Двое из них метнулись к ПХД лагеря, принесли оттуда три небольших кола и вбили их прикладами в грунт напротив сарая. И на эти колья насадили отрезанные головы американцев. Шепель, до хруста сжав кулаки, прикрыл глаза. Но заставил себя вновь открыть их, продолжая смотреть на кровавую оргию дикарей, обезумевших зверей в человеческом обличье.
Рядом с майором упал Тимохин, левее и сзади втиснулся генерал Харсон.
— Ну, что в лагере? — спросил Александр.
Шепель медленно отполз назад:
— Смотрите… Сами все увидите.
Командиры заняли место Шепеля. Харсон, увидев головы на кольях, произнес:
— Господи! Что это?
— Казнь талибов, — ответил Тимохин. — Но почему солдаты решили напасть на «духов», не имея ни малейшего шанса выжить в этой схватке?
— От отчаяния, полковник. Солдаты предпочли унижению смерть.
— Но это же глупо!
— А разве вы поступили бы иначе?
— Я бы не дал захватить себя живым.
— Значит, так же пошли бы на смерть. Если бы они знали, что мы рядом, что спасение рядом…
— Что теперь об этом, генерал? Главное, чтобы сейчас, в ярости, в кровавом безумии Мухаддин не решил бы казнить всех пленных. А это вполне возможно. И тогда наша операция потеряет смысл. От того, что мы уничтожим эту стаю бешеных псов, легче никому не станет.
— Каково родным в Штатах будет узнать о гибели сыновей, братьев, отцов?
— Так, погодите, генерал… Мухаддин вновь толкает речь. Жаль, что ничего не слышно.
Главарь банды говорил недолго, затем отдал приказ и спешным шагом, в сопровождении заместителя и связиста направился к своему дому. Строй рассыпался. К телам американцев подошли двое боевиков. Они пинали их ногами, неестественно смеясь. Подъехал «ГАЗ-66». Тела убитых и обезглавленных пленных забросили в кузов, туда же сели двое душманов. Грузовик поехал в сторону западных постов.
— Куда их повезли? — спросил Харсон. — Хоронить?
— Обезглавленные трупы? Нет, генерал, талибы не будут хоронить ваших солдат. Вывезут подальше в ущелье да сбросят с кузова. За ночь шакалы от них и костей не оставят.
— Мрази, ублюдки черномазые!
— Хорошо хоть, что Мухаддин не решился на казнь всех пленных. Но кто знает, что у него на уме? Сейчас одно, завтра другое… Нам надо как можно быстрее провести операцию. Завтра на рассвете. Вы связывались с Кабулом насчет авиации?
— Не успел.
— Возвращаемся и готовим акцию. Шепель, — Александр перевел взгляд на подчиненного, — продолжай наблюдение. В полдень тебя сменит боец «Ирбиса».
— Есть продолжать наблюдение. А ведь я, Саня, мог помочь казненным…
— Ты, Миша, только ненадолго продлил бы их муки. И сорвал бы операцию. Ты не мог ничем помочь тем, кого убили. Но своим невмешательством в кровавое событие ты сохранил шансы выжить оставшимся у талибов пятерым американским парням. Всё! Без соплей, Миша! Мы уходим.
— Давай!
Тимохин с Харсоном ушли в лес, а Шепель занял позицию наблюдения. И как ни старался он не смотреть на головы, насаженные на шесты, взгляд невольно возвращался к ним. И боевой майор физически ощущал, как ярость заполняет его. Плохой признак для врага. Смертный приговор, который будет приведен в исполнение при любых обстоятельствах.
В лесу Тимохина и Харсона с нетерпением ждал полковник Дак.
— Ну, что там случилось? — спросил командир «Ирбиса».
Харсон потер лицо:
— Что, спрашиваешь? Дикари убили троих пленных.
— Как?
— Двоих расстреляли, третьему перерезали горло. А после этого, Дак, Мухаддин лично отрубил им всем головы. Сейчас они насажены на шесты, что стоят напротив сарая.
Дак побледнел:
— Но… но почему ублюдок Мухаддин сделал это?
— Трое пленных, видимо, попросили, чтобы их вывели на улицу. Мухаддин разрешил. Оказавшись вне сарая, наши парни набросились на охрану, а один — тот, кому перерезали горло, — напал на Мухаддина. Двоих пленных расстреляли на месте, третьего сбили с ног, после чего Мухаддин перерезал ему горло. Вот что произошло, Дак…
— Чертовы дикари! Я лично придушу этого Мухаддина.
— Для того чтобы придушить, его еще надо взять. А до этого уничтожить лагерь.
— Мы должны провести операцию завтра, — сказал Тимохин, — и дай бог, чтобы до этого Мухаддин не расправился с остальными пленными.
— Пройдемте в тень, — указал на шалаш Харсон. — Там примем окончательное решение.
Офицеры устроились за столом, внесенным в шалаш. Харсон расстелил карту.
— За основу берем план полковника Тимохина и расписываем его в мельчайших подробностях. Твои предложения, Алекс?
— Перед тем как что-либо предлагать, я хотел бы знать, что с прикрытием установки лебедок.
— Ах да, черт! — Генерал выглянул из шалаша. — Лейтенант Крош!
— Я, сэр!
— Связь мне с Кабулом, срочно!
— Есть, сэр!
Не прошло и минуты, как лейтенант-связист внес в шалаш трубку с толстым штырем-антенной.
— Командующий на связи, сэр!
Харсон принял трубку:
— Это командир «Марса»!
И Тимохин, и Дак могли слушать переговоры бригадного генерала с командующим войсками сил по поддержанию мира в Афганистане.
— Слушаю вас, Харсон!
— Вы в курсе, какую задачу в настоящее время выполняет подчиненный мне отряд?
— Естественно.
— Так вот, сэр. Для решения боевой задачи мне необходимо воздушное прикрытие.
— Что вы имеете в виду?
— Пролет звена истребителей над Хайрабским ущельем.
— Это невозможно. На юге мы авиацию не применяем.
— Это мне известно. Но без прикрытия отряд не сможет провести штурм объекта.
— Ищите другие варианты. Это всё, что я могу вам сказать.
— Всё? Полчаса назад, сэр, главарь банды талибов Сайед Мухаддин лично отрезал головы у троих наших пленных. Если мы не атакуем базу с рассветом, он может сделать то же самое с остальными.
— Что?! Талибы казнили трех пленных?
— Да! Сейчас их головы торчат на шестах в лагере боевиков. И если не будет прикрытия, то… впрочем, вы сами все должны понять. Но если вы по-прежнему не в состоянии принять решение на привлечение к операции авиации, я оставляю за собой право обратиться за помощью к президенту страны, такие полномочия у меня есть!
— Погодите, Харсон, не горячитесь. Убийство пленных в корне меняет дело. Когда самолеты должны пройти над Хайрабским ущельем?
— Время я уточню позже. До связи, сэр!
Харсон отключил трубку и положил ее на пол, отпустив связиста. Взглянул на Тимохина, перевел взгляд на Дака:
— Будет авиация!
— Это мы слышали.
— Так, давайте определимся по времени. Когда сможем установить лебедки?
— Полчаса на доставку их к позициям, еще минут десять на установку пиропатронов… с запасом через час, — прикинул Тимохин.
Харсон взглянул на часы:
— 13.40. В полдень моджахеды смену постов не провели. Возможно, проведут в 14.00.
— Не факт, — сказал Тимохин. — Да и что нам смена? Рев самолетов заглушит выстрелы пиропатронов для всех в ущелье.
— О’кей! — Генерал поднял трубку: — Сэр! Харсон на связи.
— Слушаю, генерал.
— Звено истребителей должно пройти над Хайрабским ущельем в 14.00. Но до этого самолетам необходимо провести ряд подобных маневров и в других местах.
— Я понимаю. В 14.00 звено будет над ущельем.
— Благодарю, сэр!
— Не за что, генерал. Удачи вам!
Харсон отключил станцию и повернулся к Тимохину:
— Алекс, отдай команду на выдвижение к позициям подгрупп установки лебедок. Эта работа на «Орионе».
— Есть!
Александр вышел из шалаша, подозвал Соловьева, проинструктировал насчет лебедок.
— Запомни, Леша, лично выйдешь к ущелью. Ребята должны все подготовить до 13.50, и как только самолеты ВВС США пойдут над ущельем, над лагерем, отдашь команду на применение пиропатронов. «Духи» внизу не должны услышать выстрелы. С собой возьмешь снайперов. Санеева отправишь на восточную позицию, Шматко — на западную. Им находиться там до рассвета, до начала штурма. Давай, Леш! Ориентировочно, самолеты пройдут над ущельем в 14.00. Работай. Об установке лебедок доклад мне.
— Есть, командир!
Тимохин вернулся в шалаш, доложил:
— Мои люди немедленно начнут выдвижение к позициям установки лебедок!
— Ол райт! Будем считать, лебедки установили.
— Где-то в полночь группам надо покинуть лагерь и разойтись на запад и восток. На запад пойдет «Орион», на восток — «Ирбис». Спуск в ущелье проведем там, откуда не будем видны с постов, и проводим синхронное сближение с ними, до расстояния, обеспечивающего безопасность групп. Оно определится на месте. В 5.50 начинают работать снайперы «Ориона». На тросах лебедок они спускаются вниз до уровня, откуда смогут гарантированно поразить цели, и без команды производят отстрел часовых. После чего поднимаются вверх. Часового у сарая снимает прапорщик Санеев. Так как снайперы в дальнейшем участие в штурме принимать не смогут, то наблюдателем с 4.00 и до 8.00 должен быть не боец «Ориона», иначе я останусь без людей.
— О’кей, Алекс! — согласно кивнул Дак. — В 4.00 я выставлю своего наблюдателя.
— Еще по одному человеку от групп оставляем при лебедках, чтобы поднять снайперов, — продолжил Тимохин. — Следовательно, у нас вне штурма остаются четыре бойца: трое моих, один — Джона.
— Вместо одного вашего бойца, Алекс, пойду я, — неожиданно предложил Харсон. — И тогда, с учетом того, что «Ирбис» оставит на позиции наблюдателя своего человека, составы групп сравняются.
— Вы пойдете к лебедке?
— Почему нет? Я знаю, как обращаться с ней.
— Что ж, дело хозяйское, — пожал плечами Тимохин. — Значит, так и решим. На штурм выводим по восемь бойцов в каждой группе. Итого шестнадцать человек при пассивной огневой поддержке с поста наблюдения, против двадцати пяти «духов». Это нормально. Но продолжим. В 5.50 снайперы проведут отстрел часовых на постах. Доложат об этом мне, я — вам, генерал, вы — полковнику Даку. В 6.00 группы должны выйти к постам и, оценив обстановку, продолжить движение к лагерю, используя растительность у подножия северной скалы. Сближение до расстояния прямого штурма лагеря с двух направлений. В 6.15 — сеанс связи между мной и Даком. Если группы будут готовы к штурму, то тут же атакуем «духов», выслав вперед по два человека непосредственно к сараю, где им предстоит занять оборону. У группы «Ирбис» две цели — дом нахождения главарей банды и соседнее здание. Разгранлиния между зонами действия подразделений — от сарая на юг к реке. Огонь вести только фронтальный, ни в коем случае не стрелять вдоль ущелья. «Орион» отрабатывает три здания, одно из которых подрывает выстрелом гранатомета. А конкретно — второе слева здание, где находится неизвестно что. Порядок штурма стандартный: сближение с домами, заброс их гранатами через окна и двери, обстрел из автоматов. Зачистка после освобождения пленных.
— Меня беспокоит второй дом, — проговорил Харсон. — А если в нем все-таки окажутся люди? Заложники или рабы? А вы, Алекс, по ним из гранатомета…
— Там не может быть людей. Мы бы это просчитали.
— И все же, если во втором доме находятся люди?
— Ну хорошо, генерал, убедили: отработаем первый и третий дом, проверим второе здание.
Голос подал полковник Дак:
— Я прошу разрешения на взятие Сайеда Мухаддина живым.
— Зачем, Джон?
— Чтобы лично удавить этого ублюдка.
— Для того чтобы удавить Мухаддина, — улыбнулся Тимохин, — его, конечно, надо взять живым, но зачем спрашивать на это разрешение? Ворвешься в дом — и делай с главарем банды, что захочешь. Генерал же не может официально разрешить тебе самосуд над пленным, будь тот трижды ублюдок?
— Я все понял, — кивнул Дак и повернулся к генералу: — Я снимаю свою просьбу, сэр.
— А я, Дак, никакой просьбы и не слышал.
— О’кей!
Планирование было завершено, и группы отряда «Марс» приступили к подготовке боевой операции.
Глава третья
Рядом с майором упал Тимохин, левее и сзади втиснулся генерал Харсон.
— Ну, что в лагере? — спросил Александр.
Шепель медленно отполз назад:
— Смотрите… Сами все увидите.
Командиры заняли место Шепеля. Харсон, увидев головы на кольях, произнес:
— Господи! Что это?
— Казнь талибов, — ответил Тимохин. — Но почему солдаты решили напасть на «духов», не имея ни малейшего шанса выжить в этой схватке?
— От отчаяния, полковник. Солдаты предпочли унижению смерть.
— Но это же глупо!
— А разве вы поступили бы иначе?
— Я бы не дал захватить себя живым.
— Значит, так же пошли бы на смерть. Если бы они знали, что мы рядом, что спасение рядом…
— Что теперь об этом, генерал? Главное, чтобы сейчас, в ярости, в кровавом безумии Мухаддин не решил бы казнить всех пленных. А это вполне возможно. И тогда наша операция потеряет смысл. От того, что мы уничтожим эту стаю бешеных псов, легче никому не станет.
— Каково родным в Штатах будет узнать о гибели сыновей, братьев, отцов?
— Так, погодите, генерал… Мухаддин вновь толкает речь. Жаль, что ничего не слышно.
Главарь банды говорил недолго, затем отдал приказ и спешным шагом, в сопровождении заместителя и связиста направился к своему дому. Строй рассыпался. К телам американцев подошли двое боевиков. Они пинали их ногами, неестественно смеясь. Подъехал «ГАЗ-66». Тела убитых и обезглавленных пленных забросили в кузов, туда же сели двое душманов. Грузовик поехал в сторону западных постов.
— Куда их повезли? — спросил Харсон. — Хоронить?
— Обезглавленные трупы? Нет, генерал, талибы не будут хоронить ваших солдат. Вывезут подальше в ущелье да сбросят с кузова. За ночь шакалы от них и костей не оставят.
— Мрази, ублюдки черномазые!
— Хорошо хоть, что Мухаддин не решился на казнь всех пленных. Но кто знает, что у него на уме? Сейчас одно, завтра другое… Нам надо как можно быстрее провести операцию. Завтра на рассвете. Вы связывались с Кабулом насчет авиации?
— Не успел.
— Возвращаемся и готовим акцию. Шепель, — Александр перевел взгляд на подчиненного, — продолжай наблюдение. В полдень тебя сменит боец «Ирбиса».
— Есть продолжать наблюдение. А ведь я, Саня, мог помочь казненным…
— Ты, Миша, только ненадолго продлил бы их муки. И сорвал бы операцию. Ты не мог ничем помочь тем, кого убили. Но своим невмешательством в кровавое событие ты сохранил шансы выжить оставшимся у талибов пятерым американским парням. Всё! Без соплей, Миша! Мы уходим.
— Давай!
Тимохин с Харсоном ушли в лес, а Шепель занял позицию наблюдения. И как ни старался он не смотреть на головы, насаженные на шесты, взгляд невольно возвращался к ним. И боевой майор физически ощущал, как ярость заполняет его. Плохой признак для врага. Смертный приговор, который будет приведен в исполнение при любых обстоятельствах.
В лесу Тимохина и Харсона с нетерпением ждал полковник Дак.
— Ну, что там случилось? — спросил командир «Ирбиса».
Харсон потер лицо:
— Что, спрашиваешь? Дикари убили троих пленных.
— Как?
— Двоих расстреляли, третьему перерезали горло. А после этого, Дак, Мухаддин лично отрубил им всем головы. Сейчас они насажены на шесты, что стоят напротив сарая.
Дак побледнел:
— Но… но почему ублюдок Мухаддин сделал это?
— Трое пленных, видимо, попросили, чтобы их вывели на улицу. Мухаддин разрешил. Оказавшись вне сарая, наши парни набросились на охрану, а один — тот, кому перерезали горло, — напал на Мухаддина. Двоих пленных расстреляли на месте, третьего сбили с ног, после чего Мухаддин перерезал ему горло. Вот что произошло, Дак…
— Чертовы дикари! Я лично придушу этого Мухаддина.
— Для того чтобы придушить, его еще надо взять. А до этого уничтожить лагерь.
— Мы должны провести операцию завтра, — сказал Тимохин, — и дай бог, чтобы до этого Мухаддин не расправился с остальными пленными.
— Пройдемте в тень, — указал на шалаш Харсон. — Там примем окончательное решение.
Офицеры устроились за столом, внесенным в шалаш. Харсон расстелил карту.
— За основу берем план полковника Тимохина и расписываем его в мельчайших подробностях. Твои предложения, Алекс?
— Перед тем как что-либо предлагать, я хотел бы знать, что с прикрытием установки лебедок.
— Ах да, черт! — Генерал выглянул из шалаша. — Лейтенант Крош!
— Я, сэр!
— Связь мне с Кабулом, срочно!
— Есть, сэр!
Не прошло и минуты, как лейтенант-связист внес в шалаш трубку с толстым штырем-антенной.
— Командующий на связи, сэр!
Харсон принял трубку:
— Это командир «Марса»!
И Тимохин, и Дак могли слушать переговоры бригадного генерала с командующим войсками сил по поддержанию мира в Афганистане.
— Слушаю вас, Харсон!
— Вы в курсе, какую задачу в настоящее время выполняет подчиненный мне отряд?
— Естественно.
— Так вот, сэр. Для решения боевой задачи мне необходимо воздушное прикрытие.
— Что вы имеете в виду?
— Пролет звена истребителей над Хайрабским ущельем.
— Это невозможно. На юге мы авиацию не применяем.
— Это мне известно. Но без прикрытия отряд не сможет провести штурм объекта.
— Ищите другие варианты. Это всё, что я могу вам сказать.
— Всё? Полчаса назад, сэр, главарь банды талибов Сайед Мухаддин лично отрезал головы у троих наших пленных. Если мы не атакуем базу с рассветом, он может сделать то же самое с остальными.
— Что?! Талибы казнили трех пленных?
— Да! Сейчас их головы торчат на шестах в лагере боевиков. И если не будет прикрытия, то… впрочем, вы сами все должны понять. Но если вы по-прежнему не в состоянии принять решение на привлечение к операции авиации, я оставляю за собой право обратиться за помощью к президенту страны, такие полномочия у меня есть!
— Погодите, Харсон, не горячитесь. Убийство пленных в корне меняет дело. Когда самолеты должны пройти над Хайрабским ущельем?
— Время я уточню позже. До связи, сэр!
Харсон отключил трубку и положил ее на пол, отпустив связиста. Взглянул на Тимохина, перевел взгляд на Дака:
— Будет авиация!
— Это мы слышали.
— Так, давайте определимся по времени. Когда сможем установить лебедки?
— Полчаса на доставку их к позициям, еще минут десять на установку пиропатронов… с запасом через час, — прикинул Тимохин.
Харсон взглянул на часы:
— 13.40. В полдень моджахеды смену постов не провели. Возможно, проведут в 14.00.
— Не факт, — сказал Тимохин. — Да и что нам смена? Рев самолетов заглушит выстрелы пиропатронов для всех в ущелье.
— О’кей! — Генерал поднял трубку: — Сэр! Харсон на связи.
— Слушаю, генерал.
— Звено истребителей должно пройти над Хайрабским ущельем в 14.00. Но до этого самолетам необходимо провести ряд подобных маневров и в других местах.
— Я понимаю. В 14.00 звено будет над ущельем.
— Благодарю, сэр!
— Не за что, генерал. Удачи вам!
Харсон отключил станцию и повернулся к Тимохину:
— Алекс, отдай команду на выдвижение к позициям подгрупп установки лебедок. Эта работа на «Орионе».
— Есть!
Александр вышел из шалаша, подозвал Соловьева, проинструктировал насчет лебедок.
— Запомни, Леша, лично выйдешь к ущелью. Ребята должны все подготовить до 13.50, и как только самолеты ВВС США пойдут над ущельем, над лагерем, отдашь команду на применение пиропатронов. «Духи» внизу не должны услышать выстрелы. С собой возьмешь снайперов. Санеева отправишь на восточную позицию, Шматко — на западную. Им находиться там до рассвета, до начала штурма. Давай, Леш! Ориентировочно, самолеты пройдут над ущельем в 14.00. Работай. Об установке лебедок доклад мне.
— Есть, командир!
Тимохин вернулся в шалаш, доложил:
— Мои люди немедленно начнут выдвижение к позициям установки лебедок!
— Ол райт! Будем считать, лебедки установили.
— Где-то в полночь группам надо покинуть лагерь и разойтись на запад и восток. На запад пойдет «Орион», на восток — «Ирбис». Спуск в ущелье проведем там, откуда не будем видны с постов, и проводим синхронное сближение с ними, до расстояния, обеспечивающего безопасность групп. Оно определится на месте. В 5.50 начинают работать снайперы «Ориона». На тросах лебедок они спускаются вниз до уровня, откуда смогут гарантированно поразить цели, и без команды производят отстрел часовых. После чего поднимаются вверх. Часового у сарая снимает прапорщик Санеев. Так как снайперы в дальнейшем участие в штурме принимать не смогут, то наблюдателем с 4.00 и до 8.00 должен быть не боец «Ориона», иначе я останусь без людей.
— О’кей, Алекс! — согласно кивнул Дак. — В 4.00 я выставлю своего наблюдателя.
— Еще по одному человеку от групп оставляем при лебедках, чтобы поднять снайперов, — продолжил Тимохин. — Следовательно, у нас вне штурма остаются четыре бойца: трое моих, один — Джона.
— Вместо одного вашего бойца, Алекс, пойду я, — неожиданно предложил Харсон. — И тогда, с учетом того, что «Ирбис» оставит на позиции наблюдателя своего человека, составы групп сравняются.
— Вы пойдете к лебедке?
— Почему нет? Я знаю, как обращаться с ней.
— Что ж, дело хозяйское, — пожал плечами Тимохин. — Значит, так и решим. На штурм выводим по восемь бойцов в каждой группе. Итого шестнадцать человек при пассивной огневой поддержке с поста наблюдения, против двадцати пяти «духов». Это нормально. Но продолжим. В 5.50 снайперы проведут отстрел часовых на постах. Доложат об этом мне, я — вам, генерал, вы — полковнику Даку. В 6.00 группы должны выйти к постам и, оценив обстановку, продолжить движение к лагерю, используя растительность у подножия северной скалы. Сближение до расстояния прямого штурма лагеря с двух направлений. В 6.15 — сеанс связи между мной и Даком. Если группы будут готовы к штурму, то тут же атакуем «духов», выслав вперед по два человека непосредственно к сараю, где им предстоит занять оборону. У группы «Ирбис» две цели — дом нахождения главарей банды и соседнее здание. Разгранлиния между зонами действия подразделений — от сарая на юг к реке. Огонь вести только фронтальный, ни в коем случае не стрелять вдоль ущелья. «Орион» отрабатывает три здания, одно из которых подрывает выстрелом гранатомета. А конкретно — второе слева здание, где находится неизвестно что. Порядок штурма стандартный: сближение с домами, заброс их гранатами через окна и двери, обстрел из автоматов. Зачистка после освобождения пленных.
— Меня беспокоит второй дом, — проговорил Харсон. — А если в нем все-таки окажутся люди? Заложники или рабы? А вы, Алекс, по ним из гранатомета…
— Там не может быть людей. Мы бы это просчитали.
— И все же, если во втором доме находятся люди?
— Ну хорошо, генерал, убедили: отработаем первый и третий дом, проверим второе здание.
Голос подал полковник Дак:
— Я прошу разрешения на взятие Сайеда Мухаддина живым.
— Зачем, Джон?
— Чтобы лично удавить этого ублюдка.
— Для того чтобы удавить Мухаддина, — улыбнулся Тимохин, — его, конечно, надо взять живым, но зачем спрашивать на это разрешение? Ворвешься в дом — и делай с главарем банды, что захочешь. Генерал же не может официально разрешить тебе самосуд над пленным, будь тот трижды ублюдок?
— Я все понял, — кивнул Дак и повернулся к генералу: — Я снимаю свою просьбу, сэр.
— А я, Дак, никакой просьбы и не слышал.
— О’кей!
Планирование было завершено, и группы отряда «Марс» приступили к подготовке боевой операции.
Глава третья
Майора Шепеля на посту наблюдения сменил сержант группы «Ирбис» Гарри Спайк. Возвращения Михаила в «зеленке» ожидал Ларсен. Он окликнул российского спецназовца, как только тот вошел в лесной массив:
— Майкл!
Шепель подошел к американцу:
— А ты чего тут пасешься? Разве Харсон не отдал приказ готовиться к штурму?
— Я хотел узнать, как погибли наши солдаты.
— Генерал не рассказывал?
— Но он не видел, как все происходило. Это видел ты один.
— Глупо погибли твои соотечественники, Пол. Геройски, но глупо. А все почему?
— Почему?
— Потому что надежду на спасение утеряли. Они даже не предполагали, что кто-то придет к ним на помощь. А ведь должны были знать, что в беде их не оставят. Ведь ваша пропаганда уверяет на весь мир, причем постоянно, что за каждым американцем стоит вся военная мощь США…
— Ну, скажем, вы тоже не всегда вытаскивали своих ребят из душманского плена. Взять мятеж в Пешаваре. Почему вы не помогли своим пленным, когда их в упор расстреливала артиллерия?
— Кому могли, тому помогли. И отстань от меня, мне отдохнуть надо.
Шепель хотел было пройти мимо американского сержанта, но Ларсен удержал майора:
— Ладно, Майкл, извини. Прошу, расскажи, как погибли наши парни.
Шепель посмотрел на Ларсена и рассказал, что произошло в ущелье, в подробностях. Выслушав майора, сержант ударил кулаком в ствол дерева:
— Суки немытые!..
— Вообще-то ваши тоже хороши. Что, не понимали бесполезность своего выпада? Ну, удавили бы они троих «духов», завалили бы главаря — и что? У талибов дефицита в кадрах нет, а вот своих эти «храбрецы» подставили по полной программе. Я удивляюсь, что Мухаддин не приказал расстрелять всех пленных.
— Я думаю, что они все решили погибнуть, не в силах больше терпеть унижения.
— Тогда надо было готовить прорыв. Подумать, как разоружить тех, кто подает им жратву и выносит парашу, снять часовых, захватить бронетранспортер или машину, постараться овладеть спутниковой станцией, чтобы вызвать помощь. Но что теперь об этом? Сейчас головы трех пленных торчат на шестах, облепленные мухами…
— А куда они вывезли тела?
— Подальше от лагеря. К утру шакалы не оставят от них ничего. Естественная полная утилизация.
— Но зачем моджахеды выставили головы убитых?
— Приколы у них такие. Кайф от этого ловят.
— Это не люди.
— Потому и будем валить их всех, как бешеных псов.
— Точно!.. Ладно, иди отдыхай. В полночь выходим на штурм лагеря.
— Харсон уже поставил задачу?
— Дак поставил. Генерал, скорей всего, перед самым выходом отдаст приказ.
— Понятно. Ты пойдешь в штурмовой группе?
— Не знаю. Буду проситься в штурмовую, но и наверху нужны люди — обеспечить работу ваших снайперов. Харсон, кстати, решил идти на одну из снайперских точек.
— Даже так? А впрочем, что ему еще делать? Внизу от него толку не будет. Внизу мы и сами справимся. Пусть с лебедкой возится… Ладно, встретимся еще.
— Конечно!
Шепель дошел до позиции Тимохина. Александр сидел за картой.
— Я сменился, командир!
— Вижу. До 20.00 отдых, далее по плану. В полночь пойдем в Джабал.
— Это мне известно.
— Откуда?
— Ларсен сказал.
— Ага! Всё, ступай, Миша, не мешай. Задачу вместе со всеми перед выходом получишь.
Михаил нашел место в тени кустов, где и уснул после тяжелого дежурства.
В 13.30 командиров групп вызвал на командный пункт генерал Харсон. Тимохин с Даком устроились в его шалаше.
— Лебедки к установке готовы, пиропатроны с костылями наготове, — сообщил Харсон. — Подполковник Соловьев доложил: недавно на связь выходил сержант Спайк, он заступил на пост наблюдения вместо майора Шепеля. Сообщил, что дикари сняли головы погибших парней и отнесли их в сарай. Думаю, бросили пленным.
— А, собственно, зачем держали талибы ваших солдат? Мухаддин выходил на Кабул с предложением выкупа? Или талибам нужен обмен? Почему они держали и продолжают удерживать пленных? — спросил Тимохин.
— Насколько мне известно, Алекс, никаких предложений или требований, связанных с пленными Мухаддина, командование коалиции не получало. Возможно, тянут время, выгадывая наиболее подходящий момент. У вас подобных ситуаций во время войны не было?
— Не знаю, мы действовали с территории Союза. Но слышал, что наших либо меняли — на пленных «духов», оружие, боеприпасы, продовольствие, медикаменты, — либо пытались вербовать на свою сторону.
— Достаточно много ваших солдат и офицеров воспользовались войной, чтобы уехать жить на Запад.
— Единицы в общей массе. Но такие были. С нашими «духи» что-то решали, а вот по вашим парням — полный мутняк. Да и черт с ним, лишь бы Мухаддин до утра их не тронул. Утром этому ублюдку будет не до пленных.
Харсон взглянул на часы:
— 13.42. Через восемнадцать минут должны появиться самолеты, я попрошу вас, Алекс, связаться с Соловьевым, еще раз подтвердить готовность бойцов к установке лебедки.
— Это лишнее, генерал, но если вы настаиваете, то ради бога. — Александр достал из чехла радиостанцию: — Второго вызывает Первый!
— На связи.
— Доложи готовность к установке лебедок.
— Готовы, ждем прикрытия.
— Мои ребята готовы, дело за вашей авиацией, — сказал Тимохин, отключив станцию. — Вот будет кайф, если командующий сил коалиции в последний момент отменит решение и запретит вылет…
— Этого не произойдет. Иначе… иначе я добьюсь, чтобы его сняли к чертовой матери и отправили в отставку рядовым без выходного пособия и пенсии.
— Нам от этого легче не станет.
— Самолеты будут!
Подполковник Соловьев находился у правой лебедки, с ним же снайпер Санеев и капитан Дрозденко, державшие наготове специальные стволы, заряженные пиропатронами с костылями. Два одновременных выстрела — и лебедка будет наглухо прибита к скальной породе. Впрочем, снять ее довольно легко — открутить с костылей, и все дела. На левой позиции, также готовые к применению спецсредств, над стволами согнулись майор Гарин и прапорщик Шматко. Где-то вдали послышался гул реактивных двигателей.
— Ну, наконец-то! — произнес Гарин.
Гул быстро нарастал, и ровно в 14.00 появились американские истребители, четыре машины. Две шли непосредственно над ущельем, две другие — по сторонам и выше. Пролет прошел за секунду, но и этого отрезка времени сплошного грохота от реактивных двигателей хватило спецам «Ориона», чтобы закрепить лебедки.
В 14.01 Соловьев вызвал на связь Тимохина:
— Первый, это Второй! Лебедки закреплены.
— Хорошо! Снайперам оставаться на позициях, готовиться к применению и отдыхать, остальным вернуться в «зеленку».
— Есть, командир!
Не успел Тимохин закончить переговоры, как командира отряда вызвал наблюдатель:
— «Марс», это Третий «Ирбиса»!
— Слушаю тебя, — ответил Харсон.
— Пролет самолетов вызвал оживление в лагере. Моджахеды выскочили на улицу, упали на землю. Видно, ждали удара ракет или бомб. Выскочил из своего дома и Мухаддин с боевиком, у которого при себе была спутниковая станция. Сейчас главарь банды с кем-то ведет переговоры, укрывшись за ПХД.
— Принял, Третий! Продолжай наблюдение за лагерем.
— Есть, сэр!
Отключив станцию, Харсон взглянул на Тимохина:
— Я же говорил, что самолеты будут. Что по лебедкам?
— Установлены. Я отдал приказ снайперам отработать порядок работы по постам и отдыхать на позициях, остальным вернуться сюда.
— О’кей! Половину дела сделали.
— Э нет, генерал, — произнес Тимохин, — не половину, в лучшем случае четверть. Главное, как отработают цели снайперы.
— Они же у вас профессионалы!
— Да, но спуск по тросу — дело сложное. Бойца может развернуть, трос — зацепиться за какой-нибудь выступ. В конце концов, нельзя исключать, что в самый неподходящий момент ущелье не накроет песчаная буря «афганец». Слишком много побочных и не поддающихся учету ситуаций может возникнуть в процессе спуска снайперов на уровень применения бесшумного оружия. А цели… Их мои прапорщики собьют в считаные секунды.
— Будем надеться на лучшее. Готовиться же к худшему нет смысла. Если возникнут перечисленные вами ситуации, полковник, или хотя бы одна их них, мы ничего не сможем сделать. Тогда придется идти на прямой открытый штурм. В любом случае на рассвете мы атакуем лагерь Джабал.
— Атакуем, куда ж мы денемся, — пожал плечами Тимохин. — Но то, что лебедки удалось скрытно закрепить, это хорошо при любом раскладе.
— Согласен. Еще раз проиграем план штурма?
— А есть ли в этом необходимость? Лично мне задача понятна; как действовать в ущелье, я знаю.
— Ваше мнение, Джон?
Генерал взглянул на полковника Дака.
— Мне также все понятно, — ответил тот.
— Что ж, занимайтесь с группами. В 0 часов — построение «Ориона» и «Ирбиса» на поляне, в 0.10 — начало выдвижения. Свободны, господа.
Тимохин и Дак вышли из шалаша и направились к своим подчиненным. Командира «Ориона» ждал связист группы старший лейтенант Колданов.
— Товарищ полковник, две минуты назад на связь выходил полковник Крымов. Я сообщил ему, что вы на совещании у Харсона. Крымов просил связаться с ним, как только вы освободитесь.
— Вызывай нашего «военного атташе», да так, чтобы американцы не могли прослушать нас.
— Есть!
Через минуту Александр принял из рук Колданова трубку спутниковой системы «Орбита»:
— Слушаю тебя, Крым!
— Что у вас произошло, Саша? С чем связан вызов в район применения штатовской авиации?
— А ты не в курсе?
— Нет, раз спрашиваю.
— Произошло не у нас, а в лагере талибов. Трое американцев попросились на воздух и напали на «духов», в том числе и на Мухаддина.
— Черт! Этого еще не хватало. И чем все закончилось?
— Смертью пленных.
И Тимохин передал Крымову информацию по гибели пленных американцев.
— Еще не лучше… Значит, сейчас в Джабале осталось пятеро невольников?
— Да. Пока еще они живы.
— Думаешь, Мухаддин может и оставшихся кончить?
— Вряд ли. Если в порыве ярости не кончил, то сейчас тем более убивать не станет. А там хрен знает, что на уме у этого козла… Самолеты же использовали для штурмового прикрытия установки лебедок. Без пиропатронов укрепить их не удалось бы.
— Как понимаю, ты решил снимать часовых с применением тросов?
— Других вариантов нет.
— Понятно. Когда планируете штурм?
— Тебе что, и об этом не известно?
— У меня связь с Харсоном в 16.00.
— Ясно… Пойдем в лагерь на рассвете. Ты мне скажи, что у нас по базе Тарвал?
— Все по-прежнему. Отряд будет перенацелен туда сразу же после отработки банды Мухаддина и эвакуации оставшихся пленных. Решение по данному вопросу уже принято.
— Американцы легко проглотили «дезу»?
— Не «дезу», Саня, а точную, достоверную информацию, только переданную им в несколько искаженном виде.
— Значит, Харсон уже в курсе того, что отряду предстоит работа в Тарвале?
— Он узнает об этом после снятия проблемы в Хайрабском ущелье.
— Разведка не может выяснить, где конкретно нам искать контейнеры с «Иглами»?
— Нет. Придется тебе самому их найти.
— А это значит, что громить базу предстоит «Ориону», а «Ирбису» осуществлять огневую поддержку… Допустить к складам американцев мы не можем.
— Ты верно оцениваешь ситуацию.
— Мне нужна более точная информация по базе в Тарвале.
— Ты ее получишь — по крайней мере, ту, которой я буду обладать сам.
— Феофанов не сообщал о результатах работы ФСБ по выявлению лиц, похитивших ПЗРК, и способа переброски их в Афганистан?
— Не сообщал. Предателей ищут. Ищут серьезно, без дураков и оглядок на высокопоставленных военных и гражданских чиновников — а значит, найдут. Ребята из ФСБ взялись за это дело не по-детски. Комиссию возглавляет один из заместителей директора Службы в паре с советником президента.
— Ну, тогда, может, и найдут. У тебя ко мне еще есть вопросы?
— Нет, Саша. Что хотел, я узнал. О гибели трех пленных немедленно сообщу Феофанову.
— Его уже, наверное, проинформировали об этом… Но ты сообщи, а то скажут потом, что ты в Кабуле ни хрена не делал… Все, Крым, до связи!
— За совет огромное спасибо. Что бы я без тебя делал… До связи, гладиатор!
Крымов отключил станцию. Тимохин передал трубку связисту и тут же вызвал Каменева:
— Игорь, до прихода Соловьева узнай у Харсона, во сколько будем проводить обед и ужин. И организуй эти дела. Я буду у себя.
Александр вернулся на свою позицию. Отложил в сторону карту района, прилег на спальный мешок. В тени еще можно было дышать, хотя и здесь градусник показывал тридцать девять градусов. И все же это не пятьдесят на солнце.
Остаток дня прошел без происшествий. Наблюдатели сообщали о том, что обстановка в лагере успокоилась, вошла в обычный режим. Часовые несли службу, боевики во главе с полевым командиром и его заместителем никакой активности не проявляли. Дополнительных мер по усилению охраны лагеря предпринято не было. Не тревожили моджахеды и пленных. Ужин провели по расписанию. С заходом солнца большинство из них находилось у речки. Горизонт был чист, признаков ухудшения погодных условий не было. Но данный факт можно было принимать лишь условно. В горах погода менялась быстро; «афганец» же налетал мгновенно, но и успокаивалась песчаная буря тоже быстро. Ее приближение можно было определить по затемнению небосклона. Так что в принципе применение снайперов в благоприятных для них условиях просчитать тоже можно. Но пока ничто не предвещало каких-либо кардинальных изменений в общей обстановке.
Ужин организовали в 21.00. Снайперы поужинали захваченными с собой специальными пайками, представляющими собой комплект, похожий на набор космонавтов: тюбики с питательной массой, упакованный в пластик хлеб, пакет сока.
Ровно в полночь бойцы «Ориона» и «Ирбиса» в полной боевой готовности построились на поляне напротив командного пункта отряда. Из шалаша, также облаченный в боевую экипировку, вышел генерал Харсон. Речь его была недлинной, но обстоятельной:
— Порядок наших дальнейших действий: в 0.10 группы начинают выдвижение к местам спуска в ущелье и выход на рубежи ожидания штурма в непосредственной близости от постов охранения лагеря. При выходе на рубежи — командирам групп доклад мне. Я буду находиться на западной позиции снайпера, лейтенант Крош — на восточной. Мы обеспечим работу стрелков «Ориона». Снайперы работают в 5.50. Тимохин и Дак подтверждают ликвидацию охранения объекта. В 6.10 штурмовые подразделения начинают сближение с крайними домами лагеря, используя естественные укрытия подножия северного склона Хайрабского ущелья. Разграничительная линия установлена, секторы действий групп доведут до вас командиры. В 6.25 полковникам Тимохину и Даку провести контрольный сеанс связи, после чего «Орион» и «Ирбис» атакуют лагерь моджахедов, одновременно выслав для занятия сарая с пленными подгруппы из двух человек с каждой стороны. «Орион» проводит штурм с западного направления, «Ирбис» — с восточного. Задача отряда: освобождение пленных и тотальное — я повторяю, тотальное — уничтожение банды с последующим подрывом всех зданий лагеря. Нам никто из талибов живым не нужен. После штурма и зачистки домов — вызов вертолета эвакуации и отход из района Джабала. При отходе — подрыв зданий. Вопросы? Вопросов нет? О’кей! В случае возникновения непредвиденных ситуаций группам действовать по обстановке. У меня всё. Командирам групп начать выдвижение к местам спуска в ущелье!
— Майкл!
Шепель подошел к американцу:
— А ты чего тут пасешься? Разве Харсон не отдал приказ готовиться к штурму?
— Я хотел узнать, как погибли наши солдаты.
— Генерал не рассказывал?
— Но он не видел, как все происходило. Это видел ты один.
— Глупо погибли твои соотечественники, Пол. Геройски, но глупо. А все почему?
— Почему?
— Потому что надежду на спасение утеряли. Они даже не предполагали, что кто-то придет к ним на помощь. А ведь должны были знать, что в беде их не оставят. Ведь ваша пропаганда уверяет на весь мир, причем постоянно, что за каждым американцем стоит вся военная мощь США…
— Ну, скажем, вы тоже не всегда вытаскивали своих ребят из душманского плена. Взять мятеж в Пешаваре. Почему вы не помогли своим пленным, когда их в упор расстреливала артиллерия?
— Кому могли, тому помогли. И отстань от меня, мне отдохнуть надо.
Шепель хотел было пройти мимо американского сержанта, но Ларсен удержал майора:
— Ладно, Майкл, извини. Прошу, расскажи, как погибли наши парни.
Шепель посмотрел на Ларсена и рассказал, что произошло в ущелье, в подробностях. Выслушав майора, сержант ударил кулаком в ствол дерева:
— Суки немытые!..
— Вообще-то ваши тоже хороши. Что, не понимали бесполезность своего выпада? Ну, удавили бы они троих «духов», завалили бы главаря — и что? У талибов дефицита в кадрах нет, а вот своих эти «храбрецы» подставили по полной программе. Я удивляюсь, что Мухаддин не приказал расстрелять всех пленных.
— Я думаю, что они все решили погибнуть, не в силах больше терпеть унижения.
— Тогда надо было готовить прорыв. Подумать, как разоружить тех, кто подает им жратву и выносит парашу, снять часовых, захватить бронетранспортер или машину, постараться овладеть спутниковой станцией, чтобы вызвать помощь. Но что теперь об этом? Сейчас головы трех пленных торчат на шестах, облепленные мухами…
— А куда они вывезли тела?
— Подальше от лагеря. К утру шакалы не оставят от них ничего. Естественная полная утилизация.
— Но зачем моджахеды выставили головы убитых?
— Приколы у них такие. Кайф от этого ловят.
— Это не люди.
— Потому и будем валить их всех, как бешеных псов.
— Точно!.. Ладно, иди отдыхай. В полночь выходим на штурм лагеря.
— Харсон уже поставил задачу?
— Дак поставил. Генерал, скорей всего, перед самым выходом отдаст приказ.
— Понятно. Ты пойдешь в штурмовой группе?
— Не знаю. Буду проситься в штурмовую, но и наверху нужны люди — обеспечить работу ваших снайперов. Харсон, кстати, решил идти на одну из снайперских точек.
— Даже так? А впрочем, что ему еще делать? Внизу от него толку не будет. Внизу мы и сами справимся. Пусть с лебедкой возится… Ладно, встретимся еще.
— Конечно!
Шепель дошел до позиции Тимохина. Александр сидел за картой.
— Я сменился, командир!
— Вижу. До 20.00 отдых, далее по плану. В полночь пойдем в Джабал.
— Это мне известно.
— Откуда?
— Ларсен сказал.
— Ага! Всё, ступай, Миша, не мешай. Задачу вместе со всеми перед выходом получишь.
Михаил нашел место в тени кустов, где и уснул после тяжелого дежурства.
В 13.30 командиров групп вызвал на командный пункт генерал Харсон. Тимохин с Даком устроились в его шалаше.
— Лебедки к установке готовы, пиропатроны с костылями наготове, — сообщил Харсон. — Подполковник Соловьев доложил: недавно на связь выходил сержант Спайк, он заступил на пост наблюдения вместо майора Шепеля. Сообщил, что дикари сняли головы погибших парней и отнесли их в сарай. Думаю, бросили пленным.
— А, собственно, зачем держали талибы ваших солдат? Мухаддин выходил на Кабул с предложением выкупа? Или талибам нужен обмен? Почему они держали и продолжают удерживать пленных? — спросил Тимохин.
— Насколько мне известно, Алекс, никаких предложений или требований, связанных с пленными Мухаддина, командование коалиции не получало. Возможно, тянут время, выгадывая наиболее подходящий момент. У вас подобных ситуаций во время войны не было?
— Не знаю, мы действовали с территории Союза. Но слышал, что наших либо меняли — на пленных «духов», оружие, боеприпасы, продовольствие, медикаменты, — либо пытались вербовать на свою сторону.
— Достаточно много ваших солдат и офицеров воспользовались войной, чтобы уехать жить на Запад.
— Единицы в общей массе. Но такие были. С нашими «духи» что-то решали, а вот по вашим парням — полный мутняк. Да и черт с ним, лишь бы Мухаддин до утра их не тронул. Утром этому ублюдку будет не до пленных.
Харсон взглянул на часы:
— 13.42. Через восемнадцать минут должны появиться самолеты, я попрошу вас, Алекс, связаться с Соловьевым, еще раз подтвердить готовность бойцов к установке лебедки.
— Это лишнее, генерал, но если вы настаиваете, то ради бога. — Александр достал из чехла радиостанцию: — Второго вызывает Первый!
— На связи.
— Доложи готовность к установке лебедок.
— Готовы, ждем прикрытия.
— Мои ребята готовы, дело за вашей авиацией, — сказал Тимохин, отключив станцию. — Вот будет кайф, если командующий сил коалиции в последний момент отменит решение и запретит вылет…
— Этого не произойдет. Иначе… иначе я добьюсь, чтобы его сняли к чертовой матери и отправили в отставку рядовым без выходного пособия и пенсии.
— Нам от этого легче не станет.
— Самолеты будут!
Подполковник Соловьев находился у правой лебедки, с ним же снайпер Санеев и капитан Дрозденко, державшие наготове специальные стволы, заряженные пиропатронами с костылями. Два одновременных выстрела — и лебедка будет наглухо прибита к скальной породе. Впрочем, снять ее довольно легко — открутить с костылей, и все дела. На левой позиции, также готовые к применению спецсредств, над стволами согнулись майор Гарин и прапорщик Шматко. Где-то вдали послышался гул реактивных двигателей.
— Ну, наконец-то! — произнес Гарин.
Гул быстро нарастал, и ровно в 14.00 появились американские истребители, четыре машины. Две шли непосредственно над ущельем, две другие — по сторонам и выше. Пролет прошел за секунду, но и этого отрезка времени сплошного грохота от реактивных двигателей хватило спецам «Ориона», чтобы закрепить лебедки.
В 14.01 Соловьев вызвал на связь Тимохина:
— Первый, это Второй! Лебедки закреплены.
— Хорошо! Снайперам оставаться на позициях, готовиться к применению и отдыхать, остальным вернуться в «зеленку».
— Есть, командир!
Не успел Тимохин закончить переговоры, как командира отряда вызвал наблюдатель:
— «Марс», это Третий «Ирбиса»!
— Слушаю тебя, — ответил Харсон.
— Пролет самолетов вызвал оживление в лагере. Моджахеды выскочили на улицу, упали на землю. Видно, ждали удара ракет или бомб. Выскочил из своего дома и Мухаддин с боевиком, у которого при себе была спутниковая станция. Сейчас главарь банды с кем-то ведет переговоры, укрывшись за ПХД.
— Принял, Третий! Продолжай наблюдение за лагерем.
— Есть, сэр!
Отключив станцию, Харсон взглянул на Тимохина:
— Я же говорил, что самолеты будут. Что по лебедкам?
— Установлены. Я отдал приказ снайперам отработать порядок работы по постам и отдыхать на позициях, остальным вернуться сюда.
— О’кей! Половину дела сделали.
— Э нет, генерал, — произнес Тимохин, — не половину, в лучшем случае четверть. Главное, как отработают цели снайперы.
— Они же у вас профессионалы!
— Да, но спуск по тросу — дело сложное. Бойца может развернуть, трос — зацепиться за какой-нибудь выступ. В конце концов, нельзя исключать, что в самый неподходящий момент ущелье не накроет песчаная буря «афганец». Слишком много побочных и не поддающихся учету ситуаций может возникнуть в процессе спуска снайперов на уровень применения бесшумного оружия. А цели… Их мои прапорщики собьют в считаные секунды.
— Будем надеться на лучшее. Готовиться же к худшему нет смысла. Если возникнут перечисленные вами ситуации, полковник, или хотя бы одна их них, мы ничего не сможем сделать. Тогда придется идти на прямой открытый штурм. В любом случае на рассвете мы атакуем лагерь Джабал.
— Атакуем, куда ж мы денемся, — пожал плечами Тимохин. — Но то, что лебедки удалось скрытно закрепить, это хорошо при любом раскладе.
— Согласен. Еще раз проиграем план штурма?
— А есть ли в этом необходимость? Лично мне задача понятна; как действовать в ущелье, я знаю.
— Ваше мнение, Джон?
Генерал взглянул на полковника Дака.
— Мне также все понятно, — ответил тот.
— Что ж, занимайтесь с группами. В 0 часов — построение «Ориона» и «Ирбиса» на поляне, в 0.10 — начало выдвижения. Свободны, господа.
Тимохин и Дак вышли из шалаша и направились к своим подчиненным. Командира «Ориона» ждал связист группы старший лейтенант Колданов.
— Товарищ полковник, две минуты назад на связь выходил полковник Крымов. Я сообщил ему, что вы на совещании у Харсона. Крымов просил связаться с ним, как только вы освободитесь.
— Вызывай нашего «военного атташе», да так, чтобы американцы не могли прослушать нас.
— Есть!
Через минуту Александр принял из рук Колданова трубку спутниковой системы «Орбита»:
— Слушаю тебя, Крым!
— Что у вас произошло, Саша? С чем связан вызов в район применения штатовской авиации?
— А ты не в курсе?
— Нет, раз спрашиваю.
— Произошло не у нас, а в лагере талибов. Трое американцев попросились на воздух и напали на «духов», в том числе и на Мухаддина.
— Черт! Этого еще не хватало. И чем все закончилось?
— Смертью пленных.
И Тимохин передал Крымову информацию по гибели пленных американцев.
— Еще не лучше… Значит, сейчас в Джабале осталось пятеро невольников?
— Да. Пока еще они живы.
— Думаешь, Мухаддин может и оставшихся кончить?
— Вряд ли. Если в порыве ярости не кончил, то сейчас тем более убивать не станет. А там хрен знает, что на уме у этого козла… Самолеты же использовали для штурмового прикрытия установки лебедок. Без пиропатронов укрепить их не удалось бы.
— Как понимаю, ты решил снимать часовых с применением тросов?
— Других вариантов нет.
— Понятно. Когда планируете штурм?
— Тебе что, и об этом не известно?
— У меня связь с Харсоном в 16.00.
— Ясно… Пойдем в лагерь на рассвете. Ты мне скажи, что у нас по базе Тарвал?
— Все по-прежнему. Отряд будет перенацелен туда сразу же после отработки банды Мухаддина и эвакуации оставшихся пленных. Решение по данному вопросу уже принято.
— Американцы легко проглотили «дезу»?
— Не «дезу», Саня, а точную, достоверную информацию, только переданную им в несколько искаженном виде.
— Значит, Харсон уже в курсе того, что отряду предстоит работа в Тарвале?
— Он узнает об этом после снятия проблемы в Хайрабском ущелье.
— Разведка не может выяснить, где конкретно нам искать контейнеры с «Иглами»?
— Нет. Придется тебе самому их найти.
— А это значит, что громить базу предстоит «Ориону», а «Ирбису» осуществлять огневую поддержку… Допустить к складам американцев мы не можем.
— Ты верно оцениваешь ситуацию.
— Мне нужна более точная информация по базе в Тарвале.
— Ты ее получишь — по крайней мере, ту, которой я буду обладать сам.
— Феофанов не сообщал о результатах работы ФСБ по выявлению лиц, похитивших ПЗРК, и способа переброски их в Афганистан?
— Не сообщал. Предателей ищут. Ищут серьезно, без дураков и оглядок на высокопоставленных военных и гражданских чиновников — а значит, найдут. Ребята из ФСБ взялись за это дело не по-детски. Комиссию возглавляет один из заместителей директора Службы в паре с советником президента.
— Ну, тогда, может, и найдут. У тебя ко мне еще есть вопросы?
— Нет, Саша. Что хотел, я узнал. О гибели трех пленных немедленно сообщу Феофанову.
— Его уже, наверное, проинформировали об этом… Но ты сообщи, а то скажут потом, что ты в Кабуле ни хрена не делал… Все, Крым, до связи!
— За совет огромное спасибо. Что бы я без тебя делал… До связи, гладиатор!
Крымов отключил станцию. Тимохин передал трубку связисту и тут же вызвал Каменева:
— Игорь, до прихода Соловьева узнай у Харсона, во сколько будем проводить обед и ужин. И организуй эти дела. Я буду у себя.
Александр вернулся на свою позицию. Отложил в сторону карту района, прилег на спальный мешок. В тени еще можно было дышать, хотя и здесь градусник показывал тридцать девять градусов. И все же это не пятьдесят на солнце.
Остаток дня прошел без происшествий. Наблюдатели сообщали о том, что обстановка в лагере успокоилась, вошла в обычный режим. Часовые несли службу, боевики во главе с полевым командиром и его заместителем никакой активности не проявляли. Дополнительных мер по усилению охраны лагеря предпринято не было. Не тревожили моджахеды и пленных. Ужин провели по расписанию. С заходом солнца большинство из них находилось у речки. Горизонт был чист, признаков ухудшения погодных условий не было. Но данный факт можно было принимать лишь условно. В горах погода менялась быстро; «афганец» же налетал мгновенно, но и успокаивалась песчаная буря тоже быстро. Ее приближение можно было определить по затемнению небосклона. Так что в принципе применение снайперов в благоприятных для них условиях просчитать тоже можно. Но пока ничто не предвещало каких-либо кардинальных изменений в общей обстановке.
Ужин организовали в 21.00. Снайперы поужинали захваченными с собой специальными пайками, представляющими собой комплект, похожий на набор космонавтов: тюбики с питательной массой, упакованный в пластик хлеб, пакет сока.
Ровно в полночь бойцы «Ориона» и «Ирбиса» в полной боевой готовности построились на поляне напротив командного пункта отряда. Из шалаша, также облаченный в боевую экипировку, вышел генерал Харсон. Речь его была недлинной, но обстоятельной:
— Порядок наших дальнейших действий: в 0.10 группы начинают выдвижение к местам спуска в ущелье и выход на рубежи ожидания штурма в непосредственной близости от постов охранения лагеря. При выходе на рубежи — командирам групп доклад мне. Я буду находиться на западной позиции снайпера, лейтенант Крош — на восточной. Мы обеспечим работу стрелков «Ориона». Снайперы работают в 5.50. Тимохин и Дак подтверждают ликвидацию охранения объекта. В 6.10 штурмовые подразделения начинают сближение с крайними домами лагеря, используя естественные укрытия подножия северного склона Хайрабского ущелья. Разграничительная линия установлена, секторы действий групп доведут до вас командиры. В 6.25 полковникам Тимохину и Даку провести контрольный сеанс связи, после чего «Орион» и «Ирбис» атакуют лагерь моджахедов, одновременно выслав для занятия сарая с пленными подгруппы из двух человек с каждой стороны. «Орион» проводит штурм с западного направления, «Ирбис» — с восточного. Задача отряда: освобождение пленных и тотальное — я повторяю, тотальное — уничтожение банды с последующим подрывом всех зданий лагеря. Нам никто из талибов живым не нужен. После штурма и зачистки домов — вызов вертолета эвакуации и отход из района Джабала. При отходе — подрыв зданий. Вопросы? Вопросов нет? О’кей! В случае возникновения непредвиденных ситуаций группам действовать по обстановке. У меня всё. Командирам групп начать выдвижение к местам спуска в ущелье!
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента