Стил Даниэла. Похищенный

 
   Долгие часы Мариэлла ждала возможности остаться наедине с Малкольмом. В молчании они приехали домой. Наконец они остались одни, и Мариэлла вошла в комнату Малкольма. Он переодевался, так как собирался поужинать в клубе. Он сказал, что ему необходимо развеяться.
   — Ты мне солгал.
   — Ты о чем? — спросил он довольно равнодушно.
   — Когда Тедди исчез, я рассказала тебе о своем прошлом. А ты все знал. И про Андре, и про Чарльза, и про клинику. Почему ты не сказал мне, что знаешь?
   — Как ты полагаешь, я мог жениться на тебе и не знать, кто ты такая? — Он насмешливо взглянул на нее. Только сегодня утром она разыгрывала дурочку в суде, и его выставила кретином. Целовалась в церкви с Чарльзом Делони… Гнусно.
   — Ты мне солгал.
   — А ты подвергала опасности моего сына. Из-за тебя я оказался связан с этим отребьем Делони, из-за тебя он украл Тедди. — Он как будто бы совершенно не думал о ее душевном состоянии, хотя сегодня не раз было ясно сказано, что ее рассудок в опасности. Из-за нее он лишился самого дорогого в жизни. — А что я знаю о тебе, это тебя не касается. Это мое дело.
   — А как ты смел рассказать все это Биллу Пал-меру?
   — Я сделал это намеренно, чтобы он мог дискредитировать твои показания. Иначе тебе могло взбрести в голову защищать этого идиота, твоего бывшего мужа, сукина сына, убийцу… Ах милосердная ты моя, ты ведь все еще не уверена, что он преступник.
   — И поэтому ты так поступил со мной? Чтобы я не могла ему помочь?
   Теперь Мариэлла отказывалась понимать Малкольма и сомневалась, знала ли она его вообще когда-либо.
   — Если за Тедди он пойдет на электрический стул, для него это будет очень гуманная казнь.
   — Так вот оно что значит! Вы оба играете в месть! Он крадет Тедди, ты убиваешь его! Все, все сошли с ума! — Она посмотрела на него с ненавистью.
   — Выйди из моей комнаты, Мариэлла. Нам больше не о чем говорить.
   Она не верила своим ушам. Малкольм расчетливо смешал ее с грязью только для того, чтобы уничтожить Чарльза.
   — Не знаю, кто ты такой после этого.
   — Это уже неважно.
   — Как прикажешь тебя понимать? — не в силах больше сдерживаться, закричала Мариэлла.
   — Думаю, ты меня все-таки поняла.
   — Все кончено, так? — Если только что-то существовало. Кроме Тедди, у них же никогда не было ничего общего.
   — Все было кончено тогда, когда Делони увез отсюда моего сына. Ты можешь идти к нему обратно после суда. Если он, конечно, останется жив. Поплачете вместе. И еще кое-что тебе скажу. Я тебя никогда не прощу. — Вот это он сказал действительно серьезно.
   — Малкольм, ты хочешь меня бросить? Я к этому готова. Могу хоть сегодня переехать в гостиницу.
   — Послушай, тебе мало скандалов? Могла бы, по крайней мере, подождать, пока кончится суд и пресса забудет о нашем существовании.
   Она молча вышла. Теперь ничто не могло ее удивить. Она вышла замуж за чужого человека. И этот человек ее возненавидел за то, что она потеряла сына. Еще одного сына. Жизнь жестоко с ней обходится. Что бы ни случилось теперь, найдут ли Тедди, нет ли, ее браку с Малкольмом пришел конец.

Глава 12

   На следующее утро Мариэлла завтракала у себя в комнате и просматривала газеты. Там было все, весь вчерашний позор, все унижение, которому ее подверг Уильям Палмер. В первой же статье, которая попалась ей на глаза, говорилось, что она клиническая сумасшедшая и ее надо снова водворить в больницу. Все это становилось еще ужаснее оттого, что Малкольм помог им организовать весь этот ужас. Мариэлла перевернула лист и увидела материал, подписанный Беатрисой Риттер. Ей не хотелось читать, но глаза против воли заскользили по странице, тогда она принялась читать с самого начала и сквозь слезы прочитала репортаж.
   «Исполненная достоинства, элегантная, изысканная Мариэлла Паттерсон предстала вчера перед судом и ни разу не потеряла самообладания, несмотря на то, что в течение нескольких часов прокурор подвергал ее жестокой моральной пытке и пытался ее полностью дискредитировать. Но он своего не добился. У всех, кто видел эту женщину, она вызвала восхищение. Почти десять лет назад в результате несчастной случайности она потеряла двух первых детей. Подробности этого происшествия поразили публику, но миссис Паттерсон стойко перенесла боль от воспоминаний о той давней трагедии. Затем она перешла к объяснению причин своего развода с Чарльзом Делони. После гибели детей она находилась на излечении в санатории в Швейцарии, но это известие не встретило ни понимания, ни сочувствия, а только насмешки, и было злонамеренно использовано, чтобы уменьшить значимость показаний Мариэллы Паттерсон…» Репортаж был большой, на полстраницы, и заканчивался так: «Мы вчера увидели на суде мать пропавшего ребенка и убедились в одном: несмотря ни на что, она остается истинной леди. Она вышла из зала суда с гордо поднятой головой, хотя ее материнское сердце разрывалось от горя». Дальше шла подпись — «Беа Риттер».
   Мариэлла поднесла платок к глазам и поднялась, чтобы надеть шляпу. У Беа Риттер нашлись для нее добрые слова, но они не меняли дела. Ее муж и государственный обвинитель вступили в заговор с целью не дать ей помочь Чарльзу Делони. Хотя она и не собиралась как-либо помогать ему. Но их беспокоила даже ее неуверенность в виновности Чарльза.
   Малкольм и Джон Тейлор уже ждали ее в машине. На ней было черное платье, черная шляпа и темное пальто с бобровым воротником. По дороге не было произнесено ни единого слова. Мариэлла не обращалась ни к Малкольму, ни к Джону, а сам Малкольм всю дорогу не отрываясь смотрел в окно. Да и Джону нечего было сказать. Он улучил момент, когда она садилась в машину, и прикоснулся к ней. Но высказать свои чувства сейчас он не мог. Он хотел только еще раз уверить ее в своей поддержке, но как он мог хотя бы ободрить ее в зале суда?
   Судья Моррисон еще раз напомнил присутствующим, что их обязанность — соблюдать должный порядок. Строго взглянув на журналистов, он прибавил, что безответственно со стороны прессы публиковать сообщения, не соответствующие действительности. Ему не понравились статьи о Мариэлле, написанные явно под впечатлением от вчерашнего заседания.
   Затем пытка была продолжена. Уильям Палмер, по-видимому, решил, что показаний самой Мариэллы ему недостаточно и другие свидетели должны подтвердить ее умственную несостоятельность. В этом случае наверняка должен быть вызван Малкольм, а уж он-то не сомневался в виновности Чарльза Делони.
   Снова был вызван Патрик Рейли, затем Эдит, наконец, мисс Гриффин. Втроем — не без помощи Палмера — они изобразили Мариэллу распущенной истеричкой. По их словам, она не способна даже управлять собственным домом, заботиться о ребенке или хоть как-то быть полезной мужу.
   — Как по-вашему, миссис Паттерсон может отвечать за свои поступки? — спросил Билл Палмер гувернантку, и Том Армур в тысячный раз поднялся и заявил протест:
   — Эта женщина — не эксперт. И миссис Паттерсон — не подсудимая. Если нужно освидетельствовать ее на предмет психического здоровья, нужно пригласить психиатра, а не гувернантку, черт побери!
   — Мистер Армур, — зарычал судья, — я отстраню вас от участия в процессе, если вы не потрудитесь выбирать выражения!
   — Прошу прощения.
   — Протест отклонен.
   И пытка пошла своим чередом. Снова у Мариэллы не было никакой поддержки. Джон Тейлор и Чарльз Делони знали, что о Мариэлле говорят не правду, но они не могли прийти ей на помощь. И даже собственный муж был теперь против нее.
   — Можете ли вы сказать, что она была хорошей матерью? — спросил Уильям Палмер у мисс Гриффин. Бедная женщина слегка растерялась. Пауза продолжалась недолго, но Мариэлле было тяжело вынести и такую.
   — Пожалуй, нет.
   Публика ахнула, а у Мариэллы потемнело в глазах. Она подалась вперед, и Джон Тейлор незаметным жестом велел ей успокоиться, пока на ее состояние не обратили внимание репортеры.
   — Не будете ли вы так любезны сказать нам, почему вы так считаете?
   — Она слишком часто была нездорова и чрезмерно нервничала. Детям нужна стабильность, они должны находиться рядом с уверенными в себе людьми. Такими, как мистер Паттерсон.
   Мисс Гриффин явно гордилась собой, и Мариэлла в очередной раз подумала, что же она такого сделала, что все эти люди ее ненавидят.
   — Ваша честь, — снова поднялся с места Том Армур. — У нас дело не о лишении родительских прав, поэтому нас не должны интересовать качества миссис Паттерсон как матери. У нас дело о похищении, а речь до сих пор шла не о моем подзащитном. А его эти свидетели даже не знают.
   Они и Мариэллу-то толком не знают, но Палмеру требовалось убедиться, что она уничтожена бесповоротно. В его планы входило не оставлять никаких сомнений в ее несостоятельности, чтобы впоследствии ее показания не могли принести пользу защите. В самом деле, кому придет в голову прислушиваться к мнениям женщины, которая провела долгое время в психиатрической клинике и которую даже прислуга считает плохой матерью? Палмер оказался мастером своего дела. Сегодня ему предстояло нанести последние штрихи на общую картину.
   После обеденного перерыва свидетельское место занял Малкольм Паттерсон.
   — Мистер Паттерсон, знали ли вы о прошлом вашей супруги?
   — Нет.
   Холодные голубые глаза Малкольма смотрели на Уильяма Палмера, и ни на секунду в поле его зрения не попадала Мариэлла.
   — Так вы ничего не знали о том, что она была пациенткой клиники для душевнобольных?
   — Ничего. Иначе я бы на ней не женился. Мариэлла точно знала, что он лжет, но не могла понять, для чего ему понадобилось уничтожать ее в мнении присяжных. Она сидела неестественно прямо, смотрела в какую-то точку как раз над его головой и думала о недавнем счастье… Когда маленький Тедди был с ней… Она чувствовала свою беспомощность, потому что никак не могла защитить себя и обвинить Малкольма во лжи. А он и рассчитывал на ее беззащитность.
   — А вы знали, что она раньше была женой Чарльза Делони?
   — Нет, и этого не знал. Она мне не говорила. Я только знал, что в юности у нее был какой-то роман. Слышал, что было это в Париже. Вот и все. Она скрыла от меня первый брак.
   Уильям Палмер сочувственно кивнул: как же, ведь Малкольм Паттерсон был нагло обманут этой женщиной.
   — Известно ли вам, сэр, что-либо о мистере Делони?
   — Мне известна только его скверная репутация. Его отец на долгое время выслал его из страны.
   — Протестую! — Том уже стоял на ногах. — Если подобного заявления не сделал мистер Делони-старший, то у нас нет оснований полагать, что мой подзащитный уехал из Штатов, подчинившись желанию семьи. Наоборот, его родные хотели, чтобы он вернулся.
   — Протест принят. Можете продолжать, мистер Палмер.
   — Вы когда-нибудь встречались с мистером Делони?
   — До суда не встречался.
   — Звонил ли он вам? Может быть, он вам угрожал, запугивал вас или кого-либо из членов вашей семьи?
   — Протестую!
   — Протест отклонен.
   — Он угрожал моей жене, — с достоинством заговорил Малкольм. — Он заявил, что похитит моего сына, если она не вернется к нему.
   — Когда это было?
   Малкольм на секунду наклонил голову, затем эффектно выпрямился, посмотрел в зал и ответил:
   — Накануне той ночи, когда мой сын был похищен.
   — Видели ли вы сына с тех пор? Малкольм отрицательно покачал головой, как бы не в силах говорить.
   — Прошу вас, сэр, говорите громче, ведется запись.
   Оказывается, прокурор умел говорить очень вежливо и участливо. Мариэллу он допрашивал иначе.
   — Извините. Нет… Я не видел.
   — Как давно это случилось?
   — Почти три месяца назад. Моего мальчика украли одиннадцатого декабря. Ему только что исполнилось четыре года.
   — У вас требовали выкупа?
   — Один раз, но звонил просто хулиган. Никто не забрал деньги.
   Линия обвинения ясна: Делони не требовал денег, потому что действовал из мести, да и не нуждался он в деньгах.
   — Считаете ли вы, что ваш сын жив? Он опять покачал головой, но потом сделал над собой усилие и произнес:
   — Нет, не считаю. Я думаю, если бы он был сейчас жив, нам бы его уже вернули. Его тщательно разыскивало ФБР. Его бы нашли.
   — Считаете ли вы, что похититель — мистер Делони?
   — Я полагаю, он нанял кого-то, кто осуществил похищение, а возможно, и убийство.
   — Почему вы в этом так уверены?
   — Пижаму Тедди… моего сына… нашли в его доме… И еще плюшевого медведя, любимую игрушку моего мальчика… В ту ночь на нем была эта пижама.
   Малкольм не справился с собой и начал плакать. В зале поднялся сочувствующий ропот. Прокурор любезно подождал, пока свидетель придет в себя. В зале Бригитта поднесла к глазам шелковый платок.
   — Как вы думаете, сейчас ваша жена любит Чарльза Делони? — Прокурору очень хотелось сказать «находится в любовной связи», но проведенное расследование не нашло никаких доказательств того, что Мариэлла и Чарльз спали в одной постели, так что пришлось ограничиться менее четкой формулировкой.
   — Думаю, да. Я слышал от своего шофера, что за два дня до похищения они встретились в церкви и целовались. Мне представляется, они все это время были влюблены друг в друга. Даже тогда, когда Мариэлла вышла за меня замуж. Возможно, в этом причина ее постоянного нездоровья.
   Теперь в глазах публики она была не молодой женщиной, которой пришлось много страдать, но сумевшей пережить трагедию, а чуть ли не душевнобольной.
   — Не считаете ли вы, что ваша жена виновата в том, что ваш сын похищен?
   Прокурор задал этот вопрос таким тоном, как будто предлагал Малкольму вынести окончательный вердикт, и Малкольм выдержал длинную паузу, так что всем показалось, что он действительно выносит решающее заключение.
   — Думаю, есть доля ее вины в том, что Чарльз Делони похитил его. Ведь он обвинил ее в гибели своего собственного сына и захотел отыграться на моем сыне. Этот человек вошел в нашу жизнь по ее вине. — Он скорбным взором окинул зал и остановил взгляд на Мариэлле, но она не смотрела на него.
   — Мистер Паттерсон, нам ясно, что вы в определенной степени возлагаете ответственность за происшедшую трагедию на миссис Паттерсон. Скажите, не приходило ли вам самому в голову тем или иным способом отомстить ей? Наказать ее или, скажем, причинить какой-либо вред тому, кого она любит? Заставить ее испытать моральную боль?
   Мариэлла хорошо знала, что так оно и было. Он мстил ей с самого первого дня после похищения Тедди, он только что снова мстил ей, отвечая на вопросы прокурора. Очень тяжело потерять ребенка, но после этого испытать жестокость собственного мужа — это было для нее слишком. Тем не менее она все еще боролась.
   — Можете ли вы представить себе, что захотите отомстить? — повторил Уильям Палмер, а Малкольм произнес в ответ всего одно слово, которое встретило сочувственный отклик в зале:
   — Никогда.
   — Спасибо, мистер Паттерсон. — Обвинитель повернулся к адвокату:
   — Можете приступать к допросу, мистер Армур.
   Том молча встал и начал прохаживаться перед скамьей присяжных. Кому-то из них он улыбнулся, как будто желая поднять их настроение. Наконец он остановился напротив Малкольма. Теперь он уже не улыбался.
   — Добрый день, мистер Паттерсон.
   — Добрый день, мистер Армур.
   Малкольм держался необычайно торжественно, но Том Армур, по всей видимости, не был настроен на серьезный лад. Его тактику нелегко разгадать.
   — Можете ли вы сказать… — Казалось, Армур с трудом подбирает слова. — Ваш брак с миссис Паттерсон был счастливым?
   — Я бы сказал, да.
   — Несмотря на ее болезнь… Несмотря на то, что ее здоровье ненадежно… Несмотря на регулярные головные боли?
   Малкольм несколько растерялся, он не знал, что сказать. Но тут же принял решение:
   — Конечно, это создавало некоторые проблемы, но я считаю, что был счастлив.
   — Очень счастливы?
   — Да, очень.
   В тоне Малкольма появилось раздражение, так как он не мог догадаться, к чему клонит защитник.
   — Вы были женаты прежде? Малкольм откашлялся. Его подбородок выпятился вперед.
   — Да. Дважды. Это известно.
   — Миссис Паттерсон знала об этом?
   — Да, естественно.
   — Мешал ли этот факт вашей семейной жизни?
   — Конечно, нет.
   — Вас бы остановило, если бы вы узнали, что миссис Паттерсон также была раньше замужем? Малкольм помедлил с ответом.
   — Наверное, нет. Но я бы предпочел, чтобы она была откровенна со мной.
   — Да, конечно, — охотно согласился Том. — Мистер Паттерсон, у вас были другие дети?
   — Нет. Теодор — мой единственный сын… Был.
   — Так вы говорите… Вы не верите, что ваш сын жив? — Том изобразил удивление, как будто услышал нечто невероятное.
   — Да… Не верю, что он жив. Я думаю, что мистер Делони убил его, — сказал Малкольм, как бы рассчитывая расположить Тома в свою пользу, но ему это не удалось.
   — Я понимаю. Но если он действительно мертв… Мы все здесь очень надеемся, что вы ошибаетесь. Но если он все же мертв… Как бы вы определили значение этого события в вашей жизни?
   — Простите… Я не совсем понимаю… Том Армур подошел к нему и посмотрел ему прямо в глаза:
   — Мистер Паттерсон, если вы узнаете наверняка, что ваш сын мертв, как вы себя почувствуете? Какое влияние это окажет на вашу жизнь? — Адвокат был безжалостен.
   Малкольм выдержал взгляд защитника и ответил:
   — Для меня это был бы конец. Я никогда не смог бы вернуться к прежней жизни.
   — Итак, мистер Паттерсон, это было бы для вас сокрушительным ударом?
   Малкольм опустил голову, потом, справившись с волнением, опять посмотрел на адвоката:
   — Конечно… Ведь Тедди — мой единственный сын.
   Том сочувственно кивнул и подошел ближе.
   — Это могло бы сокрушить вас. Тогда почему вы отказываетесь поверить, что гибель первых детей стала таким же сокрушительным ударом для миссис Паттерсон? Почему вы считали, что с ней все должно быть иначе?
   — Да нет же, я… — Малкольм явно почувствовал себя не в своей тарелке. Джон Тейлор плотно сжал губы. Мариэлла старалась не вслушиваться. — Я понимаю, ей должно было быть очень трудно…
   — Тогда ей было чуть больше двадцати. Она была на пятом месяце беременности. Погиб ее первенец. Вечером того же дня на свет появляется мертвый младенец. Через несколько месяцев умирает отец. Еще через полгода совершает самоубийство мать. Муж едва не сходит с ума от горя и обвиняет во всем ее. Что бы вы сделали, как бы вы себя чувствовали на ее месте? Вы уверены, что держались бы лучше?
   — Я… я… — Он не мог ответить. Па лицах присяжных читался живой интерес к словам Тома.
   — Миссис Паттерсон сегодня здесь?
   — Да… конечно.
   — Не могли бы вы указать мне ее?
   — Ваша честь, — поднялся Уильям Палмер. — Сомневаюсь, что нам тут необходимо ломать комедию.
   — Терпение, господин обвинитель. Продолжайте, мистер Армур, только избавьте нас от театральных эффектов. Работы у нас много, нам надо заслушать всех свидетелей, а господа присяжные живут в гостинице на деньги налогоплательщиков. Не советую вам забывать об этом.
   В зале раздались смешки, и Том Армур улыбнулся. Раньше Мариэлла видела его не столь легкомысленным. Впрочем, внешность обманчива.
   — Мистер Паттерсон, укажите нам, пожалуйста, вашу супругу.
   Малкольм подчинился.
   — Итак, она здесь. А ведь вчера у нее был совсем непростой день. Ей чуть ли не целый день пришлось говорить о смерти ее детей, об исчезновении вашего сына, о ее болезни и клинике в Швейцарии… О браке с мистером Делони. И все же она здесь. Мне лично представляется, что она здорова и сохраняет самообладание. — Мариэлла действительно была спокойна — рядом с ней сидел Джон Тейлор. Малкольм рассвирепел, но попытался остаться внешне невозмутимым. — Вы согласны со мной, сэр? По-моему, она вполне нормальна, и думаю, со мной сейчас согласится любой. Вы не находите, что она держится неплохо, несмотря на все обстоятельства?
   — Думаю, вы правы, — нехотя признал Малкольм.
   — Не считаете ли вы, что ее прежние неприятности — дело прошлое?
   — Не знаю, — поморщился Малкольм, — я не врач.
   — Вы давно женаты?
   — Седьмой год.
   — За это время она не находилась на лечении в психиатрической клинике?
   — Нет, не было такого.
   — Скажите, а не совершала ли она таких поступков, в результате которых вашему сыну могла угрожать опасность?
   — Да. Совершала, — почти выкрикнул Малкольм.
   На лице адвоката появилось удивленное выражение. Нужно было незамедлительно прояснить ситуацию, чтобы Малкольм не смог усугубить положение.
   — Каким же образом она подвергала ребенка опасности?
   — Она связалась с Чарльзом Делони. Она даже привела ребенка в парк и продемонстрировала его этому человеку. А потом он Тедди украл! — Он уже по-настоящему кричал и взволнованно жестикулировал. У Тома Армура отлегло от сердца.
   — Но миссис Паттерсон говорит, что она не собиралась встречаться с мистером Делони, встреча была случайной.
   — Я ей не верю.
   — А раньше она вам лгала?
   — Да. Она скрыла свою болезнь и брак с Делони.
   Том знал, что это не так, но решил пока не вступать в полемику.
   — Допустим, так, мистер Паттерсон. Случалось ли ей лгать вам когда-либо еще?
   — Не знаю.
   — Хорошо, а кроме той встречи в парке накануне похищения, миссис Паттерсон подвергала вашего ребенка опасности? Не водила его в какое-нибудь опасное место? Может быть, оставляла без присмотра? Например, одного в ванной?
   — Не знаю.
   — А если бы ваш сын оказался в опасности по ее вине, вы бы это запомнили?
   — Конечно!
   Мало-помалу Малкольм рыл себе могилу, и Джон Тейлор был от этого в восторге.
   — Сэр, вы верите, что ваша жена сохраняла вам верность?
   — Не знаю.
   — Были ли у вас причины подозревать ее в супружеской неверности?
   — Пожалуй, нет. — Малкольм пожал плечами, как будто этот вопрос вообще его не волновал.
   — Вы ведь часто уезжаете из Нью-Йорка?
   — Мне приходится ездить по делам.
   — Да, конечно. А что делает миссис Паттерсон, когда вы уезжаете?
   — Остается дома. — Чувствовалось, что Малкольму не по себе. — С головной болью.
   Кто-то в зале рассмеялся, но присяжные даже не улыбнулись. Они ловили каждое слово.
   — Она когда-нибудь ездила с вами, сэр?
   — Очень редко.
   — А почему? Вам не хотелось брать ее с собой?
   — Нет, она сама предпочитала оставаться дома с сыном.
   — Понятно.
   Образ «плохой матери» значительно поблек благодаря усилиям защитника, и Джон Тейлор начинал по-настоящему радоваться за Мариэллу.
   — А вы, сэр, путешествуете один?
   — Конечно.
   — И вас никто не сопровождает?
   — Ну да. — Эти вопросы уже совершенно вывели Малкольма из равновесия.
   — Даже секретарь?
   — Нет, конечно, со мной ездит секретарь. Я не могу один справиться со всей работой.
   — Ясно. С вами каждый раз ездит один и тот же секретарь?
   — Иногда я приглашаю в поездки обеих моих помощниц.
   — А в тех случаях, когда с вами ездит только одна, то которая чаще?
   — Я часто беру с собой мисс Сандерс. Она давно у меня работает. — Он произнес эти слова таким тоном, что оставалось впечатление, будто секретарше девяносто лет, но Том Армур хорошо подготовился к допросу, так что его обмануть было невозможно.
   — Как давно она у вас работает?
   — Шесть с половиной лет.
   — Существуют ли между вами личные отношения, мистер Паттерсон?
   — Конечно, нет! — прорычал он. — Я не завожу романов с секретаршами!
   — А кто работал у вас на этой должности до мисс Сандерс? — Заранее подготовленный вопрос.
   — Моя жена.
   — Миссис Паттерсон была раньше вашим секретарем? — Глаза Тома Армура расширились от удивления, как будто он ничего не знал. Судье явно понравился вопрос.
   — Всего несколько месяцев, а потом мы поженились.
   — Вы именно таким образом познакомились?
   — В общем, да. Когда-то я немного знал ее отца.
   — А отца мисс Сандерс вы тоже знаете?
   — Конечно, не знаю. — Малкольм высокомерно окинул адвоката взглядом. — Он — булочник во Франкфурте.
   — Понимаю. А где живет мисс Сандерс?
   — Понятия не имею.
   Но теперь даже Мариэлла заинтересовалась ответами Малкольма.
   — Вы не были у нее дома?
   — Ну, несколько раз был. По делу.
   — И вы не помните, где она живет?
   — Кажется, я вспомнил. На углу 54-й авеню, возле Центрального парка.
   — Неплохое место. У нее хорошая квартира?
   — Пожалуй.
   — Большая?
   — Достаточно большая.
   — Восемь комнат. Столовая, рабочий кабинет для вас, две спальни, две жилые комнаты, две ванные, огромная гостиная и веранда. Я не ошибаюсь?
   — Не могу сказать.
   К изумлению Мариэллы, его лицо побагровело.
   — Мистер Паттерсон, вы платите за квартиру мисс Сандерс?
   Мариэлла смотрела на него и не верила своим ушам. Бригитта всегда так хорошо к ней относилась, была так добра к Тедди… И только теперь Мариэлла поняла все до конца. И Малкольм, и Бригитта держали ее за дурочку. И в самом деле, какая же она дура, что ничего не подозревала!
   — Я не плачу за квартиру мисс Сандерс, — твердо произнес Малкольм.
   — Какая заработная плата у мисс Сандерс?
   — Сорок долларов в неделю.
   — Это, наверное, неплохо. Но ее квартира стоит шестьсот долларов в месяц. Налицо несоответствие. Мистер Паттерсон, каким образом ей удается оплачивать жилье?