднял брови в удивлении:
– Вы можете объяснить, как это понимать? Аманда улыбнулась ему и отвела глаза:
– Мне кажется, вам хватит ума, чтобы понять. Отец мисс Марш – довольно благополучный местный торговец, занимается экспортом-импортом. Семья обосновалась тут лет двадцать назад. Лиса знает только Аран, в Илбирии она провела первые пять лет жизни и четыре года учебы в школе. Она приехала в Аран на том же корабле, на котором Деннис ехал сюда к месту назначения. И с тех пор они очень дружны.
– Ясно. – Робин уловил, как она почти незаметно пожала плечами и в ее глазах вспыхнул озорной огонек. – Я правильно понял?
– Не сомневаюсь, что вы многое замечаете, брат Робин.
– Прошу, мисс Гримшо, зовите меня Робином.
– А вы меня – Амандой.
– Справедливо. – В голове Робина замелькали отрывочные воспоминания из опыта посещения им вечеров в Сандвике, и он предложил ей руку. – Если хотите, можем отправиться в столовую, мисс Аманда.
– А за это время я вам все расскажу, спасибо, – она взяла его под руку и позволила провести себя сквозь толпу. – Год назад сюда, в Аран, приезжала с визитом моя подруга по Академии Святой Марии. Это Джокаста Майлс, третья дочь графа Норклифа. Знаете ее?
Робин подавил смешок:
– Боюсь, мисс Аманда, мы с дочерьми графа вращаемся не в одних кругах.
– Но, говорят, вы служили на «Вороне» до поступления в Сандвик. Ее старший брат Гарри был псаломщиком на «Вороне».
– Наверное, после меня уже.
– О, я должна была сообразить. Гарри ведь ужасный идиот, так что вряд ли вы стали бы общаться с ним, верно, брат Робин?
Робин опустил глаза, а она с улыбкой смотрела на него. Он отрицательно помотал головой:
– Мы говорили о его сестре?
– А-а, притворяетесь, что не слышали вопроса. Со мной такое пройдет, но не с другими нашими дамами в Д и лике. Будьте начеку.
– Буду.
– Как я и говорила, Джокаста приезжала с визитом и очень увлеклась братом Деннисом. И он увлекся ею, а милая Лиса выбрала как раз этот момент и проявила интерес к младшему офицеру из полка легкой кавалерии, который служит на границе с Мрайлой. Ее храбрый воин отбыл и был убит в горах Гимлана, и Лиса даже сочла себя обязанной носить траур целую неделю! И это в жаркий сезон! К тому моменту, как она была готова принять возвращение брата Денниса, они с Джо-кастой уже обручились, чтобы вступить в брак по его возвращении в Илбирию.
Пока она рассказывала о запутанных личных делах Чилтона, они спустились с главной лестницы в большую банкетную, находящуюся под залом приемов. Там были воздвигнуты огромные столы, нагруженные всевозможной снедью. Робин увидел весь взвод этирайнов Чилтона – их заставили разрезать огромные говяжьи окорока и дичь шести видов. Кроме дымящихся тарелок с мясом, на столах лежали всевозможные фрукты. Хлеб и сыры занимали три других стола, а по углам комнаты стояли столы с самыми разными напитками.
– Я не очень-то голодна, но вина бы выпила, – заулыбалась Аманда.
Робин подвел Аманду к столу, и они взяли по кубку крепкого красного вина. Под незаметным нажимом ее руки Робин перешел на сравнительно открытое место – между двумя столиками с вином, где они могли стоять и наблюдать за другими едоками так, что их разговор никто не мог услышать.
– Брат Робин, не возражаете, если задам вам личный вопрос?
– Нет, если сначала вы ответите мне, мисс Аманда.
– Слушаю вас?
Робин пропустил мимо ушей лукавые интонации ее ответа:
– Кого интересует мой ответ?
– Вы что хотите сказать?
Этирайн отпил глоток из своего бокала:
– Вы уже знаете, что я служил на «Вороне». Значит, здесь слухи разносятся быстро. Я хотел бы знать, как широко станут известны мои ответы.
