Страница:
– Бывает!
Тимохин согласился:
– Интересно, как сложилась жизнь той женщины, Елизаветы Владимировны.
– Она осталась в Туркмении?
– Да. Мы с женой предлагали ей уехать в Россию, но она отказалась. И не потому, что не хотела, а потому, что на местном кладбище похоронены ее муж и сын, погибший в Афганистане. Наверное, трудно ей сейчас там приходится. Мы писали в Кара-Тепе, но ответа не получили. Но ладно! Я готов принять вас на работу, но не скажется ли она на вашем здоровье? И хотя никаких деликатесов и изысканных блюд готовить не требуется, но находиться в кафе придется с 8 утра до 5 вечера. Перерыв на обед здесь же. Обед за счет заведения. Не обременит ли вас подобный режим?
Анна Григорьевна воскликнула:
– Что вы, не обременит. И не смотрите, что с виду щуплая, я сильная и среди людей мне будет веселей. Домой, признаюсь, иногда и идти не хочется. Одиночество страшная штука. Особенно когда в одиночестве ты ощущаешь себя никому не нужной!
– Значит, оформляем договор?
– Да, конечно! Только…
Александр обернулся:
– Понимаю! Вас интересует зарплата. – Он назвал сумму, превышающую сумму пенсии женщины в три раза. – Ну как?
– А почему так много?
– Потому что кафе работает с неплохой прибылью. Прибыль и дает возможность платить работникам нормальные, как считаю, зарплаты.
– Знаете, Александр Александрович, я раньше считала предпринимателей скупердяями. Оказывается, ошибалась. Впрочем, вы, наверное, единственный в городе предприниматель, думающий не только о собственном кармане.
– Спасибо за комплимент. Когда вы сможете приступить к работе?
– Да хоть завтра!
– Договорились. Я подготовлю трудовое соглашение, чтобы закрепить наши отношения в соответствии с действующим законодательством, и завтра утром мы его подпишем. А пока можете пройти на кухню, осмотреться. Возникнут предложения, с удовольствием их выслушаю.
Анна Григорьевна поднялась:
– И все же есть бог на свете! Спасибо вам!
– Не за что, Анна Григорьевна! Работайте! Да, зарплату можете получать ежемесячно, еженедельно или, по желанию, ежедневно.
– Даже так?
– Да! Я решил, что подобный вариант наиболее рационален.
Так в кафе появился новый повар, и уже в понедельник, 23 мая, Тимохин убедился в том, что сделал правильный выбор. Елисеева оказалась профессионалом. Казалось, из минимума продуктов она могла приготовить красивое и вкусное блюдо. Работа давалась ей легко. Осталась довольна выбором мужа и Татьяна. Но та из своих, чисто супружеских, соображений.
Дни протекали за днями. Ничего не менялось. Парни Мирзы, казалось, навсегда обосновались в кафе. Приходили ежедневно, как на работу. Хромого больше никто не видел. Тимохину не звонили, не предупреждали, не грозили. Но Александр подсознательно чувствовал, что это затишье перед сильной бурей. И интуиция не подвела его. И началась схватка с бандитами с того, что во вторник, 24-го числа, впервые за прошедшую неделю в кафе не появились ставшие привычными парни из компании Рудика.
Размалеванная Дина, одетая так, что ни юбка, ни майка, ни кружевные, видные из-под юбки, трусики, практически не скрывали интимных ее достоинств, внесла собравшимся кофе и чай. Проводив секретаря главаря взглядом, Багор заметил:
– Мирза, надо бы тебе приструнить Дину. Слишком уж блядски она выглядит и ведет себя. Провоцирует мужиков. Добром это не кончится.
Главарь, попивая чай, ответил:
– Багор! С каких пор ты решил указывать мне, кого держать при себе, а кого нет? Мне она пока не надоела, значит, вам всем придется терпеть ее. И попробуй хоть кто пальцем коснуться Дины. Убью! Наступит время, я сам отдам ее вам. И вы сможете хоть скопом, хоть поодиночке спать с ней. Но только после того, как я сам отдам ее на растерзание, а пока закроем данную тему. Я собрал вас не для того, чтобы обсуждать свою любовницу. Меня интересует то, что вы имеете сказать по кафе «Фергана». – Мирза взглянул на Валентинова: – Тебе слово, Хромой!
Первый помощник главаря банды доложил:
– Посмотрел я за женой, дочерью и матерью Тимохина. Проживают они совместно в Южном микрорайоне по улице Блока, дом 15, квартира 10. Квартира трехкомнатная в пятиэтажной «хрущевке». Школа недалеко от дома. Тимохин ездит на новой «десятке», и до недавнего времени ездил один. Жена же его отводила дочь в школу и добиралась до кафе на троллейбусе, часть пути проходя пешком. И в школу от кафе ездила на троллейбусе.
Мирза прервал доклад подельника:
– Ты сказал, до недавнего времени? Что это значит?
– А это значит то, что на прошлой неделе в четверг Тимохин поехал в школу вместе с женой. Затем отвез супругу и дочь домой. После чего Татьяна в кафе больше не появлялась.
Багор поднял руку:
– Позволь, Мирза, слово по теме?
Главарь кивнул:
– Говори!
– Вместо жены Татьяны Тимохин принял на работу повара со стороны. Пенсионерку из соседнего дома.
Мирза вновь кивнул:
– Ясно! – И приказал Валентинову: – Продолжай, Хромой!
– Короче, баба выводит дочь из дома где-то в 7.30 – 7.40. Оставляет в школе и следует на остановку, что у ряда коммерческих ларьков и бывшего клуба машиностроительного завода. Следует по скверу и проулку, где что утром, что вечером полно людей. И только в одном месте, за продовольственным магазином она иногда оказывается одна. Сокращает путь, поэтому и выходит в темный, глухой двор. Он небольшой, но там Тимохину можно взять спокойно, если, естественно, на то будет команда уважаемого босса.
Главарь усмехнулся:
– Ты, Хромой, просчитываешь то, о чем я пока даже не думал.
– Да, босс. Считаю, без прессинга жены Тимохина в нашей ситуации не обойтись.
– Ладно. Посмотрим. Давай по дочери!
– Дочь постоянно находится в школе и только иногда с классом выходит на стадион, когда урок физкультуры, или в сквер, там детям что-то объясняет старый учитель. Она все время находится среди одноклассников. Некоторые сорванцы сбегают с уроков, эта нет. Послушная и дисциплинированная девочка. Помню, мы таких промокашками называли. Домой с матерью они возвращаются по людной аллее и днем. Подруга у Ольги Тимохиной одна, одноклассница Надя, живет этажом выше. Вечером девчонки выходят на улицу, но шатаются по двору и пока светло. Однако хочу заметить, скоро в школах каникулы. И тогда распорядок дня девочек наверняка изменится.
Мирза поставил пиалу на стол:
– Что по матери Тимохина?
– Ничего особенного. Старая больная калоша. В основном сидит дома, вечерами через окно следит за внучкой.
– И что, совсем не выходит из дома?
– При мне выходила редко. В аптеку.
– Где находится аптека?
– За их домом, через дорогу. По той же улице Блока, там, где раньше был овощной магазин, рядом с парком отдыха.
– Значит, она переходит улицу Блока?
– Конечно!
– В каком месте?
– По прямой! До светофоров и «зебр» далековато, вот и ковыляет напрямую.
– Движение на дороге оживленное?
– Только утром и вечером, днем улица свободна. В основном ходит общественный транспорт – троллейбус и автобусы двух маршрутов.
Мирза поднялся, прошелся по кабинету. Подошел к Хромому:
– До светофоров, от улицы Блока отходят второстепенные дороги?
– Да! Несколько и в обе стороны. Я проезжал на своем «Опеле» по ним.
– Используя проулки, можно быстро уйти из района?
– Можно! Выйдя за аптекой на улицу Стоговую, а с нее на объездную дамбу. Десять минут, и центр. При спокойной езде.
– Ладно. Я посмотрю карту города. Ты не сказал, кто родители подруги дочери Тимохина, и не обозначил круг знакомств матери коммерсанта.
– Отец Надежды работает грузчиком на 3-й базе, мать – санитаркой в кардиологическом центре, хотя семья интеллигентная, и раньше предки этой девки работали врачами. Мать же Тимохина если и поддерживает с кем отношения, то по телефону. За время наблюдения ни она ни к кому в гости не ходила, ни к ней никто посторонний не приходил, не считая доктора из местной поликлиники. Но тот с Тимохиным не связан. И у него таких старух на участке десятки. Я проверил через регистратуру. Там доска для врачей висит с кармашками, в кармашках направления, по которым они посещают больных на дому.
Главарь сел в кресло:
– У тебя все, Хромой?
– Да! О разговорах с дворником и бомжем, что нашел себе приют в подвале интересующего нас дома, я уже говорил.
– Хоп. Теперь очередь Багра. Что скажешь ты, Багор?
Второй помощник, развалившись в кресле, доложил:
– Мои ребята во главе с Рудиком неделю отирались в кафе. Ничего особенного не заметили. Забегаловка как забегаловка. Менты там не пасутся. Всем рулит Тимохин. Одно отметил Рудик, хозяин «Ферганы» очень нервно воспринял интерес к его жене. Рудик отпустил ей пару комплиментов, когда она ушла с работы, так Тимохин чуть не взорвался, мол, на хрена обсуждать его Татьяну. Барменов пробили. Адреса у меня, если надо – передам. Пацаны молодые, один Вячеслав Леонидов, или Славик, как все его зовут в бадыге, 22 года, учился в университете на юридическом факультете, потом то ли бросил, то ли выгнали, то ли отпуск какой взял, второй, Артем Грудов, на год старше Славика, недавно вернулся из армии. Служил в Москве при штабе. Живут с родителями. Последние рядовые граждане, у Славика – мать пенсионерка, у Артема родичи – дорожники-сезонники. Хаты в «хрущевках». Бедолаги, одним словом. Но Тимохин платит им неплохо. Вне работы по дискотекам шарахаются. Постоянных баб не имеют. Обходятся теми, кого на танцульках снимут. Наркоту не употребляют. Спиртным тоже особо не увлекаются. У родичей, понятно, никаких серьезных связей нет. Быдло, короче.
– Своих парней убрал из кафе?
– Убрал, как ты велел. Вчера.
– Они ничего не говорили о том, знаком ли Тимохин с бомжем? Не общался ли с ним?
– Да хрена он кому нужен, этот бомж? Не говорили. С дворником иногда базарит, водкой угощает, но тот пашет на него!
Мирза поднялся:
– Хорошо! Я доволен тем, как вы поработали. Сегодня отдыхайте. Завтра встречаемся здесь же в это же время! Бабки тоже получите завтра. Все! Хромой с Багром свободны!
Подельники главаря банды покинули кабинет.
Левоев подсел к адвокату:
– А вот с тобой, Эдик, у нас особый базар будет. Еще кофе?
– Можно!
Главарь вызвал секретаря. Та вскоре внесла еще один поднос с чашками ароматного, дымящегося кофе. Удалилась, не взглянув на Харчинского, который сегодня впервые явился в дом любовника без цветов и подарка, чем до смерти обидел размалеванную, полуголую проститутку.
Адвокат отпил глоток кофе:
– Слушаю тебя, Мирза!
– Сообщи-ка мне результаты своей работы по Тимохину.
Харчинский ответил:
– Результаты моей работы ничего особенного собой не представляют. Побывал в военкомате, знакомый офицер показал личное дело майора запаса Тимохина Александра Александровича. Обычное дело, каких тысячи. В армии наш клиент дисциплиной не отличался, что не помешало ему дослужиться до майора. Но что такое майор? Тьфу, мелочовка. Служил Тимохин действительно в частях тылового обеспечения. Сначала в Венгрии, затем в рембате N-ской, ныне расформированной мотострелковой дивизии Туркестанского военного округа. В общем, тыловик. Но имеет боевые награды. Два ордена Красной Звезды и медаль «За боевые заслуги»!
Мирза воскликнул:
– И это тыловой офицер?
– Успокойся! Один орден Тимохин получил за участие в освобождении заложников. Входил в штурмовую группу. А что такое штурмовая группа? Десять-пятнадцать спецназовцев и куча общевойсковых офицеров к ним. Спецы делают работу, а награждают всех. Ну а второй орден и медаль Тимохин получил за выполнение особо важных правительственных заданий. Я поинтересовался у знакомого, что собой представляют эти задания. Он пояснил. Нашего клиента часто посылали в командировки на фронтовую рембазу, как помнишь, тогда война в Афганистане вовсю бушевала. Тимохин же ремонтировал машины. За что и получил боевые награды. Так было довольно часто. Кто-то два года жизнью рискует и в итоге медальку заслужит, а кто-то в штабе да еще в Союзе ордена получает.
– Значит, в самом Афганистане Тимохин не был? – спросил главарь банды.
– Нет! По крайней мере в личном деле об этом не сказано ни слова, хотя служба майора расписана обширно. Особенно в части, касающейся постоянных конфликтов Тимохина с политорганами. За это его, несмотря на ордена, и из армии выкинули.
Мирза прошелся по кабинету:
– Не нравятся мне эти награды! Хотя… Тимохин предприимчив. Мог и через кого-то оформить ордена. Ладно. Что еще по нему?
– Квартиру, из которой Тимохин сделал кафе, он приобрел у подруги своей матери, некой Ширко Елены Анисимовны, можно сказать, за бесценок купил! А Ширко уехала на Украину, в Харьковскую область, к сыну, где и проживает до сих пор. С Тимохиными, да и ни с кем в городе, отношений не поддерживает. Переоборудование квартиры в нежилое помещение провел на законных основаниях, как и ее покупку. Таким образом, забегаловка «чиста», как стеклышко. Связей в правоохранительных органах не имеет. Тех связей, которые могли бы прикрыть его. Уровнем участкового РОВД я не интересовался.
Мирза присел в кресло:
– Так! Кафе в порядке! Владелец – офицер, но не боевой. Не воевал. Держится обособленно, замкнувшись в семье и занимаясь забегаловкой. Внешне спокоен, не суетится, следовательно, наезда не ждет. Однако недавно, как Багор посадил в кафе своих ребятишек, Тимохин убрал с работы свою жену. Почему? Или все-таки почуял приближающуюся опасность?
Адвокат, допив кофе, ответил:
– Вряд ли. И что в принципе особенного в его поведении? Он любит свою Татьяну, а тут ребятки Багра наверняка пялились на нее, отвешивая идиотские комплименты. Вот и решил ревнивый муж закрыть жену дома. Да и нанять человека со стороны гораздо проще. Что Тимохин и сделал. Все естественно и объяснимо!
– Да? Хорошо, если так!
Харчинский, развалившись в кресле, спросил:
– Начнешь прессовать офицера?
– Конечно! И ты пойдешь к Тимохину. Пой ему что хочешь, на это ты мастак. Но он должен отдать кафе. Никакого времени на раздумье. Мне нужен ответ, да или нет. В плане передачи забегаловки. Сумму за его гадюшник я обозначил. Чтобы еще облегчить тебе работу, я готов договориться с директором рынка, и Тимохину выделят торговые места. Это все, Эдик. Жду тебя с хорошей вестью.
– Что, прямо сейчас ехать к Тимохину?
– У тебя возникли проблемы со слухом?
– Но мне надо подготовиться, войти в роль!
– Вот пока будешь ехать и подготовишься, и в роль войдешь! До встречи. Никаких звонков. Доклад здесь. Ты понял меня, Эдуард?
Адвокат вздохнул:
– Как не понять?! Понял!
– Ну, тогда вперед!
Харчинский покинул дом главаря банды. До кафе его довез Багор на «Мерседесе» босса.
Ровно в 13.00 прислужник Мирзы открыл дверь «Ферганы» и вошел в пустой зал. Никого из клиентов в это время в кафе не было. За стойкой откровенно скучал бармен, в углу сидел крепкий мужчина, хозяин заведения. Адвокат, узнав в мужчине Тимохина, прошел к его столику:
– Добрый день. Если не ошибаюсь, Александр Александрович Тимохин, владелец данного заведения?
Александр взглянул на гостя. Тот был одет в строгий костюм. Весь его облик словно излучал доброжелательность.
– Здравствуйте! Я действительно Тимохин, а вот кто вы и что вам надо?
Адвокат представился:
– Харчинский Эдуард Константинович, юрист. А надо мне совсем немного. Просто поговорить с вами.
Александр указал на стул:
– Ну если поговорить, то присаживайтесь.
Харчинский устроился напротив Тимохина:
– Извините, если можно, чашечку кофе, голова что-то разболелась.
– Если разболелась голова, то лучше выпить аспирин. Или холодного пива.
– Нет-нет, чашку кофе, если можно!
– Можно! – Тимохин обратился к бармену: – Артем! Приготовь пару чашек кофе!
– Минуту.
Вскоре поднос с ароматным напитком стоял на столе. Адвокат, обжигаясь, отпил несколько глотков. Откашлялся. Вел он себя неуверенно, впрочем, Александр видел, что эта неуверенность была наигранной. Харчинского выдавали глаза. Они оставались спокойными, не бегали из стороны в сторону, как у человека, неуверенного в себе.
– Слушаю вас, Эдуард Константинович!
Адвокат вздохнул:
– Если бы вы знали, насколько неприятна мне та миссия, что на меня возложена!
– Оставьте лирику, давайте ближе к делу. О чем вы хотели поговорить со мной?
– Я уполномочен предложить вам продать кафе!
– Даже так? Интересно. И кто же уполномочил вас сделать данное предложение?
– Вы наверняка слышали об этом человеке. Мирза Левоев.
– Лидер самой крупной на сегодняшний день организованной преступной группировки?
– Можно сказать и так!
– А разве можно назвать Левоева как-то иначе?
– Вы правы.
Александр, внутренне готовый к действиям бандитов, был спокоен.
– Скажите, юрист, а с чего Левоев взял, что я намерен продать кафе? Или он где-то объявление о продаже видел?
Адвокат взглянул на Тимохина:
– Не стоит иронизировать, Александр Александрович. Вы прекрасно поняли, о чем идет речь.
– Пока я понял одно: господин Левоев желает приобрести принадлежащее мне кафе. Но должен вас огорчить. Заведение не продается.
Харчинский вздохнул:
– Вы симпатичны мне. И знаете чем? Своей наивностью. – Адвокат, наклонившись к Тимохину, проговорил: – Наивностью далеко не наивного человека. Вы сами назвали Мирзу главарем преступной группировки, другими словами, банды, и вы не можете не знать, если бандиты решили что-то провернуть, то они это сделают. В данном случае завладеют вашим кафе. Хотите вы того или нет. Они не остановятся ни перед чем, пока не добьются поставленной цели. Не скрою, я работаю на Левоева, да это и так ясно, и я знаю Мирзу. Редкой жестокости человек. Он способен на все. Понимаете, на все! Скажу честно, не знаю, для чего ему ваше кафе, но Левоев вбил себе в голову, что оно должно принадлежать ему. И теперь его уже не остановишь.
Тимохин почувствовал, как его переполняет ярость. Процедил сквозь зубы:
– А не пошел бы ты на хер, юрист? Вместе со своим Мирзой? Мне плевать на его желания, кафе не продается.
Адвокат вернулся в исходное положение, вытер платком слегка вспотевший лоб:
– Вот этого я и опасался! – И вновь резко нагнулся к Александру: – Черт возьми, Тимохин, неужели вы не понимаете, что бандиты уже не отступят? И если вы откажетесь от предложения Мирзы, то не только лишитесь кафе, но подвергнете и себя, и своих близких реальной опасности. Зачем вам это? Тем более тогда, когда Левоев готов предложить вам неплохой вариант передачи кафе. Вариант, при котором можно разойтись мирно.
Александр спросил:
– И что это за вариант?
Адвокат наигранно облегченно вздохнул:
– Ну наконец-то разговор начал обретать какой-то смысл. А вариант следующий. Мирза платит вам двадцать пять тысяч долларов за передачу права собственности на кафе в том виде, в котором оно существует сейчас. Более того, он имеет влияние на директора рынка, что находится недалеко отсюда, и готов решить вопрос о выделении вам торговых точек в самом удобном и выгодном месте. На полученные деньги вы, Александр Александрович, сможете развернуть такую торговлю, какая потенциальным конкурентам и не снилась. Ведь вам не придется платить бандитам. Только аренду. Люди Мирзы возьмут вас под свою защиту. А не хотите рынок, дело ваше. Найдете деньгам другое применение. Главное, вы уйдете из-под прессинга Левоева. Уж только ради этого лично я отдал бы очень и очень многое!
Тимохин произнес:
– Что-то вы, Эдуард Константинович, заговорили так, будто не я, а вы являетесь объектом грубого шантажа? Будто вы не представитель главаря банды, а жертва обстоятельств, сложившихся по вине Левоева? Ваше поведение по меньшей мере странно.
– А я и есть жертва! – воскликнул адвокат. – Вот здесь вы попали в самую десятку. Жертва, вынужденная работать на палача. Господи, кто бы знал, как мне надоела эта паскудная жизнь. Но я, в отличие от вас, не имею ни малейшей возможности вырваться из лап Мирзы. Вы же еще о чем-то думаете. Соглашайтесь на условия бандитов и скоро, совсем скоро поймете, насколько мудро поступили. А не согласившись, вы еще быстрее убедитесь, что упустили свой единственный шанс жить, как нормальный, счастливый человек.
Тимохина смутила эмоциональная речь Харчинского:
– Подождите, подождите, юрист, как понимать, что вы вынуждены работать на того, кого, судя по вашим же словам, жгуче ненавидите? Ненавидите и боитесь?
Адвокат поднялся, дошел до стойки, попросил у бармена стакан воды. Артем налил Харчинскому минералки. Опорожнив стакан в несколько глотков, посланец Левоева вернулся на место.
– Я объясню, как меня понимать. Чтобы вы, молодой еще человек, не совершили той глупости, что в свое время имел несчастье совершить я. У меня было все: двое детей, хорошая добрая жена, налаженная комфортная жизнь. Но… в прошлом! Недалеком прошлом, когда мы жили по другим законам и в другой стране. Не буду вдаваться в подробности, как-то меня пригласили участвовать в судебном процессе над молодым человеком, обвиняемым в умышленном убийстве. Сторона обвинения имела крепкую доказательную базу, и убийце реально грозило провести за решеткой большой срок. Но молодой человек оказался выходцем из богатой семьи, глава которой и находился в дружеских отношениях с набиравшим тогда силу Мирзой Левоевым. Мне предложили колоссальные деньги, дабы добиться в суде оправдательного приговора. А для этого было необходимо, чтобы свидетели убийства, шесть человек, отказались от прежних показаний, чтобы исчезли некоторые улики, а у обвиняемого появилось железное алиби. Чтобы следователь, ведший дело, был обличен в превышении должностных полномочий, в частности в избиении обвиняемого, содержании того в условиях, при которых нормальный человек существовать не может. В общем, подкупить массу людей, в том числе и судью. Я был уверен, подобная афера не пройдет, однако… прошла. Деньги взяли все. В результате убийцу отпустили, следователя и еще нескольких сотрудников СИЗО отдали под суд, а дело отправили в прокуратуру, откуда оно бесследно исчезло. Я был потрясен. Не мог понять, что произошло с людьми. Разве раньше подобное было возможно? Тогда мне выплатили гонорар, на который я смог сразу сменить квартиру и купить новую машину. Я был наивен, как и вы сейчас, предполагая, что с окончанием судебного процесса вновь вернусь к нормальной практике. Не тут-то было. Мной заинтересовался Мирза. Он пригласил меня в ресторан и предложил работать на него. За очень приличные деньги. Помню, как я отказался. Говорил что-то о достоинстве и чести, о том, что, отработав по делу сына дружка Левоева, больше не собираюсь заниматься преступными махинациями. Мирза воспринял мои слова спокойно. Лишь сказал: глупец, подумай, от чего отказываешься и что может последовать в результате необдуманного отказа. И добавил: не глупи, принимай предложение и не ищи проблем. Они, мол, сами тебя найдут. Мы расстались. Я не позвонил Левоеву ни на следующий день, ни через неделю, а спустя месяц узнал, что мой сын, спортсмен, умница, мальчик, подающий большие надежды, стал наркоманом. Мирза обещал проблемы, вот и сдержал свое слово. Сына насильно посадили на иглу. – Адвокат протер лоб: – Извините, я еще выпью водички?
Александр попросил бармена принести бутылку минералки и бокал. Харчинский бессовестно лгал Тимохину – никаких детей у адвоката никогда не было, да и законной жены тоже, как и судебного процесса, который он расписывал. Выпив половину бутылки, Харчинский продолжил:
– Да, люди Мирзы посадили сына на иглу. Видели бы, во что он сейчас превратился. Иногда, не поверите, я молю бога, чтобы он забрал сына.
Тимохин спросил:
– И после того, что с твоей семьей сделал Левоев, ты работаешь на него? Получаешь из его лап грязные деньги?
– А что мне делать? У меня еще есть дочь и жена. И нет пути назад. Поэтому, Александр Александрович, мой вам совет, не упрямьтесь, соглашайтесь на условия бандитов и живите нормальной жизнью!
– Так Левоев и оставит меня в покое, заполучив кафе. Он, может быть, и заплатит. Но потом не потребует ли назад свои деньги?
– Нет! Не думаю.
– Вот именно, что не думаете, не знаете! А я знаю, таким ублюдкам уступать нельзя. Иначе потеряешь все. Посему мой ответ – нет! Кафе не продается!
– Подождите, подождите, Александр Александрович. Я понимаю вас и, поверьте, уважаю. Давайте не будем делать скоропалительных выводов. Передай я сегодня ваш отказ, и неизвестно, что предпримет Мирза. Но то, что впадет в ярость, сомнению не подлежит. И тогда может произойти страшное. Поступим иначе. Я скажу Левоеву, что вы выслушали меня и попросили сутки на раздумье. А потом…
Майор прервал продажного адвоката:
– И что это изменит? Ничего. Какая разница, когда Левоев впадет в ярость, сегодня или завтра? Мой ответ – кафе не продается. Все! Извините, Эдуард Константинович, у меня больше нет ни времени, ни желания продолжать этот разговор. Надеюсь, мы с вами больше не встретимся. Прощайте!
Тимохин согласился:
– Интересно, как сложилась жизнь той женщины, Елизаветы Владимировны.
– Она осталась в Туркмении?
– Да. Мы с женой предлагали ей уехать в Россию, но она отказалась. И не потому, что не хотела, а потому, что на местном кладбище похоронены ее муж и сын, погибший в Афганистане. Наверное, трудно ей сейчас там приходится. Мы писали в Кара-Тепе, но ответа не получили. Но ладно! Я готов принять вас на работу, но не скажется ли она на вашем здоровье? И хотя никаких деликатесов и изысканных блюд готовить не требуется, но находиться в кафе придется с 8 утра до 5 вечера. Перерыв на обед здесь же. Обед за счет заведения. Не обременит ли вас подобный режим?
Анна Григорьевна воскликнула:
– Что вы, не обременит. И не смотрите, что с виду щуплая, я сильная и среди людей мне будет веселей. Домой, признаюсь, иногда и идти не хочется. Одиночество страшная штука. Особенно когда в одиночестве ты ощущаешь себя никому не нужной!
– Значит, оформляем договор?
– Да, конечно! Только…
Александр обернулся:
– Понимаю! Вас интересует зарплата. – Он назвал сумму, превышающую сумму пенсии женщины в три раза. – Ну как?
– А почему так много?
– Потому что кафе работает с неплохой прибылью. Прибыль и дает возможность платить работникам нормальные, как считаю, зарплаты.
– Знаете, Александр Александрович, я раньше считала предпринимателей скупердяями. Оказывается, ошибалась. Впрочем, вы, наверное, единственный в городе предприниматель, думающий не только о собственном кармане.
– Спасибо за комплимент. Когда вы сможете приступить к работе?
– Да хоть завтра!
– Договорились. Я подготовлю трудовое соглашение, чтобы закрепить наши отношения в соответствии с действующим законодательством, и завтра утром мы его подпишем. А пока можете пройти на кухню, осмотреться. Возникнут предложения, с удовольствием их выслушаю.
Анна Григорьевна поднялась:
– И все же есть бог на свете! Спасибо вам!
– Не за что, Анна Григорьевна! Работайте! Да, зарплату можете получать ежемесячно, еженедельно или, по желанию, ежедневно.
– Даже так?
– Да! Я решил, что подобный вариант наиболее рационален.
Так в кафе появился новый повар, и уже в понедельник, 23 мая, Тимохин убедился в том, что сделал правильный выбор. Елисеева оказалась профессионалом. Казалось, из минимума продуктов она могла приготовить красивое и вкусное блюдо. Работа давалась ей легко. Осталась довольна выбором мужа и Татьяна. Но та из своих, чисто супружеских, соображений.
Дни протекали за днями. Ничего не менялось. Парни Мирзы, казалось, навсегда обосновались в кафе. Приходили ежедневно, как на работу. Хромого больше никто не видел. Тимохину не звонили, не предупреждали, не грозили. Но Александр подсознательно чувствовал, что это затишье перед сильной бурей. И интуиция не подвела его. И началась схватка с бандитами с того, что во вторник, 24-го числа, впервые за прошедшую неделю в кафе не появились ставшие привычными парни из компании Рудика.
25 мая, среда.
Дом Левоева на окраине города. 11.00
В точно назначенное время в кабинете главаря организованной преступной группировки Мирзы собрались его главные подельники, Максим Валентинов – Хромой, Георгий Багров – Багор и адвокат Харчинский.Размалеванная Дина, одетая так, что ни юбка, ни майка, ни кружевные, видные из-под юбки, трусики, практически не скрывали интимных ее достоинств, внесла собравшимся кофе и чай. Проводив секретаря главаря взглядом, Багор заметил:
– Мирза, надо бы тебе приструнить Дину. Слишком уж блядски она выглядит и ведет себя. Провоцирует мужиков. Добром это не кончится.
Главарь, попивая чай, ответил:
– Багор! С каких пор ты решил указывать мне, кого держать при себе, а кого нет? Мне она пока не надоела, значит, вам всем придется терпеть ее. И попробуй хоть кто пальцем коснуться Дины. Убью! Наступит время, я сам отдам ее вам. И вы сможете хоть скопом, хоть поодиночке спать с ней. Но только после того, как я сам отдам ее на растерзание, а пока закроем данную тему. Я собрал вас не для того, чтобы обсуждать свою любовницу. Меня интересует то, что вы имеете сказать по кафе «Фергана». – Мирза взглянул на Валентинова: – Тебе слово, Хромой!
Первый помощник главаря банды доложил:
– Посмотрел я за женой, дочерью и матерью Тимохина. Проживают они совместно в Южном микрорайоне по улице Блока, дом 15, квартира 10. Квартира трехкомнатная в пятиэтажной «хрущевке». Школа недалеко от дома. Тимохин ездит на новой «десятке», и до недавнего времени ездил один. Жена же его отводила дочь в школу и добиралась до кафе на троллейбусе, часть пути проходя пешком. И в школу от кафе ездила на троллейбусе.
Мирза прервал доклад подельника:
– Ты сказал, до недавнего времени? Что это значит?
– А это значит то, что на прошлой неделе в четверг Тимохин поехал в школу вместе с женой. Затем отвез супругу и дочь домой. После чего Татьяна в кафе больше не появлялась.
Багор поднял руку:
– Позволь, Мирза, слово по теме?
Главарь кивнул:
– Говори!
– Вместо жены Татьяны Тимохин принял на работу повара со стороны. Пенсионерку из соседнего дома.
Мирза вновь кивнул:
– Ясно! – И приказал Валентинову: – Продолжай, Хромой!
– Короче, баба выводит дочь из дома где-то в 7.30 – 7.40. Оставляет в школе и следует на остановку, что у ряда коммерческих ларьков и бывшего клуба машиностроительного завода. Следует по скверу и проулку, где что утром, что вечером полно людей. И только в одном месте, за продовольственным магазином она иногда оказывается одна. Сокращает путь, поэтому и выходит в темный, глухой двор. Он небольшой, но там Тимохину можно взять спокойно, если, естественно, на то будет команда уважаемого босса.
Главарь усмехнулся:
– Ты, Хромой, просчитываешь то, о чем я пока даже не думал.
– Да, босс. Считаю, без прессинга жены Тимохина в нашей ситуации не обойтись.
– Ладно. Посмотрим. Давай по дочери!
– Дочь постоянно находится в школе и только иногда с классом выходит на стадион, когда урок физкультуры, или в сквер, там детям что-то объясняет старый учитель. Она все время находится среди одноклассников. Некоторые сорванцы сбегают с уроков, эта нет. Послушная и дисциплинированная девочка. Помню, мы таких промокашками называли. Домой с матерью они возвращаются по людной аллее и днем. Подруга у Ольги Тимохиной одна, одноклассница Надя, живет этажом выше. Вечером девчонки выходят на улицу, но шатаются по двору и пока светло. Однако хочу заметить, скоро в школах каникулы. И тогда распорядок дня девочек наверняка изменится.
Мирза поставил пиалу на стол:
– Что по матери Тимохина?
– Ничего особенного. Старая больная калоша. В основном сидит дома, вечерами через окно следит за внучкой.
– И что, совсем не выходит из дома?
– При мне выходила редко. В аптеку.
– Где находится аптека?
– За их домом, через дорогу. По той же улице Блока, там, где раньше был овощной магазин, рядом с парком отдыха.
– Значит, она переходит улицу Блока?
– Конечно!
– В каком месте?
– По прямой! До светофоров и «зебр» далековато, вот и ковыляет напрямую.
– Движение на дороге оживленное?
– Только утром и вечером, днем улица свободна. В основном ходит общественный транспорт – троллейбус и автобусы двух маршрутов.
Мирза поднялся, прошелся по кабинету. Подошел к Хромому:
– До светофоров, от улицы Блока отходят второстепенные дороги?
– Да! Несколько и в обе стороны. Я проезжал на своем «Опеле» по ним.
– Используя проулки, можно быстро уйти из района?
– Можно! Выйдя за аптекой на улицу Стоговую, а с нее на объездную дамбу. Десять минут, и центр. При спокойной езде.
– Ладно. Я посмотрю карту города. Ты не сказал, кто родители подруги дочери Тимохина, и не обозначил круг знакомств матери коммерсанта.
– Отец Надежды работает грузчиком на 3-й базе, мать – санитаркой в кардиологическом центре, хотя семья интеллигентная, и раньше предки этой девки работали врачами. Мать же Тимохина если и поддерживает с кем отношения, то по телефону. За время наблюдения ни она ни к кому в гости не ходила, ни к ней никто посторонний не приходил, не считая доктора из местной поликлиники. Но тот с Тимохиным не связан. И у него таких старух на участке десятки. Я проверил через регистратуру. Там доска для врачей висит с кармашками, в кармашках направления, по которым они посещают больных на дому.
Главарь сел в кресло:
– У тебя все, Хромой?
– Да! О разговорах с дворником и бомжем, что нашел себе приют в подвале интересующего нас дома, я уже говорил.
– Хоп. Теперь очередь Багра. Что скажешь ты, Багор?
Второй помощник, развалившись в кресле, доложил:
– Мои ребята во главе с Рудиком неделю отирались в кафе. Ничего особенного не заметили. Забегаловка как забегаловка. Менты там не пасутся. Всем рулит Тимохин. Одно отметил Рудик, хозяин «Ферганы» очень нервно воспринял интерес к его жене. Рудик отпустил ей пару комплиментов, когда она ушла с работы, так Тимохин чуть не взорвался, мол, на хрена обсуждать его Татьяну. Барменов пробили. Адреса у меня, если надо – передам. Пацаны молодые, один Вячеслав Леонидов, или Славик, как все его зовут в бадыге, 22 года, учился в университете на юридическом факультете, потом то ли бросил, то ли выгнали, то ли отпуск какой взял, второй, Артем Грудов, на год старше Славика, недавно вернулся из армии. Служил в Москве при штабе. Живут с родителями. Последние рядовые граждане, у Славика – мать пенсионерка, у Артема родичи – дорожники-сезонники. Хаты в «хрущевках». Бедолаги, одним словом. Но Тимохин платит им неплохо. Вне работы по дискотекам шарахаются. Постоянных баб не имеют. Обходятся теми, кого на танцульках снимут. Наркоту не употребляют. Спиртным тоже особо не увлекаются. У родичей, понятно, никаких серьезных связей нет. Быдло, короче.
– Своих парней убрал из кафе?
– Убрал, как ты велел. Вчера.
– Они ничего не говорили о том, знаком ли Тимохин с бомжем? Не общался ли с ним?
– Да хрена он кому нужен, этот бомж? Не говорили. С дворником иногда базарит, водкой угощает, но тот пашет на него!
Мирза поднялся:
– Хорошо! Я доволен тем, как вы поработали. Сегодня отдыхайте. Завтра встречаемся здесь же в это же время! Бабки тоже получите завтра. Все! Хромой с Багром свободны!
Подельники главаря банды покинули кабинет.
Левоев подсел к адвокату:
– А вот с тобой, Эдик, у нас особый базар будет. Еще кофе?
– Можно!
Главарь вызвал секретаря. Та вскоре внесла еще один поднос с чашками ароматного, дымящегося кофе. Удалилась, не взглянув на Харчинского, который сегодня впервые явился в дом любовника без цветов и подарка, чем до смерти обидел размалеванную, полуголую проститутку.
Адвокат отпил глоток кофе:
– Слушаю тебя, Мирза!
– Сообщи-ка мне результаты своей работы по Тимохину.
Харчинский ответил:
– Результаты моей работы ничего особенного собой не представляют. Побывал в военкомате, знакомый офицер показал личное дело майора запаса Тимохина Александра Александровича. Обычное дело, каких тысячи. В армии наш клиент дисциплиной не отличался, что не помешало ему дослужиться до майора. Но что такое майор? Тьфу, мелочовка. Служил Тимохин действительно в частях тылового обеспечения. Сначала в Венгрии, затем в рембате N-ской, ныне расформированной мотострелковой дивизии Туркестанского военного округа. В общем, тыловик. Но имеет боевые награды. Два ордена Красной Звезды и медаль «За боевые заслуги»!
Мирза воскликнул:
– И это тыловой офицер?
– Успокойся! Один орден Тимохин получил за участие в освобождении заложников. Входил в штурмовую группу. А что такое штурмовая группа? Десять-пятнадцать спецназовцев и куча общевойсковых офицеров к ним. Спецы делают работу, а награждают всех. Ну а второй орден и медаль Тимохин получил за выполнение особо важных правительственных заданий. Я поинтересовался у знакомого, что собой представляют эти задания. Он пояснил. Нашего клиента часто посылали в командировки на фронтовую рембазу, как помнишь, тогда война в Афганистане вовсю бушевала. Тимохин же ремонтировал машины. За что и получил боевые награды. Так было довольно часто. Кто-то два года жизнью рискует и в итоге медальку заслужит, а кто-то в штабе да еще в Союзе ордена получает.
– Значит, в самом Афганистане Тимохин не был? – спросил главарь банды.
– Нет! По крайней мере в личном деле об этом не сказано ни слова, хотя служба майора расписана обширно. Особенно в части, касающейся постоянных конфликтов Тимохина с политорганами. За это его, несмотря на ордена, и из армии выкинули.
Мирза прошелся по кабинету:
– Не нравятся мне эти награды! Хотя… Тимохин предприимчив. Мог и через кого-то оформить ордена. Ладно. Что еще по нему?
– Квартиру, из которой Тимохин сделал кафе, он приобрел у подруги своей матери, некой Ширко Елены Анисимовны, можно сказать, за бесценок купил! А Ширко уехала на Украину, в Харьковскую область, к сыну, где и проживает до сих пор. С Тимохиными, да и ни с кем в городе, отношений не поддерживает. Переоборудование квартиры в нежилое помещение провел на законных основаниях, как и ее покупку. Таким образом, забегаловка «чиста», как стеклышко. Связей в правоохранительных органах не имеет. Тех связей, которые могли бы прикрыть его. Уровнем участкового РОВД я не интересовался.
Мирза присел в кресло:
– Так! Кафе в порядке! Владелец – офицер, но не боевой. Не воевал. Держится обособленно, замкнувшись в семье и занимаясь забегаловкой. Внешне спокоен, не суетится, следовательно, наезда не ждет. Однако недавно, как Багор посадил в кафе своих ребятишек, Тимохин убрал с работы свою жену. Почему? Или все-таки почуял приближающуюся опасность?
Адвокат, допив кофе, ответил:
– Вряд ли. И что в принципе особенного в его поведении? Он любит свою Татьяну, а тут ребятки Багра наверняка пялились на нее, отвешивая идиотские комплименты. Вот и решил ревнивый муж закрыть жену дома. Да и нанять человека со стороны гораздо проще. Что Тимохин и сделал. Все естественно и объяснимо!
– Да? Хорошо, если так!
Харчинский, развалившись в кресле, спросил:
– Начнешь прессовать офицера?
– Конечно! И ты пойдешь к Тимохину. Пой ему что хочешь, на это ты мастак. Но он должен отдать кафе. Никакого времени на раздумье. Мне нужен ответ, да или нет. В плане передачи забегаловки. Сумму за его гадюшник я обозначил. Чтобы еще облегчить тебе работу, я готов договориться с директором рынка, и Тимохину выделят торговые места. Это все, Эдик. Жду тебя с хорошей вестью.
– Что, прямо сейчас ехать к Тимохину?
– У тебя возникли проблемы со слухом?
– Но мне надо подготовиться, войти в роль!
– Вот пока будешь ехать и подготовишься, и в роль войдешь! До встречи. Никаких звонков. Доклад здесь. Ты понял меня, Эдуард?
Адвокат вздохнул:
– Как не понять?! Понял!
– Ну, тогда вперед!
Харчинский покинул дом главаря банды. До кафе его довез Багор на «Мерседесе» босса.
Ровно в 13.00 прислужник Мирзы открыл дверь «Ферганы» и вошел в пустой зал. Никого из клиентов в это время в кафе не было. За стойкой откровенно скучал бармен, в углу сидел крепкий мужчина, хозяин заведения. Адвокат, узнав в мужчине Тимохина, прошел к его столику:
– Добрый день. Если не ошибаюсь, Александр Александрович Тимохин, владелец данного заведения?
Александр взглянул на гостя. Тот был одет в строгий костюм. Весь его облик словно излучал доброжелательность.
– Здравствуйте! Я действительно Тимохин, а вот кто вы и что вам надо?
Адвокат представился:
– Харчинский Эдуард Константинович, юрист. А надо мне совсем немного. Просто поговорить с вами.
Александр указал на стул:
– Ну если поговорить, то присаживайтесь.
Харчинский устроился напротив Тимохина:
– Извините, если можно, чашечку кофе, голова что-то разболелась.
– Если разболелась голова, то лучше выпить аспирин. Или холодного пива.
– Нет-нет, чашку кофе, если можно!
– Можно! – Тимохин обратился к бармену: – Артем! Приготовь пару чашек кофе!
– Минуту.
Вскоре поднос с ароматным напитком стоял на столе. Адвокат, обжигаясь, отпил несколько глотков. Откашлялся. Вел он себя неуверенно, впрочем, Александр видел, что эта неуверенность была наигранной. Харчинского выдавали глаза. Они оставались спокойными, не бегали из стороны в сторону, как у человека, неуверенного в себе.
– Слушаю вас, Эдуард Константинович!
Адвокат вздохнул:
– Если бы вы знали, насколько неприятна мне та миссия, что на меня возложена!
– Оставьте лирику, давайте ближе к делу. О чем вы хотели поговорить со мной?
– Я уполномочен предложить вам продать кафе!
– Даже так? Интересно. И кто же уполномочил вас сделать данное предложение?
– Вы наверняка слышали об этом человеке. Мирза Левоев.
– Лидер самой крупной на сегодняшний день организованной преступной группировки?
– Можно сказать и так!
– А разве можно назвать Левоева как-то иначе?
– Вы правы.
Александр, внутренне готовый к действиям бандитов, был спокоен.
– Скажите, юрист, а с чего Левоев взял, что я намерен продать кафе? Или он где-то объявление о продаже видел?
Адвокат взглянул на Тимохина:
– Не стоит иронизировать, Александр Александрович. Вы прекрасно поняли, о чем идет речь.
– Пока я понял одно: господин Левоев желает приобрести принадлежащее мне кафе. Но должен вас огорчить. Заведение не продается.
Харчинский вздохнул:
– Вы симпатичны мне. И знаете чем? Своей наивностью. – Адвокат, наклонившись к Тимохину, проговорил: – Наивностью далеко не наивного человека. Вы сами назвали Мирзу главарем преступной группировки, другими словами, банды, и вы не можете не знать, если бандиты решили что-то провернуть, то они это сделают. В данном случае завладеют вашим кафе. Хотите вы того или нет. Они не остановятся ни перед чем, пока не добьются поставленной цели. Не скрою, я работаю на Левоева, да это и так ясно, и я знаю Мирзу. Редкой жестокости человек. Он способен на все. Понимаете, на все! Скажу честно, не знаю, для чего ему ваше кафе, но Левоев вбил себе в голову, что оно должно принадлежать ему. И теперь его уже не остановишь.
Тимохин почувствовал, как его переполняет ярость. Процедил сквозь зубы:
– А не пошел бы ты на хер, юрист? Вместе со своим Мирзой? Мне плевать на его желания, кафе не продается.
Адвокат вернулся в исходное положение, вытер платком слегка вспотевший лоб:
– Вот этого я и опасался! – И вновь резко нагнулся к Александру: – Черт возьми, Тимохин, неужели вы не понимаете, что бандиты уже не отступят? И если вы откажетесь от предложения Мирзы, то не только лишитесь кафе, но подвергнете и себя, и своих близких реальной опасности. Зачем вам это? Тем более тогда, когда Левоев готов предложить вам неплохой вариант передачи кафе. Вариант, при котором можно разойтись мирно.
Александр спросил:
– И что это за вариант?
Адвокат наигранно облегченно вздохнул:
– Ну наконец-то разговор начал обретать какой-то смысл. А вариант следующий. Мирза платит вам двадцать пять тысяч долларов за передачу права собственности на кафе в том виде, в котором оно существует сейчас. Более того, он имеет влияние на директора рынка, что находится недалеко отсюда, и готов решить вопрос о выделении вам торговых точек в самом удобном и выгодном месте. На полученные деньги вы, Александр Александрович, сможете развернуть такую торговлю, какая потенциальным конкурентам и не снилась. Ведь вам не придется платить бандитам. Только аренду. Люди Мирзы возьмут вас под свою защиту. А не хотите рынок, дело ваше. Найдете деньгам другое применение. Главное, вы уйдете из-под прессинга Левоева. Уж только ради этого лично я отдал бы очень и очень многое!
Тимохин произнес:
– Что-то вы, Эдуард Константинович, заговорили так, будто не я, а вы являетесь объектом грубого шантажа? Будто вы не представитель главаря банды, а жертва обстоятельств, сложившихся по вине Левоева? Ваше поведение по меньшей мере странно.
– А я и есть жертва! – воскликнул адвокат. – Вот здесь вы попали в самую десятку. Жертва, вынужденная работать на палача. Господи, кто бы знал, как мне надоела эта паскудная жизнь. Но я, в отличие от вас, не имею ни малейшей возможности вырваться из лап Мирзы. Вы же еще о чем-то думаете. Соглашайтесь на условия бандитов и скоро, совсем скоро поймете, насколько мудро поступили. А не согласившись, вы еще быстрее убедитесь, что упустили свой единственный шанс жить, как нормальный, счастливый человек.
Тимохина смутила эмоциональная речь Харчинского:
– Подождите, подождите, юрист, как понимать, что вы вынуждены работать на того, кого, судя по вашим же словам, жгуче ненавидите? Ненавидите и боитесь?
Адвокат поднялся, дошел до стойки, попросил у бармена стакан воды. Артем налил Харчинскому минералки. Опорожнив стакан в несколько глотков, посланец Левоева вернулся на место.
– Я объясню, как меня понимать. Чтобы вы, молодой еще человек, не совершили той глупости, что в свое время имел несчастье совершить я. У меня было все: двое детей, хорошая добрая жена, налаженная комфортная жизнь. Но… в прошлом! Недалеком прошлом, когда мы жили по другим законам и в другой стране. Не буду вдаваться в подробности, как-то меня пригласили участвовать в судебном процессе над молодым человеком, обвиняемым в умышленном убийстве. Сторона обвинения имела крепкую доказательную базу, и убийце реально грозило провести за решеткой большой срок. Но молодой человек оказался выходцем из богатой семьи, глава которой и находился в дружеских отношениях с набиравшим тогда силу Мирзой Левоевым. Мне предложили колоссальные деньги, дабы добиться в суде оправдательного приговора. А для этого было необходимо, чтобы свидетели убийства, шесть человек, отказались от прежних показаний, чтобы исчезли некоторые улики, а у обвиняемого появилось железное алиби. Чтобы следователь, ведший дело, был обличен в превышении должностных полномочий, в частности в избиении обвиняемого, содержании того в условиях, при которых нормальный человек существовать не может. В общем, подкупить массу людей, в том числе и судью. Я был уверен, подобная афера не пройдет, однако… прошла. Деньги взяли все. В результате убийцу отпустили, следователя и еще нескольких сотрудников СИЗО отдали под суд, а дело отправили в прокуратуру, откуда оно бесследно исчезло. Я был потрясен. Не мог понять, что произошло с людьми. Разве раньше подобное было возможно? Тогда мне выплатили гонорар, на который я смог сразу сменить квартиру и купить новую машину. Я был наивен, как и вы сейчас, предполагая, что с окончанием судебного процесса вновь вернусь к нормальной практике. Не тут-то было. Мной заинтересовался Мирза. Он пригласил меня в ресторан и предложил работать на него. За очень приличные деньги. Помню, как я отказался. Говорил что-то о достоинстве и чести, о том, что, отработав по делу сына дружка Левоева, больше не собираюсь заниматься преступными махинациями. Мирза воспринял мои слова спокойно. Лишь сказал: глупец, подумай, от чего отказываешься и что может последовать в результате необдуманного отказа. И добавил: не глупи, принимай предложение и не ищи проблем. Они, мол, сами тебя найдут. Мы расстались. Я не позвонил Левоеву ни на следующий день, ни через неделю, а спустя месяц узнал, что мой сын, спортсмен, умница, мальчик, подающий большие надежды, стал наркоманом. Мирза обещал проблемы, вот и сдержал свое слово. Сына насильно посадили на иглу. – Адвокат протер лоб: – Извините, я еще выпью водички?
Александр попросил бармена принести бутылку минералки и бокал. Харчинский бессовестно лгал Тимохину – никаких детей у адвоката никогда не было, да и законной жены тоже, как и судебного процесса, который он расписывал. Выпив половину бутылки, Харчинский продолжил:
– Да, люди Мирзы посадили сына на иглу. Видели бы, во что он сейчас превратился. Иногда, не поверите, я молю бога, чтобы он забрал сына.
Тимохин спросил:
– И после того, что с твоей семьей сделал Левоев, ты работаешь на него? Получаешь из его лап грязные деньги?
– А что мне делать? У меня еще есть дочь и жена. И нет пути назад. Поэтому, Александр Александрович, мой вам совет, не упрямьтесь, соглашайтесь на условия бандитов и живите нормальной жизнью!
– Так Левоев и оставит меня в покое, заполучив кафе. Он, может быть, и заплатит. Но потом не потребует ли назад свои деньги?
– Нет! Не думаю.
– Вот именно, что не думаете, не знаете! А я знаю, таким ублюдкам уступать нельзя. Иначе потеряешь все. Посему мой ответ – нет! Кафе не продается!
– Подождите, подождите, Александр Александрович. Я понимаю вас и, поверьте, уважаю. Давайте не будем делать скоропалительных выводов. Передай я сегодня ваш отказ, и неизвестно, что предпримет Мирза. Но то, что впадет в ярость, сомнению не подлежит. И тогда может произойти страшное. Поступим иначе. Я скажу Левоеву, что вы выслушали меня и попросили сутки на раздумье. А потом…
Майор прервал продажного адвоката:
– И что это изменит? Ничего. Какая разница, когда Левоев впадет в ярость, сегодня или завтра? Мой ответ – кафе не продается. Все! Извините, Эдуард Константинович, у меня больше нет ни времени, ни желания продолжать этот разговор. Надеюсь, мы с вами больше не встретимся. Прощайте!