Суэнвик Майкл. Дочь железного дракона

   Джейн наблюдала с крыши до поздней ночи, боясь, что они доберутся до дракона. Заметить ее крохотную фигурку было непросто, а если бы кто и заметил, подумал бы, что это охрана.
   Луна опустилась совсем низко, когда 7332-й наконец позвал Джейн.

* * *

   Джейн спокойно слезла с крыши, взяла гримуар, рубин, медную пульку, оделась. Спустилась по лестнице, отперев спальню Блюгговым ключом, и не оглядываясь пошла к дракону. Она шагала по двору, не делая никаких попыток укрыться, не опасаясь, что ее заметят. Она не боялась больше заводской охраны. Пусть об этом беспокоится 7332-й.
   На сортировочной огромные драконы расступились, пропуская ее. Гордость не позволяла им рассматривать Джейн в упор, но многие бросали взгляды украдкой, искоса, сохраняя выражение высокомерного бесстрастия. Габаритные огни, красные, зеленые, белые, светились, обрисовывая контуры громадных тел.
   Джейн дошла до 7332-го и поднялась по лесенке. Она двигалась свободно, как невидимка. Когда она оказалась в кабине, загорелся неяркий свет. Никакого защитного камуфляжа сегодня не было. Дверь захлопнулась.
   — Ты убил его! — сказала она.
   Из сумрака машинного отделения раздался голос. Он был спокоен, но все-таки слегка напряжен.
   — Мне надо было отвлечь службу безопасности, чтобы успеть закончить приготовления. Что тебе за дело, что пролилось немного эльфийской крови?
   Ответ казался бессмысленным. Потом до нее дошло, что 7332-й говорит об убийстве инспектора.
   — Я про Крутого! Ты использовал его! Это ты заставил его украсть карточку. Ты знал, что будет, когда он попробует с ней пройти! Ты хотел замести следы!
   — Ты про мальчишку? — с недоумением спросил дракон. — Да что в нем особенного? Я тебе достану таких сколько хочешь! — И он мягко приказал: — Садись! Пора из тюрьмы на волю. В небо!
   Джейн покорно села, позволив креслу обнять ее. Взялась за черные рукоятки, повернула левую на четверть оборота. Игла вошла в запястье. Преобразились чувства. Она глядела глазами дракона. Ощущала его рецепторами, как холодный ветер обвевает железные бока. Она была уже не только собой, но и частью громадной машины. Ей было хорошо.
   — Подать горючее! — приказала она.
   — Вот это разговор!
   Забурлило горючее, нагнетаемое к турбинам электромоторами. Пронзительно заревел гудок, все громче и громче, пока этот звук не вытеснил прочие ощущения. Если бы не наушники, Джейн бы наверняка оглохла.
   — Все готово. Вставляй ключи, — сказал 7332-й. Джейн пощелкала выключателями, проверяя исправность навигационных систем.
   — Не трать времени, — прорычал дракон, — вставляй ключи!
   Внезапно загудел, завыл тревожно низкий механический голос, к нему присоединился другой, потом еще и еще. По всему заводу оглушительно ревели сирены. К ним присоединились другие голоса, потише, но более резкие. Киберпсы! Это могло значить только одно — их обнаружили. Должно быть, когда горючее устремилось к двигателям, начерченные магами силовые линии запылали, словно неоновые трубки.
   — Быстро! — сказал 7332-й. — Нас обнаружили. Рубиновый кристалл и пулька-орех лежали у Джейн в кармане юбки. Они давили на бедро, ей было неудобно сидеть. Но она не шевельнулась, чтобы достать их.
   — Скажи мне свое имя!
   В дальнем конце двора появился тролль-охранник с горящими глазами. За ним шли другие, чернея на фоне холодного неба. Каждый вел пять или шесть киберпсов, рвущихся со своих титановых поводков. — Они уже здесь. Сейчас или никогда!
   — Твое имя! — повторила она.
