Американцы, увидев в пулеметчике свою единственную надежду на спасение, заняли оборону возле бункера, и сразу же загремели прицельные выстрелы, утробно заухали подствольные гранатометы, бой перешел в затяжную позиционную фазу. Теперь победить мог только тот, у кого осталось больше боеприпасов, и тот, к кому первому подойдет подкрепление. В таких условиях косоварам рассчитывать на победу не приходилось.
– Давай сигнал к отходу, – коротко распорядился Джафар. Али понимающе кивнул и вытащил из подсумка пластиковую ракетницу. В серое небо взвилась красная точка, которая тут же распалась на три алые звезды.
Припав к биноклю, Джафар неотрывно следил за отступлением. Боевики перебежками отодвигались назад к воротам базы, а тягач с прицепленной рефрижераторной секцией все еще находился на месте. Мощная оптика позволяла видеть, что происходит в кабине: сидящий за рулем Карим Мусалдин никак не мог завести двигатель тягача (может, покойный водитель подстроил какую-то пакость или турка подводили нервы), но многотонная махина застыла на месте. А тем временем чертов пулеметчик весь огонь сосредоточил на тягаче. Пули оставляли глубокие вмятины на стальной обшивке прицепа, впивались, а иногда вырывали клочья резины из колес. Успокаивало только одно: пока бензобак был недоступен пулеметному огню, но это ненадолго…
– Али! – не слыша собственного голоса, заорал Джафар командиру повстанцев. – Заставь же наконец замолчать этот чертов пулемет.
Это была настоящая истерика, вызванная предчувствием неминуемого краха. Джафар не мог с этим смириться, слишком многое стояло на кону.
Али Бекович поспешно закивал, потом схватил трубку полевого телефона. Установленные за лесополосой минометы захлопали вдвое быстрее, осыпая залегших американцев комьями земли и стальными осколками. Наконец тягач завелся и медленно тронулся с места по горной дороге, утаскивая за собой рефрижераторную секцию.
Джафар перевел дух, через тридцать километров тягач свернет с дороги на пролесок, там его будут ждать двое палестинских шахидов с командой боевиков. Ракеты перегрузят в прицеп трактора и отвезут дальше в горы. Тягач с прицепом загонят в пещеру и взорвут вход, чтобы впоследствии его никто не отыскал.
Главное сделано, ракеты захвачены…
Джафар спрятал в футляр бинокль и поднялся с земли. Тем временем косовары поспешно собирали свои пожитки, готовясь к отступлению.
Глава 7
– Давай сигнал к отходу, – коротко распорядился Джафар. Али понимающе кивнул и вытащил из подсумка пластиковую ракетницу. В серое небо взвилась красная точка, которая тут же распалась на три алые звезды.
Припав к биноклю, Джафар неотрывно следил за отступлением. Боевики перебежками отодвигались назад к воротам базы, а тягач с прицепленной рефрижераторной секцией все еще находился на месте. Мощная оптика позволяла видеть, что происходит в кабине: сидящий за рулем Карим Мусалдин никак не мог завести двигатель тягача (может, покойный водитель подстроил какую-то пакость или турка подводили нервы), но многотонная махина застыла на месте. А тем временем чертов пулеметчик весь огонь сосредоточил на тягаче. Пули оставляли глубокие вмятины на стальной обшивке прицепа, впивались, а иногда вырывали клочья резины из колес. Успокаивало только одно: пока бензобак был недоступен пулеметному огню, но это ненадолго…
– Али! – не слыша собственного голоса, заорал Джафар командиру повстанцев. – Заставь же наконец замолчать этот чертов пулемет.
Это была настоящая истерика, вызванная предчувствием неминуемого краха. Джафар не мог с этим смириться, слишком многое стояло на кону.
Али Бекович поспешно закивал, потом схватил трубку полевого телефона. Установленные за лесополосой минометы захлопали вдвое быстрее, осыпая залегших американцев комьями земли и стальными осколками. Наконец тягач завелся и медленно тронулся с места по горной дороге, утаскивая за собой рефрижераторную секцию.
Джафар перевел дух, через тридцать километров тягач свернет с дороги на пролесок, там его будут ждать двое палестинских шахидов с командой боевиков. Ракеты перегрузят в прицеп трактора и отвезут дальше в горы. Тягач с прицепом загонят в пещеру и взорвут вход, чтобы впоследствии его никто не отыскал.
Главное сделано, ракеты захвачены…
Джафар спрятал в футляр бинокль и поднялся с земли. Тем временем косовары поспешно собирали свои пожитки, готовясь к отступлению.
Глава 7
Тогда считать мы стали раны…
С момента окончания боя прошло не больше десяти минут. Полковник Флетчер наконец сумела взять себя в руки. Сорвав с кителя безвольно болтающиеся орденские планки, она выбралась из стрелковой ячейки.
Здесь же находились несколько десятков джи-ай, уцелевших в этой страшной мясорубке. Они пережили весь этот кошмар и считали, что имеют право на отдых, но так не думала Каролина.
– Старшие есть? – срываясь на крик, рявкнула полковник.
Солдаты вяло огляделись, все офицеры конвоя либо были убиты, либо тяжело ранены. Единственным старшим по званию оказался штаб-сержант Купер с неизменной жевательной резинкой во рту. Лицо его было перепачкано бурой дорожной пылью, а на лбу собрались три волнистые полосы глубоких морщин.
– Мне нужна срочная связь с KFOR[8], – тоном, не терпящим возражений, приказала Флетчер.
– Но мэм! – Купер уже не перемалывал мощными челюстями жевательную резинку. – Наш штабной «Хаммер» уничтожен, так же как и узел связи югославов. Рядовым и сержантам, участвующим в сопровождении конвоя, из-за повышенной секретности операции строго-настрого было запрещено пользоваться мобильной связью.
Ответ был более чем исчерпывающим. Отряд оказался отрезанным от главного штаба. Американское командование еще не знало, что произошла трагедия, и не могло предпринять никаких контрмер. А по всему виновной выходила полковник Каролина Флетчер, ибо после подписания протокола о передаче ракет армии США вся ответственность целиком и полностью ложилась на нее.
От горящего штаба к собравшимся джи-ай шаркающей походкой приближался капитан Матерсон. Увидев его, полковник Флетчер расплылась в совершенно не уместной в этой ситуации счастливой улыбке.
– О, Брюс, – бросаясь ему на шею, воскликнула Каролина, – как я рада, что ты выжил в этом аду. – Военный юрист не успел отреагировать на подобное проявление нежности, как Флетчер уже обращалась к нему с просьбой, которая со стороны больше походила на приказ. – Мне нужен твой спутниковый телефон.
– Сожалею, Керл, – развел смущенно руками Матерсон, – он остался в туалетной комнате. – Капитан кивком указал в сторону объятого со всех сторон штаба и горестно добавил: – Когда начался обстрел, мне как-то не до того было.
– Черт! – неожиданно зло выругалась молодая женщина и суровым взглядом обвела территорию военной базы. Вокруг царила разруха, пламя пожарищ пожирало жилые и служебные постройки, чадила подбитая техника, от которой несло бензином и горелой резиной.
Несколько солдат и пара взводных санинструкторов оказывали первую помощь раненым, укладывая их в длинные ряды прямо на плацу.
Убитые американские солдаты и сепаратисты вперемежку лежали там, где их застала смерть. До них еще не дошла очередь.
С грохотом распахнулись ворота, выпуская наружу югославских военных. Они стали осторожно выходить из штольни, бросая вокруг недоверчивые взгляды. Каролина Флетчер полными ненависти взглядами буравила их, считая во всем виноватыми именно югославов, ведь это они сделали крайней в этой истории ее. Флетчер подписала акт о приемке ракет, а чертовы югославы не захотели защищать ее от сепаратистов. Они не захотели умирать за американские идеалы. Полковник с трудом сдерживала нахлынувшие одновременно два чувства – разрыдаться и отдать команду джи-ай открыть огонь по проклятым югославам. Но ничего подобного она не сделала. Флетчер молчала, глубоко дыша носом.
Увидев югославских солдат, Родион Крутов прервал свою беседу с Моше Каццом и направился к ним. Быстро переговорив с военными на сербском языке, он подошел к Флетчер.
– В штольне есть лазарет с полным набором медикаментов, к тому же у них есть врач и фельдшер. Думаю, всех раненых лучше поместить туда, там им будет легче дождаться эвакуации в госпиталь.
– Эвакуация, – передернула плечами Каролина. – Только через два часа наша колонна должна будет выйти на контрольную точку, откуда доложат, что операция проходит по графику. Если же к этому времени нас не будет, то существует режим дополнительного времени, и только потом включается тревога и режим чрезвычайной ситуации. Проклятая секретность… первый вертолет здесь появится не раньше, чем через три часа. А за это время террористы… – полковник замолчала, ее подбородок дрогнул, но это было проявление решимости. – Сержант Купер, ко мне! – рявкнула полковник во всю мощь своих легких.
– Слушаюсь, мэм, – верзила штаб-сержант в три прыжка оказался перед Каролиной.
– Сколько машин на ходу?
– Четыре «Хаммера».
– Сколько бойцов, способных выполнять боевую задачу?
– Сорок два, мэм. – Купер был хорошим сержантом, за время короткой передышки он успел выяснить остаточный потенциал их отряда.
– Ранеными будут заниматься югославы, мы отправляемся в погоню. Террористы далеко уйти не могли, догоним и отобьем тягач, – с воодушевлением проговорила Флетчер. На суровой физиономии штаб-сержанта не отобразилось никаких эмоций. Он ответил, как и положено кадровому военному:
– Слушаюсь, мэм. – И снова бегом бросился исполнять приказание.
В считаные минуты вездеходы взревели двигателями. Джи-ай без особого восторга, но и не протестуя, загрузились в «Хаммеры». Пока происходило построение в боевой порядок, Каролина Флетчер успела надеть поверх парадного кителя американский легкий – из многослойного кивлара – бронежилет, на голову водрузила солдатский шлем, в руки взяла привычную для американского офицера штурмовую винтовку ««М-16»».
– Брюс, в машину, – приказала полковник Матерсону.
Капитан с явным недовольством подчинился, нарушать субординацию он никак не мог. Военный юрист хорошо знал, какие впоследствии его могут ожидать репрессии.
– Господа, – наконец полковник обратилась к Крутову и Каццу. – Счастливо оставаться.
– Думаю, расставаться нам еще рано. Мы отправляемся с вами, – за двоих ответил Родион.
– Все-таки под документом и наши подписи стоят, – поддержал его Кацц, ставя на предохранитель автомат.
– Хорошо, тогда залезайте быстрее в салон, – не стала упираться Флетчер.
Четверка легкобронированных «Хаммеров» на предельной скорости выскочила за пределы военной базы и устремилась по горной дороге.
Водители у американцев оказались отменные, «Хаммеры» неслись со скоростью под сто километров в час, волоча за собой длинные пыльные шлейфы.
Родион Крутов со своего места мог наблюдать через бронированное стекло за мельканием зеленых шапок деревьев, буйно разросшихся по склонам. Ничего интересного в этом созерцании для него не было, поэтому представитель России перевел взгляд на салон внедорожника.
Впереди сидели двое американских солдат. Как успел узнать Родион, за рулем сидел рядовой Хейб, рядом – старший экипажа капрал Мэйсон, широкоплечий негр с пухлыми губами алого цвета. В пассажирском салоне, кроме четырех офицеров разных армий, был еще один капрал, невысокий латиноамериканец Кортес. У последнего Крутов мог разглядеть только ноги, остальное тело капрала находилось снаружи. Кортес, высунувшись из люка, крепко держался за приклад пулемета «М-60», установленного на турели на крыше внедорожника.
– Уж слишком мы торопимся, – недовольно буркнул Моше Кацц. Родион кивнул. Гнаться за террористами, очертя голову, без передового дозора, было верхом неосмотрительности. Специалисты в области партизанской войны легко могли устроить любую гадость: от закладки радиоуправляемого фугаса или полномасштабной засады до примитивного завала на повороте, в который беспечные янки обязательно бы врезались, как мухи в лобовое стекло мчащегося грузовика.
Ни Кацц, ни Крутов не успели высказать друг другу свои опасения вслух. Колонна легких броневиков, миновав очередной поворот, вырвалась на прямой участок дороги…
Мощный взрыв, вырвавшийся из-под колес третьего «Хаммера», огненным шаром кипящей плазмы поглотил мчащийся вездеход. И в ту же секунду реактивная граната врезалась в борт головной машины, разрывая ее на две части.
– О, черт! – заголосил капрал Мэйсон, бросаясь к водителю и выворачивая руль до предела вправо, стараясь увести «Хаммер» от столкновения с подбитым собратом. И в этот момент по лобовому стеклу хлестнула очередь крупнокалиберного пулемета. Тяжелая бронебойная пуля, предназначенная водителю Хейбу, разворотила голову капрала.
Но «Хаммер» уже миновал место столкновения, вылетел с дороги в кювет и, ударившись правым передним колесом о массивный валун, завалился набок, прикрыв своим днищем пассажиров от огня боевиков.
– Быстро из машины, – рявкнул Крутов, выпихивая в люк оказавшегося во время падения на его плечах Кацца. Следом протолкнул Каролину Флетчер, военный юрист капитан Матерсон без посторонней помощи выскользнул из внедорожника. Последним Крутов вытащил залитого чужой кровью водителя Хейба, дико вращавшего глазами.
Впятером они забрались в ближайший куст папоротника, и тут обнаружился недостающий член экипажа. Кортеса выбросило из «Хаммера», когда машина переворачивалась. Пролетев полтора десятка метров, капрал неудачно приземлился на голову, при этом сломав себе шею. Когда Флетчер перевернула его, голова несчастного Кортеса болталась, как у сломанной марионетки.
– Кажется, все закончилось, – тихо произнес Брюс Матерсон. Действительно, пока они выбирались из салона «Хаммера», на дороге вовсю шла перестрелка.
Замыкающий колонну внедорожник, в котором находился штаб-сержант Купер, огрызался огнем автоматических винтовок, но пара выстрелов из противотанковых гранатометов и несколько очередей из крупнокалиберного «браунинга» сделали свое дело.
Над дорогой повисла гробовая тишина.
– Сейчас они пойдут проверять, что с нами сталось, – упавшим голосом произнес Моше Кацц, в прошлом опытный боец антитеррористического отряда КИДОН[9], он хорошо знал повадки мусульманских боевиков.
– Не будут они проверять, – так же тихо ответил Родион и, выскользнув из кустов, ползком направился к перевернутому внедорожнику. Через люк он забрался в салон «Хаммера» и первым делом вытащил из оружейной ячейки штурмовую винтовку Кортеса. Потом откинул подушку заднего сиденья, под которой находился топливный бак. Времени искать горловину аварийного слива не было, поэтому Крутов вытащил из чехла штык-нож от «М-16» и одним сильным ударом пробил обшивку бака. Из узкого отверстия забила мутная, остро пахнущая струя бензина.
Сооружение фитиля заняло несколько секунд. Щелкнув своим «Ронсоном», Крутов выскользнул из салона «Хаммера» и успел доползти до зарослей папоротника, когда раздался негромкий хлопок взрыва, и армейский вездеход запылал, как костер на сочельник.
Увидев в руках Родиона штурмовую винтовку, Каролина Флетчер, вспомнив, что она является начальником экспедиции, сухо распорядилась:
– Возьмите подсумки у Кортеса, а заодно его жилет и шлем.
Русский наблюдатель кивнул, но с мертвого капрала снял только ремень с подвешенными к нему подсумками с запасными магазинами да наступательную гранату «М-26», висевшую у Кортеса на левой стороне груди. Бронежилет и кивларовую каску трогать не стал, хорошо зная, что бронебойную пулю автомата «калашникова», которыми вооружены сепаратисты, она не удержит. Так зачем же лишний груз на себе таскать?
Каролина внимательно следила за действиями Крутова. Сперва он сунул в боковой карман серый шар наступательной гранаты, потом поверх пиджака надел ремень с подсумками, при этом игнорируя бронезащиту. Сочтя, что забота о своей жизни и здоровье – сугубо личное дело, полковник вмешиваться не стала, а просто произнесла, обращаясь ко всем:
– Теперь следует определиться, как нам действовать дальше.
– Здесь будем сидеть, хватит, уже надействовались, – вдруг смело заявил Брюс Матерсон. Капитана вполне можно было понять, военный юрист не должен воевать, подвергая свою жизнь смертельной опасности. Его задача – следить за законностью. – Сколько уже людей потеряли, – зло скривился он.
– Не думаю, что полное бездействие – это выход, – не согласился с Матерсоном Кацц. – Сепаратисты, после того как подбитая техника догорит, могут прочесать округу. А нам не выиграть бой с ними.
– К тому же американские летчики, поднятые по тревоге, наткнувшись на место недавнего боя, хорошенько все причешут из пушек и пулеметов, – поддержал израильтянина Родион, это тоже было сущей правдой. Американские пилоты ударных вертолетов и штурмовиков не особо утруждали себя в выборе целей, поэтому во время воздушных ударов в «битве за Косово» куда большие потери несли косовские беженцы, чем югославские армия и полиция.
После такого заявления над «военным советом» повисла гнетущая тишина. Трое оставшихся в живых американских военнослужащих не хотели умирать от скорых на расправу соплеменников.
– Нам нужно выйти к ближайшему населенному пункту и связаться по телефонной связи с командованием. Это будет куда быстрее, чем сидеть сложа руки в ожидании, когда нас найдут, – стараясь сохранить свое лидерство, проговорила Флетчер, и ей никто не возражал. Из накладного кармана своего бронежилета полковник извлекла черный прямоугольник приемника спутникового позиционирования. Несколько минут Каролина колдовала над G-P-S, потом вскинула голову и объявила: – Тут рядом в семи километрах прямо у подножия горы есть сербское село, туда мы и пойдем.
Выбравшись из своего укрытия, американские военные вместе с международными наблюдателями короткими перебежками, укрываясь за росшими по склону горы деревьями, стали удаляться от места сепаратистской засады.
Отойдя с полкилометра, группа дальше двинулась уже в обычном порядке разведывательного патруля. Впереди, как наиболее подготовленный для таких ситуаций, шел Хейб, в небольшом отдалении от него следовали остальные.
Первой, повесив на правое плечо штурмовую винтовку, шла Флетчер. Бредущий позади юрист Матерсон не имел автоматического оружия, только армейский самозарядный пистолет, который он еще ни разу не доставал из кобуры. В этом пешем походе капитан Брюс Матерсон чувствовал себя не очень уютно, боевая обстановка не придавала ему энтузиазма. Он то и дело останавливался и пугливо оглядывался по сторонам, при этом мешая тем, кто шел за ним.
Крутов свой «М-16» держал в руках, предварительно дослав патрон в патронник и сняв оружие с предохранителя. В таком положении Родион был готов мгновенно открыть огонь.
Так же держал югославский «калашников» и Кацц. Невысокому израильтянину выпало замыкать группу. Двигался он профессионально, совершенно бесшумно. Время от времени Моше замедлял шаг и, приседая на левое колено, оглядывался, проверяя, не преследуют ли их.
Двигаться по пологому склону горы было довольно легко. Таким образом прошли около трех километров, пока дозорный Хейб не наткнулся на гигантский оползень. Часть горы, подмытая подземными водами, осела в недра земли, образовав тридцатиметровый обрыв.
– Проклятье, – выругалась Каролина и даже топнула ногой в бессильной злобе. Сегодня явно был не ее день.
– Нужно идти вдоль этого обрыва, – особо не настаивая, предложил капитан Матерсон.
– И мы удалимся от населенного пункта на добрый десяток миль, – с трудом сдерживая свой гнев, вскипела Флетчер. Все ее попытки связаться с командованием до того момента, как штаб KFOR оглушит своим ревом сигнал боевой тревоги, были тщетными. Против коварных выбрыков судьбы не попрешь.
– Можно попытаться спуститься вон по тем ступеням, – предложил рядовой Хейб, указывая на волнообразные отвалы земли, образующие по краям обрыва гигантские двух-трехметровые спускающиеся вниз ступени.
– Не стоит рисковать, – проговорил до сих пор молчавший Крутов. – Почва там рыхлая, стоит только ступить на одну из этих ступеней, как она тут же обвалится и со скоростью водопада понесется вниз. После такого «катания» костей не соберем.
– Откуда вы такой умный взялись? – совершенно неожиданно окрысился на русского Брюс Матерсон. – Стреляете, как Джон Вейн, по лесу перемещаетесь, как Рембо, и даже в оползнях разбираетесь, как профессиональный альпинист. Кто вы, мистер Зорге?
Намек был более чем прозрачный. Крутов поставил свою штурмовую винтовку на предохранитель, чтобы, не дай бог, в чем коварном не заподозрили, и обвел задумчивым взглядом собравшихся. Хейб, под впечатлением от недавно произошедшего, смотрел на него настороженно, даже с долей испуга. Брюс Матерсон, напротив, даже не пытался скрывать свою злость, в глазах Каролины Флетчер отражалась горечь размышлений. И только в зрачках Кацца прыгали бесовские искры, «рыбак рыбака видит издалека», в данном случае поговорка себя оправдывала. Бывший спецназовец Моше опознал в русском собрата по военному ремеслу. Крутов действительно стрелял, как легендарный американец, оружие держал на манер английских коммандос (без ремня, в руках) и даже по лесу двигался, как по воздуху летел. Но главное, что выдавало в Родионе диверсанта, – быстрота мышления и решительность действий. Так было и на базе «Ярова Застава», и то же самое произошло, когда потребовалось поджечь перевернутый «Хаммер».
Здесь же находились несколько десятков джи-ай, уцелевших в этой страшной мясорубке. Они пережили весь этот кошмар и считали, что имеют право на отдых, но так не думала Каролина.
– Старшие есть? – срываясь на крик, рявкнула полковник.
Солдаты вяло огляделись, все офицеры конвоя либо были убиты, либо тяжело ранены. Единственным старшим по званию оказался штаб-сержант Купер с неизменной жевательной резинкой во рту. Лицо его было перепачкано бурой дорожной пылью, а на лбу собрались три волнистые полосы глубоких морщин.
– Мне нужна срочная связь с KFOR[8], – тоном, не терпящим возражений, приказала Флетчер.
– Но мэм! – Купер уже не перемалывал мощными челюстями жевательную резинку. – Наш штабной «Хаммер» уничтожен, так же как и узел связи югославов. Рядовым и сержантам, участвующим в сопровождении конвоя, из-за повышенной секретности операции строго-настрого было запрещено пользоваться мобильной связью.
Ответ был более чем исчерпывающим. Отряд оказался отрезанным от главного штаба. Американское командование еще не знало, что произошла трагедия, и не могло предпринять никаких контрмер. А по всему виновной выходила полковник Каролина Флетчер, ибо после подписания протокола о передаче ракет армии США вся ответственность целиком и полностью ложилась на нее.
От горящего штаба к собравшимся джи-ай шаркающей походкой приближался капитан Матерсон. Увидев его, полковник Флетчер расплылась в совершенно не уместной в этой ситуации счастливой улыбке.
– О, Брюс, – бросаясь ему на шею, воскликнула Каролина, – как я рада, что ты выжил в этом аду. – Военный юрист не успел отреагировать на подобное проявление нежности, как Флетчер уже обращалась к нему с просьбой, которая со стороны больше походила на приказ. – Мне нужен твой спутниковый телефон.
– Сожалею, Керл, – развел смущенно руками Матерсон, – он остался в туалетной комнате. – Капитан кивком указал в сторону объятого со всех сторон штаба и горестно добавил: – Когда начался обстрел, мне как-то не до того было.
– Черт! – неожиданно зло выругалась молодая женщина и суровым взглядом обвела территорию военной базы. Вокруг царила разруха, пламя пожарищ пожирало жилые и служебные постройки, чадила подбитая техника, от которой несло бензином и горелой резиной.
Несколько солдат и пара взводных санинструкторов оказывали первую помощь раненым, укладывая их в длинные ряды прямо на плацу.
Убитые американские солдаты и сепаратисты вперемежку лежали там, где их застала смерть. До них еще не дошла очередь.
С грохотом распахнулись ворота, выпуская наружу югославских военных. Они стали осторожно выходить из штольни, бросая вокруг недоверчивые взгляды. Каролина Флетчер полными ненависти взглядами буравила их, считая во всем виноватыми именно югославов, ведь это они сделали крайней в этой истории ее. Флетчер подписала акт о приемке ракет, а чертовы югославы не захотели защищать ее от сепаратистов. Они не захотели умирать за американские идеалы. Полковник с трудом сдерживала нахлынувшие одновременно два чувства – разрыдаться и отдать команду джи-ай открыть огонь по проклятым югославам. Но ничего подобного она не сделала. Флетчер молчала, глубоко дыша носом.
Увидев югославских солдат, Родион Крутов прервал свою беседу с Моше Каццом и направился к ним. Быстро переговорив с военными на сербском языке, он подошел к Флетчер.
– В штольне есть лазарет с полным набором медикаментов, к тому же у них есть врач и фельдшер. Думаю, всех раненых лучше поместить туда, там им будет легче дождаться эвакуации в госпиталь.
– Эвакуация, – передернула плечами Каролина. – Только через два часа наша колонна должна будет выйти на контрольную точку, откуда доложат, что операция проходит по графику. Если же к этому времени нас не будет, то существует режим дополнительного времени, и только потом включается тревога и режим чрезвычайной ситуации. Проклятая секретность… первый вертолет здесь появится не раньше, чем через три часа. А за это время террористы… – полковник замолчала, ее подбородок дрогнул, но это было проявление решимости. – Сержант Купер, ко мне! – рявкнула полковник во всю мощь своих легких.
– Слушаюсь, мэм, – верзила штаб-сержант в три прыжка оказался перед Каролиной.
– Сколько машин на ходу?
– Четыре «Хаммера».
– Сколько бойцов, способных выполнять боевую задачу?
– Сорок два, мэм. – Купер был хорошим сержантом, за время короткой передышки он успел выяснить остаточный потенциал их отряда.
– Ранеными будут заниматься югославы, мы отправляемся в погоню. Террористы далеко уйти не могли, догоним и отобьем тягач, – с воодушевлением проговорила Флетчер. На суровой физиономии штаб-сержанта не отобразилось никаких эмоций. Он ответил, как и положено кадровому военному:
– Слушаюсь, мэм. – И снова бегом бросился исполнять приказание.
В считаные минуты вездеходы взревели двигателями. Джи-ай без особого восторга, но и не протестуя, загрузились в «Хаммеры». Пока происходило построение в боевой порядок, Каролина Флетчер успела надеть поверх парадного кителя американский легкий – из многослойного кивлара – бронежилет, на голову водрузила солдатский шлем, в руки взяла привычную для американского офицера штурмовую винтовку ««М-16»».
– Брюс, в машину, – приказала полковник Матерсону.
Капитан с явным недовольством подчинился, нарушать субординацию он никак не мог. Военный юрист хорошо знал, какие впоследствии его могут ожидать репрессии.
– Господа, – наконец полковник обратилась к Крутову и Каццу. – Счастливо оставаться.
– Думаю, расставаться нам еще рано. Мы отправляемся с вами, – за двоих ответил Родион.
– Все-таки под документом и наши подписи стоят, – поддержал его Кацц, ставя на предохранитель автомат.
– Хорошо, тогда залезайте быстрее в салон, – не стала упираться Флетчер.
Четверка легкобронированных «Хаммеров» на предельной скорости выскочила за пределы военной базы и устремилась по горной дороге.
Водители у американцев оказались отменные, «Хаммеры» неслись со скоростью под сто километров в час, волоча за собой длинные пыльные шлейфы.
Родион Крутов со своего места мог наблюдать через бронированное стекло за мельканием зеленых шапок деревьев, буйно разросшихся по склонам. Ничего интересного в этом созерцании для него не было, поэтому представитель России перевел взгляд на салон внедорожника.
Впереди сидели двое американских солдат. Как успел узнать Родион, за рулем сидел рядовой Хейб, рядом – старший экипажа капрал Мэйсон, широкоплечий негр с пухлыми губами алого цвета. В пассажирском салоне, кроме четырех офицеров разных армий, был еще один капрал, невысокий латиноамериканец Кортес. У последнего Крутов мог разглядеть только ноги, остальное тело капрала находилось снаружи. Кортес, высунувшись из люка, крепко держался за приклад пулемета «М-60», установленного на турели на крыше внедорожника.
– Уж слишком мы торопимся, – недовольно буркнул Моше Кацц. Родион кивнул. Гнаться за террористами, очертя голову, без передового дозора, было верхом неосмотрительности. Специалисты в области партизанской войны легко могли устроить любую гадость: от закладки радиоуправляемого фугаса или полномасштабной засады до примитивного завала на повороте, в который беспечные янки обязательно бы врезались, как мухи в лобовое стекло мчащегося грузовика.
Ни Кацц, ни Крутов не успели высказать друг другу свои опасения вслух. Колонна легких броневиков, миновав очередной поворот, вырвалась на прямой участок дороги…
Мощный взрыв, вырвавшийся из-под колес третьего «Хаммера», огненным шаром кипящей плазмы поглотил мчащийся вездеход. И в ту же секунду реактивная граната врезалась в борт головной машины, разрывая ее на две части.
– О, черт! – заголосил капрал Мэйсон, бросаясь к водителю и выворачивая руль до предела вправо, стараясь увести «Хаммер» от столкновения с подбитым собратом. И в этот момент по лобовому стеклу хлестнула очередь крупнокалиберного пулемета. Тяжелая бронебойная пуля, предназначенная водителю Хейбу, разворотила голову капрала.
Но «Хаммер» уже миновал место столкновения, вылетел с дороги в кювет и, ударившись правым передним колесом о массивный валун, завалился набок, прикрыв своим днищем пассажиров от огня боевиков.
– Быстро из машины, – рявкнул Крутов, выпихивая в люк оказавшегося во время падения на его плечах Кацца. Следом протолкнул Каролину Флетчер, военный юрист капитан Матерсон без посторонней помощи выскользнул из внедорожника. Последним Крутов вытащил залитого чужой кровью водителя Хейба, дико вращавшего глазами.
Впятером они забрались в ближайший куст папоротника, и тут обнаружился недостающий член экипажа. Кортеса выбросило из «Хаммера», когда машина переворачивалась. Пролетев полтора десятка метров, капрал неудачно приземлился на голову, при этом сломав себе шею. Когда Флетчер перевернула его, голова несчастного Кортеса болталась, как у сломанной марионетки.
– Кажется, все закончилось, – тихо произнес Брюс Матерсон. Действительно, пока они выбирались из салона «Хаммера», на дороге вовсю шла перестрелка.
Замыкающий колонну внедорожник, в котором находился штаб-сержант Купер, огрызался огнем автоматических винтовок, но пара выстрелов из противотанковых гранатометов и несколько очередей из крупнокалиберного «браунинга» сделали свое дело.
Над дорогой повисла гробовая тишина.
– Сейчас они пойдут проверять, что с нами сталось, – упавшим голосом произнес Моше Кацц, в прошлом опытный боец антитеррористического отряда КИДОН[9], он хорошо знал повадки мусульманских боевиков.
– Не будут они проверять, – так же тихо ответил Родион и, выскользнув из кустов, ползком направился к перевернутому внедорожнику. Через люк он забрался в салон «Хаммера» и первым делом вытащил из оружейной ячейки штурмовую винтовку Кортеса. Потом откинул подушку заднего сиденья, под которой находился топливный бак. Времени искать горловину аварийного слива не было, поэтому Крутов вытащил из чехла штык-нож от «М-16» и одним сильным ударом пробил обшивку бака. Из узкого отверстия забила мутная, остро пахнущая струя бензина.
Сооружение фитиля заняло несколько секунд. Щелкнув своим «Ронсоном», Крутов выскользнул из салона «Хаммера» и успел доползти до зарослей папоротника, когда раздался негромкий хлопок взрыва, и армейский вездеход запылал, как костер на сочельник.
Увидев в руках Родиона штурмовую винтовку, Каролина Флетчер, вспомнив, что она является начальником экспедиции, сухо распорядилась:
– Возьмите подсумки у Кортеса, а заодно его жилет и шлем.
Русский наблюдатель кивнул, но с мертвого капрала снял только ремень с подвешенными к нему подсумками с запасными магазинами да наступательную гранату «М-26», висевшую у Кортеса на левой стороне груди. Бронежилет и кивларовую каску трогать не стал, хорошо зная, что бронебойную пулю автомата «калашникова», которыми вооружены сепаратисты, она не удержит. Так зачем же лишний груз на себе таскать?
Каролина внимательно следила за действиями Крутова. Сперва он сунул в боковой карман серый шар наступательной гранаты, потом поверх пиджака надел ремень с подсумками, при этом игнорируя бронезащиту. Сочтя, что забота о своей жизни и здоровье – сугубо личное дело, полковник вмешиваться не стала, а просто произнесла, обращаясь ко всем:
– Теперь следует определиться, как нам действовать дальше.
– Здесь будем сидеть, хватит, уже надействовались, – вдруг смело заявил Брюс Матерсон. Капитана вполне можно было понять, военный юрист не должен воевать, подвергая свою жизнь смертельной опасности. Его задача – следить за законностью. – Сколько уже людей потеряли, – зло скривился он.
– Не думаю, что полное бездействие – это выход, – не согласился с Матерсоном Кацц. – Сепаратисты, после того как подбитая техника догорит, могут прочесать округу. А нам не выиграть бой с ними.
– К тому же американские летчики, поднятые по тревоге, наткнувшись на место недавнего боя, хорошенько все причешут из пушек и пулеметов, – поддержал израильтянина Родион, это тоже было сущей правдой. Американские пилоты ударных вертолетов и штурмовиков не особо утруждали себя в выборе целей, поэтому во время воздушных ударов в «битве за Косово» куда большие потери несли косовские беженцы, чем югославские армия и полиция.
После такого заявления над «военным советом» повисла гнетущая тишина. Трое оставшихся в живых американских военнослужащих не хотели умирать от скорых на расправу соплеменников.
– Нам нужно выйти к ближайшему населенному пункту и связаться по телефонной связи с командованием. Это будет куда быстрее, чем сидеть сложа руки в ожидании, когда нас найдут, – стараясь сохранить свое лидерство, проговорила Флетчер, и ей никто не возражал. Из накладного кармана своего бронежилета полковник извлекла черный прямоугольник приемника спутникового позиционирования. Несколько минут Каролина колдовала над G-P-S, потом вскинула голову и объявила: – Тут рядом в семи километрах прямо у подножия горы есть сербское село, туда мы и пойдем.
Выбравшись из своего укрытия, американские военные вместе с международными наблюдателями короткими перебежками, укрываясь за росшими по склону горы деревьями, стали удаляться от места сепаратистской засады.
Отойдя с полкилометра, группа дальше двинулась уже в обычном порядке разведывательного патруля. Впереди, как наиболее подготовленный для таких ситуаций, шел Хейб, в небольшом отдалении от него следовали остальные.
Первой, повесив на правое плечо штурмовую винтовку, шла Флетчер. Бредущий позади юрист Матерсон не имел автоматического оружия, только армейский самозарядный пистолет, который он еще ни разу не доставал из кобуры. В этом пешем походе капитан Брюс Матерсон чувствовал себя не очень уютно, боевая обстановка не придавала ему энтузиазма. Он то и дело останавливался и пугливо оглядывался по сторонам, при этом мешая тем, кто шел за ним.
Крутов свой «М-16» держал в руках, предварительно дослав патрон в патронник и сняв оружие с предохранителя. В таком положении Родион был готов мгновенно открыть огонь.
Так же держал югославский «калашников» и Кацц. Невысокому израильтянину выпало замыкать группу. Двигался он профессионально, совершенно бесшумно. Время от времени Моше замедлял шаг и, приседая на левое колено, оглядывался, проверяя, не преследуют ли их.
Двигаться по пологому склону горы было довольно легко. Таким образом прошли около трех километров, пока дозорный Хейб не наткнулся на гигантский оползень. Часть горы, подмытая подземными водами, осела в недра земли, образовав тридцатиметровый обрыв.
– Проклятье, – выругалась Каролина и даже топнула ногой в бессильной злобе. Сегодня явно был не ее день.
– Нужно идти вдоль этого обрыва, – особо не настаивая, предложил капитан Матерсон.
– И мы удалимся от населенного пункта на добрый десяток миль, – с трудом сдерживая свой гнев, вскипела Флетчер. Все ее попытки связаться с командованием до того момента, как штаб KFOR оглушит своим ревом сигнал боевой тревоги, были тщетными. Против коварных выбрыков судьбы не попрешь.
– Можно попытаться спуститься вон по тем ступеням, – предложил рядовой Хейб, указывая на волнообразные отвалы земли, образующие по краям обрыва гигантские двух-трехметровые спускающиеся вниз ступени.
– Не стоит рисковать, – проговорил до сих пор молчавший Крутов. – Почва там рыхлая, стоит только ступить на одну из этих ступеней, как она тут же обвалится и со скоростью водопада понесется вниз. После такого «катания» костей не соберем.
– Откуда вы такой умный взялись? – совершенно неожиданно окрысился на русского Брюс Матерсон. – Стреляете, как Джон Вейн, по лесу перемещаетесь, как Рембо, и даже в оползнях разбираетесь, как профессиональный альпинист. Кто вы, мистер Зорге?
Намек был более чем прозрачный. Крутов поставил свою штурмовую винтовку на предохранитель, чтобы, не дай бог, в чем коварном не заподозрили, и обвел задумчивым взглядом собравшихся. Хейб, под впечатлением от недавно произошедшего, смотрел на него настороженно, даже с долей испуга. Брюс Матерсон, напротив, даже не пытался скрывать свою злость, в глазах Каролины Флетчер отражалась горечь размышлений. И только в зрачках Кацца прыгали бесовские искры, «рыбак рыбака видит издалека», в данном случае поговорка себя оправдывала. Бывший спецназовец Моше опознал в русском собрата по военному ремеслу. Крутов действительно стрелял, как легендарный американец, оружие держал на манер английских коммандос (без ремня, в руках) и даже по лесу двигался, как по воздуху летел. Но главное, что выдавало в Родионе диверсанта, – быстрота мышления и решительность действий. Так было и на базе «Ярова Застава», и то же самое произошло, когда потребовалось поджечь перевернутый «Хаммер».
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента