Страница:
– Ладно.
Ван знал, что Тони прав. Слишком хорошо знал.
Тони налил обоим, неуверенно переставляя хрупкие стаканы. Похоже было, что он уже выпил. Не напился – как выглядит пьяный Тони, Ван ещё не забыл, – но определенно слегка промочил горло.
Тони привез ему бремя. И это не просто чудовищная, губительная для всей отрасли авария на федеральных телекоммуникациях. Ради такой мелочи Тони не стал бы являться сюда лично.
Приоритеты Тони Кэрью с течением времени несколько менялись, но Тони всегда оставался собой. Его интересовали деньги, женщины, новые технологии и власть. Тони был обаятелен. Убедителен. Речист. Во всех этих областях Ван никогда с Тони не соперничал. Поэтому Тони мог ему доверять.
Как большинство наполеончиков, Тони был обвешан комплексами, точно наковальнями. Но всё, что его тяготило, – большие деньги, распутные женщины, карьерные интриги, – с Вана скатывалось как с гуся вода. С первого дня их знакомства Ван способен был проникнуться проблемами приятеля. Он не осуждал Тони – и не порицал. Нельзя было даже сказать, что он ему сочувствовал. Но нуждался зачем-то в его доверии. В его откровенности.
Магниевое кресло Ван предложил гостю, а сам пристроился на скамье тренажёра. Тони погладил блестящий подлокотник. Под ним кресло превращалось в трон.
– Bay! Тебе бы таких дюжину. Их можно друг на друга ставить.
– Отличная мысль.
Ван поднес к губам тонкий белый стакан и отхлебнул «В amp;В». Знакомый бархатистый огонь вернул его в студенческие годы.
Тони окинул взглядом голые стены. От кунгфушных плакатов Ван ухитрился избавиться вместе со всеми пожитками предыдущего жильца. Оставил только тренажёр вместе с гирями – как утешительный приз.
– Ван, а меблированной квартиры СНБ тебе не мог предоставить?
– Она была меблированная, Тони. Я всё вышвырнул.
Тони прищурился.
– «Жучков» искал? Да, это мне знакомо. Такое разорение потом.
Ван пожал плечами.
– Поверить не могу, что ты подался в федералы. Знаю, оно у тебя семейное, но это занятие тебе как-то не очень подходит.
– Времена меняются.
– Да с какой стати они тратят твоё драгоценное время? Почему именно ты? Ты же золотой стандарт программирования в одном лице. Они что, не могут курьерской почтой свои криптографические головоломки отправлять в Мервинстер? Неплохой у тебя там домик.
– Я его продаю.
– Да ты что! Быть не может! – Тони моргнул. – «Мондиаль» настолько рухнул? Даже «Мондиаль»?
Ван кивнул.
– На зарплату госслужащего я не могу оплачивать налог на недвижимость. Мне ещё повезет, если я смогу продать дом – понятия не имею, кто его купит. Весь город стоит на ушах.
Тони скис. Тони был богатым мальчишкой из состоятельной семьи, но разница в их положении никогда Вана не смущала – отец Дотти тоже был не беден, а Дотти – она ведь замечательная.
– Знал, что в этой сфере серьёзные проблемы, но… Ты Дотти уже сказал?
– Она считать умеет.
– Значит, не сказал.
Ван промолчал. У него с женой были раздельные банковские счета. Когда оклад и стоимость пакета акций Вана в период интернет-бума начали расти точно на дрожжах, ему показалось, что не время предъявлять Дотти нелепые претензии и менять сложившийся порядок. Это слишком напоминало ему кромешные брачные контракты. Ван не собирался бросать Дотти Вандевеер ради безголовой золотоискательницы. Другие вице-президенты «Мондиаля» могли бы исполнить подобный трюк, но что с них взять, с клоунов? Финансисты.
– Ты к ней в последнее время заезжал?
– Да нет. На Рождество созвонились. Долго болтали.
– Ты её вообще видел с тех пор, как она перебралась в обсерваторию?
– Э-э… нет. Мы оба работаем как прикованные. Это потрясло Тони.
– Слушай, Ван… может, это не мое дело… но я познакомился с Дотти ещё раньше, чем с тобой. Мы с ней в Колорадо виделись, не знаю, раз пять за последние два месяца. А ты не можешь один раз слетать? Ты на ней женился, приятель! В чём проблема?
– Мы каждый день е-мейлы пишем.
С жалостью глянув на Вана, Тони плеснул ему в одноразовый стакан ещё бренди.
– Ты оглянись только на свою берлогу. Ты правда тут ночуешь? Ты что, федеральный тролль пятого левела? Кобольд? Горлум какой-то? Она тебя никогда не видела в этой жуткой дыре, я прав?
Ван кивнул.
– Благодарение богу хоть за это. – Тони вздохнул. – Перейду к делу. Придётся мне вами заняться. Ван, она ранимая натура. Уязвимая. Ей сейчас одиноко, но она никогда первой не позвонит. Бывает у действительно умных женщин такая вот застенчивая гордость. Она скорее в петлю полезет. Ты должен сказать ей сам, что хочешь ее видеть. Ты должен настоять, Ван.
Ван прищурился.
– Ну, – пробормотал он, – как-то тяжело вот просто так пойти…
Тони потеребил под плащом жилетку – натуральная шерсть.
– Ван, я ошибался? Десять лет назад мы с тобой это проходили. Слово в слово. Я заставил тебя позвонить Дотти. Я тебя практически силой к телефону подтащил. Я был прав?
Бренди начинало действовать. Щеки Вана разрумянились под бородой.
– Да, Тони. Так всё и было. Ты был прав.
– И… Что на стол выложишь?
– Ну, – промямлил Ван, – может быть… У нас в БКПКИ намечается большая конференция, в огромной усадьбе в Виргинии…
– Это которая? «Коулфакс»? «Эрлетт-Хаус»?
– «Эрлетт-Хаус», точно! Он самый.
– О да. Идеальное место. Там все проводят семинары – ЦРУ, Минобороны, лаборатория Белла, DARPA. Меню фантастическое, пейзажи вокруг роскошные – пруды, лебеди, рощи, клумбы, – господи, винный погреб заложен двести лет назад! Каждый замминистра мечтает затащить в «Эрлетт-Хаус» симпатичную консультантшу. – Тони рассмеялся. – Вот и проблем никаких, старик.
Ван расправил плечи. Звучало и впрямь неплохо. Конференция в «Эрлетт-Хаус» намечалась на раннюю весну, но к марту БКПКИ уже представит свои рекомендации. А он, Ван, уйдет из маленького бюро на какую-нибудь серьёзную постоянную должность в федеральном правительстве. Или окажется перед перспективой скорого увольнения. Так или иначе, рядом с ним должна быть Дотти. Чтобы отпраздновать вместе с ним, или посочувствовать, или… Нет. Просто чтобы они были вместе. Так надо.
– Ты мне ещё спасибо скажешь, – пообещал Тони.
– Уже говорю.
– Тебе бы стоило слетать к ней в Колорадо, и поскорее, – не унимался Тони. – Ты хоть представляешь, что у нас там творится? Мы создали обсерваторию мирового класса. Мы привели астрономию в е-мир. У нас мощнейший узел Интернета-два к западу от Миссисипи.
Да, Дотти новым местом очень довольна.
– Это отличная работа. Будущее астрономии. Цифровая обсерватория не просто наблюдает, старик. Всё, что она видит, уходит в архив, полностью доступный через Интернет-два. Ван улыбнулся.
– Твоя новая замечательная игрушка, а, Тони?
Тони отхлебнул из стакана, поднял бровь и добавил в смесь бенедиктина.
– Знаешь, во времена бума я всё думал: зачем трачу столько сил и времени на каких-то лунатиков? Это был проект старика Дефанти, а я при нем служил главным посудомоем. Но после того кошмара, который я пережил в последнее время… вот теперь я знаю, для чего ему было нужно такое утомительное хобби, никак с бизнесом не связанное.
Ван кивнул.
– Старики правильно относятся к взлетам и падениям. Это часть жизни, вот и всё.
– Я знал, что столкнусь с коррекцией рынка, – мрачно промолвил Тони. – Но не подумал бы, что может стать настолько плохо.
– Не принимай это близко к сердцу, Тони. Время работает на тебя. Всё вернется. И ты вернешься на белом коне.
Ничего более утешительного Ван не мог придумать, и говорил он от всего сердца, но, судя по тому, как скривился Тони, вышло всё равно неубедительно. Может, слишком отдавало жалостью.
– Не стоит об этом тебе говорить, – заметил Тони, – но ты знаешь, как упали в последнее время цены на маршрутизаторы? Так вот, Дефанти отдал постоянное поручение закупать их, когда цена падает ниже определенного уровня. Старик, ты не поверишь, сколько у нас скопилось роутеров в обсерватории. Полные ангары. Мы же Интернет-два, мы готовы принять на себя весь трафик от Джуно до Лос-Анджелеса.
– Не верю.
– А ты поверь. Ничего нового нет в том, что хаб ННФ [26]служит важным интернет-узлом. «Энрон» при администрации Буша собирался занять этот рынок. Хотели вывести на рынок широкополосный канал Эла Гора. А мы с этой идеей вышли давным-давно. Сорвали бы куш – мы и старые хьюстонские приятели Дефанти. На эти деньги можно дюжину обсерваторий содержать.
– А что с этой затеей стало?
– Ну, стандартная цена на маршрутизаторы скоро вернется к прежней. То, что мы видим сейчас, – это вроде переходного займа для промышленности на самом-то деле. Но покуда мы сидим по уши в маршрутизаторах. Я подумал: твоему «Гренделю» могут пригодиться роутеры. Я прав?
– Разумеется… но, Тони, я не могу закупать у тебя оборудование.
– Я мало что не приплачу за то, чтобы от него избавиться.
– Мы друзья. А я теперь госслужащий. Это неэтично.
– Я похож на младенца? – обиделся Тони. – Ты давно в столице? Разумеется, я не стану их тебе «продавать». А ты не будешь «покупать». Это вообще не будет оформлено как финансовая сделка. Ты из СНБ, я – из ННФ. Плюс, помилуй господи, есть ведь ещё АНБ! Как, по-твоему, они покупают себе технику? Они вообще официально не существуют.
Ван покачал головой.
– Мой босс ненавидит АНБ. Они занимаются нашим делом. Они придушили все криптографические инициативы. Они не дают навести порядок в системе, потому что им так шпионить удобнее. – Ван отставил стакан. – Уроды.
– Ещё бы! Но у АНБ чёрный бюджет таких масштабов, что «Энрон» покажется букмекерской лавочкой. Ладно, чёрт с ним, с оборудованием. Это был один вариант. Как насчет прочитать у нас лекцию следующей весной? Мы понимаем, как скверно обстоит в сетях дело с безопасностью. Следующая совтехконференция будет проходить на ранчо Дефанти. В апреле. Не хочешь заглянуть и поделиться с нами последними слухами с Окружной? Ты же всегда приезжаешь на Совтех?
– Точно. – Все участники совтехконференций были знакомы – это был единственный способ добиться приглашения на Совтех от Тайных Ботанов – Повелителей Интернета. Там собирались все, кто собой хоть что-нибудь представлял. – Ладно, Тони, я приеду.
– Сможешь представить новую линию партии от своего босса.
– Я проведу демонстрацию «Гренделя».
– Ого! Это будет круто. А почему бы тебе не построить «Грендель» прямо на конференции? Мы бы тебе достали грузовик дрянных компов. И подключим их к системе в реальном времени. Совтех встанет на уши.
А ведь сработает, подумал Ван. Сам он никогда бы не додумался бы устроить подобный спектакль, но Тони был совершенно прав. Ребята из Совтеха будут в восторге, столкнувшись вживую с новейшим потоковым компьютером. Дыхание затаят.
Он поневоле улыбнулся. Невозможно было не любить Тони. Ван едва мог вспомнить, как паршиво ему было двадцать минут тому назад, как тоскливо, несгибаемо и отчаянно. Стоило Тони войти в тесную квартиру – и будущее вновь засияло призывными огнями. Впереди ждали светлые дни. И счастье. В натуре, клёвые времена.
Просто фантастика.
Тони молча потянулся за бутылкой. Минутный экстаз прошел. На шее Тони висела невидимая наковальня.
– Что у тебя в планах? У тебя ведь есть план, как спасти положение?
– Ну-у-у, – протянул уже основательно нагрузившийся Тони, – никогда нельзя терять из виду цели, Ван. После биржевого краха пипл не станет разумней. Но теперь все повернулись умом на терроризме, а не на бабках. Сильней прежнего повернулись, потому что теряют надежду.
– У тебя проблемы с финансами?
– Не так просто. Кстати, мне правда очень жаль, что ваш совет директоров лег под холдинг «Дефанти». Ты был прав, что уволился, прежде чем податься в федералы, но… знаешь, я не хотел, чтобы у тебя всё так неудачно обернулось.
– Да ничего, – отмахнулся Ван вполне искренне – совещания совета директоров он ненавидел ещё сильней, чем конференции в федеральных бюро. – Они же ничего не понимали в настоящей безопасности, это как божий день ясно.
– Когда ты – властелин мира, вроде Тома Дефанти, это может ударить в голову. – Тони состроил гримасу. – Ты ведь слышал, что с Томом случилось, нет?
– Знаю, что он ушел в отставку. На совете директоров об этом почти не упоминали. Замели под ковер.
– Ну, все знали, что Том становится эксцентричен, об этом все газеты трубили, но… В общем, Том подвинулся рассудком. Напрочь. Фактически он сейчас под домашним арестом. Такого человека невозможно просто сдать в бедлам, ты же понимаешь. Можно только построить бедлам вокруг него, как вокруг Говарда Хьюза. Том бредит. Его держат в одном из крыльев усадьбы, жена-китаянка за ним приглядывает… Ван, он твердит о марсианах.
– Гос-споди! Что, правда?
– Вот-вот. Том повстречался с НЛО. Помимо всего прочего. Как во «Вратах рая». Звездолёты и марсиане. Совсем рехнулся. Для всех его работников это сущий кошмар. – Тони опрокинул бокал и обмяк в сверкающем кресле. – Та же сила, что вознесла Тома, его и уронила. Воображение, фантазия. Дерзость мысли. Это, наверное, самая страшная трагедия, какую я наблюдал.
– Боже мой, – прошептал Ван. – Я не думал, что всё так плохо.
– Ван, слушай меня! – яростно прошептал Тони. – Я понял кое-что важное. По-настоящему творческие люди – они не в себе. Вот почему они могут столько отдавать. Должны. Они сражаются с какой-то черной дырой в душе. Великие художники, великие писатели… даже великие бизнесмены. Самые лучшие из них – они намного лучше, чем нужно человеку в жизни. Никакая награда не стоит подобных усилий. Потому что дело не в деньгах и даже не в славе. Это всё ужас. Ужас внутри.
– Да ну тебя, Тони.
– Именно так, Ван, – грустно проговорил тот. – Я это видел собственными глазами.
Ван взял себя в руки. Бренди незаметно действовало. Программисту становилось всё лучше. Пришла пора потрудиться ради блага несчастного приятеля.
– Хорошо сделанная работа – сама себе награда, Тони. Когда справишься… это здорово. И когда делишься – тоже.
– Ты можешь так говорить, потому что у тебя есть творческая жилка, Ван. Ты ученый. Ты в своем уме. Ты умеешь впериться в монитор и нырнуть туда – я видел, как это у тебя выходит, просто чудо какое-то. Я с первой нашей встречи понял – у тебя талант. Но ты не художник. Ты даже не бизнесмен. Потому что в тебе нету беса. Ты хороший парень.
– Тони, кончай. Если уж я в НЛО не верю, о бесах я с тобой точно не стану спорить.
– Со мной? Я всего лишь брокер. У меня творческой жилки нет. Я всего лишь удачливый жулик.
Ван расхохотался.
– Держись, Тони. Всё будет хорошо. Ты молодец. Может, Тони и пострадал от биржевого кризиса, но у него до сих пор был личный реактивный самолёт. Он кружил головы актрисам и моделям. Он тратил на свой гардероб столько, что хватило бы прокормить кенийскую деревню. С какой стати ему так убиваться, словно рушится мир?
Хотя Тони всегда был такой. Мрачная тяга к самоуничижению служила изнанкой его обаяния.
Тони потёр скулы, как всегда, когда лицо его начинало неметь от выпитого.
– Да, я порой самыми странными способами заключаю сделки. Коллажем и аппликацией, прямо сказать. Настоящий постмодерн.
– Постмодерн? Тони, ты пьян. Кончай болтать ерунду. – Ван поднялся на ноги. – Знаешь, что мы сейчас сделаем? Поедем играть в боулинг. Давай, Тони, пошли!
– Ты ещё катаешь шары? – Тони ухмыльнулся. – Ты мне задницу порвешь.
– Ни в жизни. Ты же у нас игрок. Мистер Ас.
– Ты на руки свои посмотри, – возразил Тони. – Ты что с собой сделал? У тебя плечи, как два ствола.
– Два ствола, – разборчиво повторил Ван. В детстве, когда он страдал заиканием, эти слова ему не дались бы – и не давались сейчас, когда язык заплетается от выпитого. – Поехали в Пентагон. Играть в боулинг. У них там классные дорожки. А у меня есть пропуск.
– Вот это уже интересно, – заметил Тони.
– Пентагон полон красоток.
– Ты надрался, – понял Тони. – Ты сегодня ел что-нибудь?
Ван пожал плечами.
– Поехали. Подальше от этой дыры. Дай вызову мой лимузин.
Не беспокойся, я с шофёром, – бросил Тони, помогая Вану натянуть куртку.
Куртка была немецкая – с распродажи излишков на складах вермахта – зеленая, нейлоновая, с тугими манжетами. Подошла бы военврачу. По множеству карманов Ван распихивал инструменты, запасные платы и всякие мелочи, хотя и выглядел при этом точно сумасшедший хирург-подпольщик. Прохожие на вашингтонских улицах от этой куртки шарахались. В этом было одно из ее главных достоинств.
Кроме того, куртка была тёплая, а на улице подморозило.
Уже в коридоре Тони заметил бластер.
– Это же клеевой пистолет, – заметил он, выхватив инструмент из кобуры и понюхав дуло.
– Угу, – согласился Ван.
Тони простучал костяшками гулкий ствол.
– Так ты плавишь клей в пушке Флэша Гордона? Алюминий?
– Титан.
– Вот и мне показалось – титан. Но слушай, титан же невозможно обрабатывать. Даже Стив Джобс не умеет. Где ты его раздобыл? Это же суперкласс!
– Я им распугиваю толкачей «крэка».
Тони почтительно намотал шнур на рукоять бластера.
– Ты не поверишь, – сознался он, – что мне пришлось сегодня перенести на совещании. Просто кошмар. Кромешный ужас. Но эта штуковина!… – Он расхохотался. – Ты… ты мне поправил настроение.
Тони действительно приехал с шофёром. И с телохранителями – двое мрачных немногословных типов с мордами наёмных охранников на почасовой оплате пристроились на переднем сиденье лимузина, в то время как Тони и Ван развалились сзади на бархатных подушках.
Оба из принципа никогда не понижали градус, так что из бара в салоне Тони вытащил бутылку «Курвуазье». Там же обнаружились и клёвые стопки из флюоресцентно-зеленого стекла.
Ван опрокинул бокал. Бренди было не просто хорошее – отличное. Восхитительное. Как раз этого глотка ему не хватало, чтобы перейти к делу.
– Тони, зачем ты на самом деле приехал?
Тони причмокнул от восторга и налил себе по новой.
– Да просто заглянул, пока я в городе! Завтра – ну или послезавтра, считая линию перемены дат, – я возвращаюсь в Индию. Встречать Новый год на горном курорте с прекрасной женщиной. Я же тебе ещё не рассказал, что познакомился с Анджали, старина! Анджали Девган из Болливуда. Эт-та история для тебя станет сущим откровением.
– Должно быть, горяча?
– Это просто иной мир. Иная вселенная секса. Эта женщина меня сгубила. Натурально. Она изумительная. Я после неё – просто веками изглоданная статуя с фронтонов Кхаджурахо. Мы с ней точно вода и огонь. От наших игр яки в Непале просыпаются.
– Тони, чем я могу тебе помочь?
– Ничем! Вот клянусь, тут уже ничего не поделаешь!
– Просто расскажи мне. Это я, Ван, помнишь?
Тони проверил пуленепробиваемую перегородку между салоном и кабиной водителя.
– Хорошо… хотя мне совсем не стоило бы тебе об этом говорить.
– Ладно.
Ван немного расслабился. Вот и дошло до главного.
– Я не хотел говорить. Ты меня заставил.
– Да, Тони.
– Не надо было рассказывать… потому что речь идет о деньгах. Больших деньгах. И я могу их получить, так что я в этом деле необъективен. Имей в виду.
Ван молча кивнул.
– КН-тринадцать, – прошептал Тони. Спутник-шпион.
– Слышал.
– Жалкий кусок криво перепаянного металлолома.
– Слышал и это.
– На два года отстали от графика. Бюджет превышен на сотни миллионов. Вес при запуске – больше семи тысяч фунтов, он даже в стандартный «Титан» не влезает. Дефанти обвели вокруг пальца с этим проектом. КН-тринадцать – единственный американский спутник-шпион на орбите, в котором не стоят распознающие процессоры Тома. Его обошли на аукционе – знаешь, там всё подтасовано было, но это долгая история… В общем, это же бюрократы. И они попытались создать спутник-шпион новой модели. Попытались – и облажались в хлам, Ван! Дефанти мог бы провернуть такой фокус, потому что у него всегда была наготове такая небольшая команда лучших спецов…
– Очень тихо, – промолвил Ван. – Очень быстро. И всегда ко времени. Лучшие специалисты, но в десять раз меньше, чем привлёк бы любой другой.
Тони отставил стопку на откидной столик.
– Вот-вот. Я об этом немного иначе думал, но да – именно так и получилось бы.
– Так в чём проблема?
– Они отдали новенький КН-тринадцать на окормление этой банде продажных спонсоров. И теперь, когда Америке действительно нужны зоркие глаза на орбите, мы облажались. Они исхитрились запустить ровным счетом один КН-тринадцать, и тот, уродец, при последнем издыхании. Спутник получился слишком сложным, слишком навороченным, особенно по инфракрасным камерам. Предполагалось, что КН-тринадцать должен в реальном времени засекать дульные вспышки при стрельбе из автомата в лагерях подготовки террористов. Это безумно завышенные требования к спутнику. И кто виноват, что проект летит коту под хвост? Все виноваты! Все, кроме ВВС всемогущих и НБР! Они ищут, на кого бы повесить всех собак. Виноватого ищут.
Зачем Тони ему это рассказывает?
– Тони, я работаю в киберпространстве, а не в открытом космосе.
– Есть такой тип – Майкл Хикок…
Ван ждал продолжения. Вот к чему дело клонится.
– Хикок из тех парней, за кем остаются трупы. Выполнял для правительства чёрную работу. Чечня, Центральная Азия, Казахстан – ну там, где пусковые шахты… Он наёмник. Человек без совести. Сейчас его наняли ради политического прикрытия. И знаешь, какая сейчас пошла волна? Это все «проблемы программного обеспечения», Ван.
– Ага. – Ван нахмурился. – Во всём виноваты программисты. Умников к ответу.
– Хикок бродит по кабинетам в поисках козлов отпущения. Не становись к нему в очередь, ладно? Твоя новая контора в программёрском мире уже начала зарабатывать себе имя. Это значит, что всякая бестолочь будет вешать на вас свои дерьмовые проблемы. С высоких-высоких кресел.
– Тони, мы в БКПКИ не напрашиваемся решать проблемы со спутниками. Уж поверь, у нас своих проблем выше головы!
– Ван, выгляни в окно. Это город Вашингтон. Заниматься своим делом здесь – недоступная роскошь. А КН-тринадцать – большая политика. Проблема из тех, что сами тебя находят.
Ван обдумал эту идею – достаточно мерзкую, чтобы быть правдой.
– Ты хочешь сказать, что дерьмо посыплется на меня и нашу команду?
Тони посмотрел, как мимо пролетают фонари.
– Том Дефанти был мой человек, хотя я и не могу ему сейчас ничем помочь. А Том Дефанти был сам себе производством спутников-шпионов. Так что я точно знаю – эта проблема свалится на тебя.
Ван поразмыслил над этим.
– А что, если я смогу его починить? – Тони потерял дар речи.
– Ладно, – признал он в конце концов. – Если бы проблема была только в программном коде – да, пожалуй, ты бы её смог исправить. Но беда же не в этом. Весь проект КН-тринадцать от начала и до конца – сплошная липа. США обогнали весь мир по спутникам-шпионам. Никто не полагал на самом деле, что нам потребуются ещё более мощные. Подрядчики заняли хлебное место, получили свой гарантированный бутерброд. А теперь они вывели на орбиту летающий золотой «кадиллак» с дрянным детройтским моторчиком под капотом. Хочешь починить чего-нибудь? Почини мозги «Локхид-Мартину» и «Дженерал динамике»!
– Ладно, Тони, я уже понял.
– Ты хороший парень, Ван, но военно-промышленный комплекс тебе не переделать. Я не прошу тебя устраивать большую разборку и устанавливать справедливость. Я бы никогда тебя не попросил об этом. Я только предупреждаю: поберегись. Это всё.
– Спасибо за информацию, Тони. Я у тебя в долгу. – Не стоило тебе об этом рассказывать. У тебя же допуска нет, Ван. Мы оба можем в тюрьму загреметь.
Ван вздохнул.
– Тони, мы не поедем в тюрьму. Мы едем играть в боулинг.
– Aгa.
– Мы вместе катали шары. И больше ничего.
– Точно, старина. Совершенно верно. Клянусь на Библии.
– А ты рассказывал мне о свиданиях со своей индийской актрисой.
– Актрисой, это точно, – согласился Тони, очевидно повеселев. – Но знаешь, Ван, это далеко не главный её талант…
ГЛАВА 6
Ван знал, что Тони прав. Слишком хорошо знал.
Тони налил обоим, неуверенно переставляя хрупкие стаканы. Похоже было, что он уже выпил. Не напился – как выглядит пьяный Тони, Ван ещё не забыл, – но определенно слегка промочил горло.
Тони привез ему бремя. И это не просто чудовищная, губительная для всей отрасли авария на федеральных телекоммуникациях. Ради такой мелочи Тони не стал бы являться сюда лично.
Приоритеты Тони Кэрью с течением времени несколько менялись, но Тони всегда оставался собой. Его интересовали деньги, женщины, новые технологии и власть. Тони был обаятелен. Убедителен. Речист. Во всех этих областях Ван никогда с Тони не соперничал. Поэтому Тони мог ему доверять.
Как большинство наполеончиков, Тони был обвешан комплексами, точно наковальнями. Но всё, что его тяготило, – большие деньги, распутные женщины, карьерные интриги, – с Вана скатывалось как с гуся вода. С первого дня их знакомства Ван способен был проникнуться проблемами приятеля. Он не осуждал Тони – и не порицал. Нельзя было даже сказать, что он ему сочувствовал. Но нуждался зачем-то в его доверии. В его откровенности.
Магниевое кресло Ван предложил гостю, а сам пристроился на скамье тренажёра. Тони погладил блестящий подлокотник. Под ним кресло превращалось в трон.
– Bay! Тебе бы таких дюжину. Их можно друг на друга ставить.
– Отличная мысль.
Ван поднес к губам тонкий белый стакан и отхлебнул «В amp;В». Знакомый бархатистый огонь вернул его в студенческие годы.
Тони окинул взглядом голые стены. От кунгфушных плакатов Ван ухитрился избавиться вместе со всеми пожитками предыдущего жильца. Оставил только тренажёр вместе с гирями – как утешительный приз.
– Ван, а меблированной квартиры СНБ тебе не мог предоставить?
– Она была меблированная, Тони. Я всё вышвырнул.
Тони прищурился.
– «Жучков» искал? Да, это мне знакомо. Такое разорение потом.
Ван пожал плечами.
– Поверить не могу, что ты подался в федералы. Знаю, оно у тебя семейное, но это занятие тебе как-то не очень подходит.
– Времена меняются.
– Да с какой стати они тратят твоё драгоценное время? Почему именно ты? Ты же золотой стандарт программирования в одном лице. Они что, не могут курьерской почтой свои криптографические головоломки отправлять в Мервинстер? Неплохой у тебя там домик.
– Я его продаю.
– Да ты что! Быть не может! – Тони моргнул. – «Мондиаль» настолько рухнул? Даже «Мондиаль»?
Ван кивнул.
– На зарплату госслужащего я не могу оплачивать налог на недвижимость. Мне ещё повезет, если я смогу продать дом – понятия не имею, кто его купит. Весь город стоит на ушах.
Тони скис. Тони был богатым мальчишкой из состоятельной семьи, но разница в их положении никогда Вана не смущала – отец Дотти тоже был не беден, а Дотти – она ведь замечательная.
– Знал, что в этой сфере серьёзные проблемы, но… Ты Дотти уже сказал?
– Она считать умеет.
– Значит, не сказал.
Ван промолчал. У него с женой были раздельные банковские счета. Когда оклад и стоимость пакета акций Вана в период интернет-бума начали расти точно на дрожжах, ему показалось, что не время предъявлять Дотти нелепые претензии и менять сложившийся порядок. Это слишком напоминало ему кромешные брачные контракты. Ван не собирался бросать Дотти Вандевеер ради безголовой золотоискательницы. Другие вице-президенты «Мондиаля» могли бы исполнить подобный трюк, но что с них взять, с клоунов? Финансисты.
– Ты к ней в последнее время заезжал?
– Да нет. На Рождество созвонились. Долго болтали.
– Ты её вообще видел с тех пор, как она перебралась в обсерваторию?
– Э-э… нет. Мы оба работаем как прикованные. Это потрясло Тони.
– Слушай, Ван… может, это не мое дело… но я познакомился с Дотти ещё раньше, чем с тобой. Мы с ней в Колорадо виделись, не знаю, раз пять за последние два месяца. А ты не можешь один раз слетать? Ты на ней женился, приятель! В чём проблема?
– Мы каждый день е-мейлы пишем.
С жалостью глянув на Вана, Тони плеснул ему в одноразовый стакан ещё бренди.
– Ты оглянись только на свою берлогу. Ты правда тут ночуешь? Ты что, федеральный тролль пятого левела? Кобольд? Горлум какой-то? Она тебя никогда не видела в этой жуткой дыре, я прав?
Ван кивнул.
– Благодарение богу хоть за это. – Тони вздохнул. – Перейду к делу. Придётся мне вами заняться. Ван, она ранимая натура. Уязвимая. Ей сейчас одиноко, но она никогда первой не позвонит. Бывает у действительно умных женщин такая вот застенчивая гордость. Она скорее в петлю полезет. Ты должен сказать ей сам, что хочешь ее видеть. Ты должен настоять, Ван.
Ван прищурился.
– Ну, – пробормотал он, – как-то тяжело вот просто так пойти…
Тони потеребил под плащом жилетку – натуральная шерсть.
– Ван, я ошибался? Десять лет назад мы с тобой это проходили. Слово в слово. Я заставил тебя позвонить Дотти. Я тебя практически силой к телефону подтащил. Я был прав?
Бренди начинало действовать. Щеки Вана разрумянились под бородой.
– Да, Тони. Так всё и было. Ты был прав.
– И… Что на стол выложишь?
– Ну, – промямлил Ван, – может быть… У нас в БКПКИ намечается большая конференция, в огромной усадьбе в Виргинии…
– Это которая? «Коулфакс»? «Эрлетт-Хаус»?
– «Эрлетт-Хаус», точно! Он самый.
– О да. Идеальное место. Там все проводят семинары – ЦРУ, Минобороны, лаборатория Белла, DARPA. Меню фантастическое, пейзажи вокруг роскошные – пруды, лебеди, рощи, клумбы, – господи, винный погреб заложен двести лет назад! Каждый замминистра мечтает затащить в «Эрлетт-Хаус» симпатичную консультантшу. – Тони рассмеялся. – Вот и проблем никаких, старик.
Ван расправил плечи. Звучало и впрямь неплохо. Конференция в «Эрлетт-Хаус» намечалась на раннюю весну, но к марту БКПКИ уже представит свои рекомендации. А он, Ван, уйдет из маленького бюро на какую-нибудь серьёзную постоянную должность в федеральном правительстве. Или окажется перед перспективой скорого увольнения. Так или иначе, рядом с ним должна быть Дотти. Чтобы отпраздновать вместе с ним, или посочувствовать, или… Нет. Просто чтобы они были вместе. Так надо.
– Ты мне ещё спасибо скажешь, – пообещал Тони.
– Уже говорю.
– Тебе бы стоило слетать к ней в Колорадо, и поскорее, – не унимался Тони. – Ты хоть представляешь, что у нас там творится? Мы создали обсерваторию мирового класса. Мы привели астрономию в е-мир. У нас мощнейший узел Интернета-два к западу от Миссисипи.
Да, Дотти новым местом очень довольна.
– Это отличная работа. Будущее астрономии. Цифровая обсерватория не просто наблюдает, старик. Всё, что она видит, уходит в архив, полностью доступный через Интернет-два. Ван улыбнулся.
– Твоя новая замечательная игрушка, а, Тони?
Тони отхлебнул из стакана, поднял бровь и добавил в смесь бенедиктина.
– Знаешь, во времена бума я всё думал: зачем трачу столько сил и времени на каких-то лунатиков? Это был проект старика Дефанти, а я при нем служил главным посудомоем. Но после того кошмара, который я пережил в последнее время… вот теперь я знаю, для чего ему было нужно такое утомительное хобби, никак с бизнесом не связанное.
Ван кивнул.
– Старики правильно относятся к взлетам и падениям. Это часть жизни, вот и всё.
– Я знал, что столкнусь с коррекцией рынка, – мрачно промолвил Тони. – Но не подумал бы, что может стать настолько плохо.
– Не принимай это близко к сердцу, Тони. Время работает на тебя. Всё вернется. И ты вернешься на белом коне.
Ничего более утешительного Ван не мог придумать, и говорил он от всего сердца, но, судя по тому, как скривился Тони, вышло всё равно неубедительно. Может, слишком отдавало жалостью.
– Не стоит об этом тебе говорить, – заметил Тони, – но ты знаешь, как упали в последнее время цены на маршрутизаторы? Так вот, Дефанти отдал постоянное поручение закупать их, когда цена падает ниже определенного уровня. Старик, ты не поверишь, сколько у нас скопилось роутеров в обсерватории. Полные ангары. Мы же Интернет-два, мы готовы принять на себя весь трафик от Джуно до Лос-Анджелеса.
– Не верю.
– А ты поверь. Ничего нового нет в том, что хаб ННФ [26]служит важным интернет-узлом. «Энрон» при администрации Буша собирался занять этот рынок. Хотели вывести на рынок широкополосный канал Эла Гора. А мы с этой идеей вышли давным-давно. Сорвали бы куш – мы и старые хьюстонские приятели Дефанти. На эти деньги можно дюжину обсерваторий содержать.
– А что с этой затеей стало?
– Ну, стандартная цена на маршрутизаторы скоро вернется к прежней. То, что мы видим сейчас, – это вроде переходного займа для промышленности на самом-то деле. Но покуда мы сидим по уши в маршрутизаторах. Я подумал: твоему «Гренделю» могут пригодиться роутеры. Я прав?
– Разумеется… но, Тони, я не могу закупать у тебя оборудование.
– Я мало что не приплачу за то, чтобы от него избавиться.
– Мы друзья. А я теперь госслужащий. Это неэтично.
– Я похож на младенца? – обиделся Тони. – Ты давно в столице? Разумеется, я не стану их тебе «продавать». А ты не будешь «покупать». Это вообще не будет оформлено как финансовая сделка. Ты из СНБ, я – из ННФ. Плюс, помилуй господи, есть ведь ещё АНБ! Как, по-твоему, они покупают себе технику? Они вообще официально не существуют.
Ван покачал головой.
– Мой босс ненавидит АНБ. Они занимаются нашим делом. Они придушили все криптографические инициативы. Они не дают навести порядок в системе, потому что им так шпионить удобнее. – Ван отставил стакан. – Уроды.
– Ещё бы! Но у АНБ чёрный бюджет таких масштабов, что «Энрон» покажется букмекерской лавочкой. Ладно, чёрт с ним, с оборудованием. Это был один вариант. Как насчет прочитать у нас лекцию следующей весной? Мы понимаем, как скверно обстоит в сетях дело с безопасностью. Следующая совтехконференция будет проходить на ранчо Дефанти. В апреле. Не хочешь заглянуть и поделиться с нами последними слухами с Окружной? Ты же всегда приезжаешь на Совтех?
– Точно. – Все участники совтехконференций были знакомы – это был единственный способ добиться приглашения на Совтех от Тайных Ботанов – Повелителей Интернета. Там собирались все, кто собой хоть что-нибудь представлял. – Ладно, Тони, я приеду.
– Сможешь представить новую линию партии от своего босса.
– Я проведу демонстрацию «Гренделя».
– Ого! Это будет круто. А почему бы тебе не построить «Грендель» прямо на конференции? Мы бы тебе достали грузовик дрянных компов. И подключим их к системе в реальном времени. Совтех встанет на уши.
А ведь сработает, подумал Ван. Сам он никогда бы не додумался бы устроить подобный спектакль, но Тони был совершенно прав. Ребята из Совтеха будут в восторге, столкнувшись вживую с новейшим потоковым компьютером. Дыхание затаят.
Он поневоле улыбнулся. Невозможно было не любить Тони. Ван едва мог вспомнить, как паршиво ему было двадцать минут тому назад, как тоскливо, несгибаемо и отчаянно. Стоило Тони войти в тесную квартиру – и будущее вновь засияло призывными огнями. Впереди ждали светлые дни. И счастье. В натуре, клёвые времена.
Просто фантастика.
Тони молча потянулся за бутылкой. Минутный экстаз прошел. На шее Тони висела невидимая наковальня.
– Что у тебя в планах? У тебя ведь есть план, как спасти положение?
– Ну-у-у, – протянул уже основательно нагрузившийся Тони, – никогда нельзя терять из виду цели, Ван. После биржевого краха пипл не станет разумней. Но теперь все повернулись умом на терроризме, а не на бабках. Сильней прежнего повернулись, потому что теряют надежду.
– У тебя проблемы с финансами?
– Не так просто. Кстати, мне правда очень жаль, что ваш совет директоров лег под холдинг «Дефанти». Ты был прав, что уволился, прежде чем податься в федералы, но… знаешь, я не хотел, чтобы у тебя всё так неудачно обернулось.
– Да ничего, – отмахнулся Ван вполне искренне – совещания совета директоров он ненавидел ещё сильней, чем конференции в федеральных бюро. – Они же ничего не понимали в настоящей безопасности, это как божий день ясно.
– Когда ты – властелин мира, вроде Тома Дефанти, это может ударить в голову. – Тони состроил гримасу. – Ты ведь слышал, что с Томом случилось, нет?
– Знаю, что он ушел в отставку. На совете директоров об этом почти не упоминали. Замели под ковер.
– Ну, все знали, что Том становится эксцентричен, об этом все газеты трубили, но… В общем, Том подвинулся рассудком. Напрочь. Фактически он сейчас под домашним арестом. Такого человека невозможно просто сдать в бедлам, ты же понимаешь. Можно только построить бедлам вокруг него, как вокруг Говарда Хьюза. Том бредит. Его держат в одном из крыльев усадьбы, жена-китаянка за ним приглядывает… Ван, он твердит о марсианах.
– Гос-споди! Что, правда?
– Вот-вот. Том повстречался с НЛО. Помимо всего прочего. Как во «Вратах рая». Звездолёты и марсиане. Совсем рехнулся. Для всех его работников это сущий кошмар. – Тони опрокинул бокал и обмяк в сверкающем кресле. – Та же сила, что вознесла Тома, его и уронила. Воображение, фантазия. Дерзость мысли. Это, наверное, самая страшная трагедия, какую я наблюдал.
– Боже мой, – прошептал Ван. – Я не думал, что всё так плохо.
– Ван, слушай меня! – яростно прошептал Тони. – Я понял кое-что важное. По-настоящему творческие люди – они не в себе. Вот почему они могут столько отдавать. Должны. Они сражаются с какой-то черной дырой в душе. Великие художники, великие писатели… даже великие бизнесмены. Самые лучшие из них – они намного лучше, чем нужно человеку в жизни. Никакая награда не стоит подобных усилий. Потому что дело не в деньгах и даже не в славе. Это всё ужас. Ужас внутри.
– Да ну тебя, Тони.
– Именно так, Ван, – грустно проговорил тот. – Я это видел собственными глазами.
Ван взял себя в руки. Бренди незаметно действовало. Программисту становилось всё лучше. Пришла пора потрудиться ради блага несчастного приятеля.
– Хорошо сделанная работа – сама себе награда, Тони. Когда справишься… это здорово. И когда делишься – тоже.
– Ты можешь так говорить, потому что у тебя есть творческая жилка, Ван. Ты ученый. Ты в своем уме. Ты умеешь впериться в монитор и нырнуть туда – я видел, как это у тебя выходит, просто чудо какое-то. Я с первой нашей встречи понял – у тебя талант. Но ты не художник. Ты даже не бизнесмен. Потому что в тебе нету беса. Ты хороший парень.
– Тони, кончай. Если уж я в НЛО не верю, о бесах я с тобой точно не стану спорить.
– Со мной? Я всего лишь брокер. У меня творческой жилки нет. Я всего лишь удачливый жулик.
Ван расхохотался.
– Держись, Тони. Всё будет хорошо. Ты молодец. Может, Тони и пострадал от биржевого кризиса, но у него до сих пор был личный реактивный самолёт. Он кружил головы актрисам и моделям. Он тратил на свой гардероб столько, что хватило бы прокормить кенийскую деревню. С какой стати ему так убиваться, словно рушится мир?
Хотя Тони всегда был такой. Мрачная тяга к самоуничижению служила изнанкой его обаяния.
Тони потёр скулы, как всегда, когда лицо его начинало неметь от выпитого.
– Да, я порой самыми странными способами заключаю сделки. Коллажем и аппликацией, прямо сказать. Настоящий постмодерн.
– Постмодерн? Тони, ты пьян. Кончай болтать ерунду. – Ван поднялся на ноги. – Знаешь, что мы сейчас сделаем? Поедем играть в боулинг. Давай, Тони, пошли!
– Ты ещё катаешь шары? – Тони ухмыльнулся. – Ты мне задницу порвешь.
– Ни в жизни. Ты же у нас игрок. Мистер Ас.
– Ты на руки свои посмотри, – возразил Тони. – Ты что с собой сделал? У тебя плечи, как два ствола.
– Два ствола, – разборчиво повторил Ван. В детстве, когда он страдал заиканием, эти слова ему не дались бы – и не давались сейчас, когда язык заплетается от выпитого. – Поехали в Пентагон. Играть в боулинг. У них там классные дорожки. А у меня есть пропуск.
– Вот это уже интересно, – заметил Тони.
– Пентагон полон красоток.
– Ты надрался, – понял Тони. – Ты сегодня ел что-нибудь?
Ван пожал плечами.
– Поехали. Подальше от этой дыры. Дай вызову мой лимузин.
Не беспокойся, я с шофёром, – бросил Тони, помогая Вану натянуть куртку.
Куртка была немецкая – с распродажи излишков на складах вермахта – зеленая, нейлоновая, с тугими манжетами. Подошла бы военврачу. По множеству карманов Ван распихивал инструменты, запасные платы и всякие мелочи, хотя и выглядел при этом точно сумасшедший хирург-подпольщик. Прохожие на вашингтонских улицах от этой куртки шарахались. В этом было одно из ее главных достоинств.
Кроме того, куртка была тёплая, а на улице подморозило.
Уже в коридоре Тони заметил бластер.
– Это же клеевой пистолет, – заметил он, выхватив инструмент из кобуры и понюхав дуло.
– Угу, – согласился Ван.
Тони простучал костяшками гулкий ствол.
– Так ты плавишь клей в пушке Флэша Гордона? Алюминий?
– Титан.
– Вот и мне показалось – титан. Но слушай, титан же невозможно обрабатывать. Даже Стив Джобс не умеет. Где ты его раздобыл? Это же суперкласс!
– Я им распугиваю толкачей «крэка».
Тони почтительно намотал шнур на рукоять бластера.
– Ты не поверишь, – сознался он, – что мне пришлось сегодня перенести на совещании. Просто кошмар. Кромешный ужас. Но эта штуковина!… – Он расхохотался. – Ты… ты мне поправил настроение.
Тони действительно приехал с шофёром. И с телохранителями – двое мрачных немногословных типов с мордами наёмных охранников на почасовой оплате пристроились на переднем сиденье лимузина, в то время как Тони и Ван развалились сзади на бархатных подушках.
Оба из принципа никогда не понижали градус, так что из бара в салоне Тони вытащил бутылку «Курвуазье». Там же обнаружились и клёвые стопки из флюоресцентно-зеленого стекла.
Ван опрокинул бокал. Бренди было не просто хорошее – отличное. Восхитительное. Как раз этого глотка ему не хватало, чтобы перейти к делу.
– Тони, зачем ты на самом деле приехал?
Тони причмокнул от восторга и налил себе по новой.
– Да просто заглянул, пока я в городе! Завтра – ну или послезавтра, считая линию перемены дат, – я возвращаюсь в Индию. Встречать Новый год на горном курорте с прекрасной женщиной. Я же тебе ещё не рассказал, что познакомился с Анджали, старина! Анджали Девган из Болливуда. Эт-та история для тебя станет сущим откровением.
– Должно быть, горяча?
– Это просто иной мир. Иная вселенная секса. Эта женщина меня сгубила. Натурально. Она изумительная. Я после неё – просто веками изглоданная статуя с фронтонов Кхаджурахо. Мы с ней точно вода и огонь. От наших игр яки в Непале просыпаются.
– Тони, чем я могу тебе помочь?
– Ничем! Вот клянусь, тут уже ничего не поделаешь!
– Просто расскажи мне. Это я, Ван, помнишь?
Тони проверил пуленепробиваемую перегородку между салоном и кабиной водителя.
– Хорошо… хотя мне совсем не стоило бы тебе об этом говорить.
– Ладно.
Ван немного расслабился. Вот и дошло до главного.
– Я не хотел говорить. Ты меня заставил.
– Да, Тони.
– Не надо было рассказывать… потому что речь идет о деньгах. Больших деньгах. И я могу их получить, так что я в этом деле необъективен. Имей в виду.
Ван молча кивнул.
– КН-тринадцать, – прошептал Тони. Спутник-шпион.
– Слышал.
– Жалкий кусок криво перепаянного металлолома.
– Слышал и это.
– На два года отстали от графика. Бюджет превышен на сотни миллионов. Вес при запуске – больше семи тысяч фунтов, он даже в стандартный «Титан» не влезает. Дефанти обвели вокруг пальца с этим проектом. КН-тринадцать – единственный американский спутник-шпион на орбите, в котором не стоят распознающие процессоры Тома. Его обошли на аукционе – знаешь, там всё подтасовано было, но это долгая история… В общем, это же бюрократы. И они попытались создать спутник-шпион новой модели. Попытались – и облажались в хлам, Ван! Дефанти мог бы провернуть такой фокус, потому что у него всегда была наготове такая небольшая команда лучших спецов…
– Очень тихо, – промолвил Ван. – Очень быстро. И всегда ко времени. Лучшие специалисты, но в десять раз меньше, чем привлёк бы любой другой.
Тони отставил стопку на откидной столик.
– Вот-вот. Я об этом немного иначе думал, но да – именно так и получилось бы.
– Так в чём проблема?
– Они отдали новенький КН-тринадцать на окормление этой банде продажных спонсоров. И теперь, когда Америке действительно нужны зоркие глаза на орбите, мы облажались. Они исхитрились запустить ровным счетом один КН-тринадцать, и тот, уродец, при последнем издыхании. Спутник получился слишком сложным, слишком навороченным, особенно по инфракрасным камерам. Предполагалось, что КН-тринадцать должен в реальном времени засекать дульные вспышки при стрельбе из автомата в лагерях подготовки террористов. Это безумно завышенные требования к спутнику. И кто виноват, что проект летит коту под хвост? Все виноваты! Все, кроме ВВС всемогущих и НБР! Они ищут, на кого бы повесить всех собак. Виноватого ищут.
Зачем Тони ему это рассказывает?
– Тони, я работаю в киберпространстве, а не в открытом космосе.
– Есть такой тип – Майкл Хикок…
Ван ждал продолжения. Вот к чему дело клонится.
– Хикок из тех парней, за кем остаются трупы. Выполнял для правительства чёрную работу. Чечня, Центральная Азия, Казахстан – ну там, где пусковые шахты… Он наёмник. Человек без совести. Сейчас его наняли ради политического прикрытия. И знаешь, какая сейчас пошла волна? Это все «проблемы программного обеспечения», Ван.
– Ага. – Ван нахмурился. – Во всём виноваты программисты. Умников к ответу.
– Хикок бродит по кабинетам в поисках козлов отпущения. Не становись к нему в очередь, ладно? Твоя новая контора в программёрском мире уже начала зарабатывать себе имя. Это значит, что всякая бестолочь будет вешать на вас свои дерьмовые проблемы. С высоких-высоких кресел.
– Тони, мы в БКПКИ не напрашиваемся решать проблемы со спутниками. Уж поверь, у нас своих проблем выше головы!
– Ван, выгляни в окно. Это город Вашингтон. Заниматься своим делом здесь – недоступная роскошь. А КН-тринадцать – большая политика. Проблема из тех, что сами тебя находят.
Ван обдумал эту идею – достаточно мерзкую, чтобы быть правдой.
– Ты хочешь сказать, что дерьмо посыплется на меня и нашу команду?
Тони посмотрел, как мимо пролетают фонари.
– Том Дефанти был мой человек, хотя я и не могу ему сейчас ничем помочь. А Том Дефанти был сам себе производством спутников-шпионов. Так что я точно знаю – эта проблема свалится на тебя.
Ван поразмыслил над этим.
– А что, если я смогу его починить? – Тони потерял дар речи.
– Ладно, – признал он в конце концов. – Если бы проблема была только в программном коде – да, пожалуй, ты бы её смог исправить. Но беда же не в этом. Весь проект КН-тринадцать от начала и до конца – сплошная липа. США обогнали весь мир по спутникам-шпионам. Никто не полагал на самом деле, что нам потребуются ещё более мощные. Подрядчики заняли хлебное место, получили свой гарантированный бутерброд. А теперь они вывели на орбиту летающий золотой «кадиллак» с дрянным детройтским моторчиком под капотом. Хочешь починить чего-нибудь? Почини мозги «Локхид-Мартину» и «Дженерал динамике»!
– Ладно, Тони, я уже понял.
– Ты хороший парень, Ван, но военно-промышленный комплекс тебе не переделать. Я не прошу тебя устраивать большую разборку и устанавливать справедливость. Я бы никогда тебя не попросил об этом. Я только предупреждаю: поберегись. Это всё.
– Спасибо за информацию, Тони. Я у тебя в долгу. – Не стоило тебе об этом рассказывать. У тебя же допуска нет, Ван. Мы оба можем в тюрьму загреметь.
Ван вздохнул.
– Тони, мы не поедем в тюрьму. Мы едем играть в боулинг.
– Aгa.
– Мы вместе катали шары. И больше ничего.
– Точно, старина. Совершенно верно. Клянусь на Библии.
– А ты рассказывал мне о свиданиях со своей индийской актрисой.
– Актрисой, это точно, – согласился Тони, очевидно повеселев. – Но знаешь, Ван, это далеко не главный её талант…
ГЛАВА 6
Месторасположение неизвестно, январь 2002 года
Попытки Джеба привести к консенсусу все связанные с информационной безопасностью федеральные агентства имели свою оборотную сторону. Компьютерами политический истеблишмент не интересовался. Все будто помешались на безопасности авиаперелётов. С точки зрения Вана, это была совершенная бессмыслица – типичная реакция перепуганных дилетантов, неспособных взглянуть на проблему с точки зрения вменяемого инженера.
Очевидно было, что «Аль-Каеда» не собирается повторять атаку самолётов-камикадзе. Террористы так не поступают. Элемент неожиданности был жизненно важен для их плана. Никакой экипаж и никакие пассажиры на Земле больше не сдадут самолёт банде угонщиков с опасными бритвами теперь, когда ясно стало, что все на борту при этом погибнут.
Логически рассуждая, пытаться защитить самолёты от людей с опасными бритвами было столь же бесполезно, сколь и невозможно расточительно. И бессмысленно. В любом аэропорту продолжали торговать выпивкой в бутылках. Любой угонщик с бутылкой спиртного держит в руках тяжелую стеклянную дубинку, полную горючей жидкости, причём удар по переборке превращает ее в смертельно опасный нож. Четверть «Джека Дэниелса» представляла собою оружие куда более страшное, чем резак для картона. Ну и что важнее? Почему об этом никто не подумал?
Попытки Джеба привести к консенсусу все связанные с информационной безопасностью федеральные агентства имели свою оборотную сторону. Компьютерами политический истеблишмент не интересовался. Все будто помешались на безопасности авиаперелётов. С точки зрения Вана, это была совершенная бессмыслица – типичная реакция перепуганных дилетантов, неспособных взглянуть на проблему с точки зрения вменяемого инженера.
Очевидно было, что «Аль-Каеда» не собирается повторять атаку самолётов-камикадзе. Террористы так не поступают. Элемент неожиданности был жизненно важен для их плана. Никакой экипаж и никакие пассажиры на Земле больше не сдадут самолёт банде угонщиков с опасными бритвами теперь, когда ясно стало, что все на борту при этом погибнут.
Логически рассуждая, пытаться защитить самолёты от людей с опасными бритвами было столь же бесполезно, сколь и невозможно расточительно. И бессмысленно. В любом аэропорту продолжали торговать выпивкой в бутылках. Любой угонщик с бутылкой спиртного держит в руках тяжелую стеклянную дубинку, полную горючей жидкости, причём удар по переборке превращает ее в смертельно опасный нож. Четверть «Джека Дэниелса» представляла собою оружие куда более страшное, чем резак для картона. Ну и что важнее? Почему об этом никто не подумал?