На таких землях один в поле не воин. Только работая плечом к плечу, локоть к локтю, древние перуанцы смогли обуздать суровую природу, которая была для них не ласковой матерью, а злой мачехой.
В упорной борьбе за землю и воду они одержали много трудных побед. Они «приручили» дикие злаки и корнеплоды, они с честью приняли знатную гостью – кукурузу, которая пришла в эти края с севера, из Центральной Америки.
На берегах озера Титикака, пресного «моря», вознесенного на высоту четырех тысяч метров, и в долинах косты они вывели тринадцать видов картофеля, клубнеплоды – ульюко, око, анью, перуанский рис – киноа. Недра андийских нагорий таили несметные богатства. И в Андах земледельцы уже в незапамятные времена стали горняками и металлургами. Сперва они научились плавить медные, серебряные, свинцовые и оловянные руды. Затем они открыли секрет сплавов. Мягкая медь уступила место бронзе. Примерно две тысячи лет назад в андийских краях появились бронзовые топоры и ножи. Бронзовым наконечником снабжена была таклья – полузаступ-полусоха, главное орудие пахаря.
Древние обитатели не знали домашних животных. Было, однако, в Новом Свете одно исключение – перуанцы. Они приручили не только дикий картофель, но и дикую ламу. Лама дала им теплую и мягкую шерсть, мясо, жир, кожу…
Долгий путь прошли древние перуанцы за сто веков. Сто веков – это триста поколений, и естественно, что люди, которые встречали первый испанский корабль в гавани Тумбеса, не имели ни малейшего представления о своих предках. Ведь эти предки были их прадедами чуть ли не в трехсотой степени. Ведь они, эти предки, были ровесниками тех наших далеких пращуров, которые охотились на мамонтов у края Великого Ледника в ту пору, когда московская, рязанская и воронежская земли были студеной тундрой.
Пять тысяч лет назад в Перу жили люди, которые не знали металлов, глиняной посуды и домашних животных. Их редкие и убогие селения рассеяны были в речных долинах косты.
Сменилось много поколений, много воды унесли в океан стремительные горные реки, и в долинах косты расцвела культура пирамид и каналов.
Близ города Трухильо есть две громадные пирамиды – Гора Солнца и Гора Луны. Строили их из необожженного кирпича. Народ, создавший эти пирамиды, напоил плодоносные земли косты. С дальних гор, порой за десятки километров, эти древние земледельцы подвели воду. Каналы просекли всю косту от Анд до моря.
В эти времена в злых пустынях на дальнем юге косты созданы были удивительные памятники.
Неведомые строители сложили из мелких темных камней огромные фигуры мифических зверей и с помощью таких же камней изукрасили светлые пески пустыни сложными геометрическими узорами.
Есть еще один любопытнейший памятник – «Лес палок». Это целый батальон столбов двухметровой высоты. Столбы выстроены в длинные шеренги. Таких шеренг двенадцать, в каждой – по двадцать столбов. Кроме столбов-солдат, есть и столбы-офицеры – они стоят вне строя и «выше ростом».
Но вряд ли эти таинственные столбы – памятники боевого прошлого. Древние перуанцы, в отличие от своих европейских современников, имели куда более мирный нрав и воевали очень редко. Спору нет, различные племена враждовали друг с другом, но великих разрушителей, подобных ассирийским царям и римским полководцам, перуанская земля не знала.
До середины первого тысячелетия нашей эры обитатели косты обгоняли жителей андийских нагорий. Но затем берег уступил пальму первенства горе. Как раз в это время перуанцы из века меди перешли в век бронзы.
Правда, и в долинах тихоокеанского побережья было немало умельцев, которые владели тайной чудесного сплава. Но хозяевами «медных гор» были люди, издревле жившие в андийских поднебесьях, и не мудрено, что в огненном деле им легче было упредить обитателей косты.
А бронзовыми орудиями было не в пример быстрее и легче, чем медными, рыть землю, обтесывать камни, рубить лес.
Лет за двести – триста до нашей эры (в ту эпоху, когда далеко на востоке Рим вел долгие войны с Карфагеном) близ озера Титикака на сухом и холодном нагорье возникла культура Тиуанаку. Это нагорье, вознесенное почти на высоту Монблана, открыто холодным южным ветрам. Здесь древние перуанцы молились своим богам и приносили им жертвы, здесь они построили город храмов. От него, кроме высоких ступенчатых пирамид, сохранился каменный частокол из больших каменных глыб весом в десять-двенадцать тонн.
Внутри этого частокола стоят Ворота Солнца. Они высечены из огромной глыбы. Перекладина этих ворот украшена барельефом – божеством, проливающим горькие слезы.
Ближайшие каменоломни находятся в пяти километрах от города храмов. И материал для постройки этих увесистых памятников приходилось доставлять издалека. Лошадей у них не было, ламы же хотя и весьма выносливы, но тяжести в тридцать-тридцать пять килограммов им уже непосильны. Следовательно, плиты весом в шесть, семь и даже в десять тысяч пудов перетаскивались людьми. Конечно, не на печах, вероятно, грузчики передвигали эти плиты на катках. Но сколько надо было затратить сил и энергии, чтобы дотащить огромную глыбу!
Судьба тиуанакского государства темна и непонятна. Несомненно лишь одно – оно исчезло. На смену ему пришло государство Чиму. Оно расцвело в ту пору, когда московские князья по зернышку собирали русскую землю. Чимская столица – город Чанчан на берегу Тихого океана – была ровесником Москвы.
Впрочем, Чанчан совсем не похож был на свою российскую ровесницу. Он напоминал, скорее, Венецию. Город прорезан был сетью каналов, каналы рассекали его на прямоугольные клетки-кварталы. Царства Тиуанаку и Чиму отцвели в ту пору, когда еще не родилась на свет тауантинсуйская держава.
Ручеек тихо струится по валдайской земле. Он жадно всасывает болотные и лесные воды, вбирает в себя мелкие притоки, исподволь набирает силу и становится Волгой.
Истоки царства Тауантинсуйю, столь же неприметные, как ручей, которым начинается Волга, лежали где-то на центральном нагорье, в самом сердце Перу. Именно здесь, на заоблачных андийских высотах, зародилась могучая тауантинсуйская держава, и обитатели этой «крыши» Нового Света перехватили эстафету у жителей косты.
Перуанские Боги немало потрудились, создавая каменный хаос центрального нагорья, путаный лабиринт хребтов, цепей, гряд, отрогов и глубоких ущелий, прорезанных бесчисленными речными долинами.
Боги не считали, однако, свою работу завершенной. Они все время с великим усердием перестраивали эту горную страну. Они дробили каменные гряды, сбрасывали в бездны горы, обнажали корни древних хребтов, изменяли течения рек. Землетрясения, обвалы, оползни, камнепады, лавины, бешеные бураны, внезапные наводнения беспрестанно изменяли лик этой дикой земли.
Перуанские боги презирали своих европейских собратьев. Горные вершины Греции, вулканы Сицилии, каменные зубы Карпат, исполинские пики Альп казались им ничтожными холмиками.
Олимп – 2917 метров, Этна – 3250 метров, Монблан – 4810 метров – ну разве это настоящие горы!
Могут ли они сравниться с Салкантаем – его высота 6300 метров!
Перу лежит в тропиках, но это странные тропики. В Андах зимой – в июне, июле и августе – свирепствуют снежные бури, а в жарком январе порой бывают жестокие заморозки.
И все же солнце здесь такое же щедрое, как в Африке и в Бразилии. Круглый год с шести утра до шести вечера оно стоит над горами и долинами Анд, обуздывая лютую стужу андийских высот, согревая тощую каменистую землю.
На самом дне центрального нагорья, в долинах Апуримана и Урубамбы, отлично вызревают бананы и апельсины. А дно это лежит на высоте 3000 метров. На Кавказе на такой высоте сплошная тундра.
Но в этой поднебесной стране нет ни одного ровного местечка. Скалы, крутые склоны, расселины – на таких «дурных землях» ни пахать, ни сеять нельзя.
И тем не менее люди перехитрили своих затейливых богов. Неведомо когда сюда пришли волшебники. Это были индейцы кечуа – народ трудолюбивый и упорный.
Они быстро исправили ошибки природы и везде, где только можно было, нарезали на склонах узкие, но идеально ровные террасы.
Кечуа вели свое немудреное хозяйство на высотах, доступных в Альпах и на Кавказе лишь птицам и мастерам альпинизма. Однако в древнем Перу они не считались истинными горцами. Ведь кечуа обычно селились в теплых долинах. Основанная ими столица Перу – Куско – лежала в одной из таких долин на «ничтожной» высоте в 3400 метров.
Иное дело индейцы аймара. Те были истинными верхолазами. На их родине в Кольясуйю («холодной стране»), на высоких нагорьях современной Боливии, города и селения лежали на уровне Монблана и Казбека.
Обитателям теплых долин не с руки было общаться со своими соседями – «верхолазами» аймара и обитателями жаркой косты.
Аймара говорили на непонятном их северным соседям языке, жители косты – на двунадесяти еще более непонятных наречиях. На центральном же нагорье изъяснялись на языке, который люди теплых долин гордо называли «рума-сими» – человеческой речью. На рума-сими говорило не менее сорока теплодолинных племен, и в частности небольшая группа племен инков. Эти инки до поры до времени ничем не выделялись в ряду прочих народностей, говорящих на языке рума-сими.
Так же незаметны и так же безвестны в свое время были обитатели другой, совсем не перуанской теплой долины – долины Тибра.
Три тысячи лет назад, когда Рима еще не было на свете, будущие граждане Вечного города мало чем отличались от своих латинских соплеменников и совершенно не подозревали, что спустя несколько столетий они станут владыками мира.
Рим, если верить легендам, основали братья Ромул и Рем, вскормленные волчицей.
У государства инков легендарная родословная была иной, возможно потому, что в Андах римские волки не водились.
Однажды, гласит древнее предание, разверзлась гора Тампо Токко, и из ее чрева вышли на свет восемь инкских родоначальников – четыре брата и четыре сестры. Вся эта богатырская восьмерка, покинув гору-колыбель, отправилась на север, в ближнюю долину Куско, и хотя путь этот был не длинным, он отнял у братьев и сестер много лет.
Старший брат, Манко Капак, осел неподалеку от того места, где ныне стоит город Куско, и заложил храм Солнца. Солнце всегда помогало ему, и с помощью солнца он прогнал прочь чужаков, которые населяли долину Куско, и стал ею править единолично. У Манко Капака был сын, Синчи Року. Он сделался вторым царем инков, а всех царей, от Манко Капака до Атауальпы, казненного испанцами, было двенадцать.
В любой легенде всегда таится зерно истины, а в предании о восьми инкских родоначальниках таких зерен целая россыпь. Гора Тампо Токко действительно существует и находится она в двух днях пути от Куско. Вероятно, племена инков и в самом деле не сразу переселились в долину Куско и по пути обживали менее удобные места.
Вполне возможно, что, придя в эту долину, инки столкнулись с сидевшими здесь горцами и покорили их. И, как знать, быть может, долину Куско действительно осваивал Манко Капак, предприимчивый вождь инкских племен. Двенадцать поколений по среднему счету – это триста – триста пятьдесят лет, и можно полагать, что Манко Капак жил в конце XI века, в те времена, когда далеко на востоке князь Игорь сражался с половцами.
При потомках Манко Капака племена инков целиком растворились в котле родственных народностей, говорящих на языке рума-сими. Инками стали называть уже не людей определенных племен, а правителей государства, созданного в долине Куско.
И инки оказались теми дрожжами, на которых взошло тауан-тинсуйское тесто.
Сперва близ Куско на инкской закваске образовался союз племен. Во главе этого союза стояли инкские вожди, и к нему одна за другой присоединялись теплые долины центрального нагорья.
При восьмом инке, правителе Пачакути (1438-1471), союз племен превратился в единое государство, в границы которого вошла большая часть перуанского высокогорья. Этот Пачакути был великим государственным деятелем. Он обуздал своевольных вождей, укрепил свою власть, создал сильную армию и опутал всю страну прекрасными дорогами. Сын Пачакути, неутомимый воитель Тупак-Юпанки (1471-1493), покорил всю косту, проник в Чили, а на севере раздвинул рубежи государства инков до Кито и Галапагосских островов. При Тупаке-Юпанки и его преемнике Уайна-Капаке (1493-1525) окончательно сложилось царство Тау-антинсуйю, великая империя четырех соединенных стран.
Каждая из этих четырех стран подобна была лоскутному одеялу или пестрой мозаике. Бесчисленное множество племен теснилось в теплых и холодных долинах, на высоких и низких нагорьях, в оазисах косты, в тропических лесах Мараньона и Укаяли…
Но тауантинсуйцы все глубже и глубже врезались в сердце гор, расширяли свои «висячие» поля, воздвигали могучие крепости и великолепные храмы.
Нередко встречаются книги и статьи, авторы которых стремятся доказать, что грандиозные сооружения страны инков создавали или выходцы из Европы, или пришельцы из космоса. Для подобных гипотез создается благоприятная почва прежде всего потому, что перуанские памятники немы.
О древних египтянах подробно рассказывают бесчисленные надписи в храмах Луксора, Фив, Мемфиса, эпитафии на всевозможных надгробьях, каменные книги писцов различных рангов. Тайна египетских иероглифов давно разгадана, и египтологи без труда читают тексты трех– и четырехтысячелетней давности.
Огромные глиняные библиотеки Вавилона и Ассирии хранят записи обо всех великих и малых боевых походах, о разливах рек, засухах, восстаниях рабов и моровых поветриях.
Удалось прочесть каменные книги хеттов, раскрыта тайна древнекритского письма. Почти разгаданы письмена народа майя, дальнего соседа перуанцев. Но камни андийских нагорий немы.
Заступ археолога – орудие очень умное, но не всесильное. Как ни красноречив язык битых черепков, старых кирпичей, изъеденных ржавчиной металлических изделий, но на этом языке нельзя вести вольную беседу с жителями Чанчана. Нам, правда, удастся установить, что тот или иной чанчанец был искусным гончаром или золотых дел мастером, что он жил безбедно, что дети его болели рахитом, что сам он страдал зубной болью, но мы никогда не узнаем, как его звали, о чем он думал в часы работы и досуга, какие надежды таило его сердце.
И точно так же нельзя прочесть по немым остаткам немых культур «биографию» древнего царства, узнать, кто именно правил им, какие законы издавал тот или иной властитель, с кем из своих соседей водил он дружбу, на кого шел войной.
Но сомнений нет – из века камня в век бронзы древние перуанцы прошли без помощи таинственных гостей из Европы или внеземного мира. Историки-фантасты напрасно приписывают сооружение каменных частоколов Тиуанаку пришельцам из космоса или белым умельцам, которые якобы задолго до Колумба добрались из Европы в андийские земли.
Навязывая египтянам, грекам и другим выходцам из Старого Света роль мудрых учителей народов Америки, эти фантасты говорят: посмотрите, до чего же похожи пирамиды Центральной Америки и Перу на подобные же сооружения египтян! Вглядитесь в росписи на древнеперуанских сосудах, во фрески храмов народа майя – разве не бросается в глаза, что перуанцы, майя и египтяне молятся одним и тем же богам, соблюдают одни и те же обряды? Даже облачение у жрецов Мемфиса и Куско скроено на один и тот же манер. Следовательно, между Перу, Гватемалой и нильской долиной в древности существовали какие-то постоянные или временные сношения, причем в гости к Новому Свету приходил Старый Свет.
Сходство объясняется, однако, гораздо проще. И на Камчатке, и в Египте, и в Тибете, и в Перу древние люди в борьбе за хлеб, мясо и воду шли одинаковыми путями.
Сперва они научились делать каменные рубила и костяные иглы, затем похитили у природы тайну огня и изобрели огниво и трут. Обрабатывали они камень и кость одними и теми же приемами. Одинаковым способом высекали огонь из твердого кремня. Сходство приемов рождалось в сходных процессах – ведь и предкам Гомера, и пращурам перуанских жрецов приходилось бить лесного зверя, сшивать шкуры, строить хижины, сооружать лодки и плести сети и циновки. Затем опять-таки в трудовой страде и снова совершенно независимо друг от друга греки, вьетнамцы и перуанцы научились делать глиняную посуду, изобрели плавильный тигель, прорыли каналы и додумались до горячей ухи и сухой каменной кладки.
В борьбе с природой люди различных материков и стран преодолевали одинаковые трудности, терпели одинаковые бедствия. Наводнения, ливни, засухи, землетрясения случались в Индии так же часто, как и в Мексике.
Естественно, что и боги земли, воды, огня, солнца, от которых, по мысли древнего человека, зависела его судьба, нарождались на свет в «одинаковых колыбелях», естественно, что и в Тиуанаку, и в Фивах обличья у них были сходные.
Боги обитали высоко – на египетских и перуанских небесах. К ним надо было дотянуться, а для этого и в косте, и в Гватемале, и в Египте сооружались грандиозные «подмостки» – пирамиды. Постройки эти устойчивы, долговечны, конструкция их предельно проста, и нет ничего удивительного в том, что и в долине перуанских рек, и в долине Нила, и в долине Меконга древние зодчие, не связываясь друг с другом по радио, изобрели эти ступенчатые храмы-гробницы.
Боги – такое же творение рук человеческих, как огниво и топор, и если у нас не вызывает ни малейшего сомнения, что до искрометного кремня огненноземелец додумался без помощи грека, то почему же мы перуанский культ солнца должны приписывать могучему влиянию египетских жрецов?
Бесспорно также, что в древности и на андийских нагорьях жили прямые предки современных перуанских и боливийских индейцев. Конечно, в это человеческое море вливались ручьи с севеpa, востока и с юга. Но то были север, восток и юг американские, и в подобных переселениях не участвовали ни выходцы из других галактик, ни уроженцы Старого Света.
«ОНИ ПОЛОЖАТ КОНЕЦ НАШЕМУ ЦАРСТВУ»
В упорной борьбе за землю и воду они одержали много трудных побед. Они «приручили» дикие злаки и корнеплоды, они с честью приняли знатную гостью – кукурузу, которая пришла в эти края с севера, из Центральной Америки.
На берегах озера Титикака, пресного «моря», вознесенного на высоту четырех тысяч метров, и в долинах косты они вывели тринадцать видов картофеля, клубнеплоды – ульюко, око, анью, перуанский рис – киноа. Недра андийских нагорий таили несметные богатства. И в Андах земледельцы уже в незапамятные времена стали горняками и металлургами. Сперва они научились плавить медные, серебряные, свинцовые и оловянные руды. Затем они открыли секрет сплавов. Мягкая медь уступила место бронзе. Примерно две тысячи лет назад в андийских краях появились бронзовые топоры и ножи. Бронзовым наконечником снабжена была таклья – полузаступ-полусоха, главное орудие пахаря.
Древние обитатели не знали домашних животных. Было, однако, в Новом Свете одно исключение – перуанцы. Они приручили не только дикий картофель, но и дикую ламу. Лама дала им теплую и мягкую шерсть, мясо, жир, кожу…
Долгий путь прошли древние перуанцы за сто веков. Сто веков – это триста поколений, и естественно, что люди, которые встречали первый испанский корабль в гавани Тумбеса, не имели ни малейшего представления о своих предках. Ведь эти предки были их прадедами чуть ли не в трехсотой степени. Ведь они, эти предки, были ровесниками тех наших далеких пращуров, которые охотились на мамонтов у края Великого Ледника в ту пору, когда московская, рязанская и воронежская земли были студеной тундрой.
Пять тысяч лет назад в Перу жили люди, которые не знали металлов, глиняной посуды и домашних животных. Их редкие и убогие селения рассеяны были в речных долинах косты.
Сменилось много поколений, много воды унесли в океан стремительные горные реки, и в долинах косты расцвела культура пирамид и каналов.
Близ города Трухильо есть две громадные пирамиды – Гора Солнца и Гора Луны. Строили их из необожженного кирпича. Народ, создавший эти пирамиды, напоил плодоносные земли косты. С дальних гор, порой за десятки километров, эти древние земледельцы подвели воду. Каналы просекли всю косту от Анд до моря.
В эти времена в злых пустынях на дальнем юге косты созданы были удивительные памятники.
Неведомые строители сложили из мелких темных камней огромные фигуры мифических зверей и с помощью таких же камней изукрасили светлые пески пустыни сложными геометрическими узорами.
Есть еще один любопытнейший памятник – «Лес палок». Это целый батальон столбов двухметровой высоты. Столбы выстроены в длинные шеренги. Таких шеренг двенадцать, в каждой – по двадцать столбов. Кроме столбов-солдат, есть и столбы-офицеры – они стоят вне строя и «выше ростом».
«Лес палок» – это целый батальон высоких столбов
Но вряд ли эти таинственные столбы – памятники боевого прошлого. Древние перуанцы, в отличие от своих европейских современников, имели куда более мирный нрав и воевали очень редко. Спору нет, различные племена враждовали друг с другом, но великих разрушителей, подобных ассирийским царям и римским полководцам, перуанская земля не знала.
До середины первого тысячелетия нашей эры обитатели косты обгоняли жителей андийских нагорий. Но затем берег уступил пальму первенства горе. Как раз в это время перуанцы из века меди перешли в век бронзы.
Правда, и в долинах тихоокеанского побережья было немало умельцев, которые владели тайной чудесного сплава. Но хозяевами «медных гор» были люди, издревле жившие в андийских поднебесьях, и не мудрено, что в огненном деле им легче было упредить обитателей косты.
А бронзовыми орудиями было не в пример быстрее и легче, чем медными, рыть землю, обтесывать камни, рубить лес.
Лет за двести – триста до нашей эры (в ту эпоху, когда далеко на востоке Рим вел долгие войны с Карфагеном) близ озера Титикака на сухом и холодном нагорье возникла культура Тиуанаку. Это нагорье, вознесенное почти на высоту Монблана, открыто холодным южным ветрам. Здесь древние перуанцы молились своим богам и приносили им жертвы, здесь они построили город храмов. От него, кроме высоких ступенчатых пирамид, сохранился каменный частокол из больших каменных глыб весом в десять-двенадцать тонн.
Внутри этого частокола стоят Ворота Солнца. Они высечены из огромной глыбы. Перекладина этих ворот украшена барельефом – божеством, проливающим горькие слезы.
Ближайшие каменоломни находятся в пяти километрах от города храмов. И материал для постройки этих увесистых памятников приходилось доставлять издалека. Лошадей у них не было, ламы же хотя и весьма выносливы, но тяжести в тридцать-тридцать пять килограммов им уже непосильны. Следовательно, плиты весом в шесть, семь и даже в десять тысяч пудов перетаскивались людьми. Конечно, не на печах, вероятно, грузчики передвигали эти плиты на катках. Но сколько надо было затратить сил и энергии, чтобы дотащить огромную глыбу!
Ворота Солнца – восьмое чудо света
Судьба тиуанакского государства темна и непонятна. Несомненно лишь одно – оно исчезло. На смену ему пришло государство Чиму. Оно расцвело в ту пору, когда московские князья по зернышку собирали русскую землю. Чимская столица – город Чанчан на берегу Тихого океана – была ровесником Москвы.
Впрочем, Чанчан совсем не похож был на свою российскую ровесницу. Он напоминал, скорее, Венецию. Город прорезан был сетью каналов, каналы рассекали его на прямоугольные клетки-кварталы. Царства Тиуанаку и Чиму отцвели в ту пору, когда еще не родилась на свет тауантинсуйская держава.
Ручеек тихо струится по валдайской земле. Он жадно всасывает болотные и лесные воды, вбирает в себя мелкие притоки, исподволь набирает силу и становится Волгой.
Истоки царства Тауантинсуйю, столь же неприметные, как ручей, которым начинается Волга, лежали где-то на центральном нагорье, в самом сердце Перу. Именно здесь, на заоблачных андийских высотах, зародилась могучая тауантинсуйская держава, и обитатели этой «крыши» Нового Света перехватили эстафету у жителей косты.
Перуанские Боги немало потрудились, создавая каменный хаос центрального нагорья, путаный лабиринт хребтов, цепей, гряд, отрогов и глубоких ущелий, прорезанных бесчисленными речными долинами.
Боги не считали, однако, свою работу завершенной. Они все время с великим усердием перестраивали эту горную страну. Они дробили каменные гряды, сбрасывали в бездны горы, обнажали корни древних хребтов, изменяли течения рек. Землетрясения, обвалы, оползни, камнепады, лавины, бешеные бураны, внезапные наводнения беспрестанно изменяли лик этой дикой земли.
Перуанские боги презирали своих европейских собратьев. Горные вершины Греции, вулканы Сицилии, каменные зубы Карпат, исполинские пики Альп казались им ничтожными холмиками.
Они нарезали на склонахузкие террасы
Олимп – 2917 метров, Этна – 3250 метров, Монблан – 4810 метров – ну разве это настоящие горы!
Могут ли они сравниться с Салкантаем – его высота 6300 метров!
Перу лежит в тропиках, но это странные тропики. В Андах зимой – в июне, июле и августе – свирепствуют снежные бури, а в жарком январе порой бывают жестокие заморозки.
И все же солнце здесь такое же щедрое, как в Африке и в Бразилии. Круглый год с шести утра до шести вечера оно стоит над горами и долинами Анд, обуздывая лютую стужу андийских высот, согревая тощую каменистую землю.
На самом дне центрального нагорья, в долинах Апуримана и Урубамбы, отлично вызревают бананы и апельсины. А дно это лежит на высоте 3000 метров. На Кавказе на такой высоте сплошная тундра.
Но в этой поднебесной стране нет ни одного ровного местечка. Скалы, крутые склоны, расселины – на таких «дурных землях» ни пахать, ни сеять нельзя.
И тем не менее люди перехитрили своих затейливых богов. Неведомо когда сюда пришли волшебники. Это были индейцы кечуа – народ трудолюбивый и упорный.
Они быстро исправили ошибки природы и везде, где только можно было, нарезали на склонах узкие, но идеально ровные террасы.
Кечуа вели свое немудреное хозяйство на высотах, доступных в Альпах и на Кавказе лишь птицам и мастерам альпинизма. Однако в древнем Перу они не считались истинными горцами. Ведь кечуа обычно селились в теплых долинах. Основанная ими столица Перу – Куско – лежала в одной из таких долин на «ничтожной» высоте в 3400 метров.
Иное дело индейцы аймара. Те были истинными верхолазами. На их родине в Кольясуйю («холодной стране»), на высоких нагорьях современной Боливии, города и селения лежали на уровне Монблана и Казбека.
Обитателям теплых долин не с руки было общаться со своими соседями – «верхолазами» аймара и обитателями жаркой косты.
Аймара говорили на непонятном их северным соседям языке, жители косты – на двунадесяти еще более непонятных наречиях. На центральном же нагорье изъяснялись на языке, который люди теплых долин гордо называли «рума-сими» – человеческой речью. На рума-сими говорило не менее сорока теплодолинных племен, и в частности небольшая группа племен инков. Эти инки до поры до времени ничем не выделялись в ряду прочих народностей, говорящих на языке рума-сими.
Так же незаметны и так же безвестны в свое время были обитатели другой, совсем не перуанской теплой долины – долины Тибра.
Три тысячи лет назад, когда Рима еще не было на свете, будущие граждане Вечного города мало чем отличались от своих латинских соплеменников и совершенно не подозревали, что спустя несколько столетий они станут владыками мира.
Рим, если верить легендам, основали братья Ромул и Рем, вскормленные волчицей.
У государства инков легендарная родословная была иной, возможно потому, что в Андах римские волки не водились.
Однажды, гласит древнее предание, разверзлась гора Тампо Токко, и из ее чрева вышли на свет восемь инкских родоначальников – четыре брата и четыре сестры. Вся эта богатырская восьмерка, покинув гору-колыбель, отправилась на север, в ближнюю долину Куско, и хотя путь этот был не длинным, он отнял у братьев и сестер много лет.
Старший брат, Манко Капак, осел неподалеку от того места, где ныне стоит город Куско, и заложил храм Солнца. Солнце всегда помогало ему, и с помощью солнца он прогнал прочь чужаков, которые населяли долину Куско, и стал ею править единолично. У Манко Капака был сын, Синчи Року. Он сделался вторым царем инков, а всех царей, от Манко Капака до Атауальпы, казненного испанцами, было двенадцать.
В любой легенде всегда таится зерно истины, а в предании о восьми инкских родоначальниках таких зерен целая россыпь. Гора Тампо Токко действительно существует и находится она в двух днях пути от Куско. Вероятно, племена инков и в самом деле не сразу переселились в долину Куско и по пути обживали менее удобные места.
Вполне возможно, что, придя в эту долину, инки столкнулись с сидевшими здесь горцами и покорили их. И, как знать, быть может, долину Куско действительно осваивал Манко Капак, предприимчивый вождь инкских племен. Двенадцать поколений по среднему счету – это триста – триста пятьдесят лет, и можно полагать, что Манко Капак жил в конце XI века, в те времена, когда далеко на востоке князь Игорь сражался с половцами.
При потомках Манко Капака племена инков целиком растворились в котле родственных народностей, говорящих на языке рума-сими. Инками стали называть уже не людей определенных племен, а правителей государства, созданного в долине Куско.
И инки оказались теми дрожжами, на которых взошло тауан-тинсуйское тесто.
Сперва близ Куско на инкской закваске образовался союз племен. Во главе этого союза стояли инкские вожди, и к нему одна за другой присоединялись теплые долины центрального нагорья.
При восьмом инке, правителе Пачакути (1438-1471), союз племен превратился в единое государство, в границы которого вошла большая часть перуанского высокогорья. Этот Пачакути был великим государственным деятелем. Он обуздал своевольных вождей, укрепил свою власть, создал сильную армию и опутал всю страну прекрасными дорогами. Сын Пачакути, неутомимый воитель Тупак-Юпанки (1471-1493), покорил всю косту, проник в Чили, а на севере раздвинул рубежи государства инков до Кито и Галапагосских островов. При Тупаке-Юпанки и его преемнике Уайна-Капаке (1493-1525) окончательно сложилось царство Тау-антинсуйю, великая империя четырех соединенных стран.
Каждая из этих четырех стран подобна была лоскутному одеялу или пестрой мозаике. Бесчисленное множество племен теснилось в теплых и холодных долинах, на высоких и низких нагорьях, в оазисах косты, в тропических лесах Мараньона и Укаяли…
Но тауантинсуйцы все глубже и глубже врезались в сердце гор, расширяли свои «висячие» поля, воздвигали могучие крепости и великолепные храмы.
Нередко встречаются книги и статьи, авторы которых стремятся доказать, что грандиозные сооружения страны инков создавали или выходцы из Европы, или пришельцы из космоса. Для подобных гипотез создается благоприятная почва прежде всего потому, что перуанские памятники немы.
О древних египтянах подробно рассказывают бесчисленные надписи в храмах Луксора, Фив, Мемфиса, эпитафии на всевозможных надгробьях, каменные книги писцов различных рангов. Тайна египетских иероглифов давно разгадана, и египтологи без труда читают тексты трех– и четырехтысячелетней давности.
Огромные глиняные библиотеки Вавилона и Ассирии хранят записи обо всех великих и малых боевых походах, о разливах рек, засухах, восстаниях рабов и моровых поветриях.
Удалось прочесть каменные книги хеттов, раскрыта тайна древнекритского письма. Почти разгаданы письмена народа майя, дальнего соседа перуанцев. Но камни андийских нагорий немы.
Заступ археолога – орудие очень умное, но не всесильное. Как ни красноречив язык битых черепков, старых кирпичей, изъеденных ржавчиной металлических изделий, но на этом языке нельзя вести вольную беседу с жителями Чанчана. Нам, правда, удастся установить, что тот или иной чанчанец был искусным гончаром или золотых дел мастером, что он жил безбедно, что дети его болели рахитом, что сам он страдал зубной болью, но мы никогда не узнаем, как его звали, о чем он думал в часы работы и досуга, какие надежды таило его сердце.
И точно так же нельзя прочесть по немым остаткам немых культур «биографию» древнего царства, узнать, кто именно правил им, какие законы издавал тот или иной властитель, с кем из своих соседей водил он дружбу, на кого шел войной.
Но сомнений нет – из века камня в век бронзы древние перуанцы прошли без помощи таинственных гостей из Европы или внеземного мира. Историки-фантасты напрасно приписывают сооружение каменных частоколов Тиуанаку пришельцам из космоса или белым умельцам, которые якобы задолго до Колумба добрались из Европы в андийские земли.
Навязывая египтянам, грекам и другим выходцам из Старого Света роль мудрых учителей народов Америки, эти фантасты говорят: посмотрите, до чего же похожи пирамиды Центральной Америки и Перу на подобные же сооружения египтян! Вглядитесь в росписи на древнеперуанских сосудах, во фрески храмов народа майя – разве не бросается в глаза, что перуанцы, майя и египтяне молятся одним и тем же богам, соблюдают одни и те же обряды? Даже облачение у жрецов Мемфиса и Куско скроено на один и тот же манер. Следовательно, между Перу, Гватемалой и нильской долиной в древности существовали какие-то постоянные или временные сношения, причем в гости к Новому Свету приходил Старый Свет.
Сходство объясняется, однако, гораздо проще. И на Камчатке, и в Египте, и в Тибете, и в Перу древние люди в борьбе за хлеб, мясо и воду шли одинаковыми путями.
Сперва они научились делать каменные рубила и костяные иглы, затем похитили у природы тайну огня и изобрели огниво и трут. Обрабатывали они камень и кость одними и теми же приемами. Одинаковым способом высекали огонь из твердого кремня. Сходство приемов рождалось в сходных процессах – ведь и предкам Гомера, и пращурам перуанских жрецов приходилось бить лесного зверя, сшивать шкуры, строить хижины, сооружать лодки и плести сети и циновки. Затем опять-таки в трудовой страде и снова совершенно независимо друг от друга греки, вьетнамцы и перуанцы научились делать глиняную посуду, изобрели плавильный тигель, прорыли каналы и додумались до горячей ухи и сухой каменной кладки.
В борьбе с природой люди различных материков и стран преодолевали одинаковые трудности, терпели одинаковые бедствия. Наводнения, ливни, засухи, землетрясения случались в Индии так же часто, как и в Мексике.
Естественно, что и боги земли, воды, огня, солнца, от которых, по мысли древнего человека, зависела его судьба, нарождались на свет в «одинаковых колыбелях», естественно, что и в Тиуанаку, и в Фивах обличья у них были сходные.
Боги обитали высоко – на египетских и перуанских небесах. К ним надо было дотянуться, а для этого и в косте, и в Гватемале, и в Египте сооружались грандиозные «подмостки» – пирамиды. Постройки эти устойчивы, долговечны, конструкция их предельно проста, и нет ничего удивительного в том, что и в долине перуанских рек, и в долине Нила, и в долине Меконга древние зодчие, не связываясь друг с другом по радио, изобрели эти ступенчатые храмы-гробницы.
Боги – такое же творение рук человеческих, как огниво и топор, и если у нас не вызывает ни малейшего сомнения, что до искрометного кремня огненноземелец додумался без помощи грека, то почему же мы перуанский культ солнца должны приписывать могучему влиянию египетских жрецов?
Бесспорно также, что в древности и на андийских нагорьях жили прямые предки современных перуанских и боливийских индейцев. Конечно, в это человеческое море вливались ручьи с севеpa, востока и с юга. Но то были север, восток и юг американские, и в подобных переселениях не участвовали ни выходцы из других галактик, ни уроженцы Старого Света.
«ОНИ ПОЛОЖАТ КОНЕЦ НАШЕМУ ЦАРСТВУ»
Года за четыре до появления Писарро в Тумбесе до престарелого инки Уайна-Капака дошли тревожные вести. Скороходы доставили с далеких северных границ ворох красных шнурков. Искусство письма неведомо было в тауантинсуйском царстве, и шнуры с хитрой вязью всевозможных узлов заменяли тауантинсуйцам бумагу и перья. Красные же шнуры считались сигналом бедствия.
Почти у самых рубежей царства появились свирепые бледнолицые люди, все до одного бородатые. Они пришли откуда-то с севера, на огромных плотах с высокими бортами и мачтами, разграбили прибрежные селения и внезапно исчезли.
Уайна-Капак царствовал уже тридцать второй год. Какие-то смутные вести о бледнолицых чужеземцах доходили до него и раньше. Но инку тогда не тревожили эти вести. На рубежах и за рубежами его страны постоянно кочевали с места на место всяческие неведомые народы, и никто из них до сих пор еще всерьез не угрожал тауантинсуйским владениям.
Инке с детства внушали: нет под солнцем державы, которая могла бы сравниться с его царством. И в самом деле, страна Тауан-тинсуйю необозримо велика, в ее недрах таятся сказочные богатства, из конца в конец она испещрена отличными дорогами, на границах стоит непобедимое войско, закаленное в битвах. Да, непобедимое. Ни у чибчей, обитающих далеко на севере, ни у свирепых горцев, которые живут на холодном юге, за безводной Атакамой, нет таких искусных полководцев, такого сильного оружия. Бронзовые тауантинсуйские мечи остры как бритва, праща в руках опытных тауантинсуйских воинов не менее грозное оружие. Столица царства и все важные города защищены могучими стенами, воины сражаются в плотных панцирях из хлопковой пряжи, непроницаемых для вражеских стрел.
Кроме того, царство инков надежно оберегают тауантинсуйские боги. Их много, но главнее и сильнее всех бог Солнца – Инти, пращур инков, а следовательно, и верховный покровитель тауантинсуй-ской земли.
На земле у Инти целая армия жрецов. Только в одном храме Солнца в Куско их более сотни. И не только жрецов. Ежегодно в та-уантинсуйских городах и селениях отбирают самых красивых девушек и затем передают их служителям Инти. Эти «девы Солнца» – вечные невесты Светлого Бога.
Солнце всесильно, но, пожалуй, не менее могуществен бог Ви-ракоча – создатель Вселенной, бородатый мудрец, чей лик украшает все храмы страны.
Рангом ниже Инти и Виракочи бог Грома и Молнии Ильяпа, богиня Земли Пакамама и богиня Моря – Мамакоча. Пакамама – небесный министр земледелия. Ей подчиняется глава департамента кукурузы Мамасара. Мамакоча управляет небесным адмиралтейством и по совместительству ведает рыбным промыслом.
У бога Ильяпы – служба погоды. Он устраивает грозовые фейерверки и руководит своей младшей сестрой, директрисой небесного департамента дождя и радуги.
Супруга Солнца Луна (тауантинсуйцы называли ее Мамакиль-ей) следит за календарем, религиозными празднествами и разными церемониями. Она президент небесной академии наук.
Боги царства Тауантинсуйю обладают ненасытным аппетитом и неутолимой жаждой. Им ежедневно приносят в жертву множество лам, для них варят целые озера кукурузной водки – чичи. Кроме того, в храмовые житницы свозится со всех полей треть урожая. Боги царства Тауантинсуйю изрядные корыстолюбцы. Они требуют, чтобы их сокровищницы непрерывно пополнялись золотом, серебром и драгоценными камнями.
Боги бесплотны, чего нельзя сказать о жрецах. И золото остается в храмах, а мясо жертвенных лам и чича – в желудках жрецов.
Но зато все это небесное воинство, ублажаемое сытыми и гладкими жрецами, горой стоит на страже царства инков.
Поэтому Уайна-Капак прежде оставлял без внимания темные слухи о драчливых пришельцах.
Но на этот раз таинственные чужеземцы появились близ рубежей царства инков. И Уайна-Капак, в сердцах отбросив в сторону связку тревожных шнурков, велел собрать всех верховных и главных жрецов. Во дворце инки состоялся совет, на котором незримо присутствовали и огненноликий Инти, и бородатый Виракоча, и громоносный Ильяпа, и небесные богини, ведающие морями, пашнями, календарем и рыбной ловлей.
Уильяк-уму, верховный жрец Солнца, огласил на этом совете грозное пророчество инки Виракочи, тезки тауантинсуйского бога-творца и прапрадеда Уайна-Капака.
Виракоча, который жил лет за сто до этого совета, на смертном одре возвестил жрецам бога Инти, что спустя несколько поколений явятся в нашу землю люди невиданного облика и они положат конец нашему царству и нашим верованиям.
Надо полагать, что пророчество давным-давно усопшего инки Виракочи уильяк-уму «сработал» в тот час, когда он узнал о высадке бледнолицых пришельцев. Верховный жрец проведал, что у них есть огненные копья, которые убивают на расстоянии, что сражаются они в доспехах из серого металла, который куда тверже бронзы (о железе в царстве инков не имели понятия), и что войска северных тауантинсуйских соседей были наголову разбиты горстью этих свирепых иноземцев.
Подстроив этот фокус с пророчеством, уильяк-уму оказал своему повелителю весьма дурную услугу.
Уайна-Капак был человеком суеверным и впечатлительным, и откровения жрецов подействовали на него пагубным образом.
«Против судьбы не пойдешь, а коли уж заранее предрешено, что бледнолицые пришельцы сокрушат царство Солнца, то стоит ли обороняться?»
И Уайна-Капак палец о палец не ударил, чтобы защитить свою страну от их неминуемого вторжения.
Уайна-Капаку наследовал его старший сын Уаскар. У покойного инки было очень много сыновей – законных, полузаконных и вовсе не законных. Уайна-Капак очень любил одного из таких полузаконных сыновей, Атауальпу, и охотно завещал бы ему свое царство, но даже всесильный инка не мог нарушить древние традиции. Тауантинсуйский престол инка мог передать только тому своему сыну, в жилах которого не было ни капли «чужой» крови. Мать же Атауальпы к дому инков никакого отношения не имела.
К тому же она была родом из области Кито, лежащей на северной окраине царства инков, а в Кито не говорили на языке рума-сими, и в тауантинсуйской столице люди из Кито считались варварами.
Уайна-Капак сделал Атауальпу правителем Кито, и когда Уаскар вступил на престол, его сводный брат стал править своими землями на правах полунезависимого вассала нового инки.
Атауальпа желал, однако, большего. Он исподволь готовился к войне с Уаскаром, мечтая о троне инков.
И Атауальпа восстал против Уаскара. В окрестностях Куско Атауальпа разгромил своего соперника и взял его в плен.
Пока шла эта междоусобная война, страна была ввергнута в смуту. Положение не улучшилось и после победы Атауальпы.
В центре империи и на юге Атауальпу считали узурпатором. Весь клан «чистокровных» родичей инков ненавидел нового властителя и тосковал по низложенному Уаскару.
Царство четырех соединенных стран в свое время силой сплотили Пачакути и Тупак-Юпанки. Межплеменные и межобластные швы и стыки, которые постепенно зарубцовывались в «тихие годы» правления Уайна-Капака, снова обнажились в час всеобщей смуты.
Почти у самых рубежей царства появились свирепые бледнолицые люди, все до одного бородатые. Они пришли откуда-то с севера, на огромных плотах с высокими бортами и мачтами, разграбили прибрежные селения и внезапно исчезли.
Уайна-Капак царствовал уже тридцать второй год. Какие-то смутные вести о бледнолицых чужеземцах доходили до него и раньше. Но инку тогда не тревожили эти вести. На рубежах и за рубежами его страны постоянно кочевали с места на место всяческие неведомые народы, и никто из них до сих пор еще всерьез не угрожал тауантинсуйским владениям.
Инке с детства внушали: нет под солнцем державы, которая могла бы сравниться с его царством. И в самом деле, страна Тауан-тинсуйю необозримо велика, в ее недрах таятся сказочные богатства, из конца в конец она испещрена отличными дорогами, на границах стоит непобедимое войско, закаленное в битвах. Да, непобедимое. Ни у чибчей, обитающих далеко на севере, ни у свирепых горцев, которые живут на холодном юге, за безводной Атакамой, нет таких искусных полководцев, такого сильного оружия. Бронзовые тауантинсуйские мечи остры как бритва, праща в руках опытных тауантинсуйских воинов не менее грозное оружие. Столица царства и все важные города защищены могучими стенами, воины сражаются в плотных панцирях из хлопковой пряжи, непроницаемых для вражеских стрел.
Кроме того, царство инков надежно оберегают тауантинсуйские боги. Их много, но главнее и сильнее всех бог Солнца – Инти, пращур инков, а следовательно, и верховный покровитель тауантинсуй-ской земли.
На земле у Инти целая армия жрецов. Только в одном храме Солнца в Куско их более сотни. И не только жрецов. Ежегодно в та-уантинсуйских городах и селениях отбирают самых красивых девушек и затем передают их служителям Инти. Эти «девы Солнца» – вечные невесты Светлого Бога.
Солнце всесильно, но, пожалуй, не менее могуществен бог Ви-ракоча – создатель Вселенной, бородатый мудрец, чей лик украшает все храмы страны.
Рангом ниже Инти и Виракочи бог Грома и Молнии Ильяпа, богиня Земли Пакамама и богиня Моря – Мамакоча. Пакамама – небесный министр земледелия. Ей подчиняется глава департамента кукурузы Мамасара. Мамакоча управляет небесным адмиралтейством и по совместительству ведает рыбным промыслом.
У бога Ильяпы – служба погоды. Он устраивает грозовые фейерверки и руководит своей младшей сестрой, директрисой небесного департамента дождя и радуги.
Супруга Солнца Луна (тауантинсуйцы называли ее Мамакиль-ей) следит за календарем, религиозными празднествами и разными церемониями. Она президент небесной академии наук.
Боги царства Тауантинсуйю обладают ненасытным аппетитом и неутолимой жаждой. Им ежедневно приносят в жертву множество лам, для них варят целые озера кукурузной водки – чичи. Кроме того, в храмовые житницы свозится со всех полей треть урожая. Боги царства Тауантинсуйю изрядные корыстолюбцы. Они требуют, чтобы их сокровищницы непрерывно пополнялись золотом, серебром и драгоценными камнями.
Боги бесплотны, чего нельзя сказать о жрецах. И золото остается в храмах, а мясо жертвенных лам и чича – в желудках жрецов.
Но зато все это небесное воинство, ублажаемое сытыми и гладкими жрецами, горой стоит на страже царства инков.
Поэтому Уайна-Капак прежде оставлял без внимания темные слухи о драчливых пришельцах.
Но на этот раз таинственные чужеземцы появились близ рубежей царства инков. И Уайна-Капак, в сердцах отбросив в сторону связку тревожных шнурков, велел собрать всех верховных и главных жрецов. Во дворце инки состоялся совет, на котором незримо присутствовали и огненноликий Инти, и бородатый Виракоча, и громоносный Ильяпа, и небесные богини, ведающие морями, пашнями, календарем и рыбной ловлей.
Уильяк-уму, верховный жрец Солнца, огласил на этом совете грозное пророчество инки Виракочи, тезки тауантинсуйского бога-творца и прапрадеда Уайна-Капака.
Виракоча, который жил лет за сто до этого совета, на смертном одре возвестил жрецам бога Инти, что спустя несколько поколений явятся в нашу землю люди невиданного облика и они положат конец нашему царству и нашим верованиям.
Надо полагать, что пророчество давным-давно усопшего инки Виракочи уильяк-уму «сработал» в тот час, когда он узнал о высадке бледнолицых пришельцев. Верховный жрец проведал, что у них есть огненные копья, которые убивают на расстоянии, что сражаются они в доспехах из серого металла, который куда тверже бронзы (о железе в царстве инков не имели понятия), и что войска северных тауантинсуйских соседей были наголову разбиты горстью этих свирепых иноземцев.
Подстроив этот фокус с пророчеством, уильяк-уму оказал своему повелителю весьма дурную услугу.
Уайна-Капак был человеком суеверным и впечатлительным, и откровения жрецов подействовали на него пагубным образом.
«Против судьбы не пойдешь, а коли уж заранее предрешено, что бледнолицые пришельцы сокрушат царство Солнца, то стоит ли обороняться?»
И Уайна-Капак палец о палец не ударил, чтобы защитить свою страну от их неминуемого вторжения.
Уайна-Капаку наследовал его старший сын Уаскар. У покойного инки было очень много сыновей – законных, полузаконных и вовсе не законных. Уайна-Капак очень любил одного из таких полузаконных сыновей, Атауальпу, и охотно завещал бы ему свое царство, но даже всесильный инка не мог нарушить древние традиции. Тауантинсуйский престол инка мог передать только тому своему сыну, в жилах которого не было ни капли «чужой» крови. Мать же Атауальпы к дому инков никакого отношения не имела.
К тому же она была родом из области Кито, лежащей на северной окраине царства инков, а в Кито не говорили на языке рума-сими, и в тауантинсуйской столице люди из Кито считались варварами.
Уайна-Капак сделал Атауальпу правителем Кито, и когда Уаскар вступил на престол, его сводный брат стал править своими землями на правах полунезависимого вассала нового инки.
Атауальпа желал, однако, большего. Он исподволь готовился к войне с Уаскаром, мечтая о троне инков.
И Атауальпа восстал против Уаскара. В окрестностях Куско Атауальпа разгромил своего соперника и взял его в плен.
Пока шла эта междоусобная война, страна была ввергнута в смуту. Положение не улучшилось и после победы Атауальпы.
В центре империи и на юге Атауальпу считали узурпатором. Весь клан «чистокровных» родичей инков ненавидел нового властителя и тосковал по низложенному Уаскару.
Царство четырех соединенных стран в свое время силой сплотили Пачакути и Тупак-Юпанки. Межплеменные и межобластные швы и стыки, которые постепенно зарубцовывались в «тихие годы» правления Уайна-Капака, снова обнажились в час всеобщей смуты.