Тамоников Александр. Эшафот для авторитета

   В принципе, план неплох и вполне осуществим. Предстоит малость –  выбить решетку. А пока не мешает немного расшатать ее. И бежать. Сегодня же, под утро. Ну а дальше –  как судьба распорядится.
   Сергей подошел к окну. Из него были хорошо видны парк боевых машин дивизионного автобата и снующие по нему бойцы и офицеры. Обычная суета. Справа просматривались ворота, возле калитки которых никого не было.
   Роенко открыл створки окна. Они, как ни странно, открылись внутрь свободно. Хотя что тут странного? Камера предназначалась для содержания арестованных на несколько суток офицеров, имеющих по уставу полную свободу перемещения по территории караульного помещения. Но это –  офицеров, арестованных за совершение административных правонарушений. Он же, капитан Сергей Роенко, –  уголовник. И держится под замком и усиленным наблюдением, которое, впрочем, особо ничем примечательным не обозначалось. Подходил кто-то несколько раз к двери, смотрел в глазок. Да пищу доставляли усиленным нарядом, под контролем начальника караула.
   Свежий воздух ворвался в камеру, заполняя ее ароматом набирающей силы осени.
   Сергей потрогал решетку. Несколько раз дернул на себя. Из пазов посыпались куски засохшего раствора. Да, стройбат у нас строит «на совесть». Роенко ожидал, что перед ним будет более серьезное препятствие.
   Сергей убрал крошки раствора, закрыл окно и присел на кровать. Задумался.
   Вечером, как и обещал, зашел командир. Принес домашние блины.
   — Возьми вот, узник, жена передала.
   — Спасибо. Что там нового?
   — Да ничего. В смысле хорошего. Был у Костычева Пал Егорыча, заместителя начальника УВД. Показания Коротыша и твоей Галины изменить можно, есть у него рычаги воздействия на подобную публику. Но вот смерть охранника… Тут ничего не сделаешь. Я ему версию изложил, что это –  работа бандюганов, но он ответил, что охранник умер в машине «Скорой помощи». А в ней находились только бригада и сопровождающий их милиционер. Не имел к нему больше доступа никто. И вскрытие показало, что смерть наступила от кровоизлияния, вызванного переломом основания носа и обильным внутренним кровотечением. Бил же его ногой?
   — Бил!
   — Вот и получается, что не рассчитал ты, Роенко!
   — Жаль пацана. Не хотел я его валить. Черт! И все же не мог я его убить. Ну не мог!
   — Против экспертизы не попрешь. Но мне сказали, что тебе будет предъявлено обвинение в непреднамеренном убийстве в состоянии аффекта. Смягчающие обстоятельства.
   — Применение оружия –  тоже смягчающее обстоятельство?
   — Ты чего против меня окрысился-то? Я тебя, что ли, обвиняю? Говорю, что знаю. И соблюдай, в конце концов, субординацию –  ты еще офицер Российской армии.
   — Извините, товарищ подполковник! Сами понимаете… А этот парень, охранник, у Коротыша давно работал? Семью имел?
   — Какая там семья? Здесь ты совесть свою успокой. За ним тоже грешков много водилось. Дважды судим был. За дела бандитские.
   — Ну, тогда еще ладно. И все равно жаль…
   — Да хватит тебе ныть. В Чечне таких мало положил?
   — Там –  война, а здесь –  другое дело.
   — Значит, так, капитан! Рассиживать с тобой у меня времени нет. Завтра буду запрашивать дивизию насчет твоего рапорта, черт бы его побрал. Как что узнаю –  сообщу. Давай, держись! Ничего хорошего в твоем положении нет, конечно, но и смертельного тоже. Пока, капитан!
   — До свидания!
   Подполковник вышел. Сергей упал на кровать, заложив руки за голову. Главное, что стало известно после визита командира, –  сегодня его отсюда не уберут. Ну а завтра… Завтра для капитана Сергея Роенко начнется другая жизнь.
 

* * *

 
   За время службы в армии Сергей научился программировать свой сон. В 22.00, как того требовал режим, он лег в постель и уснул. Проснулся в 3.50. Встал, оделся. За окном вовсю поливал дождь. Хорошо ли это для него или плохо? Во всяком случае, уйти будет легче. Очередная смена караула проследовала на посты. Через полчаса последний разводящий приведет караульного с дальнего поста. Сергей знал, что часовой на «собачке» укроется длинной плащ-палаткой, накрыв голову. Это ослабит его слух.
   4.20. Вернулась последняя смена. Еще пять минут, и они зайдут в караулку. Наконец наступила тишина, только дождь под напором несильного ветра барабанил по стеклу окна камеры Сергея.
   4.35. Сергей открыл окно, отошел к двери, следя за зеленой светящейся стрелкой его наградных «командирских» часов. Застегнул китель, натянул поглубже фуражку. Лицо и шею обмотал полотенцем, кисти рук втянул в рукава.
   4.40. Все! Пошел!
   В три прыжка он очутился на столе, сильно оттолкнулся и всем телом врезался в решетку. И вылетел вместе с ней чуть ли не к самому забору. Поднявшись, он рванулся к калитке. Секунда –  и засов отлетел в сторону. Путь свободен. Роенко перебежал дорогу, перепрыгнул через кусты и по траве припустил к фонтану. Сзади раздались какие-то голоса, но смысла их он не понял, продолжая уходить к противоположной стороне сквера, на улицу, ведущую к вокзалу, где можно было даже в это время поймать тачку. Деньги у него были. Под погоном, в заначке, остались две сотни. Не бог весть какие деньги, но все же. Сергею как можно быстрее нужно было попасть домой, переодеться в штатское, забрать оружие и позвонить Паше.
   Роенко повезло.
   Недалеко от места, где он вынырнул из кустов сквера, стоял одинокий «жигуленок». Сергей бросился к нему. За рулем сидел пожилой мужчина.
   — Доброе утро, –  поздоровался, пытаясь отдышаться, Роенко.
   Видя перед собой запыхавшегося офицера, водитель спросил:
   — Куда так торопишься, командир?
   — До Спортивной подбрось, отец.
   — Я вообще-то клиента жду, второй час уже пошел. Загулял, видно, у бабы.
   — Ты же быстро обернешься –  тут близко, всего четыре квартала. А я тебе дам сотку. Дело у меня срочное, объяснять нет времени.
   — Садись!
   Роенко запрыгнул на переднее сиденье.
   В своем подъезде он вбежал на третий этаж. Мелькнула мысль: не хватало еще, чтобы Галина с каким-нибудь хахалем дома миловалась. Шум поднимет.
   Но квартира оказалось пустой. Не включая света, на ощупь, прошел в спальню. Открыл гардероб. Быстро сбросил военную форму, переоделся и вышел из квартиры, притворив дверь, которая защелкнулась на внутренний замок. Поднялся наверх. Дверь на чердак, как обычно, была открыта. Он, осторожно ступая, добрался до тайника, где в промасленной тряпке, под керамзитом, хранился пистолет «ТТ» с двумя полными обоймами. Взяв оружие и почувствовав себя уверенней, вышел обратно в коридор, но вниз не пошел, а поднялся по железной лестнице на крышу. Осмотрелся сверху вокруг. Пошел к крайнему подъезду. У самого входа в него, убедившись, что внизу все тихо, достал сотовый и набрал домашний номер Паши Дуба. Никто не отвечал. Черт! Неужели нет дома? Набрал номер вновь –  та же история. Может, на даче? В памяти сотового телефона был и мобильный номер Дуба. Сергей позвонил и на сотовый. Бесполезно! Слащавый женский голос выдал информацию, что абонент в настоящее время недоступен.
   — Ну не твою мать? –  от отчаяния выругался Сергей.
   Так удачно начавший работать план дал первый сбой.
   Куда идти? Скоро начнут его искать. Объявят план «Перехват». Город заблокируют. Его физиономия появится у каждого мента. Места, где он потенциально может объявиться, зачистят и возьмут под контроль. Единственное, чего милиция не будет знать, это то, что он вооружен. Надо где-нибудь затаиться, хотя бы до вечера. Не дать взять себя по горячим следам. Потом страсти немного поутихнут.
   Но стоять здесь истуканом с каждой минутой становилось опасным. Куда, черт возьми, податься? На дачу Дуба? Но он может просто не добраться до нее. Знать бы пустую хату? Стоп! Хата! В его же доме, но в другом подъезде. К кому можно завалиться? Черт! Он там мало кого знал. Мужика алкаша из третьего? Но тот за пузырь водки продаст. Семейная пара из этого же третьего подъезда? Сергей как-то помог мужику, когда его местная шпана прижала во дворе. Нет, не то. Кто еще?
   Одинокая учительница из последнего подъезда? Он как-то, после возвращения из Чечни, выступал в ее классе, рассказывал о «прелестях» войны. Такая тихая, незаметная, но симпатичная. К ней? А что? Он помнил, какими глазами она смотрела на него, боевого офицера, спокойно рассказывающего о том, чего они даже в кино не видели.
   Сергей задумался. Впрочем, ненадолго. Где-то вдали завыла сирена. Милиция? «Скорая»? «Пожарка»? Роенко принял решение.
   Он спустился на второй этаж и позвонил в дверь учительницы.
   Послышались шаги.
   — Кто там?
   — Извините, Ольга… э-э… забыл, простите, ваше отчество. Это капитан Роенко, помните? Я выступал в школе.
   — Вы? Минуту!
   Дверь открылась. Перед ним стояла молодая женщина со следами сна на лице. На плечи был накинут халат. Она вновь удивленно спросила:
   — Вы?
   — Извините, можно мне зайти? –  Сергей старался говорить тихо, чтобы не привлечь ненужного интереса соседей.
   — Проходите, но я не понимаю… Так рано. И что, собственно, вас привело ко мне?
   Роенко вошел в прихожую, закрыл за собой дверь.
   Женщина стояла, запахнув на груди халат, и непонимающе смотрела на офицера.
   Сергей платком протер лицо, чувствуя себя неловко и глупо.
   — Вы не одна?
   Она подняла глаза:
   — А что?
   — Ничего. Просто спросил. Поверьте мне, я ничего плохого вам не сделаю.
   — С чего вы взяли, что я боюсь вас? Но вопрос о том, одна ли я, по меньшей мере нетактичен.
   — Знаю. И все же?
   — Одна.
   — Разрешите пройти в комнату? Кстати, напомните ваше отчество?
   — Называйте меня Ольгой, Сергей! Пройдите пока на кухню, а я уберу постель.
   — Спасибо, –  не нашелся, что еще сказать, Сергей.
   Он прошел на кухню. Сразу подошел к окну, из которого открывался вид во двор. Посмотрел через тюль на улицу. Пока там было пусто. Дождь продолжал лить. Он автоматически достал пачку сигарет, закурил.
   Ольга вошла, когда он все еще смотрел во двор. Почувствовав ее присутствие, Сергей обернулся.
   — Извините, я дома курю, вот и получилось само собой.
   — Ничего, курите, раз начали. –  Она поставила на стол блюдце. –  Я вижу, вы очень нервничаете. У вас произошло что-то серьезное?
   Отвечать Сергей не спешил, собираясь с мыслями. Докурив сигарету, сказал:
   — Да, Оля, вы правы! Случилось. И очень серьезное!
   — Вам нужна помощь?
   — Да! Вот только оказать ее мне не сможет никто.
   — Но вы зачем-то пришли ко мне? Следовательно, на что-то рассчитывали.
   — Это произошло случайно. Просто в данной ситуации мне некуда было идти.
   — Хотите кофе?
   — А выпить у вас нет ничего?
   — Спирт есть. Граммов сто. Устроит?
   — Устроит.
   Ольга достала небольшой градуированный пузырек. Налила спирт в чашку.
   — Надо разбавить? –  спросила она.
   — Не надо! Так сойдет!
   Сергей опрокинул в себя содержимое чашки, не поморщившись.
   — Можно еще закурить?
   — Лучше, думаю, закусить.
   — Нет, покурить.
   — Курите.
   По телу Сергея прошла горячая волна, одновременно согревая и успокаивая.
   За окном отчетливо раздался гул подъезжающих к дому машин.
   Сергей, бросив сигарету, припал к окну. Рядом стояла и смотрела на происходящее во дворе Ольга. А там веером возле подъезда Роенко остановились три машины милиции. Из «уазика» вышли трое, к ним присоединились двое из «Жигулей». Все с автоматами. Зашли в подъезд. Из «Газели» выскочили ребята в камуфлированных комбинезонах, в бронежилетах, с оружием. Разбежались по подъездам.
   — Так! –  проговорил Сергей.
   Ольга спросила:
   — Это за вами?
   — Да!
   — Как их много!
   — Группа захвата опасного преступника.
   — И этот преступник вы?
   — Да!
   Даже из кухни было слышно, как по лестнице, тяжело ступая ботинками, наверх поднялось несколько человек.
   — Пошли через крышу, –  вслух подумал Роенко. –  Ну-ну! Взялись круто! Оля! –  обернулся он к женщине. –  Милиция, убедившись, что меня в моей квартире нет, начнет обход других. Могли бы вы им сказать, что меня здесь нет? –  С одним условием!
   — Каким?
   — Потом вы расскажете мне всю правду о себе. Что произошло? И почему вас хотят арестовать?
   — А если я отвечу отказом?
   — Вам же самому легче станет.
   — Хорошо, я все вам расскажу.
   Но до последнего подъезда сотрудники милиции не дошли. Люди в форме вышли из дома, и машины выехали со двора.
   Сергей спросил:
   — Исповедь мою здесь, на кухне, слушать будете?
   — Пойдемте в комнату!
   Они вошли в чистую, очень уютную небольшую комнату.
   Оля молчала, не торопила Сергея, а тот немного замялся, не зная, с чего начать. И ему вдруг захотелось рассказать этой милой женщине о себе все –  начиная с неустроенного детства. Что он и сделал. И рассказ ему дался неожиданно легко, будто делился он самым сокровенным не с чужим человеком, а единственным, самым близким другом.
   Оля обладала редким качеством. Она умела слушать. Не перебивая, не задавая вопросов. Она молчала, а Сергей говорил. Более часа. Но они не заметили этого. Сергей закончил словами:
   — И вот тогда мне пришла в голову мысль пойти к вам.
   Оля, подперев подбородок рукой, продолжала молчать. Ее потрясло услышанное. Как на экране, перед ней проплыли кадры жизни этого сидящего напротив офицера. Жизни тяжелой, опасной, сопровождаемой постоянным обманом, подлым предательством и безысходностью. Ей не было жалко Сергея. Ей было обидно за него. Женщина чувствовала в нем сильного, порядочного, честного человека, жестоко обманутого в самом святом –  в любви.
   Молчание затянулось.
   Ни Сергей, ни Ольга не знали, что сказать друг другу. Так иногда бывает.
   Роенко захотелось курить. Он встал.
   — Знаешь, Оля, –  он как-то незаметно перешел на «ты», –  мне нужно некоторое время переждать. Найти своего боевого друга. Пока его телефон молчит, но он должен объявиться, а пока я хочу остаться у тебя. Нет, конечно, если ты против, я уйду.
   — Сережа! Конечно, оставайся. Но что ты будешь делать дальше?
   — Не знаю!
   Он вышел на кухню. Действительно, что ему делать дальше? Крышу, так скажем, он обрел. Даже надежнее, чем у Дуба. А потом? Что будет потом?
 

Глава 4

   Подполковник Зверев собирался выйти из своего кабинета на утреннее построение части. По внутренней связи его вызвал оперативный дежурный:
   — Товарищ подполковник, говорит оперативный дежурный майор Овсиенко. Разрешите обратиться?
   — Давай, что там у тебя!
   — Доклад из комендатуры.
   — Ну?
   — Примерно около пяти часов утра с гарнизонной гауптвахты сбежал капитан Роенко.
   Зверев даже поднялся из-за стола, услышав невероятную новость.
   — Как это «сбежал»?
   — Выбил решетку и был таков!
   — Ах, черт! Этого еще не хватало! А куда караул смотрел, мать их?
   — Не знаю, товарищ подполковник!
   — А что ты вообще знаешь?
   — Я-то здесь при чем? –  обиделся майор.
   — Ладно, извини, погорячился. Вызови ко мне начальника штаба.
   Зверев набрал номер телефона Костычева.
   — Павел Егорович? На проводе Зверев!
   — Доброе утро, Игорь Николаевич!
   — Да какое оно, к черту, доброе.
   — Ты о своем капитане?
   — О ком же еще?
   — Да, начудил, дурила! А сбежал красиво, профессионально.