Страница:
Она схватила Фату за руку и потянула ее в тень дворца. Снег продолжал опускаться, припорашивая недвижное тело Андрэ.
– Нам нужно найти агента службы безопасности, – произнесла София, входя в здание. В холле они мгновение помедлили, прислушиваясь. Из бального зала доносились музыкальные трели. Первым побуждением женщины было броситься туда и поднять тревогу, рассказать, что кто-то убил ее водителя. Но какое-то чувство, подобное холодному дыханию в шею, заставляло ее колебаться.
София была уверена, что убийство Андрэ вовсе не является случайным. Она огляделась вокруг, но никого не увидела.
– Нам нельзя возвращаться в зал, – прошептала она. – Нам следует пойти в комнату охраны.
Во дворце повсюду были камеры слежения, но Андрэ они не спасли. София постучала в дверь, но ответа не последовало. Тогда она толкнула ее, ожидая, что будет заперто, но, к ее удивлению, дверь распахнулась.
София замерла на пороге. Где-то в районе живота возникло ощущение, которое она испытывала время от времени – трезвая уверенность в том, что случилось худшее. Именно это чувство она испытывала в данный момент. В комнате охраны было темно, лишь тускло мерцали экраны мониторов и прочего электронного оборудования. Тут она заметила лежащих троих мужчин. В первое мгновение можно было решить, что они пьяны и спят, но София ощутила в воздухе едва уловимый запах горького миндаля.
– Газ, – шепнула она Фату. – Оставайся на месте.
София задержала дыхание. Долгие годы занимаясь плаванием, она преуспела в этом искусстве. Мужчины были облачены в одежду сотрудников дипломатической службы охраны. Женщина подошла к одному из них, тому, что распростерся на полу, и дотронулась до его плеча. Тело его было невероятно напряженным и негнущимся. София старалась не смотреть ему в лицо – из носа все еще текла кровь, – когда искала крошечное сигнальное устройство на лацкане его пиджака. Найдя его, она нажала кнопку, молясь про себя, чтобы прибор работал исправно и поднял тревогу охранной группы, работающей в бальном зале, а также антитеррористической бригады, находящейся в отдаленной штаб-кварти ре в Роттердаме. София представления не имела, сколько времени пройдет, прежде чем прибудет помощь.
Ряды тускло мерцающих мониторов не показывали ничего подозрительного. Прием продолжался как обычно. София заметила в бальном зале агента службы безопасности, одетого в черное. Было совсем не похоже, что он получил сигнала тревоги, хотя женщине показалось, что он быстро и эффективно перемещается к невидимой цели. Рука его покоилась на верхней пуговице пиджака, и он что-то говорил в микрофон.
Женщина выбежала из комнаты, не в силах более удерживать дыхание. Закрыв за собой дверь, она заметила Фату.
– Думаю, сработало, – сообщила она. – Они всех эвакуируют и… – Девочка смотрела не на нее, а на что-то, у нее за спиной.
– Ne bougez pas, – произнес низкий мужской голос с сильным акцентом, – ou je tire.
В продолжение двух ударов сердца София не осознавала смысла сказанных слов, затем что-то уперлось ей в шею. «Не двигайся, или я буду стрелять».
Второй мужчина, обладающий большим костлявым, типично голландским типом лица, возник за спиной Фату, и София поняла, что он с самого начала был здесь, притворялся агентом службы безопасности. Сейчас он прижимал пистолет снизу к челюсти девочки.
– Прошу вас, нет, она всего лишь ребенок. Не причиняйте ей вреда! – воскликнула София.
Третий мужчина, африканец, также облаченный в кос тюм агента службы безопасности, ногой толкнул дверь в комнату охраны и, быстро пройдя внутрь, распахнул окна. Значит, София была права насчет газа.
Происходящее казалось настолько сюрреалистичным, что ум ее отказывался испытывать чувство страха. Женщине с трудом верилось, что жизнь ее зависит от одного нажатия пальца на спусковой крючок пистолета. Она ничего не сказала, но сердце ее колотилось так громко, что злоумышленники наверняка это слышали. В голове Софии вертелись два имени – Макс и Дэзи, ее дети. Возможно, она никогда их больше не увидит. Она попыталась вспомнить, когда последний раз видела их, говорила с ними. Вчера она разговаривала по телефону с Максом. Звучали ли в ее голосе нежность, уважение, любовь? Или она стремилась поскорее дать отбой? Или была излишне требовательной? Дэзи всегда ее в этом упрекала. Или, лучше сказать, строгой? Да, пожалуй, она была чересчур строгой.
– Merde! – воскликнул один из мужчин, франкоафриканец, склонившийся над монитором, чтобы посмотреть, что происходит в главном зале. Агенты службы безопасности приняли меры. С оружием на изготовку они быстро и четко отдавали приказы и эвакуировали людей. – Кто-то подал сигнал тревоги. – Произнеся эти слова, он выпрямился с кошачьей грацией, развернулся и наотмашь ударил Софию по лицу.
С ней никогда прежде не обращались подобным образом, и в первое мгновение шок заглушил чувство боли. Потом женщина вспомнила, что испытала схожее ощущение, когда однажды ей по лицу ударили мячом во время матча по хоккею на траве. Перед глазами промелькнула ослепительная белая вспышка, затем все поплыло. София стала падать вперед, на мужчину с пистолетом. Она крепко зажмурилась, так как очень испугалась, что он запаникует и нажмет на спуск.
– Прекрати, – приказал другой человек. – Она нам может еще понадобиться, раз уже подняли тревогу.
«Зачем я могу им понадобиться?» – мысленно спрашивала себя София. Она почувствовала запах пота, исходящий от мужчины, который держал ее под прицелом. Шестое чувство подсказало женщине, что это проявление острого и горького страха, гораздо более опасного, чем холодная решимость. Возможно, он станет следовать приказам, возможно – нет. В любой момент он может нажать на спуск, и ее не станет.
Это так просто.
София заставила себя сфокусировать внимание на мониторах. Агенты службы безопасности полностью взяли ситуацию под контроль. Облаченные в белое официанты лежали на полу, а почетных гостей спешно эвакуировали. «Слава богу, – подумала женщина, – слава…»
– Vite[23], – произнес франкоафриканец. – И девчонку тоже захвати.
Софию силой потащили вниз по лестнице, затем по коридору в отсек для технического обслуживания. К ним спешила толпа агентов. При виде тускло мерцающих пистолетов София поморщилась. Злоумышленники выставили ее и Фату перед собой, как живые щиты.
– Бросайте оружие, или женщины умрут, – закричал франкоафриканец, пробираясь в бальный зал.
Четыре агента службы безопасности безропотно повиновались, пятый же неуверенно шагнул вперед. В то же мгновение раздался приглушенный звук выстрела, и Фату осела на пол. «Нет, – безмолвно молила София, – пожалуйста, – боже, она же всего лишь ребенок».
Раздался женский крик, и пятый агент бросил оружие и поднял руки вверх.
Большая часть гостей была уже эвакуирована в безопасное место, возможно благодаря поднятой Софией тревоге. Ни королевы, ни премьер-министра нигде не было видно. Оставшихся людей согнали в центр комнаты и заставили лечь на пол лицом вниз. Софии с трудом удалось подавить возглас негодования, когда взгляд ее встретился с черными, пылающими яростью глазами Тарика, распростертого на полу. Внутренний голос предостерегал женщину ни на ком не фокусироваться. Она увидела и репортера Брукса Фордама, который пристально взирал на нее, и стала мысленно заклинать его хранить молчание. В зале оставались и военный атташе, судорожно обнимающий свою семью; на его угловатом лице застыла гримаса холодной ярости и настороженности.
В помещении присутствовали и несколько детей. Они должны были быть эвакуированы в первую очередь, но четверо все же оказались лежащими на полу. Все они хранили пугающее молчание, даже самые маленькие не издавали ни звука. Но они жили в стране, долгое время пребывающей на военном положении. Очевидно, им и не такое приходилось переживать.
Франкоафриканец быстро взял ситуацию под контроль и стал раздавать приказы людям в одежде официантов. Они тут же вскочили на ноги, подобрали пистолеты агентов службы безопасности, затем перевернули вверх ногами столы со всей сервировкой. Из сервировочных тележек извлекли ружья, которые были спрятаны там под стопками льняных салфеток. София понимала, что, сколько бы ей еще ни оставалось жить, она навсегда запомнит зловещую, леденящую кровь тишину, в которой быстро расстреляли пятерых агентов службы безопасности. Террористы действовали четко и слаженно, не создавая хаоса, и это еще больше испугало Софию.
Впервые она посмотрела в лицо человеку, который удерживал ее. Он был уроженцем Африканского континента, и щеки его еще хранили мальчишескую округлость, а глаза лихорадочно блестели, возможно от употребления наркотиков. Женщина надеялась лишь, что антитеррористическая группа уже мчится во дворец по улицам города.
София посмотрела на распростертую на полу Фату, недвижимую и истекающую кровью. Девочка тихонько застонала, моля о помощи. Женщина шагнула к ней, и тут же резкий окрик за спиной заставил ее замереть на месте.
Но лишь на мгновение.
– Это же абсурд, – сказала София. – Мы же находимся во Дворце мира. Нельзя оставлять детей умирать на полу. – Она опустилась на колени перед Фату. Рана ее кровоточила, но девочка была в сознании, она часто моргала и постанывала от боли.
– Остановитесь, – приказал франкоафриканец. – Не трогайте ее. Отойдите.
София не обратила на него ни малейшего внимания. Она вдруг осознала, что может с успехом игнорировать все что угодно, включая убийцу, даже если он держит ее под прицелом. Она сосредоточилась на девочке, прижимая к ее ране стопку льняных салфеток. Каким-то чудом выстрел в упор не убил ее. Возможно, именно таково было намерение террористов.
– Отойдите от нее немедленно, – взорвался мужчина.
София даже не взглянула на него. В нее будто вселилась некая неведомая сила. Не мужество и не чувство сострадания или гнева. Женщина была абсолютно убеждена, что не сумеет перенести еще одного убийства, даже если в нее станут стрелять.
Выстрела не последовало, но мальчишка-африканец оттащил ее от Фату. Террористы приказали всем оставаться на полу и принялись закрывать двери. «Мы заложники, – подумала София, – нас взяли в заложники». Крупный франкоафриканец и блондин, ранее разносивший шампанское, затеяли спор о том, как лучше поступить – остаться во дворце и вступить в переговоры или же отступить под прикрытием живого щита.
София прошла обязательную подготовку самообороны и инструктаж о том, как нужно вести себя в случае захвата заложников. Как и во всем касающемся ее работы, существовала определенная схема поведения, которую женщина никак не могла вспомнить. Что же нужно делать? Во-первых, оценить ситуацию. Ну, это совсем просто. Ситуация очень плоха, чертовски плоха. Во-вторых, изолировать злоумышленника. В-третьих… София забыла, что следует делать дальше.
В памяти ее всплыло утверждение о том, что, хотя в политической среде было очень популярно провозглашать, что никто не пойдет на сделку с террористами или экстремистами, в действительности неповиноваться было очень опасно. В случае с захватом заложников самое главное – выиграть время, а также посеять разногласие в стане противника. Последнее они превосходно делали и без постороннего вмешательства, и София восприняла возникшую перепалку как хороший знак. Она одна продолжала стоять, удерживаемая вселяющим ужас опасным мальчишкой. Кажется, Брукс Фордам вознамерился что-то сказать. Когда взгляды их встретились, София чуть заметно качнула головой, призывая его хранить молчание.
Один из мнимых официантов заметил, что репортер осматривает комнату, и тут же ударил его ногой по голове. Брукс не издал ни звука и замер. Тарик же обратился к террористам на арабском языке, но с ним обошлись точно так же, как и с Бруксом, – тяжелый ботинок с силой ударил его в прекрасное лицо. Завидев это, София испытала головокружение и тошноту.
Затем пришло ошеломляющее и всепоглощающее осознание тщетности приложенных усилий. Она и многие другие люди пожертвовали всем ради восстановления мира и справедливости, но на людей по-прежнему нападают и убивают. Во дворе лежит мертвый Андрэ. Глядя на Фату, София поняла, что зря тешила себя надеждой, что ей под силу изменить мир. Алчность и зло – неутомимые враги. Истина состояла в том, что ничто – ни самопожертвование, ни дипломатия – не может остановить убийства и избавить мир от террористов.
Женщина предположила, что франкоафриканец является пособником генерала Тими Абача, которому, так же как и торговцу бриллиантами Сержу Гендеру, удалось ускользнуть от санкций Международного суда. Возможно, средства массовой информации представят этих террористов как людей, необычайно преданных своему делу, но София понимала, что это не так. Их поступками руководили не высшие идеалы, не чувство справедливости и не жажда мести, а лишь алчность. Да-да, не патриотизм и не вера, но жажда наживы. Решение суда и ввод войск ООН лишили их состояния, и они вознамерились вернуть его.
– Захватив в заложники детей, вы возбудите к себе ненависть всего мира. Разве этого вы добиваетесь? – сказала она. Челюсть ее болела от удара, поэтому слова давались с трудом. – Вы просто хотите вернуть то, что у вас отняли.
– Мы четко знаем, чего хотим, – заявил блондин-голландец, проверяя барабан пистолета, который он забрал у агента службы безопасности.
– Надеюсь, вы также четко понимаете, как этого добиться, – парировала София, не веря своим ушам. Неужели она в самом деле вступила в переговоры с террористами? – Вы не глупы, раз смогли осуществить подобную операцию. Но прямо сейчас вы еще можете уйти безнаказанными.
Мужчина воззрился на нее. В глазах его появился особый блеск, а губы искривились в ухмылке.
– Мадам Беллами, мы о вас наслышаны.
«Боже всемогущий, – поразилась София, – они знают, кто я такая». Скорее всего, им известно и то, что она является членом команды обвинителей. Она побледнела, хотя старалась ничем не выдать своего испуга.
– Мы знаем вас так же хорошо, как вы – дело алмазной шахты Куумба, – добавил мужчина, – а также нам известно о замораживании банковских счетов в стране, не имеющей закона об экстрадиции.
Вдалеке послышалось завывание сирен, и София осознала, что террористы оказались в очень затруднительном положении. Если они останутся в зале, то последует противостояние с силовыми структурами, которое неизбежно окончится расстрелом заложников.
– Все это не будет иметь значения, – возразила женщина, – если вы и дальше решите остаться здесь.
Раздалась трель мобильного телефона, и террорист напрягся всем телом, напомнив Софии, что она все еще находится под прицелом, балансируя на грани жизни и смерти. Один из мужчин, одетый официантом, которого она уже видела прежде, – на его беджике значилось имя Карл, – бросился вперед и вытащил телефон из пиджака убитого агента. Покосившись на голландца, он нажал кнопку приема. София напрягла слух, но мужчина говорил по-голландски, к тому же довольно тихо.
– Вам ни к чему группа заложников, – обратилась она к удерживающему ее человеку. – В действительности вы еще можете скрыться, пока это возможно. Если останетесь во дворце и вступите в переговоры, требуя возвращения денег, то неминуемо проиграете. – Женщина переводила взгляд с одного террориста на другого. – Подобные действия всегда плохо заканчиваются.
Последующий обмен репликами произошел на диалекте умойя. София немного понимала этот язык, но сейчас смысл сказанного ускользал от нее. Франкоафриканец отдал приказ, и мнимые официанты поспешили к двери. Голландец же направился к лежащему на полу атташе и передал ему мобильный телефон. Удерживающий Софию юнец крепко взял ее за предплечье и потащил вперед.
Женщина стала сопротивляться и вырываться, но это ни к чему не привело.
– Madame, вы должны пойти с нами.
Посмотрев ему в лицо, она не увидела ни проблеска человечности, лишь холодную решимость. София вдруг осознала, что является идеальной заложницей – безоружной и беспомощной. К тому же в дипломатических кругах она была известна своим умением говорить на нескольких языках, что лишь увеличивало ее ценность в глазах террористов.
Женщина подумала о возможности развязать драку здесь и сейчас. Она знала, что атташе наблюдает за ней, готовясь к решительным действиям. Знала она также и то, что если он их предпримет, то будет неминуемо убит.
Мгновение спустя ее оцепеневшее тело затолкали в один из фургонов службы доставки. «Мне очень жаль», – мысленно обратилась София к своим детям. Ах, если бы только они могли ее слышать! Она находится в руках убийц. Она сама сделала все возможное, чтобы быть отделенной от Макса и Дэзи, но они переживут потерю. Она была не самой хорошей матерью в мире, но ее дети умны и несгибаемы – они приспособятся. Эти качества они унаследовали от нее.
Снег продолжал идти. Софию усадили на переднее сиденье фургона, поместив между голландцем и юношей-африканцем. Ноги женщины находились в очень неудобном положении по одну сторону от рычага переключения передач. Террористы не потрудились связать ее, справедливо полагая, что она не представляет для них угрозы.
Еще четверо мужчин забрались сзади в кузов фургона, непрестанно переругиваясь на голландском и французском. София поняла, что их план провалился оттого, что она подняла тревогу. Из разговоров террористов она заключила, что они намеревались забаррикадироваться в здании, требуя размораживания их банковских счетов и беспрепятственного транзита в Африку.
– Мы уезжаем ни с чем, ни с чем, – сетовал чей-то грубый голос.
– По крайней мере, ты еще живой, – рявкнул водитель, – а это уже кое-что.
– И у нас есть та, кто обеспечит сохранение нам жизни, – добавил кто-то еще.
К своему ужасу, София почувствовала прикосновение к своей шее. По телу ее забегали мурашки. Дернув плечами, она подалась вперед, и мужчины нервно рассмеялись. Она старалась не думать о том, на что они способны, но сознание все равно наводнили мысли о пытках, насилии и убийствах. Женщина потратила два года жизни на то, чтобы создать основанное на этом дело, но до нынешнего момента слова эти были всего лишь юридическими понятиями. Теперь же они обрели реальный смысл.
Голландец гнал машину по заснеженным улицам, едва вписываясь в повороты. Он явно был отлично знаком с городом и держал путь к порту. Фургон двигался по шоссе, пролегающему вдоль канала Верверсингс, соединяющегося с гаванью Воор, водным путем к Северному морю.
Мост возвышался впереди изогнутой дугой. Снег залеплял лобовое стекло, а шины проскальзывали на мокром дорожном покрытии. На мосту, освещенном янтарным светом фонарей и окрашивающем снег в золотистые тона, не было ни единой машины.
– Слышу стрекот вертолета, – сказал кто-то сзади. – Нас преследуют.
– Не о чем волноваться, – ответил голландец, увеличивая скорость до ста тридцати километров в час. – Я оставил четкие указания.
София осознала, в чем именно заключался обмен репликами террориста с атташе. Они пообещали убить заложницу, если их требования не будут выполнены. Также женщина поняла, что рано или поздно они все равно от нее избавятся. Так зачем доставлять им такое удовольствие? Она всю жизнь пыталась поступать правильно, но зачастую события принимали нежелательный оборот.
Руки ее, казалось, стали совершенно чужими, когда она с необычайной силой и быстротой навалилась на рулевое колесо и выкрутила его до упора в сторону.
Голландец, исторгая проклятия, попытался выровнять фургон, но было уже поздно. Мост был донельзя скользким, а ограждающие перила слишком низкими, поэтому автомобиль перелетел через них и плюхнулся в чернильно-черную воду канала.
Часть третья
Глава 6
– Нам нужно найти агента службы безопасности, – произнесла София, входя в здание. В холле они мгновение помедлили, прислушиваясь. Из бального зала доносились музыкальные трели. Первым побуждением женщины было броситься туда и поднять тревогу, рассказать, что кто-то убил ее водителя. Но какое-то чувство, подобное холодному дыханию в шею, заставляло ее колебаться.
София была уверена, что убийство Андрэ вовсе не является случайным. Она огляделась вокруг, но никого не увидела.
– Нам нельзя возвращаться в зал, – прошептала она. – Нам следует пойти в комнату охраны.
Во дворце повсюду были камеры слежения, но Андрэ они не спасли. София постучала в дверь, но ответа не последовало. Тогда она толкнула ее, ожидая, что будет заперто, но, к ее удивлению, дверь распахнулась.
София замерла на пороге. Где-то в районе живота возникло ощущение, которое она испытывала время от времени – трезвая уверенность в том, что случилось худшее. Именно это чувство она испытывала в данный момент. В комнате охраны было темно, лишь тускло мерцали экраны мониторов и прочего электронного оборудования. Тут она заметила лежащих троих мужчин. В первое мгновение можно было решить, что они пьяны и спят, но София ощутила в воздухе едва уловимый запах горького миндаля.
– Газ, – шепнула она Фату. – Оставайся на месте.
София задержала дыхание. Долгие годы занимаясь плаванием, она преуспела в этом искусстве. Мужчины были облачены в одежду сотрудников дипломатической службы охраны. Женщина подошла к одному из них, тому, что распростерся на полу, и дотронулась до его плеча. Тело его было невероятно напряженным и негнущимся. София старалась не смотреть ему в лицо – из носа все еще текла кровь, – когда искала крошечное сигнальное устройство на лацкане его пиджака. Найдя его, она нажала кнопку, молясь про себя, чтобы прибор работал исправно и поднял тревогу охранной группы, работающей в бальном зале, а также антитеррористической бригады, находящейся в отдаленной штаб-кварти ре в Роттердаме. София представления не имела, сколько времени пройдет, прежде чем прибудет помощь.
Ряды тускло мерцающих мониторов не показывали ничего подозрительного. Прием продолжался как обычно. София заметила в бальном зале агента службы безопасности, одетого в черное. Было совсем не похоже, что он получил сигнала тревоги, хотя женщине показалось, что он быстро и эффективно перемещается к невидимой цели. Рука его покоилась на верхней пуговице пиджака, и он что-то говорил в микрофон.
Женщина выбежала из комнаты, не в силах более удерживать дыхание. Закрыв за собой дверь, она заметила Фату.
– Думаю, сработало, – сообщила она. – Они всех эвакуируют и… – Девочка смотрела не на нее, а на что-то, у нее за спиной.
– Ne bougez pas, – произнес низкий мужской голос с сильным акцентом, – ou je tire.
В продолжение двух ударов сердца София не осознавала смысла сказанных слов, затем что-то уперлось ей в шею. «Не двигайся, или я буду стрелять».
Второй мужчина, обладающий большим костлявым, типично голландским типом лица, возник за спиной Фату, и София поняла, что он с самого начала был здесь, притворялся агентом службы безопасности. Сейчас он прижимал пистолет снизу к челюсти девочки.
– Прошу вас, нет, она всего лишь ребенок. Не причиняйте ей вреда! – воскликнула София.
Третий мужчина, африканец, также облаченный в кос тюм агента службы безопасности, ногой толкнул дверь в комнату охраны и, быстро пройдя внутрь, распахнул окна. Значит, София была права насчет газа.
Происходящее казалось настолько сюрреалистичным, что ум ее отказывался испытывать чувство страха. Женщине с трудом верилось, что жизнь ее зависит от одного нажатия пальца на спусковой крючок пистолета. Она ничего не сказала, но сердце ее колотилось так громко, что злоумышленники наверняка это слышали. В голове Софии вертелись два имени – Макс и Дэзи, ее дети. Возможно, она никогда их больше не увидит. Она попыталась вспомнить, когда последний раз видела их, говорила с ними. Вчера она разговаривала по телефону с Максом. Звучали ли в ее голосе нежность, уважение, любовь? Или она стремилась поскорее дать отбой? Или была излишне требовательной? Дэзи всегда ее в этом упрекала. Или, лучше сказать, строгой? Да, пожалуй, она была чересчур строгой.
– Merde! – воскликнул один из мужчин, франкоафриканец, склонившийся над монитором, чтобы посмотреть, что происходит в главном зале. Агенты службы безопасности приняли меры. С оружием на изготовку они быстро и четко отдавали приказы и эвакуировали людей. – Кто-то подал сигнал тревоги. – Произнеся эти слова, он выпрямился с кошачьей грацией, развернулся и наотмашь ударил Софию по лицу.
С ней никогда прежде не обращались подобным образом, и в первое мгновение шок заглушил чувство боли. Потом женщина вспомнила, что испытала схожее ощущение, когда однажды ей по лицу ударили мячом во время матча по хоккею на траве. Перед глазами промелькнула ослепительная белая вспышка, затем все поплыло. София стала падать вперед, на мужчину с пистолетом. Она крепко зажмурилась, так как очень испугалась, что он запаникует и нажмет на спуск.
– Прекрати, – приказал другой человек. – Она нам может еще понадобиться, раз уже подняли тревогу.
«Зачем я могу им понадобиться?» – мысленно спрашивала себя София. Она почувствовала запах пота, исходящий от мужчины, который держал ее под прицелом. Шестое чувство подсказало женщине, что это проявление острого и горького страха, гораздо более опасного, чем холодная решимость. Возможно, он станет следовать приказам, возможно – нет. В любой момент он может нажать на спуск, и ее не станет.
Это так просто.
София заставила себя сфокусировать внимание на мониторах. Агенты службы безопасности полностью взяли ситуацию под контроль. Облаченные в белое официанты лежали на полу, а почетных гостей спешно эвакуировали. «Слава богу, – подумала женщина, – слава…»
– Vite[23], – произнес франкоафриканец. – И девчонку тоже захвати.
Софию силой потащили вниз по лестнице, затем по коридору в отсек для технического обслуживания. К ним спешила толпа агентов. При виде тускло мерцающих пистолетов София поморщилась. Злоумышленники выставили ее и Фату перед собой, как живые щиты.
– Бросайте оружие, или женщины умрут, – закричал франкоафриканец, пробираясь в бальный зал.
Четыре агента службы безопасности безропотно повиновались, пятый же неуверенно шагнул вперед. В то же мгновение раздался приглушенный звук выстрела, и Фату осела на пол. «Нет, – безмолвно молила София, – пожалуйста, – боже, она же всего лишь ребенок».
Раздался женский крик, и пятый агент бросил оружие и поднял руки вверх.
Большая часть гостей была уже эвакуирована в безопасное место, возможно благодаря поднятой Софией тревоге. Ни королевы, ни премьер-министра нигде не было видно. Оставшихся людей согнали в центр комнаты и заставили лечь на пол лицом вниз. Софии с трудом удалось подавить возглас негодования, когда взгляд ее встретился с черными, пылающими яростью глазами Тарика, распростертого на полу. Внутренний голос предостерегал женщину ни на ком не фокусироваться. Она увидела и репортера Брукса Фордама, который пристально взирал на нее, и стала мысленно заклинать его хранить молчание. В зале оставались и военный атташе, судорожно обнимающий свою семью; на его угловатом лице застыла гримаса холодной ярости и настороженности.
В помещении присутствовали и несколько детей. Они должны были быть эвакуированы в первую очередь, но четверо все же оказались лежащими на полу. Все они хранили пугающее молчание, даже самые маленькие не издавали ни звука. Но они жили в стране, долгое время пребывающей на военном положении. Очевидно, им и не такое приходилось переживать.
Франкоафриканец быстро взял ситуацию под контроль и стал раздавать приказы людям в одежде официантов. Они тут же вскочили на ноги, подобрали пистолеты агентов службы безопасности, затем перевернули вверх ногами столы со всей сервировкой. Из сервировочных тележек извлекли ружья, которые были спрятаны там под стопками льняных салфеток. София понимала, что, сколько бы ей еще ни оставалось жить, она навсегда запомнит зловещую, леденящую кровь тишину, в которой быстро расстреляли пятерых агентов службы безопасности. Террористы действовали четко и слаженно, не создавая хаоса, и это еще больше испугало Софию.
Впервые она посмотрела в лицо человеку, который удерживал ее. Он был уроженцем Африканского континента, и щеки его еще хранили мальчишескую округлость, а глаза лихорадочно блестели, возможно от употребления наркотиков. Женщина надеялась лишь, что антитеррористическая группа уже мчится во дворец по улицам города.
София посмотрела на распростертую на полу Фату, недвижимую и истекающую кровью. Девочка тихонько застонала, моля о помощи. Женщина шагнула к ней, и тут же резкий окрик за спиной заставил ее замереть на месте.
Но лишь на мгновение.
– Это же абсурд, – сказала София. – Мы же находимся во Дворце мира. Нельзя оставлять детей умирать на полу. – Она опустилась на колени перед Фату. Рана ее кровоточила, но девочка была в сознании, она часто моргала и постанывала от боли.
– Остановитесь, – приказал франкоафриканец. – Не трогайте ее. Отойдите.
София не обратила на него ни малейшего внимания. Она вдруг осознала, что может с успехом игнорировать все что угодно, включая убийцу, даже если он держит ее под прицелом. Она сосредоточилась на девочке, прижимая к ее ране стопку льняных салфеток. Каким-то чудом выстрел в упор не убил ее. Возможно, именно таково было намерение террористов.
– Отойдите от нее немедленно, – взорвался мужчина.
София даже не взглянула на него. В нее будто вселилась некая неведомая сила. Не мужество и не чувство сострадания или гнева. Женщина была абсолютно убеждена, что не сумеет перенести еще одного убийства, даже если в нее станут стрелять.
Выстрела не последовало, но мальчишка-африканец оттащил ее от Фату. Террористы приказали всем оставаться на полу и принялись закрывать двери. «Мы заложники, – подумала София, – нас взяли в заложники». Крупный франкоафриканец и блондин, ранее разносивший шампанское, затеяли спор о том, как лучше поступить – остаться во дворце и вступить в переговоры или же отступить под прикрытием живого щита.
София прошла обязательную подготовку самообороны и инструктаж о том, как нужно вести себя в случае захвата заложников. Как и во всем касающемся ее работы, существовала определенная схема поведения, которую женщина никак не могла вспомнить. Что же нужно делать? Во-первых, оценить ситуацию. Ну, это совсем просто. Ситуация очень плоха, чертовски плоха. Во-вторых, изолировать злоумышленника. В-третьих… София забыла, что следует делать дальше.
В памяти ее всплыло утверждение о том, что, хотя в политической среде было очень популярно провозглашать, что никто не пойдет на сделку с террористами или экстремистами, в действительности неповиноваться было очень опасно. В случае с захватом заложников самое главное – выиграть время, а также посеять разногласие в стане противника. Последнее они превосходно делали и без постороннего вмешательства, и София восприняла возникшую перепалку как хороший знак. Она одна продолжала стоять, удерживаемая вселяющим ужас опасным мальчишкой. Кажется, Брукс Фордам вознамерился что-то сказать. Когда взгляды их встретились, София чуть заметно качнула головой, призывая его хранить молчание.
Один из мнимых официантов заметил, что репортер осматривает комнату, и тут же ударил его ногой по голове. Брукс не издал ни звука и замер. Тарик же обратился к террористам на арабском языке, но с ним обошлись точно так же, как и с Бруксом, – тяжелый ботинок с силой ударил его в прекрасное лицо. Завидев это, София испытала головокружение и тошноту.
Затем пришло ошеломляющее и всепоглощающее осознание тщетности приложенных усилий. Она и многие другие люди пожертвовали всем ради восстановления мира и справедливости, но на людей по-прежнему нападают и убивают. Во дворе лежит мертвый Андрэ. Глядя на Фату, София поняла, что зря тешила себя надеждой, что ей под силу изменить мир. Алчность и зло – неутомимые враги. Истина состояла в том, что ничто – ни самопожертвование, ни дипломатия – не может остановить убийства и избавить мир от террористов.
Женщина предположила, что франкоафриканец является пособником генерала Тими Абача, которому, так же как и торговцу бриллиантами Сержу Гендеру, удалось ускользнуть от санкций Международного суда. Возможно, средства массовой информации представят этих террористов как людей, необычайно преданных своему делу, но София понимала, что это не так. Их поступками руководили не высшие идеалы, не чувство справедливости и не жажда мести, а лишь алчность. Да-да, не патриотизм и не вера, но жажда наживы. Решение суда и ввод войск ООН лишили их состояния, и они вознамерились вернуть его.
– Захватив в заложники детей, вы возбудите к себе ненависть всего мира. Разве этого вы добиваетесь? – сказала она. Челюсть ее болела от удара, поэтому слова давались с трудом. – Вы просто хотите вернуть то, что у вас отняли.
– Мы четко знаем, чего хотим, – заявил блондин-голландец, проверяя барабан пистолета, который он забрал у агента службы безопасности.
– Надеюсь, вы также четко понимаете, как этого добиться, – парировала София, не веря своим ушам. Неужели она в самом деле вступила в переговоры с террористами? – Вы не глупы, раз смогли осуществить подобную операцию. Но прямо сейчас вы еще можете уйти безнаказанными.
Мужчина воззрился на нее. В глазах его появился особый блеск, а губы искривились в ухмылке.
– Мадам Беллами, мы о вас наслышаны.
«Боже всемогущий, – поразилась София, – они знают, кто я такая». Скорее всего, им известно и то, что она является членом команды обвинителей. Она побледнела, хотя старалась ничем не выдать своего испуга.
– Мы знаем вас так же хорошо, как вы – дело алмазной шахты Куумба, – добавил мужчина, – а также нам известно о замораживании банковских счетов в стране, не имеющей закона об экстрадиции.
Вдалеке послышалось завывание сирен, и София осознала, что террористы оказались в очень затруднительном положении. Если они останутся в зале, то последует противостояние с силовыми структурами, которое неизбежно окончится расстрелом заложников.
– Все это не будет иметь значения, – возразила женщина, – если вы и дальше решите остаться здесь.
Раздалась трель мобильного телефона, и террорист напрягся всем телом, напомнив Софии, что она все еще находится под прицелом, балансируя на грани жизни и смерти. Один из мужчин, одетый официантом, которого она уже видела прежде, – на его беджике значилось имя Карл, – бросился вперед и вытащил телефон из пиджака убитого агента. Покосившись на голландца, он нажал кнопку приема. София напрягла слух, но мужчина говорил по-голландски, к тому же довольно тихо.
– Вам ни к чему группа заложников, – обратилась она к удерживающему ее человеку. – В действительности вы еще можете скрыться, пока это возможно. Если останетесь во дворце и вступите в переговоры, требуя возвращения денег, то неминуемо проиграете. – Женщина переводила взгляд с одного террориста на другого. – Подобные действия всегда плохо заканчиваются.
Последующий обмен репликами произошел на диалекте умойя. София немного понимала этот язык, но сейчас смысл сказанного ускользал от нее. Франкоафриканец отдал приказ, и мнимые официанты поспешили к двери. Голландец же направился к лежащему на полу атташе и передал ему мобильный телефон. Удерживающий Софию юнец крепко взял ее за предплечье и потащил вперед.
Женщина стала сопротивляться и вырываться, но это ни к чему не привело.
– Madame, вы должны пойти с нами.
Посмотрев ему в лицо, она не увидела ни проблеска человечности, лишь холодную решимость. София вдруг осознала, что является идеальной заложницей – безоружной и беспомощной. К тому же в дипломатических кругах она была известна своим умением говорить на нескольких языках, что лишь увеличивало ее ценность в глазах террористов.
Женщина подумала о возможности развязать драку здесь и сейчас. Она знала, что атташе наблюдает за ней, готовясь к решительным действиям. Знала она также и то, что если он их предпримет, то будет неминуемо убит.
Мгновение спустя ее оцепеневшее тело затолкали в один из фургонов службы доставки. «Мне очень жаль», – мысленно обратилась София к своим детям. Ах, если бы только они могли ее слышать! Она находится в руках убийц. Она сама сделала все возможное, чтобы быть отделенной от Макса и Дэзи, но они переживут потерю. Она была не самой хорошей матерью в мире, но ее дети умны и несгибаемы – они приспособятся. Эти качества они унаследовали от нее.
Снег продолжал идти. Софию усадили на переднее сиденье фургона, поместив между голландцем и юношей-африканцем. Ноги женщины находились в очень неудобном положении по одну сторону от рычага переключения передач. Террористы не потрудились связать ее, справедливо полагая, что она не представляет для них угрозы.
Еще четверо мужчин забрались сзади в кузов фургона, непрестанно переругиваясь на голландском и французском. София поняла, что их план провалился оттого, что она подняла тревогу. Из разговоров террористов она заключила, что они намеревались забаррикадироваться в здании, требуя размораживания их банковских счетов и беспрепятственного транзита в Африку.
– Мы уезжаем ни с чем, ни с чем, – сетовал чей-то грубый голос.
– По крайней мере, ты еще живой, – рявкнул водитель, – а это уже кое-что.
– И у нас есть та, кто обеспечит сохранение нам жизни, – добавил кто-то еще.
К своему ужасу, София почувствовала прикосновение к своей шее. По телу ее забегали мурашки. Дернув плечами, она подалась вперед, и мужчины нервно рассмеялись. Она старалась не думать о том, на что они способны, но сознание все равно наводнили мысли о пытках, насилии и убийствах. Женщина потратила два года жизни на то, чтобы создать основанное на этом дело, но до нынешнего момента слова эти были всего лишь юридическими понятиями. Теперь же они обрели реальный смысл.
Голландец гнал машину по заснеженным улицам, едва вписываясь в повороты. Он явно был отлично знаком с городом и держал путь к порту. Фургон двигался по шоссе, пролегающему вдоль канала Верверсингс, соединяющегося с гаванью Воор, водным путем к Северному морю.
Мост возвышался впереди изогнутой дугой. Снег залеплял лобовое стекло, а шины проскальзывали на мокром дорожном покрытии. На мосту, освещенном янтарным светом фонарей и окрашивающем снег в золотистые тона, не было ни единой машины.
– Слышу стрекот вертолета, – сказал кто-то сзади. – Нас преследуют.
– Не о чем волноваться, – ответил голландец, увеличивая скорость до ста тридцати километров в час. – Я оставил четкие указания.
София осознала, в чем именно заключался обмен репликами террориста с атташе. Они пообещали убить заложницу, если их требования не будут выполнены. Также женщина поняла, что рано или поздно они все равно от нее избавятся. Так зачем доставлять им такое удовольствие? Она всю жизнь пыталась поступать правильно, но зачастую события принимали нежелательный оборот.
Руки ее, казалось, стали совершенно чужими, когда она с необычайной силой и быстротой навалилась на рулевое колесо и выкрутила его до упора в сторону.
Голландец, исторгая проклятия, попытался выровнять фургон, но было уже поздно. Мост был донельзя скользким, а ограждающие перила слишком низкими, поэтому автомобиль перелетел через них и плюхнулся в чернильно-черную воду канала.
Часть третья
Санта-Крус, Виргинские острова
День трех волхвов
День Трех Волхвов, или Богоявление, – это праздник, венчающий собой месяц торжеств на острове Санта-Крус, славящемся своим сахаром, патокой и ромом. Выпекаемый здесь свадебный фруктовый торт настолько сытный и обладает таким насыщенным вкусом, что его следует подавать нарезанным небольшими кусками в ознаменование радостного события.
Для приготовления торта помимо размоченных фруктов потребуется:
21/2 стакана муки
11/2 чайной ложки разрыхлителя
1 фунт коричневого сахара
1 чайная ложка корицы
1 чайная ложка ванили
1 стакан патоки
1/2 фунта масла комнатной температуры 6 яиц.
Приготовление
Взбить масло в большой миске, добавить сахар, корицу, ваниль и патоку. Яйца вводить в полученную смесь по одному. Затем всыпать муку и разрыхлитель, вымесить тесто.
Тесто перелить в две хорошо смазанные жиром формы для выпечки размером 9 на 13 дюймов. Выпекать в духовке при температуре 350°F приблизительно один час.
День Трех Волхвов, или Богоявление, – это праздник, венчающий собой месяц торжеств на острове Санта-Крус, славящемся своим сахаром, патокой и ромом. Выпекаемый здесь свадебный фруктовый торт настолько сытный и обладает таким насыщенным вкусом, что его следует подавать нарезанным небольшими кусками в ознаменование радостного события.
Свадебный фруктовый торт
Поместить пять фунтов сухофруктов (смородина, изюм, финики, фиги, чернослив) в большую миску и, залив тремя стаканами крузанского рома, оставить размачиваться на два дня или неделю.Для приготовления торта помимо размоченных фруктов потребуется:
21/2 стакана муки
11/2 чайной ложки разрыхлителя
1 фунт коричневого сахара
1 чайная ложка корицы
1 чайная ложка ванили
1 стакан патоки
1/2 фунта масла комнатной температуры 6 яиц.
Приготовление
Взбить масло в большой миске, добавить сахар, корицу, ваниль и патоку. Яйца вводить в полученную смесь по одному. Затем всыпать муку и разрыхлитель, вымесить тесто.
Тесто перелить в две хорошо смазанные жиром формы для выпечки размером 9 на 13 дюймов. Выпекать в духовке при температуре 350°F приблизительно один час.
Глава 6
Санта-Крус, Виргинские острова
6 января – Богоявление
Макс Беллами терпеть не мог свадеб. В его семье бракосочетания случались регулярно, как сезонная эпидемия гриппа. Так как он был еще ребенком, ему нельзя было отклонить приглашение, хотя и очень хотелось.
Иногда его даже заставляли принимать участие в церемонии. Дважды, будучи совсем маленьким, он исполнял почетную роль мальчика, который подносит молодоженам подушечку с кольцами. В четыре года казалось, что это очень весело, пока Макс не осознал, что от него требуется нарядиться в костюм, который нельзя запачкать, и присутствовать на бесконечно долгой церемонии бракосочетания.
Сейчас ему было двенадцать, и на роль подносящего кольца он больше не годился, но родители придумали для него новую миссию. В прошлом году он был шафером на свадьбе своей кузины Оливии, которая вышла замуж за Коннора Дэвиса в лагере «Киога», что на озере Уиллоу. Именно тогда мальчик утвердился в мысли, что все бракосочетания похожи как две капли воды: тот же дискомфорт, который испытываешь в отутюженном костюме, накрахмаленной рубашке и тесных ботинках, та же скучная церемония и слащаво-приторные песни, лишь пары у алтаря разные.
Он считал, что церемонии бракосочетания слишком продолжительны и утомительны и на них все только и делают, что разглагольствуют о любви и обещаниях. Мальчик считал, что все это самая настоящая чушь.
Сегодня он испытывал дискомфорт совсем по другому поводу. Так как церемония проходила на пляже, все были одеты в легкие наряды и, по мнению Макса, напоминали толпу марионеток в ярких гавайских рубашках и шортах. Конечно, такая одежда для мальчика была предпочтительнее смокинга и узких парадных туфель, но это вовсе не означало, что он наслаждался происходящим.
Да и как это было возможно, когда женихом являлся его собственный отец?
В действительности Максу нравилась избранница отца Нина Романо, даже очень. Он не сомневался, что из нее выйдет прекрасная мачеха, и искренне желал, чтобы она вышла замуж за папу. Но мальчику совсем не хотелось присутствовать на бесконечной церемонии и выслушивать брачные обеты. Он не был готов услышать из уст отца слова «Предлагаю тебе руку и сердце», кому бы они ни были адресованы.
Подобные фразы всегда выводили его из себя. Он бы предпочел, чтобы отец с Ниной поженились втайне, не приглашая членов семей. Куда бы он ни посмотрел, повсюду на глаза попадались представители многочисленного клана Романо. У Нины было восемь братьев и сестер, у большинства из которых также имелись дети, и все они, наряду с родственниками со стороны Беллами, были в списке гостей, превращая церемонию в столпотворение.
К Максу всю неделю подходили эти бодрые американцы итальянского происхождения, хлопали его по спине и вели себя так, словно он их лучший друг. Не все они были ему незнакомы. Двое из них, которые к концу дня станут его сводными двоюродными братом и сестрой, учились в той же средней школе Авалона, что и он. С Анжеликой Романо он посещал занятия по алгебре, а Рики Пасторини играл с ним в одной хоккейной команде. Мама Рики, Мария, приходящаяся Нине сестрой, поистине была мамой и всей команды. Хотя Макс и Рики были ровесниками, этот мальчик уже брился, и голос его начал ломаться. «Тоже мне, большое дело», – подумал Макс.
Мальчик изо всех сил старался не скрежетать зубами, когда заиграла очередная сентиментальная песня о двух сердцах, ставших единым целым, в то время как большинство присутствующих на церемонии женщин разрыдались. «Если это безобразие не закончится в ближайшее время, я впаду в кому», – решил про себя Макс.
Он осмотрел присутствующих гостей, сидящих на белых складных стульях. Все они были обуты в шлепанцы, через которые просыпался белоснежный песок. Макс незаметно сунул руку в карман своих шорт и нащупал мобильный телефон. Бросив взгляд на монитор, он убедился, что мама так и не ответила на его сообщение с фотографией, которое он послал ей ранее. Мальчик постарался не обращать на это внимания, потому что его мама все равно повела бы себя так, будто все в порядке, даже если приходится сидеть на свадьбе собственного отца. Мальчик написал ей, что Санта-Крус великолепен.
6 января – Богоявление
Макс Беллами терпеть не мог свадеб. В его семье бракосочетания случались регулярно, как сезонная эпидемия гриппа. Так как он был еще ребенком, ему нельзя было отклонить приглашение, хотя и очень хотелось.
Иногда его даже заставляли принимать участие в церемонии. Дважды, будучи совсем маленьким, он исполнял почетную роль мальчика, который подносит молодоженам подушечку с кольцами. В четыре года казалось, что это очень весело, пока Макс не осознал, что от него требуется нарядиться в костюм, который нельзя запачкать, и присутствовать на бесконечно долгой церемонии бракосочетания.
Сейчас ему было двенадцать, и на роль подносящего кольца он больше не годился, но родители придумали для него новую миссию. В прошлом году он был шафером на свадьбе своей кузины Оливии, которая вышла замуж за Коннора Дэвиса в лагере «Киога», что на озере Уиллоу. Именно тогда мальчик утвердился в мысли, что все бракосочетания похожи как две капли воды: тот же дискомфорт, который испытываешь в отутюженном костюме, накрахмаленной рубашке и тесных ботинках, та же скучная церемония и слащаво-приторные песни, лишь пары у алтаря разные.
Он считал, что церемонии бракосочетания слишком продолжительны и утомительны и на них все только и делают, что разглагольствуют о любви и обещаниях. Мальчик считал, что все это самая настоящая чушь.
Сегодня он испытывал дискомфорт совсем по другому поводу. Так как церемония проходила на пляже, все были одеты в легкие наряды и, по мнению Макса, напоминали толпу марионеток в ярких гавайских рубашках и шортах. Конечно, такая одежда для мальчика была предпочтительнее смокинга и узких парадных туфель, но это вовсе не означало, что он наслаждался происходящим.
Да и как это было возможно, когда женихом являлся его собственный отец?
В действительности Максу нравилась избранница отца Нина Романо, даже очень. Он не сомневался, что из нее выйдет прекрасная мачеха, и искренне желал, чтобы она вышла замуж за папу. Но мальчику совсем не хотелось присутствовать на бесконечной церемонии и выслушивать брачные обеты. Он не был готов услышать из уст отца слова «Предлагаю тебе руку и сердце», кому бы они ни были адресованы.
Подобные фразы всегда выводили его из себя. Он бы предпочел, чтобы отец с Ниной поженились втайне, не приглашая членов семей. Куда бы он ни посмотрел, повсюду на глаза попадались представители многочисленного клана Романо. У Нины было восемь братьев и сестер, у большинства из которых также имелись дети, и все они, наряду с родственниками со стороны Беллами, были в списке гостей, превращая церемонию в столпотворение.
К Максу всю неделю подходили эти бодрые американцы итальянского происхождения, хлопали его по спине и вели себя так, словно он их лучший друг. Не все они были ему незнакомы. Двое из них, которые к концу дня станут его сводными двоюродными братом и сестрой, учились в той же средней школе Авалона, что и он. С Анжеликой Романо он посещал занятия по алгебре, а Рики Пасторини играл с ним в одной хоккейной команде. Мама Рики, Мария, приходящаяся Нине сестрой, поистине была мамой и всей команды. Хотя Макс и Рики были ровесниками, этот мальчик уже брился, и голос его начал ломаться. «Тоже мне, большое дело», – подумал Макс.
Мальчик изо всех сил старался не скрежетать зубами, когда заиграла очередная сентиментальная песня о двух сердцах, ставших единым целым, в то время как большинство присутствующих на церемонии женщин разрыдались. «Если это безобразие не закончится в ближайшее время, я впаду в кому», – решил про себя Макс.
Он осмотрел присутствующих гостей, сидящих на белых складных стульях. Все они были обуты в шлепанцы, через которые просыпался белоснежный песок. Макс незаметно сунул руку в карман своих шорт и нащупал мобильный телефон. Бросив взгляд на монитор, он убедился, что мама так и не ответила на его сообщение с фотографией, которое он послал ей ранее. Мальчик постарался не обращать на это внимания, потому что его мама все равно повела бы себя так, будто все в порядке, даже если приходится сидеть на свадьбе собственного отца. Мальчик написал ей, что Санта-Крус великолепен.