Страница:
Вопрос о ТБ-7 — это вопрос о том, будет Вторая мировая война или ее не будет. Когда решался вопрос о ТБ-7, попутно решалась и судьба десятков миллионов людей… Понятны соображения Сталина, когда четыре раза подряд он принимал решение о серийном производстве ТБ-7. Но когда Сталин столько же раз свое решение отменял, руководствовался же он чем-то! Почему никто из историков даже не пытается высказать предположения о мотивах Сталина?
У ТБ-7 были могущественные противники, и пора их назвать. Генеральный штаб РККА был образован в 1935 году. До германского вторжения сменилось четыре начальника Генерального штаба: Маршалы Советского Союза А.И. Егоров и Б.М. Шапошников, генералы армий К.А. Мерецков и Г. К. Жуков. Все они были противниками ТБ-7 Противниками не только ТБ-7, но и вообще всех стратегических бомбардировщиков, были многие видные авиационные генералы, включая П.В. Рычагова, Ф.К. Аржанухина, Ф.П. Полынина. Противником ТБ-7 был Нарком обороны Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко. Ярым противником ТБ-7 был референт Сталина по вопросам авиации авиаконструктор А.С.Яковлев. Ну и, понятно, противниками стратегических бомбардировщиков были почти все советские военные теоретики, начиная с В.К. Триандафиллова.
Лучше всех доводы против тяжелых бомбардировщиков изложил выдающийся советский теоретик воздушной войны профессор, комбриг Александр Николаевич Лапчинский. Он написал несколько блистательных работ по теории боевого применения авиации. Идеи Лапчинского просты и понятны. Бомбить города, заводы, источники и хранилища стратегического сырья — хорошо. А лучше — захватить их целыми и использовать для усиления своей мощи. Превратить страну противника в дымящиеся развалины можно, а нужно ли?
Бомбить дороги и мосты в любой ситуации полезно, за исключением одной: когда мы готовим вторжение на вражескую территорию. В этом случае мосты и дороги надо не бомбить, а захватывать, не позволяя отходящему противнику их использовать или разрушать. Бомбардировка городов резко снижает моральное состояние населения. Это правильно. Кто с этим спорит? Но стремительный прорыв наших войск к вражеским городам деморализует население больше, чем любая бомбардировка. И Лапчинский рекомендует Сталину все силы Красной Армии направить иена подрыв военно-экономической мощи противника, а на захват. Задача Красной Армии — разгром армий противника. Задача авиации — открыть дорогу нашим армиям и поддержать их стремительное движение вперед.
Лапчинский рекомендует войну не объявлять, а начинать внезапным сокрушительным ударом советской авиации по вражеским аэродромам. Внезапность и мощь удара должны быть такими, чтобы в первые часы подавить всю авиацию противника, не позволив ей подняться в воздух. Подавив авиацию противника на аэродромах, мы открываем дорогу танкам, а наступающие танки в свою очередь «опрокидывают аэродромы противника». Цели для нашей авиации — не городские кварталы, не электростанции и не заводы, а вражеский самолет, не успевший подняться в воздух; огневая точка, мешающая продвижению нашей пехоты; колонна машин с топливом для вражеских танков; противотанковая пушка, притаившаяся в кустах.
Другими словами, предстоит бомбить не площади, а точечные цели, многие из которых подвижны. Предстоит бомбить не в стратегическом тылу, а в ближайшем тактическом, а то и прямо на переднем крае. А для такой работы нужен не тяжелый бомбардировщик, а легкий маневренный самолет, который подходит к цели вплотную, чтобы опознать ее, чтобы накрыть ее точно, не задев своих, — свои рядом. Нужен самолет, который или пикирует с высоты, или подходит к цели на бреющем полете, чуть не сбивая винтом верхушек деревьев.
Если мы намерены взорвать дом соседа, нам нужен ящик динамита. Но если мы намерены соседа убить, а его дом захватить, тогда ящик динамита нам не нужен, тогда необходим более дешевый, легкий и точный инструмент. Вот Лапчинский и рекомендует Сталину другой инструмент: легкий пикирующий бомбардировщик или маневренный штурмовик. Стратегический бомбардировщик летает с дальних стационарных аэродромов на огромные расстояния, а нам нужен такой самолет, который всегда рядом, который базируется на любом временном грунтовом аэродроме, который легко меняет аэродромы вслед за наступающими дивизиями и корпусами, который выполняет заявки танкистов немедленно. Нужен легкий самолет, пилоты которого сами видят ситуацию и мгновенно реагируют на ее изменения и вкладывают свою долю в успешный исход быстротечного боя.
Владимир Петляков, кроме тяжелого четырехмоторного (точнее — пятимоторного) ТВ-7, создал и другой — небольшой, двухмоторный, скоростной, маневренный пикирующий бомбардировщик Пе-2. Это было именно то, что нужно Сталину. И Сталин решил: «Строить двухмоторные и числом побольше». (А.С. Яковлев. Цель жизни. М., ИПЛ, 1968, с. 182).
А нельзя ли строить и легкие и тяжелые бомбардировщики одновременно? «Нет, — говорил Лапчинский. — Нельзя». ВСЕ СИЛЫ, ВСЕ ВОЗМОЖНОСТИ должны быть сконцентрированы на решении главной задачи: завоевании полного господства в воздухе, то есть на внезапном ударе по аэродромам противника. Если такой удар нанесен, то города и заводы бомбить незачем.
Сталин долго позволял строить и те и другие, а потом понял: надо выбрать что-то одно. И выбрал.
Если железная сталинская логика нам непонятна, то проще всего объявить Сталина безумцем. Но давайте глянем на Гитлера. Это тоже агрессор, и именно потому стратегической авиации у него нет. Гитлер готовит молниеносный захват Франции, и потому мосты надо не бомбить, а захватывать и сохранять. Мосты нужны германским танковым дивизиям для стремительного наступления. И Париж бомбить не надо. Париж со всеми своими сокровищами достанется победителю. Гитлеру не надо разрушать судостроительные верфи Бреста, танковые, артиллерийские заводы Шербура, Шамонаи Буржа, авиазаводы Амстердама и Тулузы — они будут работать на усиление военной мощи Третьего рейха!
Для «блицкрига» Гитлеру нужна авиация, но не та, которая разрушает города и заводы, а та, которая одним ударом накроет французскую авиацию на аэродромах, которая внезапными ударами парализует всю систему военного управления. Нужна авиация, которая откроет путь танкам и обеспечит стремительность их рывка к океану. Нужна авиация, которая висит над полем боя, выполняя заказы танкистов; авиация, которая бьет не по гигантским площадям, а по точечным целям. Для «блицкрига» нужен небольшой пикирующий бомбардировщик, который несет совсем немного, но бомбит точно: двухмоторный Ю-88, а то и одномоторный Ю-87…
Потом война пошла не тем руслом: из быстротечной превратилась в затяжную. Появились города, германским танкам недоступные: Лондон и Челябинск, Бристоль и Куйбышев, Шеффилд и Магнитогорск. Вот тут Гитлеру стратегическая авиация не помешала бы… Но ее не оказалось…
А идеи Лапчинского, высказанные задолго до прихода Гитлера к власти, Сталиным были использованы. Правда, не в 41-м году, как замышлялось, а в 45-м. Сталинские пикирующие бомбардировщики Пе-2 и штурмовики Ил-2 внезапным ударом накрыли японские аэродромы, и советские танковые клинья вспороли Маньчжурию Страна досталась победителю С светские десантные подразделения высаживались в китайских городах не для того, чтобы разрушать мосты, дороги и заводы, а для того, чтобы не допустить их разрушения. В такой войне стратегической авиации работы не нашлось.
В 20-х, в начале 30-х годов стратегическая авиация была нужна Сталину, чтобы никто не помешал свободно наращивать советскую военно-экономическую мощь. Со второй половины 30-х Сталин все более склоняется к сценарию такой войны, результатом которой будет не уничтожение экономического потенциала Германии, а его захват.
В ноябре 1940 года Сталин окончательно решил совершить против Германии то, что через несколько лет он совершит против Японии.
Глава 3
Исследователь порой отдает всю жизнь научному поиску. И вот однажды судьба посылает ему удачу — он открывает имя никому ранее не известного фараона. Именно такая удача выпала и на мою долю В пропыленных архивах я нашел сведения о неком могущественном, но мало кому известном вожде, власть которого на одной шестой части суши границ не имела. Правда, мой фараон не из забытых веков, а из двадцатого. Звали фараона — товарищ Иванов. Кто его помнит? Кто его знает? А между тем названный товарищ, судя по документам, сосредоточил в своих руках необъятную власть.
Вот пример. 25 сентября 1943 года Маршалы Советского Союза Г. Жуков и А. Василевский, генералы армий К. Рокоссовский, Н Ватутин, И. Конев и Р Малиновский получили совершенно секретную директиву на форсирование Днепра. Документ начинается сурово и просто: «Товарищ ИВАНОВ приказал…»
У товарища Иванова было достаточно власти, чтобы ввести в сражение одновременно пять армий. Или десять. Или двадцать. Директива от 25 сентября 1943 года отдавалась одновременно четырем фронтам, в составе которых была тридцать одна армия, включая четыре танковых армии и четыре воздушных. И это, конечно, не предел.
В распоряжении товарища Иванова во время войны было 70 общевойсковых, 18 воздушных, 5 ударных, 11 гвардейских, 6 гвардейских танковых армий. А помимо этого — армии НКВД, армии ПВО, отдельная гвардейская воздушно-десантная армия, 10 саперных армий и т.д. и т.д., и отдельные корпуса десятками, и отдельные дивизии сотнями. И надо сказать, что приказы товарища Иванова выполнялись всеми маршалами и генералами беспрекословно, немедленно и любой ценой Парадоксально, но при такой власти товарищ Иванов был мало известен даже в очень высоких сферах. Пример: перед войной В, Деканозов официально был советским послом (в те времена именовался полпредом) в Берлине и заместителем Наркома иностранных дел, а неофициально — чекистом из ближайшего круга Лаврентия Павловича. Так вот, Деканозов долгие годы понятия не имел о существовании товарища Иванова. И однажды получилось нехорошо.
В 1940 году прибыла в Германию советская авиационная делегация. Советские товарищи посетили секретные заводы, включая подземные, конструкторские бюро, осмотрели новейшие образцы германской авиационной техники, купили, что понравилось, и попросили посольство (в те времена именовалось полпредством) и торговое представительство покупки оплатить. (Тут снова вопрос возникает, кто кому больше верил: германские господа продали советским товарищам образцы всех новейших самолетов, подводных лодок, зенитных и противотанковых орудий, а советские товарищи не продавали Ил-2, Пе-2, Т-34, КБ, БМ-13 и даже не показывали такие вещи своим закадычным германским друзьям.) Итак, советская делегация выбрала Ме-108, Ме-109Е, Мс-ПОС, Ме-209, До-215, Ю-88, Хе-100 и много еще достойных машин. Немцы не прятали своих секретов, а наши не скупились, выбрали двенадцать типов, брали по дватри экземпляра, а то и по пять-шесть. Кроме самолетов выбрали советские товарищи образцы двигателей, приборов, аппаратуры и много еще всего набрали.
А посольству и торговому представительству — платить. «Нет, — говорят дипломатические товарищи, — так дела не делаются: надо писать в Москву, согласовать с Наркоматом обороны и Наркоматом авиационной промышленности, те направят заказ в Наркомат торговли, там вопрос обсудят эксперты, согласуют с Наркоматом иностранных дел, подключим финансистов.»
Тут один нетерпеливый из авиационной делегации: «Нам бы поскорей — дайте я в Москву шифровку шарахну». Написал текст, зашифровал и просит отослать по адресу: «Москва, Иванову». Тут уж все посольство восстало, сам товарищ Деканозов возмутился: да не может быть такого адреса, это вроде как — на деревню дедушке. «А вы пошлите», — тот из делегации упорствует.
Долго ругались. Наконец, шифровку отослали. Удивительно, но в Москве шифровка адресата нашла. Очень даже быстро. И пришел ответ. Без промедления. Вроде громыхнуло над посольством. Был тот ответ краток и прост, как приговор революционного трибунала. Московский адресат, товарищ Иванов, так рыкнул, что самолеты были куплены без промедления, счета оплачены сполна, а драгоценный груз курьерской скоростью отправлен куда следует.
Товарищ Деканозов и другие ответственные товарищи сообразили, кто в Москве скрывается под скромной фамилией. Конечно, конечно, это был ОН. За кремлевскими стенами под псевдонимом Иванов жил и работал сам товарищ Иванович. Он же — Васильев. Он же Чижиков, он же Коба, он же Бесошвили и Джугашвили, он же Сталин и Сталин.
Много было у Сталина псевдонимов. Одни отсеклись, забылись и стерлись, другие остались. Псевдоним «Иванов» оставался до самого конца и использовался в ситуациях экстраординарных.
Все это я рассказываю вот к чему: однажды, в 1936 году, Сталин собрал авиационных конструкторов у себя на ближней даче, угостил со всем кавказским гостеприимством, а потом поставил задачу построить самолет (лучший в мире, этого пояснять не надо) под названием «Иванов».
Работы над проектом «Иванов» вели одновременно многие коллективы, в том числе под руководством Туполева, Немана, Поликарпова, Григоровича. В те времена под общим руководством Туполева работали конструкторские группы Петлякова, Сухого, Архангельского, Мясищева, под руководством Поликарпова
— Микоян и Гуревич, у Григоровича работали Лавочкин и Грушин. Все, что Сталин приказал Туполеву, Григоровичу или Поликарпову, автоматически распространялось и на вассальные конструкторские группы.
Одним словом, вся советская авиационная конструкторская мысль сконцентрирована на выполнении единой задачи. И не думайте про кооперацию. Как раз наоборот: жестокая конкуренция — победит сильнейший, а кнутов и пряников у товарища Иванова в достатке. Излишне пояснять, что «Иванов» — боевой самолет, не мог же Сталин бросить почти всех своих конструкторов на разработку самолета для гражданских нужд.
Любой справочник по истории авиации дает исчерпывающий материал о том, что из проекта «Иванов» в конечном итоге получилось, и коммунистические историки упирают на конечный результат. А я зову своих читателей разобраться в другом вопросе: не что получилось, а ЧТО ЗАМЫШЛЯЛОСЬ.
В истории советской авиации был только один самолет, который разрабатывался под сталинским псевдонимом, причем, девиз проекта — не по инициативе верноподданных низов, а по инициативе самого Сталина. Авиаконструктор В. Шавров свидетельствует: «Девиз „Иванов“ — по указанию Сталина (это был его телеграфный адрес)». (История конструкций самолетов в СССР 1938 — 1950. М., Машиностроение, 1988, с. 45). Самолета еще нет, конструкторы еще и карандашей в руки не взяли, а Сталин уже дал самолету свое имя. А ведь это именно тот самолет, на который Сталин делает ставку в грядущей Второй мировой войне, о необходимости и неизбежности которой он говорит постоянно и открыто. Есть ли другой самолет, на разработку которого Сталин бросил столько конструкторских сил? Что же нужно заказчику?
Может быть, «Иванов» — стратегический бомбардировщик, который создается для того, чтобы отбить у потенциальных агрессоров желание нападать? Нет. Это не так. Стратегический бомбардировщик уже создан. Вспомним: идет тот самый 1936 год, в котором Петляков завершил работу над ТБ-7. Если Сталин намерен войну предотвратить, то не надо собирать конструкторов, не надо ставить им задачу на разработку нового самолета, а надо просто пустить в серию ТБ-7. Вот его бы и назвать «Ивановым» или прямо и открыто — «Сталиным». Какая символика: тут вам и полет в заоблачных недосягаемых высотах, тут и мощь несокрушимая, и сила удара, и предупреждение врагам, и много еще всякого придумали бы поэты и пропагандисты. Но нет. Не нужен товарищу Сталину самолет для предотвращения войны.
А, может быть, товарищ Сталин считает, что грядущая война будет святой оборонительной войной в защиту Отечества и потому повелел создать лучший в мире истребитель, который защитит наше мирное небо? Нет. Товарищ Сталин так не считает, страну и армию к оборонительной войне не готовит. Я даже бумагу тратить не буду на доказательства того, что «великая отечественная» случилась по недоразумению, по оплошности, вопреки сталинским планам и замыслам. А вот на что мне не жалко времени, сил и бумаги, так это на доказательства простого факта — Сталин к войне готовился. Готовился, так, как никто не готовился. Весь народ богатейшей в мире страны двадцать лет ютился в бараках, недоедал. толкался по очередям, доходил до людоедства и трупоедства ради того, чтобы подготовить армию к войне. Правда, не к великой и не к отечественной.
Вот смотрите, среди присутствующих на сталинской даче — Николай Поликарпов. В предыдущем 1935 году на авиационной выставке в Милане поликарповский И-15 бис официально признан лучшим истребителем в мире, а у Поликарпова уже в серии И-16 и кое-что в разработке. Поликарпов — лидер в мировой гонке за лучший истребитель. Оставьте Поликарпова, не мешайте ему, не отвлекайте его: он знает, как делать истребители, только не сбивайте его с темпа. Идет гонка, и каждый час, каждая минута — на вес крови. Но, нет. Отвлекитесь, товарищ Поликарпов. Есть работа важнее, чем создание истребителя. Не интересует товарища Сталина истребитель для оборонительной войны.
Итак, каким же рисовался Сталину идеальный боевой самолет, на разработку которого от отвлекает своих лучших конструкторов, как создателей бомбардировщиков, так и создателей истребителей? Сам Сталин объяснил свое требование в трех словах — самолет чистого неба. Если это не до конца ясно, я объясню в двух словах — крылатый шакал.
Для того, чтобы зримо представить сталинский замысел, нам надо из 1936 года мысленно перенестись в декабрь 1941 года на жемчужные берега Гавайских островов. Яркое солнечное утро. Американский флот — в гавани. В 7.55 в порту на сигнальной мачте поднимается синий «предварительный» сигнал, который дублируется всеми кораблями флота. После этого «предварительные» одновременно на всех кораблях скользнут вниз, зальются трелями боцманские дудки, запоют горны на эсминцах и крейсерах, грянут оркестры на линкорах, и ровно в 8.00 поплывут вверх носовые гюйсы и кормовые государственные флаги…
Так было всегда, но нас занесло в то самое утро, когда торжественную церемонию завершить не удалось: в 7.00 «предварительные» флаги скользят вверх, из-под восходящего солнца заходит первая волна японских бомбардировщиков, торпедоносцев и истребителей. В первой волне — 183 самолета. Из них истребителей прикрытия — меньше четверти. Мощное истребительное прикрытие в этой обстановке не требуется. Японская воздушная армада в основном состоит из ударных самолетов — бомбардировщиков и торпедоносцев «Никаязима» Б-5Н1 и Б-5Н2.
Вот именно эти самолеты нас интересуют. В их конструкции и характеристиках нет ничего выдающегося, но во внезапном ударе они великолепны. По виду, размерам, летным характеристикам «Никадзима» Б-5Н больше похож на истребитель, чем на бомбардировщик. Это даст ему возможность проноситься над целью так низко, что с кораблей и с земли видны лица пилотов, так низко, что промах при сбросе смертоносного груза практически исключен. «Никадзима» Б-5Н — низконесущий моноплан, двигатель один — радиальный, двухрядный, с воздушным охлаждением. В некоторых самолетах экипаж из трех человек: пилот, штурман, стрелок. Но на большинстве — только два человека: самолеты используются плотными группами, как рои разъяренных ос, потому совсем не обязательно в каждом самолете иметь штурмана. Бомбовая нагрузка самолета — меньше тонны, но каждый удар — в упор. Оборонительное вооружение самолета Б-5Н относительно слабое — один-два пулемета для защиты задней полусферы. Оборонительного вооружения на ударных самолетах много не надо по той же причине, по которой не требуется сильного истребительного прикрытия: американские самолеты не имеют времени и возможности подняться в небо и отразить японское нападение. Б-5Н — самолет чистого неба, в котором самолетов противника или очень мало, или совсем нет.
Славно поработали легкие бомбардировщики «Никадзима» Б-5Н в Перл-Харборе, но на этом героическая страница и закрывается. Внезапный удар был недостаточно мощным, чтобы вывести надолго из войны американский флот и авиацию. В следующих боях, когда американцы пришли в себя, когда началась обыкновенная война без ударов ножом в глотку спящему, Б-5Н себя особенно не проявил. Производство этих самолетов продолжалось еще некоторое время. Всего их построили чуть более 1200, и на том их история завершилась.
Б-5Н был создан для ситуации, когда в небе ему никто не мешает работать. Б-5Н страшен слабым и беззащитным, страшен в группе, страшен во внезапном нападении. Страшен, как стая свирепых, кровожадных гиен, которые не отличаются ни особой силой, ни скоростью, но имеют мощные клыки и действуют сворой против того, кто слабее, против того, кто не ждет нападения и не готов его отражать.
А при чем тут наш родной советский «Иванов»?
А притом, что он почти точная копия японского воздушного агрессора.
Летом 1936 года никто не мог предполагать, что случится в Перл-Харборе через пять лет. Летом 1936 года самолета «Никадзима» Б-5Н еще не было. Был только проект, который японцами не афишировался. Поэтому нельзя предположить, что советские конструкторы копировали японцев. Копирование требует времени. Даже если бы и удалось украсть техническую документацию (а это горы бумаги), то все равно на перевод (с японского!) потребовалось бы несколько лет. «Никадзима» Б-5Н в Японии и сразу несколько вариантов «Иванова» в СССР создавались почти параллельно: первый полет Б-5Н — в январе 1937 года, первый полет «Иванова» — 25 августа того же года.
Поэтому мы говорим не о копировании, а о двух самостоятельных процессах развития, которые очень сходны.
Это не все: были построены самолеты «Иванов» Немана, «Иванов» Поликарпова, «Иванов» Сухого. — Каждый конструктор ревниво оберегал свои секреты от соперников, но у каждого советского конструктора вырисовывался все тот же крылатый шакал: легкий бомбардировщик, по виду, размерам и летным характеристикам больше похожий на истребитель.
Каждый советский конструктор независимо от своих конкурентов выбрал все туже схему: низконесущий моноплан, двигатель один, радиальный, двухрядный с воздушным охлаждением. Каждый советский конструктор предлагал свой вариант «Иванова», но каждый вариант поразительно похож на своих незнакомых собратьев и на далекого японского брата по духу и замыслу И это не чудо: просто всем конструкторам поставили задачу: создать инструмент для определенного вида работы, для той самой работы, которую через несколько лет будут делать японские самолеты в небе Перл-Харбора. А раз работа предстоит та же самая, то и инструмент для ее выполнения каждый конструктор создаст примерно одинаковый.
Если всем ученикам в классе задать одну задачу, то все правильные ответы будут одинаковыми.
А кроме того, в ходе работ над проектом «Иванов» чья-то невидимая, но властная рука направляла тех, кто уклонялся от генерального курса. На первый взгляд, вмешательство на высшем уровне в работу конструкторов — это просто прихоти капризного барина. Например, некоторые конструкторы ставили на опытные образцы по две огневые точки: одна — для защиты задней верхней полусферы, другая — задней нижней. Таких поправили — обойдемся одной точкой, заднюю нижнюю полусферу защищать незачем. Некоторые прикрывали экипаж и важнейшие узлы броневыми плитами со всех сторон. Их поправили: прикрывать только снизу и с бортов. Павел Сухой свой «Иванов» в первом варианте сделал цельнометаллическим. Попроще — сказал чей-то грозный голос. Попроще. Крылья пусть остаются металлическими, а корпус можно делать фанерным. Упадет скорость? Ничего. Пусть падает.
Странный вкус у товарища Сталина? Нет. Это стальная логика: мы наносим внезапный удар и давим авиацию противника на земле, после этого летаем в чистом небе. Самолет противника в небе — это редкий случай. Пилот прикрыт спереди широколобым двигателем воздушного охлаждения, который не чувствителен даже к пробоинам в цилиндрах. Осталось прикрыть экипаж снизу и с бортов. Нападать на наши самолеты сверху и сзади будут редко, обойдемся одной пулеметной установкой, а перегружать лишней броней незачем; мы подходим на низких высотах, истребитель противника ниже нас оказаться не может. Некоторые конструкторы предлагали экипаж из трех человек: летчик, штурман и стрелок. Опять одернули: хватит двоих — самолеты противника мы внезапным ударом уничтожим на земле, и потому стрелку в воздухе все равно много работы не будет. И штурману работы немного — мы действуем плотными группами, как разъяренные осы: смотри на ведущего, следуй за ним, действуй, как он. Так что работу штурмана и стрелка совмещаем, за счет этого добавляем полезную бомбовую нагрузку Оборонительные возможности снижаем, наступательные — повышаем.
Между советскими прототипами «Иванова» и японским воздушным агрессором были различия. Они диктовались тем, что главное для Японии — контроль над океаном, для нас — контроль над континентом. Поэтому «Иванов» в варианте торпедоносца пока не разрабатывался. Зато его возможности по нанесению внезапных ударов по аэродромам резко превосходили все то, что было на вооружении любой другой страны.
У ТБ-7 были могущественные противники, и пора их назвать. Генеральный штаб РККА был образован в 1935 году. До германского вторжения сменилось четыре начальника Генерального штаба: Маршалы Советского Союза А.И. Егоров и Б.М. Шапошников, генералы армий К.А. Мерецков и Г. К. Жуков. Все они были противниками ТБ-7 Противниками не только ТБ-7, но и вообще всех стратегических бомбардировщиков, были многие видные авиационные генералы, включая П.В. Рычагова, Ф.К. Аржанухина, Ф.П. Полынина. Противником ТБ-7 был Нарком обороны Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко. Ярым противником ТБ-7 был референт Сталина по вопросам авиации авиаконструктор А.С.Яковлев. Ну и, понятно, противниками стратегических бомбардировщиков были почти все советские военные теоретики, начиная с В.К. Триандафиллова.
Лучше всех доводы против тяжелых бомбардировщиков изложил выдающийся советский теоретик воздушной войны профессор, комбриг Александр Николаевич Лапчинский. Он написал несколько блистательных работ по теории боевого применения авиации. Идеи Лапчинского просты и понятны. Бомбить города, заводы, источники и хранилища стратегического сырья — хорошо. А лучше — захватить их целыми и использовать для усиления своей мощи. Превратить страну противника в дымящиеся развалины можно, а нужно ли?
Бомбить дороги и мосты в любой ситуации полезно, за исключением одной: когда мы готовим вторжение на вражескую территорию. В этом случае мосты и дороги надо не бомбить, а захватывать, не позволяя отходящему противнику их использовать или разрушать. Бомбардировка городов резко снижает моральное состояние населения. Это правильно. Кто с этим спорит? Но стремительный прорыв наших войск к вражеским городам деморализует население больше, чем любая бомбардировка. И Лапчинский рекомендует Сталину все силы Красной Армии направить иена подрыв военно-экономической мощи противника, а на захват. Задача Красной Армии — разгром армий противника. Задача авиации — открыть дорогу нашим армиям и поддержать их стремительное движение вперед.
Лапчинский рекомендует войну не объявлять, а начинать внезапным сокрушительным ударом советской авиации по вражеским аэродромам. Внезапность и мощь удара должны быть такими, чтобы в первые часы подавить всю авиацию противника, не позволив ей подняться в воздух. Подавив авиацию противника на аэродромах, мы открываем дорогу танкам, а наступающие танки в свою очередь «опрокидывают аэродромы противника». Цели для нашей авиации — не городские кварталы, не электростанции и не заводы, а вражеский самолет, не успевший подняться в воздух; огневая точка, мешающая продвижению нашей пехоты; колонна машин с топливом для вражеских танков; противотанковая пушка, притаившаяся в кустах.
Другими словами, предстоит бомбить не площади, а точечные цели, многие из которых подвижны. Предстоит бомбить не в стратегическом тылу, а в ближайшем тактическом, а то и прямо на переднем крае. А для такой работы нужен не тяжелый бомбардировщик, а легкий маневренный самолет, который подходит к цели вплотную, чтобы опознать ее, чтобы накрыть ее точно, не задев своих, — свои рядом. Нужен самолет, который или пикирует с высоты, или подходит к цели на бреющем полете, чуть не сбивая винтом верхушек деревьев.
Если мы намерены взорвать дом соседа, нам нужен ящик динамита. Но если мы намерены соседа убить, а его дом захватить, тогда ящик динамита нам не нужен, тогда необходим более дешевый, легкий и точный инструмент. Вот Лапчинский и рекомендует Сталину другой инструмент: легкий пикирующий бомбардировщик или маневренный штурмовик. Стратегический бомбардировщик летает с дальних стационарных аэродромов на огромные расстояния, а нам нужен такой самолет, который всегда рядом, который базируется на любом временном грунтовом аэродроме, который легко меняет аэродромы вслед за наступающими дивизиями и корпусами, который выполняет заявки танкистов немедленно. Нужен легкий самолет, пилоты которого сами видят ситуацию и мгновенно реагируют на ее изменения и вкладывают свою долю в успешный исход быстротечного боя.
Владимир Петляков, кроме тяжелого четырехмоторного (точнее — пятимоторного) ТВ-7, создал и другой — небольшой, двухмоторный, скоростной, маневренный пикирующий бомбардировщик Пе-2. Это было именно то, что нужно Сталину. И Сталин решил: «Строить двухмоторные и числом побольше». (А.С. Яковлев. Цель жизни. М., ИПЛ, 1968, с. 182).
А нельзя ли строить и легкие и тяжелые бомбардировщики одновременно? «Нет, — говорил Лапчинский. — Нельзя». ВСЕ СИЛЫ, ВСЕ ВОЗМОЖНОСТИ должны быть сконцентрированы на решении главной задачи: завоевании полного господства в воздухе, то есть на внезапном ударе по аэродромам противника. Если такой удар нанесен, то города и заводы бомбить незачем.
Сталин долго позволял строить и те и другие, а потом понял: надо выбрать что-то одно. И выбрал.
Если железная сталинская логика нам непонятна, то проще всего объявить Сталина безумцем. Но давайте глянем на Гитлера. Это тоже агрессор, и именно потому стратегической авиации у него нет. Гитлер готовит молниеносный захват Франции, и потому мосты надо не бомбить, а захватывать и сохранять. Мосты нужны германским танковым дивизиям для стремительного наступления. И Париж бомбить не надо. Париж со всеми своими сокровищами достанется победителю. Гитлеру не надо разрушать судостроительные верфи Бреста, танковые, артиллерийские заводы Шербура, Шамонаи Буржа, авиазаводы Амстердама и Тулузы — они будут работать на усиление военной мощи Третьего рейха!
Для «блицкрига» Гитлеру нужна авиация, но не та, которая разрушает города и заводы, а та, которая одним ударом накроет французскую авиацию на аэродромах, которая внезапными ударами парализует всю систему военного управления. Нужна авиация, которая откроет путь танкам и обеспечит стремительность их рывка к океану. Нужна авиация, которая висит над полем боя, выполняя заказы танкистов; авиация, которая бьет не по гигантским площадям, а по точечным целям. Для «блицкрига» нужен небольшой пикирующий бомбардировщик, который несет совсем немного, но бомбит точно: двухмоторный Ю-88, а то и одномоторный Ю-87…
Потом война пошла не тем руслом: из быстротечной превратилась в затяжную. Появились города, германским танкам недоступные: Лондон и Челябинск, Бристоль и Куйбышев, Шеффилд и Магнитогорск. Вот тут Гитлеру стратегическая авиация не помешала бы… Но ее не оказалось…
А идеи Лапчинского, высказанные задолго до прихода Гитлера к власти, Сталиным были использованы. Правда, не в 41-м году, как замышлялось, а в 45-м. Сталинские пикирующие бомбардировщики Пе-2 и штурмовики Ил-2 внезапным ударом накрыли японские аэродромы, и советские танковые клинья вспороли Маньчжурию Страна досталась победителю С светские десантные подразделения высаживались в китайских городах не для того, чтобы разрушать мосты, дороги и заводы, а для того, чтобы не допустить их разрушения. В такой войне стратегической авиации работы не нашлось.
В 20-х, в начале 30-х годов стратегическая авиация была нужна Сталину, чтобы никто не помешал свободно наращивать советскую военно-экономическую мощь. Со второй половины 30-х Сталин все более склоняется к сценарию такой войны, результатом которой будет не уничтожение экономического потенциала Германии, а его захват.
В ноябре 1940 года Сталин окончательно решил совершить против Германии то, что через несколько лет он совершит против Японии.
Глава 3
ПРО ИВАНОВА
Мы на горе всем буржуям Мировой пожар раздуем,
Мировой пожар в крови — Господи, благослови.
Александр Блок.
Исследователь порой отдает всю жизнь научному поиску. И вот однажды судьба посылает ему удачу — он открывает имя никому ранее не известного фараона. Именно такая удача выпала и на мою долю В пропыленных архивах я нашел сведения о неком могущественном, но мало кому известном вожде, власть которого на одной шестой части суши границ не имела. Правда, мой фараон не из забытых веков, а из двадцатого. Звали фараона — товарищ Иванов. Кто его помнит? Кто его знает? А между тем названный товарищ, судя по документам, сосредоточил в своих руках необъятную власть.
Вот пример. 25 сентября 1943 года Маршалы Советского Союза Г. Жуков и А. Василевский, генералы армий К. Рокоссовский, Н Ватутин, И. Конев и Р Малиновский получили совершенно секретную директиву на форсирование Днепра. Документ начинается сурово и просто: «Товарищ ИВАНОВ приказал…»
У товарища Иванова было достаточно власти, чтобы ввести в сражение одновременно пять армий. Или десять. Или двадцать. Директива от 25 сентября 1943 года отдавалась одновременно четырем фронтам, в составе которых была тридцать одна армия, включая четыре танковых армии и четыре воздушных. И это, конечно, не предел.
В распоряжении товарища Иванова во время войны было 70 общевойсковых, 18 воздушных, 5 ударных, 11 гвардейских, 6 гвардейских танковых армий. А помимо этого — армии НКВД, армии ПВО, отдельная гвардейская воздушно-десантная армия, 10 саперных армий и т.д. и т.д., и отдельные корпуса десятками, и отдельные дивизии сотнями. И надо сказать, что приказы товарища Иванова выполнялись всеми маршалами и генералами беспрекословно, немедленно и любой ценой Парадоксально, но при такой власти товарищ Иванов был мало известен даже в очень высоких сферах. Пример: перед войной В, Деканозов официально был советским послом (в те времена именовался полпредом) в Берлине и заместителем Наркома иностранных дел, а неофициально — чекистом из ближайшего круга Лаврентия Павловича. Так вот, Деканозов долгие годы понятия не имел о существовании товарища Иванова. И однажды получилось нехорошо.
В 1940 году прибыла в Германию советская авиационная делегация. Советские товарищи посетили секретные заводы, включая подземные, конструкторские бюро, осмотрели новейшие образцы германской авиационной техники, купили, что понравилось, и попросили посольство (в те времена именовалось полпредством) и торговое представительство покупки оплатить. (Тут снова вопрос возникает, кто кому больше верил: германские господа продали советским товарищам образцы всех новейших самолетов, подводных лодок, зенитных и противотанковых орудий, а советские товарищи не продавали Ил-2, Пе-2, Т-34, КБ, БМ-13 и даже не показывали такие вещи своим закадычным германским друзьям.) Итак, советская делегация выбрала Ме-108, Ме-109Е, Мс-ПОС, Ме-209, До-215, Ю-88, Хе-100 и много еще достойных машин. Немцы не прятали своих секретов, а наши не скупились, выбрали двенадцать типов, брали по дватри экземпляра, а то и по пять-шесть. Кроме самолетов выбрали советские товарищи образцы двигателей, приборов, аппаратуры и много еще всего набрали.
А посольству и торговому представительству — платить. «Нет, — говорят дипломатические товарищи, — так дела не делаются: надо писать в Москву, согласовать с Наркоматом обороны и Наркоматом авиационной промышленности, те направят заказ в Наркомат торговли, там вопрос обсудят эксперты, согласуют с Наркоматом иностранных дел, подключим финансистов.»
Тут один нетерпеливый из авиационной делегации: «Нам бы поскорей — дайте я в Москву шифровку шарахну». Написал текст, зашифровал и просит отослать по адресу: «Москва, Иванову». Тут уж все посольство восстало, сам товарищ Деканозов возмутился: да не может быть такого адреса, это вроде как — на деревню дедушке. «А вы пошлите», — тот из делегации упорствует.
Долго ругались. Наконец, шифровку отослали. Удивительно, но в Москве шифровка адресата нашла. Очень даже быстро. И пришел ответ. Без промедления. Вроде громыхнуло над посольством. Был тот ответ краток и прост, как приговор революционного трибунала. Московский адресат, товарищ Иванов, так рыкнул, что самолеты были куплены без промедления, счета оплачены сполна, а драгоценный груз курьерской скоростью отправлен куда следует.
Товарищ Деканозов и другие ответственные товарищи сообразили, кто в Москве скрывается под скромной фамилией. Конечно, конечно, это был ОН. За кремлевскими стенами под псевдонимом Иванов жил и работал сам товарищ Иванович. Он же — Васильев. Он же Чижиков, он же Коба, он же Бесошвили и Джугашвили, он же Сталин и Сталин.
Много было у Сталина псевдонимов. Одни отсеклись, забылись и стерлись, другие остались. Псевдоним «Иванов» оставался до самого конца и использовался в ситуациях экстраординарных.
Все это я рассказываю вот к чему: однажды, в 1936 году, Сталин собрал авиационных конструкторов у себя на ближней даче, угостил со всем кавказским гостеприимством, а потом поставил задачу построить самолет (лучший в мире, этого пояснять не надо) под названием «Иванов».
Работы над проектом «Иванов» вели одновременно многие коллективы, в том числе под руководством Туполева, Немана, Поликарпова, Григоровича. В те времена под общим руководством Туполева работали конструкторские группы Петлякова, Сухого, Архангельского, Мясищева, под руководством Поликарпова
— Микоян и Гуревич, у Григоровича работали Лавочкин и Грушин. Все, что Сталин приказал Туполеву, Григоровичу или Поликарпову, автоматически распространялось и на вассальные конструкторские группы.
Одним словом, вся советская авиационная конструкторская мысль сконцентрирована на выполнении единой задачи. И не думайте про кооперацию. Как раз наоборот: жестокая конкуренция — победит сильнейший, а кнутов и пряников у товарища Иванова в достатке. Излишне пояснять, что «Иванов» — боевой самолет, не мог же Сталин бросить почти всех своих конструкторов на разработку самолета для гражданских нужд.
Любой справочник по истории авиации дает исчерпывающий материал о том, что из проекта «Иванов» в конечном итоге получилось, и коммунистические историки упирают на конечный результат. А я зову своих читателей разобраться в другом вопросе: не что получилось, а ЧТО ЗАМЫШЛЯЛОСЬ.
В истории советской авиации был только один самолет, который разрабатывался под сталинским псевдонимом, причем, девиз проекта — не по инициативе верноподданных низов, а по инициативе самого Сталина. Авиаконструктор В. Шавров свидетельствует: «Девиз „Иванов“ — по указанию Сталина (это был его телеграфный адрес)». (История конструкций самолетов в СССР 1938 — 1950. М., Машиностроение, 1988, с. 45). Самолета еще нет, конструкторы еще и карандашей в руки не взяли, а Сталин уже дал самолету свое имя. А ведь это именно тот самолет, на который Сталин делает ставку в грядущей Второй мировой войне, о необходимости и неизбежности которой он говорит постоянно и открыто. Есть ли другой самолет, на разработку которого Сталин бросил столько конструкторских сил? Что же нужно заказчику?
Может быть, «Иванов» — стратегический бомбардировщик, который создается для того, чтобы отбить у потенциальных агрессоров желание нападать? Нет. Это не так. Стратегический бомбардировщик уже создан. Вспомним: идет тот самый 1936 год, в котором Петляков завершил работу над ТБ-7. Если Сталин намерен войну предотвратить, то не надо собирать конструкторов, не надо ставить им задачу на разработку нового самолета, а надо просто пустить в серию ТБ-7. Вот его бы и назвать «Ивановым» или прямо и открыто — «Сталиным». Какая символика: тут вам и полет в заоблачных недосягаемых высотах, тут и мощь несокрушимая, и сила удара, и предупреждение врагам, и много еще всякого придумали бы поэты и пропагандисты. Но нет. Не нужен товарищу Сталину самолет для предотвращения войны.
А, может быть, товарищ Сталин считает, что грядущая война будет святой оборонительной войной в защиту Отечества и потому повелел создать лучший в мире истребитель, который защитит наше мирное небо? Нет. Товарищ Сталин так не считает, страну и армию к оборонительной войне не готовит. Я даже бумагу тратить не буду на доказательства того, что «великая отечественная» случилась по недоразумению, по оплошности, вопреки сталинским планам и замыслам. А вот на что мне не жалко времени, сил и бумаги, так это на доказательства простого факта — Сталин к войне готовился. Готовился, так, как никто не готовился. Весь народ богатейшей в мире страны двадцать лет ютился в бараках, недоедал. толкался по очередям, доходил до людоедства и трупоедства ради того, чтобы подготовить армию к войне. Правда, не к великой и не к отечественной.
Вот смотрите, среди присутствующих на сталинской даче — Николай Поликарпов. В предыдущем 1935 году на авиационной выставке в Милане поликарповский И-15 бис официально признан лучшим истребителем в мире, а у Поликарпова уже в серии И-16 и кое-что в разработке. Поликарпов — лидер в мировой гонке за лучший истребитель. Оставьте Поликарпова, не мешайте ему, не отвлекайте его: он знает, как делать истребители, только не сбивайте его с темпа. Идет гонка, и каждый час, каждая минута — на вес крови. Но, нет. Отвлекитесь, товарищ Поликарпов. Есть работа важнее, чем создание истребителя. Не интересует товарища Сталина истребитель для оборонительной войны.
Итак, каким же рисовался Сталину идеальный боевой самолет, на разработку которого от отвлекает своих лучших конструкторов, как создателей бомбардировщиков, так и создателей истребителей? Сам Сталин объяснил свое требование в трех словах — самолет чистого неба. Если это не до конца ясно, я объясню в двух словах — крылатый шакал.
Для того, чтобы зримо представить сталинский замысел, нам надо из 1936 года мысленно перенестись в декабрь 1941 года на жемчужные берега Гавайских островов. Яркое солнечное утро. Американский флот — в гавани. В 7.55 в порту на сигнальной мачте поднимается синий «предварительный» сигнал, который дублируется всеми кораблями флота. После этого «предварительные» одновременно на всех кораблях скользнут вниз, зальются трелями боцманские дудки, запоют горны на эсминцах и крейсерах, грянут оркестры на линкорах, и ровно в 8.00 поплывут вверх носовые гюйсы и кормовые государственные флаги…
Так было всегда, но нас занесло в то самое утро, когда торжественную церемонию завершить не удалось: в 7.00 «предварительные» флаги скользят вверх, из-под восходящего солнца заходит первая волна японских бомбардировщиков, торпедоносцев и истребителей. В первой волне — 183 самолета. Из них истребителей прикрытия — меньше четверти. Мощное истребительное прикрытие в этой обстановке не требуется. Японская воздушная армада в основном состоит из ударных самолетов — бомбардировщиков и торпедоносцев «Никаязима» Б-5Н1 и Б-5Н2.
Вот именно эти самолеты нас интересуют. В их конструкции и характеристиках нет ничего выдающегося, но во внезапном ударе они великолепны. По виду, размерам, летным характеристикам «Никадзима» Б-5Н больше похож на истребитель, чем на бомбардировщик. Это даст ему возможность проноситься над целью так низко, что с кораблей и с земли видны лица пилотов, так низко, что промах при сбросе смертоносного груза практически исключен. «Никадзима» Б-5Н — низконесущий моноплан, двигатель один — радиальный, двухрядный, с воздушным охлаждением. В некоторых самолетах экипаж из трех человек: пилот, штурман, стрелок. Но на большинстве — только два человека: самолеты используются плотными группами, как рои разъяренных ос, потому совсем не обязательно в каждом самолете иметь штурмана. Бомбовая нагрузка самолета — меньше тонны, но каждый удар — в упор. Оборонительное вооружение самолета Б-5Н относительно слабое — один-два пулемета для защиты задней полусферы. Оборонительного вооружения на ударных самолетах много не надо по той же причине, по которой не требуется сильного истребительного прикрытия: американские самолеты не имеют времени и возможности подняться в небо и отразить японское нападение. Б-5Н — самолет чистого неба, в котором самолетов противника или очень мало, или совсем нет.
Славно поработали легкие бомбардировщики «Никадзима» Б-5Н в Перл-Харборе, но на этом героическая страница и закрывается. Внезапный удар был недостаточно мощным, чтобы вывести надолго из войны американский флот и авиацию. В следующих боях, когда американцы пришли в себя, когда началась обыкновенная война без ударов ножом в глотку спящему, Б-5Н себя особенно не проявил. Производство этих самолетов продолжалось еще некоторое время. Всего их построили чуть более 1200, и на том их история завершилась.
Б-5Н был создан для ситуации, когда в небе ему никто не мешает работать. Б-5Н страшен слабым и беззащитным, страшен в группе, страшен во внезапном нападении. Страшен, как стая свирепых, кровожадных гиен, которые не отличаются ни особой силой, ни скоростью, но имеют мощные клыки и действуют сворой против того, кто слабее, против того, кто не ждет нападения и не готов его отражать.
А при чем тут наш родной советский «Иванов»?
А притом, что он почти точная копия японского воздушного агрессора.
Летом 1936 года никто не мог предполагать, что случится в Перл-Харборе через пять лет. Летом 1936 года самолета «Никадзима» Б-5Н еще не было. Был только проект, который японцами не афишировался. Поэтому нельзя предположить, что советские конструкторы копировали японцев. Копирование требует времени. Даже если бы и удалось украсть техническую документацию (а это горы бумаги), то все равно на перевод (с японского!) потребовалось бы несколько лет. «Никадзима» Б-5Н в Японии и сразу несколько вариантов «Иванова» в СССР создавались почти параллельно: первый полет Б-5Н — в январе 1937 года, первый полет «Иванова» — 25 августа того же года.
Поэтому мы говорим не о копировании, а о двух самостоятельных процессах развития, которые очень сходны.
Это не все: были построены самолеты «Иванов» Немана, «Иванов» Поликарпова, «Иванов» Сухого. — Каждый конструктор ревниво оберегал свои секреты от соперников, но у каждого советского конструктора вырисовывался все тот же крылатый шакал: легкий бомбардировщик, по виду, размерам и летным характеристикам больше похожий на истребитель.
Каждый советский конструктор независимо от своих конкурентов выбрал все туже схему: низконесущий моноплан, двигатель один, радиальный, двухрядный с воздушным охлаждением. Каждый советский конструктор предлагал свой вариант «Иванова», но каждый вариант поразительно похож на своих незнакомых собратьев и на далекого японского брата по духу и замыслу И это не чудо: просто всем конструкторам поставили задачу: создать инструмент для определенного вида работы, для той самой работы, которую через несколько лет будут делать японские самолеты в небе Перл-Харбора. А раз работа предстоит та же самая, то и инструмент для ее выполнения каждый конструктор создаст примерно одинаковый.
Если всем ученикам в классе задать одну задачу, то все правильные ответы будут одинаковыми.
А кроме того, в ходе работ над проектом «Иванов» чья-то невидимая, но властная рука направляла тех, кто уклонялся от генерального курса. На первый взгляд, вмешательство на высшем уровне в работу конструкторов — это просто прихоти капризного барина. Например, некоторые конструкторы ставили на опытные образцы по две огневые точки: одна — для защиты задней верхней полусферы, другая — задней нижней. Таких поправили — обойдемся одной точкой, заднюю нижнюю полусферу защищать незачем. Некоторые прикрывали экипаж и важнейшие узлы броневыми плитами со всех сторон. Их поправили: прикрывать только снизу и с бортов. Павел Сухой свой «Иванов» в первом варианте сделал цельнометаллическим. Попроще — сказал чей-то грозный голос. Попроще. Крылья пусть остаются металлическими, а корпус можно делать фанерным. Упадет скорость? Ничего. Пусть падает.
Странный вкус у товарища Сталина? Нет. Это стальная логика: мы наносим внезапный удар и давим авиацию противника на земле, после этого летаем в чистом небе. Самолет противника в небе — это редкий случай. Пилот прикрыт спереди широколобым двигателем воздушного охлаждения, который не чувствителен даже к пробоинам в цилиндрах. Осталось прикрыть экипаж снизу и с бортов. Нападать на наши самолеты сверху и сзади будут редко, обойдемся одной пулеметной установкой, а перегружать лишней броней незачем; мы подходим на низких высотах, истребитель противника ниже нас оказаться не может. Некоторые конструкторы предлагали экипаж из трех человек: летчик, штурман и стрелок. Опять одернули: хватит двоих — самолеты противника мы внезапным ударом уничтожим на земле, и потому стрелку в воздухе все равно много работы не будет. И штурману работы немного — мы действуем плотными группами, как разъяренные осы: смотри на ведущего, следуй за ним, действуй, как он. Так что работу штурмана и стрелка совмещаем, за счет этого добавляем полезную бомбовую нагрузку Оборонительные возможности снижаем, наступательные — повышаем.
Между советскими прототипами «Иванова» и японским воздушным агрессором были различия. Они диктовались тем, что главное для Японии — контроль над океаном, для нас — контроль над континентом. Поэтому «Иванов» в варианте торпедоносца пока не разрабатывался. Зато его возможности по нанесению внезапных ударов по аэродромам резко превосходили все то, что было на вооружении любой другой страны.