Каландин поднял руку:
– Ты убедил меня. Выводы сделал правильные. Забирай отряд Есаула, он твой!
– Мы не договорились об оплате.
– Что ж! Давай решим вопрос об оплате взаимных услуг. Я передаю тебе отряд Есаула, ты же взамен, как отработаешь заказ, по восточному обычаю приносишь мне голову предателя Игната Верехова. И доказательства того, что весь его отряд уничтожен. Видеокассеты будет достаточно. Но Есаула – отрезанную голову! Когда она упадет к моим ногам, будем считать, что обязательства друг перед другом мы выполнили. И разойдемся с миром. Такой договор тебя устроит?
– Устроит, Георгий Дмитриевич!
– Когда планируешь покинуть хутор? Желательно быстрее! Иначе…
– Я все понял! Завтра, в 10.00 нас уже не будет на хуторе!
– Хорошо! Охрана покажет комнату, где сможешь отдохнуть. Или ты устроишься вместе с Есаулом?
– Так будет лучше для дела!
– Хорошо! Поступай, как считаешь нужным! И постарайся до отъезда не тревожить меня. Плохо себя чувствую. Лягу, отлежусь!
– Да, да, конечно! Я все понял. Спасибо, Георгий Дмитриевич, и до свидания!
Глава 4
– Ты убедил меня. Выводы сделал правильные. Забирай отряд Есаула, он твой!
– Мы не договорились об оплате.
– Что ж! Давай решим вопрос об оплате взаимных услуг. Я передаю тебе отряд Есаула, ты же взамен, как отработаешь заказ, по восточному обычаю приносишь мне голову предателя Игната Верехова. И доказательства того, что весь его отряд уничтожен. Видеокассеты будет достаточно. Но Есаула – отрезанную голову! Когда она упадет к моим ногам, будем считать, что обязательства друг перед другом мы выполнили. И разойдемся с миром. Такой договор тебя устроит?
– Устроит, Георгий Дмитриевич!
– Когда планируешь покинуть хутор? Желательно быстрее! Иначе…
– Я все понял! Завтра, в 10.00 нас уже не будет на хуторе!
– Хорошо! Охрана покажет комнату, где сможешь отдохнуть. Или ты устроишься вместе с Есаулом?
– Так будет лучше для дела!
– Хорошо! Поступай, как считаешь нужным! И постарайся до отъезда не тревожить меня. Плохо себя чувствую. Лягу, отлежусь!
– Да, да, конечно! Я все понял. Спасибо, Георгий Дмитриевич, и до свидания!
Глава 4
Карахан вышел во двор, присел на скамейку у фонтана под развесистой ивой. К нему подсел Верехов:
– Ну, что, Ваха? Чем закончился разговор с боссом?
Карахан взглянул на Есаула:
– Ты, кажется, прав, Игнат, Каландина пора менять.
– А что я говорил? И так зажился на этом свете. И все время барствовал, что при коммунистах, что при бандитах и демократах.
– Знаешь, он запросил за использование твоего отряда миллион евро!
– Старая жаба. Ему-то за что миллион?
Карахан, не обратив внимания на реплику Есаула, продолжил:
– А потом передумал.
– Просветление нашло? Снизил цену?
– Да нет, Игнат, он вообще отказался от денег!
– С чего бы это?
– Ни с чего. Просто Каландин решил изменить условия нашего договора и запросил вместо миллиона евро твою голову, естественно, после удачно проведенной операции «Зигзаг».
Верехов побледнел:
– Что? Мою голову? В каком смысле?
Карахан усмехнулся:
– В самом прямом, Есаул, в самом прямом. После проведения операции я должен обеспечить уничтожение твоего отряда, ну а тебе просто-напросто отрезать башку. Без разницы, живому или мертвому. Затем окровавленную голову привезти в усадьбу господина Каландина и бросить ее к его ногам. И никаких денег.
Караханов погладил бородку:
– Вот так, Игнат! Видимо, босс узнал, что ты желаешь его смерти. А такие люди, как он, подобного не прощают. Вопрос, откуда он мог узнать, что ты ищешь ему замену?
Есаул воскликнул:
– Да я только тебе в первый раз намекнул, что Каландину пора на погост!
– Только ли мне, Игнат? Ведь если это так, то получается, что я сдал тебя Каландину?!
– О тебе речи нет, Ваха, да не поверил бы твоим словам босс. Устроил бы проверку. Ты не обижайся, я просто размышляю. Черт, где и когда я мог проколоться? Если… если только на свадьбе Морды…
– Кого?
– Морды! Это погоняло одного из моих бойцов, Ваньки Мордовцева. Я тогда пережрал, бузу устроил, поутру пацаны говорили, что и на Каландина наехал. Но сам ни хрена не помню. Может, тогда и сболтнул лишнего, а сучонок, Мельник, шестерка босса, все тому и доложил, представив мой пьяный базар в выгодном ему свете.
Карахан произнес:
– Язык мой – враг мой! А почему у тебя плохие отношения с помощником Каландина? Насколько слышал, он человек спокойный, уравновешенный, в прошлом капитан, тоже спецназовец. В чем причина вашего противостояния?
Есаул сплюнул на плитку, которой был вымощен двор усадьбы:
– Сначала все между нами было нормально. Точнее, не было никак. Он сам по себе, я сам по себе. Мельник иногда передавал задания босса, мой отряд выполнял их. Он живет при хозяине, в гостевом доме, у меня, как и остальной братвы, хаты на хуторе. Места здесь живописные, Дон широкий. Берег для отдыха – лучше не придумаешь. Ну вот однажды, прошлым летом объявилась тут компания студентов. Три пацана да две девки. Молодые, лет по двадцать. Пацаны – хлюпики, а вот девки красивые были, особенно одна из них, блондинка. Прикидываешь, волосы до самой задницы. А попочка, – Есаул причмокнул, приставив пальцы к губам, – конфетка. Сиськи стояком, да и вообще вся она – ох…ть не встать. Сучка, от вида которой у любого импотента желание вмиг проснется. Обосновалась компания на бережку. Две палатки поставили, «Жигуленок» старенький в кусты загнали и давай жизнью наслаждаться. Пацаны костерок сгондобили, шампура достали, кастрюлю, а телки в бикини, представляешь, такие соски, да в бикини, по мелководью круги нарезают…
Карахан переспросил:
– Если можно, короче, Есаул. Ближе к теме.
– Ну вот, студенты балдели, а мои ребята по реке на моторке катались. Ну девиц и увидали. Ничего лишнего, а сразу ко мне. Докладывают обстановку. А я тогда поддал слегка, уж и не помню, по какому поводу, но выпил. Не сказать, чтобы много, но в голову ударило…
Карахан вновь усмехнулся:
– И в головку тоже, да?
– И в головку. Не сразу, а на берегу. Короче, подкатили мы к студентам. Я как белобрысую увидел, так и охренел. В натуре красавица. Вот тут ударило и в головку. Я к бабам, а Шавлат с Драконом к пацанам. Шуганули молодняк, те все бросили и сразу же отвалили. Девки тоже за ними, но я белобрысую поймал. Сказал, куда, дурочка, веселье только начинается. Или что-то в этом роде. Она в крик. На помощь студентов кличет, а тех только и видели. В тачку и деру, забыв и вторую девицу. Чушкари, одно слово. Ну, чё? Шавлат подружку в охапку и в кусты. Я же блондинку прямо на песочке разложил. Сорвал лифчик, трусики, в дыхало дал, чтоб не орала, не сопротивлялась, ноги раздвинул и только засадить хотел, как тут этот пидорок капитан и объявляется. Сам ли решил вдоль реки прогуляться, крики ли услышал, иль стуканул кто, но объявился. И сразу ко мне. Я – свали, моя баба, а он ствол выхватил и ко лбу. Говорит: встал – и бегом на хутор. А у самого глаза так и сверкают. Чую, выстрелит, сука, ну и отпустил соску. Та голая скрючилась, бьется в истерике, а тут из кустов крик – не надо! Мельник в кусты. И выводит оттуда вторую голую девку да Шавлата с разбитым хлебалом. На поляне как заорет: «Бегом на хутор, или положу всех!» Ну, бегом мы не стали, пехом, не спеша ушли, но слабину дали.
Карахан спросил:
– У вас что, при себе своих стволов не было?
– Так шли на тузиков безобидных, на хрена стволы? Кто ж знал, что Мельник в дела наши впряжется?
– Дальше?
– А чё дальше? Мы ушли на хутор, а Мельник вызвал одного из своих парней с тачкой да шмотьем для телок. Их одежонку кавалеры на «Жигулях» увезли. Ну и отправил баб в Ростов.
– И все?
– Нет! Как вернулся в усадьбу, Мельник вызвал меня. Встретил у ворот, предупредил, еще хоть один раз нечто подобное тому, что чуть было не произошло на берегу, то кранты и мне, и моим пацанам. Сказал, развернулся и калитку перед мордой захлопнул, козлина. После этого меж нами вражда.
– Почему не отомстил Мельнику за унижение?
Есаул взглянул на Карахана:
– Потому что время не пришло. Вот замутим тему насчет Каландина, если, конечно, не сдрейфишь, тогда и с Мельника спрошу по полной программе. Ведь он не только снял меня с бабы, оскорбил, а с той шлюшкой сам встречаться, пес, начал. Водила проговорился. Он и сегодня в Ростове с ней наверняка развлекается. А за это отдельно ответить придется.
Карахан проговорил:
– Смотрю, шустрый этот капитан бывший. Давно он у Каландина?
– Как из спецов уволился. За него, слышал, корешок его босса по ЦК просил. Ну, уважил Каландин просьбу бывшего коллеги. Они связями дорожат. Помогают друг дружке. Блядь, им уже за восемьдесят, а все, суки, норовят власть держать.
– Такая порода, Игнат! Для них власть – жизнь. Без власти они трупы. Впрочем, и обладая властью, никто еще вечно не жил. Значит, Мельника к Каландину дружок старый устроил?
– Да!
– Кто именно, узнать можно?
– А на хрена?
Карахан повысил голос:
– Чтобы было до хрена! Перед тем, как на кого-то руку поднимать, не мешает узнать, а не отрубят ли тебе случаем эту руку. Так можно или нет?
Есаул вновь задумался:
– Черт его знает, хотя… Лева, по-моему, тогда еще в личной охране Каландина обретался. И трахал бывшую секретаршу босса. По крайней мере, слух такой гулял по хутору.
– Что за Лева и секретарша? Почему бывшая?
– Лева – это тоже мой человек. Дмитрий Левин, а секретарша? Была у Каландина некая Валентина. Где он ее откапал, неизвестно. Просто в один прекрасный день года два назад эта Валя появилась в приемной босса, да так там и осталась, до… до… если не изменяет память, 9 мая сего года.
Карахан спросил:
– Что произошло 9 мая? Каландин ее выгнал?