Она легонько сжала его руку:
– Прежде всего вы мне ответьте, чтобы удовлетворить мое любопытство на ваш счет.
– А во-вторых?
– Насчет слухов вы правильно догадались. – Она заразительно засмеялась, и Робин тоже улыбнулся. – Ваши ответы послужат мне точкой отсчета – чтобы определить, насколько преувеличивают у нас все слухи, но дальше меня они не пойдут. Видите ли, мы с братом Деннисом дружим. Мы встречались в свете, с тех пор как он прибыл, но не ухаживали друг за другом. От этого наша дружба крепче. Деннис не стал бы нас с вами знакомить, если бы не был уверен, что мы можем подружиться.
Она так произнесла слово «друзья», что Робин задумался: это слово имеет мириады значений, какое же она имела в виду?
– Брат Деннис знает меня всего лишь один день. Он мог и ошибиться насчет меня.
– За те три года, что Деннис пробыл здесь, я ни разу не видела, чтобы он ошибался в своих суждениях о людях.
– Если он такой знаток людей, зачем ему понадобилось говорить с мисс Марш без нас.
Аманда снова рассмеялась, и Робину положительно нравилось, как откровенно она смеется, от всей души.
– О, когда он с ней познакомился, он прекрасно представлял, кто она такая. Но он был молод, вдали от дома, и не понял, что она – не совсем то, что ему надо.
Робин подумал и кивнул:
– Убедили меня. Теперь спрашивайте. – Ну прежде всего многих больше всего интересует сколько у вас жен.
– Нисколько.
– Овдовели?
– Никогда не женился.
– Трудно поверить.
– Вы что, переписывались с моей мамой, что ли? Аманда хихикнула.
– И она не верит?
– Вовсе нет, но есть достаточная причина, почему я не женился. Я служил на «Вороне» с двенадцати до двадцати лет. Членам команды особой свободы не давалось, чтобы не дезертировали. Хотя за наши успехи в изгнании лескарцев из Мериды, Береджии и Сипии мы заслужили благодарность кое-каких дам, но находить военных жен намного легче пехоте, чем тем, кто служит на кораблях. – Робин легко пожал плечами. – Когда я вернулся после войны, работа для меня нашлась только на заводе. Двенадцать часов в день, плюс помощь отцу на ферме, много ли времени оставалось на ухаживания?
Он улыбнулся про себя: он знал прекрасно, что не в этом дело. Хотя он и младший офицер, но ему положено присутствовать на приеме, который принц Тревелин дает в честь бывшего генерал-губернатора барона Мортимера Фиске. Возможно, этот тип не заслужил таких почестей; но надо сохранять приличную мину, и вот офицеры «Сант-Майкла» и его подчиненные этирайны облачились в свои мундиры и явились на прием.
– Развеселитесь, мистер Друри. Сегодня никаких опасностей не предвидится. – Этирайн в почти таком же мундире, что и Робин, с улыбкой протягивал ему хрустальный кубок с пуншем. – Выпейте. Скоро вам это понадобится.
– Что это за штука, брат Деннис? – Робин подозрительно принюхался.
– Начали с глинтвейна негуса, добавили фруктового сока. Здесь меньше спирта, чем в гроге на вашем «архангеле».
Робин немного отпил: напиток очень сладкий, как и положено негусу, но добавленные фрукты не уничтожили вкуса вишни. Его удивил оставляемый напитком привкус: едкий и достаточно острый, так что он пока воздержался от второго глотка.
– Интересный букет. Спасибо, сэр.
– Вы тут научитесь пить, мистер Друри. Сейчас сезон дождей, но когда наступит то, что у них называется зима, станет чертовски жарко. – Этирайн, парнишка с каштановыми волосами, заговорил тише. – Смешно смотреть, как все чины – важные и знатные – перед приходом Айлифмаса в фестибре заставляют слуг плести из беленого хлопка пушистые мотки для имитации снега.
Робин кивал и тянул по глоточку свой напиток. Брат Деннис Чилтон командовал группой этирайнов в Почетной Гвардии барона Фиске. Младше Робина на пять лет, но старше его по рангу. Он окончил Сандвик через год после того, как Робин поступил, и сразу был направлен в Аран. Он вернется в Илбирию вместе с Фиске, но пока он сдает дела и всеми силами знакомит Робина с трудностями и радостями жизни в Дилике.
– Представляю себе это зрелище – снег из кружев. Наверное, сэр, старые привычки трудно менять.
– Еще бы. – Чилтон провел рукой по волосам, приглаживая их. – Но одно вы обязаны сделать – хорошо это или плохо, но к жаркому сезону раздобудьте для своих ребят какие-нибудь шляпы. Они будут возражать – вроде не нужны-де им парики, но солнце тут очень жаркое, и мы теряем людей из-за солнечного удара даже зимой и весной. – Он одним махом осушил свой кубок.
Робин сделал еще глоток:
– Спасибо за идею, сэр. Я прикажу сержанту Коннору – как закончит патрулировать, пусть начнет разыскивать шляпы.
– Здешняя служба не так уж и плоха, мистер Друри. – Чилтон смотрел поверх толпы. – Самое трудное – помнить, что здесь три нормы поведения. Первая – местные обычаи, не обязательные для илбирийцев и юровианцев. Местные суды не могут навязать нам свои законы и обычаи. Например, корова – животное, посвященное богине Лаамти, но мы можем покупать, убивать и употреблять их в пищу. Вообще-то мы едим только животных, выращенных в стадах, происходящих от завезенных особей, но не все наши граждане боятся оскорбить национальные чувства местного населения.
– А юровианцы подчиняются илбирийскому закону?
– Это вторая норма поведения. Считается, что наши граждане ведут себя в соответствии с нашим законом. Конечно, есть отклонения: напасть на кого-то – преступление, но напасть на местного слугу – совсем не то, что подраться с другим илбирийцем.
«Ну, об этом догадаться нетрудно».
– А третья норма поведения?
Чилтон указал головой на клубящуюся в большом зале толпу.
– Вы видите перед собой сливки илбирийского общества Арана. Многие из них дворяне по происхождению, хотя из младшей ветви рода. Они уверены, что здесь наши законы выполнять не обязательно, и губернатор Фиске, Боже, прости его, разделял эти взгляды.
– Это смахивает на служебный проступок, – нахмурился Робин.
– В Аране, как говорится, мы имеем лучшее, что можно купить за правительственные деньги. – Взгляд Чилтона был устремлен через всю комнату туда, где раздобревший Фиске вел беседу с принцем Тревелином. – Барон Фиске купит своему сыну место в парламенте, а его брат намерен стать приходским настоятелем собора в Вартонфилдсе.
– Я так понимаю, что управление колонией теперь совсем переменится, – Робин позволил себе легкую улыбку. – Принца не купишь.
– Хотел бы я посмотреть на перемены, но легко они не пройдут. Там, дома, есть такие, с громким голосом. Но, тем не менее, не все тут так плохи. Есть совсем особые люди.
– Не сомневаюсь, мистер Чилтон. – Робин рассматривал толпу. Нормальные люди, ничего особенного. Вообще-то Робин давно понял, что люди всюду люди, правда, некоторые считают, что наличие в жилах голубой крови возвышает их над другими. Он стал оборачиваться к Чилтону, чтобы поделиться с ним этим перлом мудрости, и тут толпа на секунду расступилась, и из освободившегося пространства на него смотрела женщина.
От ее удивленной и восхищенной улыбки у Робина перехватило дыхание.
«Я ее не знаю. Почему она так на меня смотрит? Почему машет мне?»
Робин чуть было не поднял руку, чтобы ответить на ее приветствие, но Чилтон шлепнул его по спине и этим спас от конфуза.
– Пойдемте со мной, мистер Друри. Я хочу вас кое с кем познакомить. – Чилтон весело рассмеялся. – Это одна из тех особых личностей, о которых я вам уже говорил.
Урия Смит тихо ругался, перебирая руками содержимое своего кожаного саквояжа. Когда он его открыл в первый раз, все в нем уже было перевернуто, а теперь он рылся в нем уже третий раз, и чистое белье, несомненно, уже перемешалось с грязным. И полная гарантия, что там нет его кожаного кошелька с карточным выигрышем – десять золотых солнц.
Ворча, Урия отбросил саквояж и выпрямился. И тут же головой врезался в балку. «Господи, прости!» Он схватился за затылок, но крови не оказалось. Ушибленное место пульсировало, шишка росла, но он богохульствовал не от боли, а от разочарования и чувства безысходности.
«Эта вороватая обезьяна Фило – вот кто взял, точно знаю!»
Урия заворчал и чуть не приложился головой к потолку еще раз. Эти деньги, о которых Кидд не знал, были залогом Урии от несчастий. Не уверенный в здравом уме Кидда и в реакции представителей церкви, если они узнают об их поездке, Урия знал – чтобы выжить, нужны деньги, пока не найдется способ вернуться в Илбирию.
«Я видел, как этот крысомордый, извиняясь за беспокойство, болтался втихаря возле моей койки там внизу».
После той карточной игры он так и ждал-, что Фило удумает что-нибудь подобное, чтобы вернуть свое, а воровство ему как раз подходит.
«С собой все надо было носить».
Нагнув вперед голову, Урия шел к открытому люку – туда, где шла разгрузка. Фило он увидел внизу и спрыгнул к нему. Он попробовал схватить коротышку за плечи, но тот пригнулся и вынырнул из-под его руки.
– Захотел неприятностей, парнишка? – Мужичок с кривыми зубами потирал рукой челюсть, заросшую черной щетиной. – Лучше вернись за своими шмотками.
– Я свои шмотки возьму, – Урия указал на кожаный кошелек, висящий на веревочном поясе Фило. – Это мои деньги. Ты украл.
Фило заулыбался и обвел взглядом окружающих его четырех авиаторов:
– Может, и украл, а может, выиграл у тебя. Так я объяснил этим ребятам и поделился с ними выигрышем. – Он поплевал на руки, растер в них свой плевок и сжал кулаки. – Если ты назвал меня вором, значит, и они, по-твоему, воры.
– Тебе не захочется неприятностей, а я могу тебе их устроить, – Урия сжал кулаки
Четверо авиаторов окружили его.
– Что болтать, болтовней не победишь в драке. – Фило сделал шаг вперед, круг сузился. – Пора тебе понять, что Аран – это не дома жить.
Робин поставил стакан и поплелся за Чилтоном. И улыбнулся при виде молодой женщины, которая подалась вперед и поцеловала Чилтона в щеку:
– Брат Деннис, какое счастье, что я тебя встретила. Ты не давал о себе знать, и я боялась, что тебя сегодня не будет. Так хотелось поговорить до твоего отъезда.
Подняв глаза и встретившись глазами с Робином, она удивилась и слегка улыбнулась. Робина как током ударило. Он улыбнулся в ответ. Он знал, что вежливый человек должен отвести взгляд, но не мог заставить себя. У нее были крупные черты лица, но не резкие, лицо не потеряло юношеской мягкости. Он решил, что это ощущение силы вызвано ее прямым носом и оживленным выражением горящих карих глаз. Ее темно-каштановые волосы были зачесаны кверху, и прическа подчеркивала брызжущую из нее энергию. В женщине ощущался ум – что привлекало к ней даже больше, чем красота лица и стройная фигурка.
– Прошу прощения, сэр, – она рассматривала его.
– Нет, это я должен просить прощения, мисс, – покачал головой Робин.
Она помолчала, в глазах ее и в складках губ раздражение смешивалось с любопытством. Но Друри к ней обратился, не будучи формально представленным, и она, как полагалось, выразила свой протест:
– Будьте добры, сэр! Чилтон захохотал:
– Позвольте мне, Аманда, выручить вас. Я должен был сообразить, что мой спутник не знаком с этикетом, только что выпустившись из Сандвика.
Робин покраснел и отвел глаза. Он ненавидел себя за такое поведение, но понимал, что причина его – не то, что он вел себя как дурак, а то, что заставил ее почувствовать неловкость. На праздничных балах в Сандвике он соблюдал все светские условности, но только пассивно. На танцах организаторы уже заранее решали, с кем он будет танцевать, тогда его подводили к даме, представляли, и он развлекал ее, пока не приходило время меняться партнерами.
