Стерлинг Брюс. Последний шакальчик

   При посредничестве группы студентов-активистов Айно сняла центр прикладного искусства, существующий на дотации от государства. Стены убежища террористов были увешаны фантастическими мохнатыми коврами, увесистыми ручными пилами, полками с мылом на сосновой смоле и жутковатым финским стеклом.
   Айно уже выслушала свое о самодельных подрывных зарядах, и потому ее поставили часовой. Она сидела у окна второго этажа, выходившего на подъездную дорожку, балансируя на коленях чудовищное финское ружье для охоты на лося. Девушка просматривала стопку англоязычных книг о флюювинах, какие Старлитц закупил в книжном магазине в Хельсинки. Хельсинки мог похвастаться книжными магазинами площадью в половину авиационного ангара. С книгами в этой стране обычно коротали долгие темные ночи.
   - Сколько она их написала? - спросила Айно.
   - Двадцать пять. Лучше всего продаются "Фруфики отправляются в плаванье" и "Фруфи-папа и Грибные тигры".
   - По-английски они кажутся еще более странными. Странно, что она так печется об этих маленьких синих существах. Она так за них душой болеет, а ведь их и на свете-то не существует. - Айно перелистнула несколько страниц. - Смотри, здесь флюювины проходят через огненные туманы на высоких ходулях. Хорошая картинка. Погляди! А вот еще и пещерный житель, который ходит с губной гармошкой и все время жалуется.- Это, наверное, Неркулен Спеффи.
   - Неркулен Спеффи. - Айно нахмурилась. - Это не настоящее финское имя. И не шведское. И даже на Аландских островах так не говорят.
   Старлитц выключил радио, которое подробно перечисляло продукты сельского хозяйства Финляндии.
   - Она выдумала Спеффи, вот и все. Неркулен Спеффи просто родился в ее седой головке. Но товары с изображением Неркулена Спеффи продаются в Хоккайдо вдвое быстрее.
   Айно прошуршала страницами книги.
   - И я могла бы написать такую книгу. Она ее написала полвека назад. Когда она ее писала и рисовала к ней картинки, лет ей было столько же, сколько мне сейчас. Я сама такое смогла бы.
   - Почему ты так говоришь?
   Айно подняла голову:
   - Потому, что я могла бы, я знаю, что могла бы. Я умею рисовать. И я всегда рассказываю всякие байки выпивохам в баре. Однажды я нарисовала плакат для рок-группы.
   - Молодчина. Как насчет того, чтобы поехать вместе со мной и обняться со старой дамой? Мне нужен переводчик с финского, а если он будет еще и бывший фэн фруфиков, так совсем хорошо. Кроме того, она могла бы дать тебе пару дельных советов в отношении детской литературы.
   Айно поглядела на него удивленно.
   - Что вы такое говорите? - Она нахмурилась. - Я солдат революции. Вам следует уважать мои политические убеждения. Вы не говорили бы так со мной, если б я была двадцатилетним парнем.
   - Будь ты двадцатилетним парнем, ты бы, черт побери, оплевала Неркулена Спеффи.
   - Нет, не оплевала бы.
   - Оплевала б, оплевала. Эти юнцы солдаты - дешевка. Они ж, черт побери, товар широкого потребления. Кому они нужны? Но молодая поклонница фруфиков может быть очень ценным козырем в рискованных переговорах по заключению контракта.
   - Вы все еще мне лжете. Хватит лгать. Меня вам не одурачить.
   - Послушай, - вздохнул Старлитц, - это правда. Попытайся во всем разобраться. Ты думаешь, что Аландские острова очень важны, так? Настолько важны, чтобы ради них взрывать поезда? Так вот, Неркулен Спеффи - самое важное, что когда-либо вышло с Аландских островов. Фруфики - единственный продукт Аландов, такой нигде больше не достать. Двадцать пять тысяч рыбаков в Балтийском море потрясающе потрудились, чтобы произвести на свет мировой хит вроде Неркулена Спеффи. Будь Аланды Ямайкой, он стал бы Бобом Марли.
   В комнату вошел один из новых рекрутов Рафа - при бороде и накачанной мускулатуре, - лет, наверное, тридцати. На нем была футболка с флагом конфедератов, а в набедренной кобуре поблескивал автоматический кольт.
   - Эй, - прогнусавил он, - вы по-английски говорите?
   - Ага, - помычал в ответ Старлитц.
   - Где нужник? - Старлитц указал.
   Американец двинулся было в указанном направлении, но остановился:
   - Слушай, беби, дамское у тебя ружьишко. Только скажи, и я дам тебе что посерьезнее.
   Айно промолчала, только крепче сжала полированный приклад орехового дерева.
   Американец ухмыльнулся Старлитцу:
   - Что, по-английски не говорит, а? Выходит, она русская? Я слышал, в этой операции у нас полно русских девок. Надо же. Чего только не делает доллар в наши дни. - Он потер руки.
   - Поссе Комитатус? - рискнул предположить Старлитц.
   - Ну уж нет. Мы не ополчение... Эти ополченцы, они все аж вспотели от страха перед черными вертолетами ООН и Новым Мировым Порядком... Что за чушь! Мы-то знаем, что такое Новый Мировой Порядок. У нас есть связи. Мы уж окажемся в кабинах этих чертовых черных вертолетов. Плечом к плечу с Иванами на сей раз!
   В Финляндии самая дорогая выпивка в мире. Это установка социал-демократии Финляндии, неотъемлемая часть самой низкой в мире детской смертности. Тем не менее, финны поистине поразительные дебоширы. Крохотный бар "Касармикату" был до отказа забит финнами, методично переходящими от скромной погруженности в себя к ничем не остановимой, с биением в грудь браваде. Над батареей блестящих бутылок водки и коскенкорвы лаял телевизор, передавая новости Балтийского региона. Очередной парламентский кризис в Москве. Разъяренный русский депутат в синем виниловом пиджаке и футболке с эмблемой "Мегадеф" бил кулаком по кафедре.
   Японский финансист отставил стакан с яблочным соком и поправил солнечные очки:
   - Святой Учитель не одобряет опьянения. Алкоголь затуманивает разум и перекрывает ток ки.
   - Поверить не могу, нам попался японец, который отказывается выпить по заключении сделки, - пожаловался по-русски Хохлов.
   Японский денежный мешок по-русски не говорил и русской речи не понимал. Все трое прикорнули в самом темном углу хельсинкского бара.
   - У нашего главного вкладчика, - сказал по-русски Старлитц, серьезный приступ увлечения Дальневосточным Нью-эйждем. Эти приверженцы Высшей правды совершенно спятили. При этом они богаче Креза.
   Старлитц молча поднял в честь денежного мешка рюмку финской водки на клюкве. Он убедил их вкладчика, что эта сокрушительная настойка просто клюквенный сок. Старлитц перешел на беглый уличный японский:
   - Хохлов-сан говорит мне, что весьма восхищается вашей электрической камилавкой. Он сам хочет попробовать носить такую. Он ищет пользы для здоровья и усиления душевного мира.
   - Сааааа... - парировал господин Иноуэ, похлопав себя по пластифицированной макушке бритой головы. - Электростабилизаторы нервной системы Святого Учителя. Вскоре они пойдут в массовое производство в нашем оплоте на Фуджи.
   - У вас ведь есть детские версии этого прибора? - спросил Старлитц.
   - Разумеется, у Святого Учителя много детей.
   - Ну и вы когда-нибудь задумывались, скажем, о массовой коммерческой версии этих штучек? Скажем, с лицензированным персонажем из мультфильма?
   Господин Иноуэ моргнул:
   - Мне дали понять, что партнеры господина Хохлова могут поставить нам военные вертолеты?
   - Этот сукин сын снова завел волынку о вертолетах, - объяснил по-русски Старлитц.
   Хохлов хмыкнул:
   - Скажи ему, есть скидка на боевые танки Т-72. Двести миллионов иен каждый. Но только для него. Без перепродажи.
   После долгих переговоров с мистером Иноуэ Старлитц по-русски сказал:
   - Его танки не интересуют. Он хочет минимум шесть "МиГ-17" с распылителями отравляющих газов. А также нескольких ветеранов из разведчиков спецназа, чтобы те тренировали отряд дзюдоистов-коммандос их культа на священном острове Исигакидзима.
   - Ветеранов спецназа? Идет. Их у нас полно. Скажи ему, ему придется сделать им визы и выложить солидные денежки. Эти черные береты не какие-нибудь средние головорезы.
   Старлитц снова посовещался.
   - Он хочет знать, известно ли тебе что-нибудь о методе лазерной абляции при обогащении урана.
   - Нет. И я сыт по горло этим вопросом.
   - Он хочет знать, заинтересует ли тебя, если он скажет, что такое проделывают в "Мицубиси Хеви Индастриз".
   - Скажи ему, я ценю наводку на шпионаж в атомной промышленности, застонал Хохлов, - но эта ерунда вышла из моды вместе с Клаусом Фуксом и Розенбергами.
   Старлитц вздохнул:
   - Давай дадим Иноуэ-сан сохранить лицо, Булат Романович. Святой Учитель предсказывает на 1997-й конец света. Если подыграем чокнутым мифам культа об апокалипсисе, сможем держать у себя их вклады до самой зимы девяносто шестого.
   - Зачем нам вообще этот псих с пластмассовой головой? - вспылил Хохлов. - Он бесчестный эксплуататор доверчивых масс. Он заправляет компаниями-пустышками в России и через них вербует русских простофиль в свой нелепый культ. Мы нужны ему больше, чем он нам. Он далеко от дома. Надави на него.
   - Послушай, ас. Нам нужны вклады культа, потому что нам нужно, чтобы разница между курсами иены и прочей валюты покрывала поток черного капитала. Кроме того, я в этом деле отвечаю за связь с Токио! Согласен, на территории России мафия может переломать ему ноги, но дома в Японии его дружки строят огромные бункеры из нержавейки, полные гигантских микроволновок.
   - Знаешь ли, и моей доверчивости есть предел, - раздраженно отозвался Хохлов. - Пивоварни ботулизма? Заводы по производству нервно-паралитического газа? Сотни облапошенных нью-эйдж роботов паяют компьютерные чипы для полуслепого учителя-преступника в белой пижаме? Это полный абсурд, такому место в фильмах о Джеймсе Бонде. Пожалуйста, сообщи этому клоуну, что он имеет дело с профессионалами из реальной жизни.
   Старлитц поманил к себе официанта:
   - Счет, пожалуйста.
   - Вот, прошу вас, - сказала Айно. - Желаю вам и вашим иностранным друзьям приятного отдыха в гостеприимном Хельсинки.
   После взрыва дискотеки в Хельсинки Раф перенес свои операции на сами Аландские острова. Усердные юнцы из АИЯС нашли ему еще одно логово уединенную усадьбу с сауной в густых лесах на острове Кекар. Этот роскошный курорт принадлежал шведской оружейной корпорации, которая некогда принимала там представителей министерства обороны различных стран третьего мира. Простота поездок на Аланды на выходные обеспечивала секретность и позволяла избежать потенциального политического конфуза на шведской территории. Эта шведская компания переживала тяжелые времена вследствие массивных русских продаж вооружения по заниженным ценам. Они были более чем счастливы сдать свой курорт обеспеченной и формально зарегистрированной компании Хохлова.
   - Не можем же мы все быть аскетами-ленинцами, - весело объявил Раф. Можно быть революционером и в приличных ботинках.
   - Приличные ботинки - это сейчас многое в России значит, - согласился Старлитц.
   Раф откинулся на спинку лакированного ротангового кресла. Центральный офис курорта с его витражными окнами и маниакально глянцевой мебелью от Альвара Аалто, казалось, вполне его устраивал.
   - Мы достигли деликатной стадии революционного процесса, - сказал Раф, скрещивая под головой руки. - Нам нужна интеграция двойной ударной силы в единый фронт освобождения.
   - Ты хочешь сказать, познакомить янки с русскими ребятами?
   - Да. И что может быть для этого лучшей нейтральной территорией, чем традиционная финская сауна? - Раф улыбнулся. - Попаримся, мужики! Скрывать нечего! Никакой одежды. Никаких пушек! Сплошь свежий чистый пар. Полно выпивки. А поскольку мальчики тренировались до упаду, я приготовил им отличный сюрприз.
   - Женщины.
   Раф хмыкнул:
   - Они ведь солдаты, знаешь ли. - Подавшись вперед, он оперся о стол. Ты осматривал этот курорт? Нельзя обманывать определенные ожидания.
   Старлитц осматривал и саму сауну, и прилегающие помещения, и территорию вокруг. Шлюх кругом было больше, чем бронебойных снарядов в корпорации "Бофорс". Участок был частный и очень дорогой. Перевороты успешно зачинали и в менее вероятных местах.
   Старлитц кивнул:
   - Смысл понятен. Знаешь, у меня сегодня деловая встреча со старой дамой. Ты нарочно все так организовал, чтобы я пропустил веселье.
   Раф помедлил, задумавшись:
   - Ты ведь не сердишься на меня, правда, Старлитц?
   - Почему ты спрашиваешь, Раф?
   - К чему на меня сердиться? Я даю тебе на время Айно. Разве тебе этого мало? Я не обязан был давать тебе переводчика для твоих афер, Я доверяю тебе, ты окажешься совсем один в маленькой лодке с моим любимым лейтенантом. Тебе следует благодарить меня. Старлитц уставился на него во все глаза.
   - Да уж, ты слишком добр ко мне.
   - Присмотри за Айно. Моему шакальчику в последнее время приходилось нелегко. Я знаю, ты по-доброму к ней относишься. Поскольку приложил столько трудов, чтобы поговорить с ней у меня за спиной.
   - Нет, давай сегодня я оставлю ее с тобой, - предложил Старлитц. Посмотрим, что сделают твои двадцать голых пьяных мужиков с тяжеловооруженной студенткой с факультета поэзии.
   Раф вздохнул с наигранным поражением:
   - Старлитц, ты не умеешь врать с той же легкостью, как делают это по-настоящему жадные люди.
   - Спасибо, что ты это заметил, приятель.
   - Конечно, я хочу, чтобы ты на время увез отсюда Айно. Она молода и может неверно все истолковать. Поговорим откровенно. Эти люди, которых я нам купил... это грубые мужики, которые убивают и умирают за плату. Им надо давать награду и наказания такие, какие им понятны. Они - шлюхи со стволами.
   - Я всегда счастливее всего, когда знаю самое худшее, Раф. Худшего ты мне пока не сказал.
   - С чего это я должен исповедоваться тебе? Ты мне секретов не доверяешь. - Раф толкнул через стол пепельницу. - Выкури сигарету.
   Старлитц взял "галлуаз".
   Эффектным жестом Раф дал ему прикурить, потом закурил сам.
   - Ты много говоришь, Старлитц, - сказал он. - Ты хорошо торгуешься, заключаешь удачные сделки. Но о себе ты не говоришь никогда. Все, что я о тебе узнал, я выяснил через других людей. - Раф кашлянул. - К примеру, я знаю, что у тебя есть дочь. Дочь, которой ты никогда не видел.- Ну да, конечно.
   - Я видел твою дочь. У меня есть фотографии. Она на тебя не похожа. Она привлекательная и симпатичная.
   - У тебя есть снимки, приятель? - Старлитц выпрямился в кресле. Видео?
   - Да, у меня есть фотографии. У меня есть даже больше. У меня есть контакты в Америке, люди, которые знают, где живет твоя дочь. Она живет у тех странных женщин на Западном побережье...
   - Ну да, признаю, они довольно странные, но, видишь ли, постатомная семья, и все такое, - выдавил, помолчав, Старлитц.
   - Тебе бы хотелось познакомиться с дочерью? Я мог бы выкрасть ее и доставить к тебе сюда, на Аланды. Это проще простого.
   - Соглашение не так уж и плохо, пока остается в силе. Мне позволяют посылать ей детские книжки...
   Раф закинул на стол ноги в носках.
   - Может, тебе надо осесть, Старлитц. Когда мужчина вступает в определенный возраст, ему приходится жить той жизнью, какую он себе выбрал. Возьмем, к примеру, меня. В основе своей я человек семейный.
   - Ух ты.
   - Вот именно. Я уже двадцать лет как женат. Моя жена во французской тюрьме. Ее схватили в семьдесят восьмом.
   - Долгий срок.
   - У меня двое детей. Один от моей жены, другой от девушки из Бейрута. Люди думают, что у Рафа Шакала не может быть семейной жизни. Они не считаются с моими мечтами. Ты знаешь, что я занимался журналистикой? Я даже стихи писал. Стихи на итальянском и на арабском.
   - Ну надо же.
   - Вот-вот. Скажу больше, поскольку это между нами и нет никаких русских на курорте, кто установил бы всякие надоедливые жучки... Интуиция мне подсказывает, что ты хороший человек, Старлитц. Мы с тобой оба постмодернистские мужчины мира сего. Мы видели, как разваливается на части империя. Это, знаешь ли, не имеет никакого отношения к старому глупому Карлу Марксу.
   - Может, и так, приятель.
   - Мы видели девяностые за работой. Развал - это заразно. Теперь он повсюду. Он вышел из-под контроля, как СПИД. Ты когда-нибудь встречал ливанского военачальника, который стал бы местным диктатором? Джамблатта, может быть? Берри? Отличные ребята. Мужи - как львы.
   - Никогда знаком не был.
   - Это прекрасная жизнь - стать диктатором. Вот что случается с террористами, когда они взрослеют.
   Старлитц кивнул. Опасно, очень опасно, что Раф так озабочен его добрым о себе мнением, но он ничего не мог с собой поделать, ему это льстило.
   - Захватываешь укромный уголок, - объяснял Раф. - Растишь коноплю или мак. Покупаешь оружие. Это как маленькое государство, но тебе не нужны ни юристы, ни бюрократы, ни рекламщики, никакие глупые ублюдки в костюмах. У тебя есть стволы, и у тебя есть власть. Ты говоришь людям, что сделать, и они бегут и делают. Возможно, такое и не может длиться вечно. Но пока оно длится, это рай на земле.
   - Это хорошо, Раф. Вот теперь ты со мной откровенен. Я это ценю, правда ценю.
   - В прессе твердят, мне, мол, нравится убивать людей. Ну конечно, мне нравится убивать людей! Это привносит в жизнь героизм. Если б убийства не щекотали нервы, никто не стал бы покупать билеты на фильм, где людей убивают. Но если б я хотел убивать, я поехал бы в Чечню, в Грузию, в Абхазию, наконец. Не в том соль. Любой идиот может стать военачальником в зоне военных действий. Соль в том, чтобы стать военачальником там, где люди жирные, размякшие и богатые! Военачальником надо становиться у самых границ разваливающейся империи. Это наилучшее место! Знаю, у меня были в прошлом мелкие недостатки. Но девяностые - это шестидесятые наоборот. На сей раз я намерен выиграть и это выигранное удержать! Я намерен захватить эти островки. Я введу военное положение и стану править собственным указом.
   - А как насчет временного правительства из трех человек?
   - Я решил, что эти мальчики ненадежны. Мне не понравилось то, как они обо мне проговорились. Так что я сокращу процесс и выдам очень скорые и убедительные результаты. Я захвачу в заложники двадцать пять тысяч человек.
   - Как тебе это удастся?
   - Как? Заявив, что у меня есть русская ядерная боеголовка малой мощности, которой, кстати, у меня на деле нет. Но кто решится назвать это блефом? Я Раф Шакал! Я знаменитый Раф! Все знают, что я на такое способен.
   - Ядерная боеголовка малой мощности, да? Похоже, старые сценарии террора и впрямь хороши...
   - Конечно, такой боеголовки у меня нет. Но у меня есть десять килограммов дешевого радиоактивного цезия. Когда они пролетят над островами со счетчиками Гейгера, или какое еще дурацкое ученое устройство используют сейчас группы захвата, - показания будут выглядеть вполне убедительно. Финны не посмеют устроить у себя второй Чернобыль. Они с последнего еще до сих пор в темноте светятся. Так что, согласись, я вполне умерен в своих запросах. Я прошу только несколько островков и несколько тысяч человек. Я буду соблюдать требуемые формальности, если они мне позволят. Я выпущу милый флаг и немного монеты.
   Старлитц потер подбородок:
   - Вот эта монета, похоже, будет особенно интересной, учитывая наше дельце с электронным банком.
   Раф выдвинул ящик стола и достал оттуда стакан для виски и беспошлинную бутылку финской настойки на морошке. Выпивка на Аландах была на порядок дешевле, чем в Финляндии.
   - Сингапур всего лишь крохотный островок. - Раф прищурился, плеснул себе настойки. - Никто не жалуется на то, что у Сингапура есть ядерное оружие.
   - Впервые слышу, приятель.
   - Разумеется, оно у них есть! Уже пятнадцать лет. Уран они купили в Южной Африке еще во времена апартеида, когда бурам отчаянно требовались деньга. А ядерные заряды построили сами. Сингапур вполне способен потратить столько трудов. Но они все там трудоголики.
   - Что ж, логично. - Старлитц помедлил. - Я все еще осваиваюсь с твоим предложением. А как с планами на будущее, Раф? Предположим, ты получишь то, что требуешь, и каким-то образом удержишь острова. Что тогда? Что, по-твоему, будет через десять лет?
   - Мне всегда задавали этот вопрос. - Раф отхлебнул настойки. - Хочешь морошковой? Крохотные золотые ягодки финской тундры, и я не перестаю удивляться, какие они сладкие.
   - Нет, спасибо, но пей, не смотри на меня, приятель.
   - В прошлом меня не раз спрашивали, в основном переговорщики, желающие освободить заложников, со временем разговоры приедались, и мы иногда переходили на философию... - Раф аккуратно навернул крышку на бутылку настойки. - Они мне говорили: "Раф, что такого в этой твоей Революции? Какой мир ты пытаешься нам построить?" У меня было много времени подумать над этим вопросом.
   - И?..
   - Ты когда-нибудь слышал, как Джимми Хендрикс исполняет "Усеянный звездами флаг"?
   Старлитц моргнул:
   - Ты что, шутишь? Эта песня и по сей день продает крупные партии из вчерашних каталогов.
   - В следующий раз послушай по-настоящему эту композицию. Попытайся представить себе страну, где эта музыка действительно была бы национальным гимном. Не диковиной, не пустой мечтой, не модой, не пародией, не протестом против какой-то там войны, не для молодых янки, укурившихся на дурацком флэту в пригороде Нью-Йорка, где эта песня была бы социальной реальностью. Вот как я хочу, чтобы жили люди. Люди - они овцы, у них духу не хватает жить такой жизнью. Если у меня будет шанс, я могу заставить их так жить.
   Старлитц любил быстроходные моторки. Управлять ими почти так же легко и приятно, как вести машину. Агенты Рафа украли такую моторку в Копенгагене и на большой скорости привели через Балтийское море. Поскольку это было судно, каким традиционно пользовались умники, ввозящие контрабандные наркотики, датские полицейские просто решат, что его украли наркодельцы. И не слишком ошибутся.
   Старлитц изучил морскую карту.
   - Я сегодня застрелила полицейского, - сказала Айно.
   - Почему ты так говоришь? - Старлитц поднял на нее взгляд.
   - Я насмерть застрелила полицейского. Это был констебль в Мариэхамме. Я зашла в его офис. Сказала ему, что кто-то украл запаску из моей машины. Я отвела его за офис, чтобы показать ему машину. Я открыла багажник, а когда он наклонился посмотреть, где запаска, я выстрелила в него. Трижды. Нет, четыре раза. Он упал прямо в багажник. Я затолкала его ноги внутрь и захлопнула крышку. А потом я уехала с трупом.
   Старлитц очень тщательно сложил морскую карту.
   - Ты позвонила и взяла это на себя?
   - Нет. Раф сказал, что копу лучше исчезнуть. Мы скажем, что он переметнулся на сторону финнов и прихватил с собой секретные папки полиции. Это будет удачно для пропаганды.
   - Ты что, действительно пристрелила мужика? Где тело?
   - Здесь, на моторке.
   - Стань за штурвал.
   Выйдя из кабины, Старлитц заглянул в стеклопластиковый трюм. Там лежал мужчина в униформе - с виду мертвец.
   Старлитц повернулся к девушке:
   - Раф отправил тебя прикончить его одной?
   - Нет, - гордо ответила Айно, - он послал со мной Матти и Йорму, но я приказала им стоять на стреме снаружи. - Она помедлила. - Люди лгут, говоря, что убивать трудно. Убивать очень просто. Три движения пальцем. Или четыре. Представляешь себе, как это делаешь, планируешь, как будешь это делать, а потом просто делаешь. И вот - готово.
   - Как ты планируешь обойтись с вещественным доказательством в трюме?
   - Мы обмотаем труп цепями, какие я купила в скобяной лавке, а потом выбросим в море где-нибудь на полпути к острову вашей старой дамы. Вот, возьмите штурвал.
   Старлитц вернулся к управлению моторкой. Айно выволокла из трюма мертвого полицейского. Труп весил намного больше, чем она сама, но Айно была девушка сильная и решительная и лишь временами брезгливая. Она методично обмотала тело тяжелыми стальными цепями, которые при этом покорно звенели, временами звон сменялся щелчком дешевых замков.
   Старлитц наблюдал за происходящим, искоса присматривая за приборами:
   - Это была идея Рафа послать со мной на переговоры труп?
   Айно поглядела на него серьезно:
   - Это единственная лодка, какая у нас есть. Мне пришлось воспользоваться ею. Захватывать паромы пока рано.
   - Раф любит показывать, что говорит серьезно.
   - Это я показываю, что мои намерения серьезны. Это я убила полицейского. Я положила его в моторку. Он - агент оккупационных властей в униформе угнетателей. Он законная мишень. - Айно со вздохом отбросила косы назад. - Относитесь ко мне серьезно, мистер Старлитц. Я молодая женщина, я одеваюсь как панк потому, что мне того хочется, и, возможно, я слишком много читаю книг. Но я действительно имею в виду то, что говорю. Я верю в наше дело. Я происхожу из маленькой, никому не известной страны, и моя группа маленькая, никому не известная группа. Но это не важно, поскольку мы отдаем себя борьбе. Мы действительно вооруженная ударная сила революции. Я собираюсь свалить правительство здесь и захватить эту страну. Сегодня я убила угнетателя. Это долг вооруженного революционера.
   - Итак, вы возьмете эти острова силой. А потом что?
   - Потом мы избавимся от этих этнических аландцев. Они будут сами по себе, нам они ни к чему. После этого мы, финны, сможем быть действительно финнами. Мы станем настоящим финским народом по настоящим аутентичным финским законам.
   - А что тогда?
   - Тогда мы займем финноугорские земли, украденные у нас русскими! Мы сможем отобрать у них Карелию. И Коми. И Ханты-Мансийск. - Айно сердито глянула на Старлитца. - Вы даже не слышали никогда об этих местах. Не слышали? Для нас они священны. Они - в "Калевале". Но вы, вы никогда даже не слышали о них...
   - А что случится потом? Она пожала плечами:
   - Разве это моя проблема? Я никогда не увижу воплощения этой мечты. Думаю, копы убьют меня гораздо раньше. Как по-вашему?