Страница:
Наверное, он чересчур резво выскочил, потому что галька под ногами поехала, и Виталя чуть не упал. С трудом удержав равновесие, он хотел крикнуть индусу заученный текст, но с ужасом понял, что забыл его.
«Кошелёк или жизнь»?
«Деньги на землю»?..
Но самое обидное было то, что индус не заметил «выхода» Гранкина из кустов. Он шёл себе по гравийной дорожке пружинисто и спокойно, с каждым шагом приближаясь к чёрному входу.
Что нужно крикнуть?
Воспитанному на героике Великой Отечественной Войны, Витале пришла на ум одна только фраза:
— Хэндэ хох! — заорал Гранкин, догнал Сандипа и нацелил ему в лицо пистолет.
— Гитлер капут! — весело отозвался индус и помахал Витале рукой, приняв его очевидно за мальчика, играющего в войнушку.
Виталя ощутил слёзы у горла, он понял, что план его летит кувырком. Что никогда он не пальнёт перцовым раствором в лицо смуглого, весёлого индийского парня. И дело вовсе не в том, что парень очень большой и очень сильный, а в том, что симпатичный индус не виноват в том, какая скверная история приключилась с Виталей.
Гранкин развернулся и побежал обратно в кусты. Неожиданно сзади послышался звук на бешеной скорости подъезжающей машины. Виталя хотел обернуться, но не успел. У него за спиной грохнул выстрел. То, что это был именно выстрел, Виталя не сомневался и инстинктивно, хорошо помня армейские уроки, распластался по земле. Послышался дикий визг тормозов и какая-то интенсивная возня. Виталя, чуть приподняв голову, оглянулся и увидел как какой-то низкорослый, коренастый тип вырывает из рук растянувшегося на земле индуса дипломат. Карлик действовал так стремительно, что не успел Виталя крикнуть, как тот уже нырнул в открытую дверь машины. Опять раздался визг колёс, машина сорвалась с пробуксовкой с места и скрылась со скоростью пролетавшей мимо кометы. Галька, брызнув из под колёс, осыпала лежащего на земле Сандипа. Виталя даже не мог сказать, какая это была машина — маленькая, большая, светлая, или тёмная. Кажется, тёмная. Кажется, это был джип. А может, и нет. Может, это был светлый «седан». Было совсем темно, да и чулок на голове видимости не прибавлял. Не было никаких шансов рассмотреть, что это за машина…
Виталя по-пластунски пополз к индусу. Он полз, и мелкие камушки больно царапали его подбородок. И тут, словно с неба, раздалось нестройное хоровое пение:
— Эй, братан! — Виталя похлопал его по щеке. — Эй!
«Алая зорька»! — вдруг вспомнил Виталя. Бабульки не утерпели, получив в своё пользование аж целый переплётный цех, и собрались на репетицию в ночь.
— Эй! — Виталя снова потрепал по щеке индуса. Сандип открыл глаза и уставился на Гранкина. Даже в темноте было видно, что глаза у него бездонно чёрные.
— Нэ убивай, — на почти хорошем русском попросил он Виталю. — Нэ убивай! Я иностранэц! Ындыя! Слышал?! Ганг, йога, слон, Рерих, Радж Капур, Зита и Гита, слышал?! Я ещё дэнэг дам, нэ убивай!
Виталя сообразил, что на голове у него чёрный чулок, а в руках большой игрушечный пистолет.
— Да я это, братан, не по этому делу, — он сунул пистолет за пазуху, и хотел содрать чулок, но вовремя сообразил, что своё лицо ему индусу лучше не показывать. — Я тут в войнушку играю, ты же видел… А грабанули тебя другие…
— Рашэн бизнес капут, карта, кондом, водка, братан, бригада… — прошептал Сандип и потерял сознание.
Виталя вскочил и побежал к чёрному входу. Чулок он всё-таки сдёрнул на бегу, потому что через него было плохо видно. Здание он знал как свои пять пальцев, хорошо ориентировался в длинных, плохо освещённых коридорах, поэтому в считанные секунды домчался до своего кабинета. На удивление быстро открыв вечно заедающий замок, он отыскал в прозрачном шкафу резиновый жгут, ножницы, бинты, ватные тампоны и ринулся обратно.
Сандип лежал в той же позе, закрыв глаза, кровь из его руки уже не била, а текла вялой струйкой. Виталя ножницами разрезал рубашку, затянул жгут чуть выше раны и наложил тугую повязку.
— Там вдали за рекой уж погасли огни, — пели бабушки детскими голосками.
«Наверное, выстрела никто не слышал», — подумал Виталя. В печатном цехе гремят станки, в переплётном занимаются хоровым пением, Петрович скорее всего дремлет на кожаном диванчике в своём кабинете, поджидая визитёра с деньгами. Гранкин пощупал у Сандипа пульс — сердце билось часто, но уверенно, несмотря на большую потерю крови. Виталя вытащил из-за пазухи чулок и вытер им вспотевшее от страха и напряжения лицо. Вытер и тут же испуганно оглянулся.
Это что же получается? Индус тяжело ранен, ограблен, но сделал это не Виталя, а кто-то другой. Когда Сандипа начнут расспрашивать, он скажет, что его ограбил невысокий человечек с чулком на голове и большим пистолетом в руке…
Виталя вскочил на ноги и побежал. Он бежал быстрее и быстрее, пустынные улицы окраины города были плохо освещены, но Гранкина это только радовало. На безлюдной автобусной остановке он остановился, подошёл к раздолбанному телефонному аппарату, который на удивление оказался рабочим, и набрал ноль три.
— Скорая? — задыхаясь, крикнул Виталя в трубку. — Скорая, там, у чёрного входа в здание типографии лежит абсолютно раненый и ограбленный индус! — Виталя продиктовал адрес. — Да, раненый, да, ограбленный, да, индус! Зита и Гита, Ганг, Радж Капур, знаете? Нет, я не индус, я абсолютно случайный прохожий! Приезжайте быстрее, он потерял много крови и денег! До свидания, Скорая! — Гранкин положил трубку на ржавый рычаг и обессилено опустился на заплёванную лавочку. Интересно, ходят ли здесь в это время автобусы?..
Автобус всё-таки подошёл. Кособокий уродец шумно плевался чёрным вонючим дымом и был абсолютно пуст. С пугающим скрежетом затормозив, он с грохотом открыл свои двери-гармошки. Виталя запрыгнул в убогое, воняющее бензином нутро и плюхнулся на ближайшее сиденье. В салоне не было даже кондуктора, и Виталя протянул мелочь водителю, который был почему-то в одной только майке. Получив билет, Гранкин сжался в комочек, как в детстве, когда ему было страшно, и лбом прислонился к прохладному окну.
Вот ведь как бывает.
Чудовищные обстоятельства толкнули Гранкина на невероятный поступок. Но кто-то другой сделал то, что задумал сделать Виталя. Сделал чётко, жестоко, обдуманно, и стал обладателем двухсот тысяч долларов. Хотя, наверняка у него нет таких чудовищных обстоятельств, которые есть у Виталия. Зато Виталя спас индусу жизнь, остановив кровотечение. Он хоть и ветеринарный врач, но кое-что и в человеческой физиологии понимает. Не окажись его рядом, к приезду «Скорой» Сандип бы превратился в холодный труп. Ведь на окраину города ехать и ехать, а у индуса скорее всего была перебита вена…
Вот ведь как бывает!
Двести тысяч долларов оказались не у него. Кто-то ещё подслушал Петровича, кто-то ещё пас индуса.
Гранкин очнулся, когда уже поднимался по лестнице к себе домой. Навстречу ему спускался сосед с собакой. Он всегда очень поздно выгуливал свою собаку. Заметив Виталия, «барин» брезгливо прижался к стенке, а собака приветливо замахала хвостом. Виталя поднял на соседа глаза. Родственник он тому режиссёру или не родственник?! Впрочем, какая Витале разница? В любом случае с соседями нужно здороваться.
— Здрассьте, — тихо пролепетал Виталя.
«Барин» посмотрел на него удивлённо и высокомерно кивнул. Собака сильнее завиляла хвостом и дружелюбно негромко тявкнула.
Гранкин поплёлся по лестнице вверх, чувствуя, как внутри разрастается чёрная пропасть под названием «безнадёжность».
Вот ведь как бывает.
В следующий раз он обязательно скажет соседу, чем больна его собака, и как её лечить. В следующий раз обязательно скажет.
Дома он промыл пистолет и спрятал его в дальнем углу шкафа. Туда же он засунул и чулки с ажурной резинкой.
Визит дамы
Убийство № 1
«Кошелёк или жизнь»?
«Деньги на землю»?..
Но самое обидное было то, что индус не заметил «выхода» Гранкина из кустов. Он шёл себе по гравийной дорожке пружинисто и спокойно, с каждым шагом приближаясь к чёрному входу.
Что нужно крикнуть?
Воспитанному на героике Великой Отечественной Войны, Витале пришла на ум одна только фраза:
— Хэндэ хох! — заорал Гранкин, догнал Сандипа и нацелил ему в лицо пистолет.
— Гитлер капут! — весело отозвался индус и помахал Витале рукой, приняв его очевидно за мальчика, играющего в войнушку.
Виталя ощутил слёзы у горла, он понял, что план его летит кувырком. Что никогда он не пальнёт перцовым раствором в лицо смуглого, весёлого индийского парня. И дело вовсе не в том, что парень очень большой и очень сильный, а в том, что симпатичный индус не виноват в том, какая скверная история приключилась с Виталей.
Гранкин развернулся и побежал обратно в кусты. Неожиданно сзади послышался звук на бешеной скорости подъезжающей машины. Виталя хотел обернуться, но не успел. У него за спиной грохнул выстрел. То, что это был именно выстрел, Виталя не сомневался и инстинктивно, хорошо помня армейские уроки, распластался по земле. Послышался дикий визг тормозов и какая-то интенсивная возня. Виталя, чуть приподняв голову, оглянулся и увидел как какой-то низкорослый, коренастый тип вырывает из рук растянувшегося на земле индуса дипломат. Карлик действовал так стремительно, что не успел Виталя крикнуть, как тот уже нырнул в открытую дверь машины. Опять раздался визг колёс, машина сорвалась с пробуксовкой с места и скрылась со скоростью пролетавшей мимо кометы. Галька, брызнув из под колёс, осыпала лежащего на земле Сандипа. Виталя даже не мог сказать, какая это была машина — маленькая, большая, светлая, или тёмная. Кажется, тёмная. Кажется, это был джип. А может, и нет. Может, это был светлый «седан». Было совсем темно, да и чулок на голове видимости не прибавлял. Не было никаких шансов рассмотреть, что это за машина…
Виталя по-пластунски пополз к индусу. Он полз, и мелкие камушки больно царапали его подбородок. И тут, словно с неба, раздалось нестройное хоровое пение:
Виталя в ужасе замер, ощущая, как сердце молотится прямо о землю.
— Там вдали за рекой,
Засверкали огни…
Песню пели чересчур энергично и с чуть большей весёлостью, чем предполагала её смысловая нагрузка.
— В небе ясном заря догорала…
Хор разбился на многоголосье. В пении было немного трогательной, самодеятельной фальши и очень много того, что называется «от души».
— Сотня юных бойцов из будёновских войск
На разведку в поля поскакала…
Сандип чуть пошевелился и застонал. Виталя быстро-быстро перебирая коленками и локтями, подполз к нему. Парень со смуглой кожей лежал на спине, кровь толчками била у него из предплечья и заливала дорожку. Глаза у индуса были закрыты и, наверное, он был бы бледен, если бы не был так смугл.
— Вдруг вдали у реки засверкали штыки…
— Эй, братан! — Виталя похлопал его по щеке. — Эй!
Комсомольское сердце пробито… — с весёлой издёвкой разнеслось в ночном тёплом воздухе.
— И боец молодой
Вдруг поник головой
«Алая зорька»! — вдруг вспомнил Виталя. Бабульки не утерпели, получив в своё пользование аж целый переплётный цех, и собрались на репетицию в ночь.
— Эй! — Виталя снова потрепал по щеке индуса. Сандип открыл глаза и уставился на Гранкина. Даже в темноте было видно, что глаза у него бездонно чёрные.
— Нэ убивай, — на почти хорошем русском попросил он Виталю. — Нэ убивай! Я иностранэц! Ындыя! Слышал?! Ганг, йога, слон, Рерих, Радж Капур, Зита и Гита, слышал?! Я ещё дэнэг дам, нэ убивай!
Виталя сообразил, что на голове у него чёрный чулок, а в руках большой игрушечный пистолет.
— Да я это, братан, не по этому делу, — он сунул пистолет за пазуху, и хотел содрать чулок, но вовремя сообразил, что своё лицо ему индусу лучше не показывать. — Я тут в войнушку играю, ты же видел… А грабанули тебя другие…
— Рашэн бизнес капут, карта, кондом, водка, братан, бригада… — прошептал Сандип и потерял сознание.
Виталя вскочил и побежал к чёрному входу. Чулок он всё-таки сдёрнул на бегу, потому что через него было плохо видно. Здание он знал как свои пять пальцев, хорошо ориентировался в длинных, плохо освещённых коридорах, поэтому в считанные секунды домчался до своего кабинета. На удивление быстро открыв вечно заедающий замок, он отыскал в прозрачном шкафу резиновый жгут, ножницы, бинты, ватные тампоны и ринулся обратно.
Сандип лежал в той же позе, закрыв глаза, кровь из его руки уже не била, а текла вялой струйкой. Виталя ножницами разрезал рубашку, затянул жгут чуть выше раны и наложил тугую повязку.
— Там вдали за рекой уж погасли огни, — пели бабушки детскими голосками.
«Наверное, выстрела никто не слышал», — подумал Виталя. В печатном цехе гремят станки, в переплётном занимаются хоровым пением, Петрович скорее всего дремлет на кожаном диванчике в своём кабинете, поджидая визитёра с деньгами. Гранкин пощупал у Сандипа пульс — сердце билось часто, но уверенно, несмотря на большую потерю крови. Виталя вытащил из-за пазухи чулок и вытер им вспотевшее от страха и напряжения лицо. Вытер и тут же испуганно оглянулся.
Это что же получается? Индус тяжело ранен, ограблен, но сделал это не Виталя, а кто-то другой. Когда Сандипа начнут расспрашивать, он скажет, что его ограбил невысокий человечек с чулком на голове и большим пистолетом в руке…
Виталя вскочил на ноги и побежал. Он бежал быстрее и быстрее, пустынные улицы окраины города были плохо освещены, но Гранкина это только радовало. На безлюдной автобусной остановке он остановился, подошёл к раздолбанному телефонному аппарату, который на удивление оказался рабочим, и набрал ноль три.
— Скорая? — задыхаясь, крикнул Виталя в трубку. — Скорая, там, у чёрного входа в здание типографии лежит абсолютно раненый и ограбленный индус! — Виталя продиктовал адрес. — Да, раненый, да, ограбленный, да, индус! Зита и Гита, Ганг, Радж Капур, знаете? Нет, я не индус, я абсолютно случайный прохожий! Приезжайте быстрее, он потерял много крови и денег! До свидания, Скорая! — Гранкин положил трубку на ржавый рычаг и обессилено опустился на заплёванную лавочку. Интересно, ходят ли здесь в это время автобусы?..
Автобус всё-таки подошёл. Кособокий уродец шумно плевался чёрным вонючим дымом и был абсолютно пуст. С пугающим скрежетом затормозив, он с грохотом открыл свои двери-гармошки. Виталя запрыгнул в убогое, воняющее бензином нутро и плюхнулся на ближайшее сиденье. В салоне не было даже кондуктора, и Виталя протянул мелочь водителю, который был почему-то в одной только майке. Получив билет, Гранкин сжался в комочек, как в детстве, когда ему было страшно, и лбом прислонился к прохладному окну.
Вот ведь как бывает.
Чудовищные обстоятельства толкнули Гранкина на невероятный поступок. Но кто-то другой сделал то, что задумал сделать Виталя. Сделал чётко, жестоко, обдуманно, и стал обладателем двухсот тысяч долларов. Хотя, наверняка у него нет таких чудовищных обстоятельств, которые есть у Виталия. Зато Виталя спас индусу жизнь, остановив кровотечение. Он хоть и ветеринарный врач, но кое-что и в человеческой физиологии понимает. Не окажись его рядом, к приезду «Скорой» Сандип бы превратился в холодный труп. Ведь на окраину города ехать и ехать, а у индуса скорее всего была перебита вена…
Вот ведь как бывает!
Двести тысяч долларов оказались не у него. Кто-то ещё подслушал Петровича, кто-то ещё пас индуса.
Гранкин очнулся, когда уже поднимался по лестнице к себе домой. Навстречу ему спускался сосед с собакой. Он всегда очень поздно выгуливал свою собаку. Заметив Виталия, «барин» брезгливо прижался к стенке, а собака приветливо замахала хвостом. Виталя поднял на соседа глаза. Родственник он тому режиссёру или не родственник?! Впрочем, какая Витале разница? В любом случае с соседями нужно здороваться.
— Здрассьте, — тихо пролепетал Виталя.
«Барин» посмотрел на него удивлённо и высокомерно кивнул. Собака сильнее завиляла хвостом и дружелюбно негромко тявкнула.
Гранкин поплёлся по лестнице вверх, чувствуя, как внутри разрастается чёрная пропасть под названием «безнадёжность».
Вот ведь как бывает.
В следующий раз он обязательно скажет соседу, чем больна его собака, и как её лечить. В следующий раз обязательно скажет.
Дома он промыл пистолет и спрятал его в дальнем углу шкафа. Туда же он засунул и чулки с ажурной резинкой.
Визит дамы
Утром опять прозвенел будильник. Виталя, не открывая глаз, погрозил ему кулаком.
— Сволочь, — зло сказал он. — Тебе меня не напугать. Не напугать и не сбить с толку! — Гранкин сел, протёр кулаками глаза, хотел было уже одеваться, но вдруг топнул ногой и приказал сам себе:
— Нужно умыться. Умыться, побриться и хорошо позавтракать.
Он выполнил все свои приказания и только потом оделся под монотонное пиканье будильника. Форму одежды он выбрал прежнюю — костюм в полосочку, белую рубашку, и малиновый галстук, перекинутый через шею.
Когда он был уже за порогом, затрещал телефонный звонок. Гранкин вернулся в квартиру и снял трубку.
— Виталя, — грустно сказал ему в ухо Кирюха, — я не смогу тебе ничем помочь! Представляешь, Наташка, опасаясь, что я растрачу наши накопленные деньги, вложила их в какие-то хитрые сертификаты. Их нельзя сейчас обналичить, иначе потеряешь большие проценты. И… кредит в банке мне не дают, слишком маленькая у меня зарплата. Прости, Виталя…
— Ничего, Кирюха. Как-нибудь выкручусь, — Гранкин повесил трубку и подумал, что жизнь кончилась.
— И боец молодой вдруг поник головой, — пропел-прошептал Виталя.
Сегодня он позвонит в агентство недвижимости и выставит на продажу свою квартиру. Тысяч двадцать-тридцать долларов ненадолго продлят жизнь Галки и Сашки, а он пока поживёт на вокзале, глядишь, что-нибудь ещё да придумает.
Только бы этот будильник перестал звонить по утрам!
В дверь поскреблись, в кабинет заглянул Петрович.
— Свободен? — спросил он и бочком подошёл к столу. Никогда раньше Виталя не видел, чтобы Петрович так неуверенно, бочком ходил, словно неврологический больной.
— Тут такое дело, дружище, — Петрович присел на край кушетки, снял очки в роговой оправе и потёр руками красные воспалённые глаза. — Тут такое дело!
— Что случилось? — плохо сыграл удивление Гранкин и с трудом посмотрел Петровичу в глаза.
— Я не смогу в ближайшее время тебе помочь деньгами, — надевая очки, тихо сказал Петрович. — У меня не будет денег! Сандипа сегодня ночью ограбили.
— Да ты что? — ещё ненатуральнее «удивился» Виталий. Он был плохой актёр. Отвратительный. Будь Петрович не в таком состоянии, он бы заметил, как плохо играл Виталя, но Петрович ничего не заметил и продолжил рассказ.
— Сандип в начале первого ночи привёз мне деньги за свой заказ и… не донёс. Ограбили его.
— Ограбили?! — Виталя всплеснул руками как заполошная глупая баба.
— Да. Он припарковался у чёрного входа, пошёл по дорожке, и вдруг на него налетел грабитель в чёрном чулке на голове. Почти сразу сзади на бешеной скорости подъехала машина, в Сандипа выстрелили и вырвали дипломат с деньгами. Машина умчалась, а Сандип потерял сознание. У него сквозное ранение в руку, он потерял много крови. Он не видел грабителей, кроме того, с чулком на голове. Самое удивительное, что этот гад не уехал с дружками, а стал оказывать раненому первую помощь.
— Помощь?! — Виталя почувствовал как во рту пересохло.
— Он наложил жгут, повязку, остановил кровь. Бред какой-то. Но и это ещё не всё. Похоже, что он же и вызвал «Скорую».
— Скорую?!
— Да. Я дремал на своём диванчике в кабинете, в переплётном цехе распевалась «Алая зорька». Бабушки решили не терять времени и начать репетицию прямо в ночь, у них всё равно бессонница. Выстрела никто не слышал. Услышали только сирену «Скорой помощи», выбежали, а там… Потом милиция приехала, допросы, расспросы, Сандипа в больницу увезли. Я ночь не спал, даже домой не ездил. В общем, дружище, денег у меня пока для тебя нет. — Петрович развёл руками.
— Ничего, я как-нибудь выкручусь, ты не волнуйся. — Виталя никогда в жизни так паршиво, так гадко себя не чувствовал.
Петрович пошёл было к двери, но остановился и оглянулся:
— Слушай, ты когда-нибудь слышал, чтобы грабители перевязывали своих жертв?
— Нет, — упавшим голосом ответил Виталя. — Нет, Петрович, я никогда о таком не слышал.
— Вот то-то и оно! И ведь грамотно так перевязал, жгут наложил… Врачи со «Скорой» говорят, что не иначе как медик орудовал.
— Кто знал, что Сандип вечером привезёт деньги? — Витале было невыносимо трудно вести этот разговор, но он решил взять инициативу в свои руки.
— Никто не знал, — развёл руками Петрович. — Я так ментам и сказал. Я ведь решил с него всю предоплату наличкой взять только когда собрался тебе помочь. А тебе я собрался помочь тогда, в пивнушке, «У камелька». Оттуда Сандипу и позвонил, из туалета, с мобильного.
— Из туалета! Разве можно из туалета по таким делам звонить, — пробормотал Гранкин.
— Я уж потом об этом подумал, — вздохнул Петрович. — Дурак я! Старый пень! Выпил много и всякое соображение потерял! Потом уже вспомнил, что слева кто-то в кабинке топтался, и справа кто-то дышал. Я ведь после пивнушки не домой поехал, а в типографию, там срочный заказ катался. Видно, выследили меня, поняли, куда деньги привезут. Э-эх! — махнул Петрович рукой. — Из-за меня чуть Сандип не погиб! Всех подвёл! Прости меня, Гранкин! Всё, больше не пью.
— Не виноват ты ни в чём, Петрович! — Витале было так гадко, что он понял — ещё чуть-чуть и он во всём признается прямо сейчас, прямо здесь, не думая о последствиях. — Не виноват ты! — крикнул он. — Мало ли ублюдков на свете? От всех не застрахуешься! Жив индус-то?! Жив! И ещё сто лет проживёт. А деньги — мусор, у него этих денег… Очухается и проплатит тебе заказ. И мы с тобой… по маленькой! Сначала фуфырик, потом сделка!
— Спасибо, Виталя, — расчувствовался Петрович. — Спасибо, друг! Только это урок мне на всю жизнь. Больше ни капли в рот не возьму. — Сгорбившись и втянув голову в плечи, Петрович вышел из кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь.
Как взяла его жизнь за горло! Как взяла! Всё. Он сам себе перекрыл кислород. В ближайшее время даже Петрович не сможет ему помочь.
В дверь тихонечко постучались.
— Э-э-э-эхррр! — повторил Виталя.
Дверь приоткрылась, в неё просунулась белокурая голова.
— Э-э-х! Вон все отсюда! Вон! — заорал он голове.
Голова похлопала изумительно голубыми глазами.
— Мне говорили, что вы со странностями, — сказала она.
Дверь распахнулась и в кабинет впорхнула дамочка, каких в жизни не бывает. Они живут на журнальных картинках, непонятно откуда берутся и куда потом деваются. На даме был облегающий молочного цвета костюм, остроносые туфли на высоченной шпильке, сумочка на цепочке и украшения, которые сдержанным блеском подчёркивали убогость ветеринарного кабинета. У дамочки всего было в меру, но и всего чересчур: грудь излишне оттягивала вполне скромный вырез, пиджачок туго обхватывал нереально тонкую талию, а коленки вроде и были скромно прикрыты юбкой приличной длины, но почему-то постоянно мелькали, мозоля глаза своим совершенством. Виталя даже зажмурился. Бывают же такие мамзелечки! Сколько денег на них уходит? Всё-таки здорово, что он женился на простой, понятной, хозяйственной Галке.
— Меня предупреждали, что у вас невыносимый характер! — Дамочка уселась на кушетку, умопомрачительным жестом закинула нога на ногу, и обхватила коленки тонкими пальцами, унизанными колечками, которых вроде бы было немного, но всё равно чересчур.
Гранкин сглотнул.
— О чём вас предупреждали? — с трудом произнёс он простые слова.
— О том, что вы просто несносный тип. Но я вижу, что это не так. Вы вполне милый!
— Милый?!
— Да! — Дама раскрыла маленькую как кошелёк сумочку, порылась в ней и закурила невиданную, длинную, тёмно-коричневую сигарету.
— Здесь не курят! — рявкнул Виталя. — Что вы себе позволяете?! Давайте ваше животное!
Дама расхохоталась, показав белозубую, рекламно-идеальную пасть.
— Как вы сказали?! Животное? Ха-ха-ха! Давайте сюда животное! Нет, вы вовсе не страшный, не грубый, вы милый!!! Животное! Ха-ха-ха!
Гранкин вдруг испугался. Он понял — дама наверняка сумасшедшая.
— Ведь вы пришли полечить свою кошечку? — дрогнувшим голосом спросил он.
Дама перестала смеяться и почему-то откровенно смутилась.
— Спасибо, конечно, но у меня свой врач. Он отличный гинеколог!
— Кто?!
— Свою, как вы выражаетесь, «кошечку» я лечу, когда в этом есть необходимость, у лучшего в городе гинеколога — Бориса Лазаревича Каца! А вас мне рекомендовали как лучшего в городе детектива.
— Ко-го?!! — Виталя сел, встал, снова сел, разогнал руками перед носом сигаретный дым и снова встал.
— Ко-го?! — по слогам переспросил он.
— Част-но-го де-тек-ти-ва, — тоже по слогам ответила дамочка. Она затушила сигарету очень странным для такой фифы способом — о подошву туфли, и щелчком пульнула окурок в пластмассовую мусорницу, стоявшую в углу. Попала она точно в центр, и это тоже было странно для такой фифы.
— Помилуйте, — Гранкин даже разулыбался, — я ветеринарный врач! — Он вышел из-за стола, открыл дверь и пальцем ткнул в табличку. — Вот. «Ветеринарная клиника „Тузик“. Ту-зик! Вы что-то напутали! И если кошечка у вас только одна, та, которую лечит некто уважаемый Кац, то у меня вам нечего делать!
— Мне говорили, что вы шифруетесь, — кивнула дамочка. — Белый халат вам очень к лицу. Только галстук очень креативно повязан для простого ветеринара. Вы должны заняться моим делом!
— Ту-зик! — проскандировал Гранкин. — Я врач!
— Вы должны, — дама молитвенно сложила руки, но при этом требовательно топнула ногой. — Я хорошо заплачу!
— Вы сумасшедшая. Тащите ко мне ваших собачек, кош… нет, птичек и хомячков. Я хороший ветеринарный врач и возьму недорого.
— Я в состоянии хорошо заплатить, — с долей высокомерия заявила фифа. Наверное, она привыкла получать в жизни всё что захочет, и если ей не удавалось добиться чего-то с помощью своей умопомрачительной внешности, то она добивалась этого деньгами. Виталя поморщился. Его Галка никогда бы не стала сорить деньгами только для того, чтобы из принципа заставить ветеринара заниматься не своим делом.
— Вы должны расследовать обстоятельства смерти моей сестры.
— Я не расследую, я лечу.
— Мне говорили, что вы упрямый. Доктор, умоляю, найдите, кто убил мою сестру! Мне кажется, что этот человек собирается убить и меня!
— Мне нет дела до вашей сестры! Мне нет дела до вас! Убирайтесь!
— Я знаю, вы очень дорого берёте за свои услуги. Но неужели я похожа на человека, который не в состоянии заплатить?! Хотите, я на колени встану?
Дамочка вдруг соскользнула с кушетки и плюхнулась на свои красивые коленки.
— Нет, вы чокнутая, ей-богу! — заорал Виталя и попытался за локти приподнять даму. Но она оказалась неожиданно сильной, стала сопротивляться, потянула Виталия вниз, и он чуть не грохнулся прямо на неё, на пол, в недвусмысленной позе.
— Я врач! Я — «Тузик»!!! — он с трудом отцепился от дамочки и убежал за стол. — Ну с чего ради, частный детектив, как вы выражаетесь, будет носить белый халат и сидеть в кабинете, обложенный лекарствами и шприцами?!
— Вы шифруетесь, — всхлипнула дамочка. — Я знаю, мне рассказали.
— Кто?!
— Друзья, которым вы очень и очень помогли.
— Идите, — Виталя резко выкинул руку вперёд, указывая на дверь. — Идите к своим друзьям, к вашему Борису Лазаревичу Кацу! Пусть он расследует обстоятельства смерти вашей сестры! Если я, простой ветеринарный врач, по вашему разумению смогу это сделать, то лучший гинеколог города сделает это лучше!!!
— Но я очень хорошо заплачу! Я знаю ваши расценки!
— Вот вам мои расценки! — Виталя яростно сорвал со стены прайс-лист и швырнул его в лицо незнакомки. — Вот! Комплексная прививка — двести тридцать рублей! Капельница — пятьдесят! Почистить параанальные железы — всего тридцать рублей! Дешевле в городе не найдёте! Кстати, я один из немногих в городе, кроме государственной клиники, имею право делать прививки от бешенства! Не желаете? Сотня! Вам сделаю скидку!
— Полмиллиона долларов, — тихо сказала дамочка и встала с колен.
Виталя бухнулся на кушетку.
— Вы чокнутая. Верю, богатая, но абсолютно чокнутая! Или вот, что, знаете, там, в переплётном цехе целая толпа отличных частных детективов. От нечего делать они песни хором по ночам поют. Если вы им заплатите, они вам чёрта лысого найдут. Идите туда, я укажу вам дорогу.
— Миллион.
— Идите, идите! — Виталя встал и подтолкнул её к двери.
Он абсолютно уверился в мысли, что дамочка страдает шизофренией. Что ж, и богатые сходят с ума. От счастья, наверное. От богатства.
— Жаль, что мы не сумели договориться, — фифочка подхватила с кушетки свою миниатюрную сумочку и пошла к двери. Гранкин посмотрел ей вслед, на её узкую, стройную, красивую спину. Дама стала закрывать за собой дверь.
И тут до Витали дошло.
— Миллион, — не оборачиваясь, сказала дама.
— Долларов?!!
— Ну не сомов [2] же, — спиной усмехнулась она.
Виталя подскочил к двери и за руку втянул её в кабинет. Подумав, он закрыл дверь на ключ. Потом он взял даму за плечи и усадил на кушетку. Сам сел за стол, но тут же встал, снял белый халат, и снова сел.
— Рассказывайте, больная, — сказал Виталя.
— Сволочь, — зло сказал он. — Тебе меня не напугать. Не напугать и не сбить с толку! — Гранкин сел, протёр кулаками глаза, хотел было уже одеваться, но вдруг топнул ногой и приказал сам себе:
— Нужно умыться. Умыться, побриться и хорошо позавтракать.
Он выполнил все свои приказания и только потом оделся под монотонное пиканье будильника. Форму одежды он выбрал прежнюю — костюм в полосочку, белую рубашку, и малиновый галстук, перекинутый через шею.
Когда он был уже за порогом, затрещал телефонный звонок. Гранкин вернулся в квартиру и снял трубку.
— Виталя, — грустно сказал ему в ухо Кирюха, — я не смогу тебе ничем помочь! Представляешь, Наташка, опасаясь, что я растрачу наши накопленные деньги, вложила их в какие-то хитрые сертификаты. Их нельзя сейчас обналичить, иначе потеряешь большие проценты. И… кредит в банке мне не дают, слишком маленькая у меня зарплата. Прости, Виталя…
— Ничего, Кирюха. Как-нибудь выкручусь, — Гранкин повесил трубку и подумал, что жизнь кончилась.
— И боец молодой вдруг поник головой, — пропел-прошептал Виталя.
Сегодня он позвонит в агентство недвижимости и выставит на продажу свою квартиру. Тысяч двадцать-тридцать долларов ненадолго продлят жизнь Галки и Сашки, а он пока поживёт на вокзале, глядишь, что-нибудь ещё да придумает.
Только бы этот будильник перестал звонить по утрам!
* * *
Клиентов с утра опять не было. Виталя сидел за столом в белом халате, тупо уставившись в одну точку. Пожалуй, нужно написать похитителям ещё одну записку, в которой упросить дать ему на сбор денег не десять, а двадцать дней.В дверь поскреблись, в кабинет заглянул Петрович.
— Свободен? — спросил он и бочком подошёл к столу. Никогда раньше Виталя не видел, чтобы Петрович так неуверенно, бочком ходил, словно неврологический больной.
— Тут такое дело, дружище, — Петрович присел на край кушетки, снял очки в роговой оправе и потёр руками красные воспалённые глаза. — Тут такое дело!
— Что случилось? — плохо сыграл удивление Гранкин и с трудом посмотрел Петровичу в глаза.
— Я не смогу в ближайшее время тебе помочь деньгами, — надевая очки, тихо сказал Петрович. — У меня не будет денег! Сандипа сегодня ночью ограбили.
— Да ты что? — ещё ненатуральнее «удивился» Виталий. Он был плохой актёр. Отвратительный. Будь Петрович не в таком состоянии, он бы заметил, как плохо играл Виталя, но Петрович ничего не заметил и продолжил рассказ.
— Сандип в начале первого ночи привёз мне деньги за свой заказ и… не донёс. Ограбили его.
— Ограбили?! — Виталя всплеснул руками как заполошная глупая баба.
— Да. Он припарковался у чёрного входа, пошёл по дорожке, и вдруг на него налетел грабитель в чёрном чулке на голове. Почти сразу сзади на бешеной скорости подъехала машина, в Сандипа выстрелили и вырвали дипломат с деньгами. Машина умчалась, а Сандип потерял сознание. У него сквозное ранение в руку, он потерял много крови. Он не видел грабителей, кроме того, с чулком на голове. Самое удивительное, что этот гад не уехал с дружками, а стал оказывать раненому первую помощь.
— Помощь?! — Виталя почувствовал как во рту пересохло.
— Он наложил жгут, повязку, остановил кровь. Бред какой-то. Но и это ещё не всё. Похоже, что он же и вызвал «Скорую».
— Скорую?!
— Да. Я дремал на своём диванчике в кабинете, в переплётном цехе распевалась «Алая зорька». Бабушки решили не терять времени и начать репетицию прямо в ночь, у них всё равно бессонница. Выстрела никто не слышал. Услышали только сирену «Скорой помощи», выбежали, а там… Потом милиция приехала, допросы, расспросы, Сандипа в больницу увезли. Я ночь не спал, даже домой не ездил. В общем, дружище, денег у меня пока для тебя нет. — Петрович развёл руками.
— Ничего, я как-нибудь выкручусь, ты не волнуйся. — Виталя никогда в жизни так паршиво, так гадко себя не чувствовал.
Петрович пошёл было к двери, но остановился и оглянулся:
— Слушай, ты когда-нибудь слышал, чтобы грабители перевязывали своих жертв?
— Нет, — упавшим голосом ответил Виталя. — Нет, Петрович, я никогда о таком не слышал.
— Вот то-то и оно! И ведь грамотно так перевязал, жгут наложил… Врачи со «Скорой» говорят, что не иначе как медик орудовал.
— Кто знал, что Сандип вечером привезёт деньги? — Витале было невыносимо трудно вести этот разговор, но он решил взять инициативу в свои руки.
— Никто не знал, — развёл руками Петрович. — Я так ментам и сказал. Я ведь решил с него всю предоплату наличкой взять только когда собрался тебе помочь. А тебе я собрался помочь тогда, в пивнушке, «У камелька». Оттуда Сандипу и позвонил, из туалета, с мобильного.
— Из туалета! Разве можно из туалета по таким делам звонить, — пробормотал Гранкин.
— Я уж потом об этом подумал, — вздохнул Петрович. — Дурак я! Старый пень! Выпил много и всякое соображение потерял! Потом уже вспомнил, что слева кто-то в кабинке топтался, и справа кто-то дышал. Я ведь после пивнушки не домой поехал, а в типографию, там срочный заказ катался. Видно, выследили меня, поняли, куда деньги привезут. Э-эх! — махнул Петрович рукой. — Из-за меня чуть Сандип не погиб! Всех подвёл! Прости меня, Гранкин! Всё, больше не пью.
— Не виноват ты ни в чём, Петрович! — Витале было так гадко, что он понял — ещё чуть-чуть и он во всём признается прямо сейчас, прямо здесь, не думая о последствиях. — Не виноват ты! — крикнул он. — Мало ли ублюдков на свете? От всех не застрахуешься! Жив индус-то?! Жив! И ещё сто лет проживёт. А деньги — мусор, у него этих денег… Очухается и проплатит тебе заказ. И мы с тобой… по маленькой! Сначала фуфырик, потом сделка!
— Спасибо, Виталя, — расчувствовался Петрович. — Спасибо, друг! Только это урок мне на всю жизнь. Больше ни капли в рот не возьму. — Сгорбившись и втянув голову в плечи, Петрович вышел из кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь.
* * *
— Э-э-э-эхррр! — издал полухрип, полурык Виталя.Как взяла его жизнь за горло! Как взяла! Всё. Он сам себе перекрыл кислород. В ближайшее время даже Петрович не сможет ему помочь.
В дверь тихонечко постучались.
— Э-э-э-эхррр! — повторил Виталя.
Дверь приоткрылась, в неё просунулась белокурая голова.
— Э-э-х! Вон все отсюда! Вон! — заорал он голове.
Голова похлопала изумительно голубыми глазами.
— Мне говорили, что вы со странностями, — сказала она.
Дверь распахнулась и в кабинет впорхнула дамочка, каких в жизни не бывает. Они живут на журнальных картинках, непонятно откуда берутся и куда потом деваются. На даме был облегающий молочного цвета костюм, остроносые туфли на высоченной шпильке, сумочка на цепочке и украшения, которые сдержанным блеском подчёркивали убогость ветеринарного кабинета. У дамочки всего было в меру, но и всего чересчур: грудь излишне оттягивала вполне скромный вырез, пиджачок туго обхватывал нереально тонкую талию, а коленки вроде и были скромно прикрыты юбкой приличной длины, но почему-то постоянно мелькали, мозоля глаза своим совершенством. Виталя даже зажмурился. Бывают же такие мамзелечки! Сколько денег на них уходит? Всё-таки здорово, что он женился на простой, понятной, хозяйственной Галке.
— Меня предупреждали, что у вас невыносимый характер! — Дамочка уселась на кушетку, умопомрачительным жестом закинула нога на ногу, и обхватила коленки тонкими пальцами, унизанными колечками, которых вроде бы было немного, но всё равно чересчур.
Гранкин сглотнул.
— О чём вас предупреждали? — с трудом произнёс он простые слова.
— О том, что вы просто несносный тип. Но я вижу, что это не так. Вы вполне милый!
— Милый?!
— Да! — Дама раскрыла маленькую как кошелёк сумочку, порылась в ней и закурила невиданную, длинную, тёмно-коричневую сигарету.
— Здесь не курят! — рявкнул Виталя. — Что вы себе позволяете?! Давайте ваше животное!
Дама расхохоталась, показав белозубую, рекламно-идеальную пасть.
— Как вы сказали?! Животное? Ха-ха-ха! Давайте сюда животное! Нет, вы вовсе не страшный, не грубый, вы милый!!! Животное! Ха-ха-ха!
Гранкин вдруг испугался. Он понял — дама наверняка сумасшедшая.
— Ведь вы пришли полечить свою кошечку? — дрогнувшим голосом спросил он.
Дама перестала смеяться и почему-то откровенно смутилась.
— Спасибо, конечно, но у меня свой врач. Он отличный гинеколог!
— Кто?!
— Свою, как вы выражаетесь, «кошечку» я лечу, когда в этом есть необходимость, у лучшего в городе гинеколога — Бориса Лазаревича Каца! А вас мне рекомендовали как лучшего в городе детектива.
— Ко-го?!! — Виталя сел, встал, снова сел, разогнал руками перед носом сигаретный дым и снова встал.
— Ко-го?! — по слогам переспросил он.
— Част-но-го де-тек-ти-ва, — тоже по слогам ответила дамочка. Она затушила сигарету очень странным для такой фифы способом — о подошву туфли, и щелчком пульнула окурок в пластмассовую мусорницу, стоявшую в углу. Попала она точно в центр, и это тоже было странно для такой фифы.
— Помилуйте, — Гранкин даже разулыбался, — я ветеринарный врач! — Он вышел из-за стола, открыл дверь и пальцем ткнул в табличку. — Вот. «Ветеринарная клиника „Тузик“. Ту-зик! Вы что-то напутали! И если кошечка у вас только одна, та, которую лечит некто уважаемый Кац, то у меня вам нечего делать!
— Мне говорили, что вы шифруетесь, — кивнула дамочка. — Белый халат вам очень к лицу. Только галстук очень креативно повязан для простого ветеринара. Вы должны заняться моим делом!
— Ту-зик! — проскандировал Гранкин. — Я врач!
— Вы должны, — дама молитвенно сложила руки, но при этом требовательно топнула ногой. — Я хорошо заплачу!
— Вы сумасшедшая. Тащите ко мне ваших собачек, кош… нет, птичек и хомячков. Я хороший ветеринарный врач и возьму недорого.
— Я в состоянии хорошо заплатить, — с долей высокомерия заявила фифа. Наверное, она привыкла получать в жизни всё что захочет, и если ей не удавалось добиться чего-то с помощью своей умопомрачительной внешности, то она добивалась этого деньгами. Виталя поморщился. Его Галка никогда бы не стала сорить деньгами только для того, чтобы из принципа заставить ветеринара заниматься не своим делом.
— Вы должны расследовать обстоятельства смерти моей сестры.
— Я не расследую, я лечу.
— Мне говорили, что вы упрямый. Доктор, умоляю, найдите, кто убил мою сестру! Мне кажется, что этот человек собирается убить и меня!
— Мне нет дела до вашей сестры! Мне нет дела до вас! Убирайтесь!
— Я знаю, вы очень дорого берёте за свои услуги. Но неужели я похожа на человека, который не в состоянии заплатить?! Хотите, я на колени встану?
Дамочка вдруг соскользнула с кушетки и плюхнулась на свои красивые коленки.
— Нет, вы чокнутая, ей-богу! — заорал Виталя и попытался за локти приподнять даму. Но она оказалась неожиданно сильной, стала сопротивляться, потянула Виталия вниз, и он чуть не грохнулся прямо на неё, на пол, в недвусмысленной позе.
— Я врач! Я — «Тузик»!!! — он с трудом отцепился от дамочки и убежал за стол. — Ну с чего ради, частный детектив, как вы выражаетесь, будет носить белый халат и сидеть в кабинете, обложенный лекарствами и шприцами?!
— Вы шифруетесь, — всхлипнула дамочка. — Я знаю, мне рассказали.
— Кто?!
— Друзья, которым вы очень и очень помогли.
— Идите, — Виталя резко выкинул руку вперёд, указывая на дверь. — Идите к своим друзьям, к вашему Борису Лазаревичу Кацу! Пусть он расследует обстоятельства смерти вашей сестры! Если я, простой ветеринарный врач, по вашему разумению смогу это сделать, то лучший гинеколог города сделает это лучше!!!
— Но я очень хорошо заплачу! Я знаю ваши расценки!
— Вот вам мои расценки! — Виталя яростно сорвал со стены прайс-лист и швырнул его в лицо незнакомки. — Вот! Комплексная прививка — двести тридцать рублей! Капельница — пятьдесят! Почистить параанальные железы — всего тридцать рублей! Дешевле в городе не найдёте! Кстати, я один из немногих в городе, кроме государственной клиники, имею право делать прививки от бешенства! Не желаете? Сотня! Вам сделаю скидку!
— Полмиллиона долларов, — тихо сказала дамочка и встала с колен.
Виталя бухнулся на кушетку.
— Вы чокнутая. Верю, богатая, но абсолютно чокнутая! Или вот, что, знаете, там, в переплётном цехе целая толпа отличных частных детективов. От нечего делать они песни хором по ночам поют. Если вы им заплатите, они вам чёрта лысого найдут. Идите туда, я укажу вам дорогу.
— Миллион.
— Идите, идите! — Виталя встал и подтолкнул её к двери.
Он абсолютно уверился в мысли, что дамочка страдает шизофренией. Что ж, и богатые сходят с ума. От счастья, наверное. От богатства.
— Жаль, что мы не сумели договориться, — фифочка подхватила с кушетки свою миниатюрную сумочку и пошла к двери. Гранкин посмотрел ей вслед, на её узкую, стройную, красивую спину. Дама стала закрывать за собой дверь.
И тут до Витали дошло.
* * *
— Сколько вы говорите? — прошептал он.— Миллион, — не оборачиваясь, сказала дама.
— Долларов?!!
— Ну не сомов [2] же, — спиной усмехнулась она.
Виталя подскочил к двери и за руку втянул её в кабинет. Подумав, он закрыл дверь на ключ. Потом он взял даму за плечи и усадил на кушетку. Сам сел за стол, но тут же встал, снял белый халат, и снова сел.
— Рассказывайте, больная, — сказал Виталя.
Убийство № 1
Пока она доставала сигарету и закуривала, Гранкин всё понял. Петрович говорил, что эту комнатушку до Витали арендовал какой-то мрачный нелюдимый тип. Чем он занимался, никто не знал, даже Петрович. А тип, похоже, и был тем самым частным детективом, к которому отправили дамочку друзья.
Миллион долларов! Фифа наверняка врёт. Но чем чёрт не шутит, Виталию хватит и четверти, нет, половины этой умопомрачительной суммы…
А вдруг и правда… миллион долларов?!
Господи, да за такие бабки он что угодно расследует, это же не труднее, чем лечить животных. Попробовал бы тот Пинкертон, который сидел до него за этим столом, сделать клизму коту! Или повязать стаффов! А он, Гранкин, и делает, и вяжет. Значит, и с этим делом справится. Миллион долларов! Осмыслить, реально понять эту сумму Виталя не мог. Такие деньги существовали в другом, параллельном с ним мире — припоминались гонорары голливудских кинодив, в голову лезли доходы нефтяных магнатов. Впрочем, не зря дамочка была как с картинки глянцевого журнала — все эти колечки, серёжки, цепочки, сумочка, кажется, из змеиной кожи, сигареты, каких Виталя в жизни не видывал, костюмчик простой, без оборочек (Галка любила оборочки), таких не продают в магазинах, где бывал Гранкин, такого вообще ничего не продают, что на ней навздёвано… Миллион долларов. Да на эти деньги он сможет выкупить трёх Галок с тремя младенцами.
— Рассказывайте, больная, — севшим голосом поторопил он дамочку.
Она уже почувствовала себя хозяйкой положения, откинулась на спинку кушетки и, не торопясь, глубоко затянулась.
— Миллион баксов для меня вовсе не пустяковая сумма, как вы понимаете, — прищурившись, сказала она.
— Да уж как-то я это понимаю, — пробормотал Виталя. Он ещё не определился с линией поведения. Каким ему быть? Мягкой, учтивой душкой? Или жёстким грубоватым профессионалом? А может, развязным хамлом?
— Совсем даже не пустяковая, — повторила дама. — Я плачу её не только за то, что вы назовёте мне имя убийцы и предоставите доказательства его вины, но и за то, что я сама буду чувствовать себя в безопасности. Меня тоже хотят убить, я в этом абсолютно уверена! А у вас репутация профессионала, у которого не бывает провальных дел.
— Не тяните кота за хвост, лучше хватайте его за яйца, — Виталя решил, что самоуверенность и некоторая развязность крутому детективу больше к лицу, чем воспитанность и интеллигентность «ботаника». — Давайте, выкладывайте, как вас зовут и на что жалуе… что там у вас стряслось!
— Меня зову Эльза. Эльза Львовна Перова.
Виталя взял свой фирменный бланк, на котором выписывал рецепты и записал на нём: «Эльза Львовна Перова». Записав, он удовлетворённо кивнул. Изысканное имя дамочке подходило, так же как и простецкая фамилия, учитывая её милую привычку, тушить бычки о подошву туфелек, а потом щелчком отправлять их в урну.
— Кстати, — спросил Виталя, — а как зовут того… вашего сыщика?
Миллион долларов! Фифа наверняка врёт. Но чем чёрт не шутит, Виталию хватит и четверти, нет, половины этой умопомрачительной суммы…
А вдруг и правда… миллион долларов?!
Господи, да за такие бабки он что угодно расследует, это же не труднее, чем лечить животных. Попробовал бы тот Пинкертон, который сидел до него за этим столом, сделать клизму коту! Или повязать стаффов! А он, Гранкин, и делает, и вяжет. Значит, и с этим делом справится. Миллион долларов! Осмыслить, реально понять эту сумму Виталя не мог. Такие деньги существовали в другом, параллельном с ним мире — припоминались гонорары голливудских кинодив, в голову лезли доходы нефтяных магнатов. Впрочем, не зря дамочка была как с картинки глянцевого журнала — все эти колечки, серёжки, цепочки, сумочка, кажется, из змеиной кожи, сигареты, каких Виталя в жизни не видывал, костюмчик простой, без оборочек (Галка любила оборочки), таких не продают в магазинах, где бывал Гранкин, такого вообще ничего не продают, что на ней навздёвано… Миллион долларов. Да на эти деньги он сможет выкупить трёх Галок с тремя младенцами.
— Рассказывайте, больная, — севшим голосом поторопил он дамочку.
Она уже почувствовала себя хозяйкой положения, откинулась на спинку кушетки и, не торопясь, глубоко затянулась.
— Миллион баксов для меня вовсе не пустяковая сумма, как вы понимаете, — прищурившись, сказала она.
— Да уж как-то я это понимаю, — пробормотал Виталя. Он ещё не определился с линией поведения. Каким ему быть? Мягкой, учтивой душкой? Или жёстким грубоватым профессионалом? А может, развязным хамлом?
— Совсем даже не пустяковая, — повторила дама. — Я плачу её не только за то, что вы назовёте мне имя убийцы и предоставите доказательства его вины, но и за то, что я сама буду чувствовать себя в безопасности. Меня тоже хотят убить, я в этом абсолютно уверена! А у вас репутация профессионала, у которого не бывает провальных дел.
— Не тяните кота за хвост, лучше хватайте его за яйца, — Виталя решил, что самоуверенность и некоторая развязность крутому детективу больше к лицу, чем воспитанность и интеллигентность «ботаника». — Давайте, выкладывайте, как вас зовут и на что жалуе… что там у вас стряслось!
— Меня зову Эльза. Эльза Львовна Перова.
Виталя взял свой фирменный бланк, на котором выписывал рецепты и записал на нём: «Эльза Львовна Перова». Записав, он удовлетворённо кивнул. Изысканное имя дамочке подходило, так же как и простецкая фамилия, учитывая её милую привычку, тушить бычки о подошву туфелек, а потом щелчком отправлять их в урну.
— Кстати, — спросил Виталя, — а как зовут того… вашего сыщика?