   Спущенные с поводков киберпсы кинулись, заливаясь лаем, к дракону. Самый быстрый, добежав, гулко стукнулся о его бок и вонзил в него алмазные клыки. Джейн, деля с драконом его ощущения, почувствовала, как зубы вонзаются в ее собственную плоть, и закричала от боли.
   В голосе дракона слышалось отчаяние:
   — Если мы не взлетим немедленно, они нас возьмут. Он стряхнул пса, тот отлетел далеко в сторону. Но к ним уже бежали другие.
   — Возьмут так возьмут!
   Псы яростно наскакивали на дракона. 7332-й изогнулся им навстречу, поднял лапу, чуть не выбросив Джейн из кресла. Его двигатели стучали и дребезжали, но взлететь он не мог. Тролли отрывисто выкрикивали команды. 7332-й убавил напряжение в рецепторах, чтобы снизить чувствительность. Заодно с ним и Джейн почувствовала, что ее тело немеет. Но псы уже вгрызались в бока, уже разрушали корпус.
   — Ключи!
   Джейн ждала. Они с драконом так слились в ощущениях, что уже трудно было отличить, где она и где он. Джейн не сомневалась, что ему понятно: она не блефует. Без имени, без власти, которую даст ей его имя, она не позволит ему взлететь.
   — Меланхтон, сын Мелхесиаха, сына Молоха! — проревел дракон.
   Его гнев взметнул вокруг Джейн призрачное пламя. Ей опалило ресницы. Всем своим существом она знала: дракон сказал правду.
   Она схватила гримуар, быстро перелистнула страницы, нашла командные коды и начала читать:
   — Рекурвор! Рекусамор! Двигатели вздрогнули и заревели.
   — Рекуссус! Редаксандо! Редактамос! Она вставила на место кристалл.
   — Редадим! Редамбулес! Редамнавит! Дракон содрогался от сдерживаемой силы. Она вставила в гнездо медную пульку и повернула на четверть оборота правую рукоятку. Иглы глубоко вонзились в оба запястья.
   — Лети!
   — Ты будешь гореть в адском пламени за это унижение! — пообещал дракон. Знакомые картины ужасов войны промелькнули у нее в мозгу. — Я сам, собственными лапами, скормлю тебя Тейнду.
   — Заткнись! Лети!
   Они пошли на разгон. Асфальт заскрежетал под их тяжестью, когда дракон набирал скорость. Крылья его поднялись, развернулись, оттолкнулись от воздуха. Псы отлетели в стороны. Джейн истерически хохотала, и, к ее удивлению, дракон хохотал вместе с ней.
   Он поднялся в воздух.
   Корпус его чуть подрагивал. Скорость росла. Заводские стены сначала медленно плыли навстречу, потом понеслись, потом промелькнули внизу, устрашающе близко. Завод остался позади. Они набирали высоту.
   Последний из страшных псов разжал наконец алмазные челюсти и с жалобным тявканьем полетел вниз, к своей смерти. С какой-то отдаленной контрольной башни радиоволны донесли бесстрастный эльфийский голос: «Вы нарушили воздушную границу индустриальной зоны, немедленно отключите все автоматические системы».
   На всех частотах гремел боевой клич Меланхтона. Он заглушал все коммуникации, выводил из строя радары, пронизывал атмосферу мощным ионным потоком. Далеко внизу со станций гражданской обороны в воздух поднимались грозные боевые машины.
   Но было слишком поздно.
   Насмеявшись до слез, Джейн заплакала. Она не могла не думать о Крутом, ей все виделось его маленькое беззащитное тело, неподвижно лежащее на пороге цеха. Ее раздирали противоречивые чувства, она не могла разобраться в их сумятице, не могла отделить себя от дракона. Но все это было неважно. Чувства дракона были не сильнее, не острее, чем у нее.
   Ее охватил прилив счастья.
   Они парили в невообразимой небесной высоте.

Глава 6

   Джейн, изображая лесовицу, жила в чахлой рощице за насыпью, в доме, который постороннему взгляду показался бы вросшим в землю, полуразломанным и проржавевшим драконьим остовом. Окна его были затянуты стальными щитами, а двигатели, по всей видимости, навек заглохли в незапамятные времена.
   Она была немногословным подростком в ранней поре взросления и к тому же очень хорошенькая, хотя сама этого и не знала. Живя в драконьей кабине, она вся пропиталась запахом холодного железа, и, вообще-то говоря, следовало ожидать, что о ней немало будут судачить по соседству. Но ничего подобного! Соседи, когда вообще вспоминали о ней, представляли себе скучное, зауряднейшее создание, лесную шишигу, живущую рядом с ними невесть с каких пор.
   Такова была сила драконьего внушения. Только они с 7332-м знали, что она человек и живет тут всего несколько коротких месяцев. В будние дни по утрам окрестности оглашались звоном школьного колокола, зовущего детей в классы. Те выскакивали — кто из дупла, кто из пещеры, кто из дверей коттеджа
   — и мчались на зов, сбегая по косогорам и перепрыгивая ручьи. Сила, влекущая их к источнику знаний, не имела ничего общего с их собственными желаниями.
   Однажды утром, распахнув дверь, Джейн увидела, что пришла весна. Промерзшая земля оттаяла, стало слякотно, и восхитительный запах жирного суглинка наполнял воздух. Древесные почки еще не начали распускаться, ветви оставались голыми и черными, но в пучках пожухлой травы уже проблескивала свежая зелень — это пробивались молодые листья. Выбивался из сил крошка мерион, таща в гнездо круглую цинковую прокладку.
   У самой драконьей лапы расцвел крокус. Джейн спрыгнула с лестницы и присела на корточки рядом с цветком. Она не дотрагивалась до него, просто смотрела. Нежно-белые, почти прозрачные, лишенные запаха лепестки трепетали от ее дыхания.
   Это была свобода. Мелочь, кажется, — задержаться на минутку, полюбоваться цветком, но никто ее такое делать не заставлял, и уже одно это было даром, счастьем, отдыхом для души.
   Колокол загудел снова. У Джейн напряглись ноги.
   Она резко вскочила. Поглубже нахлобучила широкополую шляпу, сунула руки в карманы просторных брюк. Куртку застегивать не стала.
   Нет, день сегодня слишком хорош для того, чтобы спешить! Борясь изо всех сил с желанием перейти на бег, она неторопливо спустилась по насыпи.
   Она даже насвистывала песенку. Нельзя было удержаться!

* * *

   И даже когда, добравшись до двора школы, она увидела, что он пуст, двери плотно закрыты, а по футбольному полю крадется собака-трупоед, ощущение тепла и счастья не покинуло ее. Она собиралась съездить сегодня с Крысобоем в Торговый двор — он обещал показать, как можно обокрасть автобусную кассу. И только когда она вошла в кирпичное здание школы, внутри у нее потемнело. Мрачные стены коридоров отзывались еле слышным угрюмым эхом, отзвуком боли и скуки. И тоскливо жужжали люминесцентные лампы.
   Из глубины дома раздался пронзительный вой страшного создания, живущего в директорском кабинете. Ей стало тошно, словно кто-то провел острым когтем вдоль позвоночника.
   Она ссутулилась, сжалась и поспешила в класс.
   Когда она вошла. Кошкодав раздул, как жаба, свои жирные щеки.
   — Кого я вижу! Мамзель… — он скосил глаза на список класса, прикнопленный к бортику учительского стола, — Олдерберри, да неужто вы нас удостоили чести своего посещения? И всего-то на шесть минут опоздали! Прелестно! А не сообщите ли вы классу, какое важное дело вас задержало?
   Джейн покраснела и опустила глаза.
   — Я… я смотрела на цветок, — пробормотала она. Кошкодав приложил к уху ручищу, согнул ноги в коленях и наклонился к ней, растопырившись.
   — Как вы изволили сказать?
   — Цветок!
   — О, понимаю! — Он смотрел так напыщенно и серьезно, что за партами тут и там стали хихикать. — Вы, стало быть, предавались поэтическому созерцанию этих очаровательных созданий природы…
   Теперь уже, глядя на Джейн, смеялся весь класс.
   Она чувствовала, что Кошкодав на цыпочках подкрадывается к ней сзади той преувеличенно осторожной походкой, к которой он прибегает, когда хочет посмешить задние парты. Кошкодав воображал, что у него великий актерский дар, и часто хвастался ученикам, что он самый яркий, талантливый и вообще лучший учитель в школе.
   — Но, дорогая моя мисс Олдерберри, неужели вы не знаете, что цветком не насладишься, пока его…
   Он был у нее за спиной, дыша кислой вонью в ухо. Джейн знала — ведь он не раз проделывал это с другими, — что голова его сейчас наклоняется, острый подбородок опускается все ниже и ниже, вжимаясь в жирные складки шеи, пока и подбородок и рот с хитрой улыбкой совсем не погрузятся в океан жира, и на безротом лице останутся только круглые, пыльные стекла очков, излучающие злой серый цвет. Она знала, что сейчас будет, и знала, что если она взбунтуется и не допустит этого, то ее в наказание оставят в школе после уроков и она не попадет в Торговый двор, а может быть, еще хуже, ее пошлют в директорский кабинет, где она узнает, каково взглянуть в глаза василиску. Она зажмурилась, готовая к унижению.
   — …не сорвешь!
   Он сунул руку ей между ног, ухватил. Невольно пискнув, будто цыпленок, она неловко дернулась, вырываясь. Весь класс катался, все визжали, задыхаясь от хохота, словно он в первый раз проделывал перед ними такую шутку.
   — Садись на место, Джейн! — строго сказал Кошкодав. — Нам надо заниматься делом, а ты всех отвлекаешь своими глупостями.
   Она медленно пошла к задним партам, где полагалось сидеть отстающим. Ее место было рядом с Крысобоем.
   У нее не было здесь друзей, класс сливался для нее в неразличимую массу странных созданий, коварных и злых. Но даже если бы она знала их всех, она все равно выделила бы Крысобоя, так не похож он был на остальных. Сквозь копну спадающих на лицо, растрепанных, похожих на ворох сена волос горели красные огоньки маленьких глазок, и хитрая улыбка кривила рот. Руки были слишком вытянутые и тонкие для его оплывшего тела, но, если к этому привыкнуть, становилось видно, насколько они красивы. Пальцы были такие длинные и такие удивительно гибкие, что могли дважды обвиться вокруг бутылки с кока-колой.
   Она села на место. Крысобой отвернулся.
   Лицо Джейн исказилось и напряглось. Руки ухватились за крышку парты так крепко, что ногти побелели. Потом она решилась. Дождавшись, когда Кошкодав отвернется к доске и возьмет в руки мел, она ткнула Крысобоя пальцем в бок.
   Те, кто сидел поблизости, заметили это и захихикали. Кошкодав обернулся. Но Джейн приготовилась. Руки она успела убрать за спину, а выражение лица не было ни виноватым, ни слишком невинным, но как раз в меру угрюмо оборонительным. Сбитый с толку Кошкодав отвернулся к доске.
   Крысобою удалось подавить восклицание. Одна из дриад, дева сирени, поймав взгляд Джейн, улыбнулась ей. Джейн ответила на улыбку легким кивком и раскрыла учебник.
   Она погрузилась в занятия.
   Настал обеденный перерыв. Джейн нерешительно стояла посреди столовой с подносом в руке, ища глазами свободное место. Не было смысла садиться рядом с гномами, карлами или мальчиками-с-пальчик, даже если бы она и втиснулась за их маленький столик. Малый народец не любил чужих, хотя и между собой у них были не безоблачные отношения. С хульдрами, вурдалаками и мымрами тоже рядом садиться не стоило. Лучше всего было бы сесть в углу и чтобы рядом было свободное место. С другой стороны, ей не хотелось показаться гордячкой. Пожалуй, лучше выбрать место между двух компаний. Если ни на кого не смотреть, они тоже не обратят на нее внимания.
   Наконец, не найдя ничего лучшего, она уселась рядом с Крысобоем.
   Крысобой разговаривал с высоким мальчиком по имени Питер-с-холма. Джейн знала его, на некоторые предметы они ходили оба. На Питере были варенки и джинсовая куртка с рекламой туристской компании «Волшебный рог эльфа» на спине. Он был бледный, худощавый, аккуратно причесанный. Когда Джейн села, он посмотрел мимо нее и спросил в пространство:
   — Это еще кто? Джейн сжалась.
   — Она со мной, — бросил Крысобой. — Годится?
   — Да ладно! — Питер пожал плечами. Джейн ела молча, не решаясь вмешаться в их разговор. Они говорили о машинах — Питер, кажется, был старостой в учебных мастерских, — о сложных переживаниях ферропроцессоров, о выкрутасах электродрели, которой было сто лет в обед, пора бы уж ее усыпить и завести новую. Джейн слушала затаив дыхание. Ее учебный план предусматривал только теорию машин и механизмов, и она завидовала мальчишкам, у которых была производственная практика.
   Когда она, покончив с едой, собирала на поднос тарелки, Крысобой небрежно спросил:
   — После уроков как договорились? Она кивнула и убежала.

* * *

   Джейн сильно отставала от сверстников и по этой причине обязана была каждый день после обеда ходить к бледнолобому на двухчасовые дополнительные занятия. Бледнолобый был тощим и долговязым существом в бежевых шароварах, белой рубашке и тряпичных кедах. Кожа у него была такая же бесцветная и тусклая, как и одежда, а в глазах ни искры жизни.
   Он, как обычно, не поднял глаз, когда она вошла, и продолжал неподвижно сидеть на деревянном стуле, сложив руки на коленях, спиной к доске, устремив глаза в никуда.
   — Здравствуйте! Я пришла на допзанятия. Бледнолобый посмотрел на нее и вяло кивнул. Медленно, с неподвижным лицом, он взял книгу, открыл, перевернул страницу, потом опять пролистнул назад.
   — Есть в небе три звезды, — прочел он, — обращающиеся вокруг Юпитера, и их неправильные орбиты влияют на зодиакальное положение этого гиганта в его величавом двенадцатилетнем странствии вокруг Солнца.
   Он тихо и ровно бубнил без всякого выражения, и Джейн изо всех сил заставляла себя сосредоточиться и вникать в смысл его слов. Она знала, что если позволит себе хоть на минуту отвлечься, то потеряет нить урока безвозвратно и ее мысли под монотонное гудение улетят далеко-далеко. А бледнолобому это было совершенно все равно. Вырванный из лесной чащи, своей естественной среды обитания, он стал таким истощенным, расслабленным и вялым, что его как бы и не было. В нем совершенно не осталось жизненной силы и энергии, присущей живым существам.
   Не прерывая лекции, он вытащил из мятой лачки раскрошившуюся сигарету, расправил ее двумя пальцами, сунул в рот и зашарил по карманам в поисках спичек.
   Джейн вздохнула про себя. В окно ей был виден далекий лес, окаймляющий край горизонта. Она вспомнила Крысобоя и обещанный поход в Торговый двор.
   Но она дала дракону слово, что будет учиться. 7332-й предоставлял ей крышу над головой, защиту и пропитание — при помощи электронного жульничества он устроил, чтобы дважды в неделю ей доставляли на дом продукты. За это надо было расплачиваться. Дракону требовался инженер, чтобы полностью вернуть прежние силы. От необразованной Джейн ему толку не было. Джейн считала этот договор справедливым, раз они одинаково нуждались друг в друге. Дополнительные занятия с бледнолобым были частью цены, которую она согласилась заплатить.
   — Извините, — неуверенно спросила она, — а какое влияние оказывают эти малые небесные тела на наше поведение и судьбу?
   Он взглянул на нее:
   — Никакого.
   — Как, совсем?
   — Совсем.
   — А тогда что? Я хочу сказать — что тогда определяет нашу судьбу?
   — Единственные внешние силы, которые влияют на нас, — это те, с которыми мы встречаемся каждый день: улыбка, нахмуренные брови, кулак, каменная стена. Употребляя слово «судьба», вы совершаете семантическую ошибку, примысливая цель к слепой причинности. И хотя все мы вынуждены противостоять потоку случайных событий, движут нами тем не менее исключительно наши внутренние побуждения.
   Джейн ухватилась за последние слова.
   — То есть это значит, что наша судьба заложена внутри нас, верно? Он покачал головой:
   — Если и так, это что-то незначительное и плохо наблюдаемое. Я бы на вашем месте не полагался на такое малозаметное явление.
   Джейн показалось, что вокруг нее разверзается ледяная пропасть, что эта пропасть, молниеносно расширяясь во все стороны, поглотила всю вселенную. То, что внушал ей бледнолобый, невозможно было себе вообразить. Как — жизнь без цели, без направления, без источника, без правил! С другой стороны, он настолько был лишен обычных чувств и слабостей, что невозможно было представить себе, что бледнолобый лжет. Чего ради?
   — Но все верят во влияние планет!
   — Верят, конечно.
   Она ждала, но он ничего к этому не добавил.
   — В курсе введения в астрологию нас учили, что у каждого есть своя звезда, а у каждой звезды свой минерал, цвет и музыкальный тон, и еще — свое растение, которым надо лечиться, когда заболеешь оттого, что твоя звезда затмилась.
   — Все это неверно. Звезды ни в малейшей мере нами не занимаются. Если бы мы все вымерли до последнего, их бы это никак не затронуло.
   — Но как же так! — воскликнула Джейн. — Зачем же нас тогда учат всему этому?
   Кончик сухощавого пальца без раздражения, но назидательно постучал по книге.
   — При преподавании любой дисциплины используются учебники, задачники, наглядные пособия. Существует промышленность, занимающаяся их выпуском. К тому времени, когда астрология дискредитировала себя и вышла из научного обихода, соответствующая промышленность давно сложилась, и определенные лица заинтересованы в контрактах.
   У Джейн першило в носу от запаха сухого мела, и вкус его ощущался на языке. Подчиняясь статистическим закономерностям, отдельные молекулы мела отрывались от куска и повисали в неподвижном воздухе. Статистика объясняла все!
   — Но если все так, как вы говорите, то выходит, что все бессмысленно? Неужели ни в чем нет смысла?
   — Аку тетигисти, — сказал своим тусклым голосом бледнолобый. — Вы попали иглой в самую точку.
   Она вздрогнула, словно крыса пробежала по ее могиле. Может быть, это тайное имя Крутого, случайно прозвучав в чужих устах, пробудило горькие воспоминания. Но что-то маленькое и непререкаемое глубоко внутри сказало ей, будто колокольчик прозвонил, что дело не в этом.
   Вот сейчас, только что, произошло несчастье. Но она не имела понятия какое.

* * *

   Торговый двор превзошел своим великолепием все ожидания Джейн. Вершину холма срыли бульдозерами и превратили в ровное поле, над которым, опираясь на беломраморные колонны, возвышался высокий, покрытый травой купол. На площадке перед входом ржали и били копытами о гудрон металлические кони. Их хромированная шкура сияла, вместо пота на ней проступали капли смазки. Джейн смотрела на них во все глаза, затаив дыхание.
   — Пошли, пошли, — презрительно торопил Крысобой, — что ты как маленькая!
   Они вошли в распахнутые ворота из резной слоновой кости.
   А там, внутри, время остановилось.
   Звучала тихая музыка. Виртуозные эффекты освещения дарили глазу наслаждение бесконечным разнообразием форм и фактуры товаров. Свет, плавно переходя в тень, бросал блики с медных кроватей, радостно срывался с зеркальных шаров, раскачивающихся среди флагов над головами. Джейн почувствовала, что одним уже присутствием здесь, в этом потребительском раю, она причислена к избранным, к тем сотням благородных покупателей, чьим вкусам стремился угодить этот изысканный, замкнутый мир.
   Пахло лилиями, кожей и шоколадным печеньем.
   — Пошли, нечего время терять! — торопил ее Крысобой.
   Здесь было не меньше, сотни магазинов, и каждый из них был похож на шкатулку с драгоценностями. Аудиосистемы, парчовые платья, туфли с изумрудными пряжками… Ряды за рядами, полки за полками… Горы сокровищ росли, множились, громоздились друг на друга, так что душа отказывалась вместить это непредставимое изобилие. В полной растерянности стояла она перед этой Zauberberg, волшебной горой, и ее отражение в цельном стеклянном окне накладывалось на сияющие отражения хрустальных бокалов, пепельниц, графинов, пресс-папье, ваз, у которых каждая алмазно-острая грань отбрасывала радужный сноп лучей, а за спиной плыли в тумане призраки мускатных деревьев, фонтанов, эскалаторов. У Джейн кружилась голова от изумления и восторга.
   Крысобой затащил ее в маленький магазинчик под названием «Уленшпигель».
   — Перестань таращиться! — прошипел он. — Вот. — Он дернул ее за брюки, и что-то тяжело упало в карман. — Держись естественно!
   — Ой! — Окаменев, она спросила шепотом: — А что это?
   — Часы. — Он грозно посмотрел на нее. — Не надо шептать, это привлекает внимание.
   Покорно следуя за Крысобоем, Джейн обошла с ним несколько магазинов. Разговаривая совершенно нормальным голосом, непринужденно замолкая, если кто-нибудь подходил слишком близко, он прочел ей лекцию о системе охраны магазинов и тонкостях воровского ремесла.
   — И не пытайся тырить золото, — предупредил он перед ювелирной витриной. — Это у них для виду, а настоящее лежит в задних комнатах, в сейфах. В витринах одно барахло, однодневки. Пока ты их донесешь до дому, они превратятся в сухие листья или в дохлых мышей, а может, в камешки.
   Крысобой показывал ей развешанные в темных углах обереги от воров и волшебные зеркала, позволяющие троллям-охранникам наблюдать издали за прилавками, учил замечать брошки из ртутного сплава, которые закричат: «Держи вора!», если кто-то попробует вынуть их из коробки. Он, похоже, знал это дело до тонкости.
   Но Джейн все-таки заметила, что он избегает самых дорогих магазинов, таких как «Аншанте» или «Тетя Холле», и вообще заведений, рассчитанных на эльфийскую клиентуру, где одно только появление таких, как они, сразу настораживает охрану. Он предпочитал более демократические лавочки, где толпилась пролетарская публика.
   — Теперь твоя очередь, — объявил он.
   — Нет, у меня не получится! Он отмахнулся.
   — Ну-ка, зайди вот в этот — в «Вавилон». Только не трогай тех шарфов, видишь, там, в глубине. Они защищены. Я почувствовал это, когда мы шли мимо, этот как удар током. — Он подтолкнул ее. — Встретимся у источника.
   Джейн сама не заметила, как вошла. Она миновала стойки, где висели лимонно-желтые и вишневые спортивные костюмы, дошла до прилавка с парфюмерией, оглянулась и осторожно, неуверенно взяла хрустальный флакон «Мерде-дю-тан» от Нериччи. Флакон был очень красивый и так удобно лег в руку…