– Не совсем! На праздники на хутор приезжали твои земляки, пробыли здесь двое суток и свалили. Валентина уехала с ними. Больше о ней ничего не было слышно. А в приемной появилась Жанночка Шлевич, смазливая девочка. Откуда появилась эта красотка, тоже, как в случае с Валентиной, неизвестно. Лишь то, что привез ее водила ростовского банкира, с которым у Каландина какие-то совместные дела. Банк называется то ли «Донкар», то ли «Донкор».
– Ясно! Где сейчас твой Лева?
– На общей хате, наверное, с пацанами в карты режется.
Карахан поднялся, приказал:
– Ты иди поговори с Левой, узнай, кто рекомендовал Каландину Мельника, и выходи на берег.
– А чего тебя так заинтересовал Мельник? Какая разница, кто его прислал сюда?
– Ты не понял приказа? Мне повторить?
– Не надо! Постараюсь узнать, что требуется, но учти, безо всякой гарантии. Лева может и не знать ни хрена.
– Ты еще здесь?
Есаул поднялся, прикурил сигарету, вышел за пределы усадьбы. Телефон Карахана издал сигнал вызова. Бандит взглянул на дисплей. Цифры номера Каландина. «Наблюдал, старый лис, за разговором во дворе».
Ответил:
– Да, Георгий Дмитриевич?
– О чем ты долго беседовал с Есаулом?
– Странный вопрос. После того как вы передали его в полное мое подчинение. Но если интересно, то расспрашивал Верехова о его людях. Мне важно знать, кто на что способен, чтобы не допустить срыва предстоящей акции. Есаул довольно подробно обрисовал каждого из своих бойцов. Оказывается, некий Левин являлся любовником вашей бывшей секретарши Валентины?
– Что еще Есаул сказал о Валентине?
– То, что вы подарили ее своим гостям, моим землякам. Но большего он не знает.
– И этого достаточно. А чтобы ты забыл о секретарше, то знай, сейчас она обслуживает Масуда.
– Так вот кто к вам приезжал!
– Я этого не говорил!
– А я этого и не слышал!
– Хорошо! Все!
– Не волнуйтесь, Георгий Дмитриевич! Скоро у вас не будет забот с Есаулом и его болтливыми подчиненными!
– Надеюсь!
Карахан обернулся на шорох сзади.
Помощник стоял, сложив перед собой руки, преданно глядя на хозяина в ожидании приказа.
– Ты, как всегда, кстати, Анвар! Почему оставил джип? Или забыл, что лежит в его багажнике?
– Вы считаете, что люди Есаула посмеют прикоснуться к деньгам?
– Что тебе нужно?
– Сущая малость, узнать, когда наконец мне дадут хоть сухую лепешку с кувшином воды.
– Проголодался, значит?.. Иди к джипу. Тебе принесут завтрак!
– Хорошо!
Шарипов повернулся, чтобы пойти к гаражу, но Карахан его остановил:
– Анвар! Позвони брату. Передай, чтобы где-то через час связался со мной по третьему номеру. Он поймет!
– Хорошо! Если отсюда есть связь с Шали!
– Сделай, Анвар! И еще, уложи в кейс из общей суммы пятьдесят тысяч евро. Потом я заберу его.
– Слушаюсь!
Помощник удалился.
Карахан медленно направился к Дону. Места здесь действительно были чудесные. Широкая, несущая свои чистые, голубые в свете солнца воды к Азовскому морю, река. Пожелтевшие поляны в обрамлении кустарника. Отличный, чистый пляж. И… воздух. Чистый, прозрачный, звенящий в унисон пению птиц. Ранняя осень. Не жарко. Тепло. Свежо и спокойно. Построить здесь дом. Не особняк, как у Каландина, а простой, небольшой деревянный дом. Заполнить погреб бочками отборного выдержанного десятилетиями вина, разложить на топчане пару-тройку молоденьких красавиц, еще не познавших сладость близости с мужчиной. Что еще надо человеку для счастья? Хотя… нет. Карахан долго не сможет жить здесь. Он человек гор и без заснеженных вершин Кавказа, перевалов, ущелий, аулов не выдюжит. Если только обстоятельства сложатся так, что ему придется существовать на равнине, среди чужого народа.
Карахан вздохнул:
– На все воля Аллаха! Как он решит, так и будет. От судьбы не уйти! На время спрятаться можно, но совсем уйти… Если только не договориться с ней. Несколько раз Карахану удавалось это. Всевышний благоволит к нему, значит, он нужен ему, следовательно, будет жить, несмотря ни на что. Ведь так угодно Всевышнему.
Неслышно подошел Есаул.
Карахан вздрогнул, услышав его голос:
– Я прибыл!
– Шайтан! Ты, как кошка!
– Навыки!
– Что узнал?
– В общем так! Лева хоть и с трудом, но вспомнил, Валентина говорила, кто рекомендовал Мельника Каландину, некий Рудинец Игорь Витальевич. Секретарша слушала их телефонный разговор.
Карахан переспросил:
– Рудинец?
– Да!
– Рудинец, Рудинец! Не слышал о таком, а должен знать. Каландин всегда был птицей высокого полета и общался с избранными, равными себе. Фамилии избранных были и остаются на слуху, ведь они входили в руководство Союза. Но кто такой Рудинец?
Есаул предположил:
– Может, родственник какой?.. Дальний?
– Для таких, как Каландин, родственники не существуют. Даже семья. Впрочем, у них таких семей было больше, чем у любого мусульманина. Нет, родственник отпадает.
– Но тогда я не знаю!
– А я, кажется, начинаю понимать. Рудинец мог быть высокопоставленным чиновником КГБ. Тогда все объясняется. Руководство комитета особо не афишировалось, лишь председатель да несколько афишных фигур. Те же, кто занимался истинной работой, были засекречены. Да, скорей всего, Рудинец – один из бывших генералов бывшего КГБ. Но ладно! Информацию принял. Ты сейчас же пойди распорядись, чтобы деньги из багажника перенесли в твой дом. Но так, чтобы никто не знал, что переносят бабки. Или пусть это сделают Шурин и Тарас. Кажется, им можно доверять. Но и они не знают, какая сумма лежит в тайнике. Деньги в баулы или мешки переложит мой помощник Анвар. Его тоже перевезешь к себе и распорядишься, чтобы Анвара хорошо накормили. Бабки спрячешь, но так, чтобы были под рукой. Нам обед после того, как евро окажутся в безопасном месте. Затем отдых. В 19.00 я объясню, как предстоит действовать твоей группе. Завтра в 10.00 мы должны покинуть усадьбу. Порядок выдвижения определю также на совещании в 19.00. Вопросы?
– Совещаться будем вдвоем или мне собрать всех людей?
Карахан задумался. Ненадолго. Спросил:
– У тебя отряд обычно действует единым подразделением?
– Нет! Он разделен на две группы по пять человек. Но можно раздробить и на три, и даже на четыре группы.
– Кто старший двух групп?
– Одной командую я, другой, как правило, Тат, Дурды Аширов. Туркмен, Афган прошел. Зверь умный и безжалостный. Для него главное деньги. Много денег. Мечтает в своем кишлаке под Чарджоу гарем завести, ханом стать.
– Ясно! Значит, так! Насчет Аширова вопросов нет! А вот первой группой предстоит командовать не тебе!
– Почему?
– Не задавай глупых вопросов. Твое место во время акции определено дополнительно, а ты быстренько определи, кто встанет вместо тебя!
– Ну, тогда самая подходящая фигура – Шурин. Хотя нет, лучше Дракон – Михаил Рубашвили. Тоже, как и Тат, злой как собака. И до денег тоже жаден.
Карахан усмехнулся:
– А кто у тебя в отряде не жаден до денег? Неужели найдется такой?
– Деньги нужны всем. Ради этого наемники и собрались на хуторе. Но одни легко тратят заработанные бабки, а другие каждую копейку – в чулок. И попробуй этот чулок тронь, загрызут.
Карахан кивнул:
– Я понял тебя. На совещание пригласишь Тата и Дракона, тьфу, а Драконом-то грузина почему назвали?
– Из-за его жестокости. Рвет жертвы на куски, не жалеет никого, ни стариков, ни женщин, ни детей. И делает это с дьявольским удовольствием.
– Ну и назвали бы тогда Дьяволом.
– Как назвали, так назвали. Ничего не изменишь. И какая разница, какое у кого погоняло? Лишь бы работали. А работать мои люди умеют.
– Посмотрим! Вопросов больше нет?
– Нет!
– Ступай! На обед пусть сделают шашлык. Из баранины. Свежей баранины, большими кусками, обжарив на открытом огне. И травы побольше. Все!
Есаул так же неслышно, как подошел, скрылся в кустах.
Карахан подумал:
«А людишки у этого Есаула непростые! С ними надо будет решать вопрос быстро. Иначе… иначе с самого шкуру снимут».
Он прошел к реке. Набрал в ладони прохладной воды, брызнул в лицо. Приятно. За этим занятием его и застал сигнал вызова мобильного телефона. Извлек его из кармана, взглянул на дисплей. Он светился буквой «Д».
– Джохар? Ассолом аллейкум, дорогой брат. Как ты? Как молодая жена, ребенок?
– Ва аллейкум, Ваха, у меня все хорошо. Как ты? Кажется, целую вечность не слышал твоего голоса, а ты последний из родных, кто остался от нашей когда-то большой семьи.
– Да! Времена меняются. Когда-то мы жили большой, счастливой семьей. Мне до сих пор снится родной дом, укрытый большим виноградником.
Джохар печально заметил:
– Я недавно заезжал в наше селение. Вместо дома – пустое место. Руины сровняли… вместе с виноградником. Собираются детский дом строить. Что ж, сейчас в Чечне много сирот, пусть строят.
– Быстро, однако, тебя Анвар нашел. Я думал, до Шали дозвониться будет трудно.
– Так я не в Шали, брат.
– А где же?
– В станице Лыковской Ростовской области.
Карахан искренне удивился:
– В станице Лыковской? А… что ты там делаешь, брат?
Джохар усмехнулся:
– Как и многие сейчас мужчины, деньги зарабатываю. Ты же знаешь, я неплохой каменщик. Строим дома, коттеджи.
– Гяурам, что уничтожили нашу семью? Поработили наш народ?
– Ты можешь содержать мою семью? Или предложить что-то взамен, более достойное горца и выгодное? Приму оба варианта. Говори, если есть, что сказать, вместо того чтобы незаслуженно упрекать. Тебе ли не знать, где я был в свое время, когда…
– Извини меня, брат. Я невольно нанес тебе обиду. Клянусь всем святым, не хотел этого делать. Извини.
– Да ладно, Ваха, не чужие.
– Не чужие! А предложить тебе кое-что более выгодное и достойное, нежели пахоту на русских свиней, я действительно могу. Несколько дней работы, и ты надолго обеспечишь свою новую семью.
Джохар явно заинтересовался:
– Слушаю тебя, брат.
– Это тоже не телефонный разговор. Вот если бы ты смог вечером подъехать в Ростов?
– Ты в Ростове?
– Рядом, можно сказать, в Ростове.
– Когда и где встретимся?
– Так ты можешь подъехать?
– Могу. Я от Ростова в ста километрах, и «девятка» у меня есть. Так где и когда?
Карахан, подумав, предложил:
– Давай на набережной! Там, где бродили, проведывая в больнице сестру! Помнишь то место?
– Помню, хотя и прошло почти десять лет. Хорошо! Когда?
– Так! Будь на набережной в районе 9 вечера сегодня, устроит это время?
– Устроит!
– Хоп! Будь там. На подходе я позвоню тебе! Одно прошу, не говори своим товарищам, что едешь на встречу со мной.
– Конечно, брат. Договорились. Рад буду увидеть тебя, Ваха!
– Я тоже, дорогой Джохар. До встречи!
– До встречи!
Карахан отключил телефон.
Тихо, хотя вокруг не было ни души, произнес:
– До встречи, брат. Жаль, что придется подставить тебя, но… другого выхода нет. Как ни крути, а без тебя, Джохар, не обойтись. Хотя о чем жалеть? Как я подставлю тебя, так и прикрою, если все пойдет по плану. И ты уедешь в Шали с большими деньгами, которых хватит для того, чтобы больше самому не работать. Все должно пройти нормально.
– Ну, что, Ваха? Чем закончился разговор с боссом?
Карахан взглянул на Есаула:
– Ты, кажется, прав, Игнат, Каландина пора менять.
– А что я говорил? И так зажился на этом свете. И все время барствовал, что при коммунистах, что при бандитах и демократах.
– Знаешь, он запросил за использование твоего отряда миллион евро!
– Старая жаба. Ему-то за что миллион?
Карахан, не обратив внимания на реплику Есаула, продолжил:
– А потом передумал.
– Просветление нашло? Снизил цену?
– Да нет, Игнат, он вообще отказался от денег!
– С чего бы это?
– Ни с чего. Просто Каландин решил изменить условия нашего договора и запросил вместо миллиона евро твою голову, естественно, после удачно проведенной операции «Зигзаг».
Верехов побледнел:
– Что? Мою голову? В каком смысле?
Карахан усмехнулся:
– В самом прямом, Есаул, в самом прямом. После проведения операции я должен обеспечить уничтожение твоего отряда, ну а тебе просто-напросто отрезать башку. Без разницы, живому или мертвому. Затем окровавленную голову привезти в усадьбу господина Каландина и бросить ее к его ногам. И никаких денег.
Караханов погладил бородку:
– Вот так, Игнат! Видимо, босс узнал, что ты желаешь его смерти. А такие люди, как он, подобного не прощают. Вопрос, откуда он мог узнать, что ты ищешь ему замену?
Есаул воскликнул:
– Да я только тебе в первый раз намекнул, что Каландину пора на погост!
– Только ли мне, Игнат? Ведь если это так, то получается, что я сдал тебя Каландину?!
– О тебе речи нет, Ваха, да не поверил бы твоим словам босс. Устроил бы проверку. Ты не обижайся, я просто размышляю. Черт, где и когда я мог проколоться? Если… если только на свадьбе Морды…
– Кого?
– Морды! Это погоняло одного из моих бойцов, Ваньки Мордовцева. Я тогда пережрал, бузу устроил, поутру пацаны говорили, что и на Каландина наехал. Но сам ни хрена не помню. Может, тогда и сболтнул лишнего, а сучонок, Мельник, шестерка босса, все тому и доложил, представив мой пьяный базар в выгодном ему свете.
Карахан произнес:
– Язык мой – враг мой! А почему у тебя плохие отношения с помощником Каландина? Насколько слышал, он человек спокойный, уравновешенный, в прошлом капитан, тоже спецназовец. В чем причина вашего противостояния?
Есаул сплюнул на плитку, которой был вымощен двор усадьбы:
– Сначала все между нами было нормально. Точнее, не было никак. Он сам по себе, я сам по себе. Мельник иногда передавал задания босса, мой отряд выполнял их. Он живет при хозяине, в гостевом доме, у меня, как и остальной братвы, хаты на хуторе. Места здесь живописные, Дон широкий. Берег для отдыха – лучше не придумаешь. Ну вот однажды, прошлым летом объявилась тут компания студентов. Три пацана да две девки. Молодые, лет по двадцать. Пацаны – хлюпики, а вот девки красивые были, особенно одна из них, блондинка. Прикидываешь, волосы до самой задницы. А попочка, – Есаул причмокнул, приставив пальцы к губам, – конфетка. Сиськи стояком, да и вообще вся она – ох…ть не встать. Сучка, от вида которой у любого импотента желание вмиг проснется. Обосновалась компания на бережку. Две палатки поставили, «Жигуленок» старенький в кусты загнали и давай жизнью наслаждаться. Пацаны костерок сгондобили, шампура достали, кастрюлю, а телки в бикини, представляешь, такие соски, да в бикини, по мелководью круги нарезают…
Карахан переспросил:
– Если можно, короче, Есаул. Ближе к теме.
– Ну вот, студенты балдели, а мои ребята по реке на моторке катались. Ну девиц и увидали. Ничего лишнего, а сразу ко мне. Докладывают обстановку. А я тогда поддал слегка, уж и не помню, по какому поводу, но выпил. Не сказать, чтобы много, но в голову ударило…
Карахан вновь усмехнулся:
– И в головку тоже, да?
– И в головку. Не сразу, а на берегу. Короче, подкатили мы к студентам. Я как белобрысую увидел, так и охренел. В натуре красавица. Вот тут ударило и в головку. Я к бабам, а Шавлат с Драконом к пацанам. Шуганули молодняк, те все бросили и сразу же отвалили. Девки тоже за ними, но я белобрысую поймал. Сказал, куда, дурочка, веселье только начинается. Или что-то в этом роде. Она в крик. На помощь студентов кличет, а тех только и видели. В тачку и деру, забыв и вторую девицу. Чушкари, одно слово. Ну, чё? Шавлат подружку в охапку и в кусты. Я же блондинку прямо на песочке разложил. Сорвал лифчик, трусики, в дыхало дал, чтоб не орала, не сопротивлялась, ноги раздвинул и только засадить хотел, как тут этот пидорок капитан и объявляется. Сам ли решил вдоль реки прогуляться, крики ли услышал, иль стуканул кто, но объявился. И сразу ко мне. Я – свали, моя баба, а он ствол выхватил и ко лбу. Говорит: встал – и бегом на хутор. А у самого глаза так и сверкают. Чую, выстрелит, сука, ну и отпустил соску. Та голая скрючилась, бьется в истерике, а тут из кустов крик – не надо! Мельник в кусты. И выводит оттуда вторую голую девку да Шавлата с разбитым хлебалом. На поляне как заорет: «Бегом на хутор, или положу всех!» Ну, бегом мы не стали, пехом, не спеша ушли, но слабину дали.
Карахан спросил:
– У вас что, при себе своих стволов не было?
– Так шли на тузиков безобидных, на хрена стволы? Кто ж знал, что Мельник в дела наши впряжется?
– Дальше?
– А чё дальше? Мы ушли на хутор, а Мельник вызвал одного из своих парней с тачкой да шмотьем для телок. Их одежонку кавалеры на «Жигулях» увезли. Ну и отправил баб в Ростов.
– И все?
– Нет! Как вернулся в усадьбу, Мельник вызвал меня. Встретил у ворот, предупредил, еще хоть один раз нечто подобное тому, что чуть было не произошло на берегу, то кранты и мне, и моим пацанам. Сказал, развернулся и калитку перед мордой захлопнул, козлина. После этого меж нами вражда.
– Почему не отомстил Мельнику за унижение?
Есаул взглянул на Карахана:
– Потому что время не пришло. Вот замутим тему насчет Каландина, если, конечно, не сдрейфишь, тогда и с Мельника спрошу по полной программе. Ведь он не только снял меня с бабы, оскорбил, а с той шлюшкой сам встречаться, пес, начал. Водила проговорился. Он и сегодня в Ростове с ней наверняка развлекается. А за это отдельно ответить придется.
Карахан проговорил:
– Смотрю, шустрый этот капитан бывший. Давно он у Каландина?
– Как из спецов уволился. За него, слышал, корешок его босса по ЦК просил. Ну, уважил Каландин просьбу бывшего коллеги. Они связями дорожат. Помогают друг дружке. Блядь, им уже за восемьдесят, а все, суки, норовят власть держать.
– Такая порода, Игнат! Для них власть – жизнь. Без власти они трупы. Впрочем, и обладая властью, никто еще вечно не жил. Значит, Мельника к Каландину дружок старый устроил?
– Да!
– Кто именно, узнать можно?
– А на хрена?
Карахан повысил голос:
– Чтобы было до хрена! Перед тем, как на кого-то руку поднимать, не мешает узнать, а не отрубят ли тебе случаем эту руку. Так можно или нет?
Есаул вновь задумался:
– Черт его знает, хотя… Лева, по-моему, тогда еще в личной охране Каландина обретался. И трахал бывшую секретаршу босса. По крайней мере, слух такой гулял по хутору.
– Что за Лева и секретарша? Почему бывшая?
– Лева – это тоже мой человек. Дмитрий Левин, а секретарша? Была у Каландина некая Валентина. Где он ее откапал, неизвестно. Просто в один прекрасный день года два назад эта Валя появилась в приемной босса, да так там и осталась, до… до… если не изменяет память, 9 мая сего года.
Карахан спросил:
– Что произошло 9 мая? Каландин ее выгнал?
– Не совсем! На праздники на хутор приезжали твои земляки, пробыли здесь двое суток и свалили. Валентина уехала с ними. Больше о ней ничего не было слышно. А в приемной появилась Жанночка Шлевич, смазливая девочка. Откуда появилась эта красотка, тоже, как в случае с Валентиной, неизвестно. Лишь то, что привез ее водила ростовского банкира, с которым у Каландина какие-то совместные дела. Банк называется то ли «Донкар», то ли «Донкор».
– Ясно! Где сейчас твой Лева?
– На общей хате, наверное, с пацанами в карты режется.
Карахан поднялся, приказал:
– Ты иди поговори с Левой, узнай, кто рекомендовал Каландину Мельника, и выходи на берег.
– А чего тебя так заинтересовал Мельник? Какая разница, кто его прислал сюда?
– Ты не понял приказа? Мне повторить?
– Не надо! Постараюсь узнать, что требуется, но учти, безо всякой гарантии. Лева может и не знать ни хрена.
– Ты еще здесь?
Есаул поднялся, прикурил сигарету, вышел за пределы усадьбы. Телефон Карахана издал сигнал вызова. Бандит взглянул на дисплей. Цифры номера Каландина. «Наблюдал, старый лис, за разговором во дворе».
Ответил:
– Да, Георгий Дмитриевич?
– О чем ты долго беседовал с Есаулом?
– Странный вопрос. После того как вы передали его в полное мое подчинение. Но если интересно, то расспрашивал Верехова о его людях. Мне важно знать, кто на что способен, чтобы не допустить срыва предстоящей акции. Есаул довольно подробно обрисовал каждого из своих бойцов. Оказывается, некий Левин являлся любовником вашей бывшей секретарши Валентины?
– Что еще Есаул сказал о Валентине?
– То, что вы подарили ее своим гостям, моим землякам. Но большего он не знает.
– И этого достаточно. А чтобы ты забыл о секретарше, то знай, сейчас она обслуживает Масуда.
– Так вот кто к вам приезжал!
– Я этого не говорил!
– А я этого и не слышал!
– Хорошо! Все!
– Не волнуйтесь, Георгий Дмитриевич! Скоро у вас не будет забот с Есаулом и его болтливыми подчиненными!
– Надеюсь!
Карахан обернулся на шорох сзади.
Помощник стоял, сложив перед собой руки, преданно глядя на хозяина в ожидании приказа.
– Ты, как всегда, кстати, Анвар! Почему оставил джип? Или забыл, что лежит в его багажнике?
– Вы считаете, что люди Есаула посмеют прикоснуться к деньгам?
– Что тебе нужно?
– Сущая малость, узнать, когда наконец мне дадут хоть сухую лепешку с кувшином воды.
– Проголодался, значит?.. Иди к джипу. Тебе принесут завтрак!
– Хорошо!
Шарипов повернулся, чтобы пойти к гаражу, но Карахан его остановил:
– Анвар! Позвони брату. Передай, чтобы где-то через час связался со мной по третьему номеру. Он поймет!
– Хорошо! Если отсюда есть связь с Шали!
– Сделай, Анвар! И еще, уложи в кейс из общей суммы пятьдесят тысяч евро. Потом я заберу его.
– Слушаюсь!
Помощник удалился.
Карахан медленно направился к Дону. Места здесь действительно были чудесные. Широкая, несущая свои чистые, голубые в свете солнца воды к Азовскому морю, река. Пожелтевшие поляны в обрамлении кустарника. Отличный, чистый пляж. И… воздух. Чистый, прозрачный, звенящий в унисон пению птиц. Ранняя осень. Не жарко. Тепло. Свежо и спокойно. Построить здесь дом. Не особняк, как у Каландина, а простой, небольшой деревянный дом. Заполнить погреб бочками отборного выдержанного десятилетиями вина, разложить на топчане пару-тройку молоденьких красавиц, еще не познавших сладость близости с мужчиной. Что еще надо человеку для счастья? Хотя… нет. Карахан долго не сможет жить здесь. Он человек гор и без заснеженных вершин Кавказа, перевалов, ущелий, аулов не выдюжит. Если только обстоятельства сложатся так, что ему придется существовать на равнине, среди чужого народа.
Карахан вздохнул:
– На все воля Аллаха! Как он решит, так и будет. От судьбы не уйти! На время спрятаться можно, но совсем уйти… Если только не договориться с ней. Несколько раз Карахану удавалось это. Всевышний благоволит к нему, значит, он нужен ему, следовательно, будет жить, несмотря ни на что. Ведь так угодно Всевышнему.
Неслышно подошел Есаул.
Карахан вздрогнул, услышав его голос:
– Я прибыл!
– Шайтан! Ты, как кошка!
– Навыки!
– Что узнал?
– В общем так! Лева хоть и с трудом, но вспомнил, Валентина говорила, кто рекомендовал Мельника Каландину, некий Рудинец Игорь Витальевич. Секретарша слушала их телефонный разговор.
Карахан переспросил:
– Рудинец?
– Да!
– Рудинец, Рудинец! Не слышал о таком, а должен знать. Каландин всегда был птицей высокого полета и общался с избранными, равными себе. Фамилии избранных были и остаются на слуху, ведь они входили в руководство Союза. Но кто такой Рудинец?
Есаул предположил:
– Может, родственник какой?.. Дальний?
– Для таких, как Каландин, родственники не существуют. Даже семья. Впрочем, у них таких семей было больше, чем у любого мусульманина. Нет, родственник отпадает.
– Но тогда я не знаю!
– А я, кажется, начинаю понимать. Рудинец мог быть высокопоставленным чиновником КГБ. Тогда все объясняется. Руководство комитета особо не афишировалось, лишь председатель да несколько афишных фигур. Те же, кто занимался истинной работой, были засекречены. Да, скорей всего, Рудинец – один из бывших генералов бывшего КГБ. Но ладно! Информацию принял. Ты сейчас же пойди распорядись, чтобы деньги из багажника перенесли в твой дом. Но так, чтобы никто не знал, что переносят бабки. Или пусть это сделают Шурин и Тарас. Кажется, им можно доверять. Но и они не знают, какая сумма лежит в тайнике. Деньги в баулы или мешки переложит мой помощник Анвар. Его тоже перевезешь к себе и распорядишься, чтобы Анвара хорошо накормили. Бабки спрячешь, но так, чтобы были под рукой. Нам обед после того, как евро окажутся в безопасном месте. Затем отдых. В 19.00 я объясню, как предстоит действовать твоей группе. Завтра в 10.00 мы должны покинуть усадьбу. Порядок выдвижения определю также на совещании в 19.00. Вопросы?
– Совещаться будем вдвоем или мне собрать всех людей?
Карахан задумался. Ненадолго. Спросил:
– У тебя отряд обычно действует единым подразделением?
– Нет! Он разделен на две группы по пять человек. Но можно раздробить и на три, и даже на четыре группы.
– Кто старший двух групп?
– Одной командую я, другой, как правило, Тат, Дурды Аширов. Туркмен, Афган прошел. Зверь умный и безжалостный. Для него главное деньги. Много денег. Мечтает в своем кишлаке под Чарджоу гарем завести, ханом стать.
– Ясно! Значит, так! Насчет Аширова вопросов нет! А вот первой группой предстоит командовать не тебе!
– Почему?
– Не задавай глупых вопросов. Твое место во время акции определено дополнительно, а ты быстренько определи, кто встанет вместо тебя!
– Ну, тогда самая подходящая фигура – Шурин. Хотя нет, лучше Дракон – Михаил Рубашвили. Тоже, как и Тат, злой как собака. И до денег тоже жаден.
Карахан усмехнулся:
– А кто у тебя в отряде не жаден до денег? Неужели найдется такой?
– Деньги нужны всем. Ради этого наемники и собрались на хуторе. Но одни легко тратят заработанные бабки, а другие каждую копейку – в чулок. И попробуй этот чулок тронь, загрызут.
Карахан кивнул:
– Я понял тебя. На совещание пригласишь Тата и Дракона, тьфу, а Драконом-то грузина почему назвали?
– Из-за его жестокости. Рвет жертвы на куски, не жалеет никого, ни стариков, ни женщин, ни детей. И делает это с дьявольским удовольствием.
– Ну и назвали бы тогда Дьяволом.
– Как назвали, так назвали. Ничего не изменишь. И какая разница, какое у кого погоняло? Лишь бы работали. А работать мои люди умеют.
– Посмотрим! Вопросов больше нет?
– Нет!
– Ступай! На обед пусть сделают шашлык. Из баранины. Свежей баранины, большими кусками, обжарив на открытом огне. И травы побольше. Все!
Есаул так же неслышно, как подошел, скрылся в кустах.
Карахан подумал:
«А людишки у этого Есаула непростые! С ними надо будет решать вопрос быстро. Иначе… иначе с самого шкуру снимут».
Он прошел к реке. Набрал в ладони прохладной воды, брызнул в лицо. Приятно. За этим занятием его и застал сигнал вызова мобильного телефона. Извлек его из кармана, взглянул на дисплей. Он светился буквой «Д».
– Джохар? Ассолом аллейкум, дорогой брат. Как ты? Как молодая жена, ребенок?
– Ва аллейкум, Ваха, у меня все хорошо. Как ты? Кажется, целую вечность не слышал твоего голоса, а ты последний из родных, кто остался от нашей когда-то большой семьи.
– Да! Времена меняются. Когда-то мы жили большой, счастливой семьей. Мне до сих пор снится родной дом, укрытый большим виноградником.
Джохар печально заметил:
– Я недавно заезжал в наше селение. Вместо дома – пустое место. Руины сровняли… вместе с виноградником. Собираются детский дом строить. Что ж, сейчас в Чечне много сирот, пусть строят.
– Быстро, однако, тебя Анвар нашел. Я думал, до Шали дозвониться будет трудно.
– Так я не в Шали, брат.
– А где же?
– В станице Лыковской Ростовской области.
Карахан искренне удивился:
– В станице Лыковской? А… что ты там делаешь, брат?
Джохар усмехнулся:
– Как и многие сейчас мужчины, деньги зарабатываю. Ты же знаешь, я неплохой каменщик. Строим дома, коттеджи.
– Гяурам, что уничтожили нашу семью? Поработили наш народ?
– Ты можешь содержать мою семью? Или предложить что-то взамен, более достойное горца и выгодное? Приму оба варианта. Говори, если есть, что сказать, вместо того чтобы незаслуженно упрекать. Тебе ли не знать, где я был в свое время, когда…
– Извини меня, брат. Я невольно нанес тебе обиду. Клянусь всем святым, не хотел этого делать. Извини.
– Да ладно, Ваха, не чужие.
– Не чужие! А предложить тебе кое-что более выгодное и достойное, нежели пахоту на русских свиней, я действительно могу. Несколько дней работы, и ты надолго обеспечишь свою новую семью.
Джохар явно заинтересовался:
– Слушаю тебя, брат.
– Это тоже не телефонный разговор. Вот если бы ты смог вечером подъехать в Ростов?
– Ты в Ростове?
– Рядом, можно сказать, в Ростове.
– Когда и где встретимся?
– Так ты можешь подъехать?
– Могу. Я от Ростова в ста километрах, и «девятка» у меня есть. Так где и когда?
Карахан, подумав, предложил:
– Давай на набережной! Там, где бродили, проведывая в больнице сестру! Помнишь то место?
– Помню, хотя и прошло почти десять лет. Хорошо! Когда?
– Так! Будь на набережной в районе 9 вечера сегодня, устроит это время?
– Устроит!
– Хоп! Будь там. На подходе я позвоню тебе! Одно прошу, не говори своим товарищам, что едешь на встречу со мной.
– Конечно, брат. Договорились. Рад буду увидеть тебя, Ваха!
– Я тоже, дорогой Джохар. До встречи!
– До встречи!
Карахан отключил телефон.
Тихо, хотя вокруг не было ни души, произнес:
– До встречи, брат. Жаль, что придется подставить тебя, но… другого выхода нет. Как ни крути, а без тебя, Джохар, не обойтись. Хотя о чем жалеть? Как я подставлю тебя, так и прикрою, если все пойдет по плану. И ты уедешь в Шали с большими деньгами, которых хватит для того, чтобы больше самому не работать. Все должно пройти нормально.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента