ЛЮБОВЬ. ЧТО же, хороший поступок не может быть совершен по любви?
СТАНКЕВИЧ. В том смысле, что тогда он не дает нам морального превосходства. Потому что, в сущности, мы совершаем его для собственного удовольствия.
ЛЮБОВЬ. Даже если это делает счастливым другого?
СТАНКЕВИЧ. Последствия здесь не играют роли.
ЛЮБОВЬ. А действовать из чувства долга, если это ведет к несчастью?..
СТАНКЕВИЧ. Да, это нравственно.
ЛЮБОВЬ (робко). В Германии, может быть… 1 Я знаю (нем.).
СТАНКЕВИЧ (настойчиво). У Канта человека судят только по его намерениям.
ЛЮБОВЬ (все еще робко). Дурак тоже может действовать из лучших побуждений.
СТАНКЕВИЧ (взрывается). И действует! Откуда мне было знать, что Натали Беер ошибочно истолкует мои намерения? Я говорил с ней только о философии!
ЛЮБОВЬ. Да, и надо быть дурой, чтобы повторить эту ошибку. (Достает маленький перочинный ножик и протягивает ему.) Я нашла - вот. Это, кажется, ваш перочинный ножик.
СТАНКЕВИЧ. Мой? Нет, это не мой.
ЛЮБОВЬ. Как, разве вы не теряли такой?
СТАНКЕВИЧ. Нет. (Пауза.) Возможно, мне бы стоило такой иметь.
ЛЮБОВЬ. Может, возьмете…
МИХАИЛ врывается в комнату. На каждом плече у него по набитой сумке.
МИХАИЛ. Мы уезжаем!
Он вешает одну сумку на плечо Станкевича. В этот момент в комнату поспешно входят ТАТЬЯНА, АЛЕКСАНДРА И ВАРЕНЬКА. ОНИ говорят, перебивая друг друга, в то время, как Михаил собирает свои книги со стола и нагружает ими Станкевича.
ВАРЕНЬКА. Мишель - ну хоть раз в жизни…
ТАТЬЯНА, АЛЕКСАНДРА. Неуезжай, неуезжай! Что ты будешь делать? Мы уговорим отца…
СТАНКЕВИЧ. ЧТО случилось?
МИХАИЛ. "Dahin! Dahin! Lass uns ziehn!"1 TAT ь ЯНА. Когда ты вернешься?
МИХАИЛ. Никогда! (Начинает тянуть за собой Станкевича к двери, которая ведет в сад.) Я велел Семену задержать почтовых - я еду в Москву!
ВАРВАРА тоже вбегает в комнату и присоединяется к общему беспорядку.
ВАРВАРА. ТЫ разбил отцу сердце! Когда приедешь в Москву, пойди к Пливе и закажи еще метр серого шелка - запомнил? - серого шелка!
Михаил, Станкевич, Варвара, Варенька, Татьяна, Александра и еще двое дворовых с вещами проходят через сад, под звук общих причитаний и упреков. 1 "Туда, туда лежит наш путь!" (нем.) Сокращенная цитата из песни Миньоны, героини романа И.-В. Гете «Годы учения Вильгельма Мейстера».
МИХАИЛ. Мне не нужны родители! Я отрекаюсь от них! Они не существуют! Они меня никогда больше не увидят!
Беспорядочная процессия исчезает из виду, а затем стихают и голоса. Любовь остается одна в комнате, садится за стол. Входит АЛЕКСАНДР; замечает ее и садится рядом. Он сильно постарел с тех пор, как мы видели его в последний раз всего два с половиной года назад. Он наполовину слеп, а теперь еще и на три четверти потерял силы.
АЛЕКСАНДР. Я сам доктор философии. Мы не занимались болтовней о какой-то внутренней жизни. Философия заключается в умении умерять свою жизнь так, чтобы множество жизней могло сосуществовать с той долей свободы и справедливости, какая позволяет удерживать их вместе, а не с той, что заставит их разлететься в разные стороны, от чего вреда будет больше. Я не деспот. Для Михаила смириться с моими желаниями было бы похвально и, да, философски оправдано; для меня пойти у него на поводу было бы абсурдно и достойно презрения. Мой сын говорит, что я мучил тебя во время твоей помолвки. Тебя, мою любимую дочь. Неужели это правда?
Любовь прижимается и плачет у него на груди.
Как, должно быть, изменилась жизнь, пока мне казалось, что она стоит на месте.
Весна 1836 г.
Сад и дом.
НЯНЬКА (крепостная) толкает коляску с плачущим младенцем по саду, в сторону от дома, постепенно удаляясь из виду. АЛЕКСАНДР и ЛЮБОВЬ на том же месте, ее голова у его груди, он перебирает ее волосы.
ЛЮБОВЬ. У-у, чудесно, чеши сильнее.
Из дальней части сада входит ВАРЕНЬКА. На руках у нее ноющий младенец. ТАТЬЯНА толкает пустую коляску, АЛЕКСАНДРА пританцовывает рядом. Все они направляются в дом.
АЛЕКСАНДРА. Зачем идти в дом? Ты можешь и здесь покормить. Мы скажем, если кто пойдет.
ВАРЕНЬКА. ТЫ маленький обжора, вот ты кто.
АЛЕКСАНДРА. Варенька, а можно мне разок?
ТАТЬЯНА. Вот дура, разве можно?
АЛЕКСАНДРА. Сама дура, мне просто хочется попробовать.:…? ';
ВАРЕНЬКА уносит ребенка в дом. АЛЕКСАНДРА уходит с ней. Татьяна достает из коляски корзину с крыжовником, затем замечает струйку дыма, поднимающуюся из гамака. Подкрадывается незаметно к гамаку.
ВАРВАРА. Куда делся Михаил? Сначала велит, чтобы Маша сделала ему лимонад, а потом исчезает неизвестно куда.
ЛЮБОВЬ. Он в саду, работает.
ВАРВАРА. Надо бы свечку зажечь.
Татьяна с расстояния пытается попасть ягодой в гамак - безрезультатно.
ЛЮБОВЬ. Он привез журнал со своей статьей.
АЛЕКСАНДР. Последняя капля. Журналистика.
ВАРВАРА. А тут еще что такое?
АЛЕКСАНДР. У нее вши.
ЛЮБОВЬ. Нет у меня вшей.
АЛЕКСАНДР.Я вижу их ножки и ручки.
Любовь поспешно отстраняется от него.
ЛЮБОВЬ. ТЫ бы их не заметил, будь они с божью коровку.
ВАРВАРА. Какой еще журнал?
АЛЕКСАНДР. Трансцендентный Абсолют или Вселенский Идиотизм. Моя нянька мыла мне голову водой, процеженной через золу - смерть для вшей.
ЛЮБОВЬ. Нет у меня никаких вшей! (Передает журнал Варваре.) "Телескоп"!
АЛЕКСАНДР. Это даже не он написал. Только перевел статью очередного немецкого пустозвона.
ЛЮБОВЬ. Зато ему заплатили тридцать рублей! А теперь граф Строганов заказал ему перевод целой книги по истории. ' Книга и карандаш вылетают из гамака. Михаил садится, во рту у него трубка.
ТАТЬЯНА. Первый крыжовник. МИХАИЛ. Спасибо. Ах, Тата, ты снова сделала меня счастливым!
Они обнимаются. Он со смехом тянет ее в гамак. Они остаются в поле зрения. Она кормит его крыжовником.
Ты читала мою статью? Меня ввел в заблуждение Шеллинг. Он пытался сделать наше Я частью природы - но теперь Фихте объяснил, что природа - это просто вне-Я! Кроме моего Я вообще ничего не существует.
ВАРВАРА (откладывая журнал). Я бы и тридцати копеек за это не дала.
АЛЕКСАНДР. В первый раз в жизни хоть в чем-то сошлись.
Смех Татьяны заставляет Варвару встать и подойти к окну.
ВАРВАРА. Все вы становитесь счастливыми и глупыми, стоит Михаилу вернуться, до тех пор, пока опять что-нибудь не стрясется. Татьяна отправила с лакеем письмо для графа Соллогуба.
АЛЕКСАНДР. Не понимаю, зачем Михаилу вообще понадобилось тогда бежать в Москву.
ВАРВАРА. И конверт такой толстый. Листов десять, должно быть, исписала.
ЛЮБОВЬ. Не тешьте себя надеждами, maman.
ВАРВАРА. Она тебе что-нибудь говорила?
МИХАИЛ. Я слышал, этот Соллогуб - фат.
ТАТЬЯНА. Да - в отличие от тебя.
АЛЕКСАНДР. ОН, понимаете ли, по дому соскучился. Его друг Станкевич уехал кашлять на Кавказ. Хорошего ждать не приходится. А теперь позвал на лето другого приятеля - критика.
ВАРВАРА. Какого еще критика?
АЛЕКСАНДР. Говорит, очень застенчивого и нервного, сына земского врача - бедного как церковная крыса.
ВАРВАРА. Ну и какой нам от него толк? (Любови.) Или ты думаешь, Татьяна отослала графу его письма?
ЛЮБОВЬ. ВЫ ее спросите, мама. (Неожиданно резко встает и смотрит в сад.) М и х А и л. Я больше никогда в жизни не стану в тебе сомневаться, Тата.
Татьяна выбирается из гамака.
ТАТЬЯНА. НО письмо твое было ужасное. МИХАИЛ. ЭТО оттого, что мне было очень тяжело.
Татьяна опрокидывает гамак вместе с Михаилом. ЛЮБОВЬ выходит в сад.
ТАТЬЯНА. Любовь! Ты слышала? ЛЮБОВЬ. Лимонад готов.
МИХАИЛ (жизнерадостно). Я открыл новую философию, Люба. Теперь я знаю, где ошибался.
Все трое, дружески беседуя, идут в дом.
Август 1836 г.
Сумерки, постепенно темнеет. АЛЕКСАНДР И ВАРВАРА остаются на сцене. Из дома доносятся печальные звуки форте пьяно. Комната наполняется домочадцами - АЛЕКСАНДРА, ТАТЬЯНА, ЛЮБОВЬ, МИХАИЛ. Слуги приносят лампы. Стол освобождается, и на нем появляются обеденные приборы. Кувшин с лимонадом передают по кругу. Едят суп.
В тени сада появляется ВИССАРИОН БЕЛИНСКИЙ. На нем - лучшее из его изношенной и потрепанной одежды. В руке он держит саквояж. Он нерешительно подходит к светящемуся окну.
ВАРВАРА. Где Варенька?
Звуки фортепьяно стихают.
ЛЮБОВЬ. Она идет. ВАРВАРА. Почему она без мужа?
ЛЮБОВЬ. Marxian!
ВАРВАРА. ИЛИ почему муж без нее: кто-нибудь мне может объяснить? АЛЕКСАНДР. Варвара, это нас не касается. МИХАИЛ. Не волнуйтесь, я этим занимаюсь.
Александр давится супом. Снаружи лают собаки. Белинский впадает в панику, отступает, спотыкается о свой саквояж и падает. Слуги выходят из дома. Михаил выходит в сад. Тем временем ВАРЕНЬКА входит в комнату и подсаживается к столу. Незаметно она опускает глаза на несколько секунд, молится, после чего включается в общее действие.
МИХАИЛ. Белинский!
ВАРВАРА. Это его друг?
МИХАИЛ. А я думал, ты спасовал! - ты что, пешком от почтовой станции? БЕЛИНСКИЙ. Прошу прощения. ВАРВАРА. Приехать вот так, среди ночи… МИХАИЛ. Давай вещи. (Передает саквояж слугам, которые уносят его в дом.) БЕЛИНСКИЙ. Я знал, что все так будет.
Сестры, за исключением Вареньки, подглядывают в окно.
АЛЕКСАНДРА. Странный какой-то.
ЛЮБОВЬ. Но… Я же его знаю, он был на со брании философского кружка.
МИХАИЛ (входит вместе с Белинским). Это Белинский. Разминулся с двуколкой и шел со станции пешком.
Белинскому 25 лет. Он невысок ростом, но сутулится, с впалой грудью, выпирающими лопатками, бледный, с вытянутыми чертами лица и светлыми волосами. Отводит взгляд.
АЛЕКСАНДР. Бакунин, отец Михаила. БЕЛИНСКИЙ. Белинский. МИХАИЛ. Садись здесь! Рядом с Александрой.
Белинский, не глядя, садится ей на колени, подскакивает, опрокидывает бутылку и, спотыкаясь, направляется к внутренней двери в поисках убежища. Михаил торопливо следует за ним.
Александра пытается сдержать смех - безуспешно.
АЛЕКСАНДР. ДОВОЛЬНО уже. И не над чем тут смеяться. (Варваре.) Поди скажи ему, что это ничего…
Варвара следует за Михаилом. Александра не может сдержать смех. (Рассерженно.) В таком случае выйди из комнаты. Останешься без ужина.;-?
АЛЕКСАНДРА ВЫХОДИТ, все еще сотрясаемая смехом.
Может быть, еще кто-нибудь не голоден?
Пауза. Ужин продолжается в тишине.
В А Р Е н ь к А. Да, я не голодна. (Резко встает, крестится и выходит.) ЛЮБОВЬ. Она так несчастна, папа. Можно, я пойду к ней? АЛЕКСАНДР. Ну, хватит с меня!
Он кладет ложку и громко выходит. Любовь встает, чтобы идти.
ТАТЬЯНА (напряженно). Любовь… ты почувствовала?
ЛЮБОВЬ. ЧТО?
СТАНКЕВИЧ. В том смысле, что тогда он не дает нам морального превосходства. Потому что, в сущности, мы совершаем его для собственного удовольствия.
ЛЮБОВЬ. Даже если это делает счастливым другого?
СТАНКЕВИЧ. Последствия здесь не играют роли.
ЛЮБОВЬ. А действовать из чувства долга, если это ведет к несчастью?..
СТАНКЕВИЧ. Да, это нравственно.
ЛЮБОВЬ (робко). В Германии, может быть… 1 Я знаю (нем.).
СТАНКЕВИЧ (настойчиво). У Канта человека судят только по его намерениям.
ЛЮБОВЬ (все еще робко). Дурак тоже может действовать из лучших побуждений.
СТАНКЕВИЧ (взрывается). И действует! Откуда мне было знать, что Натали Беер ошибочно истолкует мои намерения? Я говорил с ней только о философии!
ЛЮБОВЬ. Да, и надо быть дурой, чтобы повторить эту ошибку. (Достает маленький перочинный ножик и протягивает ему.) Я нашла - вот. Это, кажется, ваш перочинный ножик.
СТАНКЕВИЧ. Мой? Нет, это не мой.
ЛЮБОВЬ. Как, разве вы не теряли такой?
СТАНКЕВИЧ. Нет. (Пауза.) Возможно, мне бы стоило такой иметь.
ЛЮБОВЬ. Может, возьмете…
МИХАИЛ врывается в комнату. На каждом плече у него по набитой сумке.
МИХАИЛ. Мы уезжаем!
Он вешает одну сумку на плечо Станкевича. В этот момент в комнату поспешно входят ТАТЬЯНА, АЛЕКСАНДРА И ВАРЕНЬКА. ОНИ говорят, перебивая друг друга, в то время, как Михаил собирает свои книги со стола и нагружает ими Станкевича.
ВАРЕНЬКА. Мишель - ну хоть раз в жизни…
ТАТЬЯНА, АЛЕКСАНДРА. Неуезжай, неуезжай! Что ты будешь делать? Мы уговорим отца…
СТАНКЕВИЧ. ЧТО случилось?
МИХАИЛ. "Dahin! Dahin! Lass uns ziehn!"1 TAT ь ЯНА. Когда ты вернешься?
МИХАИЛ. Никогда! (Начинает тянуть за собой Станкевича к двери, которая ведет в сад.) Я велел Семену задержать почтовых - я еду в Москву!
ВАРВАРА тоже вбегает в комнату и присоединяется к общему беспорядку.
ВАРВАРА. ТЫ разбил отцу сердце! Когда приедешь в Москву, пойди к Пливе и закажи еще метр серого шелка - запомнил? - серого шелка!
Михаил, Станкевич, Варвара, Варенька, Татьяна, Александра и еще двое дворовых с вещами проходят через сад, под звук общих причитаний и упреков. 1 "Туда, туда лежит наш путь!" (нем.) Сокращенная цитата из песни Миньоны, героини романа И.-В. Гете «Годы учения Вильгельма Мейстера».
МИХАИЛ. Мне не нужны родители! Я отрекаюсь от них! Они не существуют! Они меня никогда больше не увидят!
Беспорядочная процессия исчезает из виду, а затем стихают и голоса. Любовь остается одна в комнате, садится за стол. Входит АЛЕКСАНДР; замечает ее и садится рядом. Он сильно постарел с тех пор, как мы видели его в последний раз всего два с половиной года назад. Он наполовину слеп, а теперь еще и на три четверти потерял силы.
АЛЕКСАНДР. Я сам доктор философии. Мы не занимались болтовней о какой-то внутренней жизни. Философия заключается в умении умерять свою жизнь так, чтобы множество жизней могло сосуществовать с той долей свободы и справедливости, какая позволяет удерживать их вместе, а не с той, что заставит их разлететься в разные стороны, от чего вреда будет больше. Я не деспот. Для Михаила смириться с моими желаниями было бы похвально и, да, философски оправдано; для меня пойти у него на поводу было бы абсурдно и достойно презрения. Мой сын говорит, что я мучил тебя во время твоей помолвки. Тебя, мою любимую дочь. Неужели это правда?
Любовь прижимается и плачет у него на груди.
Как, должно быть, изменилась жизнь, пока мне казалось, что она стоит на месте.
Весна 1836 г.
Сад и дом.
НЯНЬКА (крепостная) толкает коляску с плачущим младенцем по саду, в сторону от дома, постепенно удаляясь из виду. АЛЕКСАНДР и ЛЮБОВЬ на том же месте, ее голова у его груди, он перебирает ее волосы.
ЛЮБОВЬ. У-у, чудесно, чеши сильнее.
Из дальней части сада входит ВАРЕНЬКА. На руках у нее ноющий младенец. ТАТЬЯНА толкает пустую коляску, АЛЕКСАНДРА пританцовывает рядом. Все они направляются в дом.
АЛЕКСАНДРА. Зачем идти в дом? Ты можешь и здесь покормить. Мы скажем, если кто пойдет.
ВАРЕНЬКА. ТЫ маленький обжора, вот ты кто.
АЛЕКСАНДРА. Варенька, а можно мне разок?
ТАТЬЯНА. Вот дура, разве можно?
АЛЕКСАНДРА. Сама дура, мне просто хочется попробовать.:…? ';
ВАРЕНЬКА уносит ребенка в дом. АЛЕКСАНДРА уходит с ней. Татьяна достает из коляски корзину с крыжовником, затем замечает струйку дыма, поднимающуюся из гамака. Подкрадывается незаметно к гамаку.
ВАРВАРА. Куда делся Михаил? Сначала велит, чтобы Маша сделала ему лимонад, а потом исчезает неизвестно куда.
ЛЮБОВЬ. Он в саду, работает.
ВАРВАРА. Надо бы свечку зажечь.
Татьяна с расстояния пытается попасть ягодой в гамак - безрезультатно.
ЛЮБОВЬ. Он привез журнал со своей статьей.
АЛЕКСАНДР. Последняя капля. Журналистика.
ВАРВАРА. А тут еще что такое?
АЛЕКСАНДР. У нее вши.
ЛЮБОВЬ. Нет у меня вшей.
АЛЕКСАНДР.Я вижу их ножки и ручки.
Любовь поспешно отстраняется от него.
ЛЮБОВЬ. ТЫ бы их не заметил, будь они с божью коровку.
ВАРВАРА. Какой еще журнал?
АЛЕКСАНДР. Трансцендентный Абсолют или Вселенский Идиотизм. Моя нянька мыла мне голову водой, процеженной через золу - смерть для вшей.
ЛЮБОВЬ. Нет у меня никаких вшей! (Передает журнал Варваре.) "Телескоп"!
АЛЕКСАНДР. Это даже не он написал. Только перевел статью очередного немецкого пустозвона.
ЛЮБОВЬ. Зато ему заплатили тридцать рублей! А теперь граф Строганов заказал ему перевод целой книги по истории. ' Книга и карандаш вылетают из гамака. Михаил садится, во рту у него трубка.
ТАТЬЯНА. Первый крыжовник. МИХАИЛ. Спасибо. Ах, Тата, ты снова сделала меня счастливым!
Они обнимаются. Он со смехом тянет ее в гамак. Они остаются в поле зрения. Она кормит его крыжовником.
Ты читала мою статью? Меня ввел в заблуждение Шеллинг. Он пытался сделать наше Я частью природы - но теперь Фихте объяснил, что природа - это просто вне-Я! Кроме моего Я вообще ничего не существует.
ВАРВАРА (откладывая журнал). Я бы и тридцати копеек за это не дала.
АЛЕКСАНДР. В первый раз в жизни хоть в чем-то сошлись.
Смех Татьяны заставляет Варвару встать и подойти к окну.
ВАРВАРА. Все вы становитесь счастливыми и глупыми, стоит Михаилу вернуться, до тех пор, пока опять что-нибудь не стрясется. Татьяна отправила с лакеем письмо для графа Соллогуба.
АЛЕКСАНДР. Не понимаю, зачем Михаилу вообще понадобилось тогда бежать в Москву.
ВАРВАРА. И конверт такой толстый. Листов десять, должно быть, исписала.
ЛЮБОВЬ. Не тешьте себя надеждами, maman.
ВАРВАРА. Она тебе что-нибудь говорила?
МИХАИЛ. Я слышал, этот Соллогуб - фат.
ТАТЬЯНА. Да - в отличие от тебя.
АЛЕКСАНДР. ОН, понимаете ли, по дому соскучился. Его друг Станкевич уехал кашлять на Кавказ. Хорошего ждать не приходится. А теперь позвал на лето другого приятеля - критика.
ВАРВАРА. Какого еще критика?
АЛЕКСАНДР. Говорит, очень застенчивого и нервного, сына земского врача - бедного как церковная крыса.
ВАРВАРА. Ну и какой нам от него толк? (Любови.) Или ты думаешь, Татьяна отослала графу его письма?
ЛЮБОВЬ. ВЫ ее спросите, мама. (Неожиданно резко встает и смотрит в сад.) М и х А и л. Я больше никогда в жизни не стану в тебе сомневаться, Тата.
Татьяна выбирается из гамака.
ТАТЬЯНА. НО письмо твое было ужасное. МИХАИЛ. ЭТО оттого, что мне было очень тяжело.
Татьяна опрокидывает гамак вместе с Михаилом. ЛЮБОВЬ выходит в сад.
ТАТЬЯНА. Любовь! Ты слышала? ЛЮБОВЬ. Лимонад готов.
МИХАИЛ (жизнерадостно). Я открыл новую философию, Люба. Теперь я знаю, где ошибался.
Все трое, дружески беседуя, идут в дом.
Август 1836 г.
Сумерки, постепенно темнеет. АЛЕКСАНДР И ВАРВАРА остаются на сцене. Из дома доносятся печальные звуки форте пьяно. Комната наполняется домочадцами - АЛЕКСАНДРА, ТАТЬЯНА, ЛЮБОВЬ, МИХАИЛ. Слуги приносят лампы. Стол освобождается, и на нем появляются обеденные приборы. Кувшин с лимонадом передают по кругу. Едят суп.
В тени сада появляется ВИССАРИОН БЕЛИНСКИЙ. На нем - лучшее из его изношенной и потрепанной одежды. В руке он держит саквояж. Он нерешительно подходит к светящемуся окну.
ВАРВАРА. Где Варенька?
Звуки фортепьяно стихают.
ЛЮБОВЬ. Она идет. ВАРВАРА. Почему она без мужа?
ЛЮБОВЬ. Marxian!
ВАРВАРА. ИЛИ почему муж без нее: кто-нибудь мне может объяснить? АЛЕКСАНДР. Варвара, это нас не касается. МИХАИЛ. Не волнуйтесь, я этим занимаюсь.
Александр давится супом. Снаружи лают собаки. Белинский впадает в панику, отступает, спотыкается о свой саквояж и падает. Слуги выходят из дома. Михаил выходит в сад. Тем временем ВАРЕНЬКА входит в комнату и подсаживается к столу. Незаметно она опускает глаза на несколько секунд, молится, после чего включается в общее действие.
МИХАИЛ. Белинский!
ВАРВАРА. Это его друг?
МИХАИЛ. А я думал, ты спасовал! - ты что, пешком от почтовой станции? БЕЛИНСКИЙ. Прошу прощения. ВАРВАРА. Приехать вот так, среди ночи… МИХАИЛ. Давай вещи. (Передает саквояж слугам, которые уносят его в дом.) БЕЛИНСКИЙ. Я знал, что все так будет.
Сестры, за исключением Вареньки, подглядывают в окно.
АЛЕКСАНДРА. Странный какой-то.
ЛЮБОВЬ. Но… Я же его знаю, он был на со брании философского кружка.
МИХАИЛ (входит вместе с Белинским). Это Белинский. Разминулся с двуколкой и шел со станции пешком.
Белинскому 25 лет. Он невысок ростом, но сутулится, с впалой грудью, выпирающими лопатками, бледный, с вытянутыми чертами лица и светлыми волосами. Отводит взгляд.
АЛЕКСАНДР. Бакунин, отец Михаила. БЕЛИНСКИЙ. Белинский. МИХАИЛ. Садись здесь! Рядом с Александрой.
Белинский, не глядя, садится ей на колени, подскакивает, опрокидывает бутылку и, спотыкаясь, направляется к внутренней двери в поисках убежища. Михаил торопливо следует за ним.
Александра пытается сдержать смех - безуспешно.
АЛЕКСАНДР. ДОВОЛЬНО уже. И не над чем тут смеяться. (Варваре.) Поди скажи ему, что это ничего…
Варвара следует за Михаилом. Александра не может сдержать смех. (Рассерженно.) В таком случае выйди из комнаты. Останешься без ужина.;-?
АЛЕКСАНДРА ВЫХОДИТ, все еще сотрясаемая смехом.
Может быть, еще кто-нибудь не голоден?
Пауза. Ужин продолжается в тишине.
В А Р Е н ь к А. Да, я не голодна. (Резко встает, крестится и выходит.) ЛЮБОВЬ. Она так несчастна, папа. Можно, я пойду к ней? АЛЕКСАНДР. Ну, хватит с меня!
Он кладет ложку и громко выходит. Любовь встает, чтобы идти.
ТАТЬЯНА (напряженно). Любовь… ты почувствовала?
ЛЮБОВЬ. ЧТО?
ТАТЬЯНА. ЭТОТ человек… в этом человеке больше значения, чем в любом из нас, больше, чем в Михаиле.
ЛЮБОВЬ нетерпеливо уходит.
Татьяна, оставшись одна, откидывается на спинку кресла, через несколько мгновений встает, выходит в сад и медленно исчезает из виду.
Осень 1836 г.
Ясный осенний день. Время после полудня. Молодая женщина - крепостная - с визгом проносится по саду. За ней гонится ВАРВАРА. В руках у нее платье и бамбуковая трость. Варвара лупит тростью молодую женщину. Они исчезают из виду.
В саду появляются АЛЕКСАНДРА и за ней БЕЛИНСКИЙ С удочкой и хороших размеров (5 фунтов) карпом в руках.
БЕЛИНСКИЙ. ПЯТЬ сотен душ!.. Человек с таким количеством душ вполне может рассчитывать на спасение хотя бы одной.
АЛЕКСАНДРА. Наш лесник, Василий, говорит, что погода завтра переменится, поэтому мы все должны смотреть закат… Ему почти сто лет, так что он знает.
БЕЛИНСКИЙ. Нам в "Телескоп" принесли одну рукопись, которая ходит по рукам уже несколько лет… Надеждин говорит, что если нам удастся ее протащить через цензуру, "Телескоп" либо прославится, либо закроется с треском… Так вот, там все об отсталости России по сравнению с Европой… с остальной Европой, простите… но автор мог бы указать на то, что в области частной собственности на людей мы на десятилетия обогнали Америку…
Белинский ставит удочку к стене. Достает из-под рубашки маленький букетик полевых цветов. Александра не замечает.
АЛЕКСАНДРА. ТО ВЫ молчите неделями, а как начнете говорить что-нибудь, говорите бог знает что.
Она идет в дом. Белинский, смущенный, с виноватым видом выбрасывает цветы подальше. Следует за Александрой в дом. Провал во времени. Солнце садится. В саду появляются МИХАИЛ, ВАРЕНЬКА, ТАТЬЯНА И ЛЮБОВЬ. Михаил пролистывает книгу, которую раньше выкинул из гамака.
ВАРЕНЬКА. Я так долго его писала. Я не хочу быть несправедливой по отношению к Дьякову. В конце концов, он отец ребенка.
Татьяна берет письмо у нее из рук и просматривает его.
МИХАИЛ. Ая его дядя. Что ж из того? Кант все равно считает, что родственные связи - это умозрительная концепция. (Он выдирает целую главу из книги, передает страницы Любови.) Вот тебе от Карла Великого до Гуситских войн.
ТАТЬЯНА (возвращает письмо Вареньке). Михаил имеет в виду, что ты должна написать Дьякову, что, когда ты отдалась ему, твое тело было лишь представлением твоего Эго, данным в ощущениях.
ВАРЕНЬКА. ОН же кавалерист.
Михаил передает другую главу из книги Татьяне.
МИХАИЛ. ОТ Максимилиана Первого до Утрехтского мира.
ТАТЬЯНА (нетерпеливо). Ох, Михаил!
МИХАИЛ. ЕСЛИ каждый сделает понемногу, мы скоро все закончим. Строганов снова требует назад свои четыреста рублей. (Вырывает оставшиеся страницы из книги и отдает половину Вареньке.) Наполеон… Пришло письмо от Станкевича - он того же мнения, что и я.
Молодая женщина, всхлипывая и прихрамывая, идет обратно в дом.
ВАРЕНЬКА. Николай хочет, чтобы я оставила своего мужа?
МИХАИЛ. Любовь, поедем со мной в Москву в следующий раз. Ты ему правда нравишься.
ЛЮБОВЬ. ОН тебе это говорил?
Белинский и Александра проходят через веранду в сад.
ТАТЬЯНА. Виссарион! Поймали что-нибудь?
МИХАИЛ. Конечно, поймал - и что, ты думаешь, он нашел внутри на этот раз?
ВАРЕНЬКА. Ничего. Чудо о карпе не повторяется.
Варвара идет обратно через сад с юбкой в руках.
ВАРВАРА. Глупая девка. Ты посмотри - повесила юбку сушиться так, что коза сжевала все пуговицы.
Входит АЛЕКСАНДР.
АЛЕКСАНДР. НО МОЖНО ли прожить на деньги, которые платят в "Телескопе" литературному критику?
ТАТЬЯНА. МОЖНО, если ты - Виссарион и живешь в каморке над кузницей.? Вся группа встает или садится так, чтобы оказаться лицом к закату.
МИХАИЛ. Если бы благодарные читатели его только видели - как он, закутанный в шарфы, расхаживает по комнате, пишет, задыхаясь от кашля, под грохот молота снизу, среди запаха мыла и мокрого белья из прачечной напротив… (Отдает Белинскому письмо.) Тебе письмо.
Отношение Михаила к Белинскому изменилось. Он едва скрывает свое высокомерие. Он ревнует.
ВАРВАРА. Над кузницей? Нашли место для прачечной!
АЛЕКСАНДРА. ОЙ, мама!
ВАРВАРА. НО ведь правда.
АЛЕКСАНДР. Еще один закат, еще чуть ближе к Богу…
ЛЮБОВЬ. ЭТО нехорошо жить в сырости и рядом со всеми этими испарениями. Это, должно быть, вредно для вашего здоровья.
АЛЕКСАНДРА. Виссарион, а с Пушкиным вы знакомы? БЕЛИНСКИЙ. Нет, он живет в Петербурге. АЛЕКСАНДРА. А сколько ему лет? АЛЕКСАНДР. Слишком молод для тебя.
Михаил издает смешок: "Ха-ха", - направленный в адрес Александры. (Белинскому.) Я считаю, что жених должен быть в два раза старше невесты. Мне было сорок два, а моей…
АЛЕКСАНДРА, ТАТЬЯНА (подхватывая)…сорок два, а моей жене - восемнадцать…
АЛЕКСАНДР. Именно.
АЛЕКСАНДРА (задиристо). Ну, тогда я подожду.
БЕЛИНСКИЙ. НО… чем дольше вы будете ждать…
АЛЕКСАНДР (Белинскому). Пустые слова. (Александре.) А что Вяземский? Под ним двух лошадей подстрелили при Бородине, за это и поэзию простить можно.
ВАРВАРА. Лучше Козлов, Александра!
ЛЮБОВЬ. Смотрю ли вдаль - одни печали; Смотрю ль кругом - моих друзей, Как желтый лист осенних дней, Метели бурные умчали.
ТАТЬЯНА. Как мрачно. Нет, лучше Баратынский! "Цыганка".
Ал ЕКСАНДР. О Господи. Я уповаю на нашего критика.
TAT ЬЯ Н А. Да, здесь без литературного критика не обойтись.
Все смотрят на Белинского.
БЕЛИНСКИЙ. У нас нет литературы.
Пауза.
АЛЕКСАНДР. Ну, в таком случае я готов дать благословение господину Пушкину, если он, конечно, переживет свою жену.
МИХАИЛ (Александре). Пушкин тебе стихов не писал, в отличие от Виссариона… (Белинскому.) Это ничего, это же не тайна, мы все читали.
ТАТЬЯНА. ВЫ, наверное, думаете, что мы ужасные люди. Вы, должно быть, жалеете, что приехали…
БЕЛИНСКИЙ. Нет, напротив. Здесь все как во сне… (Судивлением.) А вы ведь тут живете! Потерянные вещи из другой жизни возвращаются вам в чреве карпа.
АЛЕКСАНДРА. Он говорит бог знает что.
БЕЛИНСКИЙ. НО ведь это правда.
ТАТЬЯНА. НО как же ваш ножик очутился внутри карпа?
ВАРЕНЬКА. КТО-ТО, должно быть, бросил его в пруд, а карп увидел и проглотил.
АЛЕКСАНДР. "The moon is up and yet it is not night; Sunset didvides the sky with her…"1 (Белинскому.) Вы читаете по-английски?
МИХАИЛ. Нет, не читает.
ТАТЬЯНА. Виссарион собирается прочесть нам свою новую статью - это будет самое замечательное событие за всю историю Премухина.
ЛЮБОВЬ. Ио чем же ваша статья?
БЕЛИНСКИЙ. Так, ни о чем. Рецензия на книгу.
ТАТЬЯНА. Статья о том, как мы завязли между восемнадцатым и девятнадцатым столетиями.
МИХАИЛ. Ну, Татьяне это, конечно, уже известно. Что ж, просвети нас, Белинский.
БЕЛинский.Яее после ужина прочту.
МИХАИЛ. После ужина я могу быть занят.
ВАРЕНЬКА. Кто завяз? 1 Александр Бакунин цитирует Джорджа Байрона, начало 27-й строфы из 4-й песни Паломничества Чайльд Гарольда": Взошла луна, но то не ночь - закат Теснит ее, полнебом обладая. (Пер. В.Левика.) ТАТЬЯНА. Россия! Завязла между сухой французской философией разума и новым немецким идеализмом, который все объясняет. Расскажите, Виссарион.
МИХАИЛ (перебивая). Идеализм занимают вопросы, которые лежат вне сферы разума, - это довольно просто. Эти умники во Франции считали, что проблемы общества, морали, искусства можно решить с помощью системы доказательств и экспериментов, как будто Господь Бог, наш создатель, был химиком, или астрономом, или часовщиком…
АЛЕКСАНДР (теряет терпение). Бог и есть все это. В том-то и дело.
Михаил подчиняется авторитету главы семьи. Белинский не замечает предупреждения.
БЕЛИНСКИЙ. Нет, все дело в том, что на вопрос, как сделать часы, ответ один для всех.
Каждый по-своему реагирует на то, что Белинский противоречит Александру. Белинский по-прежнему ничего не замечает.
Стать часовщиком или астрономом может любой. Но если мы все захотим стать Пушкиным… если вопрос в том, как сделать стихотворение Пушкина? - или что делает одно стихотворение, или картину, или музыкальное сочинение великим, а другое нет? или что такое красота? или свобода? или добродетель? - если вопрос, как нам жить? - тогда разум не дает ответа или дает разные ответы. Так что здесь что-то не так. Божья искра в человеке - это не разум, а что-то иное, это какая-то интуиция, или видение, или, может быть, минута вдохновения, переживаемая художником…
МИХАИЛ. Dahin! Dahin! Lass uns ziehn! (Он переводит специально для Белинского, умышленно стараясь его унизить.) "Туда, туда лежит наш путь", Белинский.
АЛЕКСАНДР (учтиво). А, так вы сами по-немецки не читаете?
БЕЛИНСКИЙ. Нет.
АЛЕКСАНДР. А-а. Но, я полагаю, вы знаете французский.
БЕЛИНСКИЙ. Ну… в общем…
Александра усмехается, прикрывая рот рукой.
ТАТ ь Я Н А (защищая его). Виссариону не позволили закончить университет.
ВАРВАРА. Почему не позволили? ЛЮБОВЬ. Мама… ВАРВАРА. Я только спросила. ТАТЬЯНА. ОН написал пьесу против крепостного права.
Пауза. Варвара поднимается и, исполненная чувства собственного достоинства, уходит в дом.
МИХАИЛ (тихо, Татьяне). Дура.
АЛЕКСАНДР (учтиво, сдерживая себя). У меня в имении пятьсот душ, и мне нечего стыдиться. Помещик - покровитель и защитник всех, кто живет на его земле. На наших взаимных обязательствах держится Россия. Настоящая свобода - здесь, в Премухине. Я знаю, есть и другая. Я сам был во Франции во время их революции.
БЕЛИНСКИЙ (сконфуженно). Да… да… позвольте мне… Статья моя не о свободах… само собой разумеется. Где это видано, чтобы в России такое печатали? Я пишу о литературе.
МИХАИЛ. Ты сам сказал, что у нас нет литературы.
БЕЛИНСКИЙ. Об этом я и пишу. Литературы у нас нет. У нас есть несколько шедевров - да и как им не быть - нас так много: время от времени великий художник объявится и в куда меньшей стране. Но как у народа, литературы у нас нет, а то, что есть, - не наша заслуга. Наша литература - это бал-маскарад, куда каждый должен явиться в костюме: Байрона, Вольтера, Гете, Шиллера, Шекспира и всех остальных… я не художник. Моя пьеса была не хороша. Я не поэт. Стихи не пишутся усилием воли. Все мы изо всех сил стараемся подчеркнуть свое присутствие, а настоящий поэт неуловим. Можно попытаться подсматривать за поэтом в момент творения - вот он сидит за столом, рука с пером неподвижна. Но едва перо двинулось - и момент упущен. Где он был в это мгновение? Смысл искусства - в ответе на этот вопрос. Открыть, понять, узнать, почему это происходит - или не происходит, - вот цель всей моей жизни, и цель эта не так бессмысленна в нашей стране, где нельзя говорить о свободе, поскольку ее нет, а о науке и политике тоже нельзя по той же причине. У критика здесь работы вдвойне. Если можно узнать хоть какую-то правду об искусстве, то что-то можно понять и о свободе, и о политике, и о науке, и об истории, поскольку все в этом мире движется к единой цели, и моя собственная цель - лишь часть этого общего замысла. Вы можете смеяться надо мной, потому что я не знаю ни немецкого, ни французского. Но я бы понял суть идеализма, даже если бы всадник на полном скаку прокричал мне в окно хоть одно предложение Шеллинга. Когда философы начинают рассуждать как архитекторы - спасайся, кто может - наступает хаос. Стоит им начать устанавливать правила красоты - кровопролитие неизбежно. Когда совершенное общество решают строить по законам разума и умеренности - ищите убежища у каннибалов. Потому что ответ не ждет нас, как Америка Колумба. Мировая идея говорит языком человека. Когда внутренняя жизнь народа, из поколения в поколение находит свое выражение в бессознательном творческом духе своих художников, тогда возникает национальная литература. Потому у нас ее и нет. Да вы посмотрите на нас! Гигантский младенец с крошечной головой, набитой преклонением перед всем иностранным… и огромное беспомощное тело, барахтающееся в собственных испражнениях, материк рабства и суеверий - вот что такое Россия - удерживаемая полицейскими осведомителями и четырнадцатью рангами ливрейных лизоблюдов - откуда здесь взяться литературе? Народные сказки и иностранные влияния - вот наш удел - падать в обморок от подражаний Расину и Вальтеру Скотту - наша литература не более чем модное развлечение для благородного сословия - вроде танцев или карт. Как это произошло? Почему с нами приключилась эта беда? Потому, что нам не доверяли взрослеть, с нами обращаются как с малыми детьми - и мы стоим того, чтобы с нами обращались как с детьми - пороли за дерзость, запирали в шкаф за непослушание, оставляли без ужина - и не смей даже мечтать о гильотине…
Речь Белинского уже давно становилась все более взволнованной, горячей и громкой. Александр единственный из всей словно оцепеневшей семьи, кто делает попытку возразить.
Да - я сбился с мысли - черт возьми… извините меня… со мной это всегда случается!.. Я забываю, что я хочу сказать. Простите, простите… (Начинает уходить, но возвращается.) Каждое произведение искусства - это дыхание одной вечной идеи. Вот. Остальное неважно. Каждое произведение искусства - дыхание одной вечной идеи, которую Бог вдохнул в сознание художника. Вот где он был в это мгновение. (Он опять поворачивается, чтобы уйти, и опять возвращается.) У нас будет своя литература. Какая литература и какая жизнь - это один и тот же вопрос. Наша нынешняя жизнь оскорбительна. Но мы произвели на свет Пушкина и теперь вот Гоголя. Извините меня, мне не по себе.
На этот раз он уходит в дом. Через мгновение Татьяна вскакивает и следует за ним.
ВАРЕНЬКА (пауза). А кто такой Гоголь?
АЛЕКСАНДР. МЫ пропустили заход солнца. (Михаилу.) Если господин Белинский - литературный критик, то им был и Робеспьер.
Рассерженный АЛЕКСАНДР уходит в дом. Слышно, как плачет годовалый ребенок. Варенька встает.
АЛЕКСАНДРА (С нетерпением). А мне можно с тобой? ВАРЕНЬКА. Я иду переписывать письмо.
ВАРЕНЬКА И АЛЕКСАНДРА уходят в дом.
ЛЮБОВЬ. ТЫ возьмешь меня в Москву, когда Николай вернется с Кавказа?
МИХАИЛ (у него вырывается крик). Ох, Люба! Куда же мне податься?
Он начинает плакать и уходит. ЛЮБОВЬ идет за ним в дальнюю часть сада.
ЛЮБОВЬ. ЧТО это? Что произошло? МИХАИЛ. Все это впустую - этот мошенник увел у меня Татьяну, и внутренняя жизнь ни черта не помогает.
БЕЛИНСКИЙ выходит на веранду с письмом в руке.
БЕЛИНСКИЙ. Я как в воду глядел! "Телескоп" запрещен! Закрыт! Надеждин арестован.
МИХАИЛ (иронично). Иллюзия! - все только иллюзия.
БЕЛИНСКИЙ (С недоумением). Нет… полиция устроила обыск у меня в комнате. Я должен ехать в Москву.
М и х А и л. Да - мы должны уехать отсюда - уехать! - в Москву!
Он уходит. Белинский возвращается внутрь дома. ЛЮБОВЬ. В Москву!..
Она выходит вслед за Михаилом. Выстрел спугивает ворон с голых деревьев зимнего сада… накладывается на следующую сцену. Не ожиданно из дома раздается горестный крик.
Январь 1837 г.
ЛЮБОВЬ нетерпеливо уходит.
Татьяна, оставшись одна, откидывается на спинку кресла, через несколько мгновений встает, выходит в сад и медленно исчезает из виду.
Осень 1836 г.
Ясный осенний день. Время после полудня. Молодая женщина - крепостная - с визгом проносится по саду. За ней гонится ВАРВАРА. В руках у нее платье и бамбуковая трость. Варвара лупит тростью молодую женщину. Они исчезают из виду.
В саду появляются АЛЕКСАНДРА и за ней БЕЛИНСКИЙ С удочкой и хороших размеров (5 фунтов) карпом в руках.
БЕЛИНСКИЙ. ПЯТЬ сотен душ!.. Человек с таким количеством душ вполне может рассчитывать на спасение хотя бы одной.
АЛЕКСАНДРА. Наш лесник, Василий, говорит, что погода завтра переменится, поэтому мы все должны смотреть закат… Ему почти сто лет, так что он знает.
БЕЛИНСКИЙ. Нам в "Телескоп" принесли одну рукопись, которая ходит по рукам уже несколько лет… Надеждин говорит, что если нам удастся ее протащить через цензуру, "Телескоп" либо прославится, либо закроется с треском… Так вот, там все об отсталости России по сравнению с Европой… с остальной Европой, простите… но автор мог бы указать на то, что в области частной собственности на людей мы на десятилетия обогнали Америку…
Белинский ставит удочку к стене. Достает из-под рубашки маленький букетик полевых цветов. Александра не замечает.
АЛЕКСАНДРА. ТО ВЫ молчите неделями, а как начнете говорить что-нибудь, говорите бог знает что.
Она идет в дом. Белинский, смущенный, с виноватым видом выбрасывает цветы подальше. Следует за Александрой в дом. Провал во времени. Солнце садится. В саду появляются МИХАИЛ, ВАРЕНЬКА, ТАТЬЯНА И ЛЮБОВЬ. Михаил пролистывает книгу, которую раньше выкинул из гамака.
ВАРЕНЬКА. Я так долго его писала. Я не хочу быть несправедливой по отношению к Дьякову. В конце концов, он отец ребенка.
Татьяна берет письмо у нее из рук и просматривает его.
МИХАИЛ. Ая его дядя. Что ж из того? Кант все равно считает, что родственные связи - это умозрительная концепция. (Он выдирает целую главу из книги, передает страницы Любови.) Вот тебе от Карла Великого до Гуситских войн.
ТАТЬЯНА (возвращает письмо Вареньке). Михаил имеет в виду, что ты должна написать Дьякову, что, когда ты отдалась ему, твое тело было лишь представлением твоего Эго, данным в ощущениях.
ВАРЕНЬКА. ОН же кавалерист.
Михаил передает другую главу из книги Татьяне.
МИХАИЛ. ОТ Максимилиана Первого до Утрехтского мира.
ТАТЬЯНА (нетерпеливо). Ох, Михаил!
МИХАИЛ. ЕСЛИ каждый сделает понемногу, мы скоро все закончим. Строганов снова требует назад свои четыреста рублей. (Вырывает оставшиеся страницы из книги и отдает половину Вареньке.) Наполеон… Пришло письмо от Станкевича - он того же мнения, что и я.
Молодая женщина, всхлипывая и прихрамывая, идет обратно в дом.
ВАРЕНЬКА. Николай хочет, чтобы я оставила своего мужа?
МИХАИЛ. Любовь, поедем со мной в Москву в следующий раз. Ты ему правда нравишься.
ЛЮБОВЬ. ОН тебе это говорил?
Белинский и Александра проходят через веранду в сад.
ТАТЬЯНА. Виссарион! Поймали что-нибудь?
МИХАИЛ. Конечно, поймал - и что, ты думаешь, он нашел внутри на этот раз?
ВАРЕНЬКА. Ничего. Чудо о карпе не повторяется.
Варвара идет обратно через сад с юбкой в руках.
ВАРВАРА. Глупая девка. Ты посмотри - повесила юбку сушиться так, что коза сжевала все пуговицы.
Входит АЛЕКСАНДР.
АЛЕКСАНДР. НО МОЖНО ли прожить на деньги, которые платят в "Телескопе" литературному критику?
ТАТЬЯНА. МОЖНО, если ты - Виссарион и живешь в каморке над кузницей.? Вся группа встает или садится так, чтобы оказаться лицом к закату.
МИХАИЛ. Если бы благодарные читатели его только видели - как он, закутанный в шарфы, расхаживает по комнате, пишет, задыхаясь от кашля, под грохот молота снизу, среди запаха мыла и мокрого белья из прачечной напротив… (Отдает Белинскому письмо.) Тебе письмо.
Отношение Михаила к Белинскому изменилось. Он едва скрывает свое высокомерие. Он ревнует.
ВАРВАРА. Над кузницей? Нашли место для прачечной!
АЛЕКСАНДРА. ОЙ, мама!
ВАРВАРА. НО ведь правда.
АЛЕКСАНДР. Еще один закат, еще чуть ближе к Богу…
ЛЮБОВЬ. ЭТО нехорошо жить в сырости и рядом со всеми этими испарениями. Это, должно быть, вредно для вашего здоровья.
АЛЕКСАНДРА. Виссарион, а с Пушкиным вы знакомы? БЕЛИНСКИЙ. Нет, он живет в Петербурге. АЛЕКСАНДРА. А сколько ему лет? АЛЕКСАНДР. Слишком молод для тебя.
Михаил издает смешок: "Ха-ха", - направленный в адрес Александры. (Белинскому.) Я считаю, что жених должен быть в два раза старше невесты. Мне было сорок два, а моей…
АЛЕКСАНДРА, ТАТЬЯНА (подхватывая)…сорок два, а моей жене - восемнадцать…
АЛЕКСАНДР. Именно.
АЛЕКСАНДРА (задиристо). Ну, тогда я подожду.
БЕЛИНСКИЙ. НО… чем дольше вы будете ждать…
АЛЕКСАНДР (Белинскому). Пустые слова. (Александре.) А что Вяземский? Под ним двух лошадей подстрелили при Бородине, за это и поэзию простить можно.
ВАРВАРА. Лучше Козлов, Александра!
ЛЮБОВЬ. Смотрю ли вдаль - одни печали; Смотрю ль кругом - моих друзей, Как желтый лист осенних дней, Метели бурные умчали.
ТАТЬЯНА. Как мрачно. Нет, лучше Баратынский! "Цыганка".
Ал ЕКСАНДР. О Господи. Я уповаю на нашего критика.
TAT ЬЯ Н А. Да, здесь без литературного критика не обойтись.
Все смотрят на Белинского.
БЕЛИНСКИЙ. У нас нет литературы.
Пауза.
АЛЕКСАНДР. Ну, в таком случае я готов дать благословение господину Пушкину, если он, конечно, переживет свою жену.
МИХАИЛ (Александре). Пушкин тебе стихов не писал, в отличие от Виссариона… (Белинскому.) Это ничего, это же не тайна, мы все читали.
ТАТЬЯНА. ВЫ, наверное, думаете, что мы ужасные люди. Вы, должно быть, жалеете, что приехали…
БЕЛИНСКИЙ. Нет, напротив. Здесь все как во сне… (Судивлением.) А вы ведь тут живете! Потерянные вещи из другой жизни возвращаются вам в чреве карпа.
АЛЕКСАНДРА. Он говорит бог знает что.
БЕЛИНСКИЙ. НО ведь это правда.
ТАТЬЯНА. НО как же ваш ножик очутился внутри карпа?
ВАРЕНЬКА. КТО-ТО, должно быть, бросил его в пруд, а карп увидел и проглотил.
АЛЕКСАНДР. "The moon is up and yet it is not night; Sunset didvides the sky with her…"1 (Белинскому.) Вы читаете по-английски?
МИХАИЛ. Нет, не читает.
ТАТЬЯНА. Виссарион собирается прочесть нам свою новую статью - это будет самое замечательное событие за всю историю Премухина.
ЛЮБОВЬ. Ио чем же ваша статья?
БЕЛИНСКИЙ. Так, ни о чем. Рецензия на книгу.
ТАТЬЯНА. Статья о том, как мы завязли между восемнадцатым и девятнадцатым столетиями.
МИХАИЛ. Ну, Татьяне это, конечно, уже известно. Что ж, просвети нас, Белинский.
БЕЛинский.Яее после ужина прочту.
МИХАИЛ. После ужина я могу быть занят.
ВАРЕНЬКА. Кто завяз? 1 Александр Бакунин цитирует Джорджа Байрона, начало 27-й строфы из 4-й песни Паломничества Чайльд Гарольда": Взошла луна, но то не ночь - закат Теснит ее, полнебом обладая. (Пер. В.Левика.) ТАТЬЯНА. Россия! Завязла между сухой французской философией разума и новым немецким идеализмом, который все объясняет. Расскажите, Виссарион.
МИХАИЛ (перебивая). Идеализм занимают вопросы, которые лежат вне сферы разума, - это довольно просто. Эти умники во Франции считали, что проблемы общества, морали, искусства можно решить с помощью системы доказательств и экспериментов, как будто Господь Бог, наш создатель, был химиком, или астрономом, или часовщиком…
АЛЕКСАНДР (теряет терпение). Бог и есть все это. В том-то и дело.
Михаил подчиняется авторитету главы семьи. Белинский не замечает предупреждения.
БЕЛИНСКИЙ. Нет, все дело в том, что на вопрос, как сделать часы, ответ один для всех.
Каждый по-своему реагирует на то, что Белинский противоречит Александру. Белинский по-прежнему ничего не замечает.
Стать часовщиком или астрономом может любой. Но если мы все захотим стать Пушкиным… если вопрос в том, как сделать стихотворение Пушкина? - или что делает одно стихотворение, или картину, или музыкальное сочинение великим, а другое нет? или что такое красота? или свобода? или добродетель? - если вопрос, как нам жить? - тогда разум не дает ответа или дает разные ответы. Так что здесь что-то не так. Божья искра в человеке - это не разум, а что-то иное, это какая-то интуиция, или видение, или, может быть, минута вдохновения, переживаемая художником…
МИХАИЛ. Dahin! Dahin! Lass uns ziehn! (Он переводит специально для Белинского, умышленно стараясь его унизить.) "Туда, туда лежит наш путь", Белинский.
АЛЕКСАНДР (учтиво). А, так вы сами по-немецки не читаете?
БЕЛИНСКИЙ. Нет.
АЛЕКСАНДР. А-а. Но, я полагаю, вы знаете французский.
БЕЛИНСКИЙ. Ну… в общем…
Александра усмехается, прикрывая рот рукой.
ТАТ ь Я Н А (защищая его). Виссариону не позволили закончить университет.
ВАРВАРА. Почему не позволили? ЛЮБОВЬ. Мама… ВАРВАРА. Я только спросила. ТАТЬЯНА. ОН написал пьесу против крепостного права.
Пауза. Варвара поднимается и, исполненная чувства собственного достоинства, уходит в дом.
МИХАИЛ (тихо, Татьяне). Дура.
АЛЕКСАНДР (учтиво, сдерживая себя). У меня в имении пятьсот душ, и мне нечего стыдиться. Помещик - покровитель и защитник всех, кто живет на его земле. На наших взаимных обязательствах держится Россия. Настоящая свобода - здесь, в Премухине. Я знаю, есть и другая. Я сам был во Франции во время их революции.
БЕЛИНСКИЙ (сконфуженно). Да… да… позвольте мне… Статья моя не о свободах… само собой разумеется. Где это видано, чтобы в России такое печатали? Я пишу о литературе.
МИХАИЛ. Ты сам сказал, что у нас нет литературы.
БЕЛИНСКИЙ. Об этом я и пишу. Литературы у нас нет. У нас есть несколько шедевров - да и как им не быть - нас так много: время от времени великий художник объявится и в куда меньшей стране. Но как у народа, литературы у нас нет, а то, что есть, - не наша заслуга. Наша литература - это бал-маскарад, куда каждый должен явиться в костюме: Байрона, Вольтера, Гете, Шиллера, Шекспира и всех остальных… я не художник. Моя пьеса была не хороша. Я не поэт. Стихи не пишутся усилием воли. Все мы изо всех сил стараемся подчеркнуть свое присутствие, а настоящий поэт неуловим. Можно попытаться подсматривать за поэтом в момент творения - вот он сидит за столом, рука с пером неподвижна. Но едва перо двинулось - и момент упущен. Где он был в это мгновение? Смысл искусства - в ответе на этот вопрос. Открыть, понять, узнать, почему это происходит - или не происходит, - вот цель всей моей жизни, и цель эта не так бессмысленна в нашей стране, где нельзя говорить о свободе, поскольку ее нет, а о науке и политике тоже нельзя по той же причине. У критика здесь работы вдвойне. Если можно узнать хоть какую-то правду об искусстве, то что-то можно понять и о свободе, и о политике, и о науке, и об истории, поскольку все в этом мире движется к единой цели, и моя собственная цель - лишь часть этого общего замысла. Вы можете смеяться надо мной, потому что я не знаю ни немецкого, ни французского. Но я бы понял суть идеализма, даже если бы всадник на полном скаку прокричал мне в окно хоть одно предложение Шеллинга. Когда философы начинают рассуждать как архитекторы - спасайся, кто может - наступает хаос. Стоит им начать устанавливать правила красоты - кровопролитие неизбежно. Когда совершенное общество решают строить по законам разума и умеренности - ищите убежища у каннибалов. Потому что ответ не ждет нас, как Америка Колумба. Мировая идея говорит языком человека. Когда внутренняя жизнь народа, из поколения в поколение находит свое выражение в бессознательном творческом духе своих художников, тогда возникает национальная литература. Потому у нас ее и нет. Да вы посмотрите на нас! Гигантский младенец с крошечной головой, набитой преклонением перед всем иностранным… и огромное беспомощное тело, барахтающееся в собственных испражнениях, материк рабства и суеверий - вот что такое Россия - удерживаемая полицейскими осведомителями и четырнадцатью рангами ливрейных лизоблюдов - откуда здесь взяться литературе? Народные сказки и иностранные влияния - вот наш удел - падать в обморок от подражаний Расину и Вальтеру Скотту - наша литература не более чем модное развлечение для благородного сословия - вроде танцев или карт. Как это произошло? Почему с нами приключилась эта беда? Потому, что нам не доверяли взрослеть, с нами обращаются как с малыми детьми - и мы стоим того, чтобы с нами обращались как с детьми - пороли за дерзость, запирали в шкаф за непослушание, оставляли без ужина - и не смей даже мечтать о гильотине…
Речь Белинского уже давно становилась все более взволнованной, горячей и громкой. Александр единственный из всей словно оцепеневшей семьи, кто делает попытку возразить.
Да - я сбился с мысли - черт возьми… извините меня… со мной это всегда случается!.. Я забываю, что я хочу сказать. Простите, простите… (Начинает уходить, но возвращается.) Каждое произведение искусства - это дыхание одной вечной идеи. Вот. Остальное неважно. Каждое произведение искусства - дыхание одной вечной идеи, которую Бог вдохнул в сознание художника. Вот где он был в это мгновение. (Он опять поворачивается, чтобы уйти, и опять возвращается.) У нас будет своя литература. Какая литература и какая жизнь - это один и тот же вопрос. Наша нынешняя жизнь оскорбительна. Но мы произвели на свет Пушкина и теперь вот Гоголя. Извините меня, мне не по себе.
На этот раз он уходит в дом. Через мгновение Татьяна вскакивает и следует за ним.
ВАРЕНЬКА (пауза). А кто такой Гоголь?
АЛЕКСАНДР. МЫ пропустили заход солнца. (Михаилу.) Если господин Белинский - литературный критик, то им был и Робеспьер.
Рассерженный АЛЕКСАНДР уходит в дом. Слышно, как плачет годовалый ребенок. Варенька встает.
АЛЕКСАНДРА (С нетерпением). А мне можно с тобой? ВАРЕНЬКА. Я иду переписывать письмо.
ВАРЕНЬКА И АЛЕКСАНДРА уходят в дом.
ЛЮБОВЬ. ТЫ возьмешь меня в Москву, когда Николай вернется с Кавказа?
МИХАИЛ (у него вырывается крик). Ох, Люба! Куда же мне податься?
Он начинает плакать и уходит. ЛЮБОВЬ идет за ним в дальнюю часть сада.
ЛЮБОВЬ. ЧТО это? Что произошло? МИХАИЛ. Все это впустую - этот мошенник увел у меня Татьяну, и внутренняя жизнь ни черта не помогает.
БЕЛИНСКИЙ выходит на веранду с письмом в руке.
БЕЛИНСКИЙ. Я как в воду глядел! "Телескоп" запрещен! Закрыт! Надеждин арестован.
МИХАИЛ (иронично). Иллюзия! - все только иллюзия.
БЕЛИНСКИЙ (С недоумением). Нет… полиция устроила обыск у меня в комнате. Я должен ехать в Москву.
М и х А и л. Да - мы должны уехать отсюда - уехать! - в Москву!
Он уходит. Белинский возвращается внутрь дома. ЛЮБОВЬ. В Москву!..
Она выходит вслед за Михаилом. Выстрел спугивает ворон с голых деревьев зимнего сада… накладывается на следующую сцену. Не ожиданно из дома раздается горестный крик.
Январь 1837 г.