Тринадцатый подставил ладонь под солнечный луч. Тот немедленно принялся ласково греть кожу, отчего захотелось лечь, растянуться на траве и смотреть, как без устали несет Землю весело спешащее куда-то Солнце. Но сперва надо было найти ромашки, Витёк очень просил. Тринадцатый представил, как облепит рыжего папашу его не менее рыжая детвора, и, улыбнувшись лучу, пошёл на поиски. Найти местечко с цветами, собрать немного, а там, если останется время, можно будет немного и поваляться. Идти по траве в госпитальных тапочках было неудобно, трава упиралась в открытые части ступни и норовила пощекотать. Тринадцатый уже очень давно не боялся щекотки, и это мелкое хулиганство со стороны травы его забавляло. Деревья расступились, и он вышел на большую залитую солнцем поляну. Лёгкий тёплый ветерок по-дружески ткнул в щеку, и ярко-зелёная трава тихо зашелестела, подсказывая что-то. Тринадцатый пригляделся и понял, что именно. В пяти метрах, слегка наклонив голову, пряталась ромашка. Ага, попалась. Он пошёл к цветку, радуясь, что поиски не затянулись, всё-таки Витёк выпустил его на свой страх и риск. Эскулапы пронюхают – будет ему такой втык от начальства, никакими цветочками не отделаешься. Однако через пять шагов оказалось, что ромашка ближе не стала. Странно. Тринадцатый увеличил темп и лёгким броском перебежал на четыре шага. Ромашка отбежала на такое же расстояние. М-да, так можно и очень сильно опоздать. Он стремительно метнулся к цветку. Ромашка не менее стремительно метнулась от него.
Погоня продолжалась минут пять, но разделяющее их расстояние не изменилось. Тринадцатый остановился. Ромашка тоненько насмешливо захихикала. Ах так! Он нахмурился. Нужны подручные средства. Боец пошарил по карманам больничной куртки. В одном был штурмовой пистолет, в другом пара ручных гранат. Из нагрудного кармана торчала рукоять боевого ножа. Странно, что он не заметил этого раньше. Ромашка испуганно поникла. Нет, всё это решительно не годится. Тринадцатый не собирался убивать цветок. Цветок надо было взять в плен, это же ежу понятно. Нужно что-то другое. Ромашка воспряла духом и снова захихикала. Нет, ну вот зараза, ещё и смеется. Внезапно откуда-то из детства пришла мысль. Рогатка! Точно, нужно сделать рогатку. Ромашка тоненько взвизгнула и пустилась наутек. Ничего, от рогатки далеко не убежишь. Мысль была стоящей, но резать больничные штаны на рогаточную резинку не хотелось. Ладно, и так поймаю. Тринадцатый побежал вслед испуганному цветку, стремительно набирая скорость. Ромашка добежала до опушки и скрылась за деревьями. И это не страшно, пойдем по следам. Далеко не уйдет, устанет. Цветы растения малоподвижные, к долгому бегу непривычные, выдохнется быстро. Впереди раздался знакомый тоненький писк, затем треск кустов, и на поляну выскочил Шрецкий. В руках он сжимал вырывающуюся ромашку. Увидев прямо перед собой Тринадцатого, олигарх резко свернул в сторону и побежал вприпрыжку вокруг поляны, с криками: «Уволю! Уволю!». Бегать за ним не хотелось, и Тринадцатый подумал, что рогатку всё же придется сделать. Вырывающаяся из рук Шрецкого ромашка одобрительно запищала.
– Сбоку заходи, слева! – раздался над ухом голос Витька. Тринадцатый обернулся. Витёк, держа в руках сачок для ловли бабочек угрожающих размеров, крался наперерез скачущему олигарху. Тот заметил Сорок Восьмого и кинулся было назад, но там уже ждал Тринадцатый. Шрецкий попытался добежать до леса, но среди деревьев быстро бежать он уже не мог. Видя, что поимки не избежать, олигарх отбросил цветок, подпрыгнул и ухватился за солнечный луч. Луч, тащивший за Солнцем Землю, не выдержал дополнительной тяжести и лопнул. По лесу прокатилось эхо жалобно звенящего звука. Все замерли. Но равновесие уже было нарушено. Тонкие струны лучей, не выдерживая нагрузки, начали рваться, и вскоре отовсюду лилась жалобная мелодия гибнущих лучей. Последний лучик лопнул, и солнце стало стремительно удаляться. Через мгновение оно исчезло совсем. Наступила ночь, стало холодать. Звёздное небо моментально затянули тучи, в леденеющем воздухе тихо падали снежинки. Тринадцатый огляделся. Видимость ноль. Надо уходить к бункеру, пока ещё можно. Но сначала нужно найти Витька, ведь не дойдет сам. Он пошёл сквозь тьму туда, где Витёк стоял в последний раз. Сбоку из темноты вынырнул силуэт Шрецкого. Олигарх сидел на пеньке, сложив руки на коленях, весь покрытый толстым слоем льда, словно замороженная во льдах лягушка. Тринадцатый, не останавливаясь, прошёл мимо. Шрецкий его не интересовал, нечего было луч рвать. Пускай теперь сидит, в воспитательных целях. Где-то здесь должен быть Витёк, вот его надо быстрее отвести в бункер, его там дочки уже заждались поди. Но Сорок Восьмого почему-то нигде не было. Тринадцатый точно знал, что стоит именно на том самом месте, где должен быть Витёк. Куда ж он подевался? Боец сделал ещё шаг, и его нога наткнулась на что-то ещё мягкое, но уже холодное. Даже несмотря на непроглядную тьму, он точно знал, что это было.
Тринадцатый мгновенно вскочил с кровати. Остатки сна стремительно покидали сознание, вместе с ними блекли и таяли краски кошмара, секунду назад казавшегося яркой полноцветной реальностью. Спустя миг всё встало на свои места. Он присел на кровать. Нет. Не всё. Тринадцатый прислушался к себе. Какое-то нехорошее предчувствие не оставляло его в покое. Боец задумался. Чутьё на опасности у него было редкостное. Друзья говорили иногда, что и дикий зверь так не чует беду. Может, потому и выжил он, один из всех, пройдя столько лет огня, боли и крови. Вот только работало это чутьё исключительно лишь там, где жизни угрожала опасность. И не было и следа его в мирной жизни, не предупреждало оно ни о подлости псевдодрузей, ни о предательстве любимой, ни о злобе завистников. В день мировой катастрофы на душе было неспокойно с самого утра. А тут… что может произойти здесь? И всё же что-то было не так. Что-то ускользало, нечто такое, что ещё совсем недавно было перед глазами, и сейчас оно тоже было где-то рядом, но уже невидимое, неслышное, словно растворившееся в воздухе.
Тринадцатый посмотрел на часы. Выходит, он заснул незаметно для себя и проспал возвращение экспедиции. Неудивительно, в пустой палате, словно в вакууме, минуты, часы, дни – все они похожи друг на друга, как близнецы, и тянутся эти близнецы подобно патоке, густой и липкой, как будто не хотят они уходить в Лету и цепляются за тебя, за стены, за воздух, за всё, что попадается им на пути в отчаянной попытке задержаться хотя бы на мгновение. Вполне вероятно, что на всём медицинском уровне он вот уже неделю был единственным пациентом. А если так засыпать во время прибытия спасателей, то можно остаться и единственным обитателем бункера. Тринадцатый мрачно улыбнулся и взглянул на монитор системы оповещения. Никаких сообщений о результатах экспедиции не было. Ладно, скоро к врачу на осмотр, там и узнаем. А потом и Витёк примчится, как всегда, выпалит всё на одном дыхании и умчится обратно. Вот ведь неуемный, к нему надо генератор прицепить, пусть электричество вырабатывает. Причём в противостоянии Витёк – Реактор у последнего шансов было немного. Тринадцатый взял полотенце и пошёл в душевые, гоня прочь чёрную тень, притаившуюся где-то в глубине подсознания.
Сорок Восьмой закончил очередной плановый обход постов своей смены и сделал необходимые пометки в файле несения дежурств, после чего вопросительно посмотрел на оператора шлюза. Тот так же молча покачал головой. Ничего. Вот уже час, как экспедиция должна была вернуться, но никаких сигналов от нее до сих пор не поступило. Прямую трансляцию на бункер отключили по распоряжению Совета, и Сорок Восьмой получил указание при первых же сигналах экспедиции оповестить специально организованную встречающую группу, в задачи которой входила дегазация, дезактивация, медпомощь и прочие необходимые действия. Совет собрался ещё два часа назад и регулярно запрашивал экспедицию по радио, но эфир молчал. Через час закончится действие препаратов, повышающих сопротивляемость организма к радиации, и люди получат такую дозу излучения, что даже думать не хотелось о последствиях.
– Есть движение на мониторе! – Доклад оператора шлюза чуть не заставил Старшего подпрыгнуть от неожиданности. Он тут же доложил Совету и привел в готовность встречающую группу, практически не сводя глаз с экрана. Камера внешней секции верхнего шлюза показывала слабые блики света со стороны выхода, где ещё две минуты назад была темнота. Световые пятна дрожали и прыгали по полу, однако не приближались.
– Вход снегом занесло, расчищают, – догадался Сорок Восьмой. Совет снова запросил экспедицию в эфире. В ответ раздался треск и шипение помех, сквозь которые едва различимый голос что-то хрипло говорил, но разобрать можно было только короткие обрывки фраз, среди которых были «требуется помощь» и «пострадавшие». Картинка на мониторе оживилась, на пороге шлюза появились серебряные фигуры, парами тащившие на себе неподвижных людей в закопчённой зимней одежде камуфляжной расцветки.
– Начать внешнее шлюзование! Встречающей группе приготовить носилки! – Динамики транслировали команды управляющего директора. Сорок Восьмой кивнул оператору, и тот приступил к работе. На мониторе было видно, как за спинами плотно стоящих в шлюзе людей закрывается внешний створ. Запасной вход был невелик, и десяток человек в скафандрах, удерживая пятерых пострадавших, плотно заполнили собой всё пространство маленького шлюза. Верхний шлюз не сохранил исправного освещения, и в тускло-зелёном изображении инфракрасной подсветки единственной камеры было невозможно хорошо разглядеть тесно навалившихся друг на друга людей. Межсекционная перегородка поднялась и открыла доступ во внутреннюю секцию шлюза. Установленная там камера транслировала, как люди в некогда сверкающих, а сейчас вымазанных грязью серебристых скафандрах неуклюже затаскивали в тесное помещение пострадавших, снаряжение которых ещё больше мешало транспортировке. Через пару минут шлюзование завершилось, и двери в кабину лифта открылись, впуская экспедицию. Наконец лифт, размерами ещё меньший, чем шлюз, закрылся и пошёл вниз. Лифтовая кабина имела две камеры и была хорошо освещена, но люди в скафандрах и снаряжении набились в нее так плотно, что разобрать что-либо было трудно. Директор по радио что-то спрашивал у руководителя экспедиции, но, судя по всему, рация у того была повреждена, в ответ слышался только треск и щелчки. Встречающая группа уже ожидала экспедицию у ворот лифта. Сорок Восьмой смотрел на изображение кабины лифта, пытаясь угадать в плотной толпе родственника. Не сладко пришлось мужикам, однако. С головы до ног в грязи, ободранные, скафандры местами прорваны, у кого-то даже лицевой щиток шлема был покрыт паутиной трещин. Видимо, на поверхности сущий ад.
Но… Что-то в увиденном не нравилось Старшему, что-то было не так. Что же? Внезапно он понял. Оружие. Когда экспедиция уходила, оружие было только у охраны, научники шли лишь со своими приборами, теперь же оружие было у всех, даже у пострадавших, не подававших признаки жизни. И ещё он понял, что именно напоминали ему разводы бурой грязи на блестящих скафандрах радиационной защиты. Сорок Восьмой рванулся к шлюзу, на ходу бросив удивлённому оператору:
– Открывай!!! Все двери! Быстро! И сразу же закрывай за мной! Первый шлюз оставь открытым! – и, рванув гарнитуру рации, закричал: – Встречающей группе немедленно покинуть лифтовое помещение! Всем перейти в шлюз немедленно!
Пульт управления располагался у выхода из третьего шлюза, Старшему надо было миновать в общей сложности шесть шлюзовых секций, он нырял под поднимающиеся плиты перегородок, как только щель увеличивалась на ширину тела.
– Что происходит? – недоумённо запрашивал старший встречающей группы, к вопросам которого тут же присоединился управляющий:
– Сорок Восьмой, что вы там делаете?
Витёк уже вбегал в лифтовую, когда сигнал оповестил о прибытии лифта.
– Это ловушка! Нападение! Все в шлюз, быстрее!!! – Он стал заталкивать ничего не понимающих людей в шлюз, кто-то побежал сам, некоторые возмущались и сопротивлялись. Из открывшихся дверей лифта хлынули люди, на бегу вскидывая оружие.
Сорок Восьмой с размаху пробил рукой защитный пластик кнопки аварийного закрытия шлюза, резко зазвучала сирена, и плита переборки пошла вниз. Сзади слитно ударили автоматы, крики людей утонули в грохоте выстрелов, заполнившем собой небольшое помещение. Старший обернулся. Фигуры в вымазанных кровью серебристых скафандрах со следами пулевых отверстий в упор расстреливали мечущихся в панике людей. Несколько человек из встречающей группы попытались нырнуть под опускающуюся плиту шлюзовых ворот, и двое «пострадавших» в обожжённом камуфляже, вооружённые автоматами, сообразив, что происходит, бросились за ними. Витёк изо всех сил оттолкнулся ногами от пола и обрушился на автоматчиков. Те не удержались на ногах, и все трое покатились по полу в сторону от шлюза. Старший вскочил на ноги, но тут что-то сильно ударило его в спину. Он покачнулся, ловя равновесие, но второй удар под лопатку бросил его на землю. Рот почему-то сразу наполнился слюной, тёплой и соленой. Сорок Восьмой проводил взглядом слипающуюся с полом плиту переборки и попытался встать, но сделать этого отчего-то не получалось. Тогда он развернулся на спину. Видно было плохо, всё вокруг оказалось подёрнуто красной пеленой. Витёк решил, что кто-то заменил основное освещение аварийным, и удивился, что не заметил этого раньше. Рядом с ним стояли серебряные близнецы-инопланетяне из сказки, которую он всю смену сочинял для дочек. Сорок Восьмому захотелось рассмотреть серебряных близнецов получше, но яркий всплеск огня в пламегасителе автомата больно резанул по глазам, и их пришлось закрыть. Ударов пуль, разрывающих грудь, он уже не чувствовал.
Тринадцатый сидел в диагностическом кресле, как обычно опутанный проводами подобно футуристической мумии, когда по всему бункеру взревели баззеры боевой тревоги. Врач испуганно вскочил из-за своего стола и замер в нерешительности.
– Что случилось? – откуда-то из-за спины дрожащим голосом спросила медсестра, – что это?
Судя по расширенным от испуга глазам доктора, тот и сам бы хотел узнать ответ на этот вопрос. Все сомнения разрешил грохот динамиков системы оповещения:
– Внимание! Боевая тревога! Всему персоналу срочно занять места согласно боевому расписанию! Полная герметизация уровней, перемещения запрещены до особого сигнала!
Сообщение повторилось дважды, и динамики затихли, тем временем на мониторах системы высветился текст объявленного предупреждения. Доктор попытался связаться с кем-то из начальства, но ничего вразумительного ему объяснить никто не смог. Тринадцатый пожал плечами. Очень интересно. Вот, значит, к чему это смутное ощущение опасности с самого утра. Однако сделать всё равно ничего нельзя, уровни загерметизированы, он у медиков, помещения охраны в «Улье», придется дожидаться либо сообщений от руководства, либо разгерметизации, а пока, кроме ожидания, заняться нечем.
– Доктор, это надолго. Давайте закончим? – предложил он эскулапу. Перепуганный врач, неподвижно сидевший около коммуникатора в ожидании ответа очередного абонента, вздрогнул и поднял глаза.
– Да, да, разумеется. – Занявшись привычной работой, он почувствовал себя увереннее. Вскоре невозмутимое спокойствие Тринадцатого передалось окружающим, и люди успокоились. Медсестра даже предположила, что тревога учебная, в целях проверки систем герметизации, и доктор важно согласился. Тринадцатый промолчал, погружённый в свои мысли. Тревога боевая, это было ясно. Что-то действительно произошло, и сидеть в пустой палате дальше он не собирался. Как только сообщение между уровнями восстановят, надо будет, так сказать, прибыть к месту службы.
– На сегодня всё, вы можете идти. – Доктор улыбался резиновой улыбкой.
– Когда меня выписывают?
– Через два дня, думаю, вы будете полностью здоровы. Но организм ещё ослаблен, поэтому в течение недели вам противопоказаны тяжёлые физические нагрузки и…
– Доктор, а нельзя ли выписать меня сегодня? – Тринадцатый пристально смотрел эскулапу в глаза, – в связи с особыми обстоятельствами? Всё-таки учебная тревога – штука серьёзная…
Врач поспешно закивал:
– Да, конечно! То есть, мы такое не практикуем, но в связи с особыми обстоятельствами… – он замялся, – я могу выписать вас на амбулаторное лечение, после окончания учебной тревоги вам надо будет пройти ещё два сеанса процедур. – В голосе доктора снова появились нотки испуга.
– Вот и хорошо, я обязательно приду. – Тринадцатый улыбнулся медсестре и, пожав врачу руку, вышел из кабинета. Как скоро будет снят запрет на перемещения, он не знал и, не желая тратить время впустую, направился в спортзал.
Когда, закончив тренировку и приняв душ, Тринадцатый вернулся в палату, его уже ждали. Молодой рослый парень лет двадцати в новенькой форме охранника стоял посреди помещения и беспомощно оглядывался.
– Вы – Тринадцатый? – оживился он, заметив входящего. Тринадцатый кивнул. – Вас срочно вызывает начальник охраны. Следуйте за мной, – важно сообщил мальчишка и добавил: – Специально для нас снята герметизация и активирован лифт.
Тринадцатый зашлепал больничными тапками вслед за провожатым. Форму уничтожили ещё в день катастрофы при дезактивации, и другого обмундирования, кроме больничной пижамы, у Тринадцатого не было.
В лифте он принялся рассматривать новоиспеченного бравого воина. Судя по возрасту и состоянию формы, мальчишка, бесспорно, был из числа вновь поступивших на работу в Корпорацию. Крепкий, холеный, чистенький, прическа, аккуратный маникюр. Парнишка, видимо, из состоятельной семьи, возможно даже, из VIP-подуровней. Новенькая форма сидела на нём ладно, сам супермен прямо-таки раздувался от гордости. Почему бы и нет, исходя из норм и кредитных ставок, опубликованных Советом, можно было сделать вывод, что охрана позиционировалась как одна из привилегированных специальностей.
Тринадцатый мысленно хмыкнул. Конечно, на семи уровнях бункера много чего нуждалось в неусыпном надзоре, и реактор, и системы жизнеобеспечения, и пульты управления шлюзами, хранилища баз данных, список маленьким не был. Но любой грамотный правитель всегда помнит, что охрана в любой момент может стать очень эффективным рычагом управления. Множество президентов и премьер-министров вышло из недр силовых структур, ещё большее количество государственных переворотов было осуществлено их руководителями. Не случайно даже в самых развитых демократиях личный состав сил охраны правопорядка зачастую был сопоставим, а кое-где даже превышал количество боевых штыков вооружённых сил. Полицейские дубинки разрубили на своём веку немало гордиевых узлов и узелков, не поддававшихся ораторам. Отчасти не потому ли численность службы охраны за первые же две недели существования Корпорации выросла с менее чем трёхсот сотрудников до более чем трёх тысяч? Никакую другую службу не поспешили укомплектовать так быстро.
Лифт достиг Улья, и новоявленный супергерой снова возглавил шествие. Напротив каждых дверей межуровневых лифтов стояло по два вооружённых охранника. Сразу же бросилось в глаза оружие несущих службу: не только короткие резиновые дубинки, наручники и служебные пистолеты, согласно обычному штатному расписанию, но и десятизарядные автоматические карабины, служебное гладкоствольное оружие. На коротких дистанциях, например в условиях бункера, картечный выстрел из такого карабина по незащищённой цели означал для последней неминуемую смерть. У входа в подуровень начальника охраны также стоял вооружённый парный пост. Очень интересно.
Начальника охраны за свою недолгую работу в бункере Тринадцатый видел всего один раз, при приеме на работу. Отставной генерал милиции считал своим долгом лично проводить финальное собеседование с каждым вновь принятым на работу охранником. И не все, по слухам, его проходили успешно. Шептались, что генерал видит человека насквозь почище рентгена. Тринадцатый тогда вошёл в кабинет и доложил по форме о прибытии. Сидящий за столом жилистый мужчина лет шестидесяти оторвался от изучения его личного дела и поднял седую голову. Немигающий взгляд серых глаз был действительно тяжёл. Генерал смотрел пронзительно, словно для него не существовало ни кожи, ни черепа, ни даже мозга, одна лишь душа стоящего перед ним человека. И сейчас в неё очень внимательно всматривались из-под седых бровей давно немолодые, но поразительно чистые глаза. Глаза человека, повидавшего в этой жизни многое. Начальник службы охраны был далеко не прост. Генерал пожал ему руку и, коротко кивнув на личное дело, сказал:
– Читал. А теперь и сам вижу, что не подведешь старика.
На этом тогда собеседование и закончилось. Все знали, что Старик не любил пространных бесед, предпочитая словам действия.
У входа в кабинет начальника службы охраны новоиспечённый герой остановился, и его бравый вид несколько увял. Было видно, что мальчишка не горит желанием лишний раз показываться на глаза Старику. Тринадцатый вошёл в кабинет. Генерал сидел за столом, напротив него расположилось десятка два человек в униформе охранников, со многими из них Тринадцатый уже был знаком. «Все бывшие военные», – машинально отметил он и представил, как забавно будет сейчас выглядеть его доклад по форме в больничной одежде. Однако докладывать не пришлось.
– Садись, майор, – ещё на вдохе прервал его генерал и жестом указал на свободное кресло. Его воспалённые глаза смотрели устало, лицо прорезали глубокие морщины, отчего он выглядел сейчас намного старше своих лет. Многочасовое напряжение сильно измотало Старика. – Не будем терять время, кто знает, сколько у нас его осталось.
Генерал ткнул узловатым пальцем в сенсор, и на мониторе замелькали кадры. Тринадцатый узнал видеозапись выхода экспедиции на поверхность. Генерал не торопясь комментировал:
– Вы видите, как экспедиция, высланная на встречу спасателям, поднимается наверх. В верхнем шлюзе они установили две камеры, по одной в каждой секции, и ретранслятор, для связи бункера с переносной РЛС, которую они же должны были развернуть на поверхности. Вон она, эта РЛС, на снегоходе упакована. Эти кадры знакомы всем, их транслировали на весь бункер. Экспедиция должна была вернуться через пять часов, но в назначенное время никто к шлюзу не пришёл, и трансляцию было решено прекратить. За это время экспедиция связь не поддерживала, на запросы не отвечала, РЛС не заработала.
Генерал сделал глоток воды. Тринадцатый заметил, что стакан в его руке почти незаметно дрожит. Значит, произошло что-то действительно очень плохое. Сначала боевая тревога, потом Старик обратился к нему по воинскому званию, чего на гражданке вообще никто никогда не делал, теперь эта дрожь в руках. А ведь генерала так просто не напугаешь, он калач тертый… Старик снова коснулся сенсора и продолжил:
– Спустя сорок семь минут после истечения срока экспедиция вышла на связь с сообщениями о пострадавших и о необходимости срочного оказания помощи. Как вы слышите, сигнал сильно засорен помехами и практически неразборчив. Освещения в обеих секциях шлюза нет, только инфракрасная подсветка камеры. В шлюз вошли участники экспедиции, неся на руках неизвестных людей, предположительно пострадавших. В общей сложности пятнадцать человек.
Тринадцатый взглянул на экран, где пять пар одетых в серебряные скафандры людей, несущих на руках неподвижные тела, входили в шлюз. Сразу всё стало ясно. Десять вооружённых людей несли на руках пятерых вооружённых пострадавших. Оружие и снаряжение у каждого. В реальных условиях, для облегчения ноши, оружие и снаряжение с раненых бы сняли и либо не взяли с собой вообще, либо несли силами уцелевших. На экранах была наспех организованная диверсионная группа. Судя по бурым разводам и характерным отверстиям на скафандрах, экспедиция перестала существовать ещё пару часов назад. В этот момент на экране выскочившие из лифта диверсанты расстреливали встречающую группу.
– Тревогу поднял старший смены охраны шлюза, Виктор Костецкий, радиопозывной Сорок Восемь. Если бы не его оперативные действия, потери были бы гораздо серьёзнее. Костецкий успел спасти одиннадцать человек и сорвал попытку врага прорваться в шлюз. Сам он погиб.
Тринадцатый смотрел на лежащего в луже крови Витька. Один из скафандров подошёл к Сорок Восьмому и дал короткую очередь. Вспомнилось, как Сорок Восьмой, вечно кипя неуемной энергией, влетал в палату и выпаливал новости. Вроде и знали друг друга всего ничего, но ведь находил время навестить, а после того, как Тринадцатый остался единственным пациентом эскулапов, не пропустил ни дня. Вроде бы мелочь… но вся жизнь состоит из таких вот мелочей. Где-то внутри стало больно. Жаль дочек, смышленые они у него не по годам, не поверят в сказку о командировке или полёте на Луну. Теперь ясно, зачем всех здесь собрали.
– В результате нападения наши потери составили двенадцать человек убитыми, плюс состав экспедиции. – Генерал вывел на экран списки погибших. – После атаки нападавшие уничтожили камеры наблюдения. Мы закрыли все переборки и заблокировали их в лифтовом холле. Они потребовали впустить их в бункер и предоставить управление лифтом, иначе угрожают сбросить сверху в шахту лифта ядерный заряд и взорвать его. Возможно, что это не блеф, сразу после нападения камеры и датчики в верхнем шлюзе были уничтожены электромагнитным импульсом. Учёные сообщают, что фиксируют мощные детонации на месте шлюза, похоже, кто-то взламывает ворота, чтобы получить доступ в шахту. Мы закрыли все переборки, блокирующие шахту лифта по длине, но если заряд будет взорван внутри шахты, они не выдержат. В лучшем случае шахта будет завалена на всю глубину. В худшем – можем лишиться верхнего уровня. Но это ещё не всё. Есть опасение, что нападающие смогут найти последний оставшийся выход, и тогда мы будем погребены здесь заживо. На принятие решения у нас есть три часа.
Старик выключил мониторы и сел в кресло. Слова давались ему нелегко, он перевёл дух и продолжил:
– Совет собирается оповестить всех и готовит сетевой опрос, хотят узнать мнение людей. Медики говорят, что нападающие и тут, и наверху, не меньше суток сидят на антирадиационных препаратах, иначе уже изжарились бы давно. После такой передозировки антирада половина из них обречена и без облучения, а те, что покрепче, получат серьёзные осложнения. И наверняка они в курсе. Не думаю, что надо впускать в бункер вооружённых головорезов, способных запросто убить два десятка ни в чём не повинных людей, но и рисковать мы тоже не можем: что происходит наверху и насколько серьёзны угрозы напавших, неизвестно. Тягаться нам с ними тяжело, боевого оружия нет, только служебное, личный состав – одни новички, все, кому доводилось понюхать пороху, сидят здесь.
Генерал обвел взглядом сидящих и закончил:
– Совет дал добро выслать разведку для сбора информации. У нас пока ещё остается последний запасной выход. Я хочу выслушать ваши соображения.
Несколько секунд в кабинете стояла тишина, затем прозвучало одно предложение, потом втрое, спустя минуту обсуждение шло вовсю. Тринадцатый слушал молча и не вмешивался, пытаясь по смыслу реплик определить степень подготовки присутствующих. В общем-то, перед ними стояла вполне обычная для разведподразделений задача по сбору информации о противнике, вот только в случае неудачи горе-разведчики приведут врага прямо к последнему входу в бункер. Спустя десять минут стало понятно, что ни разведчиков, ни армейских спецназовцев среди присутствующих нет, но и случайно здесь тоже никто не оказался, повоевать успели все. Его размышления прервал Старик.
– Почему молчишь, майор? Это же твоя вотчина. – Стоило генералу заговорить, как в кабинете все смолкли. – Скажи, сынок, что думаешь. Двадцать пять тысяч душ сейчас, возможно, на волоске висят.
Тринадцатый мгновение молчал. Все взгляды устремились на него, и в наступившей тишине стало слышно, как громко тикают старинные часы на генеральском столе. Массивный, покрытый витиеватой резьбой, ореховый корпус в виде бурого медведя, держащего двумя лапами на груди циферблат с ажурными стрелками, среди нагромождения электроники и мигания индикаторов смотрелся очень необычно и немного странно, словно обрывистый островок чего-то очень живого, упорно борющийся за существование в бездушном мире потоков безразличных ко всему электронов.
– Ситуация вполне понятная. – Тринадцатый встал, чтобы лучше видеть реакцию слушателей. – Диверсионную группу впускать в бункер нельзя, это ясно и так. Но у них есть боевое оружие, которого нам очень не хватает. Необходимо этим воспользоваться. Нет смысла рисковать людьми, пытаясь выбить их из лифтовой. Так же, как нет смысла применять сонный или отравляющий газ, там у всех есть средства защиты. Предлагаю загерметизировать помещение и откачать оттуда воздух. Судя по видеозаписям, систем регенерации кислорода с закрытым циклом у них нет, так что долго они не продержатся. А девять боевых стволов нам пригодятся. На поверхность должна пойти группа в составе двенадцати – шестнадцати человек, плюс кто-то из ученых на тот случай, если ядерный заряд действительно существует и удастся его найти. Необходим запас антирада на всякий случай, а также средства маскировки. Использование скафандров радиационной защиты исключается, они сильно сковывают обзор и движение, сводя на нет мобильность и манёвренность. Не помешали бы ещё взрывчатые вещества и средства взрывания, возможно, они есть в инженерной группе или их можно синтезировать в наших лабораториях, надо поговорить с научниками. Группа выйдет из бункера через не обнаруженный противником вход, скрытно сблизится и произведет сбор данных, а в случае благоприятной ситуации – уничтожит врага либо проведет диверсию. В конце концов, главное – выиграть время, даже на антирадиационных препаратах при таком излучении противник долго не продержится. Детали операции необходимо разрабатывать, привязываясь к карте местности и в соответствии с имеющимися в нашем распоряжении средствами. Это пока всё.
Погоня продолжалась минут пять, но разделяющее их расстояние не изменилось. Тринадцатый остановился. Ромашка тоненько насмешливо захихикала. Ах так! Он нахмурился. Нужны подручные средства. Боец пошарил по карманам больничной куртки. В одном был штурмовой пистолет, в другом пара ручных гранат. Из нагрудного кармана торчала рукоять боевого ножа. Странно, что он не заметил этого раньше. Ромашка испуганно поникла. Нет, всё это решительно не годится. Тринадцатый не собирался убивать цветок. Цветок надо было взять в плен, это же ежу понятно. Нужно что-то другое. Ромашка воспряла духом и снова захихикала. Нет, ну вот зараза, ещё и смеется. Внезапно откуда-то из детства пришла мысль. Рогатка! Точно, нужно сделать рогатку. Ромашка тоненько взвизгнула и пустилась наутек. Ничего, от рогатки далеко не убежишь. Мысль была стоящей, но резать больничные штаны на рогаточную резинку не хотелось. Ладно, и так поймаю. Тринадцатый побежал вслед испуганному цветку, стремительно набирая скорость. Ромашка добежала до опушки и скрылась за деревьями. И это не страшно, пойдем по следам. Далеко не уйдет, устанет. Цветы растения малоподвижные, к долгому бегу непривычные, выдохнется быстро. Впереди раздался знакомый тоненький писк, затем треск кустов, и на поляну выскочил Шрецкий. В руках он сжимал вырывающуюся ромашку. Увидев прямо перед собой Тринадцатого, олигарх резко свернул в сторону и побежал вприпрыжку вокруг поляны, с криками: «Уволю! Уволю!». Бегать за ним не хотелось, и Тринадцатый подумал, что рогатку всё же придется сделать. Вырывающаяся из рук Шрецкого ромашка одобрительно запищала.
– Сбоку заходи, слева! – раздался над ухом голос Витька. Тринадцатый обернулся. Витёк, держа в руках сачок для ловли бабочек угрожающих размеров, крался наперерез скачущему олигарху. Тот заметил Сорок Восьмого и кинулся было назад, но там уже ждал Тринадцатый. Шрецкий попытался добежать до леса, но среди деревьев быстро бежать он уже не мог. Видя, что поимки не избежать, олигарх отбросил цветок, подпрыгнул и ухватился за солнечный луч. Луч, тащивший за Солнцем Землю, не выдержал дополнительной тяжести и лопнул. По лесу прокатилось эхо жалобно звенящего звука. Все замерли. Но равновесие уже было нарушено. Тонкие струны лучей, не выдерживая нагрузки, начали рваться, и вскоре отовсюду лилась жалобная мелодия гибнущих лучей. Последний лучик лопнул, и солнце стало стремительно удаляться. Через мгновение оно исчезло совсем. Наступила ночь, стало холодать. Звёздное небо моментально затянули тучи, в леденеющем воздухе тихо падали снежинки. Тринадцатый огляделся. Видимость ноль. Надо уходить к бункеру, пока ещё можно. Но сначала нужно найти Витька, ведь не дойдет сам. Он пошёл сквозь тьму туда, где Витёк стоял в последний раз. Сбоку из темноты вынырнул силуэт Шрецкого. Олигарх сидел на пеньке, сложив руки на коленях, весь покрытый толстым слоем льда, словно замороженная во льдах лягушка. Тринадцатый, не останавливаясь, прошёл мимо. Шрецкий его не интересовал, нечего было луч рвать. Пускай теперь сидит, в воспитательных целях. Где-то здесь должен быть Витёк, вот его надо быстрее отвести в бункер, его там дочки уже заждались поди. Но Сорок Восьмого почему-то нигде не было. Тринадцатый точно знал, что стоит именно на том самом месте, где должен быть Витёк. Куда ж он подевался? Боец сделал ещё шаг, и его нога наткнулась на что-то ещё мягкое, но уже холодное. Даже несмотря на непроглядную тьму, он точно знал, что это было.
Тринадцатый мгновенно вскочил с кровати. Остатки сна стремительно покидали сознание, вместе с ними блекли и таяли краски кошмара, секунду назад казавшегося яркой полноцветной реальностью. Спустя миг всё встало на свои места. Он присел на кровать. Нет. Не всё. Тринадцатый прислушался к себе. Какое-то нехорошее предчувствие не оставляло его в покое. Боец задумался. Чутьё на опасности у него было редкостное. Друзья говорили иногда, что и дикий зверь так не чует беду. Может, потому и выжил он, один из всех, пройдя столько лет огня, боли и крови. Вот только работало это чутьё исключительно лишь там, где жизни угрожала опасность. И не было и следа его в мирной жизни, не предупреждало оно ни о подлости псевдодрузей, ни о предательстве любимой, ни о злобе завистников. В день мировой катастрофы на душе было неспокойно с самого утра. А тут… что может произойти здесь? И всё же что-то было не так. Что-то ускользало, нечто такое, что ещё совсем недавно было перед глазами, и сейчас оно тоже было где-то рядом, но уже невидимое, неслышное, словно растворившееся в воздухе.
Тринадцатый посмотрел на часы. Выходит, он заснул незаметно для себя и проспал возвращение экспедиции. Неудивительно, в пустой палате, словно в вакууме, минуты, часы, дни – все они похожи друг на друга, как близнецы, и тянутся эти близнецы подобно патоке, густой и липкой, как будто не хотят они уходить в Лету и цепляются за тебя, за стены, за воздух, за всё, что попадается им на пути в отчаянной попытке задержаться хотя бы на мгновение. Вполне вероятно, что на всём медицинском уровне он вот уже неделю был единственным пациентом. А если так засыпать во время прибытия спасателей, то можно остаться и единственным обитателем бункера. Тринадцатый мрачно улыбнулся и взглянул на монитор системы оповещения. Никаких сообщений о результатах экспедиции не было. Ладно, скоро к врачу на осмотр, там и узнаем. А потом и Витёк примчится, как всегда, выпалит всё на одном дыхании и умчится обратно. Вот ведь неуемный, к нему надо генератор прицепить, пусть электричество вырабатывает. Причём в противостоянии Витёк – Реактор у последнего шансов было немного. Тринадцатый взял полотенце и пошёл в душевые, гоня прочь чёрную тень, притаившуюся где-то в глубине подсознания.
Сорок Восьмой закончил очередной плановый обход постов своей смены и сделал необходимые пометки в файле несения дежурств, после чего вопросительно посмотрел на оператора шлюза. Тот так же молча покачал головой. Ничего. Вот уже час, как экспедиция должна была вернуться, но никаких сигналов от нее до сих пор не поступило. Прямую трансляцию на бункер отключили по распоряжению Совета, и Сорок Восьмой получил указание при первых же сигналах экспедиции оповестить специально организованную встречающую группу, в задачи которой входила дегазация, дезактивация, медпомощь и прочие необходимые действия. Совет собрался ещё два часа назад и регулярно запрашивал экспедицию по радио, но эфир молчал. Через час закончится действие препаратов, повышающих сопротивляемость организма к радиации, и люди получат такую дозу излучения, что даже думать не хотелось о последствиях.
– Есть движение на мониторе! – Доклад оператора шлюза чуть не заставил Старшего подпрыгнуть от неожиданности. Он тут же доложил Совету и привел в готовность встречающую группу, практически не сводя глаз с экрана. Камера внешней секции верхнего шлюза показывала слабые блики света со стороны выхода, где ещё две минуты назад была темнота. Световые пятна дрожали и прыгали по полу, однако не приближались.
– Вход снегом занесло, расчищают, – догадался Сорок Восьмой. Совет снова запросил экспедицию в эфире. В ответ раздался треск и шипение помех, сквозь которые едва различимый голос что-то хрипло говорил, но разобрать можно было только короткие обрывки фраз, среди которых были «требуется помощь» и «пострадавшие». Картинка на мониторе оживилась, на пороге шлюза появились серебряные фигуры, парами тащившие на себе неподвижных людей в закопчённой зимней одежде камуфляжной расцветки.
– Начать внешнее шлюзование! Встречающей группе приготовить носилки! – Динамики транслировали команды управляющего директора. Сорок Восьмой кивнул оператору, и тот приступил к работе. На мониторе было видно, как за спинами плотно стоящих в шлюзе людей закрывается внешний створ. Запасной вход был невелик, и десяток человек в скафандрах, удерживая пятерых пострадавших, плотно заполнили собой всё пространство маленького шлюза. Верхний шлюз не сохранил исправного освещения, и в тускло-зелёном изображении инфракрасной подсветки единственной камеры было невозможно хорошо разглядеть тесно навалившихся друг на друга людей. Межсекционная перегородка поднялась и открыла доступ во внутреннюю секцию шлюза. Установленная там камера транслировала, как люди в некогда сверкающих, а сейчас вымазанных грязью серебристых скафандрах неуклюже затаскивали в тесное помещение пострадавших, снаряжение которых ещё больше мешало транспортировке. Через пару минут шлюзование завершилось, и двери в кабину лифта открылись, впуская экспедицию. Наконец лифт, размерами ещё меньший, чем шлюз, закрылся и пошёл вниз. Лифтовая кабина имела две камеры и была хорошо освещена, но люди в скафандрах и снаряжении набились в нее так плотно, что разобрать что-либо было трудно. Директор по радио что-то спрашивал у руководителя экспедиции, но, судя по всему, рация у того была повреждена, в ответ слышался только треск и щелчки. Встречающая группа уже ожидала экспедицию у ворот лифта. Сорок Восьмой смотрел на изображение кабины лифта, пытаясь угадать в плотной толпе родственника. Не сладко пришлось мужикам, однако. С головы до ног в грязи, ободранные, скафандры местами прорваны, у кого-то даже лицевой щиток шлема был покрыт паутиной трещин. Видимо, на поверхности сущий ад.
Но… Что-то в увиденном не нравилось Старшему, что-то было не так. Что же? Внезапно он понял. Оружие. Когда экспедиция уходила, оружие было только у охраны, научники шли лишь со своими приборами, теперь же оружие было у всех, даже у пострадавших, не подававших признаки жизни. И ещё он понял, что именно напоминали ему разводы бурой грязи на блестящих скафандрах радиационной защиты. Сорок Восьмой рванулся к шлюзу, на ходу бросив удивлённому оператору:
– Открывай!!! Все двери! Быстро! И сразу же закрывай за мной! Первый шлюз оставь открытым! – и, рванув гарнитуру рации, закричал: – Встречающей группе немедленно покинуть лифтовое помещение! Всем перейти в шлюз немедленно!
Пульт управления располагался у выхода из третьего шлюза, Старшему надо было миновать в общей сложности шесть шлюзовых секций, он нырял под поднимающиеся плиты перегородок, как только щель увеличивалась на ширину тела.
– Что происходит? – недоумённо запрашивал старший встречающей группы, к вопросам которого тут же присоединился управляющий:
– Сорок Восьмой, что вы там делаете?
Витёк уже вбегал в лифтовую, когда сигнал оповестил о прибытии лифта.
– Это ловушка! Нападение! Все в шлюз, быстрее!!! – Он стал заталкивать ничего не понимающих людей в шлюз, кто-то побежал сам, некоторые возмущались и сопротивлялись. Из открывшихся дверей лифта хлынули люди, на бегу вскидывая оружие.
Сорок Восьмой с размаху пробил рукой защитный пластик кнопки аварийного закрытия шлюза, резко зазвучала сирена, и плита переборки пошла вниз. Сзади слитно ударили автоматы, крики людей утонули в грохоте выстрелов, заполнившем собой небольшое помещение. Старший обернулся. Фигуры в вымазанных кровью серебристых скафандрах со следами пулевых отверстий в упор расстреливали мечущихся в панике людей. Несколько человек из встречающей группы попытались нырнуть под опускающуюся плиту шлюзовых ворот, и двое «пострадавших» в обожжённом камуфляже, вооружённые автоматами, сообразив, что происходит, бросились за ними. Витёк изо всех сил оттолкнулся ногами от пола и обрушился на автоматчиков. Те не удержались на ногах, и все трое покатились по полу в сторону от шлюза. Старший вскочил на ноги, но тут что-то сильно ударило его в спину. Он покачнулся, ловя равновесие, но второй удар под лопатку бросил его на землю. Рот почему-то сразу наполнился слюной, тёплой и соленой. Сорок Восьмой проводил взглядом слипающуюся с полом плиту переборки и попытался встать, но сделать этого отчего-то не получалось. Тогда он развернулся на спину. Видно было плохо, всё вокруг оказалось подёрнуто красной пеленой. Витёк решил, что кто-то заменил основное освещение аварийным, и удивился, что не заметил этого раньше. Рядом с ним стояли серебряные близнецы-инопланетяне из сказки, которую он всю смену сочинял для дочек. Сорок Восьмому захотелось рассмотреть серебряных близнецов получше, но яркий всплеск огня в пламегасителе автомата больно резанул по глазам, и их пришлось закрыть. Ударов пуль, разрывающих грудь, он уже не чувствовал.
Тринадцатый сидел в диагностическом кресле, как обычно опутанный проводами подобно футуристической мумии, когда по всему бункеру взревели баззеры боевой тревоги. Врач испуганно вскочил из-за своего стола и замер в нерешительности.
– Что случилось? – откуда-то из-за спины дрожащим голосом спросила медсестра, – что это?
Судя по расширенным от испуга глазам доктора, тот и сам бы хотел узнать ответ на этот вопрос. Все сомнения разрешил грохот динамиков системы оповещения:
– Внимание! Боевая тревога! Всему персоналу срочно занять места согласно боевому расписанию! Полная герметизация уровней, перемещения запрещены до особого сигнала!
Сообщение повторилось дважды, и динамики затихли, тем временем на мониторах системы высветился текст объявленного предупреждения. Доктор попытался связаться с кем-то из начальства, но ничего вразумительного ему объяснить никто не смог. Тринадцатый пожал плечами. Очень интересно. Вот, значит, к чему это смутное ощущение опасности с самого утра. Однако сделать всё равно ничего нельзя, уровни загерметизированы, он у медиков, помещения охраны в «Улье», придется дожидаться либо сообщений от руководства, либо разгерметизации, а пока, кроме ожидания, заняться нечем.
– Доктор, это надолго. Давайте закончим? – предложил он эскулапу. Перепуганный врач, неподвижно сидевший около коммуникатора в ожидании ответа очередного абонента, вздрогнул и поднял глаза.
– Да, да, разумеется. – Занявшись привычной работой, он почувствовал себя увереннее. Вскоре невозмутимое спокойствие Тринадцатого передалось окружающим, и люди успокоились. Медсестра даже предположила, что тревога учебная, в целях проверки систем герметизации, и доктор важно согласился. Тринадцатый промолчал, погружённый в свои мысли. Тревога боевая, это было ясно. Что-то действительно произошло, и сидеть в пустой палате дальше он не собирался. Как только сообщение между уровнями восстановят, надо будет, так сказать, прибыть к месту службы.
– На сегодня всё, вы можете идти. – Доктор улыбался резиновой улыбкой.
– Когда меня выписывают?
– Через два дня, думаю, вы будете полностью здоровы. Но организм ещё ослаблен, поэтому в течение недели вам противопоказаны тяжёлые физические нагрузки и…
– Доктор, а нельзя ли выписать меня сегодня? – Тринадцатый пристально смотрел эскулапу в глаза, – в связи с особыми обстоятельствами? Всё-таки учебная тревога – штука серьёзная…
Врач поспешно закивал:
– Да, конечно! То есть, мы такое не практикуем, но в связи с особыми обстоятельствами… – он замялся, – я могу выписать вас на амбулаторное лечение, после окончания учебной тревоги вам надо будет пройти ещё два сеанса процедур. – В голосе доктора снова появились нотки испуга.
– Вот и хорошо, я обязательно приду. – Тринадцатый улыбнулся медсестре и, пожав врачу руку, вышел из кабинета. Как скоро будет снят запрет на перемещения, он не знал и, не желая тратить время впустую, направился в спортзал.
Когда, закончив тренировку и приняв душ, Тринадцатый вернулся в палату, его уже ждали. Молодой рослый парень лет двадцати в новенькой форме охранника стоял посреди помещения и беспомощно оглядывался.
– Вы – Тринадцатый? – оживился он, заметив входящего. Тринадцатый кивнул. – Вас срочно вызывает начальник охраны. Следуйте за мной, – важно сообщил мальчишка и добавил: – Специально для нас снята герметизация и активирован лифт.
Тринадцатый зашлепал больничными тапками вслед за провожатым. Форму уничтожили ещё в день катастрофы при дезактивации, и другого обмундирования, кроме больничной пижамы, у Тринадцатого не было.
В лифте он принялся рассматривать новоиспеченного бравого воина. Судя по возрасту и состоянию формы, мальчишка, бесспорно, был из числа вновь поступивших на работу в Корпорацию. Крепкий, холеный, чистенький, прическа, аккуратный маникюр. Парнишка, видимо, из состоятельной семьи, возможно даже, из VIP-подуровней. Новенькая форма сидела на нём ладно, сам супермен прямо-таки раздувался от гордости. Почему бы и нет, исходя из норм и кредитных ставок, опубликованных Советом, можно было сделать вывод, что охрана позиционировалась как одна из привилегированных специальностей.
Тринадцатый мысленно хмыкнул. Конечно, на семи уровнях бункера много чего нуждалось в неусыпном надзоре, и реактор, и системы жизнеобеспечения, и пульты управления шлюзами, хранилища баз данных, список маленьким не был. Но любой грамотный правитель всегда помнит, что охрана в любой момент может стать очень эффективным рычагом управления. Множество президентов и премьер-министров вышло из недр силовых структур, ещё большее количество государственных переворотов было осуществлено их руководителями. Не случайно даже в самых развитых демократиях личный состав сил охраны правопорядка зачастую был сопоставим, а кое-где даже превышал количество боевых штыков вооружённых сил. Полицейские дубинки разрубили на своём веку немало гордиевых узлов и узелков, не поддававшихся ораторам. Отчасти не потому ли численность службы охраны за первые же две недели существования Корпорации выросла с менее чем трёхсот сотрудников до более чем трёх тысяч? Никакую другую службу не поспешили укомплектовать так быстро.
Лифт достиг Улья, и новоявленный супергерой снова возглавил шествие. Напротив каждых дверей межуровневых лифтов стояло по два вооружённых охранника. Сразу же бросилось в глаза оружие несущих службу: не только короткие резиновые дубинки, наручники и служебные пистолеты, согласно обычному штатному расписанию, но и десятизарядные автоматические карабины, служебное гладкоствольное оружие. На коротких дистанциях, например в условиях бункера, картечный выстрел из такого карабина по незащищённой цели означал для последней неминуемую смерть. У входа в подуровень начальника охраны также стоял вооружённый парный пост. Очень интересно.
Начальника охраны за свою недолгую работу в бункере Тринадцатый видел всего один раз, при приеме на работу. Отставной генерал милиции считал своим долгом лично проводить финальное собеседование с каждым вновь принятым на работу охранником. И не все, по слухам, его проходили успешно. Шептались, что генерал видит человека насквозь почище рентгена. Тринадцатый тогда вошёл в кабинет и доложил по форме о прибытии. Сидящий за столом жилистый мужчина лет шестидесяти оторвался от изучения его личного дела и поднял седую голову. Немигающий взгляд серых глаз был действительно тяжёл. Генерал смотрел пронзительно, словно для него не существовало ни кожи, ни черепа, ни даже мозга, одна лишь душа стоящего перед ним человека. И сейчас в неё очень внимательно всматривались из-под седых бровей давно немолодые, но поразительно чистые глаза. Глаза человека, повидавшего в этой жизни многое. Начальник службы охраны был далеко не прост. Генерал пожал ему руку и, коротко кивнув на личное дело, сказал:
– Читал. А теперь и сам вижу, что не подведешь старика.
На этом тогда собеседование и закончилось. Все знали, что Старик не любил пространных бесед, предпочитая словам действия.
У входа в кабинет начальника службы охраны новоиспечённый герой остановился, и его бравый вид несколько увял. Было видно, что мальчишка не горит желанием лишний раз показываться на глаза Старику. Тринадцатый вошёл в кабинет. Генерал сидел за столом, напротив него расположилось десятка два человек в униформе охранников, со многими из них Тринадцатый уже был знаком. «Все бывшие военные», – машинально отметил он и представил, как забавно будет сейчас выглядеть его доклад по форме в больничной одежде. Однако докладывать не пришлось.
– Садись, майор, – ещё на вдохе прервал его генерал и жестом указал на свободное кресло. Его воспалённые глаза смотрели устало, лицо прорезали глубокие морщины, отчего он выглядел сейчас намного старше своих лет. Многочасовое напряжение сильно измотало Старика. – Не будем терять время, кто знает, сколько у нас его осталось.
Генерал ткнул узловатым пальцем в сенсор, и на мониторе замелькали кадры. Тринадцатый узнал видеозапись выхода экспедиции на поверхность. Генерал не торопясь комментировал:
– Вы видите, как экспедиция, высланная на встречу спасателям, поднимается наверх. В верхнем шлюзе они установили две камеры, по одной в каждой секции, и ретранслятор, для связи бункера с переносной РЛС, которую они же должны были развернуть на поверхности. Вон она, эта РЛС, на снегоходе упакована. Эти кадры знакомы всем, их транслировали на весь бункер. Экспедиция должна была вернуться через пять часов, но в назначенное время никто к шлюзу не пришёл, и трансляцию было решено прекратить. За это время экспедиция связь не поддерживала, на запросы не отвечала, РЛС не заработала.
Генерал сделал глоток воды. Тринадцатый заметил, что стакан в его руке почти незаметно дрожит. Значит, произошло что-то действительно очень плохое. Сначала боевая тревога, потом Старик обратился к нему по воинскому званию, чего на гражданке вообще никто никогда не делал, теперь эта дрожь в руках. А ведь генерала так просто не напугаешь, он калач тертый… Старик снова коснулся сенсора и продолжил:
– Спустя сорок семь минут после истечения срока экспедиция вышла на связь с сообщениями о пострадавших и о необходимости срочного оказания помощи. Как вы слышите, сигнал сильно засорен помехами и практически неразборчив. Освещения в обеих секциях шлюза нет, только инфракрасная подсветка камеры. В шлюз вошли участники экспедиции, неся на руках неизвестных людей, предположительно пострадавших. В общей сложности пятнадцать человек.
Тринадцатый взглянул на экран, где пять пар одетых в серебряные скафандры людей, несущих на руках неподвижные тела, входили в шлюз. Сразу всё стало ясно. Десять вооружённых людей несли на руках пятерых вооружённых пострадавших. Оружие и снаряжение у каждого. В реальных условиях, для облегчения ноши, оружие и снаряжение с раненых бы сняли и либо не взяли с собой вообще, либо несли силами уцелевших. На экранах была наспех организованная диверсионная группа. Судя по бурым разводам и характерным отверстиям на скафандрах, экспедиция перестала существовать ещё пару часов назад. В этот момент на экране выскочившие из лифта диверсанты расстреливали встречающую группу.
– Тревогу поднял старший смены охраны шлюза, Виктор Костецкий, радиопозывной Сорок Восемь. Если бы не его оперативные действия, потери были бы гораздо серьёзнее. Костецкий успел спасти одиннадцать человек и сорвал попытку врага прорваться в шлюз. Сам он погиб.
Тринадцатый смотрел на лежащего в луже крови Витька. Один из скафандров подошёл к Сорок Восьмому и дал короткую очередь. Вспомнилось, как Сорок Восьмой, вечно кипя неуемной энергией, влетал в палату и выпаливал новости. Вроде и знали друг друга всего ничего, но ведь находил время навестить, а после того, как Тринадцатый остался единственным пациентом эскулапов, не пропустил ни дня. Вроде бы мелочь… но вся жизнь состоит из таких вот мелочей. Где-то внутри стало больно. Жаль дочек, смышленые они у него не по годам, не поверят в сказку о командировке или полёте на Луну. Теперь ясно, зачем всех здесь собрали.
– В результате нападения наши потери составили двенадцать человек убитыми, плюс состав экспедиции. – Генерал вывел на экран списки погибших. – После атаки нападавшие уничтожили камеры наблюдения. Мы закрыли все переборки и заблокировали их в лифтовом холле. Они потребовали впустить их в бункер и предоставить управление лифтом, иначе угрожают сбросить сверху в шахту лифта ядерный заряд и взорвать его. Возможно, что это не блеф, сразу после нападения камеры и датчики в верхнем шлюзе были уничтожены электромагнитным импульсом. Учёные сообщают, что фиксируют мощные детонации на месте шлюза, похоже, кто-то взламывает ворота, чтобы получить доступ в шахту. Мы закрыли все переборки, блокирующие шахту лифта по длине, но если заряд будет взорван внутри шахты, они не выдержат. В лучшем случае шахта будет завалена на всю глубину. В худшем – можем лишиться верхнего уровня. Но это ещё не всё. Есть опасение, что нападающие смогут найти последний оставшийся выход, и тогда мы будем погребены здесь заживо. На принятие решения у нас есть три часа.
Старик выключил мониторы и сел в кресло. Слова давались ему нелегко, он перевёл дух и продолжил:
– Совет собирается оповестить всех и готовит сетевой опрос, хотят узнать мнение людей. Медики говорят, что нападающие и тут, и наверху, не меньше суток сидят на антирадиационных препаратах, иначе уже изжарились бы давно. После такой передозировки антирада половина из них обречена и без облучения, а те, что покрепче, получат серьёзные осложнения. И наверняка они в курсе. Не думаю, что надо впускать в бункер вооружённых головорезов, способных запросто убить два десятка ни в чём не повинных людей, но и рисковать мы тоже не можем: что происходит наверху и насколько серьёзны угрозы напавших, неизвестно. Тягаться нам с ними тяжело, боевого оружия нет, только служебное, личный состав – одни новички, все, кому доводилось понюхать пороху, сидят здесь.
Генерал обвел взглядом сидящих и закончил:
– Совет дал добро выслать разведку для сбора информации. У нас пока ещё остается последний запасной выход. Я хочу выслушать ваши соображения.
Несколько секунд в кабинете стояла тишина, затем прозвучало одно предложение, потом втрое, спустя минуту обсуждение шло вовсю. Тринадцатый слушал молча и не вмешивался, пытаясь по смыслу реплик определить степень подготовки присутствующих. В общем-то, перед ними стояла вполне обычная для разведподразделений задача по сбору информации о противнике, вот только в случае неудачи горе-разведчики приведут врага прямо к последнему входу в бункер. Спустя десять минут стало понятно, что ни разведчиков, ни армейских спецназовцев среди присутствующих нет, но и случайно здесь тоже никто не оказался, повоевать успели все. Его размышления прервал Старик.
– Почему молчишь, майор? Это же твоя вотчина. – Стоило генералу заговорить, как в кабинете все смолкли. – Скажи, сынок, что думаешь. Двадцать пять тысяч душ сейчас, возможно, на волоске висят.
Тринадцатый мгновение молчал. Все взгляды устремились на него, и в наступившей тишине стало слышно, как громко тикают старинные часы на генеральском столе. Массивный, покрытый витиеватой резьбой, ореховый корпус в виде бурого медведя, держащего двумя лапами на груди циферблат с ажурными стрелками, среди нагромождения электроники и мигания индикаторов смотрелся очень необычно и немного странно, словно обрывистый островок чего-то очень живого, упорно борющийся за существование в бездушном мире потоков безразличных ко всему электронов.
– Ситуация вполне понятная. – Тринадцатый встал, чтобы лучше видеть реакцию слушателей. – Диверсионную группу впускать в бункер нельзя, это ясно и так. Но у них есть боевое оружие, которого нам очень не хватает. Необходимо этим воспользоваться. Нет смысла рисковать людьми, пытаясь выбить их из лифтовой. Так же, как нет смысла применять сонный или отравляющий газ, там у всех есть средства защиты. Предлагаю загерметизировать помещение и откачать оттуда воздух. Судя по видеозаписям, систем регенерации кислорода с закрытым циклом у них нет, так что долго они не продержатся. А девять боевых стволов нам пригодятся. На поверхность должна пойти группа в составе двенадцати – шестнадцати человек, плюс кто-то из ученых на тот случай, если ядерный заряд действительно существует и удастся его найти. Необходим запас антирада на всякий случай, а также средства маскировки. Использование скафандров радиационной защиты исключается, они сильно сковывают обзор и движение, сводя на нет мобильность и манёвренность. Не помешали бы ещё взрывчатые вещества и средства взрывания, возможно, они есть в инженерной группе или их можно синтезировать в наших лабораториях, надо поговорить с научниками. Группа выйдет из бункера через не обнаруженный противником вход, скрытно сблизится и произведет сбор данных, а в случае благоприятной ситуации – уничтожит врага либо проведет диверсию. В конце концов, главное – выиграть время, даже на антирадиационных препаратах при таком излучении противник долго не продержится. Детали операции необходимо разрабатывать, привязываясь к карте местности и в соответствии с имеющимися в нашем распоряжении средствами. Это пока всё.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента