Страница:
Ханикатт вернул изображение к его первоначальному размеру и стал танцующими движениями водить курсором компьютера в поисках новой цели. Но больше не оказалось ничего достойного внимания. Он выбрал следующий снимок и раскрыл его на мониторе. На этот раз старик располагался примерно на двадцать-двадцать два фута от объектива фотоаппарата и стоял, повернувшись вполоборота; при этом левую руку он поднял как бы в указующем жесте.
Ханикатт нашел то, что искал. Он увеличил изображение нашивки на плече. Ее цвета, как и краски на любом военном обмундировании, были приглушенными. Они затерлись по краям и выцвели от солнца по центру. Нашивка представляла собой изображение венка листьев овальной формы, внутри которого по центру располагался круглый щит. Позади щита перпендикулярно лезвием вверх был изображен меч и две перекрещивающиеся стрелы, пронзающие центр. На второй, меньшей нашивке внизу, стояли цифры «79».
Ханикатт взялся за клавиатуру и распечатал изображение. Потом он развернулся на кресле и внимательным взглядом скользнул по книжному шкафу сзади в поисках старой синей матерчатой папки. Ханикатт надеялся, что не успел выбросить ее во время одного из спонтанных решительных порывов навести порядок в делах перед тем, как уйти на пенсию.
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Ханикатт нашел то, что искал. Он увеличил изображение нашивки на плече. Ее цвета, как и краски на любом военном обмундировании, были приглушенными. Они затерлись по краям и выцвели от солнца по центру. Нашивка представляла собой изображение венка листьев овальной формы, внутри которого по центру располагался круглый щит. Позади щита перпендикулярно лезвием вверх был изображен меч и две перекрещивающиеся стрелы, пронзающие центр. На второй, меньшей нашивке внизу, стояли цифры «79».
Ханикатт взялся за клавиатуру и распечатал изображение. Потом он развернулся на кресле и внимательным взглядом скользнул по книжному шкафу сзади в поисках старой синей матерчатой папки. Ханикатт надеялся, что не успел выбросить ее во время одного из спонтанных решительных порывов навести порядок в делах перед тем, как уйти на пенсию.
Глава 12
Ликида взял в руки одну из золотых монет, из тех, что коллекционеры называют кругляшками. Это было отчеканенное вручную испанское эскудо. Он подбросил монету в воздух, поймал и постарался прочитать цифры и буквы на реверсе. Из небольшой книги, которую он захватил в доме Пайка в ночь убийства, он знал, что монета была отлита и отштампована в столице Перу Лиме примерно триста лет назад.
Он бросил монету в кипящий тигель, прекрасно понимая, что растворил несколько тысяч долларов, которые она стоила. Риск попасться при торговле крадеными монетами был слишком велик. Власти станут искать их даже в самом отдаленном медвежьем углу, поэтому убийца решил, что оставит себе только одну из них, ту, что стоила более чем сто тысяч долларов. Он просто не нашел в себе сил уничтожить это сокровище. Монета лежала на столе отдельно от остальных, которые Ликида продолжал методично бросать в тигель.
Ликида наедине со своим богатством находился в запущенной автомастерской в нескольких милях от городка Сан-Исидро в приграничном штате Тихуана. Это было прикрытие для подпольного бизнеса одного из его знакомых. В этом месте с краденых автомобилей снимали и перепродавали запчасти. Здесь же перебивали и идентификационные номера для машин, предназначенных для отправки какому-нибудь могущественному дельцу в Азии.
За несколько долларов хозяин вручил Ликиде ключи и разрешил ему воспользоваться мастерской в ночное время, когда она не работала.
Ликида стоял у стального кузнечного стола с кислородной горелкой в руке, с помощью которой он нагревал днище небольшого тигля. Лишь иногда он позволял себе воспользоваться ацетиленом для того, чтобы ускорить процесс. Он не хотел случайно разрезать емкость.
Примерно каждые две минуты он бросал в кипящую массу несколько монет. Чуть в стороне на другом столе лежали, остывая, исходящие жаром маленькие сияющие слитки. Убийца смотрел на них восхищенно, как будто это были только что испеченные булочки, которые положили остывать на подоконник. В то же время он начинал понимать справедливость поговорки, что богатство вовсе не обязательно делает человека счастливым. Ликида снова прибавил в горелке ацетилена и попытался осмыслить последнее туманное сообщение, полученное по электронной почте от хозяев с юга. Чуть раньше сегодня он расшифровал его с помощью своего портативного компьютера. Эти сообщения начинали сводить его с ума. Последним пришло еще одно яростно-взволнованное сообщение, где речь шла о новой работе, еще более срочной, чем предыдущая. Конечно, это означало, что он снова получит деньги. Ему давали имя и адрес, а также инструкции о том, что следует проделать после того, как работа будет выполнена. Хозяева нашли что-то в переносном компьютере Пайка, том, что Ликида забрал в ту ночь и почтой отправил на юг в коробке с пластиковым упаковочным наполнителем вместе с фотографиями со стола и фотоаппаратом той женщины.
Ликида проинформировал хозяев, что у него пока не было времени на то, чтобы обезглавить змею. Он просил, чтобы хозяева определились. Они ответили, что змея может подождать, и срочно посылали его в травелосити за билетом на самолет.
Вот уже в который раз Ликида размышлял о том, что убийство женщины, находившейся сейчас в женском отделении тюрьмы, становилось теперь делом, которое можно было возложить лишь на женские плечи. И если ты мужчина, которому однажды уже представлялась возможность выполнить эту работу, то теперь тебе следует встать в конец очереди и ждать.
Если бы та женщина находилась в мужском отделении тюрьмы, ее можно было бы убить хоть четырежды. Один звонок по номеру в Тихуане до девяти часов утра – и еще до полудня она свела бы все счеты с жизнью.
Но с женскими тюрьмами все обстояло иначе. В этом случае ему пришлось бы напрямую связаться с неким ангелом смерти, специализирующимся на самоубийствах, и все организовать. И Ликиде это совсем не нравилось. Одно дело убивать людей, чтобы выжить самому, и совсем другое – напрямую обращаться с инструкциями к какому-то идиоту внутри тюрьмы, особенно к женщине.
Если она переживала серьезные времена, она могла подвести Ликиду и сдать его всего лишь за небольшое послабление в режиме содержания. А если она попытается задушить змею и оторвать ей голову, то придется подробно обсудить план действий с ним. Ликида никогда не опускался ниже определенного уровня, как бы грязны ни были его руки. Это было против его религиозных убеждений.
Нет, придется сделать это за пределами тюрьмы, где-то на пути в здание суда.
К счастью, в округе Сан-Диего была всего лишь одна тюрьма, где содержались женщины, и она располагалась почти в двадцати милях от здания суда. Та женщина могла бы умереть от старости, прежде чем доберется туда на шерифском автобусе, разве что этот автобус по пути столкнется с поездом или с космическим кораблем.
Ликида уже жалел, что в ту ночь отвлекся на то, чтобы помыть нож. Если бы он бросился к ней по лестнице сразу же, как увидел, женщина сейчас находилась бы в приятной компании своих предков. А он, вместо того чтобы потеть над расшифровкой электронной почты и названивать в авиакомпанию, сидел бы с калькулятором и весами, пытаясь предугадать очередной скачок цен на золото.
Вдруг Ликида что-то вспомнил. Он прошел пару шагов к своей куртке, которая висела на вбитом в стену гвозде, сунул руку во внутренний карман и достал оттуда сложенный лист бумаги. Указательным и большим пальцами правой руки он тер сложенные листки бумаги до тех пор, пока не открыл их. Он посмотрел на бумагу, медленно взвешивая все возможные варианты, которыми мог бы воспользоваться в будущем, и возможности обернуть содержание написанного в свою пользу. Но ничего придумать так и не удалось.
Он взял листок за край, поднес к нему горелку и держал так, пока он не сгорел полностью, вплоть до шапки бланка. Пламя почти достигло кончиков его пальцев, когда он бросил бумагу. Кучка тлеющей золы, от которой поднимались вверх тонкие крупинки горячего пепла, поглотила последние следы послания Кати Эмерсону Пайку. Ликида наблюдал за тем, как последние из них остывали и падали облачками пыли на холодный бетонный пол.
Он бросил монету в кипящий тигель, прекрасно понимая, что растворил несколько тысяч долларов, которые она стоила. Риск попасться при торговле крадеными монетами был слишком велик. Власти станут искать их даже в самом отдаленном медвежьем углу, поэтому убийца решил, что оставит себе только одну из них, ту, что стоила более чем сто тысяч долларов. Он просто не нашел в себе сил уничтожить это сокровище. Монета лежала на столе отдельно от остальных, которые Ликида продолжал методично бросать в тигель.
Ликида наедине со своим богатством находился в запущенной автомастерской в нескольких милях от городка Сан-Исидро в приграничном штате Тихуана. Это было прикрытие для подпольного бизнеса одного из его знакомых. В этом месте с краденых автомобилей снимали и перепродавали запчасти. Здесь же перебивали и идентификационные номера для машин, предназначенных для отправки какому-нибудь могущественному дельцу в Азии.
За несколько долларов хозяин вручил Ликиде ключи и разрешил ему воспользоваться мастерской в ночное время, когда она не работала.
Ликида стоял у стального кузнечного стола с кислородной горелкой в руке, с помощью которой он нагревал днище небольшого тигля. Лишь иногда он позволял себе воспользоваться ацетиленом для того, чтобы ускорить процесс. Он не хотел случайно разрезать емкость.
Примерно каждые две минуты он бросал в кипящую массу несколько монет. Чуть в стороне на другом столе лежали, остывая, исходящие жаром маленькие сияющие слитки. Убийца смотрел на них восхищенно, как будто это были только что испеченные булочки, которые положили остывать на подоконник. В то же время он начинал понимать справедливость поговорки, что богатство вовсе не обязательно делает человека счастливым. Ликида снова прибавил в горелке ацетилена и попытался осмыслить последнее туманное сообщение, полученное по электронной почте от хозяев с юга. Чуть раньше сегодня он расшифровал его с помощью своего портативного компьютера. Эти сообщения начинали сводить его с ума. Последним пришло еще одно яростно-взволнованное сообщение, где речь шла о новой работе, еще более срочной, чем предыдущая. Конечно, это означало, что он снова получит деньги. Ему давали имя и адрес, а также инструкции о том, что следует проделать после того, как работа будет выполнена. Хозяева нашли что-то в переносном компьютере Пайка, том, что Ликида забрал в ту ночь и почтой отправил на юг в коробке с пластиковым упаковочным наполнителем вместе с фотографиями со стола и фотоаппаратом той женщины.
Ликида проинформировал хозяев, что у него пока не было времени на то, чтобы обезглавить змею. Он просил, чтобы хозяева определились. Они ответили, что змея может подождать, и срочно посылали его в травелосити за билетом на самолет.
Вот уже в который раз Ликида размышлял о том, что убийство женщины, находившейся сейчас в женском отделении тюрьмы, становилось теперь делом, которое можно было возложить лишь на женские плечи. И если ты мужчина, которому однажды уже представлялась возможность выполнить эту работу, то теперь тебе следует встать в конец очереди и ждать.
Если бы та женщина находилась в мужском отделении тюрьмы, ее можно было бы убить хоть четырежды. Один звонок по номеру в Тихуане до девяти часов утра – и еще до полудня она свела бы все счеты с жизнью.
Но с женскими тюрьмами все обстояло иначе. В этом случае ему пришлось бы напрямую связаться с неким ангелом смерти, специализирующимся на самоубийствах, и все организовать. И Ликиде это совсем не нравилось. Одно дело убивать людей, чтобы выжить самому, и совсем другое – напрямую обращаться с инструкциями к какому-то идиоту внутри тюрьмы, особенно к женщине.
Если она переживала серьезные времена, она могла подвести Ликиду и сдать его всего лишь за небольшое послабление в режиме содержания. А если она попытается задушить змею и оторвать ей голову, то придется подробно обсудить план действий с ним. Ликида никогда не опускался ниже определенного уровня, как бы грязны ни были его руки. Это было против его религиозных убеждений.
Нет, придется сделать это за пределами тюрьмы, где-то на пути в здание суда.
К счастью, в округе Сан-Диего была всего лишь одна тюрьма, где содержались женщины, и она располагалась почти в двадцати милях от здания суда. Та женщина могла бы умереть от старости, прежде чем доберется туда на шерифском автобусе, разве что этот автобус по пути столкнется с поездом или с космическим кораблем.
Ликида уже жалел, что в ту ночь отвлекся на то, чтобы помыть нож. Если бы он бросился к ней по лестнице сразу же, как увидел, женщина сейчас находилась бы в приятной компании своих предков. А он, вместо того чтобы потеть над расшифровкой электронной почты и названивать в авиакомпанию, сидел бы с калькулятором и весами, пытаясь предугадать очередной скачок цен на золото.
Вдруг Ликида что-то вспомнил. Он прошел пару шагов к своей куртке, которая висела на вбитом в стену гвозде, сунул руку во внутренний карман и достал оттуда сложенный лист бумаги. Указательным и большим пальцами правой руки он тер сложенные листки бумаги до тех пор, пока не открыл их. Он посмотрел на бумагу, медленно взвешивая все возможные варианты, которыми мог бы воспользоваться в будущем, и возможности обернуть содержание написанного в свою пользу. Но ничего придумать так и не удалось.
Он взял листок за край, поднес к нему горелку и держал так, пока он не сгорел полностью, вплоть до шапки бланка. Пламя почти достигло кончиков его пальцев, когда он бросил бумагу. Кучка тлеющей золы, от которой поднимались вверх тонкие крупинки горячего пепла, поглотила последние следы послания Кати Эмерсону Пайку. Ликида наблюдал за тем, как последние из них остывали и падали облачками пыли на холодный бетонный пол.
Глава 13
– Вы сказали, что ваша первая встреча с Пайком была не случайной. Вы считаете, что он вас разыскивал. Почему?
Этим утром я приехал в Лас-Колинас в Санти, в женскую тюрьму округа, чтобы снова встретиться с Катей.
– У меня было такое ощущение, – ответила она.
Катя сидела за столом в небольшой комнатке для встреч, запустив руки в волосы, которые сейчас выглядели запутанными и свисали прядями. Тюремное мыло и дешевый шампунь отняли весь их волшебный глянец. Катя говорила, что некоторые женщины-заключенные вызывают у нее опасения. Латинская Америка здесь представлена в основном выходцами из Мексики. Некоторые из этих женщин знакомы друг с другом много лет, еще со времен, когда входили в одни и те же уличные банды. Особое беспокойство Кати вызывает одна из них, здоровенная мексиканка со шрамом на лице, которая дружит с ее сокамерницей. Эти две подруги постоянно донимают Катю. Молодость и привлекательность девушки, ее принадлежность к иной культурной среде и попытки дистанцироваться от остальных, как это обычно бывает, сделали Катю объектом нападок и зависти.
Я спросил, не угрожает ли ей кто-либо из сока мерниц.
– Немного, – ответила девушка.
Я попытался объяснить ей, как это бывает, когда заключенные в тюрьме начинают заклевывать тех, кто сидит вместе с ними.
– Не знаю, что делать. Я боюсь.
– Я подумаю, что можно будет предпринять. Попытаюсь поговорить с кем-нибудь в управлении шерифа по делам заключенных.
Все это следует делать осторожно, не упуская из виду того, что происходит внутри тюрьмы. Иначе неправильная попытка вмешательства может еще больше ухудшить жизнь девушки.
– Но сейчас давайте вернемся к тому, как вы познакомились с Эмерсоном Пайком. Это ведь было в Коста-Рике?
– Я направлялась на учебу. Я учусь в университете в Сан-Хосе. Кроме того, немного подрабатываю моделью, чтобы иметь дополнительный заработок. Рекламирую в основном одежду и косметику. Мои фотографии, целый набор, вместе с моим именем можно найти на веб-странице модельного агентства. Эмерсон позвонил в агентство. Там он сказал, что хочет нанять меня, чтобы сделать фотосессию. По его словам, он намеревался создать дополнительную рекламу своей компании, занимающейся монетами, в нашей стране.
– Вы выполнили эту работу?
– Да, конечно. Он обещал заплатить за нее много денег, поэтому я охотно согласилась. Мои рекламные фото должны были появиться в газетах и журналах. Но я помню, что еще тогда мне все это показалось несколько странным.
– Что именно?
– Эмерсон понятия не имел, что именно ему было нужно, поэтому подбором фото занималось агентство. Они хотели фотографировать меня в бикини с кучкой золотых монет в каждой руке. Я тогда подумала, что это довольно странный способ привлечь инвесторов. Но Эмерсон не возражал, а кто я была такая, кого интересовало мое мнение? – горячо воскликнула Катя. – Но вообще-то это был первый знак. Я должна была понять.
– Понять что?
– Некоторые мужчины… – Катя замялась. – Иногда они приходят в модельные агентства. И это в основном американцы… – Она внимательно посмотрела на меня. – Извините.
– Ничего, все в порядке, продолжайте.
– Они… они нанимают моделей, просмотрев вебсайт. И платят за фотографии, которые им совсем не нужны: им нужно просто познакомиться с женщиной.
– Пайк нигде не воспользовался теми снимками?
– Нигде. И он никогда не использовал рекламу, связанную с пребыванием в Коста-Рике. Я не думала об этом до последнего времени. Он казался мне таким милым. Он пригласил меня на ужин. С ним было весело, он отлично умел развлекать.
Я спросил, что она имеет в виду.
– Лучшие рестораны и ночные клубы. Это продолжалось несколько недель. Я лучше узнала его, по крайней мере, мне так тогда казалось.
Кате было хорошо с этим человеком. Она познакомила его со своими друзьями и двоюродной сестрой, как раз приехавшей из Лимона, – словом, со всеми, кроме матери, которая тогда уехала в Колумбию навестить родственников.
– Ваша мать знает о вашем аресте?
– У меня не было возможности поговорить с ней. Ваш друг Гарри… ведь так его зовут?
– Так.
– Гарри собирался позвонить по телефону кому-нибудь из моих подруг и попросить написать домой моей матери. Он пробовал позвонить по мобильному телефону мамы, но никто не отвечал. Обычно она оставляет телефон выключенным, когда едет в Колумбию. Думаю, что она еще не вернулась.
– Да, Гарри говорил то же самое.
– Она захочет узнать, что происходит.
– Итак, вы думаете, что Пайк выбрал вас, потому что ему понравились ваши фотографии на сайте модельного агентства?
– Да, сначала я так и подумала. Но потом поняла, что все было по-другому. После того как познакомился с моими родственниками, он стал постоянно задавать вопросы. В первую очередь его интересовало, где моя мать.
– Но почему?
– Я не знаю. Это выглядело так, будто он хочет познакомиться с ней. Я сказала ему, что она сейчас в Колумбии. А он расспрашивал, что она там делает. Я сказала, что поехала в гости к родственникам. Его очень это заинтересовало.
– Он не говорил почему?
– Нет. Все, что он хотел знать, – это кем были мои родственники в Колумбии. Странно, не так ли?
– Пожалуй. Продолжайте.
– Я сказала ему, что не знаю их. И это действительно так. Это родственники моей мамы, но я никогда не видела их. Она упоминала о них иногда, но говорила мне, что они очень дальние и вряд ли они мне понравятся.
– А она не объясняла, почему они не должны были вам понравиться?
– Нет, никогда.
– А вы никогда ее не спрашивали об этом?
– Я полагала, что идет речь о каких-то проблемах.
– О проблемах с законом, хотите сказать?
– Это возможно, полагаю. Моя мать никогда не уточняла.
– Но вы так думаете?
– Я не знаю. Один из них очень стар, по крайней мере, так следует из ее слов. И она ездит туда, в основном чтобы позаботиться о нем.
– Так ваша мать родом из Колумбии?
– Нет, она родилась в Коста-Рике, как и я.
– А ваш отец?
– Его нет. Он умер, когда я была еще ребенком. Он тоже уроженец Коста-Рики.
– А как родственники вашей матери попали в Колумбию?
– Я не знаю. Как я уже сказала, она ничего мне об этом не говорила.
– Но Эмерсон продолжал расспрашивать вас об этом?
– Да, постоянно. В один из вечеров мы говорили об этом, и я вспомнила, что в моем фотоаппарате осталось несколько снимков моей мамы, тех, что она привезла с собой из последней поездки несколько месяцев назад. Он пришел в страшное возбуждение, настолько его это заинтересовало.
– Пайк?
– Да. Я еще подумала, что это забавно, и посмеялась над ним. Он захотел посмотреть на снимки. Но я сказала, что уже поздно. Мы как раз вышли из кино. Он заспорил – хотел посмотреть фото прямо сейчас. Тогда я взяла фотоаппарат и показала ему снимки.
– А что было дальше?
– Он все время спрашивал меня, кто запечатлен на фотографиях. Я сказала, что не знаю, кто эти люди. Наверное, это родственники моей матери. Она взяла у меня на время мой фотоаппарат. Она никогда не говорила, что на нем были снимки. Я сама нашла их, когда снова стала пользоваться им. Но ведь это, наверное, и были ее родственники? Кто же еще мог быть на тех снимках?
– А что делал Пайк после этого?
– Через несколько дней он сказал, что собирается вернуться в США и хотел бы взять меня с собой в гости. Он пригласил меня пожить в его доме в Сан-Диего.
– А вы хотели поехать с ним?
– Да, конечно. Почему бы нет? Но я сказала ему, что не могу сделать этого, так как у меня нет американской визы. Пайк сказал, что это не проблема. И, как я уже говорила, сделал для меня визу.
– Гарри занимается этим. Он пытается выяснить, как Пайку удалось получить визу так быстро, – сказал я.
– Да, но была и другая проблема. Эмерсон, должно быть, тогда очень торопился.
– Как это?
– Ну, он настоял на том, что сам заполнит за меня анкету для получения визы. Он сказал, что мне надо просто поставить свою подпись, а все остальное он заполнит сам, потому что так будет быстрее. Мне это не понравилось. Почему, интересно, он считал себя сообразительнее, чем я?
– И что произошло дальше?
– Я отдала ему свой паспорт, потому что нужно было списать оттуда информацию в анкету, но он неправильно записал мое имя, я тогда не заметила этого. Он просто заставил меня расписаться на бланке. Я хотела посмотреть, что Эмерсон написал, но он сказал, что очень торопится. Ему нужно было куда-то ехать, и он забрал бланк с собой. Он вернулся с визой, и мое имя было написано неправильно.
– Подождите, подождите… Вы хотите сказать, что не ездили вместе с ним в американское консульство и не присутствовали при рассмотрении вашего заявления?
– Так и было. Эмерсон сказал мне, что это не обязательно, он сам может обо всем позаботиться. Забрал мой паспорт с заявлением, и потом, как я говорила, в нем появилась виза.
– Но в ней было неправильно указано ваше имя. Он что, неточно его записал?
– Нет, он просто не дописал последнюю часть моей фамилии – Нитин. Я всегда пишу свое имя полностью: Катя Солаз-Никитин. Солаз – это фамилия моего отца, а фамилия моей матери – Никитин. Так было записано у меня в паспорте. И Эмерсон знал, что я всегда пишу фамилию полностью. Так мое имя было записано на сайте модельного агентства. Я тогда рассердилась, потому что, если бы он дал мне заполнить заявление самой, я все сделала бы правильно. Но он решил поступить по-своему. Он всегда во все вмешивался, даже если это не имело к нему никакого отношения.
– Просто чудачество, стремление все контролировать, – сказал я.
– Вот именно. – Она щелкнула пальцами.
– Но в конце концов, имя на анкете – это не проблема. Ведь вы благополучно въехали в страну?
– Лучше бы я сюда не попадала. – Катя посмотрела на унылую обстановку вокруг: бетонный пол, выцветшие стены в небольшой комнатке, где мы сидели под охраной помощницы шерифа, которая ждала за дверью.
– А что произошло между вами и Пайком потом?
– Когда мы приехали в его дом, все изменилось, – сказала девушка.
– Как изменилось?
– Эмерсон стал другим. Нервным, будто он все это время стерег меня. Я уже говорила вам о деньгах, о том, как он отобрал их у меня. Он обещал, что мы будем путешествовать, чтобы я смогла больше увидеть, но этого так и не произошло. Он продолжал покупать мне одежду, водить меня в клубы, но я бы не сказала, что это доставляло ему удовольствие. Он делал это, чтобы ус покоить меня, чтобы я не просила его отвезти меня назад, в Коста-Рику. Затем я обнаружила, что, прежде чем приехать со мной сюда, он скопировал снимки из моего фотоаппарата в свой компьютер, ничего не сказав мне об этом. Эмерсон достал его из сумки, где тот всегда лежал, и не вернул на место. Поэтому позже я не смогла найти его в сумке.
– А где сейчас этот фотоаппарат?
– В доме моей матери в Коста-Рике.
– А те снимки из Колумбии, они все еще там?
– Да, насколько я могу знать. Я спросила его об этом.
– Пайка?
– Да. Я спросила у него, не удалил ли он снимки из фотоаппарата, когда копировал их к себе в компьютер, не спросив меня об этом.
– И что он ответил? Он не удалял те снимки?
– Он сказал, что нет, что все снимки на месте.
– И вы поверили ему?
– Я не знаю, – пожала она плечами.
– Есть в доме вашей матери телефон? Можем ли мы каким-то образом позвонить туда?
– Нет, у нее есть мобильный телефон, но она отключает его, когда уезжает в Колумбию.
Я дал Кате ручку и лист бумаги, на котором она написала адрес дома своей матери. Фактически это было описание маршрута к ее дому.
– У вас есть в Коста-Рике кто-нибудь из друзей или родственников, кто мог бы забрать фотоаппарат из дома и отправить его нам?
Она ненадолго задумалась, потом кивнула:
– Наверное, Лоренцо.
– А кто такой Лоренцо?
– Лоренцо Гоудас. Это друг нашей семьи. Но у него нет ключей от дома матери. И еще он, наверное, рассердится, когда узнает, что со мной произошло. Я представила ему Эмерсона в Сан-Хосе, и он не понравился Лоренцо. Лоренцо просил меня не доверять Пайку.
– Он не объяснил почему?
– Сказал, что Пайк слишком назойлив, что он задает слишком много вопросов. Просил меня быть осторожной. Надо было слушать его.
Я записал имя и номер телефона этого человека, чтобы внести в краткий список контактов в Коста-Рике для Гарри. Я надеялся, что, может быть, этот Лоренцо сумеет связаться с матерью Кати.
– Вы сказали, что в Коста-Рике у Пайка был с собой компьютер, которым он воспользовался, чтобы скопировать те фотографии?
– Да, переносной.
– Полагаю, что, направляясь домой, в США, он не забыл захватить его с собой.
– Нет, конечно. Иначе как бы он распечатал снимки в своей студии? Те, что полиция изъяла из моей сумки.
Компьютер на месте преступления – это лучший друг полицейского. Именно эту вещь они стараются сразу же оттуда забрать. Но в нашем случае именно эта вещь исчезла.
– Вы не знаете, что случилось с компьютером?
– Что вы имеете в виду?
– Компьютер Пайка пропал. Полиция не нашла его в доме.
– Он стоял на столе в студии. Пайк держал его именно там. Он был там, когда я покидала дом в ту ночь.
– Вы в этом уверены?
– Уверена. Я видела его, когда оставляла на столе записку.
В одном из отчетов с места преступления говорилось, что для ведения бизнеса Пайк имел собственную вебстраницу. И беспроводная антенна для входа в Интернет, и принтер – все в студии оказалось на месте. Но компьютера не было.
В обычном случае это стало бы проблемой для этих ограниченных идиотов. Почти всегда ответ на то, что произошло в доме, можно было найти в компьютере – в электронной переписке или в адресах, которыми люди чаще всего пользуются в Интернете. Все это оставляет следы. Но сейчас, похоже, полицейских совсем не беспокоили эти вещи, возможно, потому, что у них была Катя и, как им казалось, целая гора улик против нее. Но обнаружить у Кати компьютер Пайка, как и исчезнувший тайник с монетами, полиция так и не смогла. И они никак не могли объяснить это исчезновение. Все те же мелкие вопросы, на которые нет ответов.
Как считала Катя, все сводилось к фотографиям.
Я спросил ее о матери, о том, не было ли у нее проблем с законом.
– Я знаю, о чем вы подумали, – нахмурилась Катя, – о том, что если моя мать ездит в Колумбию, то она каким-то образом связана с наркотиками.
По тому, как мучительно она выдохнула эту фразу, было видно, что тот же вопрос не дает покоя и ей самой.
– Нет, это не так. У нее никогда не было проблем подобного рода, и она никогда не стала бы заниматься этим. В противном случае я бы знала. Никто из моей семьи никогда не имел дела с наркотиками. Можете проверять, но вы ничего такого не найдете. Кроме того, я не думаю, что Эмерсон искал нечто связанное с наркотиками. Здесь что-то другое.
– Откуда вы знаете?
– Я не знаю. Я просто чувствую. Он искал что-то или ко го-то, имеющего отношение к этим фотографиям. Вам нужно поговорить с моей мамой. Возможно, она все объяснит.
– Но как мне с ней связаться? У вас есть номер ее телефона в Колумбии?
Катя покачала головой:
– Я даже не знаю, где она остановилась. Обычно она звонит домой примерно раз в неделю.
– Откуда именно она звонит?
– Из Медельина.
Этим утром я приехал в Лас-Колинас в Санти, в женскую тюрьму округа, чтобы снова встретиться с Катей.
– У меня было такое ощущение, – ответила она.
Катя сидела за столом в небольшой комнатке для встреч, запустив руки в волосы, которые сейчас выглядели запутанными и свисали прядями. Тюремное мыло и дешевый шампунь отняли весь их волшебный глянец. Катя говорила, что некоторые женщины-заключенные вызывают у нее опасения. Латинская Америка здесь представлена в основном выходцами из Мексики. Некоторые из этих женщин знакомы друг с другом много лет, еще со времен, когда входили в одни и те же уличные банды. Особое беспокойство Кати вызывает одна из них, здоровенная мексиканка со шрамом на лице, которая дружит с ее сокамерницей. Эти две подруги постоянно донимают Катю. Молодость и привлекательность девушки, ее принадлежность к иной культурной среде и попытки дистанцироваться от остальных, как это обычно бывает, сделали Катю объектом нападок и зависти.
Я спросил, не угрожает ли ей кто-либо из сока мерниц.
– Немного, – ответила девушка.
Я попытался объяснить ей, как это бывает, когда заключенные в тюрьме начинают заклевывать тех, кто сидит вместе с ними.
– Не знаю, что делать. Я боюсь.
– Я подумаю, что можно будет предпринять. Попытаюсь поговорить с кем-нибудь в управлении шерифа по делам заключенных.
Все это следует делать осторожно, не упуская из виду того, что происходит внутри тюрьмы. Иначе неправильная попытка вмешательства может еще больше ухудшить жизнь девушки.
– Но сейчас давайте вернемся к тому, как вы познакомились с Эмерсоном Пайком. Это ведь было в Коста-Рике?
– Я направлялась на учебу. Я учусь в университете в Сан-Хосе. Кроме того, немного подрабатываю моделью, чтобы иметь дополнительный заработок. Рекламирую в основном одежду и косметику. Мои фотографии, целый набор, вместе с моим именем можно найти на веб-странице модельного агентства. Эмерсон позвонил в агентство. Там он сказал, что хочет нанять меня, чтобы сделать фотосессию. По его словам, он намеревался создать дополнительную рекламу своей компании, занимающейся монетами, в нашей стране.
– Вы выполнили эту работу?
– Да, конечно. Он обещал заплатить за нее много денег, поэтому я охотно согласилась. Мои рекламные фото должны были появиться в газетах и журналах. Но я помню, что еще тогда мне все это показалось несколько странным.
– Что именно?
– Эмерсон понятия не имел, что именно ему было нужно, поэтому подбором фото занималось агентство. Они хотели фотографировать меня в бикини с кучкой золотых монет в каждой руке. Я тогда подумала, что это довольно странный способ привлечь инвесторов. Но Эмерсон не возражал, а кто я была такая, кого интересовало мое мнение? – горячо воскликнула Катя. – Но вообще-то это был первый знак. Я должна была понять.
– Понять что?
– Некоторые мужчины… – Катя замялась. – Иногда они приходят в модельные агентства. И это в основном американцы… – Она внимательно посмотрела на меня. – Извините.
– Ничего, все в порядке, продолжайте.
– Они… они нанимают моделей, просмотрев вебсайт. И платят за фотографии, которые им совсем не нужны: им нужно просто познакомиться с женщиной.
– Пайк нигде не воспользовался теми снимками?
– Нигде. И он никогда не использовал рекламу, связанную с пребыванием в Коста-Рике. Я не думала об этом до последнего времени. Он казался мне таким милым. Он пригласил меня на ужин. С ним было весело, он отлично умел развлекать.
Я спросил, что она имеет в виду.
– Лучшие рестораны и ночные клубы. Это продолжалось несколько недель. Я лучше узнала его, по крайней мере, мне так тогда казалось.
Кате было хорошо с этим человеком. Она познакомила его со своими друзьями и двоюродной сестрой, как раз приехавшей из Лимона, – словом, со всеми, кроме матери, которая тогда уехала в Колумбию навестить родственников.
– Ваша мать знает о вашем аресте?
– У меня не было возможности поговорить с ней. Ваш друг Гарри… ведь так его зовут?
– Так.
– Гарри собирался позвонить по телефону кому-нибудь из моих подруг и попросить написать домой моей матери. Он пробовал позвонить по мобильному телефону мамы, но никто не отвечал. Обычно она оставляет телефон выключенным, когда едет в Колумбию. Думаю, что она еще не вернулась.
– Да, Гарри говорил то же самое.
– Она захочет узнать, что происходит.
– Итак, вы думаете, что Пайк выбрал вас, потому что ему понравились ваши фотографии на сайте модельного агентства?
– Да, сначала я так и подумала. Но потом поняла, что все было по-другому. После того как познакомился с моими родственниками, он стал постоянно задавать вопросы. В первую очередь его интересовало, где моя мать.
– Но почему?
– Я не знаю. Это выглядело так, будто он хочет познакомиться с ней. Я сказала ему, что она сейчас в Колумбии. А он расспрашивал, что она там делает. Я сказала, что поехала в гости к родственникам. Его очень это заинтересовало.
– Он не говорил почему?
– Нет. Все, что он хотел знать, – это кем были мои родственники в Колумбии. Странно, не так ли?
– Пожалуй. Продолжайте.
– Я сказала ему, что не знаю их. И это действительно так. Это родственники моей мамы, но я никогда не видела их. Она упоминала о них иногда, но говорила мне, что они очень дальние и вряд ли они мне понравятся.
– А она не объясняла, почему они не должны были вам понравиться?
– Нет, никогда.
– А вы никогда ее не спрашивали об этом?
– Я полагала, что идет речь о каких-то проблемах.
– О проблемах с законом, хотите сказать?
– Это возможно, полагаю. Моя мать никогда не уточняла.
– Но вы так думаете?
– Я не знаю. Один из них очень стар, по крайней мере, так следует из ее слов. И она ездит туда, в основном чтобы позаботиться о нем.
– Так ваша мать родом из Колумбии?
– Нет, она родилась в Коста-Рике, как и я.
– А ваш отец?
– Его нет. Он умер, когда я была еще ребенком. Он тоже уроженец Коста-Рики.
– А как родственники вашей матери попали в Колумбию?
– Я не знаю. Как я уже сказала, она ничего мне об этом не говорила.
– Но Эмерсон продолжал расспрашивать вас об этом?
– Да, постоянно. В один из вечеров мы говорили об этом, и я вспомнила, что в моем фотоаппарате осталось несколько снимков моей мамы, тех, что она привезла с собой из последней поездки несколько месяцев назад. Он пришел в страшное возбуждение, настолько его это заинтересовало.
– Пайк?
– Да. Я еще подумала, что это забавно, и посмеялась над ним. Он захотел посмотреть на снимки. Но я сказала, что уже поздно. Мы как раз вышли из кино. Он заспорил – хотел посмотреть фото прямо сейчас. Тогда я взяла фотоаппарат и показала ему снимки.
– А что было дальше?
– Он все время спрашивал меня, кто запечатлен на фотографиях. Я сказала, что не знаю, кто эти люди. Наверное, это родственники моей матери. Она взяла у меня на время мой фотоаппарат. Она никогда не говорила, что на нем были снимки. Я сама нашла их, когда снова стала пользоваться им. Но ведь это, наверное, и были ее родственники? Кто же еще мог быть на тех снимках?
– А что делал Пайк после этого?
– Через несколько дней он сказал, что собирается вернуться в США и хотел бы взять меня с собой в гости. Он пригласил меня пожить в его доме в Сан-Диего.
– А вы хотели поехать с ним?
– Да, конечно. Почему бы нет? Но я сказала ему, что не могу сделать этого, так как у меня нет американской визы. Пайк сказал, что это не проблема. И, как я уже говорила, сделал для меня визу.
– Гарри занимается этим. Он пытается выяснить, как Пайку удалось получить визу так быстро, – сказал я.
– Да, но была и другая проблема. Эмерсон, должно быть, тогда очень торопился.
– Как это?
– Ну, он настоял на том, что сам заполнит за меня анкету для получения визы. Он сказал, что мне надо просто поставить свою подпись, а все остальное он заполнит сам, потому что так будет быстрее. Мне это не понравилось. Почему, интересно, он считал себя сообразительнее, чем я?
– И что произошло дальше?
– Я отдала ему свой паспорт, потому что нужно было списать оттуда информацию в анкету, но он неправильно записал мое имя, я тогда не заметила этого. Он просто заставил меня расписаться на бланке. Я хотела посмотреть, что Эмерсон написал, но он сказал, что очень торопится. Ему нужно было куда-то ехать, и он забрал бланк с собой. Он вернулся с визой, и мое имя было написано неправильно.
– Подождите, подождите… Вы хотите сказать, что не ездили вместе с ним в американское консульство и не присутствовали при рассмотрении вашего заявления?
– Так и было. Эмерсон сказал мне, что это не обязательно, он сам может обо всем позаботиться. Забрал мой паспорт с заявлением, и потом, как я говорила, в нем появилась виза.
– Но в ней было неправильно указано ваше имя. Он что, неточно его записал?
– Нет, он просто не дописал последнюю часть моей фамилии – Нитин. Я всегда пишу свое имя полностью: Катя Солаз-Никитин. Солаз – это фамилия моего отца, а фамилия моей матери – Никитин. Так было записано у меня в паспорте. И Эмерсон знал, что я всегда пишу фамилию полностью. Так мое имя было записано на сайте модельного агентства. Я тогда рассердилась, потому что, если бы он дал мне заполнить заявление самой, я все сделала бы правильно. Но он решил поступить по-своему. Он всегда во все вмешивался, даже если это не имело к нему никакого отношения.
– Просто чудачество, стремление все контролировать, – сказал я.
– Вот именно. – Она щелкнула пальцами.
– Но в конце концов, имя на анкете – это не проблема. Ведь вы благополучно въехали в страну?
– Лучше бы я сюда не попадала. – Катя посмотрела на унылую обстановку вокруг: бетонный пол, выцветшие стены в небольшой комнатке, где мы сидели под охраной помощницы шерифа, которая ждала за дверью.
– А что произошло между вами и Пайком потом?
– Когда мы приехали в его дом, все изменилось, – сказала девушка.
– Как изменилось?
– Эмерсон стал другим. Нервным, будто он все это время стерег меня. Я уже говорила вам о деньгах, о том, как он отобрал их у меня. Он обещал, что мы будем путешествовать, чтобы я смогла больше увидеть, но этого так и не произошло. Он продолжал покупать мне одежду, водить меня в клубы, но я бы не сказала, что это доставляло ему удовольствие. Он делал это, чтобы ус покоить меня, чтобы я не просила его отвезти меня назад, в Коста-Рику. Затем я обнаружила, что, прежде чем приехать со мной сюда, он скопировал снимки из моего фотоаппарата в свой компьютер, ничего не сказав мне об этом. Эмерсон достал его из сумки, где тот всегда лежал, и не вернул на место. Поэтому позже я не смогла найти его в сумке.
– А где сейчас этот фотоаппарат?
– В доме моей матери в Коста-Рике.
– А те снимки из Колумбии, они все еще там?
– Да, насколько я могу знать. Я спросила его об этом.
– Пайка?
– Да. Я спросила у него, не удалил ли он снимки из фотоаппарата, когда копировал их к себе в компьютер, не спросив меня об этом.
– И что он ответил? Он не удалял те снимки?
– Он сказал, что нет, что все снимки на месте.
– И вы поверили ему?
– Я не знаю, – пожала она плечами.
– Есть в доме вашей матери телефон? Можем ли мы каким-то образом позвонить туда?
– Нет, у нее есть мобильный телефон, но она отключает его, когда уезжает в Колумбию.
Я дал Кате ручку и лист бумаги, на котором она написала адрес дома своей матери. Фактически это было описание маршрута к ее дому.
– У вас есть в Коста-Рике кто-нибудь из друзей или родственников, кто мог бы забрать фотоаппарат из дома и отправить его нам?
Она ненадолго задумалась, потом кивнула:
– Наверное, Лоренцо.
– А кто такой Лоренцо?
– Лоренцо Гоудас. Это друг нашей семьи. Но у него нет ключей от дома матери. И еще он, наверное, рассердится, когда узнает, что со мной произошло. Я представила ему Эмерсона в Сан-Хосе, и он не понравился Лоренцо. Лоренцо просил меня не доверять Пайку.
– Он не объяснил почему?
– Сказал, что Пайк слишком назойлив, что он задает слишком много вопросов. Просил меня быть осторожной. Надо было слушать его.
Я записал имя и номер телефона этого человека, чтобы внести в краткий список контактов в Коста-Рике для Гарри. Я надеялся, что, может быть, этот Лоренцо сумеет связаться с матерью Кати.
– Вы сказали, что в Коста-Рике у Пайка был с собой компьютер, которым он воспользовался, чтобы скопировать те фотографии?
– Да, переносной.
– Полагаю, что, направляясь домой, в США, он не забыл захватить его с собой.
– Нет, конечно. Иначе как бы он распечатал снимки в своей студии? Те, что полиция изъяла из моей сумки.
Компьютер на месте преступления – это лучший друг полицейского. Именно эту вещь они стараются сразу же оттуда забрать. Но в нашем случае именно эта вещь исчезла.
– Вы не знаете, что случилось с компьютером?
– Что вы имеете в виду?
– Компьютер Пайка пропал. Полиция не нашла его в доме.
– Он стоял на столе в студии. Пайк держал его именно там. Он был там, когда я покидала дом в ту ночь.
– Вы в этом уверены?
– Уверена. Я видела его, когда оставляла на столе записку.
В одном из отчетов с места преступления говорилось, что для ведения бизнеса Пайк имел собственную вебстраницу. И беспроводная антенна для входа в Интернет, и принтер – все в студии оказалось на месте. Но компьютера не было.
В обычном случае это стало бы проблемой для этих ограниченных идиотов. Почти всегда ответ на то, что произошло в доме, можно было найти в компьютере – в электронной переписке или в адресах, которыми люди чаще всего пользуются в Интернете. Все это оставляет следы. Но сейчас, похоже, полицейских совсем не беспокоили эти вещи, возможно, потому, что у них была Катя и, как им казалось, целая гора улик против нее. Но обнаружить у Кати компьютер Пайка, как и исчезнувший тайник с монетами, полиция так и не смогла. И они никак не могли объяснить это исчезновение. Все те же мелкие вопросы, на которые нет ответов.
Как считала Катя, все сводилось к фотографиям.
Я спросил ее о матери, о том, не было ли у нее проблем с законом.
– Я знаю, о чем вы подумали, – нахмурилась Катя, – о том, что если моя мать ездит в Колумбию, то она каким-то образом связана с наркотиками.
По тому, как мучительно она выдохнула эту фразу, было видно, что тот же вопрос не дает покоя и ей самой.
– Нет, это не так. У нее никогда не было проблем подобного рода, и она никогда не стала бы заниматься этим. В противном случае я бы знала. Никто из моей семьи никогда не имел дела с наркотиками. Можете проверять, но вы ничего такого не найдете. Кроме того, я не думаю, что Эмерсон искал нечто связанное с наркотиками. Здесь что-то другое.
– Откуда вы знаете?
– Я не знаю. Я просто чувствую. Он искал что-то или ко го-то, имеющего отношение к этим фотографиям. Вам нужно поговорить с моей мамой. Возможно, она все объяснит.
– Но как мне с ней связаться? У вас есть номер ее телефона в Колумбии?
Катя покачала головой:
– Я даже не знаю, где она остановилась. Обычно она звонит домой примерно раз в неделю.
– Откуда именно она звонит?
– Из Медельина.
Глава 14
В течение трех дней после того, как обнаружил и идентифицировал нарукавный знак, Орвилл Ханикатт колебался, стоит ли ему приступать к выполнению задания, полученного от Пайка. Он попусту потратил целый день, взяв выходной. У него накопилось больше месяца неиспользованного отпуска, который никто не оплатит ему при выходе на пенсию.
Для того чтобы разобраться с тем, что именно было на снимках Пайка, ему нужно было попасть в лабораторию в подвальном помещении, когда там никого не будет.
Такая возможность могла представиться только ночью. На нижнем этаже работал маляр. И никто не собирался дышать теми ароматами, которыми сопровождалась его работа.
Было уже далеко после полудня, примерно половина пятого. Он снова вошел в Сеть, чтобы проверить, не ответил ли Пайк на его письмо по поводу способа оплаты работы. Ответа не было. Ханикатт мог бы отправить клиенту еще одно напоминание и, если ответа не будет и на этот раз, просто закрыть вопрос. Но он не хотел этого.
Он задумался на минуту, а потом достал фотоснимок. Набрал номер сотового телефона, зарегистрированного на другом берегу реки, в округе Колумбия.
Ему ответил Фредди-младший.
– У тебя найдется для меня минута? – спросил Орвилл.
Младший сразу же узнал его голос. Десятки лет назад, когда оба были юными и глупыми, Фредди и Орвилл вместе трудились в военной разведке. Обычно они вместе пьянствовали, пока Фредди не женился и не завел детей, а Орвилл не постарел. Они делали одинаковую работу, и это сблизило их и помогло поддерживать отношения все эти годы. Только теперь пенсия Фредди была гораздо выше, чем у Орвилла. Он работал в судебной фотолаборатории ФБР.
– Что произошло? – спросил Фредди.
– Я хотел бы кое-что тебе показать.
– Валяй. – Фредди слушал его, но как-то очень рассеянно.
Орвилл рассказал ему об Эмерсоне Пайке и его фотографиях, о старике в военной робе и о нашивке семьдесят девятого полка, а также то, что Ханикатту удалось разузнать об этой части. Информации было совсем немного, всего несколько строк на одной из страниц старой матерчатой папки. Содержимое папки периодически обновлялось разведывательными службами США. Все это было еще до того, как наступил век компьютеров и цифровых технологий. Новая информация приходила время от времени обычной почтой.
Для того чтобы разобраться с тем, что именно было на снимках Пайка, ему нужно было попасть в лабораторию в подвальном помещении, когда там никого не будет.
Такая возможность могла представиться только ночью. На нижнем этаже работал маляр. И никто не собирался дышать теми ароматами, которыми сопровождалась его работа.
Было уже далеко после полудня, примерно половина пятого. Он снова вошел в Сеть, чтобы проверить, не ответил ли Пайк на его письмо по поводу способа оплаты работы. Ответа не было. Ханикатт мог бы отправить клиенту еще одно напоминание и, если ответа не будет и на этот раз, просто закрыть вопрос. Но он не хотел этого.
Он задумался на минуту, а потом достал фотоснимок. Набрал номер сотового телефона, зарегистрированного на другом берегу реки, в округе Колумбия.
Ему ответил Фредди-младший.
– У тебя найдется для меня минута? – спросил Орвилл.
Младший сразу же узнал его голос. Десятки лет назад, когда оба были юными и глупыми, Фредди и Орвилл вместе трудились в военной разведке. Обычно они вместе пьянствовали, пока Фредди не женился и не завел детей, а Орвилл не постарел. Они делали одинаковую работу, и это сблизило их и помогло поддерживать отношения все эти годы. Только теперь пенсия Фредди была гораздо выше, чем у Орвилла. Он работал в судебной фотолаборатории ФБР.
– Что произошло? – спросил Фредди.
– Я хотел бы кое-что тебе показать.
– Валяй. – Фредди слушал его, но как-то очень рассеянно.
Орвилл рассказал ему об Эмерсоне Пайке и его фотографиях, о старике в военной робе и о нашивке семьдесят девятого полка, а также то, что Ханикатту удалось разузнать об этой части. Информации было совсем немного, всего несколько строк на одной из страниц старой матерчатой папки. Содержимое папки периодически обновлялось разведывательными службами США. Все это было еще до того, как наступил век компьютеров и цифровых технологий. Новая информация приходила время от времени обычной почтой.