Сухов Евгений Евгеньевич. Заповедь варяга (Вор в законе)

   - И еще вот что, Владислав, Нестеренко хотел бы тебя видеть.
   - Когда?
   - Извини, что я не сказал тебе об этом раньше, но в кармане у меня лежит билет на твое имя. В Москву ты должен вылететь завтра.
   - А не боишься, что сегодня ночью я улечу, например... в Мексику? - прищурился Владислав.
   - Теперь я буду более бдителен, чем в прошлый раз... - серьезно отвечал Ангел.
   Разговор этот до сих пор сохранялся в памяти смотрящего, как будто произошел только вчера. Теперь он всплыл в его сознании, словно напоминание о том, что с Нестеренко держаться нужно более чем осторожно, какими бы хорошими ни были в данный период времени отношения между ними.
   Из комнаты свиданий Нестеренко уходить не спешил. Терпеливо ждал, когда выведут Владислава. Варяг махнул на прощание рукой и, сопровождаемый конвоиром, вышел. Когда-нибудь он напомнит академику о давнем разговоре.
   * * *
   Три дня назад на свидание к нему пришел Сивый. Он рассказал, что теперь вместо почившего Альберта Монтиссори во главе клана встал его приемный сын, Луиджи Гобетти. Но их бизнес, несмотря на все старания Луиджи, больше напоминает корабль с дырявым днищем. Многочисленные недоброжелатели нового дона, казалось, только и дожидались того дня, когда какой-нибудь отмороженный продырявит его холеную голову. Вот тогда сообща и без потерь можно будет быстро разодрать на куски некогда могучую империю.
   В одночасье семья Монтиссори лишилась самых прибыльных мест на Атлантическом побережье: китайская мафия наняла убийц из Триады, которые вырезали боевиков в стриптиз-баре; якудза, сменив учтивые поклоны на самурайский оскал, расстреляли помощника Монтиссори - Карло Скальоне. Сумели организоваться даже тихие безропотные вьетнамцы, изуродовав несколько парней дона Альберта, явившихся в их квартал для получения ежемесячной дани. Сивый, торжествуя, рассказывал о том, что империя Монтиссори расползалась, как ветхая рубаха. Каждый из его многочисленных кузенов стремится вырвать и для себя хотя бы небольшой бар, и если старший сын Луиджи не проявит необходимой жестокости, то от прежнего состояния дона останется лишь горсть мелочи.
   Варягу интересно было знать все. Он подробно расспрашивал, как в этом переделе участвует Грациани. Старик, как выяснялось, тоже не бездействовал - через совет семей он сумел добиться благословения донов на устранение "лейтенантов" Гобетти. А когда отстрел состоялся, он перевел на счета их семей три миллиона долларов и целую неделю молился в церкви. Грациани рассчитал верно. Устранение ключевых фигур в бизнесе Гобетти должно было стать последним ударом по могуществу клана и нанести ему такой урон, какой может сравниться только с торпедной атакой на утлое суденышко. Семье больше никогда не подняться, и она растворится в итальянских кварталах. Конечно, наиболее перспективных бойцов он возьмет себе. Пускай стараются! В этом случае у них появляется неплохая возможность сделаться со временем даже "солдатами". Сивый рассказал и о своих делах. Он был надежный малый, умел не только хорошо организовать дело, но и четко контролировать выполняемую работу. Варяг был уверен, что запущенная им машина движется с нарастающей скоростью, ежеминутно пополняя кругленькой суммой российский общак. Кроме того, Сивый обладал могучей энергией и умел работать не только сам, но и подгонять других, а система штрафов, введенная Варягом, даже на самого нерадивого действовала отрезвляюще. Посмел опоздать на сход - штраф! Выполнил неточно приказ - штраф! Отстрелялся в тире в молоко - опять штраф! Но вместе с тем было введено и поощрительное жалованье за каждую удачно проведенную операцию, и многие из гвардии Варяга через год службы ощущали себя вполне состоятельными американцами.
   Даже через толстое стекло Варяг ощущал, что Сивый чего-то недоговаривает, его белесые глаза были наполнены такой тоской, как будто бы он заглядывал в лицо убиенному другу.
   - Ты что-то хочешь еще сказать? - не выдержал наконец вялотекущего разговора Варяг.
   - Да... Тебе грозит опасность. Этот сучонок... сын Монтиссори, Луиджи, нанял убийцу, - посмотрел в сторону полицейского Сивый.
   Краснощекого офицера Макса, стоящего у перегородки, мало интересовало содержание их разговора, он думал об отпуске, который решил провести в Европе в обществе прехорошенькой фотомодели. Правда, приятели предупреждали его, что девушка одаривает своими ласками не только его. Но Макса, по большому счету, это интересовало мало. За свои тридцать пять лет он впервые встретил такую пылкую любовницу и отказаться от ее умелых и горячих ласк мог только под дулом пистолета.
   - Откуда тебе это известно? - понизил голос Варяг. И тоже перевел взгляд на счастливое лицо копа, который уже видел себя прогуливающимся по берегу Сены.
   - Я купил информацию у человека, который освободился из этой тюрьмы два дня назад.
   - Как ты на него вышел?
   - Он сам меня нашел.
   - Как зовут человека, который должен убрать меня?
   Сивый пожал плечами:
   - Этого он мне не сказал.
   - Он белый? Черный?
   - Он сказал мне, что в эту тюрьму его перевели не так давно. Но он латинос! Высокого роста.
   - Ладно, попробую разобраться.
   Варяга не мог усыпить почти курортный режим американской тюрьмы, он знал, что утрата бдительности может стоить ему жизни, а потому держался как туго закрученная пружина, готовая в любую секунду стремительно разжаться. Возможно, зэки обходили его стороной не только потому, что от него ощутимо веяло скрытой угрозой. Но еще и оттого, что по независимости, с которой он держался, все угадывали в нем человека, знакомого с неписаными правилами тюрьмы.
   Неприятность случилась во вторую неделю его пребывания в тюрьме. Десять дней он делил камеру с худощавым метисом Вилли. Это был невыразительный жилистый субъект, специализировавшийся на кражах в аэропортах и на железнодорожных вокзалах. В России его прозвали бы "чемоданником". Такие люди крайне редко берут в руки нож, разве что в исключительных случаях, а потому в его обществе Варяг чувствовал себя в относительной безопасности. Тюрьму такие типы воспринимали как некоторое временное неудобство в трудной и рискованной профессии вора. Самое большее, на что им хватало отваги, так это ткнуть в удаляющуюся спину полисмена сложенной фигой. Беспокойство Варягом овладело после того, как однажды он обнаружил в качестве своего соседа мускулистого мексиканца по кличке Бык, получившего сто пятьдесят лет тюрьмы за двойное убийство и грабеж. И, надо полагать, это были не единственные его подвиги. Да и не последние!
   Мексиканец всегда был беспечен и весел. Глядя на него, казалось, что тюрьма - это лучшее изобретение человечества, где можно не только насладиться покоем, но и поправить пошатнувшееся здоровье. Бык был огромен, как гора, и силен, как буйвол, верилось, что даже булыжник рассыплется в песок, стоит только Быку тиснуть его в ладони. Весь его облик был воплощением покоя и силы, и в то же время природа создала эту человеческую машину не для созидания, а для разрушения. Можно было не сомневаться, что ограбление мексиканец совершил безо всякого оружия, сокрушив одним ударом стальную дверь. После чего вошел в здание банка и, взяв за шкирку двух сторожей, так тряхнул их за ворот, что они мгновенно испустили дух. Набив спортивную сумку стодолларовыми банкнотами, он вышел через дверь как ни в чем не бывало. Попался мексиканец через полчаса после ограбления, когда вместе с дешевой проституткой отмечал в ближайшем кабачке удачное дельце.
   ГЛАВА 2
   ТЫ НЕ ВИДЕЛ МОИ ТРУСИКИ?
   В этой тюрьме Бык пробыл почти полгода. За пять последних лет он сменил семь казенных домов. В штате Иллинойс уже не было тюрьмы, куда бы он не заглянул. К своим вынужденным скитаниям он относился философски. А как еще их может воспринимать заключенный, приговоренный к пожизненному сроку. Тюрьма для него стала родным домом, и всякий раз он старался вырвать у администрации максимум поблажек. А для этого приходилось стучать на соседей по камере, втираться в доверие к тем, кого следствие не сумело "раскрутить" в полной мере, и делать массу всякой черновой работы. Все началось четыре года назад, когда его перевели в одну из тюрем на северо-западе штата. Бык знал, что эта тюрьма создана специально для таких заключенных, как он, - у каждого из арестантов были огромные сроки, и только счастливцы могли рассчитывать выйти на свободу в глубокой старости. Однажды его вызвал к себе начальник тюрьмы. В уютном кабинете Бык увидел плотного человека лет сорока, с короткой стрижкой, что совсем не портило, а даже, наоборот, придавало его лицу моложавость.
   - Знакомься, Том, - почти по-дружески обратился начальник тюрьмы к заключенному. - Этот господин - сотрудник ФБР, начальник одного из отделов. Он пожелал встретиться с тобой.
   Мужчина неожиданно поднялся и, протянув руку Быку, коротко представился:
   - Рой. - И, повернувшись к начальнику тюрьмы, сдержанно добавил: А теперь оставь нас, Джордж, нам нужно кое о чем поговорить.
   - Разумеется, - без особого энтузиазма улыбнулся Джордж и тут же оставил сотрудника ФБР наедине с громилой.
   В этот момент Том неожиданно ощутил самый натуральный страх. Теперь он знал, кто является настоящим хозяином кабинета, и не сомневался в том, что от этого уверенного в себе человека зависит не только его дальнейшая судьба, но и, возможно, жизнь.
   - Присаживайся, - кивнул Рой на один из стульев, а когда Том присел, поджав ноги под стул, он неторопливо продолжил: - Ты, конечно, не догадываешься, зачем я пригласил тебя?
   - Откуда же мне знать, сэр, я всего лишь заключенный под номером восемьсот сорок четыре.
   - И то верно, - улыбнувшись, согласился Рой и присел на краешек стола. Том подумал, что наверняка эта выходка очень не понравилась бы начальнику тюрьмы. Но тот не посмел бы возразить, даже если бы у фэбээровца возникло желание испражниться прямо на его знаменитое кожаное кресло. - Не буду тратить времени на долгое вступление, но хочу сказать, что нам известно, куда ты припрятал бриллианты, что нашел в банке.
   - Вот как, и где же? - улыбнулся Том.
   - Сделать это было нетрудно, - любезно отвечал Рой, - достаточно было наведаться к твоей подружке. Она вела себя очень неосмотрительно и без надобности постоянно заглядывала в морозильную камеру. Вот там они и лежат, в банке из-под пива. Но смею тебя заверить, что все твои бриллианты целы до самого последнего карата. Крошка не посмела потратить их. Видно, бриллианты дожидаются твоего возвращения через сто пятьдесят лет. - Улыбка Роя стала еще шире. - Она поджидала тебя у входа в банк? Ты вовремя передал ей эти камешки.
   - Что вам от меня надо?
   - Ты нервничаешь? - искренне удивился Рой. - На тебя это не похоже. Прежде чем вызвать тебя на беседу, я досконально изучил твое досье. А в нем отмечено, что ты жесток, хладнокровен и очень выдержан. Советую тебе вести себя так и впредь, и это поможет тебе избежать массы неприятностей. Вот что, Том, мы с тобой деловые люди, а поэтому я хочу предложить тебе сделку.
   - Какую еще такую сделку.
   - Я подарю тебе эти бриллианты, - махнул Рой рукой.
   Том хмыкнул:
   - Вот как? Щедрый подарок... Зачем же они мне нужны, если у меня пожизненное заключение?
   Фэбээровец сел поудобнее, придавив задом какие-то деловые бумаги.
   - А вот об этом мы с тобой поговорим поподробнее. Через несколько лет я берусь вытащить тебя из этой вонючей тюрьмы. Ты получишь паспорт, новое имя. Можешь начать новую жизнь. Обещаю тебе, что с нашей стороны не будет никакого преследования за твои старые грешки и вмешательства в твою личную жизнь. Ты можешь вообще уехать из страны. Это твое частное дело. У нас свободная страна!
   - Что же я должен сделать за такой подарок? Облизать вас, сэр? скривился Том. Этот парень нравился Быку все больше. Весьма симпатичный малый! Том готов был расхохотаться, вспомнив, как фэбээровец спровадил начальника тюрьмы из собственного кабинета.
   Рой поморщился:
   - Совсем не обязательно.
   - Тогда что же?
   - Убивать, - просто произнес Рой, как если бы речь зашла о каком-то невинном пустячке. - Другими словами, делать то, чем ты занимался и раньше. И что у тебя неплохо получается. - Критически осмотрев фигуру здоровяка, он сдержанно добавил: - Что, в общем-то, немудрено, с такими-то данными!
   Том посмотрел в глаза фэбээровца - они были пустыми и холодными, как куски стекла. Том почувствовал себя махонькой птичкой, придавленной лапой дикой кошки. Вот выпустит она сейчас острые коготки, и брызнут из него во все стороны остатки жизни.
   - И кого же я должен убивать? - через паузу спросил Том, уяснив, что разговор разворачивается серьезный.
   - На кого мы укажем, - так же просто сообщил Рой. - Ну, чего ты так недоуменно на меня смотришь? Пойми меня правильно, Том, в этом мире очень много зла - печально сообщил фэбээровец. - А наша задача заключается в том, чтобы сделать его как можно более чище. И ты нам в этом поможешь!
   Соглашаться сразу не стоило:
   - Почему именно я?
   Рой одобрительно качнул головой:
   - Очень хорошо, что ты задал мне этот вопрос. Не думай, что наш выбор случаен. Нам о тебе известно больше, чем ты думаешь. Знаем, что первый срок ты отбывал, защищая свою девушку от поругания. Очень благородный поступок, скажу я тебе! - Голова фэбээровца слегка качнулась в знак одобрения. - Ты тогда переусердствовал и одному из двух негодяев вдребезги разбил череп. Второй раз тебе нужны были деньги, чтобы выручить свою подружку. Кажется, она влезла в крупные долги, к ей грозили большие неприятности. Так?
   - Предположим, - буркнул Том.
   - Ты забрался в квартиру, но ее хозяин оказался малый не робкого десятка, он прострелил тебе ногу. Так это было?
   Том скупо улыбнулся:
   - Примерно так.
   - В третий раз ты решил ограбить банк, чтобы безбедно проживать с очередной пассией до самой староста. Но тебе и в этот раз не повезло, и, видно, встречать старость тебе придется в другом месте. Бедный Том, тебя губят женщины! Впрочем, как и многих мужиков! Да и попался ты очень по-глупому... Это надо же было додуматься связаться с проституткой с улицы, имея в сумке два миллиона долларов! И при этом знать, что тебя поджидает такая очаровательная малышка, как твоя Люси. Извини меня, Том, но это все равно что предпочесть сытному рождественскому пирогу безвкусные гренки.
   Том даже перестал удивляться - Рой знал о нем все. Или, скажем так, почти все. Он бы даже не удивился, если б фэбээровец сказал ему, о чем он думает в эту минуту. Том тупо уставился в окно, сквозь которое видел медленно проплывающие облака, - вот кого не запереть в четырех стенах. Неожиданно на подоконник сел огромный ворон, он был настолько черный, что даже антрацит в сравнении с ним мог бы показаться куском мела. Ворон, слегка наклонив голову, с любопытством заглядывал внутрь комнаты, как будто бы хотел подслушать разговор.
   А Рой продолжал:
   - Ситуация складывается так, что в силу определенных причин мы не можем выносить смертных приговоров, потому что в ряде штатов они отменены. Либералы, мать их в душу!.. Но мы можем рассчитывать на помощь таких людей, как ты. И ты должен помнить, Том, что ты помогаешь не только государству, но и всей демократии в целом!
   Ворон за окном казался идеальным слушателем. Птица не сводила с Роя глаз, поворачивалась к нему то одним, то другим боком. Том некоторое время продолжал хранить молчание.
   - Так ты поможешь нам?
   - Когда мне приступить? - после некоторого раздумья по-деловому поинтересовался Том. Рой одобрительно улыбнулся:
   - Я в тебе не ошибся. Через неделю и приступишь. Послезавтра тебя переведут из этой тюрьмы в чикагскую и подселят в камеру к молодому мужчине. Ему двадцать восемь лет. Только не надо его жалеть, предупреждаю! Несмотря на молодость и обаяние, он маньяк и извращенец. На его совести семь растерзанных трупов подростков. Ему дали пожизненное заключение... Твоими руками совершается справедливость и акт возмездия.
   - Я понял, - качнул головой Том.
   - Убьешь его не сразу, а дней через десять...
   - Я сделаю так, как нужно.
   - И еще вот что, придави его подушкой. Будет меньше шума и никакой крови.
   Ворон неожиданно потерял к разговору интерес и, взмахнув широкими крыльями, полетел по своим птичьим делам, унося на черном хвосте неслыханную новость.
   С тех пор встречи с Роем стали регулярными. За это время они настолько сблизились, что стали почти друзьями. Разумеется, насколько это возможно между копом и заключенным. Том ни в чем не знал отказа, и по его желанию в камеру доставляли не только блюда китайской кухни, до которой он был весьма большой охотник, но и женщин. Именно они позволяли ему снять напряжение, которое накапливалось в нем, будто лава в кратере вулкана. Они знали друг о друге почти все. Рой, не стесняясь, рассказывал о том, что имеет одновременно трех любовниц, самой младшей из которых семнадцать лет. Горестно сетовал на то, что не может привести в свой дом незаконнорожденного сына. А Том в минуты душевного откровения не без бахвальства поведал о "подвигах", которые не были зафиксированы в полицейских протоколах. За время их сотрудничества Том практически успел побывать во всех штатах. К своей "работе" он подходил очень изобретательно, стараясь не повторяться даже в деталях. А потому его сокамерников находили удавившимися на собственных ремнях, с перерезанными венами, умершими во время сна. Он считал, что помогает правительству Соединенных Штатов, и представлял себя в образе некоего Крысолова, борющегося с погаными тварями. Приятно было еще и то, что Рой открыл на его имя счет, и уже через год "работы" он мог вполне потягаться своим достатком с адвокатом средней руки. В последнюю встречу Рой выглядел необыкновенно напряженным, что никак не вязалось с его преуспевающим видом. Он угостил Тома двумя баночками пива и сразу заговорил о главном:
   - Мы переводим тебя в Нью-Йорк. В этот раз твоим клиентом будет русский.
   Том сделал неторопливый глоток прохладного пива и только после этого решил выразить удивление:
   - Русский? А что, разве русские тоже попадают в американские тюрьмы?
   По большому счету, Тому было все равно, кто в этот раз окажется следующим: ему приходилось душить китайцев, однажды он перерезал вены греку, в прошлом году повесил на шнурке югослава. Так почему бы в этот раз не быть русскому? Где-то это даже занятно.
   - Да, русский, - качнул головой Рой. - Но это очень непростой русский. Таких клиентов у тебя прежде не было. Он создал у нас в Америке мощный преступный синдикат. Кто знает, может быть, через него действуют российские спецслужбы, для того чтобы взрыхлить нашу экономику изнутри и нанести непоправимый вред нашей демократии и свободе, - с некоторым пафосом произнес он.
   Том сделал большой глоток пива и вяло отреагировал:
   - Это недопустимо, сэр. Я с вами полностью согласен.
   - В этот раз твой гонорар будет значительно выше. За его голову ты получишь тридцать тысяч долларов. Потом посидишь для приличия месяц-другой и можешь уже выбирать для места жительства любую страну.
   Допив остатки пива, Том аккуратно поставил пустую баночку на край стола.
   - Ты будешь навещать меня, Рой?
   - Разумеется, дружище, куда мы теперь друг без друга, - фамильярно приобнял он Тома за плечи. - А потом... если ты изъявишь желание, то это будет не последнее наше дельце.
   - Я буду только рад продолжению нашего сотрудничества, - белозубо улыбнулся Том.
   - Но все должно быть выполнено чисто! Чтобы по поводу его внезапной кончины ни у кого не возникло даже малейших сомнений. Умер, и все!
   - Я понимаю, - кивнул Том.
   - Здесь есть еще один момент... Тонкость заключается в том, что этим русским парнем почему-то заинтересовались российские спецслужбы... ФСБ. И если мы его не уберем сегодня, то завтра они могут найти способ перетащить его в Россию. Между нашими странами существуют определенные соглашения.
   От выпитого пива в голове у Тома образовалась приятная тяжесть, и он пожалел о том, что не попросил Роя привести с собой какую-нибудь шаловливую блондинку. Он с удовольствием задрал бы ей юбчонку и совокупился бы прямо на огромном столе начальника тюрьмы.
   - Я все понимаю, Рой, можешь на меня рассчитывать, я тебя не подведу, - твердо заверил Бык.
   - Именно это я и хотел от тебя услышать, - похлопал Рой Тома по плечу, облегченно вздохнув. От прежнего напряжения на холеном лице Роя оставалась всего лишь небольшая черточка, которая криво рассекала узкий лоб. А ведь я приготовил тебе подарок. - И он, отворив дверь, негромко позвал: Малышка Люси, тебя здесь дожидается один ковбой!
   - Господи! - выдохнул Том, едва девушка перешагнула порог.
   - Только не задуши, - предупредил Рой, слегка погрозив ему пальцем. Люси не изменилась. Девушка оставалась такой же привлекательной, как во время их последней встречи. А коротенькое платьице делало ее похожей на супермодель, виляющую на подиуме бедрами. От желания у Тома перехватило горло. Именно с этой женщиной он связывал свои планы на будущее, именно от нее хотел иметь детей. В какой-то степени Люси являлась виновницей его пожизненного заключения. Но разве можно не простить красавице такой мелочи, как сто пятьдесят лет тюрьмы! Если бы Том и мог задушить Люси, так только от неистовой любви и непременно в крепких объятиях.
   - Я знаю, что у вас есть о чем поговорить, - доброжелательно улыбнулся Рой. - Оставляю вас на час...
   - Лучше на полтора, - взмолился Том.
   - Ха-ха-ха! Я тебя понимаю. Ну, хорошо, пускай будет на полтора! Думаю, что начальник тюрьмы не будет на меня в обиде, если на некоторое время два любящих сердца наконец воссоединятся, - съехидничал Рой и мягко прикрыл за собой дверь.
   * * *
   Быка перевели на следующий же день. Благо штаты находились по соседству, а потому процедура перевода не заняла много времени...
   Теперь он лежал на спине, закинув руки за голову. В коридоре раздались шаги - Том прислушался. Нет, не к нему, зашли в соседнюю камеру. Прикрыв глаза, Том снова вспомнил Люси. В тот день она была необыкновенно решительной и смелой. Одним движением стянула с себя белые трусики и уверенно шагнула к нему навстречу. Том поднял ее на руки, бережно усадил на край стола, неторопливо распоясал брюки, а потом, крепко ухватив ладонями за упругие бедра, медленно вошел, заставив женщину непроизвольно вскрикнуть. Никогда он не думал о том, что этот час, проведенный в кабинете начальника тюрьмы, станет самым сладостным в его жизни.
   Усталый, отдав любви едва ли не все силы, он долго гладил ее бедра.
   - Рой сказал, что ты скоро выйдешь на свободу, - скорее утверждая, чем спрашивая, проговорила Люси, натянув изрядно помятую юбку. - Это правда?
   - Все верно, детка.
   - Но тебе же дали сто пятьдесят лет?
   - Я должен... подписать кое-какие бумаги. В общем, я с недавнего времени работаю на ФБР. Они славные ребята и должны помочь мне с этим вопросом.
   Люси нервно покрутила головой, а потом спросила:
   - Ты не видел мои трусики?
   - Нет.
   Люси неожиданно обиделась:
   - Ведь ты же должен помнить, куда зашвырнул их! - Том улыбнулся:
   - Мне было не до того.
   Через минуту Люси отыскала на столе начальника тюрьмы, среди вороха бумаг, узкие белые трусики.
   - Ты не представляешь, как мне было хорошо, - быстро бросила она, натягивая кружевную вещицу.
   - Мне тоже, - искренне отозвался Том.
   - Я очень рада за тебя... За нас. - Том вновь ощутил приступ желания.
   - Все так, крошка.
   - Но почему тебя все-таки хотят отпустить? - не унималась девушка.
   - Я на хорошем счету, детка, а потом эти ребята не бросают своих парней.
   - Когда ты выйдешь, мы купим дом во Флориде? - это скорее была даже не просьба, а утверждение.
   - Когда я стану наконец свободным, я в состоянии буду купить не один дом, а целых два! В нем хватит места для целой дюжины сорванцов, которыми ты меня со временем порадуешь, - легкомысленно отозвался Том.
   - Как это замечательно! - Люси достала из сумочки зеркальце и губную помаду, а затем быстро и умело подправила уголки губ. - Боже мой, никогда не предполагала, что мне придется заниматься этим в тюрьме... да еще в кабинете начальника.
   Том оторвался от воспоминаний о Люси, открыл глаза и, повернувшись, стал пристально всматриваться в темноту: русский мафиози лежал неподвижно, вытянув руки вдоль тела, совершенно не подозревая о том, что от вечного беспамятства его отделяют какие-то часы.
   Следующий день проходил, как и обычно: утро началось с осмотра камер. Русский вел себя спокойно, как будто всю жизнь провел в тюрьме. Хотя кто его знает, может быть, так оно и было в действительности. В этот раз утренний обход проводил начальник тюрьмы Джек Стейнбек, что случалось крайне редко. Обменявшись с Томом коротким взглядом, он, не сделав замечаний, последовал дальше по коридору, и Бык больше не сомневался в том, что тот догадывается о предстоящей акции.
   Том прекрасно знал, что после обеда русский обычно пропадал в спортивном зале, благо для этого были условия: он нещадно молотил по груше, поднимал штангу и занимался так, как будто бы готовился к серьезным спортивным соревнованиям. Надо признать, русский был счастливым обладателем прекрасного телосложения, и, повернись его судьба иначе, возможно, он сумел бы штурмовать олимпийские высоты. Том посмотрел на часы. Пора! Три минуты назад русский закончил разминку и теперь должен был заняться поднятием тяжестей. Сначала он толкал штангу от груди, увеличивая груз через каждые четыре подхода, потом занимался приседаниями. Причем действовал он всегда педантично, ни разу не сбившись с намеченного графика. Бык, стоя в сторонке, не однажды наблюдал за тренировками русского мафиози и не переставал удивляться его выносливости. По всей видимости, в криминальном бизнесе ему нет равных, если там дело поставлено таким же серьезным образом.