Глава 6. ШВЕЙЦАР
Китаев молча повел его на второй этаж. Снизу из залов доносились громкие возмущенные голоса. Китаев настороженно прислушался.
– Извините, а сколько все это займет времени? Мы же не можем до глубокой ночи удерживать здесь посетителей. Мы и так сильно рискуем. Лишимся лучших клиентов.
– Ну, думаю, как только опергруппа проверит у ваших посетителей документы и удостоверит их личности. – Колосов тоже прислушался. – Ого, кажется, уже проверяют.
– Документы? Зачем? – Китаев остановился как вкопанный на середине лестницы. – Мы же задержали вам этого Майского!
– Такой уж порядок, извините. Совершено убийство. Лично я, как видите, никого не удерживаю. По мне пусть все хоть под землю провалятся. Но у следователя прокуратуры своя методика работы.
Китаев глянул на собеседника искоса, точно пытаясь измерить глубину коварства, скрывавшуюся в его ответе. А шум внизу в игорных залах все нарастал.
Коридор повернул направо. Китаев провел Никиту через жарко натопленный зимний сад с узорным паркетом и уютными скамейками, скрытыми среди зелени. Они подошли к двери в глубине зимнего сада, Китаев постучал и открыл.
Комната оказалась не кабинетом и не офисом, как того ожидал Колосов, а просторной столовой, скорее даже – банкетным залом. Окна были полузакрыты шелковыми шторами, в середине стоял овальный стол, за которым легко могло усесться человек двадцать.
Но сейчас стол был сервирован всего на пять персон. Приборы, тарелки, вазы с фруктами и цветами терялись на фоне пустого белого пространства скатерти. Сервировка была не тронута.
Во главе стола сидел мужчина лет пятидесяти пяти. Он был без пиджака – в темных брюках и черной шерстяной водолазке. Увидев Колосова, он медленно, с достоинством поднялся навстречу. Когда он протянул руку для приветствия, на его запястье блеснули дорогие швейцарские часы на массивном платиновом браслете.
– Добрый вечер, – сказал он негромко и спокойно, – прошу садиться.
Так Никита и познакомился с Валерием Викторовичем Салютовым – хозяином Дома, в котором внезапно и вроде бы без всяких видимых причин начали вдруг умирать люди.
Колосов сел за этот пустой, по-царски сервированный, но от этого еще более неживой, нерадостный стол. Перед ним стояла ваза богемского стекла. А в ней пышный букет темно-бордовых, почти черных роз. Их было тридцать штук.
– Нашли что-нибудь? – спросил Салютов. Голос у него был низкий и приятный, но одновременно какой-то тусклый. «Серый голос», – подумал Никита. Глаза у Салютова тоже были серые, широко расставленные, а волосы – темно-каштановые от природы и уже поредевшие на макушке, на висках их припорошило сединой, словно сухим серым пеплом.
– Пока только труп, – ответил Колосов. – Там внизу ваши родственники, они, кажется, уже уехали. Я слышал, у вас несчастье в семье. Примите наши соболезнования.
Салютов кивнул: спасибо.
– У вас есть вопросы ко мне, – сказал он, – постараюсь чем могу помочь.
Колосов облокотился на стол. Ему стало любопытно.
– А знаете, никак не ожидал такой стремительной профессиональной реакции от вашей службы безопасности, – признался он. – Не ожидал того, что встречу здесь такое редкое желание оказать нам содействие. Обычно в подобных местах от милиции как от чумы шарахаются.
– Убит наш сотрудник, – ответил Салютов, – нам отнюдь не безразлична его судьба. Мы хотим разобраться в том, кто его убил. Он пытался оказать отпор…
– Ну, это еще не совсем ясно. Насчет отпора этому героиновому проныре, – Колосов грустно вздохнул, – совсем пока не ясно. А это у вас единственный подобный случай?
– Единственный? О чем вы?
– Ну, прежде здесь, в казино, ничего такого не происходило – стрельбы, разборок, выяснения отношений между игроками, самоубийств?
– Никогда.
– А этот Тетерин, он у вас ведь и раньше где-то работал?
– Он проработал более двадцати пяти лет на лакокрасочной фабрике здесь неподалеку в районе. Когда моя компания это производство акционировала, Тетерин остался на ней. А после выхода на пенсию поступил сюда, в казино. Видите ли, у меня правило: я не беру случайных людей.
– А та фабрика и сейчас вам принадлежит?
– Да, и работает, и приносит неплохие доходы.
– Очень хорошо. О самом Тетерине Александре Александровиче что-то можете сказать?
Салютов пожал плечами. Колосов обвел глазами зал – дубовые панели на стенах, шелковые шторы, хрусталь, бронза, эти черные розы в вазе, платиновые наручные часы – что мог сказать владелец всего этого о пенсионере, подрабатывающем смотрителем туалета?
– Сан Саныч старше меня, – Салютов кашлянул, – ему шестьдесят было, живет… жил с семьей тут, неподалеку, на Разъезде, где подсобное хозяйство бывших совминовских госдач.
– Это там, где мост через Глинку? Поворот с Рублевки? – уточнил Никита.
Салютов поднял на него глаза.
– Знаете этот мост? – спросил он.
– Район знакомый, случалось выезжать.
– Там на мосту авария произошла, – сказал Салютов, – давно, много лет назад. Вы, пожалуй, еще совсем мальчишкой тогда были. – Помолчав, он вдруг неожиданно закончил: – А у меня старший сын в аварии погиб. Полтора месяца назад.
Воцарилась пауза.
Колосов посмотрел на розы – тридцать штук, четное число.
– Сегодня ничего необычного здесь в казино не происходило? – спросил он. – Глеб Арнольдович говорил, что вас весь день не было, но, может, что-то вам сообщали, докладывали?
Салютов покачал головой – нет, ничего.
– Гардеробщик сказал, что видеокамера внизу в вестибюле дала сбой. А часто у вас бывают неполадки в сети охраны?
– Ну, иногда, это же техника. Это на пульте внизу надо уточнить. – Салютов потянулся к сотовому телефону, лежавшему перед ним на скатерти, но тут, тихо постучав, вошел Китаев, до этого куда-то исчезавший. Он привел высокого мужчину в черной форменной куртке с золотым галуном, которого Колосов уже видел внизу у подъезда.
– Вот Песков, швейцар, – объявил Китаев и, обращаясь к Салютову, известил: – В Большом зале милиция у клиентов документы проверяет.
Салютов промолчал.
– Скандалом пахнет, Валерий Викторович. – Китаев тяжело глянул на Колосова, словно упрекая: и-их, мы тебе – содействие, а ты нам – такую свинью.
– Я бы хотел задать вам несколько вопросов, не возражаете? – обратился Никита к Пескову.
Тот вопросительно глянул на Салютова.
– Отвечайте, – сказал тот.
– У вас оружие имеется? – спросил Колосов.
Песков молча, картинно расстегнул форменную куртку, показал кобуру под мышкой. Из кобуры высовывалась рукоятка пистолета.
– Дайте, пожалуйста.
Песков снова глянул на Салютова. Тот кивнул.
Швейцар извлек пистолет из кобуры, взвесил его на руке и положил на скатерть. Колосову со своего места пистолет было не достать. Нужно было встать и обогнуть стол. Но он продолжал сидеть.
– Вы присматривали за вестибюлем по просьбе гардеробщика Михеева? – спросил он.
Песков кивнул.
– Сколько примерно времени он отсутствовал? Не припомните?
– Минут десять-пятнадцать, – у Пескова был густой бас.
– А вы все это время находились в вестибюле?
– Нет, я выходил встречать подъезжающие машины.
– Тетерина вы видели?
– Днем видел. Когда по просьбе Михеева приглядывал за вестибюлем – нет.
– Выстрела не слышали?
– Нет, не слышал. Вообще ничего подозрительного не слышал.
– Вы прежде в армии служили?
– Так точно.
– В каких войсках?
– В инженерных.
– Вы кого-нибудь видели возле туалетов, когда присматривали за вестибюлем?
Песков вопросительно посмотрел на Салютова.
– Ну что же, – Салютов смотрел в окно. Там, полуотсеченная шелковой шторой, клубилась белесая снежная мгла. – Говорите, не задерживайте нас.
– Извините, Валерий Викторович, один вопрос, – пророкотал швейцар, – а что я должен ответить?
– Как что? Правду, конечно. Ты кого-то видел? Кого?
Песков посмотрел на пистолет, лежавший на столе.
– Жанна Марковна выходила из туалета. И… Филипп Валерьевич.
– Это ваш сын, – Колосов обернулся к Салютову, – младший? А он где сейчас, тоже уехал?
– Филипп в баре, – вмешался Китаев, – он никуда не уезжал.
– Песков, сосредоточьтесь и вспомните поточнее, пожалуйста. При каких обстоятельствах вы видели этих людей? Они что – вместе оттуда выходили? – Никита задавал вопросы мягко, с искренним любопытством. – Там ведь у вас курительная комната.
– Нет, выходили поодиночке. Сначала я Филиппа увидел Валерьевича.
– Когда именно? Поточнее, пожалуйста. Как только зашли в вестибюль или позже?
– Как зашел… Нет, как только снова зашел после того, как встретил приехавшего посетителя. Я ему помог раздеться, показал, где у нас обменник, и тут увидел…
– И, значит, Филипп Салютов из туалета выходил, – уточнил Никита, – или входил туда?
– Выходил.
– А он вас видел?
– Нет, не думаю.
– И куда же он потом направился?
– Поднялся по лестнице.
– А эта дама – Жанна Марковна, она ведь, кажется, сотрудник казино?
– Главный менеджер игорного зала, – уточнил Китаев настороженно.
– Ее я увидел позже, когда… когда еще раз зашел в вестибюль после того, как встретил очередную машину с клиентами, – ответил Песков.
– А дама вас видела? – спросил Никита.
Швейцар неопределенно пожал плечами.
– И куда же она направилась?
– Кажется, обратно в зал. Не помню, я отвлекся.
– На что? – быстро спросил Колосов.
– На что-то. Не помню. А… на камеру. Заметил, что монитор выключен. Включил, а он рябит.
– Эта камера, что просматривает? – спросил Никита у Китаева. – Напомните мне, пожалуйста.
– Часть вестибюля от входа до лестницы, где гардероб и двери в туалет.
– А сами туалеты?
– За кого вы нас принимаете? – обиделся Китаев.
– Когда же камера сломалась?
– Не знаю, кажется, еще днем.
– Так, ладно. А что произошло потом? – спросил Колосов у швейцара.
– Я стоял за стойкой, ждал Михеева. Тут из зала вышел посетитель, зашел в туалет. С минуту пробыл там и выскочил как ошпаренный. Кричал, что у нас там кто-то застрелился.
– Сколько времени прошло с того момента, как оттуда вышла эта ваша сотрудница… Как ее фамилия, кстати?
– Басманюк, – подсказал Китаев.
– И тем, как обнаружили труп Тетерина…
– Минут семь, – нехотя ответил Песков, – может, даже меньше.
– А вы за это время в туалет входили?
– Нет.
– А из вестибюля отлучались?
– Да, на пару минут, очередную машину встретить.
Колосов встал, обогнул стол, взял пистолет «ТТ» (Китаев не соврал) и проверил обойму. Все патроны были на месте. Он проверил предохранитель и поднес дуло к губам. Пистолет пах смазкой и… Или это почудилось, или все же был и другой запах – запах пороха.
– С Тетериным у вас какие были отношения? – спросил он Пескова.
Тот, наверное, в десятый раз пожал широкими плечами и сухо ответил:
– Нормальные, рабочие.
– Ну, спасибо, можете идти. А оружие мне придется пока у вас изъять.
Песков четко, по-военному повернулся и вышел за дверь.
Промаршировал…
Колосов сел на свое место. Пистолет Пескова он завернул в крахмальную салфетку, взятую с прибора.
– Это какое-то недоразумение, – произнес Китаев, – что он тут нам наплел? Очумел, что ли? Или пьян?
– Видите, оказывается, один свидетель у нас все же есть. – Колосов выглядел скорее обрадованным, чем грустным.
– Да что он тут плел про Филиппа, про Жанну? – повысил голос Китаев. – Что ей-то делать в мужском туалете?
– Она курит? – спросил Никита.
– Да, – ответил Салютов.
– А ваш сын, Валерий Викторович?
– Нет.
– Пожалуйста, пригласите его подняться сюда к нам, – Колосов обратился к Китаеву.
Китаев, в свою очередь, глянул на Салютова. Тот смотрел в окно. Китаев отошел к буфетной стойке, уставленной нетронутыми закусками, там стоял и телефон. Он позвонил, сказав, чтобы отыскали Филиппа Валерьевича и пригласили его к отцу.
– Сколько вашему сыну лет? – спросил Никита Салютова.
– Двадцать пять.
– Молодой, – Никита констатировал это словно бы с сожалением.
Глава 7. ФИЛИПП
– Кстати, – продолжил он, – а где еще у вас работают камеры наблюдения, кроме вестибюля?
Китаев нахмурился: подобные сведения являлись секретом службы охраны.
– Просматриваются внешний подъезд, автостоянка, Большой зал, бильярдная, зал игровых автоматов, ресторан, бары, – ответил сам Салютов.
– А здесь наверху? – поинтересовался Колосов.
– Нет.
– Лестницы, кухни, служебные помещения?
– Лестницы.
– Ясно. Я бы попросил до выяснения обстоятельств представить нам пленки со всех камер, которые сегодня вечером работали и не были по каким-то причинам сломанными.
Салютов кивнул: хорошо. А но тут открылась дверь и вошли двое мужчин. Один был высокого роста, крепкий, хорошо сложенный блондин с очень короткой и стильной стрижкой. Лицо его было бы почти красивым, если бы не перебитый нос. Одет он был совсем не в стиле «Красного мака» – в свитер из грубой шерсти и жилет из защитной плащевки со множеством карманов на груди, какие предпочитают путешественники и военные корреспонденты.
Его спутник был ниже ростом, моложе, субтильнее: узколицый, бледный, худощавый парень, облаченный в длинное, до пят, супермодное зимнее пальто из альпаки с внушительным бобровым воротником, который болтался на его узких плечах словно меховой хомут. Салютов кивнул на него Колосову:
– Мой сын Филипп.
Никита хотел спросить: а кто же это другой с ним? Личный шофер, телохранитель? Потому что блондин в жилете путешественника был весьма похож на человека именно этих профессий. Но Никита не успел удовлетворить любопытство: Глеб Китаев весьма бесцеремонно и молча начал теснить парня за дверь. Блондин, однако, уперся. Неизвестно, чем бы закончилось это молчаливое противостояние людей, равных по силе, если бы не раздраженный приказ Салютова:
– Да скажи ты ему, чтобы он убрался! Тут у милиции к тебе серьезные вопросы!
От этого резкого окрика Колосову стало как-то… «Не по себе» – это было неточно. Просто его поразило, как был способен меняться голос этого человека. Он никак не мог понять, что же стало причиной этой внезапной перемены, этого почти истерического выброса злости и раздражения. Неужто только то, что эти молодые парни поднялись сюда вместе, вдвоем?
– Подожди меня за дверью, пожалуйста, – тихо сказал Филипп Салютов.
Его спутник повернулся и молча вышел. Китаев плотно закрыл за ним дверь и прислонился к ней спиной.
– Присаживайтесь, Филипп, я начальник отдела убийств ГУВД области майор милиции Колосов Никита Михайлович. Вот мое служебное удостоверение. – Никита говорил медленно, словно давая собеседнику время на раскачку. – Вы уже, я думаю, в курсе здешних печальных событий. Хочу в связи с этим задать вам несколько вопросов.
– Мне? Я, между прочим, давно совершеннолетний, – Филипп Салютов сел за стол, расстегнул пальто, сдвинул в сторону мешавшие приборы, сразу нарушив четкую симметрию сервировки, – мы могли бы с вами, майор, и вдвоем поговорить. А то тут у вас прямо суд инквизиции. Я могу в панику впасть от смущения.
– Да здесь же все, кроме меня, для вас свои – отец ваш и вот Глеб Арнольдович. Думаю, они не лишние тут. Вы, Филипп, когда в казино приехали?
– Вечером.
– Поточнее?
– Где-то около семи.
– А с какой целью?
– Сегодня поминки по Игорю, моему брату.
– Вы приехали один?
– С Легионером.
– А это кто такой?
– Конь в пальто.
Никита смотрел на Салютова-младшего. Под пальто у него была надета какая-то несуразная толстовка из светло-серой фланели. Совсем не подходящая ни к этому дорогому пальто с бобром, ни к стилю «Красный мак», ни к самой фамилии Салютов.
Спереди у пояса на фланели виднелось что-то темное – то ли складки ткани, то ли пятно… «Если он носит пистолет за поясом под пальто, то это могут быть пятна смазки, – подумал Колосов машинально, – если, конечно, носит… А если стрелял он, на одежде могли остаться следы пороховых газов. Хотя при использовании глушителя это вряд ли…»
– Это мой товарищ. Друг, – помолчав, добавил Филипп.
– Конь? А пальто у вас, Филипп, красивое, крутое, – Никита подался вперед, – где, интересно, такие носят – в Париже?
– На вьетнамском рынке у дедушки Тинь Дао. – Филипп пошевелился, и Никита увидел, что пятно на толстовке было совсем не пятном, а орнаментом из крупных латинских букв FENDI. Страшненькая толстовка оказалась фирменной вещью.
– Что вы делали, пока ожидали родственников? – спросил Никита. – Играли?
– Я вообще не играю. Не игрок, что ж тут поделаешь. В баре сидел.
– Пили?
– Пиво.
– С другом, который Легионер?
– Угу.
– Он что, у вас работает?
– Нет, мы просто друзья.
– Хватит паясничать. Можешь ты хоть на минуту бросить свои фокусы? – вмешался Салютов.
– Могу, папа. Конечно.
Никита выслушал реплику отца и реплику сына – что это? Что они делят? Или это отголоски старого семейного скандала?
– Что-нибудь можете сообщить по поводу убийства? – спросил он.
– Я? Нет, вряд ли.
– Ну, какие-нибудь мысли-то у вас есть, может, подозрения?
– Ой, какие тут мысли? Убит старичок Сан Саныч. Надо же, какая неприятность для фирмы.
– И кто, по-вашему, мог это сделать?
– Кто? А если даже это и я?
Глеб Китаев у двери глухо кашлянул. Колосов смотрел на парня – полы пальто свесились до пола, поза – самая расслабленная. Бледное лицо, пустые глаза. Внезапно ему показалось, что у Салютова-младшего что-то не того с мозгами.
– Вы очень легкомысленно об этом говорите, Филипп Валерьевич, – заметил он, – последствий не боитесь?
– А? Последствий? Нет, не боюсь.
– Что ж, мне эту вашу реплику признанием считать или как?
– Не сходи с ума! – тихо и вместе с тем гневно произнес Салютов-старший. – Прекрати валять дурака, мерзавец!
– Вот, смотрите, у папы моего для меня слова другого не найдется, как только мерзавец, – Филипп укоризненно покачал головой. – Ну, если вы эту мою шутку признанием сочтете – что ж, значит, судьба моя такая. Папу вон, пожалуй, кондрат хватит – такой удар по престижу!
– Ваш отец всего лишь советует вам более обдуманно относиться к своим словам, – сказал Никита. – А вы вообще чем занимаетесь?
– Ну, иногда марки коллекционирую, иногда коробки спичечные, иногда самолетики клею.
– А, увлекающаяся натура, это хорошо, – похвалил Никита невозмутимо. – И пальто крутое, и бобер – глаз не оторвать. А в баре, значит, весь вечер пиво пили с этим, ну, который, как его… Центурион? А, нет – Легионер… Ну, а туалет посещали в вестибюле с пива-то?
– Нет, знаете ли, терпел. Так, что чуть из глаз не полилось.
– Значит, с восьми до девяти вечера в туалет вы не ходили?
– Нет.
– Припомните, пожалуйста, очень вас прошу.
– Нет.
– А ваш швейцар только что нам сказал, что видел вас выходящим оттуда примерно в этот самый промежуток времени.
– Такие вопросы, мне кажется, следует задавать уже в присутствии адвоката, – тревожно заявил Китаев.
– Да это не вопросы, а констатация факта. Вы же сами слышали, что сказал этот ваш Песков, – возразил Колосов.
– Валерий Викторович, да что же вы молчите, – Китаев повысил голос, – не чувствуете, куда дело клонится?
Но Салютов-старший не проронил ни слова.
– Ну что же, Филипп Валерьевич. Как быть-то нам? Я жду, – напомнил Никита.
– Песков, наверное, ошибся. Дальтоник! – Филипп хмыкнул. – Я в туалет не заходил. Или же нет… Конечно, я забыл, ходил! Что мне там в баре обо… что ли, было? Ходил. Или… Нет, нет и нет. Это вчера было. Ну, конечно, вчера! А сегодня – ни-ни, ничего такого. Весь вечер в баре – с другом, с девушкой – да они подтвердят, спросите у…
– У друга Легионера? – хмыкнул Колосов. – А еще у кого? У девушки?
– Эгле подтвердит, – Филипп круто повернулся к отцу.
– Замолчи, заткнись.
Повисла напряженная пауза. Этот новый окрик… Точно удар хлыста. Салютов поднялся из-за стола.
– Прошу вас понять правильно душевное состояние моего сына, – сказал он уже совсем другим, сдержанным тоном, – сегодня у всей нашей семьи тяжелый день… Поймите, сейчас он просто не в себе – они с Игорем, старшим моим сыном, были очень близки, дружны… Он очень сильно переживает, поэтому и несет разную околесицу… И я тоже с трудом держу себя в руках, поэтому, возможно, и срываюсь. Извините меня. – Он положил ладони на скатерть. – А тут еще смерть Тетерина… Филипп, как и я, как и все мы, растерян, взволнован. Он… Он сейчас все вспомнит и объяснит… И скажет правду. Ты заходил в туалет в вестибюле? Видел Тетерина? Отвечай, если не хочешь, чтобы тебя прямо сейчас забрали в милицию из-за твоего идиотизма!
Филипп поднял голову и посмотрел на отца. Что-то в его лице изменилось. Бравада исчезла. Он выглядел очень усталым и бледным. И очень молодым – узкое худое лицо было совсем мальчишеским.
– Да, заходил, – ответил он тихо, – из бара. И Тетерина видел. Он сидел за своей стойкой в курительной, решал кроссворд. После туалета я поднялся сюда, ко мне подошел Равиль, наш шофер, сказал мне, что вы все здесь, ждете меня.
Салютов кивал, словно давая понять Колосову, что так оно и было, сын говорит правду.
– Время было около девяти, когда я послал сказать сыну, что мы его ждем, или без четверти девять, – заметил Салютов.
– Ну вот и чудненько, вот все и выяснили, – Никита забрал со стола пистолет Пескова, развернул салфетку, еще раз проверил предохранитель и сунул оружие в карман кожаной куртки, – а то столько ненужных нервов, споры какие-то! Можно было сразу коротко и ясно ответить на вопрос.
Он поднялся. Они выжидательно смотрели на него, словно не верили, что он вот так просто все это воспринял. А Китаев явно ждал, что его вот-вот попросят вызвать сюда наверх и менеджера игорного зала Жанну Басманюк.
Но Колесов, казалось, был вполне удовлетворен увиденным и услышанным.
– Насчет пленочек не забудьте, пожалуйста, – напомнил он, – я их прямо сейчас заберу. Однако хотелось бы, чтобы кто-то из ваших сотрудников их прокомментировал.
– Я сам могу это сделать, – сказал Китаев.
– Ну и отлично. Спасибо, у меня пока все. – Никита повернулся к Салютову. – Тело мы заберем на вскрытие в морг. Родственникам сообщим.
Салютов поднялся, его сын сидел, облокотившись на стол. Колосову показалось, что, когда они с Китаевым уйдут, этим двоим еще предстоит крупный разговор. Но тут за дверью послышались громкие голоса, топот ног, в дверь постучали, и на пороге возник охранник, а за ним уйма народа – следователь прокуратуры с папкой протоколов, начальник местного отделения милиции и человек шесть оперативников и омоновцев. По их деловито-предприимчивому виду Колосов понял, что проверка документов внизу в игорных залах успешно завершена.
– Старший следователь по особым поручениям Сокольников, – бесцветным голосом отрекомендовалась прокуратура. – Вы владелец заведения? Хорошо, у меня к вам разговор. А вы начальник отдела убийства из главка? У меня и к вам разговор, подождите меня внизу в вестибюле. – Он выдвинул стул, сел за стол и положил перед собой папку. – Итак, вы владелец казино? Должен допросить вас в качестве свидетеля и предупреждаю об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от таковых.
Колосов вежливенько тронул Китаева за рукав: пошли, как там насчет пленок-то?
Уже закрывая за собой дверь, они услышали скрипучий голос Сокольникова и гневный возглас Салютова: «Да какое же вы имеете право? Как это – закрыть казино? До какого еще выяснения? Это же произвол…»
– Ой, нудный тип, – Колосов сочувственно покачал головой, указывая Китаеву глазами на дверь. – Вполне способен прикрыть этот ваш дворец развлечений. Я сам его боюсь. И на вашем месте его бы не раздражал.
Глава 8. ПЛЕНКА
Около часа ночи казино было закрыто. Сколько они ни возмущались, сколько ни возражали, спорили – казино было закрыто. Салютов отдавал себе ясный отчет в том, что значит умышленное убийство в стенах такого заведения, как «Красный мак». Да мало ли было примеров, когда по сходной причине лопались как мыльные пузыри, в считанные недели разорялись и закрывались отлично организованные, приносившие солидные доходы предприятия?
Возьмите, скажем, ресторан «Русское поле» на территории аэровокзала. Он процветал пять лет. Но стоило в один злополучный вечер произойти банальнейшей разборке, в результате которой один из выяснявших отношения был застрелен в упор, а второй ранен в ногу, и ресторан не продержался и месяца.
А ночной клуб «Не рыдай»? Он числился в десятке самых продвинутых и модных в столице до тех пор, пока на закрытой вечеринке охрана не обнаружила в гримерной труп зарезанной девицы, и убийцу тут же схватили, но «Не рыдай» заглох и более уже не возродился.
И правда, кому из солидных посетителей, почетных членов и завсегдатаев клуба, ресторана или казино придутся по вкусу назойливые допросы, обыски, принудительно-добровольное снятие отпечатков пальцев, проверки документов? Кто захочет отдыхать, ужинать, танцевать, играть в рулетку или на «Колесе Фортуны» там, куда вот-вот может нагрянуть милиция, прокуратура, спецназ в масках, с дубинами, положить всех на пол лицом вниз, любого впускать – никого не выпускать?
Салютов понимал все это так же ясно, как и то, что козырная шестерка бьет даже туза. С приездом следователя Сокольникова и опергруппы все в «Красном маке» пошло вверх дном. Мало того, что у посетителей казино проверили документы и взяли отпечатки пальцев, большинство из них еще и снабдили повестками в прокуратуру на допрос!