Татьяна Герцик. Любовь за вредность

   – У меня до сих пор по коже мурашки идут, как вспомню, как он сидел там за шубами и молча ждал! Как паук в засаде!
   А вот в этом я была полностью с ней солидарна. В самом деле, было в нем нечто, заставляющее ему не противоречить. Я обычно не слишком чувствительна, и меня не подавляют властные мужчины, но с этим, повстречайся он мне на пути, пришлось бы считаться. Хорошо, что мы из разных кругов общества и наша повторная встреча вряд ли возможна.
   Через пару недель мы с Иринкой снова, проходя мимо, от нечего делать заглянули в тот же магазинчик. Сбившиеся в тесную кучку продавщицы вяло посмотрели на нас и продолжили прерванный разговор. Та самая, что в прошлый раз краснела и бледнела, не желая выдавать коллегу, рассудительно говорила:
   – Да он ее мужу ничего не сказал. Просто муж какой-то родственник матери хозяина, вот и позвонил ей, чтобы узнать, за какие грехи любимую женушку выставили с работы. А Мария Владимировна врать не станет. Она сама с трудом у сына подробности этой пикантной истории вытянула, да и дуреху ту она не жалует. Вот почему Клавка теперь всем на жестокость бывших родственников сетует...
   Женщины зашумели. Кто осуждающе, кто жалостливо. Кто-то сказал:
   – Она, конечно, глупая, но добрая...
   Это я слышала не в первый раз. Почему шлюхи и пьяницы всегда добрые? Правда, не в неудовлетворенном состоянии, тогда они, наоборот, злые...
   Высокая, ярко накрашенная продавщица выпалила с нескрываемым ожесточением:
   – Клавка думала, раз она почти родственница, ей все с рук сойдет. Она у нас за полгода, что кантовалась, ни дня полностью не отработала. Все у нее какие-то причины были удрать пораньше и прийти попозже...
   Менеджер посмотрела на часы, оглянулась на дверь за рекламным щитом и предупредила:
   – Осторожнее! Почти полпервого! В последнее время он у нас постоянно появляется именно в это время!
   Высокая возмутилась, предусмотрительно понизив голос и для безопасности повернувшись лицом к двери в служебное помещение, дабы не прозевать появление вредоносного хозяина:
   – И чего он к нам повадился, ведь фирма-то огромная! У него, кроме нашего, магазинов не счесть, и ресторанов, и кафе! Проверял бы лучше их! – И озаренно добавила, махнув рукой на миловидную тихую девушку: – Может, он из-за Наташки сюда зачастил?
   Продавщицы изучающе воззрились на бедную Наташку. Испуганно побледнев, та замахала руками и от подобной чести отказалась:
   – Да прямо! Я тут три года работаю, а ездит к нам он только полмесяца. И мы здесь целые дни торчим, в любое время приехать можно. Нет, тут что-то другое.
   Менеджер погрозила подопечным пальцем, пугливо оглядываясь назад, и девушки шустро рассыпались по залу.
   Мы с Иринкой уже рассмотрели те самые роскошные шубы из колонка, из-за которых в прошлый раз разгорелся сыр-бор, и ушли, не дожидаясь появления грозы здешних мест. Едва выйдя из здания, Иринка возбужденно выпалила:
   – А не нас ли он поджидает? Мы как раз с тобой здесь были около часу! И было это пару недель назад!
   Вот это фантазия! На грани буйного помешательства! Я насмешливо подтвердила:
   – Ага, он влюбился в тебя с первого взгляда. А твою желтую китайскую куртку посреди собольих шуб ему по гроб жизни не забыть...
   Но Ирина от моих саркастических слов в ум не пришла. Наоборот, глубоко задумалась, что для меня ничего хорошего не сулило. Через пару минут выдала на-гора результат усиленной умственной деятельности:
   – Да он не на меня смотрел, а на тебя. Все поглядывал на тебя исподтишка, когда считал, что его никто не видит. Я раньше думала, что он боится, как бы мы чего не вынесли, но теперь поняла, что намерения у него были другие...
   – Ага, это он нас хотел унести...
   Она терпеливо поправила:
   – Не нас, а тебя. Конкретно тебя.
   Восхитившись, я поблагодарила ее низким поклоном:
   – Вот что значит настоящий друг! Отказываться от богатого жениха ради подруги – это подлинная жертвенность!
   Ирина насупилась.
   – Тебе бы только смеяться, а я серьезно...
