Дойдя до песчаного пляжа, Фелан положил вещи и начал снимать сюртук, искоса поглядывая на девушку. Она стояла в нескольких футах от него и с тревогой смотрела на обломки корабля.
— А как давно разбился этот корабль? — спросила Джульетта срывающимся голосом.
— Честно говоря, не знаю, но, думаю, никак не меньше пятидесяти лет назад. Соленая вода консервирует дерево. Наверное, корабль не развалится до конца еще лет пятьдесят. — Бросив сюртук на песок, Фелан сел на него и принялся стягивать сапоги. — Кстати, ты тоже мог бы раздеться, парень, — вкрадчивым голосом посоветовал он. — Сегодня очень жарко, а твои ботинки велики тебе. Ходи лучше босиком.
В глазах девушки мелькнуло сомнение — наверное, ей очень хотелось разуться.
— Но куртку я предпочитаю не снимать, — произнесла она наконец.
Фелан встал и сделал несколько шагов в сторону девушки, с наслаждением ощущая теплый песок босыми ногами.
— А я предпочитаю, чтобы ты снял ее, — сказал он. — И поскольку ты — мой слуга, то должен делать, как я скажу.
Он видел по глазам девушки, что ей потребовалось собрать в кулак все свое самообладание, чтобы не отступить перед его решительным напором.
— А если я откажусь?
Фелан улыбнулся, и эта хищная улыбка особенно не понравилась Джульетте.
— Тогда я сниму ее с тебя сам.
Девушка торопливо сорвала с себя куртку. Обнаружившаяся под ней батистовая рубашка была слишком широка для нее и отлично скрывала все выпуклости. Впрочем, ничего другого Фелан и не ожидал.
— А теперь ботинки, — тихо сказал он.
Девушка бросила на него ненавидящий взгляд, но ей хватило благоразумия не спорить. Опустившись на песок, она принялась снимать свои жуткие разбитые башмаки.
Довольный, Фелан достал альбом для эскизов и карандаши и направился к самой кромке воды.
— Я не люблю, когда меня отвлекают во время работы, — бросил он через плечо. — Так что развлекай себя сам, пока я буду рисовать этот разбитый корабль.
— Если вы не хотите, чтобы вам мешали, зачем вообще понадобилось брать меня с собой? — дерзко спросила Джульетта, разминая тонкие нежные ступни.
— Джулиан, мой мальчик, — печально произнес Фелан, — если ты хочешь продолжать играть свою роль, тебе надо научиться быть почтительным.
— Играть свою роль? — эхом откликнулась Джульетта, пытаясь скрыть волнение.
— Роль слуги, мой мальчик, — пояснил Фелан, от души забавляясь ситуацией. — Слугам положено быть молчаливыми и покорными. И не вести себя вызывающе. Пока я работаю, можешь прогуляться вдоль кромки прибоя, размышляя о своем поведении.
— Вы очень великодушны, сэр, — сладким голосом произнесла девушка, с ненавистью глядя на него из-под полуопущенных век.
— Ты даже не представляешь, насколько, парень! — улыбнулся в ответ Фелан.
Господи, неужели он догадался?! Джульетта была уверена, что ничем не выдала себя. И вроде бы не о чем было беспокоиться. Она отлично освоила мужскую походку, все время ходила, расправив плечи и даже насвистывала иногда, когда вспоминала, что парню ее лет полагается это делать. На самом деле она ведь так и не научилась быть женщиной. Во всяком случае, такой, к каким привык мистер Рэмси. Ей не нравились платья, она не умела вести себя в обществе — и совсем уж не умела флиртовать. А после насильственной близости с Марком-Давидом Лемуром ей было вообще противно находиться рядом с большинством мужчин. Она делала все, чтобы выглядеть как семнадцатилетний юноша, и у нее это прекрасно получалось. Нет, ее новый хозяин наверняка не смог догадаться об истинном положении вещей! И все же…
Ей вдруг снова захотелось убежать. Она ведь остановилась в приморском городке Хэмптон-Реджис с одной-единственной целью: чтобы заработать денег и оплатить проезд на ближайшем корабле, идущем в теплые страны. Все равно куда — в Грецию, в арабские страны, в Египет. Пожалуй, подойдет даже Италия. В какое-нибудь место, где она сможет жить спокойно на деньги, вырученные от продажи сережек с бриллиантами и жемчугом. И где она никогда не встретит человека, называвшего себя ее мужем…
Джульетта коснулась пальцами ног прохладной воды и слегка поежилась. Даже в такую жару воды Атлантики оставались холодными. Не то что на Средиземном и Эгейском морях! Никто не знал, как страстно стремится туда ее душа. Только там ей не будет угрожать опасность со стороны человека, который охотится за ней. Она сможет поселиться в каком-нибудь небольшом городке, слиться с местными жителями, и такой чопорный англичанин, как Марк-Давид Лемур, просто не сможет выследить ее там. Здесь, в Англии, она была куда более уязвимой, и с каждым днем опасность нарастала.
Тяжело вздохнув, Джульетта посмотрела на человека, который привел ее в это уединенное и такое красивое место на берегу. Он сидел, прислонившись к скале, положив на одно колено альбом, и казался целиком погруженным в работу. Темные волосы падали ему на лицо, тонкие губы были поджаты. Нет, она беспокоится напрасно. Если бы этот человек разгадал ее тайну, разве стал бы он приводить ее сюда только лишь затем, чтобы потом полностью игнорировать? Нет, ей наверняка показалось. Просто долгие дни напряжения и страха дают о себе знать. Слишком много ей приходилось работать и слишком мало есть и спать. А главное — Джульетта постоянно боялась, что внезапно перед ней вырастет Марк-Давид Лемур и потребует, чтобы она следовала за ним…
Нет, не появится! Он ведь не знает, где ее искать. После того, как она исчезла из отеля в Лондоне, он, наверное, пытался проследить ее путь до какого-нибудь крупного порта. Именно поэтому Джульетта и выбрала Хэмптон-Реджис: он был достаточно маленьким, а потому малоизвестным и в то же время достаточно большим, чтобы туда заходили некоторые корабли, плавающие в экзотические страны. Если Лемур будет искать ее — а он, несомненно, будет, — то наверняка сосредоточит свои усилия на Дувре и Плимуте и не станет тратить время на мелкие портовые городишки, которыми буквально усыпано побережье.
И, конечно же, он не станет искать юношу!
Разумеется, Лемур знал о ее пристрастии к мужской одежде — в конце концов, они ведь были знакомы почти все двадцать два года, что прожила Джульетта на этом свете. Но со свойственным ему тупым высокомерием Марк-Давид ни за что не допустил бы мысли, что она станет носить чьи-то жалкие обноски, имея в своем распоряжении купленные им шикарные наряды.
Джульетта ненавидела все эти тяжелые платья мрачных цветов с высокими воротниками, душившими ее. Она ненавидела жесткий корсет, бесконечные нижние юбки, неудобные туфли. Но главное — она ненавидела все, к чему приложил руку Марк-Давид Лемур…
Волны с жизнерадостным шепотом бились о песок у ее ног, и Джульетта наклонилась, чтобы закатать штанины, — даже ледяная вода Атлантики была сейчас весьма кстати. Она вновь и вновь спрашивала себя, не сделала ли ошибку, покинув «Пух и перья» и отправившись с Филиппом Рэмси. Она не сомневалась, что сумела бы вырваться из клещей сэра Пинворта. Если уж ей удалось убежать от Лемура — значит, она способна ускользнуть от кого угодно.
Джульетта снова посмотрела украдкой на своего хозяина, по-прежнему погруженного в работу. Пожалуй, ускользнуть от него будет не так уж просто. Его серые глаза видели куда дальше, чем накрашенные глазки сэра Невила и даже бесцветные, жестокие глаза Лемура. Чтобы сбежать от него, потребуется вся ее хитрость и решимость, но у нее наверняка хватит и того и другого. Просто надо тщательно все обдумать.
Джульетта понимала, что, работая у Филиппа Рэмси, она сумеет скопить денег на билет разве что годам к тридцати. Не слишком веселая перспектива. Продать свои серьги она тоже не могла. Во-первых, бриллианты Макгоунов слишком хорошо известны, и, если она попытается продать их здесь, в Англии, Марк-Давид Лемур быстро выследит ее. К тому же ей будут нужны деньги, когда она выберет место, где решит поселиться. А значит, чтобы выбраться из этой проклятой холодной страны, ей придется украсть что-нибудь.
Драгоценности хозяйки дома были разбросаны в беспорядке по туалетному столику. Джульетта уже успела это заметить. Можно выбрать что-либо поневзрачнее и попытаться уговорить какого-нибудь не слишком щепетильного капитана принять безделушку в качестве платы за проезд. А еще лучше — постарается выведать, где хранятся наличные. И если Рэмси разозлит ее слишком сильно, она заберет их все!
В общем, не так уж плохо, что она приняла предложение Рэмси и отправилась вместе с ним. Мабре и Бесси были слишком добрыми и сердечными людьми, у них она не смогла бы ничего украсть. А Филипп Рэмси с его вечной иронической улыбкой и едкими комментариями вполне заслужил это!
Солнце стояло высоко над головой, и, пожалуй, хорошему слуге пора было приступать к своим обязанностям. Дульси дала им с собой горы еды — кому было знать это, как не Джульетте, чьи плечи до сих пор болели от тяжести корзины! Интересно, ей полагается разделить трапезу со своим господином или смиренно ждать в сторонке, пока он насытится, а потом, спрятавшись за скалой, прикончить остатки? Или же ей придется оставаться голодной до тех пор, пока они не вернутся домой, карабкаясь по этой жуткой крутой тропинке?
Джульетта посмотрела на вершину ближайшей скалы и невольно поежилась. Ей показалось, что она видит безжалостных разбойников прошлого, заманивающих сбившиеся с пути корабли на рифы Бухты мертвецов. Интересно, расплатились ли эти люди за свои преступления? Нашли ли покой души их жертвы или их призраки бродят по обломкам затонувшего корабля, а то и по самой бухте?
Джульетта не верила в привидения. И все же ей показалось, что будет благоразумно держаться поближе к своему хозяину. Подойдя поближе, она невзначай взглянула через плечо Рэмси на рисунок, лежавший у него на коленях.
Он тут же захлопнул альбом и скорчил ей гримасу.
— Я не люблю, когда смотрят на незаконченную работу!
— Но вы так хорошо рисуете, — удивленно произнесла девушка.
Подсмотренный ею набросок вовсе не был простым изображением деталей затонувшего корабля. Он передавал ощущение потери, скорби, зловещего одиночества — и бессовестного преступления.
Фелан внимательно посмотрел на стоящую перед ним девушку и неожиданно усмехнулся:
— Да это так, просто хобби. Помогает сохранить память о путешествиях.
Альбом был довольно толстым и изрядно потрепанным. Не думая о последствиях, Джульетта протянула к нему руку, и, к ее великому изумлению, Филипп дал ей альбом.
Усевшись рядом с Рэмси на песок, она принялась рассматривать рисунки. Оказалось, что Филипп Рэмси был отличным художником. Просто потрясающим!
Глубина и внимание к деталям, насыщенность эмоциями и легкой иронией — все это заставляло буквально оживать его рисунки, выполненные то карандашом, то тушью: и базар в каком-то арабском городе, и итальянскую гавань, и стадо коз (похоже, этот рисунок был сделан в Греции). Джульетта листала страницу за страницей, предаваясь ностальгическим воспоминаниям, пока в изумлении не остановилась на рисунке, изображавшем красивую обнаженную женщину.
— Сарита! — удивленно воскликнула она.
Похоже, ей все-таки удалось поразить своего хозяина. Рэмси смотрел на нее несколько секунд полным изумления взглядом, затем спросил:
— Откуда, черт побери, ты можешь знать лучшую куртизанку в Александрии?
Джульетта улыбнулась хитрой мальчишечьей улыбкой.
— Я много путешествовал в свое время. И мне довелось побывать в доме Сариты на улице Эль-Бабир.
Темные брови Рэмси угрожающе сошлись на переносице.
— Что тебе там было делать? Кто это додумался взять тебя с собой?
— Мой… мой друг.
Джульетта чуть не сказала, что бывала в доме Сариты с отцом. Ей было тогда двенадцать лет, она, как всегда, была одета мальчиком, и Сарита кормила ее виноградом и восточными сладостями. А потом они с Черным Джеком Макгоуном исчезли в другой комнате, оставив Джульетту развлекаться с ручной обезьянкой Сариты.
— Когда мне было пятнадцать лет, — продолжала она выдуманную историю, — мы с приятелем накопили денег и пошли к Сарите, чтобы стать мужчинами.
— Сомневаюсь в этом, — с кривой улыбкой произнес Рэмси. — Сарита не тратит свое время на малолетних школьников.
— И вовсе я не малолетний школьник! — возмутилась Джульетта.
— Тогда кто же ты, юный Джулиан? — В голосе Рэмси ясно слышалась угроза.
«Черт бы его побрал! — подумала девушка. — Конечно, он не знает правды, но все же явно чувствует, что со мной что-то не совсем так, как кажется на первый взгляд».
Джульетта обхватила руками колени и снова посмотрела на мистера Рэмси. Только сейчас девушка осознала, как близко друг к другу они сидят. Рэмси в расслабленной позе прислонился к скале, но что-то подсказывало, что бурлящая в этом человеке энергия готова в любой момент выплеснуться наружу. Он вовсе не был похож на спокойного английского джентльмена.
— И кто же я, по-вашему? — дерзко спросила Джульетта.
И тут он снова улыбнулся той едва заметной лукавой улыбкой, при виде которой Джульетте всякий раз хотелось ударить его.
— Этого я точно не знаю. Пожалуй, проще будет сказать, кем ты, безусловно, не являешься.
Джульетта почувствовала, как подбирается к ее сердцу страх, но решила ни за что не поддаваться ему.
— Хорошо, — сказала она. — Итак, кем же я, по-вашему, не являюсь?
— Не думаю, что ты и в самом деле слуга. Ты сказал Дульси, что твоя мать была горничной, а отец — моряком, но я сильно сомневаюсь в этом. Кто-то из твоих родителей явно происходит из высших слоев общества. Думаю, ты — незаконнорожденный сын какого-нибудь мелкого аристократа. Ну а мать-горничная вполне может быть правдой. Между прочим, мой… Я знаю одного молодого человека похожего происхождения.
— Только я тут ни при чем, сэр, — возразила Джульетта. — Мой отец действительно был моряком. Он брал меня с собой в путешествия после того, как умерла моя мать. А потом и сам умер на борту корабля, плывущего в Египет. И пришлось мне научиться заботиться о себе самому.
— Да уж! — Мистер Рэмси явно не верил ни одному ее слову. — И что же заставило тебя вернуться в Англию? Тоска по родине? Патриотизм?
Джульетта постаралась скрыть гримасу отвращения.
— Это была моя ошибка, — сказала она. — Я вернулся, чтобы попытаться найти каких-нибудь родственников матери. Но все они умерли — ни одного не осталось. Так что я снова отправлюсь в теплые страны, как только сумею заработать на проезд.
— Ты всегда можешь наняться юнгой, — почти с издевкой произнес мистер Рэмси. — Ты симпатичный парень, и тебе наверняка не составит труда получить место.
— Странный совет, если учесть, сколько усилий вы приложили, чтобы спасти меня от сэра Невила.
— Никаких особых усилий. Забудь об этом, мой мальчик. Но если ты думаешь, что сумеешь оплатить проезд до Египта из того жалованья, что я намерен тебе платить, то ты сильно переоцениваешь его размеры.
Джульетта прикусила губу. Не надо было ей так откровенно говорить о своих планах. Но, черт побери, этот человек умел каким-то непостижимым образом проникнуть в ее мысли.
— Я надеюсь найти подходящую возможность.
— Не сомневаюсь в этом. Кстати, напомни мне сказать Ханнигану, чтобы спрятал под замок все ценное в доме.
— Сэр! — запротестовала Джульетта. — Разве могу я отплатить воровством за вашу доброту ко мне?!
— Джулиан! — передразнивая Джульетту, воскликнул таким же тоном Рэмси. — Думаю, что ты способен практически на все. Ну а теперь давай посмотрим, какие лакомства собрала нам с собой Дульси. Я, например, чудовищно голоден.
Джульетта поднялась с неподражаемой, чисто женской грацией, но затем вдруг вспомнила свою роль и, нарочно споткнувшись, чертыхнулась.
Роясь в корзине для пикника, она услышала полный иронии голос хозяина:
— У нас есть с тобой кое-что общее, мой мальчик.
— И что же это, сэр? — Джульетта могла гордиться собой: она почти не забывала больше добавлять «сэр» после каждой фразы.
— Нелюбовь к «этой благословенной земле, этому раю, — к Англии».
— Я вовсе не испытываю нелюбви к этой стране, — задумчиво произнесла Джульетта. — Для кого-то она действительно «почти что рай, державный остров». Но я не чувствую себя здесь дома.
— Слуга, который знает Шекспира? — усмехнулся Рэмси. — Потрясающе! Ты научился этому во время своего визита к Сарите?
Джульетта стойко встретила его взгляд.
— Поскольку вы неплохо знаете Сариту, вам прекрасно известен и ответ на этот вопрос. Она не из тех, кто станет тратить время на умные разговоры.
Рэмси рассмеялся в ответ:
— Ты прав, парень! Зато на языке тела она общается неподражаемо.
Джульетта почувствовала, что краснеет. Оставалось только надеяться, что загар скроет от мистера Рэмси ее реакцию.
— Откуда мне знать? — сухо произнесла она, гадая про себя, почему ей так ненавистна мысль о том, что мягкие, искусные руки Сариты ласкали тело этого мужчины.
— А я-то думал, что ты и твой друг насладились однажды ее ласками…
Черт побери! Этот человек совершенно несносен! Джульетта чуть было не сообщила ему об этом, но вовремя остановилась. Он вот-вот начнет расспрашивать о подробностях, а у нее нет ответов на такие вопросы.
— Я солгал, — призналась она, потупившись с нарочитым смущением.
— Я знал это с самого начала, мой мальчик. Интересно, о чем еще ты не говоришь мне правды?
— Больше ни о чем! — Джульетта старалась говорить как можно серьезнее.
— Вот как? Что ж, придется поверить тебе на слово. По крайней мере, пока.
— Если вы не доверяете мне… — обиженно начала Джульетта.
— Ни в малейшей степени, — перебил ее Филипп Рэмси. — Но я не доверяю вообще никому. Кроме Вэл, разумеется. Ну а тебе, мой юный Джулиан, я хотел бы дать пару полезных советов.
Джульетта едва справилась с желанием послать его куда подальше с его советами.
— Я буду польщен, сэр.
— Ты должен все время контролировать свой акцент.
Джульетта смотрела на него, даже не пытаясь скрыть откровенную враждебность.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — ледяным тоном произнесла она.
Рассмеявшись, Рэмси поднялся во весь свой огромный рост и пошел прямо на нее по разделявшей их узкой полоске песка.
— Ну разумеется, не понимаешь! — передразнил он. — Что ж, придется мне объяснить подробнее.
Он протянул К ней свои сильные руки, и Джульетта задала себе вопрос, не придется ли ей сегодня спасаться вплавь. Но Рэмси лишь взял корзину для пикника, даже не коснувшись девушки. Джульетта испытала такое облегчение, что у нее даже закружилась голова, а Филипп снова вернулся на освещенное солнцем место, уселся поудобнее и приглашающим жестом похлопал рядом с собой по песку.
— Садись, пообедай со мной, мой мальчик.
В этот момент Джульетта твердо решила, что она покинет Хэмптон-Реджис при первой же возможности и попытает счастья в одном из крупных портов. Она все больше укреплялась в мысли, что Филипп Рэмси, пожалуй, может оказаться куда опаснее Марка-Давида Лемура.
По крайней мере, с Лемуром чувства ее не были такими противоречивыми — она ненавидела мерзавца всеми фибрами души. Что же касается Филиппа Рэмси, то к нему она испытывала очень, очень странные чувства. А в ее жизни, черт побери, не было сейчас места для неопределенности!
Джульетта твердо решила, что непременно убежит, как только представится шанс. И хорошо бы он представился прежде, чем она вынуждена будет признаться себе, что больше всего на свете ей хочется остаться…
5
— А как давно разбился этот корабль? — спросила Джульетта срывающимся голосом.
— Честно говоря, не знаю, но, думаю, никак не меньше пятидесяти лет назад. Соленая вода консервирует дерево. Наверное, корабль не развалится до конца еще лет пятьдесят. — Бросив сюртук на песок, Фелан сел на него и принялся стягивать сапоги. — Кстати, ты тоже мог бы раздеться, парень, — вкрадчивым голосом посоветовал он. — Сегодня очень жарко, а твои ботинки велики тебе. Ходи лучше босиком.
В глазах девушки мелькнуло сомнение — наверное, ей очень хотелось разуться.
— Но куртку я предпочитаю не снимать, — произнесла она наконец.
Фелан встал и сделал несколько шагов в сторону девушки, с наслаждением ощущая теплый песок босыми ногами.
— А я предпочитаю, чтобы ты снял ее, — сказал он. — И поскольку ты — мой слуга, то должен делать, как я скажу.
Он видел по глазам девушки, что ей потребовалось собрать в кулак все свое самообладание, чтобы не отступить перед его решительным напором.
— А если я откажусь?
Фелан улыбнулся, и эта хищная улыбка особенно не понравилась Джульетте.
— Тогда я сниму ее с тебя сам.
Девушка торопливо сорвала с себя куртку. Обнаружившаяся под ней батистовая рубашка была слишком широка для нее и отлично скрывала все выпуклости. Впрочем, ничего другого Фелан и не ожидал.
— А теперь ботинки, — тихо сказал он.
Девушка бросила на него ненавидящий взгляд, но ей хватило благоразумия не спорить. Опустившись на песок, она принялась снимать свои жуткие разбитые башмаки.
Довольный, Фелан достал альбом для эскизов и карандаши и направился к самой кромке воды.
— Я не люблю, когда меня отвлекают во время работы, — бросил он через плечо. — Так что развлекай себя сам, пока я буду рисовать этот разбитый корабль.
— Если вы не хотите, чтобы вам мешали, зачем вообще понадобилось брать меня с собой? — дерзко спросила Джульетта, разминая тонкие нежные ступни.
— Джулиан, мой мальчик, — печально произнес Фелан, — если ты хочешь продолжать играть свою роль, тебе надо научиться быть почтительным.
— Играть свою роль? — эхом откликнулась Джульетта, пытаясь скрыть волнение.
— Роль слуги, мой мальчик, — пояснил Фелан, от души забавляясь ситуацией. — Слугам положено быть молчаливыми и покорными. И не вести себя вызывающе. Пока я работаю, можешь прогуляться вдоль кромки прибоя, размышляя о своем поведении.
— Вы очень великодушны, сэр, — сладким голосом произнесла девушка, с ненавистью глядя на него из-под полуопущенных век.
— Ты даже не представляешь, насколько, парень! — улыбнулся в ответ Фелан.
Господи, неужели он догадался?! Джульетта была уверена, что ничем не выдала себя. И вроде бы не о чем было беспокоиться. Она отлично освоила мужскую походку, все время ходила, расправив плечи и даже насвистывала иногда, когда вспоминала, что парню ее лет полагается это делать. На самом деле она ведь так и не научилась быть женщиной. Во всяком случае, такой, к каким привык мистер Рэмси. Ей не нравились платья, она не умела вести себя в обществе — и совсем уж не умела флиртовать. А после насильственной близости с Марком-Давидом Лемуром ей было вообще противно находиться рядом с большинством мужчин. Она делала все, чтобы выглядеть как семнадцатилетний юноша, и у нее это прекрасно получалось. Нет, ее новый хозяин наверняка не смог догадаться об истинном положении вещей! И все же…
Ей вдруг снова захотелось убежать. Она ведь остановилась в приморском городке Хэмптон-Реджис с одной-единственной целью: чтобы заработать денег и оплатить проезд на ближайшем корабле, идущем в теплые страны. Все равно куда — в Грецию, в арабские страны, в Египет. Пожалуй, подойдет даже Италия. В какое-нибудь место, где она сможет жить спокойно на деньги, вырученные от продажи сережек с бриллиантами и жемчугом. И где она никогда не встретит человека, называвшего себя ее мужем…
Джульетта коснулась пальцами ног прохладной воды и слегка поежилась. Даже в такую жару воды Атлантики оставались холодными. Не то что на Средиземном и Эгейском морях! Никто не знал, как страстно стремится туда ее душа. Только там ей не будет угрожать опасность со стороны человека, который охотится за ней. Она сможет поселиться в каком-нибудь небольшом городке, слиться с местными жителями, и такой чопорный англичанин, как Марк-Давид Лемур, просто не сможет выследить ее там. Здесь, в Англии, она была куда более уязвимой, и с каждым днем опасность нарастала.
Тяжело вздохнув, Джульетта посмотрела на человека, который привел ее в это уединенное и такое красивое место на берегу. Он сидел, прислонившись к скале, положив на одно колено альбом, и казался целиком погруженным в работу. Темные волосы падали ему на лицо, тонкие губы были поджаты. Нет, она беспокоится напрасно. Если бы этот человек разгадал ее тайну, разве стал бы он приводить ее сюда только лишь затем, чтобы потом полностью игнорировать? Нет, ей наверняка показалось. Просто долгие дни напряжения и страха дают о себе знать. Слишком много ей приходилось работать и слишком мало есть и спать. А главное — Джульетта постоянно боялась, что внезапно перед ней вырастет Марк-Давид Лемур и потребует, чтобы она следовала за ним…
Нет, не появится! Он ведь не знает, где ее искать. После того, как она исчезла из отеля в Лондоне, он, наверное, пытался проследить ее путь до какого-нибудь крупного порта. Именно поэтому Джульетта и выбрала Хэмптон-Реджис: он был достаточно маленьким, а потому малоизвестным и в то же время достаточно большим, чтобы туда заходили некоторые корабли, плавающие в экзотические страны. Если Лемур будет искать ее — а он, несомненно, будет, — то наверняка сосредоточит свои усилия на Дувре и Плимуте и не станет тратить время на мелкие портовые городишки, которыми буквально усыпано побережье.
И, конечно же, он не станет искать юношу!
Разумеется, Лемур знал о ее пристрастии к мужской одежде — в конце концов, они ведь были знакомы почти все двадцать два года, что прожила Джульетта на этом свете. Но со свойственным ему тупым высокомерием Марк-Давид ни за что не допустил бы мысли, что она станет носить чьи-то жалкие обноски, имея в своем распоряжении купленные им шикарные наряды.
Джульетта ненавидела все эти тяжелые платья мрачных цветов с высокими воротниками, душившими ее. Она ненавидела жесткий корсет, бесконечные нижние юбки, неудобные туфли. Но главное — она ненавидела все, к чему приложил руку Марк-Давид Лемур…
Волны с жизнерадостным шепотом бились о песок у ее ног, и Джульетта наклонилась, чтобы закатать штанины, — даже ледяная вода Атлантики была сейчас весьма кстати. Она вновь и вновь спрашивала себя, не сделала ли ошибку, покинув «Пух и перья» и отправившись с Филиппом Рэмси. Она не сомневалась, что сумела бы вырваться из клещей сэра Пинворта. Если уж ей удалось убежать от Лемура — значит, она способна ускользнуть от кого угодно.
Джульетта снова посмотрела украдкой на своего хозяина, по-прежнему погруженного в работу. Пожалуй, ускользнуть от него будет не так уж просто. Его серые глаза видели куда дальше, чем накрашенные глазки сэра Невила и даже бесцветные, жестокие глаза Лемура. Чтобы сбежать от него, потребуется вся ее хитрость и решимость, но у нее наверняка хватит и того и другого. Просто надо тщательно все обдумать.
Джульетта понимала, что, работая у Филиппа Рэмси, она сумеет скопить денег на билет разве что годам к тридцати. Не слишком веселая перспектива. Продать свои серьги она тоже не могла. Во-первых, бриллианты Макгоунов слишком хорошо известны, и, если она попытается продать их здесь, в Англии, Марк-Давид Лемур быстро выследит ее. К тому же ей будут нужны деньги, когда она выберет место, где решит поселиться. А значит, чтобы выбраться из этой проклятой холодной страны, ей придется украсть что-нибудь.
Драгоценности хозяйки дома были разбросаны в беспорядке по туалетному столику. Джульетта уже успела это заметить. Можно выбрать что-либо поневзрачнее и попытаться уговорить какого-нибудь не слишком щепетильного капитана принять безделушку в качестве платы за проезд. А еще лучше — постарается выведать, где хранятся наличные. И если Рэмси разозлит ее слишком сильно, она заберет их все!
В общем, не так уж плохо, что она приняла предложение Рэмси и отправилась вместе с ним. Мабре и Бесси были слишком добрыми и сердечными людьми, у них она не смогла бы ничего украсть. А Филипп Рэмси с его вечной иронической улыбкой и едкими комментариями вполне заслужил это!
Солнце стояло высоко над головой, и, пожалуй, хорошему слуге пора было приступать к своим обязанностям. Дульси дала им с собой горы еды — кому было знать это, как не Джульетте, чьи плечи до сих пор болели от тяжести корзины! Интересно, ей полагается разделить трапезу со своим господином или смиренно ждать в сторонке, пока он насытится, а потом, спрятавшись за скалой, прикончить остатки? Или же ей придется оставаться голодной до тех пор, пока они не вернутся домой, карабкаясь по этой жуткой крутой тропинке?
Джульетта посмотрела на вершину ближайшей скалы и невольно поежилась. Ей показалось, что она видит безжалостных разбойников прошлого, заманивающих сбившиеся с пути корабли на рифы Бухты мертвецов. Интересно, расплатились ли эти люди за свои преступления? Нашли ли покой души их жертвы или их призраки бродят по обломкам затонувшего корабля, а то и по самой бухте?
Джульетта не верила в привидения. И все же ей показалось, что будет благоразумно держаться поближе к своему хозяину. Подойдя поближе, она невзначай взглянула через плечо Рэмси на рисунок, лежавший у него на коленях.
Он тут же захлопнул альбом и скорчил ей гримасу.
— Я не люблю, когда смотрят на незаконченную работу!
— Но вы так хорошо рисуете, — удивленно произнесла девушка.
Подсмотренный ею набросок вовсе не был простым изображением деталей затонувшего корабля. Он передавал ощущение потери, скорби, зловещего одиночества — и бессовестного преступления.
Фелан внимательно посмотрел на стоящую перед ним девушку и неожиданно усмехнулся:
— Да это так, просто хобби. Помогает сохранить память о путешествиях.
Альбом был довольно толстым и изрядно потрепанным. Не думая о последствиях, Джульетта протянула к нему руку, и, к ее великому изумлению, Филипп дал ей альбом.
Усевшись рядом с Рэмси на песок, она принялась рассматривать рисунки. Оказалось, что Филипп Рэмси был отличным художником. Просто потрясающим!
Глубина и внимание к деталям, насыщенность эмоциями и легкой иронией — все это заставляло буквально оживать его рисунки, выполненные то карандашом, то тушью: и базар в каком-то арабском городе, и итальянскую гавань, и стадо коз (похоже, этот рисунок был сделан в Греции). Джульетта листала страницу за страницей, предаваясь ностальгическим воспоминаниям, пока в изумлении не остановилась на рисунке, изображавшем красивую обнаженную женщину.
— Сарита! — удивленно воскликнула она.
Похоже, ей все-таки удалось поразить своего хозяина. Рэмси смотрел на нее несколько секунд полным изумления взглядом, затем спросил:
— Откуда, черт побери, ты можешь знать лучшую куртизанку в Александрии?
Джульетта улыбнулась хитрой мальчишечьей улыбкой.
— Я много путешествовал в свое время. И мне довелось побывать в доме Сариты на улице Эль-Бабир.
Темные брови Рэмси угрожающе сошлись на переносице.
— Что тебе там было делать? Кто это додумался взять тебя с собой?
— Мой… мой друг.
Джульетта чуть не сказала, что бывала в доме Сариты с отцом. Ей было тогда двенадцать лет, она, как всегда, была одета мальчиком, и Сарита кормила ее виноградом и восточными сладостями. А потом они с Черным Джеком Макгоуном исчезли в другой комнате, оставив Джульетту развлекаться с ручной обезьянкой Сариты.
— Когда мне было пятнадцать лет, — продолжала она выдуманную историю, — мы с приятелем накопили денег и пошли к Сарите, чтобы стать мужчинами.
— Сомневаюсь в этом, — с кривой улыбкой произнес Рэмси. — Сарита не тратит свое время на малолетних школьников.
— И вовсе я не малолетний школьник! — возмутилась Джульетта.
— Тогда кто же ты, юный Джулиан? — В голосе Рэмси ясно слышалась угроза.
«Черт бы его побрал! — подумала девушка. — Конечно, он не знает правды, но все же явно чувствует, что со мной что-то не совсем так, как кажется на первый взгляд».
Джульетта обхватила руками колени и снова посмотрела на мистера Рэмси. Только сейчас девушка осознала, как близко друг к другу они сидят. Рэмси в расслабленной позе прислонился к скале, но что-то подсказывало, что бурлящая в этом человеке энергия готова в любой момент выплеснуться наружу. Он вовсе не был похож на спокойного английского джентльмена.
— И кто же я, по-вашему? — дерзко спросила Джульетта.
И тут он снова улыбнулся той едва заметной лукавой улыбкой, при виде которой Джульетте всякий раз хотелось ударить его.
— Этого я точно не знаю. Пожалуй, проще будет сказать, кем ты, безусловно, не являешься.
Джульетта почувствовала, как подбирается к ее сердцу страх, но решила ни за что не поддаваться ему.
— Хорошо, — сказала она. — Итак, кем же я, по-вашему, не являюсь?
— Не думаю, что ты и в самом деле слуга. Ты сказал Дульси, что твоя мать была горничной, а отец — моряком, но я сильно сомневаюсь в этом. Кто-то из твоих родителей явно происходит из высших слоев общества. Думаю, ты — незаконнорожденный сын какого-нибудь мелкого аристократа. Ну а мать-горничная вполне может быть правдой. Между прочим, мой… Я знаю одного молодого человека похожего происхождения.
— Только я тут ни при чем, сэр, — возразила Джульетта. — Мой отец действительно был моряком. Он брал меня с собой в путешествия после того, как умерла моя мать. А потом и сам умер на борту корабля, плывущего в Египет. И пришлось мне научиться заботиться о себе самому.
— Да уж! — Мистер Рэмси явно не верил ни одному ее слову. — И что же заставило тебя вернуться в Англию? Тоска по родине? Патриотизм?
Джульетта постаралась скрыть гримасу отвращения.
— Это была моя ошибка, — сказала она. — Я вернулся, чтобы попытаться найти каких-нибудь родственников матери. Но все они умерли — ни одного не осталось. Так что я снова отправлюсь в теплые страны, как только сумею заработать на проезд.
— Ты всегда можешь наняться юнгой, — почти с издевкой произнес мистер Рэмси. — Ты симпатичный парень, и тебе наверняка не составит труда получить место.
— Странный совет, если учесть, сколько усилий вы приложили, чтобы спасти меня от сэра Невила.
— Никаких особых усилий. Забудь об этом, мой мальчик. Но если ты думаешь, что сумеешь оплатить проезд до Египта из того жалованья, что я намерен тебе платить, то ты сильно переоцениваешь его размеры.
Джульетта прикусила губу. Не надо было ей так откровенно говорить о своих планах. Но, черт побери, этот человек умел каким-то непостижимым образом проникнуть в ее мысли.
— Я надеюсь найти подходящую возможность.
— Не сомневаюсь в этом. Кстати, напомни мне сказать Ханнигану, чтобы спрятал под замок все ценное в доме.
— Сэр! — запротестовала Джульетта. — Разве могу я отплатить воровством за вашу доброту ко мне?!
— Джулиан! — передразнивая Джульетту, воскликнул таким же тоном Рэмси. — Думаю, что ты способен практически на все. Ну а теперь давай посмотрим, какие лакомства собрала нам с собой Дульси. Я, например, чудовищно голоден.
Джульетта поднялась с неподражаемой, чисто женской грацией, но затем вдруг вспомнила свою роль и, нарочно споткнувшись, чертыхнулась.
Роясь в корзине для пикника, она услышала полный иронии голос хозяина:
— У нас есть с тобой кое-что общее, мой мальчик.
— И что же это, сэр? — Джульетта могла гордиться собой: она почти не забывала больше добавлять «сэр» после каждой фразы.
— Нелюбовь к «этой благословенной земле, этому раю, — к Англии».
— Я вовсе не испытываю нелюбви к этой стране, — задумчиво произнесла Джульетта. — Для кого-то она действительно «почти что рай, державный остров». Но я не чувствую себя здесь дома.
— Слуга, который знает Шекспира? — усмехнулся Рэмси. — Потрясающе! Ты научился этому во время своего визита к Сарите?
Джульетта стойко встретила его взгляд.
— Поскольку вы неплохо знаете Сариту, вам прекрасно известен и ответ на этот вопрос. Она не из тех, кто станет тратить время на умные разговоры.
Рэмси рассмеялся в ответ:
— Ты прав, парень! Зато на языке тела она общается неподражаемо.
Джульетта почувствовала, что краснеет. Оставалось только надеяться, что загар скроет от мистера Рэмси ее реакцию.
— Откуда мне знать? — сухо произнесла она, гадая про себя, почему ей так ненавистна мысль о том, что мягкие, искусные руки Сариты ласкали тело этого мужчины.
— А я-то думал, что ты и твой друг насладились однажды ее ласками…
Черт побери! Этот человек совершенно несносен! Джульетта чуть было не сообщила ему об этом, но вовремя остановилась. Он вот-вот начнет расспрашивать о подробностях, а у нее нет ответов на такие вопросы.
— Я солгал, — призналась она, потупившись с нарочитым смущением.
— Я знал это с самого начала, мой мальчик. Интересно, о чем еще ты не говоришь мне правды?
— Больше ни о чем! — Джульетта старалась говорить как можно серьезнее.
— Вот как? Что ж, придется поверить тебе на слово. По крайней мере, пока.
— Если вы не доверяете мне… — обиженно начала Джульетта.
— Ни в малейшей степени, — перебил ее Филипп Рэмси. — Но я не доверяю вообще никому. Кроме Вэл, разумеется. Ну а тебе, мой юный Джулиан, я хотел бы дать пару полезных советов.
Джульетта едва справилась с желанием послать его куда подальше с его советами.
— Я буду польщен, сэр.
— Ты должен все время контролировать свой акцент.
Джульетта смотрела на него, даже не пытаясь скрыть откровенную враждебность.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — ледяным тоном произнесла она.
Рассмеявшись, Рэмси поднялся во весь свой огромный рост и пошел прямо на нее по разделявшей их узкой полоске песка.
— Ну разумеется, не понимаешь! — передразнил он. — Что ж, придется мне объяснить подробнее.
Он протянул К ней свои сильные руки, и Джульетта задала себе вопрос, не придется ли ей сегодня спасаться вплавь. Но Рэмси лишь взял корзину для пикника, даже не коснувшись девушки. Джульетта испытала такое облегчение, что у нее даже закружилась голова, а Филипп снова вернулся на освещенное солнцем место, уселся поудобнее и приглашающим жестом похлопал рядом с собой по песку.
— Садись, пообедай со мной, мой мальчик.
В этот момент Джульетта твердо решила, что она покинет Хэмптон-Реджис при первой же возможности и попытает счастья в одном из крупных портов. Она все больше укреплялась в мысли, что Филипп Рэмси, пожалуй, может оказаться куда опаснее Марка-Давида Лемура.
По крайней мере, с Лемуром чувства ее не были такими противоречивыми — она ненавидела мерзавца всеми фибрами души. Что же касается Филиппа Рэмси, то к нему она испытывала очень, очень странные чувства. А в ее жизни, черт побери, не было сейчас места для неопределенности!
Джульетта твердо решила, что непременно убежит, как только представится шанс. И хорошо бы он представился прежде, чем она вынуждена будет признаться себе, что больше всего на свете ей хочется остаться…
5
Фелан никогда не встречал таких женщин, как она. Не то чтобы ему вообще не приходилось водить знакомство с женщинами, разгуливающими в мужском платье, — Фелан многое повидал в своих путешествиях, и удивить его было не так-то просто. И все же никто из его экстравагантных знакомых не мог сравниться с этой девушкой, называвшей себя Джулиан Смит.
Во-первых, глаза. Это не были циничные глаза умудренной жизнью профессиональной соблазнительницы вроде Сариты. Не напоминали они также глаза с поволокой юных светских кокеток, проходивших перед Феланом парадом всякий раз, когда он оседал на одном месте на достаточно долгий срок. В этих случаях он тут же становился добычей благовоспитанных леди, мечтающих выдать замуж своих дочерей, и с трудом уносил ноги. Но это вовсе не был холодный, лишенный интереса взгляд женщин, в жизни которых уже был мужчина, владевший всеми их помыслами, и которым просто не было до Фелана никакого дела. Глаза «юного Джулиана» были живыми — в них постоянно светились то радость, то боль, то враждебная настороженность, то испуг, то дерзость. Девушка наблюдала за ним, когда думала, что он этого не замечает, и тогда Фелан мог разглядеть во взгляде ее больших карих глаз откровенное любопытство и здоровый страх перед неизвестностью.
Сейчас девушка с удовольствием поглощала содержимое корзинки, собранной им в дорогу Дульси, и Фелан мог беспрепятственно рассматривать ее лицо. Ему редко доводилось видеть, чтобы женщина ела так много, а, если верить Ханнигану, прошлым вечером аппетит у нее был ничуть не меньше. Фелан лениво задал себе вопрос, не беременна ли она, и подумал, что это объяснило бы многое. Она вполне могла быть дочерью какого-нибудь зажиточного буржуа, соблазненной и покинутой негодяем-любовником и выкинутой из дома строгим папашей. Или она убежала сама, прежде чем был раскрыт ее позор…
Но что-то подсказывало Фелану, что это не так. В ее пытливом взгляде была какая-то внутренняя чистота. Несмотря на весьма необычные обстоятельства, в которых находилась девушка в данный момент, Фелан был практически уверен, что она невинна. Может быть, не в том смысле, в котором называют невинными юных девиц из приличных семейств, — девушка, которая была лично знакома с легендарной Саритой, наверняка знала о радостях плоти много больше, чем доводилось узнать английским леди за всю жизнь.
Во-первых, глаза. Это не были циничные глаза умудренной жизнью профессиональной соблазнительницы вроде Сариты. Не напоминали они также глаза с поволокой юных светских кокеток, проходивших перед Феланом парадом всякий раз, когда он оседал на одном месте на достаточно долгий срок. В этих случаях он тут же становился добычей благовоспитанных леди, мечтающих выдать замуж своих дочерей, и с трудом уносил ноги. Но это вовсе не был холодный, лишенный интереса взгляд женщин, в жизни которых уже был мужчина, владевший всеми их помыслами, и которым просто не было до Фелана никакого дела. Глаза «юного Джулиана» были живыми — в них постоянно светились то радость, то боль, то враждебная настороженность, то испуг, то дерзость. Девушка наблюдала за ним, когда думала, что он этого не замечает, и тогда Фелан мог разглядеть во взгляде ее больших карих глаз откровенное любопытство и здоровый страх перед неизвестностью.
Сейчас девушка с удовольствием поглощала содержимое корзинки, собранной им в дорогу Дульси, и Фелан мог беспрепятственно рассматривать ее лицо. Ему редко доводилось видеть, чтобы женщина ела так много, а, если верить Ханнигану, прошлым вечером аппетит у нее был ничуть не меньше. Фелан лениво задал себе вопрос, не беременна ли она, и подумал, что это объяснило бы многое. Она вполне могла быть дочерью какого-нибудь зажиточного буржуа, соблазненной и покинутой негодяем-любовником и выкинутой из дома строгим папашей. Или она убежала сама, прежде чем был раскрыт ее позор…
Но что-то подсказывало Фелану, что это не так. В ее пытливом взгляде была какая-то внутренняя чистота. Несмотря на весьма необычные обстоятельства, в которых находилась девушка в данный момент, Фелан был практически уверен, что она невинна. Может быть, не в том смысле, в котором называют невинными юных девиц из приличных семейств, — девушка, которая была лично знакома с легендарной Саритой, наверняка знала о радостях плоти много больше, чем доводилось узнать английским леди за всю жизнь.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента