Стрельцов Иван. Пикирующий глиссер

   Эту авторитетную комиссию офицеры между собой называли «Страшным судом», их первый «неуд» равнялся отмене боевого дежурства и двукратной «работе над ошибками». Второй «неуд» означал расформирование группы, и тех, кого сочли неперспективными, либо переводили в строевые части спецназа, либо вовсе отправляли на «вольные хлеба». Но пока подобных случаев в офицерском отряде не наблюдалось.
   Диверсантов собрали в комнате совещаний штаба офицерского отряда. В конце помещения скромно расположились угрюмые мужики в потертом камуфляже. За неделю подводной жизни на «Шлиссельбурге» они обросли густой щетиной, и теперь со стороны было непонятно, где же у них больше волос, на голове или на лице, отчего фрогмены больше походили не на офицеров, а на постсоветских геологов-романтиков либо на беглых зэков. Одним словом, колоритная банда душегубов.
   Совсем по-другому выглядели сидящие с противоположной стороны члены «Страшного суда». Отглаженный камуфляж Волина, черная с золотыми погонами форма представителя флота и блекло-зеленая форма сухопутных генералов.
   «Тактик», находящийся на нейтральной территории, под перекрестными взглядами с двух сторон, в комнату совещаний явился в обычном армейском камуфляже, без ремня, и вместо высоких берц на его ногах были самые что ни на есть цивильные туфли.
   Выждав, когда все боевые пловцы займут отведенные им места, «Тактик» проговорил:
   – Начнем, господа офицеры, и надо заметить, что разговор будет не из приятных.
   – А чего это не из приятных? – подал голос один из фрогменов. – Цели все же поразили.
   – Все, – сразу согласился старший преподаватель, – только сейчас мы собрались, чтобы выяснить, какой ценой они были уничтожены. Итак, сценарий операции «Голова дракона» был написан для группы Серванта.
   «Тактик» скупым кивком указал на сидящего в первом ряду Сергея Севрюкова по прозвищу Сервант. Двухметровый гигант с непроницаемым суровым лицом был одной из легендарных личностей отряда. В своей прежней жизни он служил мичманом в боевых пловцах на Черноморском флоте, а после увольнения, вернувшись в родной город, не нашел другого призвания, как податься в криминал. Собрал своих подчиненных, создал бригаду и за полгода отхватил приличный кусок города. Несколько лет спокойно «царствовал» на своем месте, пока судьба не столкнула его с осевшими в городе чеченцами. Все это в конце концов вылилось в кровопролитную войну. Но, как бы хорошо ни были обучены его бойцы, верные и отчаянные, устоять против сплоченной диаспоры вайнахов оказалось невозможно. Пришлось бежать за рубеж вместе с командой соратников. Потом его судьба накрепко переплелась с российской военной разведкой. Выпавший шанс бывший мичман не упустил и теперь в звании капитана командовал диверсионной группой.
   – План операции «Голова дракона» главной целью имел уничтожение военно-морской базы террористов, – продолжил «Тактик», он никогда не пользовался записями, проводя как «разбор полетов», так и лекции только по памяти. – Для этого следовало нейтрализовать пять целей. Аэродром стратегической авиации, бухту сторожевых кораблей, батарею противокорабельных ракет, радарную станцию дальнего обнаружения и наведения (ДОН). И, наконец, главный штаб. Соответственно ударные группы и были укомплектованы. Две по шесть, четыре, три и один.
   «Тактик» прервался на короткую паузу и незаметно скосил глаза. Игорь Волин и старший посредник сидели с каменными, непроницаемыми лицами и не мигая. Зато штабисты с ручками в руках застыли, как гончие перед командой «фас».
   – Первая команда под управлением командира группы Серванта должна была уничтожить аэродром. Диверсанты, проникнув за ограждение, разделились на пары и «заминировали» топливохранилище, бомбосклад и диспетчерскую башню. В целом аэродром можно считать условно уничтоженным, но по большому счету уцелевшая взлетно-посадочная полоса позволяла использовать аэродром сперва для приема пролетающих самолетов, а позже могли подвезти топливо и боеприпасы, развернуть полевые установки управления, и это была бы полноценная база ВВС. Такую диверсию можно оценить не больше чем на тройку. – «Тактик» удрученно вздохнул и добавил: – С минусом.
   – Нейтрализация бухты со сторожевыми катерами была выполнена в зеркальном отражении. Диверсанты проникли за защитные сети, основная группа связала боем противодиверсионные силы, двое оставшихся пробились к катерам и взорвали их. В сущности, уничтожив катера, группа и сама была бы уничтожена. Инфраструктура порта осталась невредимой, значит, морская база готова к функционированию. Три с минусом, – как приговор прозвучали слова инструктора. – Нейтрализация ракетных позиций и локатора и вовсе стала песней, лобовая атака с применением всех сил и средств. В первом случае было выведено из строя пятьдесят процентов ракетных установок и незначительно повреждены оставшиеся. Во втором – была взорвана передающая антенна локатора, но обе группы были уничтожены.
   Старший посредник, не удержавшись, хмыкнул:
   – Так воевали разве что штрафники во время войны.
   Преподаватель тактики эту реплику пропустил мимо ушей и продолжил «раздавать всем сестрам по серьгам».
   – Последнее задание в сущности было акцией камикадзе. Но все оказалось совсем по-другому. Боец-одиночка Стрелок не только проник в самый мозг базы, уничтожил командование в полном составе, но и смог вернуться на подлодку. При этом вскрыл уязвимую точку в новейшей системе сигнализации и охраны «Горгона».
   – Разработчики уже лапки потирают в ожидании премиальных, но ничего не получат. Придется дорабатывать, – не отрывая головы от своего еженедельника, буркнул представитель Генерального штаба.
   – А прорываться через «волкодавов» при помощи направленного взрыва осколочной мины – этот пример достоин того, чтобы быть внесенным в служебные инструкции для действий спецназа, – добавил старший посредник. Он как никто другой был лучше всех осведомлен в этом деле.
   – Действия Cтрелка оцениваются твердой пятеркой, – дождавшись, когда члены комиссии выскажут свои комментарии, почти торжественно объявил «Тактик» и сразу же добавил: – В целом группе Серванта можно поставить зачет, проще говоря, твердое «удовлетворительно».
   Ни один участник «Страшного суда» не стал возражать.
   Сергей Севрюков едва заметно облегченно выдохнул и резким движением осенил себя крестом. Потом повернулся к сидящему в самом конце Стрелку и задорно подмигнул.

Глава 2
Салман Гильядов и Магамед Кимбаев

   Глава консалтинговой фирмы «Юго-Восток» Магамед Кимбаев, как обычно, проплыл свои ежедневные пять километров в спокойном, ровном темпе. По его мнению, это было лучшее средство поддерживать себя в тонусе и укреплять сердечную мышцу. А с его нервной работой это просто необходимо.
   – Магамед Имрамович, к вам гость, – в стеклянный купол бассейна вошел слуга. Молодой крепкий кабардинец, которого обучили всем премудростям ведения домашнего хозяйства у столичного бизнесмена.
   Кимбаев дважды в год устраивал на своей вилле для друзей и «нужных» людей приемы и свою челядь любил наряжать в национальные кавказские костюмы, чтобы непременно с газырями и кинжалами. Этим он показывал свою оригинальность и силу.
   – Кто он? – подплыв к бортику бассейна, недовольно спросил Магамед.
   – Представился адвокатом Зинкевичем, – ответил юноша.
   Имя адвоката Генриха Зинкевича было известно не только в Москве, но и далеко за ее пределами. Он долгие годы защищал крупных воротил теневого бизнеса, воровских авторитетов и даже типов, обвиненных в шпионаже. Все это дало не только хорошие гонорары, но и прославило его. Время от времени лицо Зинкевича мелькало в криминальных передачах, его порой приглашали в качестве эксперта на тематические ток-шоу.
   Кимбаев и Зинкевич были знакомы, но отношения были далеки от приятельских.
   – Пригласи его в каминный зал, – распорядился хозяин. – И не забудь предложить напитки.
   – Все сделаю, – сдержанно пообещал слуга. Он уже собрался уходить, когда его снова окликнул Кимбаев:
   – Да, пригласи туда Салмана.
   Генрих Францевич Зинкевич, шестидесятилетний крепкий среднего роста мужчина, с короткой щеткой жестких с сединой волос и аккуратно подстриженной бородкой «а-ля Чехов», в эксклюзивном костюме-тройке стального цвета, походкой вальяжного человека проследовал за слугой.
   В каминном зале адвокат был впервые, но многолетняя практика защитника взрастила в нем особую черту – ничему не удивляться и делать вид, что все ему давным-давно знакомо.
   Вот и сейчас, лишь на мгновение остановившись на пороге, он быстрым взглядом окинул помещение с дорогой мебелью, с ходу определив, где находится любимое кресло хозяина особняка, и тут же решительно направился к стоящему по соседству.
   Усевшись поудобнее, Зинкевич двумя пальцами аккуратно подтянул выглаженную штанину, забрасывая ногу на ногу, и барским тоном произнес:
   – Милейший, налей-ка мне чего-нибудь согревающего.
   – Чего? – коротко спросил слуга; несмотря на то, что он почти пять лет прожил в Москве, по-русски все же понимал с трудом, поэтому с незнакомыми людьми старался много не говорить.
   – Ну, скажем, грамулю «Мартеля», – Генрих Францевич указал количество большим и указательным пальцами.
   Слуга молча прошел в дальний угол к барной стойке, отыскал нужную бутылку и на четверть наполнил коньяком пузатый бокал. Поставив его на небольшой серебряный поднос, подошел к гостю.
   – Благодарю, – взяв бокал, поблагодарил адвокат и добавил: – Неплохо бы пепельницу. Знаешь, дружок, люблю под глоток настоящего коньяка выкурить хорошую сигару. – Следом, будто по мановению волшебной палочки, в его руке оказался коричневый цилиндр кубинской сигары, окольцованный золотистым пояском.
   Но закурить Зинкевич не успел, в зал стремительно вошел заместитель начальника службы безопасности компании «Юго-Восток» Салман Гильядов. Высокий, худой, с острым скуластым лицом, нижняя часть которого обильно заросла иссиня-черной густой щетиной. Одет он был во все черное, от костюма и галстука до остроносых туфель.
   «Салман, ты что, устроился работать в ритуальную контору?» – хотел было пошутить Герман Францевич, но вовремя одумался. У чеченца в московских бизнес-кругах была серьезная репутация.
   – Добрый вечер, – первым поздоровался Гильядов, пересек зал и, встав возле барной стойки, открыл мини-холодильник. Достав высокий графин с ярко-оранжевым соком, почти доверху наполнил стакан, но лишь слегка пригубил, не сдвигаясь с места.
   – Привет, Генрих, каким ветром тебя занесло в нашу глушь? – На пороге стоял с широкой улыбкой глава «Юго-Востока». Его заметно погрузневшую за последние годы фигуру скрывал темно-синий велюровый халат, расшитый золотыми среднеазиатскими узорами.
   – Здравствуй, Магамед, – с достоинством ответил адвокат и, пригубив бокал с коньяком, добавил: – Если для тебя Рублевка глушь, где же тогда цивилизация?
   – Не придирайся к словам, стряпчий, – резко оборвал Зинкевича Кимбаев, тем самым показывая разницу между хозяином и обслугой, пусть даже элитной. – Ты так приехал или по делу?
   После подобного обращения лицо Генриха Францевича искривилось, как если бы он раскусил крупного жука.
   – В моем возрасте уже не до развлечений, весь смысл жизни составляют исключительно дела, – сухо заметил адвокат.
   – И что, твои дела как-то пересеклись с моими? – жестко спросил бизнесмен, он не собирался просто так сотрясать воздух.
   – Именно так, – скорбно проговорил Зинкевич.
   – Тогда я внимательно слушаю, – мощное кресло скрипнуло под тяжестью тела хозяина особняка.
   – Вы уже в курсе, Магамед Имрамович, о смерти Эдуарда Малочинского?
   Кимбаев долгим задумчивым взглядом посмотрел на гостя, его глаза сощурились, как будто он сейчас размышлял, стоит ли говорить с пришлым юристом на эту тему или нет. Свой авторитет и капитал он нажил благодаря тому, что раньше не боялся рисковать. Вот и сейчас после недолгих колебаний про себя решил: «Нельзя пожарить яичницу, не разбив яйца».
   – Одно время у меня с Эдиком был совместный бизнес, потом мы благополучно разошлись. У каждого крота свой огород. Когда Малочинского посадили, поверь, я искренне огорчился, а когда узнал, что его убили в СИЗО, то по своим каналам тут же выяснил причину такой нелюбви сидельцев к бывшему олигарху. И знаешь, что выяснилось? А то, что Эдик с воровской верхушкой решил наладить свой канал поставки героина на загнивающий Запад. Малочинский считал, что и в Сибири за колючкой он все так же силен, как прежде в Москве. Но силы как раз и не рассчитал, в результате на границе цирики перехватили тонну порошка. За это его и зарезали? – Кимбаев немного помолчал, потом добавил: – Братва живет по иным, чем мы, бизнесмены, законам. Никакой тягомотины с судами и арбитражами, упорол косяк – заплати жизнью.
   – Это очень хорошо, что вы разбираетесь в теме, – закивал адвокат. – Официально лично я никак не был связан ни с самим Малочинским, ни с его компанией. Но, между нами, тем не менее кой-какие дела все же вести пришлось, так сказать, конфиденциально.
   – Эдик такой, – издал короткий смешок бизнесмен. – Не тащил, как хомяк, все в одну норку. Прятал по разным щелям и дырам.
   – Да, я о том же. Так вот, незадолго до своего ареста Эдуард Борисович написал несколько писем и назначил меня своим душеприказчиком.
   – Это что, типа он и мне открытку черканул? Так до Нового года еще далеко. – Повествуя о тюремных злоключениях бывшего компаньона, Магамед Кимбаев и сам не заметил, как перешел на уголовную феню. Как ни крути, а и сам четверть своей жизни мотался по тюрьмам.
   – Я не в курсе, что там написал Эдуард Борисович, – с видимым раздражением произнес Зинкевич, – я всего-навсего выполняю волю покойного.
   Он сунул руку в нагрудный карман пиджака и извлек небольшой бежевый конверт из плотной бумаги, с наружной стороны которого жирным маркером было небрежно выведено «Магамеду Кимбаеву».
   Адвокат протянул конверт примолкшему бизнесмену, когда тот взял письмо, со стуком опустил бокал с недопитым коньяком на широкий подлокотник кресла и с театральным пафосом произнес:
   – Моя миссия выполнена, засим разрешите откланяться. – Не дожидаясь ответа, быстрым шагом покинул помещение.
   – Что скажешь, Салман? – осторожно держа послание за уголок, спросил Магамед.
   – Открой да прочти, – безразличным тоном произнес заместитель начальника службы безопасности. – Вряд ли этот напыщенный павиан согласился бы изобразить из себя шахида и притащить тебе конверт со взрывчаткой.
   – Этот шакал хитрый, но действительно трусливый, – вынужден был согласиться бизнесмен. Конверт был из плотной бумаги и заклеен основательно, так что пришлось вызывать слугу и посылать его за ножницами.
   Остро отточенная сталь легко отделила полоску бумаги от боковины конверта. Внутри оказался сложенный вдвое листок. Нетерпеливо развернув его, Кимбаев взглянул на текст и сразу же узнал почерк покойного титанового короля.
 
   «Здравствуй, дружище Магамед!
   Как ни банально звучит, но если ты читаешь это письмо, значит, меня нет в живых. Я считал себя непотопляемым, как линкор, способный плыть сквозь любой шторм, наперекор мощному урагану и цунами. На самом деле оказалось, что я всего лишь жалкая лоханка, неспособная плыть даже против течения.
   Меня перемолола система, которую я сам помогал создавать. Уходить с опущенной головой не могу, хочется напоследок хлопнуть дверью.
   И в этом решении я решил обратиться к тебе, мой старый друг. Помня твои убеждения, хочу завещать небольшой капитал. А именно сто миллионов долларов в облигациях Национального банка США.
   Они лежат в абонированном сейфе, номер – три семерки – в банке «Коммерческий кредит» в городе Комсомольск Новоморской области. Никаких документов на это наследство не оставляю (все устроено так, чтобы на его след никто не мог напасть). К тому же тебе, потомку абреков, представилась возможность дать волю наследственным генам. Возьми эти деньги и обрати их в кровь неверных, порабощающих твой народ.
   И да поможет тебе твой Бог (Аллах).
   Неблагодарный компаньон Эдуард».
   Прочитав письмо вслух, Магамед Кимбаев вопросительно посмотрел на Гильядова.
   – Что скажешь, Салман?
   Тот лишь пожал плечами.
   – Я этого титанового владыку практически не знал. Сам-то что думаешь про эту депешу?
   – Пока могу точно сказать две вещи. Первое, это почерк Малочинского. Второе, подпись тоже его, неблагодарного компаньона.
   Магамед на мгновение задумался, мысленно окунувшись в события далекого прошлого. Судьба их свела в самом начале девяностых годов. Эдуард Малочинский с головой окунулся в океан большой коммерции и вскоре понял, что гениальный ум вовсе не гарантия успешного развития бизнеса. Нужен спасательный круг, не позволяющий уйти на дно. Таким кругом и стал Магамед Кимбаев, к тому времени уже отсидевший свой третий срок и осевший на постоянное место жительства недалеко от центра Москвы.
   Он сколотил серьезную бригаду из земляков, имел свою «делянку», которую ежемесячно «окучивали» его молотобойцы. Крутой нрав чеченского авторитета был известен в кругах бизнесменов и бандитов, это и было главным условием для встречи с авторитетом.
   За час беседы в небольшом тихом кафе с видом на пруд, затянутый огромными листьями кувшинок, Эдуард раскрыл Магамеду план предстоящего экономического взлета. Те деньги, которые заколачивала его бригада, были мелочью в консервной банке нищего на паперти.
   – Золото лежит под ногами, – подвел итог Малочинский, – и сейчас на него никто не обращает внимания, но, как только мы начнем подбирать, тут же появятся и другие желающие поживиться. Будет серьезная драка.
   – Дракой меня не испугаешь, – презрительно хмыкнул Магамед, действительно, шрамов на его теле было не меньше, чем у старого бойцового пса.
   – Тогда за дело, – улыбнувшись, протянул руку Эдуард.
   Дело действительно оказалось не просто большим, огромным, а фантастически огромным. Несколько месяцев Малочинский и Кимбаев жили в салоне самолетов, разрываясь между Москвой, Уралом, Сибирью и Дальним Востоком. Деньги те же молотобойцы возили мешками и чемоданами, так скупались акции, так платились взятки. Когда деньги теряли свою эффективность, в дело шли кунаки-стрелки. Пышные похороны, как правило, значительно продвигали застопорившиеся до этого дела.
   На крови и деньгах создавалась империя «Малочинского титана». Магамед Кимбаев входил в совет директоров компании, хотя все эти заседания, обсуждения с толстыми, как фолиант, бизнес-планами, непонятными и цветными, как детская книжка-раскраска, графиками, были для свободолюбивого вайнаха унылыми и скучными.
   Середина девяностых была по-настоящему горячей в политическом смысле. Никто, ни один политолог не мог предсказать, чем все эти волнения завершатся для России.
   Политические игры увлекли новизной и Магамеда Кимбаева. Вскоре он стал активно сотрудничать с конгрессом «Северный Кавказ». Когда началась чеченская война, он щедро спонсировал деньгами сепаратистов, через офшоры оплачивал партии оружия, наемников и заграничные больницы для раненых боевиков. Но уже вскоре стало ясно, что его спонсорские мероприятия стали известны компетентным органам. На Магамеда стали проводить оперативные разработки.
   – Ты в разработке, – после одного из совещаний совета директоров неожиданно «обрадовал» его Малочинский. Не верить ему чеченец не мог, он почти каждый день общался с самыми влиятельными людьми страны, многие из которых считали за счастье побывать в гостях у Эдика.
   За прошедшее время бизнесмен сильно изменился, из плюгавого в дешевом мешковатом костюме очкарика с вечно бегающими испуганными глазами трепетной лани он превратился в настоящего хозяина этой жизни.
   Выпив в узком кругу себе равных, он любил говорить: «Когда другие пытались торговать по предоплате «Жигулями», я на Запад гнал эшелоны первосортного титана, который не одной стране помог совершить экономический прыжок в будущее».
   И это было сущей правдой, на Западе это помнили и называли Эдуарда Борисовича не иначе как самым демократическим бизнесменом России.
   – У них на меня ничего нет, – пробормотал Магамед, лихорадочно соображая, как действовать в сложившейся ситуации. – И ничего предъявить мне не смогут.
   За последние годы сытой и изнеженной жизни он утратил бойцовскую хватку да и не хотел ввязываться в очередную свару, тем более с чекистами, у которых уже вырос огромный зуб на чеченцев, особенно таких, как он.
   – Ты же знаешь, что не всегда требуется официальное расследование. Иногда можно провести скоротечную акцию, так сказать, «хирургическую». Недаром же их называют рыцарями плаща и кинжала, – Малочинский как будто прочитал мысли Магамеда.
   – Так что же делать? – глянул исподлобья на компаньона Кимбаев. Почему-то у него возникло впечатление, что олигарх его сдал. Но он даже не подозревал, как может действовать компаньон тонко и изощренно.
   – Тебе нужно уехать на время, с семьей, – после недолгого раздумья ответил Эдуард. – А я здесь попытаюсь все разрулить, надеть намордники на ищеек. Только это будет дорого стоить.
   – Сколько?
   – Денег я с тебя не возьму, сам заплачу кому надо и решу твою сепаратистскую статью.
   – Что я буду тебе должен? – хрипло спросил Магамед, чувствуя, как от обуявшей его ярости в жилах закипает горячая чеченская кровь.
   – Уступи мне свой пакет акций «Титана», и все проблемы в течение одного года я устраню, – в свойственной ему манере прямо ответил Малочинский. Он никогда не финтил, всегда говорил напрямик, делая с ходу весьма солидное предложение. Если партнер упирался, тогда убеждать его брались нукеры Кимбаева.
   Сейчас Магамеду было сделано первое предложение, второе вряд ли доверят в этом вопросе чеченцам. Впрочем, олигарх уже намекнул о «рояле в кустах» из спецслужб.
   Десять процентов акций «Малочинского титана» не ахти какой пакет, но именно они делали Эдуарда полновластным хозяином нескольких металлургических комбинатов, сети посреднических фирм и большого банка. И то это была лишь видимая часть айсберга, а то, что пряталось в черной глубине коммерческой тайны, вряд ли кто знал, кроме самого Малочинского.
   – Хорошо, я согласен, – кивнул Магамед, про себя подумав: «Ничего, брат, мы еще поквитаемся».
   Через два дня, передав акции, он с женой и двумя сыновьями вылетел в Лондон. В будущую резервацию беглых российских олигархов.
   Правда, спустя год Магамед, оставив на берегах туманного Альбиона семью, вернулся в Москву.
   С товарищами по конгрессу «Северный Кавказ» связей более он не поддерживал, полностью сосредоточившись на создании нового бизнеса.
   Консалтинговая фирма «Юго-Восток» довольно быстро заняла свою нишу в столичном бизнесе. Никто не пытался ни давить на них или хотя бы стричь, в этом чувствовалась поддержка Малочинского, невидимая и негласная.
   Титановый император стал к этому времени королем интриг, опутав паутиной своих комбинаций не только бизнес-круги, а также Государственную думу и правительство. Казалось, еще чуть-чуть, и на липких нитях повиснет сам Кремль, чтобы стать пищей для хоть и невзрачного, зато прожорливого паука.
   Но неожиданно паук сам угодил в банку, причем такую, крышку которой не смогли открыть стараниями своих рук самые влиятельные политики и бизнесмены мира.
   – Да, Эдик был настоящим пауком, – продолжая держать в руке письмо, задумчиво произнес Магамед Кимбаев. – Уже сдох, а все равно продолжает скалить ядовитые зубы. – Потом перевел взгляд на Гильядова и вновь спросил: – Ну, что скажешь?
   – Странно, что этот стряпчий принес такой лакомый кусочек, как это письмо, – негромким и бесстрастным тоном проговорил заместитель начальника службы безопасности.
   – У адвокатов там такая система, где все за всеми шпионят, и если один решит провернуть какое-то левое дело, что-то зашакалить, другие обязательно заложат, – широко улыбнулся бизнесмен, вспоминая свое восхождение в большой бизнес, когда был еще обычным криминальным авторитетом. – Никто не захочет за чужой косяк оказаться в букете «подснежников».
   Салман взял из рук Кимбаева конверт и внимательно оглядел место склеивания.
   – В этом мире все меняется, кроме человеческой жадности.
   – Что ты хочешь этим сказать?
   – Для начала хочу проконсультироваться с нашими Чип и Дейлом. – С конвертом в руках Салман вышел из зала…
   Усадьба Магамеда Кимбаева, в сущности, была небольшим поселком в миниатюре. Кроме особняка, в котором жил хозяин, с помещениями для прислуги, на территории также находился просторный коттедж, где проживали два десятка боевиков, которых привез с собой Салман. В самом безопасном месте усадьбы расположился небольшой двухэтажный домик с роскошным палисадником у входа. В нем и обитали Чип и Дейл, молодые ученые, которых здесь поселил начальник службы безопасности «Юго-Востока», дав хорошую зарплату, комфортабельное жилье и самое современное оборудование. Поэтому в любой момент он мог потребовать необходимую экспертизу.
   Через час в особняк вошел Чип, тридцатилетний худой молодой человек с волосами пшеничного цвета, стянутыми за затылке в тугой хвост.