Сухов Евгений Евгеньевич. Матёрый и скокарь

   И, не дожидаясь ответа, вышел на лестничную площадку.

Глава 5
Опасное предложение

   Порывистый ветер сорвал с темечка бейсболку и покатил ее по мощеной мостовой. Затем, явно потешаясь над подошедшим, приподнял ее высоко в воздух и с легкостью зашвырнул за высокую изгородь соседнего строения.
   «Пропала вещица!» – едва не крякнул с досады Кирилл.
   Скверная погода. Не самая подходящая, чтобы вести наблюдение. Ветер выдался на редкость пронизывающим. Был неугомонным и злым, охальником трепал полы одежды немногих прохожих. Подняв воротник, Кирилл Глушков прошел в глубину двора, присел на небольшую узенькую скамейку и с аппетитом закурил – отсюда просматривался весь двор, с его самыми дальними закоулками, люди, входящие и выходящие из подъезда, а через редкую листву стоящего неподалеку клена были видны окна нужной квартиры.
   Кирилла интересовали два угловых окна, расположенных на четвертом этаже пятиэтажного кирпичного строения. В вечерний час, задернутые плотными шторами, они выглядели едва ли не зловеще, напоминая норы, – верный признак того, что хозяева отсутствуют. Квартира пустовала уже четвертый день, и у Кирилла были основания полагать, что владельцы не появятся и в нынешнюю ночь. Во всяком случае, их старенький «Мерседес» нашел прибежище на ближайщей стоянке, а хозяин расплатился за место на две недели вперед.
   В глубине двора ветер умирал, создавалось впечатление, что там господствовала тишь и царил покой.
   Кирилл повертел головой – и впрямь никого. Кто сказал, что ночь грешна? Вот она, молчаливая и непорочная, как невеста, стоящая перед алтарем.
   Придется это дело немного подправить. Швырнув потушенную сигарету в темень, Глушков проследил за тем, как окурок, проделав сложные кульбиты, упал под ствол сирени. Уверенно поднявшись, он направился к подъезду.
   Дверь подъезда неожиданно распахнулась, и из него, прижавшись плечами, выбежала жизнерадостная молодая пара, проскочила мимо, о чем-то энергично переговариваясь. Наверняка влюбленные, нетрудно предположить, что впереди у них романтический вечер, а то и блудная ночь.
   Как-то завидно!
   Подождав, пока молодежь свернет за угол, Кирилл Глушков подошел к подъезду. В его внешности не было ничего запоминающегося, самая что ни на есть заурядная: худощавый, долговязый, чуть сутулый. На такую наружность даже смотреть лень. И уж тем более он не выглядел зловещим: в правой руке небольшой чемоданчик, какой можно встретить разве что у сантехника. Левая рука оставалась свободной.
   Остановившись у двери, он набрал нужный код. Когда прозвенел негромкий и продолжительный зуммер, известивший о том, что дверь разблокирована, он потянул за ручку и шагнул в подъезд.
   Вошедшего тотчас окутала вечерняя прохлада. Ветер, оставшийся за пределами толстой кладки, был позабыт.
   Поднявшись на четвертый этаж, Кирилл повернулся к противоположной двери спиной. В искаженной видимости, что давала дверная оптика, он будет выглядеть хозяином квартиры, раньше времени вернувшимся из длительной командировки: фигурой он был его точной копией, а в довершение образа Глушков даже подобрал одежду, которую тот предпочитал. Да и в профиль они были весьма схожи. Так что даже не было никакой нужды замазывать смотровые щели соседних квартир, что могло вызвать только настороженность и подозрение.
   Замок, что предстояло открыть, Кирилл зачислил в категорию средних. Ключ представлял собой длинный прямой штырь из крепкого металлического сплава, с многочисленными насечками и выемками, сработанными под разными углами. Подразумевалось, что такой способен сделать только настоящий профессионал, каких на всю Москву не наберется и пяти человек. Даже если злоумышленнику удастся выточить подобающую отмычку, то сразу отомкнуть дверь ему не удастся и придется долгое время топтаться у порога. А уж там его непременно кто-нибудь заприметит.
   Замок-то неплох, вот только против всех этих французских ухищрений отыскался весьма остроумный способ – следовало залить в отверстие расплавленный парафин, который уже через несколько минут принимал очертания ключа со всеми многочисленными бороздками, а дальше оставалось воткнуть в него металлический штырь и повернуть. Замок мгновенно открывался, приняв обманку за родной ключ.
   Парафин в замочную щель Кирилл залил пятнадцать минут назад, тиснув в него не менее двадцати кубиков. После чего он вышел во двор выкурить пару сигарет – времени вполне достаточно, чтобы парафин заполнил все свободное пространство и проник в малейшие отверстия.
   Теперь осталось последнее...
   Вытащив из кармана небольшой прут, Глушков сунул его в замочную скважину и плавно повернул. Замок приветливо щелкнул. Он усмехнулся, определив в его звучании какие-то злорадные интонации. В какой-то момент Кириллу хотелось верить, что замок действует заодно с ним. Чего только не почудится, когда хочется проникнуть в квартиру!
   Уверенно, как сделал бы на его месте хозяин, он перешагнул порог, плотно закрыв за собой дверь. Достав карманный фонарик, осветил им прихожую.
   Кирилл не однажды замечал, что каждая квартира пахнет по-своему. Дух исходил со стен, которые на протяжении многих лет выступали в качестве коллекторов, впитывая в себя запахи кухни, духов, одеколонов и даже пота жильцов. Вот эта смесь из многих запашков и составляла своеобразный слепок квартиры.
   Странное дело, но Кирилл Глушков помнил запах каждой квартиры, в которой побывал, пусть даже очень непродолжительное время. Все эти запахи сидели у него в подсознании, как пчелы в своих сотах. Приведи его с закрытыми глазами в одну из таких квартир, и он безошибочно бы сказал, когда именно он нанес сюда визит.
   Кирилл невольно принюхался.
   Несмотря на долгое отсутствие хозяев, квартира продолжала нести в себе запах его обитателей: сладковатый, чуток замешанный на горчинке. Он свидетельствовал о том, что здесь проживала женщина лет тридцати. Причем весьма успешная. Они всегда благоухают. Следовательно, здесь есть что поискать.
   В сладковатую смесь самым ненавязчивым образом добавлялся терпкий запах, замешанный на дорогом одеколоне и крепких напитках. Так могут пахнуть только благополучные мужчины, кичащиеся своим немалым положением.
   Это лишний раз доказывает, что он на правильном пути.
   Миновав прихожую, Кирилл Глушков прошел в комнату. Фонарный луч скользнул по старинному комоду, наверняка являвшемуся предметом гордости хозяев, бегло прошелся по противоположной стене, вырвав у темени два цветочных горшка, стоящих на подставках, и цветастый диплом, помещенный под стеклом в рамку из букового дерева. Всего-то деталь, но она лишний раз свидетельствовала о том, что обладатель не лишен честолюбия и весьма дорожит парадной стороной признания.
   Интересно, за что же его поощрили?
   Световое пятно обломалось на буковой рамке и острым расплывчатым краешком скользнуло на шкаф, рельефно выпятив шероховатую поверхность.
   Печать весьма солидная. Да и не одна!
   В углу бумаги имелась еще одна, столь же весомая. Три корявые подписи. Ах вот оно что, прошел курс менеджмента в Принстонском университете. Возможно, на большую часть его гостей подобный сертификат действует впечатляюще. Если отсутствуют более существенные заслуги, то можно показать и эту бумагу.
   Интересно, где этот пижон хранит свои драгоценности? Наверняка за предметом, который ему столь дорог. Все эти хозяева похожи друг на друга, достаточно понять психологию одного, чтобы с большой достоверностью судить обо всех остальных.
   Приподняв рамку, Кирилл увидел небольшую дверцу, покрашенную под цвет обоев. Так оно и есть! Замок простенький, его можно открыть заурядной отмычкой. Открыв саквояж, Кирилл Глушков достал из него стальной прут с небольшим крючком на самом конце. Просунув в замочную скважину, он несколько раз провернул его, пытаясь отыскать крохотные запоры. Наконец ему это удалось. А вот теперь всего лишь небольшой поворот вправо, и замок, сухо щелкнув, отворился.
   Кирилл посветил фонариком в глубину сейфа. И тотчас у противоположной стенки белым костром полыхнули камни. Так сверкать может только один камень на земле – алмаз! Свет, преломившийся на его многих гранях и в глубине кристалла усиленный многократно, выпустил из своего углеродистого нутра настоящее сияние.
   Собственно, за это алмаз и ценят.
   Весьма неосторожно прятать столь драгоценную вещь под таким хлипким замком.
   Кирилл Глушков бережно поднял колье. Оно показалось ему на удивление тяжелым. Только всмотревшись, он обнаружил, что каждый камушек был аккуратно вправлен в платину. Кирилл отметил, что за все то время, пока он промышляет воровским ремеслом, ему впервые удалось заполучить столь дорогую вещь. На колье хотелось взирать бесконечно долго, любоваться огнем, что зарождался внутри камня. А вот это было чрезвычайно опасно, потому что терялся счет времени.
   На его памяти был случай, когда один из домушников, заглядевшись на камни, не услышал, как пришли хозяева, за что поплатился здоровьем.
   Следовало уходить, интуиция подсказывала Кириллу: вряд ли он отыщет что-либо ценнее того, что так приятно оттягивало карман, пусть даже он перероет всю комнату. Это был некий подарок судьбы, а подношения следовало ценить и не гневить судьбу. Иначе воровской бог может отвернуться.
   Домушник направился к выходу: мельком посветил в соседние комнаты, мимоходом отметив великолепие убранства. Ничего особенного. Теперь увиденное воспринималось всего-то как красивая картинка и ничего более.
   Потопал себе дальше, окончательно позабыв о том, что увидел.
   Приблизившись к двери, постоял некоторое время, вслушиваясь в тишину, и, убедившись в абсолютном безмолвии, уверенно открыл дверь.
   Его встретила все та же прохлада, которая, казалось, остужала не только разгоряченное лицо, но и кипевший от напряжения мозг.
   И все-таки в этот раз что-то было не так. Полное впечатление того, что каким-то странным образом деформировалось окружающее пространство, выпуская через покореженные составляющие импульсы опасности.
   За время долгой работы Кирилл привык доверять своим ощущениям. Следовало как можно дальше уходить от стремного места. Надвинув кепи на самый лоб, он вышел на лестничную площадку и вразвалочку, как это сделал бы на его месте истинный хозяин, принялся спускаться по лестнице. Сделав первые несколько шагов, он вдруг осознал, что топает прямиком навстречу искривленному пространству. Всего каких-то несколько шагов, и он окажется в его эпицентре.
   Так оно и случилось!
   Где-то треснули грани, скреплявшие покореженное пространство, и через трещины случился сильнейший выброс энергии, который охолодил ему правый висок. И прежде чем Фомич осознал, что это ствол пистолета, послышался спокойный и уверенный голос:
   – Не дергайся, если не хочешь, чтобы тебе вышибли мозги!
   По тому, как он прозвучал – спокойно и одновременно холодно, – стало понятно, что так оно и будет в действительности. Такой голос, лишенный каких бы то ни было интонаций, мог принадлежать только профессиональному убийце, для которого давно утратила всякий смысл человеческая жизнь. Всего-то рядовая работа, которая мало чем отличается от искусства повара, готовящего кусок кровавого стейка для привередливого клиента.
   Мышцы помимо его воли напряглись, нервы натянулись, теперь он представлял собой натянутую пружину – импульсы от вибрации его нервов были слышны далеко за пределами подъезда.
   Если бы его хотели устранить, то сделали бы это в следующую секунду, не приставляя ствол к черепу. Следовательно, им от него чего-то требуется, а если это так, то существует неплохая возможность для торга.
   Важно не совершать резких движений, которые киллер может воспринять как откровенную угрозу.
   – И не собираюсь, – постарался произнести Кирилл спокойным размеренным голосом. Получилось. Интонации были столь проникновенны, что у всякого, кто бы их услышал, невольно должна была возникнуть мысль, что большего миролюбца он не встречал. – Что вам нужно?
   Ему очень хотелось повернуться, но весь его жизненный опыт взывал к тому, что делать этого не следует. Сам он обязан превратиться в одно большое ухо и слушать малейший звук, исходящий от человека с пистолетом.
   – Немногое, – произнес все тот же вдумчивый, даже ленивый голос, нарочито растягивающий каждый слог.
   Такое впечатление, что ему не было никакого дела до того, что они стояли в самом центре хорошо освещенной лестничной площадки и через дверные глазки за ними могли наблюдать жильцы.
   Отчаянный парень!
   В случае возможной опасности, у киллера вполне хватит времени на то, чтобы выпустить из него мозги, с невозмутимым видом спуститься вниз и юркнуть в припаркованную машину.
   – Я вас слушаю.
   – Для начала давай спустимся на пролет ниже. И предупреждаю, я не люблю неприятных сюрпризов, и, как только замечу неладное, сразу стреляю без предупреждения. Считай это деловым предложением.
   – Я все понял, – ответил Кирилл с некоторым облегчением.
   – Вот и славно!
   Чуть позади о мраморную поверхность шаркнула ступня – неизвестный отступил в сторону и тотчас убрал пистолет с виска.
   – Не поворачивайся, – предупредил он. – Небольшими шажками, держась правой рукой за поручни, спускайся на пролет. Становишься лицом к стенке. Меня вовсе не радует перспектива ступать по раскинутым мозгам. Но если ты все-таки дернешься... я их тебе вышибу, – предупредил все тот же морозный голос.
   – Не нужно говорить дважды, – заверил Кирилл. – Я всегда был послушным мальчиком.
   – Тем лучше!
   Повернувшись спиной к неизвестному, Кирилл почувствовал наведенный в него ствол. Глушков мог бы даже сказать, в какую именно точку он был направлен – в левую лопатку, в то самое место, где располагалась предсердие. Холодок, зародившийся где-то под ребрами, мгновенно распространился по всем конечностям, на мгновение парализовав волю. Но уже в следующую секунду Кирилл Глушков почувствовал прилив энергии и сделал первый, весьма неохотный шаг.
   Недавно поднимаясь по лестнице, Кирилл абсолютно точно запомнил, что каждый пролет был хорошо освещен. Сейчас он был темен, а тот тусклый свет, что еще присутствовал, исходил из верхнего этажа, освещая часть стены и лестницу.
   Следовательно, о полумраке киллер позаботился заранее. Вывернув лампочку, он затаился на лестничной площадке и, уподобившись пауку, терпеливо поджидал свою жертву.
   А если это действительно так, то те люди, что вычислили его в подъезде, уже давно ведут за ним скрытое наблюдение. А следовательно, знают о каждом его шаге и каким-то образом предвидели, что он отправится на дело именно в эту квартиру.
   Спустившись на пролет, Кирилл уткнулся лицом в стену. Услышал, как человек, спускавшийся следом, предусмотрительно остановился в двух шагах от него.
   Дистанция убойная. Особенно не побалуешь.
   От стены дохнуло свежей краской. Отчего-то запах показался Кириллу особенно непереносимым. Но выбирать не приходилось, оставалось терпеть.
   Прошла минута, но неизвестный почему-то молчал. Ничего нового киллер не придумал, всего-то одна из форм подавления, которая заставляет жертву подумать о собственном бесправии; подобная мысль ожесточает сознание, парализует волю. Дескать, как ни колоти лапками, а крепкая паутина будет стягивать конечности до тех пор, пока наконец не омертвеет все тело.
   Кирилл Глушков чувствовал, что человек, стоящий за его спиной, не только созерцает его полукруглый затылок с гладко зачесанными волосами, но в какой-то мере осознал свою абсолютную власть над ним. Возможно, именно в этот самый момент он испытывал нечто похожее на внутреннюю борьбу – нажать на спусковой крючок или все-таки продолжить прерванный диалог.
   Следовало отвлечь его от дурных мыслей. И Кирилл произнес первое, что пришло ему в голову:
   – Как вы узнали, что я приду именно сюда?
   За спиной раздался сдержанный короткий смешок. Похоже, киллера позабавил его вопрос. В этот момент Фомич почувствовал, что ствол пистолета сместился немного вправо и теперь был направлен точнехонько в позвоночный столб.
   Как бы там ни было, все равно не самый подходящий момент для контратаки.
   – Как же не узнать, если ты ходишь вокруг этой квартиры, как кот вокруг сметаны. Кстати, нам очень понравилась твоя идея с парафином. Прежде такие замки открывали совсем по-другому... Кувалды, коловороты и прочие приспособления. Было много шума. А ты вон что удумал! Это говорит о том, что у тебя настоящий талант, мы это ценим.
   Слишком много непонятного. В какой-то момент Кирилл почувствовал, что начинает раздражаться (весьма скверное предприятие в его положении), но, собрав по крупицам расплескавшееся терпение, ответил как можно сдержаннее.
   – И кто же это «мы»?
   – Об этом поговорим позже, – строгим голосом заметил неизвестный. – А сейчас ты должен уяснить, что вопросы задаю я. Усвоил? – Голос строгий, не терпящий препирательств.
   – Вы меня сдадите ментам?
   – Я уже тебе сказал, что вопросы здесь задаю я. Меня не заботит, что именно ты вытащил из квартиры. Меня интересует, как ты в нее проник. А сделал ты это весьма изящно... Вряд ли кто на твоем месте проделал бы это лучше тебя. Так что карманы выворачивать тебе не придется. Все, что ты там забрал, можешь оставить себе, – в голосе прозвучала откровенная насмешка.
   Кирилл Глушков едва сдержал вздох облегчения – ситуация начинала выравниваться.
   – Я хочу предложить тебе одно дело... Ты не спрашиваешь, что за дело?
   – Кажется, я не должен интересоваться.
   – Хвалю. Схватываешь ты быстро. Считай, что заработал еще одно очко. Ты должен ограбить три квартиры.
   Очень хотелось посмотреть на говорившего.
   – Ах вот как. Понимаю, это премиальные за то, что я вскрыл эту хибару.
   – А ты остер! Не ожидал... Не поворачиваться, – произнес неизвестный.
   В голосе чужака не было ничего настораживающего или агрессивного. Однако от интонации, какой была произнесена фраза, невольно прошибал холод.
   Под самой лопаткой неприятно зачесалось – Кирилл понял, что ствол пистолета теперь был направлен именно в это место.
   – Я не поворачиваюсь.
   – Что это за люди, тебя не должно интересовать. Ты их должен забыть сразу после того, как совершишь ограбление. Не слышу ответа! – Голос незнакомца посуровел.
   – Понятно.
   – Вот мы, кажется, и сговорились. Теперь слушай по делу... Три квартиры находятся в двух соседних домах. Нас интересуют документы, что находятся в сейфах. Они будут лежать в желтых пакетах из плотной бумаги. К заданию ты приступишь сразу же, как только я выйду из подъезда.
   – Так не годится, – запротестовал Кирилл. – Мне нужно время, чтобы подготовиться. Любое ограбление требует аналитической работы. Мне важно знать, кто проживает в этой квартире, время, когда квартира будет пустовать. Нужно посмотреть на замок и оценить его слабые места. Затем прикинуть возможные пути отхода...
   – Ничего этого у тебя не будет, – перебил неизвестный. – Ты должен будешь взломать замки без предварительной подготовки. Все, что тебе нужно для дела, у тебя находится сейчас в этом саквояже. Здесь имеется еще одно «но»... – Неизвестный сделал паузу, наверняка для большего смыслового эффекта. – Эти квартиры ты должен ограбить в течение двух часов.
   – Вы с ума сошли! Я не самоубийца! – искренне запротестовал Кирилл. – Можете делать со мной все, что хотите, но...
   Глушков хотел было повернуться, чтобы остаток фразы произнести прямо в лицо неизвестному, но в левую лопатку воткнулось нечто твердое. «Ствол пистолета», – ужалила неприятная мысль. Мушка разодрала одежду, болезненно вгрызлась в кожу, отнимая остатки воли и желание возражать.
   – Не торопись умереть раньше срока... Если ты не выполнишь того, чего мы от тебя требуем, то мы сделаем с тобой такое, о чем ты даже не подозреваешь.
   – Вы не так меня поняли...
   – ...Вот тебе доказательства того, что мы не собираемся шутить. Послушай!
   За спиной раздался негромкий щелчок. Так включался диск звукозаписи, и в следующую секунду домушник услышал взволнованный голос Насти:
   «...Кирилл, сделай все, что они говорили, а то...»
   Выстрелом прозвучал сухой звук выключателя. Запись прервалась, как если бы ее не было вовсе. В висках забилась жилка, тревожно отсчитывая удары.
   – Теперь ты понял, что мы не шутим? – спросил все тот же спокойный голос.
   Запись окончательно развела их в разные стороны, не предусматривая даже видимости возможного компромисса.
   Внутри Глушкова что-то болезненно раздвинулось. Такое впечатление, что деформации подвергались даже его ребра. Настя! Девушка была единственным существом в этом мире, кого он любил по-настоящему.
   Сглотнув горький ком, Кирилл едва выдавил:
   – Да.
   – Меня не подводит чутье. Я знал, что мы поладим.
   На пол, слегка задев каблуки, что-то смачно шлепнулось. Очень похоже на журнал или на какой-то весьма объемный пакет. Кирилла подмывало обернуться и посмотреть, что же лежит у него под ногами. Но мешал ствол пистолета, который, как будто бы почувствовав его желание, немилосердно впился в лопатку, продолжая буравить кожу.
   – Все дополнительные инструкции находятся в пакете на полу. Ты можешь его взять сразу, как только захлопнется за мной дверь. И чтобы без глупостей... Ты меня понял?
   – Да.
   – И еще... Если не уложишься в два часа, то будем считать, что наша сделка не состоялась.
   – Когда мне начинать?
   – Отсчет начнется сразу, как только за мной захлопнется дверь подъезда.
   Кирилл невольно распрямился, когда незнакомец отвел руку, а еще через секунду за спиной послышались удаляющиеся шаги. Шаркнула у входа ступня, а затем послышался скрип затворяемой двери.
   Злорадно хлопнула сжатая пружина, и в подъезде установилась тишина.
   Некоторое время Кирилл Глушков продолжал стоять, вслушиваясь в безмолвие. Его чувства обострились невероятно, ему казалось, что в этот момент он способен услышать шевеление тараканьих усов.
   Плотной ватой со всех сторон обступила тишина.
   Желающих говорить ему грубые слова и сверлить спину пропахшим стволом более не находилось. Если бы не те неприятности, что произошли с ним в последние полчаса, то жизнь можно было бы назвать вполне сносной.
   Повернувшись, Кирилл увидел на кафельном полу большой белый конверт, в каком обычно отправляют заказные письма. Вот только адрес не написан.
   Склонившись, он поднял пакет. Что же в нем может быть? Открыв, увидел тонкий листок бумаги, на котором было написано три адреса: два находились на Волгоградском проспекте, а третий – на Дубровской.
   Чертыхнувшись, подумал о том, что все три адреса разделяет пятнадцать минут быстрой ходьбы. Следовательно, нужно будет добираться на машине, что, в свою очередь, связано с определенными трудностями. Слава богу, что от него не потребовали нагрузить сумки скарбом, – каково это топать с нагруженными баулами до места парковки автомобиля!
   Сложив вчетверо конверт, Фомич сунул его в карман куртки и вышел из подъезда, невольно испытав чувство облегчения. Теперь все зависит от него.

* * *

   Полноватый мужчина в джинсах и темно-синей рубашке, спрятавшись за стволом липы, с напряженным вниманием глядел на дверь подъезда. Вот она широко распахнулась, и из нее скорым шагом, с небольшим саквояжем в руке, вышел молодой мужчина. Не оглядываясь, он прошел вдоль дома и свернул за угол.
   Довольно хмыкнув, толстяк вытащил из кармашка рубашки мобильный телефон и набрал номер.

Глава 6
У тебя осталось пятнадцать минут

   Здание обезлюдело – оно и понятно, откуда здесь взяться суете, когда время неумолимо движется к полуночи. Телефон подал сигнал в тот самый момент, когда Николай Григорьев подходил к кабинету шефа.
   Вытащив его из кармана, он негромко проговорил в трубку:
   – Слушаю.
   – Беседа состоялась.
   Григорьев довольно улыбнулся и выключил телефон – большего не требовалось. Слегка постучавшись, он вошел в кабинет шефа.
   – Прошу прощения, Валерий Нестерович, – негромко произнес он. – Все идет точно по плану. Можно включать.
   Шеф стоял у распахнутого окна и курил. Высокий, крупный, он весьма гармонировал с массивной старинной мебелью своего кабинета. Пожалуй, ей было лет сто, а может быть, даже и поболее. Однако избавляться от нее он не спешил и чувствовал себя в громоздких кожаных креслах весьма комфортно.
   Валерий Нестерович отошел от окна и устроился перед монитором.
   – Ты уверен, что это именно тот человек, который нам нужен?
   Голос у шефа был ленивый, тягучий, как если бы он делал одолжение всему свету. Его манера вести разговор очень раздражала, зачастую мешала сосредоточиться, вот только желающих высказать свое неудовольствие отчего-то не находилось.
   Чревато!
   Уткнувшись в монитор, он даже не соизволил взглянуть на собеседника, и Григорьеву пришлось рассматривать мясистый затылок шефа с крупными складками, отмечая на закругленном черепе все анатомические особенности. Так, например, с некоторым удивлением он обнаружил, что уши у него слегка оттопырены, что весьма приметно именно под этим углом зрения. А на шее отчетливо выделялась темно-коричневая родинка, которая очень напоминала разлапистого паука.
   Создавалось впечатление, что Валерий Нестерович обращался к кому-то другому. Но в комнате они были вдвоем, а следовательно, обращался шеф именно к нему. Впрочем, это была его особенность разговаривать с подчиненными, не показывая при этом лица. А потому приходилось всякий раз держаться в напряжении, чтобы не пропустить заданного вопроса.