Страница:
К югу от Махараштры и Андхры находятся два самых густонаселенных и богатых дравидийских штата, Карнатака и Тамилнад. Бангалор – столица Карнатаки, говорящая на языке каннада – является самым быстро растущим индийским мегаполисом, центром промышленности и глобального электронного аутсорсинга, тут также находится авиационная академия Южной Индии. Раньше Бангалор был известен своими тихими и благоустроенными парками в английском стиле, а теперь он быстро становится более известным своими автомобильными пробками и смогом. Однако расположенный совсем неподалеку город Майсур, родина экс-махараджи, по имени которого когда-то называлось целое царство, все еще сохраняет большую часть своей сказочной красоты с великолепным дворцом на холме в пригороде, который был превращен в прекрасную гостиницу. Когда-то казавшиеся неистощимыми, золотые прииски в Коларе помогли покрыть купола многочисленных дворцов махараджи и блестящие башни южноиндийских индуистских храмов ламинированными слоями неувядающего золотого великолепия. Одних только икон, дверей и священных сосудов, целиком сделанных из золота, которые хранятся в южноиндийских храмах, мечетях и дворцах, вероятно, хватило бы на долгие годы, чтобы полностью содержать индийскую экономику. Большую часть несметных сокровищ, состоящих из драгоценных камней и ценных металлов, накопленных многими поколениями на севере страны, разграбили иностранные захватчики, в основном персы, турки, монголы, афганцы и британцы. Однако юг Индии, благодаря огромным засушливым пустынным территориям и суровым горным массивам Виндхья и Сатпура, которые преграждали легкий доступ с северных равнин к Декану, остался относительно неразграбленным. Индуистские храмы и сейчас продолжают получать щедрые пожертвования, о которых они никому никогда не отчитываются, и которые даже редко когда подсчитываются брахманами – хранителями, так как они всегда были освобождены от налогов на землю и богатство, находясь за высокими и мощными стенами, где, как верят люди, живут в подобающей им роскоши и комфорте сами боги. Могут ли замороженные активы этих богов как-то быть инвестированы во имя миллионов самых бедных индийцев, живущих ниже черты бедности? Эта мысль стала частью мечты Махатмы Ганди о создании движения «Поднять всех» (Сарводайя), чего реально можно было бы достичь на протяжении одного поколения.
Более узкая полоса индийского юго-восточного муссона идет вокруг южной оконечности Тамилнада, затем вверх по направлению к Бенгальскому заливу, после чего к истоку Ганги и ее плодородной дельте. Эти муссонные ветры иногда налетают на залив с силой урагана, неся с собой ужасные разрушительные волны, в которых периодически тонет от 10 000 до полумиллиона бенгальцев за один единственный день. Чудовищное перенаселение толкает самых бедных крестьян переселяться на самые уязвимые для таких ураганов острова, где даже нет связи с материком, из-за чего жители этих островов не могут получить вовремя предупреждение о надвигающейся катастрофе, несмотря на то, что существует современная система спутникового наблюдения за муссонами и цунами. Хорошо орошаемые речные равнины Бенгалии вдвойне пропитываются обильными муссонными дождями, которые потом поднимаются к бирманским, непальским и бутанским горным массивам, оставляя в некоторых горных поселениях штата Ассам до 800 дюймов осадков, в результате чего жители этих поселений неделями не видят ни неба, ни солнца.
Неспособные преодолеть самые высокие горы в мире, муссонные облака уходят на запад в долину Ганги, штат Бихар, который также называют индийским Руром, и в штат Уттар-Прадеш, крестьянское сердце Индии. Оттуда муссоны движутся к Нью-Дели, который получает 85 % из своих 25 дюймов осадков за год на протяжении всего одной трети года – сезона муссонов. Современная глобальная столица Индии, чья огромная урбанистическая равнина, словно гигантский магнит, подобно Лос-Анджелесу, продолжает привлекать миллионы людей к своему населению, уже превышающему 15 миллионов, была бы засушливой пустыней без своей доли муссонов. Тысячи резервуаров и колодцев заполняются водой во время дождей, давая возможность жителям Дели собирать богатый урожай апельсинов, мандаринов, сахарного тростника и кунжута, а также основных видов овощей и пшеницы. Местонахождение по крайней мере семи, а возможно, даже целых десяти столиц Индии с момента зарождения индийской цивилизации – Делийская равнина – полна построенных из песчаника руин античности, которые являются немыми свидетелями исчезнувшей власти и неисчезающих имперских амбиций. Ни один другой кусок индийской земли не был свидетелем такого количества пышных зрелищ и такого количества боли, не слышал столько надменных обещаний и не видел столько тирании и предательства. Однако для муссонов Дели находится почти в конце их обдуваемого всеми ветрами маршрута, и к концу сентября муссонные облака освобождаются почти от всей своей обременительной влаги.
Горные стены
Глава вторая
Более узкая полоса индийского юго-восточного муссона идет вокруг южной оконечности Тамилнада, затем вверх по направлению к Бенгальскому заливу, после чего к истоку Ганги и ее плодородной дельте. Эти муссонные ветры иногда налетают на залив с силой урагана, неся с собой ужасные разрушительные волны, в которых периодически тонет от 10 000 до полумиллиона бенгальцев за один единственный день. Чудовищное перенаселение толкает самых бедных крестьян переселяться на самые уязвимые для таких ураганов острова, где даже нет связи с материком, из-за чего жители этих островов не могут получить вовремя предупреждение о надвигающейся катастрофе, несмотря на то, что существует современная система спутникового наблюдения за муссонами и цунами. Хорошо орошаемые речные равнины Бенгалии вдвойне пропитываются обильными муссонными дождями, которые потом поднимаются к бирманским, непальским и бутанским горным массивам, оставляя в некоторых горных поселениях штата Ассам до 800 дюймов осадков, в результате чего жители этих поселений неделями не видят ни неба, ни солнца.
Неспособные преодолеть самые высокие горы в мире, муссонные облака уходят на запад в долину Ганги, штат Бихар, который также называют индийским Руром, и в штат Уттар-Прадеш, крестьянское сердце Индии. Оттуда муссоны движутся к Нью-Дели, который получает 85 % из своих 25 дюймов осадков за год на протяжении всего одной трети года – сезона муссонов. Современная глобальная столица Индии, чья огромная урбанистическая равнина, словно гигантский магнит, подобно Лос-Анджелесу, продолжает привлекать миллионы людей к своему населению, уже превышающему 15 миллионов, была бы засушливой пустыней без своей доли муссонов. Тысячи резервуаров и колодцев заполняются водой во время дождей, давая возможность жителям Дели собирать богатый урожай апельсинов, мандаринов, сахарного тростника и кунжута, а также основных видов овощей и пшеницы. Местонахождение по крайней мере семи, а возможно, даже целых десяти столиц Индии с момента зарождения индийской цивилизации – Делийская равнина – полна построенных из песчаника руин античности, которые являются немыми свидетелями исчезнувшей власти и неисчезающих имперских амбиций. Ни один другой кусок индийской земли не был свидетелем такого количества пышных зрелищ и такого количества боли, не слышал столько надменных обещаний и не видел столько тирании и предательства. Однако для муссонов Дели находится почти в конце их обдуваемого всеми ветрами маршрута, и к концу сентября муссонные облака освобождаются почти от всей своей обременительной влаги.
Горные стены
Череда могучих гор нависает над Южной Азией. Это щит, защищающий Индию от ледяных ветров морозной Сибири и едких желтых песков Центральной Азии. Северная горная стена Индии называется Гималаи – Оплот снегов – это потрясающая своими размерами, похожая на арку, горная система из камня и льда, длиной в 1500 миль и глубиной в 200 миль, накрытая как минимум пятьюдесятью вершинами высотой больше пяти миль. Гималаи – самые молодые и самые высокие горы в мире. Похоже, что они возникли около 60 миллионов лет тому назад, в докембрийский период, когда дальняя часть доисторического гранитного массива индийского полуострова, сместившись, протаранила опустившийся в это время край южного Тибета. Вероятно, Южная Индия, оторвавшись от Восточной Африки, после того как остыла земная кора, слилась с побережьем Азии после континентального дрейфа к северу, вытолкнув Гималаи вверх на невероятную высоту в процессе этих страстных геологических объятий. Намного более твердые, старые скалы дрейфующего полуострова также свернулись в гармошку во время этих континентальных изменений, но возникшие в результате этого горные массивы Виндхья и Сатпура поднялись всего лишь на какие-то 3000-5000 футов над уровнем моря.
Индуистский эпический миф дает свое объяснение скромной высоты Виндхьи в сравнении с гималайской вершиной Кайлас (или вершиной Меру) – обителью индийских богов. Согласно мифу, однажды Виндхья стал такой большой от гордости, что заслонил лучи самого солнца, и они не могли попасть в расположенный на Кайласе пантеон божественных обитателей горы. Несколько богов, трясясь от ярости, послали гонца – брахманского мудреца Агастью разобраться с выскочкой. Виндхья был учеником Агастьи, и когда гуру приблизился, он ему низко поклонился, как и положено хорошему индуистскому ученику. «Стой так, Виндхья, пока я не вернусь!» – приказал Агастья. Но старый брахман не вернулся в свой северный дом, а провел остаток своих дней далеко на юге. Таким образом, дерзкого Виндхью хитростью заставили вести себя с подобающим уважением по отношению к богам. Агастью можно считать одним из первых ариев, которые перебрались через гряду центральных гор, чтобы колонизировать или, как говорят сами арии, нести цивилизацию в дикие просторы Южной Индии, коренное население которой, дравидийцы, считали себя более развитыми, чем северяне. Однако индоарийцы, не обращая на этот факт никакого внимания, совсем как их греко-римские кузены, поместили своих богов на вершины самых высоких гор. У греков – Олимп, у индоарийцев – Кайлас. В результате Гималаи с давних времен являются местом особого почитания среди индийцев.
Без Гималайской стены Северная Индия не имела бы таких плодородных равнин, так как слои детрита и богатого минералами ила, которые наполняют долину реки Инд и Пенджаб, и которые простираются на многие тысячи футов под плодородной поверхностью обширной долины реки Ганг, являются дарами гималайских камней, превращенных в песок несущимися водами растаявшего гималайского снега. Невиданное богатство минералов, включая большое количество золота, стекает с серебряных стен «Отца Гималаи», придавая правдоподобие многочисленным фантастическим историям об Индии, написанным Геродотом и другими западными патриархами исторической науки. Геродот писал об индийских «муравьях, копающих золото», которые наполняли свои сумки золотой «пылью» и бегали так «быстро», что только «самки верблюдов», которые недавно «разродились потомством» могли догнать их! Однако именно благодаря склонности Геродота записывать все, что он слышит, у нас имеются самые ранние письменные подтверждения о существовании индийского хлопка или, как описал его Геродот, «деревья» в Индии, на которых растет «шерсть». Он также упоминал «много племен» в этом самом отдаленном и «самом богатом» из сатрапов персидской империи, все они говорили на «различных языках». Спустя несколько веков Александр Македонский увидел Пенджаб разделенным по крайней мере на столько же княжеств, сколько там было рек. Благодаря не только различающимся языкам, но и отчасти безразличию соседствующих индийских монархов к безопасности владений друг друга, грозный македонский завоеватель смог пройти победным маршем через них всех, нанося поражения каждому из них по отдельности. Если бы не «бунт» его собственной армии, который, по сути, был «сидячей забастовкой» на берегах реки Беас, Александр мог бы стать первым настоящим императором Индии.
Это полное отсутствие интереса к политическому объединению или, скорее, индийская подозрительность и недоверие к соседям, независимо от того насколько они могли быть близки по сравнению с иностранцами, привели к тому, что Индия становилась легкой добычей для завоевателей на протяжении всей ее долгой истории. Действительно, даже сегодня узы национального единства намного менее важны для подавляющего большинства индусов, чем узы семейные, кастовые, местные, а также регионально-языковые. Однако в эру глобализации эта слабость может превратиться в одно из самых больших преимуществ, которым обладают индийцы в наше время, поскольку такая черта характера предрасполагает их чувствовать себя как дома везде, где бы они не оказались, при условии, что где-то рядом живут их родственники или члены их касты, или кто-то из тех мест, где они жили раньше. Более 20 миллионов индийцев проживают сегодня за пределами страны, из них более 2,5 миллионов проживают в Соединенных Штатах, где они являются самой образованной и богатой общиной недавних иммигрантов. Но, несмотря на все это, среди индийской диаспоры или внутри самой страны никогда не существовало одного простого определения «индийский способ мышления» или «индийский ответ» на внешние угрозы или, скажем, на внутреннюю политику, предлагающую какие-либо изменения.
Северная стена гор Индии служит водоразделом и естественной границей, отделяющей Индию от Китая. Во всех отношениях индийская и китайская цивилизации настолько же далеки друг от друга, насколько эти два прародителя всех остальных азиатских культур далеки от западной цивилизации. Паназиатские течения, основанные на объединяющей силе чуждого насилию буддизма или силе сентиментальных связей, порожденных недавними антизападными национальными движениями против империалистических держав, никогда не могли преодолеть глубоких культурных отличий и политических разногласий, которые все еще разделяют Индию и Китай. В последние десятилетия эти разногласия не раз приводили к коротким, но ожесточенным вооруженным столкновениям и бесконечным картографическим спорам об общей границе. В то время, как эти две самые большие страны в мире продолжают модернизироваться и развиваться, их естественное соперничество за контроль над ресурсами и народами, населяющими межгорные районы Гималаев, такие как Кашмир, Непал, Сикким, Бутан и самый северо-восточный штат Индии Аруначал-Прадеш, похоже, будет становиться все более интенсивным.
Расположенный на самом севере Индии штат Джамму и Кашмир остается проблемой в ее взаимоотношениях с Пакистаном. Это самое взрывоопасное наследие очень глубокого конфликта между индусами и мусульманами, который в 1947 году привел к разделу Южной Азии, но, к сожалению, этот драматичный раздел не привел к разрешению конфликта. Де-факто раздел Кашмира в результате вооруженного конфликта никогда не был принят ни одной из сторон, а близкие связи Пакистана с Китаем часто рассматриваются в Нью-Дели как потенциальная угроза зажать в клещи Кашмир – эту жемчужину в короне Индийского Союза. Большинство жителей столь желанной всеми Кашмирской долины являются мусульманами, большинство коренного населения, проживающего в самом удаленном северо-восточном уголке штата под названием Ладах, – сино-тибетцы по своему этническому происхождению и по языку, на котором они разговаривают. Нью-Дели обеспечивает безопасность штата, расположив в нем самую мощную военную группировку индийских вооруженных сил, которая базируется в Сринагаре и его окрестностях, а также вдоль беспокойной границы с пакистанской территорией Азад (Свободный) Кашмир. Природную красоту и спокойствие Сринагарского озера Дал, с его роскошными апартаментами на лодочной станции, расположенной на фоне божественно прекрасных, покрытых снегом гор, редко тревожит геополитическая обстановка в регионе. Однако в конце 1950-х решимость Китая держать дорогу через Ладахскую щелочную пустыню Аксайчин открытой привела к перестрелкам между двумя соперничающими азиатскими супердержавами, что завершило хрупкую эру «Индо-Китайского Братства»
Индуистское королевство Непал занимает большую часть центральной дуги между Тибетом и индийскими штатами Уттар-Прадеш и Бихар. Из своей столицы Катманду бывший король Непала вместе со своими министрами до 2008 года защищал независимость буферного королевства, как будто бы это был необыкновенно крепкий «корень, растущий между двумя камнями». Члены королевской семьи Непала были индуистами. Они прослеживали свою родословную до самого солнца по линии князей из Удайпура, а их министры-брахманы управляли преимущественно тибето-монгольским населением страны, состоящим из сильных и воинственных гуркхов и крестьян неварцев. Они больше похожи на китайцев, чем на индусов, так же как непальская архитектура больше напоминает китайскую, чем индийскую с ее многочисленными пагодами, которые можно увидеть буквально повсюду в долине Катманду. Однако непальский язык происходит в основном от санскрита. Мать Индия поддерживала тесные дипломатические и культурные связи с Непалом, в то время как находящийся по другую сторону Эвереста Китай держался несколько в стороне. Наверное, именно поэтому Китай, как бы нечаянно, был более привлекательным для правителей Непала, он давал некое ощущение большей политической и экономической независимости. По крайней мере, восемнадцать горных переходов, по которым могут пройти только яки, связывают Непал и Тибет. Но два из них являются крупными торговыми артериями, которые легко можно превратить в военные шоссе, если Пекин того пожелает. До недавнего времени Непал намеренно старался оставаться королевством отшельников, чувствуя, что изоляция, в которой живет страна, без всякого сомнения, является лучшим способом защиты ее свобод, которыми непальцы так дорожат. Однако современность со всеми ее проявлениями, в виде террористических актов и стресса, а также достижений научного прогресса, делающих жизнь более комфортной и приятной, быстро надвигается на Непал с каждым рейсом авиалайнера из Нью-Дели, Лукноу и Патны, прибывающим через предгорья Гималаев в Катманду. В 2005 году похищение в Непале авиалайнера «Air India» пакистанскими террористами чуть не вызвало очередную войну между Пакистаном и Индией.
Катманду
emp1
Самый большой природный переход из Индии в Тибет держит свой путь через крошечный по индийским меркам штат Сикким – второй самый маленький штат страны, площадь которого составляет менее 3000 квадратных миль, а население менее миллиона жителей, из которых небольшая часть – это коренное население лепча, а в основном это непальцы и тибетцы. Втиснутое между Непалом и Бутаном королевство Сикким сохраняло полунезависимый статус до 1975 года, когда оно вошло в качестве штата в Индийский Союз. Жизненно важный торговый маршрут из столицы Сиккима, расположенного на высоте более мили города Гангток, до тибетского города Чжанъе сделал этот стратегический штат слишком важным в вопросах обороны современной Индии, чтобы оставить его в руках королевского дома, чья преданность по отношению к Индии никогда не отличалась большим энтузиазмом. После присоединения к Индии в штат пришли все проблемы, связанные с построением демократии в обществе, где существовало так много разных племен, что привело к долгим периодам так называемого «правительственного правления» – военного положения по приказу Нью-Дели, которое вводилось в этом крошечном гималайском наперстке, очевидно, для того, чтобы быть всегда готовым отразить любой укол китайской иглы. Благодаря поставкам американского высокогорного вооружения и радарных установок, которые были в срочном порядке доставлены самолетами в Индию в ответ на китайское вторжение в 1962 году, Сикким и его могучие горы с их самым высоким пиком Канченджанга ощетинились самым современным оружием и индийскими солдатами, обученными правильно с ним обращаться.
«Королевство Дракона» или Бутан (Край Тибета) к востоку от Сиккима является последней в мире монархией махаянского буддизма, который когда-то доминировал в Китае, Тибете и Сиккиме. По размеру территории чуть больше Швейцарии, Бутан, с населением в 2 миллиона жителей, в основном тибетцев по происхождению, очень близко связан с Индией не только сетью современных дорог, но и передовыми подразделениями индийской армии, расположенными на территории страны. Однако индийские инженеры очень осторожно подходят к строительству шоссе в Бутане и не строят никаких дорог в северной части страны, не желая провоцировать возможное наступление китайских войск из Тибета. Под покровительством Индии, которая также контролирует его внешнюю политику, Бутан очень сильно изменился и продолжает шагать семимильными шагами навстречу современной цивилизации. Экономический потенциал Бутана с его огромными гидроэнергетическими ресурсами, богатейшими запасами тикового дерева и шореи исполинской, а также несметными минеральными богатствами уже созрел для совместного индийско-бутанского освоения.
«Провинция утренней зари», Аруначал-Прадеш, которая является восточным якорем северной многоярусной, состоящей из вечного льда, стены Индии, вся ощетинилась современным вооружением. Граничащий с Бирмой, а также с Китаем и Тибетом, Аруначал во многом похож на Кашмир, по крайней мере, в стратегическом смысле, а не в этнической конфигурации. Со своим, в основном тибето-бирманским буддистским населением, Аруначал испытывает те же чувства «отчужденности» по отношению к большей части Индии, что и соседние штаты, входящие в так называемую «семерку», расположенную на беспокойном северо-востоке страны. Очень немногие иммигранты из Бангладеш рискуют добраться так далеко на север и приехать в Аруначал. В любом случае они просто не смогут пережить морозы зимних месяцев в ледяном штате. Этническая, лингвистическая и религиозная близость к Бирме и Тибету, а также к Китаю заставляет этот регион крутиться в центрифуге отчуждения по отношению к Нью-Дели. Однако для молодых Гималаев и древних коренных народов, их населяющих, политика и дипломатия играют гораздо менее важную роль, чем землетрясения, лавины, потопы, заморозки и голод. Каждодневно сталкиваясь с таким количеством вызовов самому их существованию, этот крепкий, обычно веселый горный народ гораздо больше волнуется о том, что земля разверзнется у них под ногами или небо обрушится на них, чем об очень далеком политическом громе из Дели или Пекина.
Ледяные дворцы Отца Гималаи всегда были целью индуистских королей и героев эпических пропорций, таких как Юдхиштхира, старший из благородных братьев Пандавов, который неустанно карабкался в заоблачные высоты, пока сам царь богов Индра не открыл перед ним золотые ворота, чтобы поприветствовать его в своем небесном прибежище. Верный пес Юдхиштхиры был единственным, кто остался с ним до конца этого трудного путешествия, и когда Индра попытался отговорить храброго монарха от того, чтобы он привел пса во дворец богов, смелый король ответил: «Пес и Я вместе!». Тогда верность была вознаграждена: пес превратился в божественного Дхарму, бога «религии» или «закона», а Юдхиштхиру, которого по сей день почитают как Дхарму Раджа, «Духовного правителя», царь богов Индра пригласил присоединиться к ним в пантеоне на горе Кайлас.
Индуистский эпический миф дает свое объяснение скромной высоты Виндхьи в сравнении с гималайской вершиной Кайлас (или вершиной Меру) – обителью индийских богов. Согласно мифу, однажды Виндхья стал такой большой от гордости, что заслонил лучи самого солнца, и они не могли попасть в расположенный на Кайласе пантеон божественных обитателей горы. Несколько богов, трясясь от ярости, послали гонца – брахманского мудреца Агастью разобраться с выскочкой. Виндхья был учеником Агастьи, и когда гуру приблизился, он ему низко поклонился, как и положено хорошему индуистскому ученику. «Стой так, Виндхья, пока я не вернусь!» – приказал Агастья. Но старый брахман не вернулся в свой северный дом, а провел остаток своих дней далеко на юге. Таким образом, дерзкого Виндхью хитростью заставили вести себя с подобающим уважением по отношению к богам. Агастью можно считать одним из первых ариев, которые перебрались через гряду центральных гор, чтобы колонизировать или, как говорят сами арии, нести цивилизацию в дикие просторы Южной Индии, коренное население которой, дравидийцы, считали себя более развитыми, чем северяне. Однако индоарийцы, не обращая на этот факт никакого внимания, совсем как их греко-римские кузены, поместили своих богов на вершины самых высоких гор. У греков – Олимп, у индоарийцев – Кайлас. В результате Гималаи с давних времен являются местом особого почитания среди индийцев.
Без Гималайской стены Северная Индия не имела бы таких плодородных равнин, так как слои детрита и богатого минералами ила, которые наполняют долину реки Инд и Пенджаб, и которые простираются на многие тысячи футов под плодородной поверхностью обширной долины реки Ганг, являются дарами гималайских камней, превращенных в песок несущимися водами растаявшего гималайского снега. Невиданное богатство минералов, включая большое количество золота, стекает с серебряных стен «Отца Гималаи», придавая правдоподобие многочисленным фантастическим историям об Индии, написанным Геродотом и другими западными патриархами исторической науки. Геродот писал об индийских «муравьях, копающих золото», которые наполняли свои сумки золотой «пылью» и бегали так «быстро», что только «самки верблюдов», которые недавно «разродились потомством» могли догнать их! Однако именно благодаря склонности Геродота записывать все, что он слышит, у нас имеются самые ранние письменные подтверждения о существовании индийского хлопка или, как описал его Геродот, «деревья» в Индии, на которых растет «шерсть». Он также упоминал «много племен» в этом самом отдаленном и «самом богатом» из сатрапов персидской империи, все они говорили на «различных языках». Спустя несколько веков Александр Македонский увидел Пенджаб разделенным по крайней мере на столько же княжеств, сколько там было рек. Благодаря не только различающимся языкам, но и отчасти безразличию соседствующих индийских монархов к безопасности владений друг друга, грозный македонский завоеватель смог пройти победным маршем через них всех, нанося поражения каждому из них по отдельности. Если бы не «бунт» его собственной армии, который, по сути, был «сидячей забастовкой» на берегах реки Беас, Александр мог бы стать первым настоящим императором Индии.
Это полное отсутствие интереса к политическому объединению или, скорее, индийская подозрительность и недоверие к соседям, независимо от того насколько они могли быть близки по сравнению с иностранцами, привели к тому, что Индия становилась легкой добычей для завоевателей на протяжении всей ее долгой истории. Действительно, даже сегодня узы национального единства намного менее важны для подавляющего большинства индусов, чем узы семейные, кастовые, местные, а также регионально-языковые. Однако в эру глобализации эта слабость может превратиться в одно из самых больших преимуществ, которым обладают индийцы в наше время, поскольку такая черта характера предрасполагает их чувствовать себя как дома везде, где бы они не оказались, при условии, что где-то рядом живут их родственники или члены их касты, или кто-то из тех мест, где они жили раньше. Более 20 миллионов индийцев проживают сегодня за пределами страны, из них более 2,5 миллионов проживают в Соединенных Штатах, где они являются самой образованной и богатой общиной недавних иммигрантов. Но, несмотря на все это, среди индийской диаспоры или внутри самой страны никогда не существовало одного простого определения «индийский способ мышления» или «индийский ответ» на внешние угрозы или, скажем, на внутреннюю политику, предлагающую какие-либо изменения.
Северная стена гор Индии служит водоразделом и естественной границей, отделяющей Индию от Китая. Во всех отношениях индийская и китайская цивилизации настолько же далеки друг от друга, насколько эти два прародителя всех остальных азиатских культур далеки от западной цивилизации. Паназиатские течения, основанные на объединяющей силе чуждого насилию буддизма или силе сентиментальных связей, порожденных недавними антизападными национальными движениями против империалистических держав, никогда не могли преодолеть глубоких культурных отличий и политических разногласий, которые все еще разделяют Индию и Китай. В последние десятилетия эти разногласия не раз приводили к коротким, но ожесточенным вооруженным столкновениям и бесконечным картографическим спорам об общей границе. В то время, как эти две самые большие страны в мире продолжают модернизироваться и развиваться, их естественное соперничество за контроль над ресурсами и народами, населяющими межгорные районы Гималаев, такие как Кашмир, Непал, Сикким, Бутан и самый северо-восточный штат Индии Аруначал-Прадеш, похоже, будет становиться все более интенсивным.
Расположенный на самом севере Индии штат Джамму и Кашмир остается проблемой в ее взаимоотношениях с Пакистаном. Это самое взрывоопасное наследие очень глубокого конфликта между индусами и мусульманами, который в 1947 году привел к разделу Южной Азии, но, к сожалению, этот драматичный раздел не привел к разрешению конфликта. Де-факто раздел Кашмира в результате вооруженного конфликта никогда не был принят ни одной из сторон, а близкие связи Пакистана с Китаем часто рассматриваются в Нью-Дели как потенциальная угроза зажать в клещи Кашмир – эту жемчужину в короне Индийского Союза. Большинство жителей столь желанной всеми Кашмирской долины являются мусульманами, большинство коренного населения, проживающего в самом удаленном северо-восточном уголке штата под названием Ладах, – сино-тибетцы по своему этническому происхождению и по языку, на котором они разговаривают. Нью-Дели обеспечивает безопасность штата, расположив в нем самую мощную военную группировку индийских вооруженных сил, которая базируется в Сринагаре и его окрестностях, а также вдоль беспокойной границы с пакистанской территорией Азад (Свободный) Кашмир. Природную красоту и спокойствие Сринагарского озера Дал, с его роскошными апартаментами на лодочной станции, расположенной на фоне божественно прекрасных, покрытых снегом гор, редко тревожит геополитическая обстановка в регионе. Однако в конце 1950-х решимость Китая держать дорогу через Ладахскую щелочную пустыню Аксайчин открытой привела к перестрелкам между двумя соперничающими азиатскими супердержавами, что завершило хрупкую эру «Индо-Китайского Братства»
Индуистское королевство Непал занимает большую часть центральной дуги между Тибетом и индийскими штатами Уттар-Прадеш и Бихар. Из своей столицы Катманду бывший король Непала вместе со своими министрами до 2008 года защищал независимость буферного королевства, как будто бы это был необыкновенно крепкий «корень, растущий между двумя камнями». Члены королевской семьи Непала были индуистами. Они прослеживали свою родословную до самого солнца по линии князей из Удайпура, а их министры-брахманы управляли преимущественно тибето-монгольским населением страны, состоящим из сильных и воинственных гуркхов и крестьян неварцев. Они больше похожи на китайцев, чем на индусов, так же как непальская архитектура больше напоминает китайскую, чем индийскую с ее многочисленными пагодами, которые можно увидеть буквально повсюду в долине Катманду. Однако непальский язык происходит в основном от санскрита. Мать Индия поддерживала тесные дипломатические и культурные связи с Непалом, в то время как находящийся по другую сторону Эвереста Китай держался несколько в стороне. Наверное, именно поэтому Китай, как бы нечаянно, был более привлекательным для правителей Непала, он давал некое ощущение большей политической и экономической независимости. По крайней мере, восемнадцать горных переходов, по которым могут пройти только яки, связывают Непал и Тибет. Но два из них являются крупными торговыми артериями, которые легко можно превратить в военные шоссе, если Пекин того пожелает. До недавнего времени Непал намеренно старался оставаться королевством отшельников, чувствуя, что изоляция, в которой живет страна, без всякого сомнения, является лучшим способом защиты ее свобод, которыми непальцы так дорожат. Однако современность со всеми ее проявлениями, в виде террористических актов и стресса, а также достижений научного прогресса, делающих жизнь более комфортной и приятной, быстро надвигается на Непал с каждым рейсом авиалайнера из Нью-Дели, Лукноу и Патны, прибывающим через предгорья Гималаев в Катманду. В 2005 году похищение в Непале авиалайнера «Air India» пакистанскими террористами чуть не вызвало очередную войну между Пакистаном и Индией.
emp1
Самый большой природный переход из Индии в Тибет держит свой путь через крошечный по индийским меркам штат Сикким – второй самый маленький штат страны, площадь которого составляет менее 3000 квадратных миль, а население менее миллиона жителей, из которых небольшая часть – это коренное население лепча, а в основном это непальцы и тибетцы. Втиснутое между Непалом и Бутаном королевство Сикким сохраняло полунезависимый статус до 1975 года, когда оно вошло в качестве штата в Индийский Союз. Жизненно важный торговый маршрут из столицы Сиккима, расположенного на высоте более мили города Гангток, до тибетского города Чжанъе сделал этот стратегический штат слишком важным в вопросах обороны современной Индии, чтобы оставить его в руках королевского дома, чья преданность по отношению к Индии никогда не отличалась большим энтузиазмом. После присоединения к Индии в штат пришли все проблемы, связанные с построением демократии в обществе, где существовало так много разных племен, что привело к долгим периодам так называемого «правительственного правления» – военного положения по приказу Нью-Дели, которое вводилось в этом крошечном гималайском наперстке, очевидно, для того, чтобы быть всегда готовым отразить любой укол китайской иглы. Благодаря поставкам американского высокогорного вооружения и радарных установок, которые были в срочном порядке доставлены самолетами в Индию в ответ на китайское вторжение в 1962 году, Сикким и его могучие горы с их самым высоким пиком Канченджанга ощетинились самым современным оружием и индийскими солдатами, обученными правильно с ним обращаться.
«Королевство Дракона» или Бутан (Край Тибета) к востоку от Сиккима является последней в мире монархией махаянского буддизма, который когда-то доминировал в Китае, Тибете и Сиккиме. По размеру территории чуть больше Швейцарии, Бутан, с населением в 2 миллиона жителей, в основном тибетцев по происхождению, очень близко связан с Индией не только сетью современных дорог, но и передовыми подразделениями индийской армии, расположенными на территории страны. Однако индийские инженеры очень осторожно подходят к строительству шоссе в Бутане и не строят никаких дорог в северной части страны, не желая провоцировать возможное наступление китайских войск из Тибета. Под покровительством Индии, которая также контролирует его внешнюю политику, Бутан очень сильно изменился и продолжает шагать семимильными шагами навстречу современной цивилизации. Экономический потенциал Бутана с его огромными гидроэнергетическими ресурсами, богатейшими запасами тикового дерева и шореи исполинской, а также несметными минеральными богатствами уже созрел для совместного индийско-бутанского освоения.
«Провинция утренней зари», Аруначал-Прадеш, которая является восточным якорем северной многоярусной, состоящей из вечного льда, стены Индии, вся ощетинилась современным вооружением. Граничащий с Бирмой, а также с Китаем и Тибетом, Аруначал во многом похож на Кашмир, по крайней мере, в стратегическом смысле, а не в этнической конфигурации. Со своим, в основном тибето-бирманским буддистским населением, Аруначал испытывает те же чувства «отчужденности» по отношению к большей части Индии, что и соседние штаты, входящие в так называемую «семерку», расположенную на беспокойном северо-востоке страны. Очень немногие иммигранты из Бангладеш рискуют добраться так далеко на север и приехать в Аруначал. В любом случае они просто не смогут пережить морозы зимних месяцев в ледяном штате. Этническая, лингвистическая и религиозная близость к Бирме и Тибету, а также к Китаю заставляет этот регион крутиться в центрифуге отчуждения по отношению к Нью-Дели. Однако для молодых Гималаев и древних коренных народов, их населяющих, политика и дипломатия играют гораздо менее важную роль, чем землетрясения, лавины, потопы, заморозки и голод. Каждодневно сталкиваясь с таким количеством вызовов самому их существованию, этот крепкий, обычно веселый горный народ гораздо больше волнуется о том, что земля разверзнется у них под ногами или небо обрушится на них, чем об очень далеком политическом громе из Дели или Пекина.
Ледяные дворцы Отца Гималаи всегда были целью индуистских королей и героев эпических пропорций, таких как Юдхиштхира, старший из благородных братьев Пандавов, который неустанно карабкался в заоблачные высоты, пока сам царь богов Индра не открыл перед ним золотые ворота, чтобы поприветствовать его в своем небесном прибежище. Верный пес Юдхиштхиры был единственным, кто остался с ним до конца этого трудного путешествия, и когда Индра попытался отговорить храброго монарха от того, чтобы он привел пса во дворец богов, смелый король ответил: «Пес и Я вместе!». Тогда верность была вознаграждена: пес превратился в божественного Дхарму, бога «религии» или «закона», а Юдхиштхиру, которого по сей день почитают как Дхарму Раджа, «Духовного правителя», царь богов Индра пригласил присоединиться к ним в пантеоне на горе Кайлас.
Глава вторая
Исторический пролог
Самая крайняя страна на востоке, как я сказал, это Индия. И в Индии не только четвероногие животные и птицы гораздо большей величины, чем в других странах, кроме коней, но там есть и несметное количество золота, добываемого из земли, частью приносимого реками или похищаемого описанным мною способом. А плоды дикорастущих деревьев дают здесь шерсть, по красоте и прочности выше овечьей шерсти. Одежды индийцев изготовляются из этой древесной шерсти.
Геродот, «Истории», книга 3, 106
Неописуемое увлечение современной Индией является продуктом неимоверной запутанности ее многочисленных эпох и существовавших одновременно реальностей. В этой стране перевоплощений ничего никогда не забывают. Традиционно индусы рассматривают историю как бесконечную серию циклов, каждый из которых зарождается в золотом веке и заканчивается в темноте. Поскольку в соответствии с таким традиционным способом подсчета времени мы сейчас приближаемся к середине «Темного века» (Кали-юга), большинство индусов очень трудно шокировать трагической чередой войн, террора и психологических травм, которые заполнили наш современный мир. В общем, они полагают, что такое ухудшение предназначено судьбой и продлится еще много тысячелетий перед тем, как все начнет вновь изменяться по направлению к эре благоденствия.
Махатма Ганди назвал свой идеальный золотой век справедливости Рам Раджия «Правление Рамы». В соответствии с эпосом, царь Рама правил Айодхьей как земное воплощение бога Вишну, и, исходя из этого, все, что он делал, считалось божественным. В нескольких сотнях миль к востоку от Дели, на берегах реки Гхагхры, в штате Уттар-Прадеш, процветает город Айодхья. Это город индуистских храмов, и миллионы паломников посещают его по сегодняшний день, обращая свой голос к Раме и его божественной жене Сите. Несметное количество мантр «Сита-Рам» и «Рам-Рам» эхом разносятся в этом святом месте, которое считается местом его рождения. Тут также располагалась древняя столица Рамы. В конце тринадцатого века христианской эры мусульманские армии завоевали Айодхью и вскоре после этого возвели рядом с ней свой собственный город Файзабад, построив в нем множество мечетей, воспользовавшись кирпичами и камнями разрушенных ими индуистских храмов, которые бросали вызов мусульманской вере и казались мусульманам кощунственными. Вскоре после обретения Индией независимости и создания в 1947 году государства Пакистан ярые последователи Рамы напали на эти мечети, частично разрушив самую знаменитую из них, заявив, что она была построена на том самом месте, где родился Рама. Мусульмане, возмущенные таким вандализмом, ответили массовыми беспорядками. Последовавшее за этим кровопролитие заставило войти в город индийскую армию, подразделения которой находились на территории Бабри Масджида (Мечети Бабура) с тех самых пор до 1992 года. Армия покинула Мечеть Бабура незадолго до событий декабря 1992 года, в результате которых здание было полностью разрушено. Тогда обезумевшая толпа верующих индусов с металлическими прутьями и топорами в руках ворвалась в здание и превратила купол древней мечети в груду камней меньше чем за девять часов, распевая при этом священные мантры и давая клятву возвести на этом месте индуистский храм, чтобы отметить «место рождения Рамы» (Рам-Джанмабхуми). В ответ на разрушение Бабри Масджида в Пакистане и Бангладеш тотчас же были разрушены многие индуистские храмы, а Мумбаи потрясли жесточайшие столкновения между индусами и мусульманами. Сделанные из песчаника колонны и изображения для нового храма на месте рождения бога Рамы были впоследствии изготовлены и складированы рядом с площадкой, где раньше находилась мечеть, но Высший суд Индии, опасаясь новых массовых беспорядков, пока не дает разрешения на строительство индуистского храма на месте разрушенной мечети.
История Индии полна мифов, однако большая часть индийской мифологии – можно даже сказать, что вся она – имеет реальные исторические корни. Эти корни так глубоко похоронены или давным-давно сгорели в пожаре, или погибли в наводнениях, что мы никогда не сможем проследить их до того, что мы называем исторической правдой. Например, до сегодняшнего дня невозможно идентифицировать царя Раму, чья полная добродетели жизнь и чье полное процветания правление породили такое количество легенд и мифов о его сверхъестественных силах. Существует, однако, глубокое убеждение, что такой царь действительно правил, вероятнее всего, возле рек Гхагхры и Ганга в плодородной долине к востоку от Дели, где-то в период между 1000 и 700 годами до нашей эры. У него могла быть красавица-жена по имени Сита и даже младший брат по имени Лакшмана. Однако до тех пор, пока не найдены монеты, подтверждающие эти факты, или эпиграфические доказательства, выгравированные на камне или на золотых пластинах того периода, нам остается довольствоваться сочинениями эпических пропорций, отбрасывая большую часть из них как миф, и высоко ценя каждое, хоть отдаленно похожее на правду. Это очень сложный процесс, часто абсолютно разочаровывающий, так как не только время, но и потопы и муссонные дожди как бы вступили в сговор, чтобы скрыть от нас первое тысячелетие древней Индии. И все же прогресс в этом вопросе был достигнут. Проблески света, кусочки цвета, самое отдаленное эхо реальной жизни других людей все-таки доходят до нас сквозь темную пропасть прошлого. Куда бы мы не бросили свой взгляд в Индии, повсюду мы видим рожденные заново древние формы искусств, ремесел, обычаев и устоев – живой архив этнической истории, который каждый день можно увидеть в любом деревенском сарае: инструменты, изобретенные тысячи лет назад, примитивнейшие телеги, горшки, разрисованные сюжетами древнего фольклорного искусства, ткань, сотканную по древним традиционным образцам.
Геродот, «Истории», книга 3, 106
Неописуемое увлечение современной Индией является продуктом неимоверной запутанности ее многочисленных эпох и существовавших одновременно реальностей. В этой стране перевоплощений ничего никогда не забывают. Традиционно индусы рассматривают историю как бесконечную серию циклов, каждый из которых зарождается в золотом веке и заканчивается в темноте. Поскольку в соответствии с таким традиционным способом подсчета времени мы сейчас приближаемся к середине «Темного века» (Кали-юга), большинство индусов очень трудно шокировать трагической чередой войн, террора и психологических травм, которые заполнили наш современный мир. В общем, они полагают, что такое ухудшение предназначено судьбой и продлится еще много тысячелетий перед тем, как все начнет вновь изменяться по направлению к эре благоденствия.
Махатма Ганди назвал свой идеальный золотой век справедливости Рам Раджия «Правление Рамы». В соответствии с эпосом, царь Рама правил Айодхьей как земное воплощение бога Вишну, и, исходя из этого, все, что он делал, считалось божественным. В нескольких сотнях миль к востоку от Дели, на берегах реки Гхагхры, в штате Уттар-Прадеш, процветает город Айодхья. Это город индуистских храмов, и миллионы паломников посещают его по сегодняшний день, обращая свой голос к Раме и его божественной жене Сите. Несметное количество мантр «Сита-Рам» и «Рам-Рам» эхом разносятся в этом святом месте, которое считается местом его рождения. Тут также располагалась древняя столица Рамы. В конце тринадцатого века христианской эры мусульманские армии завоевали Айодхью и вскоре после этого возвели рядом с ней свой собственный город Файзабад, построив в нем множество мечетей, воспользовавшись кирпичами и камнями разрушенных ими индуистских храмов, которые бросали вызов мусульманской вере и казались мусульманам кощунственными. Вскоре после обретения Индией независимости и создания в 1947 году государства Пакистан ярые последователи Рамы напали на эти мечети, частично разрушив самую знаменитую из них, заявив, что она была построена на том самом месте, где родился Рама. Мусульмане, возмущенные таким вандализмом, ответили массовыми беспорядками. Последовавшее за этим кровопролитие заставило войти в город индийскую армию, подразделения которой находились на территории Бабри Масджида (Мечети Бабура) с тех самых пор до 1992 года. Армия покинула Мечеть Бабура незадолго до событий декабря 1992 года, в результате которых здание было полностью разрушено. Тогда обезумевшая толпа верующих индусов с металлическими прутьями и топорами в руках ворвалась в здание и превратила купол древней мечети в груду камней меньше чем за девять часов, распевая при этом священные мантры и давая клятву возвести на этом месте индуистский храм, чтобы отметить «место рождения Рамы» (Рам-Джанмабхуми). В ответ на разрушение Бабри Масджида в Пакистане и Бангладеш тотчас же были разрушены многие индуистские храмы, а Мумбаи потрясли жесточайшие столкновения между индусами и мусульманами. Сделанные из песчаника колонны и изображения для нового храма на месте рождения бога Рамы были впоследствии изготовлены и складированы рядом с площадкой, где раньше находилась мечеть, но Высший суд Индии, опасаясь новых массовых беспорядков, пока не дает разрешения на строительство индуистского храма на месте разрушенной мечети.
История Индии полна мифов, однако большая часть индийской мифологии – можно даже сказать, что вся она – имеет реальные исторические корни. Эти корни так глубоко похоронены или давным-давно сгорели в пожаре, или погибли в наводнениях, что мы никогда не сможем проследить их до того, что мы называем исторической правдой. Например, до сегодняшнего дня невозможно идентифицировать царя Раму, чья полная добродетели жизнь и чье полное процветания правление породили такое количество легенд и мифов о его сверхъестественных силах. Существует, однако, глубокое убеждение, что такой царь действительно правил, вероятнее всего, возле рек Гхагхры и Ганга в плодородной долине к востоку от Дели, где-то в период между 1000 и 700 годами до нашей эры. У него могла быть красавица-жена по имени Сита и даже младший брат по имени Лакшмана. Однако до тех пор, пока не найдены монеты, подтверждающие эти факты, или эпиграфические доказательства, выгравированные на камне или на золотых пластинах того периода, нам остается довольствоваться сочинениями эпических пропорций, отбрасывая большую часть из них как миф, и высоко ценя каждое, хоть отдаленно похожее на правду. Это очень сложный процесс, часто абсолютно разочаровывающий, так как не только время, но и потопы и муссонные дожди как бы вступили в сговор, чтобы скрыть от нас первое тысячелетие древней Индии. И все же прогресс в этом вопросе был достигнут. Проблески света, кусочки цвета, самое отдаленное эхо реальной жизни других людей все-таки доходят до нас сквозь темную пропасть прошлого. Куда бы мы не бросили свой взгляд в Индии, повсюду мы видим рожденные заново древние формы искусств, ремесел, обычаев и устоев – живой архив этнической истории, который каждый день можно увидеть в любом деревенском сарае: инструменты, изобретенные тысячи лет назад, примитивнейшие телеги, горшки, разрисованные сюжетами древнего фольклорного искусства, ткань, сотканную по древним традиционным образцам.