Чилтон выждал, пока Робин весь зальется краской, потом снова похлопал по спине:
– Мисс Аманда Гримшо, с удовольствием представляю вам брата Робина Друри, с корабля «Сант-Майкл». Он – свежей чеканки этирайн из Сандвика. Робин, познакомься с мисс Амандой Гримшо.
Робин поцеловал протянутую ему руку:
– Простите мне бестактность, мисс.
– Это я должна извиниться перед вами, брат Робин, я ведь заговорила первой. Вы просто мне ответили любезностью на мое нарушение этикета. – Аманда улыбнулась Чилтону. – А в Сандвике вы были знакомы с братом Деннисом?
– Нет, он был намного старше меня по курсу.
– Но мы оба этирайны, значит, что-то у нас есть общее. Немногие выбирают службу в авиации и военную профессию. – Чилтон смотрел мимо Аманды, и лицо его окаменело. – А-а, вижу Лису Марш. Надо с ней поговорить. Простите.
Аманда, посмеиваясь, прикрыла рукой шею:
– Конечно, конечно, брат Деннис. Завтра жду вас на ланч?
– С удовольствием.
Робин с минуту следил, как Чилтон перехватил голубоглазую блондинку в гофрированном желтом платье с турнюром. Платье Аманды тоже было облегающим в талии, но турнюра у нее не было. Ее шелковый туалет был чисто синего цвета, украшенный белыми бантами и жемчугом, он радовал глаз, не подавляя роскошью и не выделяя ее из толпы.
– Видимо, брат Деннис сделал нам любезность?
– Вы будете правы, если так это и поймете, хотя сам он, по-моему, прелестно изображает страдание.
Этирайн поднял брови в удивлении:
– Вы можете объяснить, как это понимать? Аманда улыбнулась ему и отвела глаза:
– Мне кажется, вам хватит ума, чтобы понять. Отец мисс Марш – довольно благополучный местный торговец, занимается экспортом-импортом. Семья обосновалась тут лет двадцать назад. Лиса знает только Аран, в Илбирии она провела первые пять лет жизни и четыре года учебы в школе. Она приехала в Аран на том же корабле, на котором Деннис ехал сюда к месту назначения. И с тех пор они очень дружны.
– Ясно. – Робин уловил, как она почти незаметно пожала плечами и в ее глазах вспыхнул озорной огонек. – Я правильно понял?
– Не сомневаюсь, что вы многое замечаете, брат Робин.
– Прошу, мисс Гримшо, зовите меня Робином.
– А вы меня – Амандой.
– Справедливо. – В голове Робина замелькали отрывочные воспоминания из опыта посещения им вечеров в Сандвике, и он предложил ей руку. – Если хотите, можем отправиться в столовую, мисс Аманда.
– А за это время я вам все расскажу, спасибо, – она взяла его под руку и позволила провести себя сквозь толпу. – Год назад сюда, в Аран, приезжала с визитом моя подруга по Академии Святой Марии. Это Джокаста Майлс, третья дочь графа Норклифа. Знаете ее?
Робин подавил смешок:
– Боюсь, мисс Аманда, мы с дочерьми графа вращаемся не в одних кругах.
– Но, говорят, вы служили на «Вороне» до поступления в Сандвик. Ее старший брат Гарри был псаломщиком на «Вороне».
– Наверное, после меня уже.
– О, я должна была сообразить. Гарри ведь ужасный идиот, так что вряд ли вы стали бы общаться с ним, верно, брат Робин?
Робин опустил глаза, а она с улыбкой смотрела на него. Он отрицательно помотал головой:
– Мы говорили о его сестре?
– А-а, притворяетесь, что не слышали вопроса. Со мной такое пройдет, но не с другими нашими дамами в Д и лике. Будьте начеку.
– Буду.
– Как я и говорила, Джокаста приезжала с визитом и очень увлеклась братом Деннисом. И он увлекся ею, а милая Лиса выбрала как раз этот момент и проявила интерес к младшему офицеру из полка легкой кавалерии, который служит на границе с Мрайлой. Ее храбрый воин отбыл и был убит в горах Гимлана, и Лиса даже сочла себя обязанной носить траур целую неделю! И это в жаркий сезон! К тому моменту, как она была готова принять возвращение брата Денниса, они с Джо-кастой уже обручились, чтобы вступить в брак по его возвращении в Илбирию.
Пока она рассказывала о запутанных личных делах Чилтона, они спустились с главной лестницы в большую банкетную, находящуюся под залом приемов. Там были воздвигнуты огромные столы, нагруженные всевозможной снедью. Робин увидел весь взвод этирайнов Чилтона – их заставили разрезать огромные говяжьи окорока и дичь шести видов. Кроме дымящихся тарелок с мясом, на столах лежали всевозможные фрукты. Хлеб и сыры занимали три других стола, а по углам комнаты стояли столы с самыми разными напитками.
– Я не очень-то голодна, но вина бы выпила, – заулыбалась Аманда.
Робин подвел Аманду к столу, и они взяли по кубку крепкого красного вина. Под незаметным нажимом ее руки Робин перешел на сравнительно открытое место – между двумя столиками с вином, где они могли стоять и наблюдать за другими едоками так, что их разговор никто не мог услышать.
– Брат Робин, не возражаете, если задам вам личный вопрос?
– Нет, если сначала вы ответите мне, мисс Аманда.
– Слушаю вас?
Робин пропустил мимо ушей лукавые интонации ее ответа:
– Кого интересует мой ответ?
– Вы что хотите сказать?
Этирайн отпил глоток из своего бокала:
– Вы уже знаете, что я служил на «Вороне». Значит, здесь слухи разносятся быстро. Я хотел бы знать, как широко станут известны мои ответы.
Она легонько сжала его руку:
– Прежде всего вы мне ответьте, чтобы удовлетворить мое любопытство на ваш счет.
– А во-вторых?
– Насчет слухов вы правильно догадались. – Она заразительно засмеялась, и Робин тоже улыбнулся. – Ваши ответы послужат мне точкой отсчета – чтобы определить, насколько преувеличивают у нас все слухи, но дальше меня они не пойдут. Видите ли, мы с братом Деннисом дружим. Мы встречались в свете, с тех пор как он прибыл, но не ухаживали друг за другом. От этого наша дружба крепче. Деннис не стал бы нас с вами знакомить, если бы не был уверен, что мы можем подружиться.
Она так произнесла слово «друзья», что Робин задумался: это слово имеет мириады значений, какое же она имела в виду?
– Брат Деннис знает меня всего лишь один день. Он мог и ошибиться насчет меня.
– За те три года, что Деннис пробыл здесь, я ни разу не видела, чтобы он ошибался в своих суждениях о людях.
– Если он такой знаток людей, зачем ему понадобилось говорить с мисс Марш без нас.
Аманда снова рассмеялась, и Робину положительно нравилось, как откровенно она смеется, от всей души.
– О, когда он с ней познакомился, он прекрасно представлял, кто она такая. Но он был молод, вдали от дома, и не понял, что она – не совсем то, что ему надо.
Робин подумал и кивнул:
– Убедили меня. Теперь спрашивайте. – Ну прежде всего многих больше всего интересует сколько у вас жен.
– Нисколько.
– Овдовели?
– Никогда не женился.
– Трудно поверить.
– Вы что, переписывались с моей мамой, что ли? Аманда хихикнула.
– И она не верит?
– Вовсе нет, но есть достаточная причина, почему я не женился. Я служил на «Вороне» с двенадцати до двадцати лет. Членам команды особой свободы не давалось, чтобы не дезертировали. Хотя за наши успехи в изгнании лескарцев из Мериды, Береджии и Сипии мы заслужили благодарность кое-каких дам, но находить военных жен намного легче пехоте, чем тем, кто служит на кораблях. – Робин легко пожал плечами. – Когда я вернулся после войны, работа для меня нашлась только на заводе. Двенадцать часов в день, плюс помощь отцу на ферме, много ли времени оставалось на ухаживания?