   Как меня порой достают Иринкины вымыслы! То одно она выдумает, то другое ей привидится. Всем она хороша, но ее физическая неспособность спокойно пройти мимо привлекательной мужской особи меня просто угнетает.
   – Конечно, я так безумно хороша, что ни один мужик равнодушным не останется. Об этом легенды скоро будут распевать. Тобой сочиненные.
   Она пропустила мой сарказм мимо ушей. Рассудительно уточнила:
   – Ты очень даже симпатичная была без шапки, с румяными щечками. Глазки так блестели...
   Начав сердиться, я прервала идиотский поток восхвалений:
   – Ты тоже была сама красота. Тоже с распущенными волосами, румяными щечками и блестящими глазками да еще и огнем во взоре. Так что теоретически влюбиться он мог в нас обеих. Не хочешь вернуться и спросить у него, в кого именно? Он наверняка приехал.
   Возвращаться она не захотела, и мы благополучно пришли в библиотеку, причем Иринка пребывала в эйфорическом состоянии, сочтя свою догадку судьбоносной. Я решила больше не только в магазин, но и мимо него не ходить. Во всяком случае, с Иринкой. Так и замуж меня ненароком выдаст, а я и лица-то напророченного мне жениха не помню. Я очень плохо запоминаю лица.
   Однако на следующий день мне пришлось вспомнить его физиономию. Проходя после работы мимо «Элитных мехов», я заметила, как подле стоявшей у входа крутой черной иномарки копошились сомнительного вида парни. Они походили на типичных уличных воришек, из тех, что промышляют кражами из автомашин, ну и прочими мелкоуголовными делишками не брезгуют. Машина молчала, покорно позволяя делать с собой все, что им заблагорассудится.
   Но не так уж она была проста, как казалась, потому через миг после того, как была открыта дверца, из магазина выскочил крупный мужчина в костюме и кинулся на взломщиков с кулаками. Сзади для поддержки и устрашения прыгала пара внушительного вида охранников. Но мужик и без помощников вполне справлялся. Двинув одному из воров в зубы, он треснул второго, а третьего, пытавшегося убежать, схватила охрана.
   Попавшиеся парни заканючили старую как мир песню о своей тяжелой доле, выжимая слезу. Но этого типа такой ерундой было не пронять. Он спокойно вынул из кармана сотовый телефон и вызвал милицию, велев крепким охранникам связать молодчиков. Те так и сделали. Впрочем, они их даже не связали, а, вытащив из карманов пластмассовые наручники, защелкнули на запястьях пойманных.
   Поежившись, я сделала шаг назад. Я вовсе не любитель острых ощущений, а тут их было навалом. Как законопослушной гражданке мне надо было поощрять ловкость владельца коварной машины, но сочувствие вызывали воришки – бледные, голодные и несчастные. Конечно, я воспринимала происшедшее, как простая сентиментальная женщина, и единственное, чего мне сейчас хотелось, это накормить этих несчастных парней с потухшими глазами. Заметив непрошеную зрительницу, в мою сторону повернулся владелец машины. Увидев властное чеканное лицо, я тут же узнала хозяина мехового магазина.
   Он смерил меня неприязненным, жестким взглядом, явно оценивая, являюсь ли я соучастницей пойманной банды или нет. Я ответила ему возмущенным, надеюсь, не менее непреклонным взором. Ему это не понравилось. Заметив на моем лице явное сочувствие воришкам, он сердито проворчал охранникам что-то вроде «все бабы дуры». На это я только пожала плечами – зачем же мазать всех людей одной краской? Ну, не понравилась я, так и говори прямо. Его возмутила моя откровенная мимика, он свирепо на меня посмотрел, и вдруг что-то изменилось. В его глазах мелькнул огонек узнавания, и лицо тут же из неодобрительного вдруг превратилось в озабоченное. Но я скорее всего ошиблась – с чего ему меня узнавать? Мы с ним и виделись-то только один раз.
   Он странно дернулся, сдвинув брови, потом сделал ко мне пару широких шагов, заставив меня опасливо попятиться. Я уж думала, что он вот-вот схватит меня за рукав, но тут, на мое счастье, подлетела милицейская машина с включенными мигалками, разделив нас. Я печально посмотрела на ставших зеленоватыми парней, быстро повернулась и ушла, не желая видеть продолжение. Хозяин магазина несколько раз настойчиво прокричал мне вслед:
   – Девушка, подождите!
   Но роль свидетельницы происшествия мне абсолютно не импонировала, и я ускорила шаг, сделав вид, что ничего не слышала.
   Вышедший из милицейской машины капитан задал ему какой-то вопрос, ему пришлось отвечать, и преследовать меня он не смог.
   Чтобы избежать возможного продолжения разборки, больше я за всю зиму в этом магазине не была и даже мимо старалась не проходить.
   В феврале, как обычно, спешила утром на работу. У самой библиотеки меня обогнала красивая иномарка глубокого синего цвета. Я решила, что она вполне сочетается с цветом моих глаз, жаль, что не моя. Из машины, как я и ожидала, эффектно выпорхнуло эфемерное создание в норковой шубке с распущенными по воротнику золотистыми волосами. Я зову это существо Викусей – это краткое имя от Виктории. Если честно, эта сверхпрелестная девица меня ужасно забавляет, так сказать, украшает мою пресную жизнь. Сама же она считает, что я ее терпеть не могу, и отвечает мне пылкой взаимностью.
   Убедившись, что между мной и Викусей образовалось достаточное разделительное пространство, я вошла в здание. Настроение у меня с утра было несколько раскисшее, и обмениваться колкостями с любимой неприятельницей совершенно не хотелось. К моему удовольствию, мой маневр удался, и к себе в отдел я проскочила незамеченной. Спасибо большому зеркалу, к которому прилипла Викуся, оценивая свой внешний вид и никого вокруг не замечая.
   Мне стало жаль Капитолину Анатольевну, начальницу этой безмозглой феи. Викуся на работу ходит с одной целью: показать себя миру. Каждый раз при встрече у нас происходит небольшая перепалка, после которой я все больше убеждаюсь в правильности народного мнения о блондинках. Тупость плюс уверенность в своей неотразимости сотворили из нее ходячий анекдот, и я просто физически не могу пройти мимо нее, не насладившись ее очередным идиотическим перлом.
   Иринка давно просит меня не связываться с Викусей. Она боится последствий. Викуся – дочурка одного из больших областных шишек, и ее голыми руками не возьмешь. Но у меня на этот счет другое мнение: я уверена, что ее папочка и не подозревает о наклонностях своей милой дочурки. Откуда ему знать, что она откровенная бездельница, ему же никто об этом не докладывал...
   Порой, глядя на череду шикарных машин, привозящих Викусю по утрам и увозящих вечером, мне, как и ее бедной начальнице, хотелось счастливо выдать ее замуж и со слезами умиления распроститься с ней навсегда. Но вот с замужеством у нее что-то не получалось, а ведь пора бы уже: двадцать четыре года – далеко не розовая юность. Но вот замуж поклонники ее брать, увы, что-то не торопились. Возможно, предусмотрительный папочка явным прохвостам отказывал, а достойных парней в ее сетях не оказывалось?

Глава 2

   Чуть заметно морщась от неприятной встречи, я прошла в отдел, где меня ждало очередное малоприятное известие: у черного хода стояла машина с книгами из библиотечного коллектора. Натянув рабочие телогрейки и белые хлопчатобумажные перчатки, мы начали разгрузку.

* * *

   Перетаскивая тяжеленные пачки, мы всего за полчаса покрылись потом и тяжело пыхтели. И тут с улицы, будто укоряя нас своим изысканным видом, появилась светящаяся от блаженства Викуся. И не одна. С ней шел крепкий, мускулистый парень в одном легком костюме явно не по погоде. Наверняка на улице осталась стоять в ожидании хозяина роскошная машина.
   Викуся ухватила кавалера за руку с видом амазонки, заарканившей соседнего царя. Мужчина держался непринужденно, но особой радости не выказывал. И чего ей вздумалось проволочь свой трофей через наш вход, не знаю, – обычно он закрыт на ключ. Заметила нас и решила воспользоваться моментом, чтобы продемонстрировать добычу? И ей бы это удалось, если бы она не захотела лишний раз подчеркнуть мое убожество. Сморщив точеный носик и окинув меня надменным взглядом, она брезгливо заявила:
   – Какая вы взмыленная, Аня! Вид у вас как у перепарившейся банщицы...
   Она произнесла эту глуповатую фразу в полной уверенности, что я немедленно сконфужусь и попытаюсь быстренько провалиться под землю. Меня же ее постная физиономия привела просто-таки в экстатический восторг. Как же мне нравится это тупо-заносчивое выражение ее лица, которое появляется у нее каждый раз при нашем разговоре! Я немедля радостно захихикала, приведя в недоумение ее спутника, который посчитал, что у меня с головой не все ладно. Широко улыбнувшись, я легко согласилась с ее предположением:
   – Конечно! Это вполне ожидаемый результат! Мы участвуем в конкурсе «Берешь больше, кидаешь дальше»! Предлагаю и вам принять в нем посильное участие, между прочим, очень помогает крепкому сну! – Я насмешливо посмотрела в скучающее лицо ее спутника и коварно предложила: – Не хотите проверить?
   Он пару раз моргнул, не зная, как отнестись к такому повороту дел. Викуся же нервно подпрыгнула, быстро махнула рукой, отметая мое безобразное предложение, вцепилась ему в рукав и попыталась утащить из опасного места. И тут я меланхолично проговорила, заставив его замереть:
   – Конечно, силы вам нужно беречь, ведь по ночам спать явно не приходится. Викуся – девушка требовательная... – Это прозвучало не слишком порядочно, признаю, но нужно сделать скидку на мои усталость и досаду...
   Тут и Лидия Антоновна подлила масла в огонь, принципиально не глядя в сторону дурно воспитанной молодежи:
   – Да не будут они нам помогать, что вы! Виктория на работу спешит... – сказано это было так, что мы все сразу засомневались, а работает ли та вообще, что было совершенно справедливо, – а нынешние мужчины себя берегут, им не до помощи пожилым женщинам...
   За спиной сладкой парочки я с воодушевлением показала Лидии Антоновне большой палец. Вот что значит моя школа. Когда она десять лет назад пришла в наш отдел, была сама чопорность и представить себе, что она станет говорить незнакомым людям подобные вещи, было просто невозможно... Тем более намекать, что она пожилая женщина... Хотя, может быть, она имела в виду меня? Марина с Алей на это звание не тянули ввиду явного недостатка лет.
   Развеселившись новому статусу, я подхватила две пачки и в хорошем темпе промчалась мимо застывшей в коридоре парочки. За мной, негодующе посверкивая глазами, проследовали все мои сотрудницы. Когда я возвращалась за очередной партией, мне навстречу прошел Викусин спутник с четырьмя пачками в руках. Он держал по две в каждой руке, довольно небрежно ими помахивая. На руки он надел кожаные перчатки, чтобы не порезать пальцы острыми бечевками. Его геройство меня впечатлило, и я предложила:
   – У нас есть запасная пара хлопчатобумажных перчаток, дать их вам, чтобы вы свои не испортили?
   Он небрежно фыркнул:
   – Да какая ерунда, у меня перчаток больше нет, что ли? – намекая, что он не из нищих слоев населения.
   Моя едва зародившаяся к нему симпатия умерла в зародыше, не успев достичь младенческого возраста. Я вздернула брови и молча прошагала дальше. Пока мы таскали пачки, я краем глаза поглядывала на него. Нет, я вовсе не боялась, что он утащит наши книги. Просто на него приятно было смотреть. Несмотря на снобизм, работал он споро. Мне неловко признать, но он один сделал столько, сколько мы все вместе. Он и носил по четыре пачки зараз, и умудрялся за один наш переход сделать два. В результате такой действенной помощи мы управились гораздо раньше, чем ожидали.
   Отпустив довольного водителя, я в приступе филантропической благодарности пригласила невольного помощника испить с нами чаю. А как бы я еще могла выразить свою признательность? Если учесть, что я не люблю видеть в своем отделе посторонних, то с моей стороны это был более чем великодушный жест.
   Услышав это приглашение, мои коллеги изумленно переглянулись и предупредительно удалились, дабы не мешать мне охмурять потенциального кавалера. Марина, правда, уходить не хотела, считая, что она гораздо больше подходит молодому красавцу, нежели жалкая старушонка вроде меня, но Лидия Антоновна силой утащила ее в отдел, цепко ухватив за локоть.
   Мужчина заколебался, сухо глядя на меня. Вспомнив, что его ожидает Викуся, повернулся, чтобы уйти. Но почему-то замедлил шаг и обернулся, рассматривая мое лицо. В нашем коридоре всегда было темновато – библиотека экономила электричество, и, чтобы разглядеть меня получше, он вернулся и встал почти вплотную, заломив бровь. Этот странный интерес вызвал во мне непонятную панику, и я поспешно ретировалась в отдел. Он непринужденно вошел за мной. Учтиво поблагодарил меня за гостеприимство, и мне не оставалось ничего другого, как пригласить его за стол.
   Мои хитромудрые дамы уже вскипятили чайник и расселись за нашим обеденным столом, оставив свободными два места рядышком. Мне пришлось устроиться у окна, и он, воспользовавшись ситуацией, быстро сел рядом. Всегдашняя блюстительница чистоты Лидия Антоновна укоризненно проговорила:
   – Вы что, грязными руками есть будете?
   Посмотрев на свои ладони, я признала ее правоту. Они и в самом деле были противного серого цвета. Пришлось встать. Гость тоже поднялся, и мы дружно прошли в наш служебный туалет, причем я затылком чувствовала его сверлящий взгляд. И что ему от меня нужно? Я и вижу-то его первый раз в жизни...
   Мы молча вымыли руки в нашем скромном умывальнике, намылив их одним куском мыла. Эта простая гигиеническая процедура показалась мне до такой степени интимной, что я покрылась розовым поросячьим румянцем. Стараясь смягчить его, под удивленным взглядом мужчины ополоснула лицо холодной водой, промокнув кожу одноразовым бумажным полотенцем. Хорошо, что косметики на мне – ноль, не то бы я превратилась в полосатое страшилище.
   Вернувшись, мы сели во главе стола, как молодожены на свадьбе. Лидия Антоновна, любившая чувствовать себя незаменимой, налила нам по чашке и придвинула блюдце с печеньем. Гость с наслаждением отпил чаю и с восхищением спросил:
   – Что за сорт? Никогда такой вкусноты не пил...
   Мы посмотрели на прищурившуюся от удовольствия Лидию Антоновну. Она кокетливо дернула плечиком, будто не придавая никакого значения таким пустякам:
   – Да это просто листочки со своего огорода. Смородина, малина, земляника и прочая зелень...
   Он уважительно протянул:
   – Вкусно... – и быстро выпил все, что было в его чашке.
   А мне совершенно не хотелось ни есть, ни пить. Как говорится, кусок не лез в горло. Сидеть рядом с ним было крайне неловко. Мне казалось, начни я с ним прилюдно обниматься, хуже уже не будет. Почему, не понимала – он ничего смущающего меня не делал. Просто от него шла волна странного напряжения, которое я чувствовала так остро, что мне отчаянно хотелось оказаться как можно дальше от нашего непритязательного стола.
   Делая вид, что все очень вкусно, я втайне надеялась, что кто-нибудь из наших любопытных дам спросит его имя-отчество, самой мне узнавать такие подробности было несподручно. Если точно, то я попросту стеснялась, как тинейджер. Но наши дамы с таким увлечением обсуждали возможности замены чая собственноручно выращенными суррогатами, что о такой мелочи попросту забыли. Я поднесла чашку к губам, сделала небольшой глоток и чуть не подавилась, потому что в этот момент он повернул голову и в упор посмотрел на меня.
   Взгляд был темный и непонятный. В нем сквозило даже что-то хищническое. И только тут я вспомнила, кто это. Нашим не совсем добровольным помощником оказался владелец того самого бутика, что уволил сотрудницу за аморальное поведение. Он хмуро улыбнулся. Мне казалось, что сейчас он скажет нечто вроде «наконец-то узнали», но, к моему облегчению, тут к нам с обвинительным видом ворвалась Викуся. Завидев друга сидящим чуть ли не в обнимку со своим закадычным врагом, она гневно взвизгнула:
   – Ты здесь чаи пьешь, а я тебя битый час уже жду!
   Он с откровенной досадой неприязненно сверкнул глазами.
   – А кто заставляет? Я бы тебя потом и сам нашел...
   У нее от возмущения на щеках выступили пунцовые пятна. Поняв, что сейчас она примется обвинять его во всех грехах, он недовольно встал, корректно попрощался с нами и вышел. Викуся, неприязненно фыркнув в нашу сторону, пошла следом. Ее надменно вытянутая спина выражала яростное негодование. Она явно сто раз пожалела о своей глупости, но сама виновата – не надо было демонстрировать нам своего, как выяснилось, не такого уж послушного бойфренда. Мне впервые за наше с ней знакомство захотелось искренне поблагодарить ее за пусть пассивную, но очень действенную помощь, но я не стала сыпать ей соль на раны. Не столь уж я жестока.
   После его ухода меня сразу отпустило, и я выпила чай, заедая его пригоршней печенюшек. У меня подрагивали руки, конечно, только от перенесенных тяжестей, от чего же еще?
   Лидия Антоновна, посмотрев на дверь, с одобрением сказала:
   – А силен парень! Столько таскал и даже не запыхался! В моей молодости бывали у нас такие богатыри, но теперь... – И она пустилась в философски обоснованные рассуждения о хлипкости нынешней молодежи.
   Поскольку я себя к современной молодежи уже не причисляла, то с удовольствием ей поддакивала, подначивая молодых на творческий спор. Но Алевтина с Мариной слишком устали, чтобы поддаваться на провокации. Мы молча пили чай, отдыхая и восстанавливая дыхание. А еще говорят, что библиотечный труд легкий. Попробовал бы тот, кто эту ерунду говорит, потаскать тяжеленные книги. Сразу бы передумал. Мы-то еще носим не так много. А вот в читальных залах и книгохранении, где за день хрупкие женщины переворачивают по нескольку тонн, под конец дня, бывало, руки отваливаются...
   Ровно в шесть вышла в вестибюль, дождалась Иринку, и мы неспешно пошли по аллее мимо библиотечного фасада, вдоль которого выстроились машины, приехавшие за редкими счастливицами. Главным образом это были не очень довольные своей участью мужья, но встречались и друзья, с нетерпением поджидавшие своих подруг. У меня эта идиллия никаких черных мыслей не вызвала, но вот Иринка, слишком уж чувствительно относящаяся к чужому счастью, завистливо вздохнула:
   – Знаешь, как мне порой хочется, чтобы и за мной тоже приезжал друг на крутой иномарке...
   Что ж, я ее вполне понимала. Мне тоже порой хотелось простого женского счастья, пусть и не выраженного подобными показушными атрибутами, и я согласно кивнула. Но от некоторого сарказма все же не удержалась:
   – А лучше не на иномарке, а на танке. Представляешь, какой кайф ехать по забитым машинами улицам на танке и никого не опасаться? Никакие пробки и гаишники не страшны...
   Иринка вяло пожала плечами, но не возразила. Вот за это она мне и нравится – она спускает мне любой вздор. Я вот ляпнула совершенную чушь, вернув ее на грешную землю, и, можно сказать, ткнула носом в недостижимость мечты, а она только плечиками пожимает. Чтобы оправдаться перед ней и утешить хоть немного, я принялась в красках расписывать ей сегодняшнего супермена, поспешившего на помощь слабым женщинам. Что это тот самый владелец бутика, с которым нам уже приходилось сталкиваться, не уточнила.
   Выяснилось, что я немного перестаралась, потому что из черного джипа с тонированными стеклами и чуть-чуть приоткрытым окном, около которого мы так привольно обосновались, внезапно появился этот самый супермен с неприкрытой угрозой во всем своем облике. Я тут же мысленно стукнула себя по лбу. Ну почему, почему я никогда не обращаю внимания на безмолвно стоящие рядом машины и болтаю что ни попадя? Ирина уставилась на него со свойственным ей наивным выражением лица, а я с преувеличенной радостью вскричала, стараясь смягчить негативный эффект от своих необдуманных фраз:
   – А вот и наш спаситель. Так сказать, наш скромный герой...
   От этих слов, которые он явно принял за очередную издевку, мужчина набычился, что ему совершенно не шло, и язвительно спросил:
   – Вы нормально разговаривать-то умеете? Не говорить гадости о ближних?
   На эти несправедливые слова я несколько обиделась, ведь никаких гадостей я о нем не говорила. Во всяком случае, пока. Но скажу, если уж ему так хочется...
   Иринка, чувствуя, что я тоже завожусь, немедля бросилась гасить разгорающийся пожар:
   – Ну что вы, Аня ничего плохого о вас не говорила! Наоборот, только хорошее! Вы же сами слышали! Я даже подумала, что вы ей очень, очень понравились!
   Он перевел вопросительный взгляд на меня, и я, чтобы поддержать фантасмагорическую версию подружки, сделала круглые сливочные глаза и усиленно закивала, услаждая его широкой масленой улыбочкой. Иринка с нескрываемым осуждением уставилась на мою умопомрачительную гримасу, а красавца от приговора за мое убийство спасла вовремя появившаяся Викуся. Вновь заметив собственного кавалера в окружении библиотечных дам, быстро, почему-то боком, по-вороньи, подошла к нам, втиснувшись между мной и своим бойфрендом, разделив нас телом, или, вернее, скользкой норковой шубкой. С некоторым беспокойством глядя на меня, пропела хрипловатым сексуальным голоском: