Страница:
В его речи было столько неистовства, что Мария лишилась чувств, а одержимый страстью Наполеон воспользовался ее обмороком. Жертва была принесена. Теперь каждый вечер, соблюдая тайну, Валевскую сопровождали к любовнику. Она не уподобилась королевским фавориткам: ничего не требовала для себя и близких, избегала на людях любых проявлений чувств, а тем более демонстрации своего влияния на императора. Наполеон должен был признать, что сдалась она ради интересов Польши, а его не любит. И это подогрело его пыл. А Мария, почувствовав себя страстно желанной, постепенно оттаяла и полюбила. Что знала 20-летняя женщина об этом великом чувстве: девичьи грезы да старый муж? А 37-летний Наполеон, хоть и не блистал красотой и статью, но как мужчина был неотразим. «Я стал еще лучшим любовником, чем раньше», – откровенничал он в письме к брату Жозефу и действительно по отношению к Марии проявил себя галантным, нежным и чутким кавалером.
Вернувшись на поля сражений в Восточной Пруссии, император ежедневно находил время для писем к ней. Их строки полны изъявлений нежных чувств и ожидания встречи. А когда он в апреле 1807 г. устроился со штабом в Финкенштейне, то тут же призвал к себе Валевскую. Старший брат лично доставил Марию к венценосному любовнику в замок графа Дона. Она поселилась в одной из комнат штаб-квартиры. Довольно непродолжительные и бурные варшавские свидания приобрели черты семейности. Три недели они делили общий кров как муж и жена. Констан вспоминал: «Мадам В. все это время проявляла самую возвышенную и бескорыстную привязанность к императору». В его отсутствие Мария оставалась без всяких развлечений и общества. Она читала или вышивала, не покидая своей комнаты, даже лишний раз не подходила к окну, скрываясь от людского любопытства. Императорская фаворитка, как утверждают историки, основываясь на книгах д’Орнано, только пыталась повлиять на Наполеона в решении польских проблем. Но неизвестно, насколько был уступчив в этих вопросах властный император. Политика в их отношениях отошла на дальний план, но Мария не стала любить его меньше после откровенного признания: «Я люблю твою страну, но мой первейший долг Франция. Я не могу проливать французскую кровь за чужое дело». Наполеон по достоинству оценил характер и поступки женщины и с каждым днем все больше привязывался к ней.
Связь Наполеона с польской красавицей всерьез обеспокоила ревнивую императрицу Жозефину. Но он быстро успокоил жену любовным посланием: «Я люблю только мою маленькую Жозефину, хорошую, надутую и капризную, которая даже ссориться умеет с обаянием, присущим всему, что она делает». А вслед уехавшей Марии в тот же день понеслось любовное письмо: «Всем сердцем я призываю близящийся день нашего соединения, когда мы снова сможем жить друг для друга». Валевская тоже была огорчена разлукой. В момент расставания она подарила любимому кольцо с надписью: «Если ты перестанешь меня любить, не забудь, что я люблю тебя». Слова шли от сердца, ее чувства ни в коей мере не были игрой – это была настоящая любовь.
Дела вынудили Наполеона отбыть в Париж, а затем на поля сражений в Австрии, и Мария с нетерпением ждала его возвращения. После победы под Ваграмом они вновь соединяются в июле 1809 г. Резиденция австрийских императоров в Шёнбрунне под Веной стала их любовным прибежищем. И хотя императорский роман ни для кого не был тайной, но по просьбе своей «сладострастной Мари» он делал все возможное, чтобы избежать лишней огласки и не дать пищи слухам, порочащим имя любимой женщины. К тому же император был счастлив – Валевская забеременела. Это событие сближало и в то же время разлучало их. Наполеон убедился, что может стать основателем династии, вопреки утверждениям Жозефины, и начал срочно подыскивать себе равную по титулам пару, предварительно разведясь с бездетной императрицей. Претендовать на такую честь Мария не могла.
Сын Наполеона, Александр Флориан Жозеф, родился 4 мая 1810 г. в имении старого камергера, и тот признал его своим законным наследником и дал родовую фамилию Колонна-Валевский. Одновременно с появлением на свет ребенка полномочный представитель Наполеона заключил от его имени брак со старшей дочерью австрийского императора Марией-Луизой. Валевская вынуждена была еще полгода жить у мужа в Валевицах и только поздней осенью решилась перебраться с сыновьями в Париж. Несмотря на «нелады» с законным супругом, при разводе в августе 1812 г. она получила половину его состояния. Брак был расторгнут духовным и гражданским трибуналами на основании «отсутствия непринужденного согласия со стороны Валевской и насилия, учиненного над ее чувствами». Старший брат свидетельствовал на суде против себя и признал, что вместе с матерью вынудил сестру вступить в этот брак. Мария так ненавидела его, что в своих воспоминаниях не упомянула ни словом. Она называет только Теодора, с которым приехала в Париж, где уже отгремели празднества по случаю императорской свадьбы.
Роман Марыси и Наполеона закончился так же стремительно, как и начался. Император был увлечен молодой женой и с нетерпением ожидал появления законного наследника. Марии он был очень благодарен за то, что, как бывшая фаворитка, она не пыталась предъявлять каких-либо претензий и не диктовала условий. Наполеон прекрасно обустроил ее с сыновьями в чудесном особняке, платил ежемесячный пансион в десять тысяч франков и каждодневно интересовался ее пожеланиями. Генерал Дюрок лично следил, чтобы Мария ни в чем не знала отказа. Иногда камердинер тайно проводил Валевскую с сыном в Тюильри. Это были не любовные свидания, а общение родителей с сыном. Но посещения становились все реже. И все же дарственный акт Наполеона сыну от 5 мая 1812 г. на титул графа Империи, майорат в Неаполитанском королевстве и необычайная забота, проявленная в нем о правах матери, как ничто другое свидетельствуют о том, что император всегда помнил о своей подруге и что их отношения носили исключительный характер.
Парижский высший свет принял «польскую супругу Наполеона» с должным почтением. Даже Анна Потоцкая, язвительно намекавшая на «умственную безликость» Марии, вынуждена была признать, что «постоянство и бескорыстие поставили пани Валевскую в ряд интереснейших лиц эпохи. Одаренная тонким чувством правил приличия, она сумела великолепно держать себя во Франции. Приобрела скрытую уверенность в себе, что было довольно трудно в ее двусмысленном положении. Вынужденная считаться с Марией-Луизой, очень, по словам ее окружения, ревнивой, пани Валевская сумела в самом центре Парижа заставить людей усомниться, действительно ли она продолжает поддерживать тайные отношения с императором. Потому это и была единственная любовная связь, которую Наполеон поддерживал». Единодушен в такой оценке Марии и камердинер Констан: «Мадам В. весьма отличалась от прочих женщин, даривших своей благосклонностью императора. Те, кто имел счастье знать ее близко, наверняка сохранили воспоминания, сходные с моим, и понимают, почему я вижу столь большую разницу между мадам В., кроткой и скромной женщиной, воспитывающей в тиши своего сына, и фаворитками победителя под Аустерлицем».
Но время побед Наполеона прошло. Правда, «вторая польская война» (июнь 1812 г.) еще не предвещала краха. Мария вслед за великим полководцем посетила родину, решив вопросы расторжения брака. Но затем были Москва, Бородино и старая смоленская дорога. В декабре побежденный император бежал из России через польские земли, бросив на произвол судьбы беспорядочно отступающую армию. Свидание в Варшаве, так ожидаемое Валевской, не состоялось.
1 января 1813 г. Мария с сыновьями поспешила вслед за императором в Париж. Она не пыталась встретиться с ним, ей просто необходимо было быть рядом с любимым. Поэтому Валевская даже не обратила внимания на настойчивые ухаживания блистательного, красивого, стройного офицера-кавалериста из старинного корсиканского рода, Филиппа-Антуана д’Орнано, героя испанской и русской кампаний. Мария пленила графа еще в разгар ее романа с Наполеоном в Варшаве, и любовь его только усилилась с годами. Она почему-то окрестила его Огюстом (после ее смерти он так подписывал даже официальные бумаги), оказывала радушный прием, но в общем-то не замечала. Ее волновало, что после бегства императрицы с сыном из Парижа Наполеон остался в одиночестве и что ему плохо. Мария понимала, что любимого ожидает изгнание. Презрев все опасности, она добралась до Фонтенбло и всю ночь терпеливо ждала встречи. Ей не посмели сказать, что накануне Наполеон пытался покончить с собой. Яд оказался старый, а доктор категорически отказался дать новую дозу. «Часы тянулись бесконечно, она все ждала. Наконец стало тяжело смотреть на ее глубокое тихое страдание. Когда настал день, мадам В. покинула дворец из опасения, что ее увидят», – писал Констан.
Свидание опять не состоялось. Но Наполеон был глубоко тронут непогасшими чувствами Марии к нему: «Они достойны твоей прекрасной души и твоего доброго сердца». Но узника Фонтенбло больше заботило отсутствие каких-либо известий от Марии-Луизы. И по странному стечению обстоятельств его, «опасного возмутителя спокойствия Европы», сопровождал на остров Эльба генерал Огюст д’Орнано.
Еще дважды Валевская видела своего «невенчанного мужа». Она единственная решилась посетить Наполеона на маленьком островке в Тирренском море. Встреча 1 сентября 1814 г. была проведена втайне, теперь уже по желанию экс-императора, чтобы слухи о визите бывшей фаворитки не дошли до ушей супруги. Жители острова считали, что изгнанника посетила Мария-Луиза с сыном, которая и думать забыла о нем (она стала любовницей своего стража, генерала Нейперга). Оскорбленная такой уже ненужной секретностью, Валевская все же безропотно подчинилась. Преданность «польской супруги» была по достоинству оценена неаполитанским королем Мюратом и его супругой Каролиной (сестрой Наполеона): все итальянские владения, дарованные императором сыну, были сохранены за ним.
Последняя встреча состоялась 28 июня в Мальмезоне, после неудачной попытки Наполеона вернуть себе власть («Империя ста дней») и поражения под Ватерлоо. Казалось, что время и события не властны над чувствами Валевской. Она была согласна разделить горькую участь любимого в изгнании. Наполеон не принимает этой жертвы, он «творит свою легенду, чтобы остаться в памяти своих потомков в роли мученика и создать тем самым трон для Орленка (законный сын Наполеона, 1811–1832 гг.), а не доживать по-обывательски с одной из фавориток, будь ею даже сладостная Мари», – делает заключение французский историк Андре Кастелло.
Роман закончился, но не жизнь. Узнав о серьезном ранении на дуэли Огюста, Валевская вдруг осознает, что давно любит его, а не Наполеона. Это оказалось для нее очередным ударом. Выходив графа, она надолго уехала в Голландию (здесь Валевская мудро разместила все свои капиталы), а вернувшись в Париж, откровенно избегала контактов с ним, боясь своей репутацией фаворитки Наполеона испортить карьеру д’Орнано при новом правительстве. Но пронаполеоновски настроенный генерал сумел сделать это сам и попал в тюрьму. Мария была в отчаянии и ходатайствовала о его освобождении перед Талейраном и Фуше (Саван утверждает, что она даже обращалась к русскому царю Александру). Узник был счастлив за решеткой, потому что в своих письмах Мария призналась, что любит его и согласна выйти замуж.
Огюста вскоре выпустили, но он был вынужден покинуть Францию и обосновался в Бельгии. Мария с младшим сыном (старший вернулся в Польшу и унаследовал имущество умершего камергера) приехала к нему. 7 октября 1816 г. в монастыре Св. Михаила и Гудулы в Брюсселе граф д’Орнано и Валевская обвенчались. Их совместная жизнь была спокойной и устойчивой. А любовь, пусть и без бурных страстей, оказалась настоящей, именно о такой Мария тосковала в юности.
«О муж мой, который является мной, в каком бы ни был ты отдалении, ты всегда со мной, – писала графиня супругу из поездки в Польшу. – Если бы я знала, что умираю, то плакала бы не от того, что ухожу из этого мира, а от мысли о твоем одиночестве после моего ухода». Мария предчувствовала свою близкую кончину. Третья беременность протекала очень тяжело из-за почечнокаменной болезни. 9 июля Мария родила третьего сына Рудольфа-Огюста. Роды окончательно подорвали ее здоровье. Она мечтала вернуться в Париж и, пока муж хлопотал перед правительством о разрешении на переезд, лихорадочно диктовала секретарю свои воспоминания. Валевская словно хотела оправдаться перед всем миром, но самое главное – перед своими сыновьями, которым еще предстояло узнать, почему их мать стала любовницей Наполеона. Патриотизм казался ей самой веской причиной. Сто пятьдесят тетрадных страниц были посвящены истории одного из самых знаменитых романов.
В начале ноября 1817 г. граф д’Орнано перевез жену в парижский особняк, подаренный Наполеоном своему сыну. 11 декабря 1817 г. Мария Валевская умерла. «Весь дом погрузился в страшное отчаяние, страдания генерала д’Орнано я не могу описать, – вспоминал Александр Колонна-Валевский, внебрачный сын Наполеона (он стал министром иностранных дел Франции при Наполеоне III). – Воистину моя мать была одной из лучших женщин, какие вообще были на свете. Я могу заявить это без всякой предвзятости». И эти слова, и любовь сына свидетельствуют, что желание матери исполнилось. Мария Валевская сумела оправдаться перед своими потомками, она вошла в историю не только как «польская супруга Наполеона», но и как достойнейшая из женщин.
Гамильтон эмма (леди гамильтон)
Урожденная Эмма Лайон (род в 1765 г. – ум. в 1815 г.)
Любимая женщина легендарного английского адмирала Горацио Нельсона. Прошла путь от безвестной горничной и кабацкой проститутки до жены английского посла лорда Гамильтона.
Если о жизни женщины пишут романы и снимают кинофильмы, если ее портреты рисуют знаменитые художники, значит, она сумела войти в историю как личность неординарная. Перед красавицей леди Гамильтон широко распахнул дверь в бессмертие легендарный британский адмирал Горацио Нельсон. Она стала последней любовью героя, но до встречи с ним изведала падения и взлеты, какие только могут выпасть на долю женщины, которая свою красоту и ум сделала ставкой в игре по имени Жизнь.
Эмма Лайон родилась в Грейт-Нестоне, графство Чешир, 26 апреля 1765 г. (по данным энциклопедии «Британика» – в 1761 г.)в семье дровосека. Отца она почти не знала, его насмерть придавило деревом в горах Уэльса, когда она была малышкой. Они с матерью остались без кормильца и крова. Мисс Кадогэн (мать Эммы носила такую фамилию) работала прислугой в Гавардене и очень нуждалась. В шесть лет девочка уже пасла овец, а чуть подросла – нянчила детей. Лишь на мгновение перед нищенкой приоткрылась другая жизнь, когда мать, получив небольшое наследство, отдала ее в пансион благородных девиц. Но мисс Кадогэн не сумела распорядиться деньгами, и Эмме вновь пришлось вернуться к жалкому, всеми презираемому существованию.
Но в каком бы тряпье не приходилось ходить девушке, красота ее милого личика просто бросалась в глаза. Наверное, такую красавицу в небольшом городке и можно было удачно выдать замуж, но Эмма в мечтах уносилась в великолепные дворцы, где она будет жить как принцесса. В средине 80-х гг. она самостоятельно отправилась в Лондон. Эмма работала прислугой и продавщицей, а попав в дом известной куртизанки мисс Келли, познала множество соблазнов. Светские львы не обходили вниманием поразительную красоту девушки. Долго сопротивляться заманчивым предложениям она была не в силах. А роскошные наряды, которые они ей дарили, делали ее еще привлекательней.
Стремительное падение Эммы началось с доброго поступка и достаточно высокого взлета в качестве содержанки. Она долго отказывала отвратительному толстому сэру Джону Уоллету-Пойну, богатому аристократу, но, пытаясь освободить от службы на флоте своего кузена Тома Кида, который любил ее и во многом помогал, согласилась стать любовницей этого джентльмена. Затем сэр Джон ушел в плавание, выбросив беременную Эмму на улицу, как старый ненужный хлам. В 17 лет в доме матери в Гавардене она родила девочку и отдала ее на попечение в другой дом.
Любви к малышке Эмма не испытывала, уж очень та была похожа на ненавистного любовника. Принцесса вновь превратилась в Золушку, стремительно падая на самое дно. Чтобы заработать на кусок хлеба, она за гроши продавала свое тело в матросских кабаках.
Но вскоре госпожа Удача вновь повернулась к мисс Лайон лицом. Необычайную красоту лица, рук и тела, даже в обрамлении из грязного тряпья, заметил доктор Джеймс Грехэм. Он отмыл и накормил Эмму и, чтобы привлечь к себе пациентов, выставлял обнаженную девушку в виде Гигиеи – богини здоровья. Мужчины, любуясь высокой статной фигурой, слегка полноватой, но грациозной, попадались на удочку к доктору. Эмма приносила существенный доход его лечебному салону под названием «Храм здоровья».
В Эмме, выставленной на всеобщее обозрение, знаменитый портретист Джордж Ромни увидел идеал женской красоты. Мисс Лайон стала для него настоящим наваждением, и художник предложил ей за приличную плату поработать натурщицей. Ромни изобразил Эмму более чем на 50 картинах в разных костюмах и позах – от вакханки и Цирцеи до Жанны д’Арк. Служила она моделью и знаменитому живописцу Джошуа Рейнолдсу для картины «Амур, развязывающий пояс Венеры».
В мастерской художника нашел Эмму и очередной богатый «клиент» – юный баронет сэр Гарри Фэншо, и клятвенно обещал на ней жениться. Она поверила в очередную сказку и даже сменила фамилию на Харт. Жизнь в загородном замке в Сассексе была такой, о которой Эмма мечтала с детства: слуги, роскошные наряды, балы. Но иллюзия стать в нем хозяйкой вскоре растаяла, и произошла очередная смена декораций. В 1782 г. Эмма стала содержанкой Чарльза Гренвилля из знатного рода Уорвиков. Он сразу указал на ее место – она падшая женщина, а он собирается сделать из нее приличного человека. Заполучив Эмму, Гренвилль решил для себя несколько задач: любовница имела вид дамы из высшего общества и вела его холостяцкий дом. Он даже пригласил мисс Кадогэн, которая умела поддерживать приличный уровень жизни при минимальных затратах, ведь именитый джентльмен был довольно беден. Эмму он заставил напряженно учиться, и, к его удивлению, молодая женщина делала поразительные успехи. Придя в его дом почти безграмотной, она за четыре года совместной жизни стала разносторонне образованной. Зачем Гренвиллю было нужно так ее «отшлифовывать», если он заранее знал, что «такую» в жены не возьмет? Но наивная Эмма верила, что она своим прилежанием, домовитостью и экономностью завоюет сердце мужчины, которого полюбила по-настоящему. По его приказу она бы и китайский язык выучила, только бы любил.
Как оказалось, дальний прицел у Гренвилля был. В 1784 г., в один из приездов в Англию богатого дядюшки, сэра Уильяма Гамильтона, посланника при неаполитанском дворе и молочного брата и друга английского короля Георга III, племянник продемонстрировал ему Эмму. Она постаралась понравиться старику, зная, что от его милости зависит процветание ее любимого. Бездетный Гамильтон недавно похоронил жену, был очень богат и покровительствовал племяннику. Он оценил Эмму как произведение искусства и дал понять Гренвиллю, что был бы не прочь совершить достойный обмен. На пути этой «джентльменской сделки» стояли только любовь Эммы и нежелание вызвать скандал. Было решено уговорить девушку отправиться погостить с матерью в Венецию, куда вскорости за ними приедет Чарльз. Сводник за это соглашение получил приличное вознаграждение и мог жениться в соответствии со своим положением.
Ни о чем не подозревая, Эмма с матерью 26 апреля 1786 г., в день своего рождения, прибыла в Неаполь. Сэр Гамильтон принял ее с особым почетом и поселил в своем загородном палаццо. Она очень быстро поняла, что попала в западню. В Англию понеслись письма, полные боли. «Лошади, экипажи, лакеи, театральные представления – разве это может дать счастье? Ты один можешь дать мне его; моя судьба в твоих руках. Я уважаю сэра Уильяма и очень предана ему. Он твой дядя и друг. Но… он любит меня! Слышишь ли, Гренвилль? Он любит меня! Но никогда я не отвечу ему взаимностью! Никогда, никогда! Он проводит целые часы в созерцании меня и вздыхает при этом… Я хочу быть с ним вежлива и любезна, но не более. Я – твоя, возлюбленный. Вечно хочу принадлежать только тебе! Никто не может вытеснить тебя из моего сердца!»… «Пять лет я прожила с тобой. Зачем ты послал меня на чужбину, пообещав, что приедешь. И вот теперь мне говорят, что я должна жить с сэром Уильямом… Нет, тысячу раз нет! Вызови меня в Англию! Вызови! Вызови меня!»… «Ты позволил мне любить себя, сделал из меня хорошего честного человека, а теперь хочешь бросить? Да имеешь ли ты право на это? Есть ли у тебя сердце? Я в последний раз обращаюсь к тебе сегодня. Но теперь я ничего не вымаливаю. Пусть будет так, как ты хочешь, но, если ты не сжалишься надо мной… Ты не знаешь, каким могуществом пользуюсь я здесь! Я должна стать любовницей сэра Уильяма? О нет, Гренвилль, этого не будет никогда! Но зато случится нечто другое. Доведи меня до крайности, и ты увидишь. Тогда я поведу дело так, что сэр Уильям женится на мне!» Последнее письмо было датировано 1 августа 1786 г. Теперь за свою любовь Эмма диктовала цену высокую – законный брак.
Как ни странно, но Гамильтон вынужден был заплатить по счету. Эмма просто очаровала неаполитанский двор. Хотя она и не была представлена официально, но как гостья посланника сумела завоевать доверие короля Двух Сицилий Фердинанда и особенно его супруги Марии-Каролины. Они бы с большим удовольствием решали вопросы с умной и очаровательной «гостьей», чем с занудным интеллектуалом Гамильтоном. Там, где Эмме не хватало знаний, ее спасали природный ум и умение выкрутиться в решении любого щепетильного вопроса. Чтобы не попасть в Неаполе в опалу, 61-летний лорд Гамильтон согласился на брак. 6 сентября 1791 г. в лондонской церкви Эмма Лайон-Харт стала леди Гамильтон. Король Георг III, исходя из политических соображений, одобрил этот мезальянс.
Теперь Эмма, как высокородная дама, была не только официально признана при дворе, но и стала лучшей «подружкой» Марии-Каролины, которая фактически управляла государством вместо недалекого и ленивого супруга. Эмма как могла помогала ей советами, отстаивая при этом интересы Англии. Сэр Уильям был доволен своей юной женой. Он и раньше не сильно обременял себя хитросплетениями неаполитанской политики, предугадывая все события на шаг вперед. Его привлекала сама Италия: море, небо, горы (на Везувий он поднимался 22 раза). Посланник серьезно занимался историей и искусством Древнего Рима и Греции, участвовал в раскопках Помпеи и Геркуланума, и ему принадлежала уникальная коллекция этрусских и греческих ваз, а также произведений великих мастеров Возрождения. Гамильтон спокойно предоставил жене вести всю предварительную работу, а за собой оставил принятие окончательных решений и погрузился в созерцание своих прекрасных сокровищ, в число которых теперь входила и полная живого огня и очарования Эмма.
Конечно, старый, но не глупый муж представлял, какая семейная жизнь его ожидает. Именно ему принадлежит фраза, полная солоноватого юмора: «Неаполь – это город, куда можно завлекать мужчин перспективой переспать с женой английского посланника». Но особо жаловаться ему не приходилось. Эмма безобидно флиртовала, и ее признали жемчужиной Адриатики. Гамильтон часто пользовался талантами жены как певицы, танцовщицы и актрисы, чтобы английское посольство стало центром общественной жизни.
Гете, часто бывавший в доме посланника, в своих «Итальянских путешествиях» записал следующее: «Рыцарь Гамильтон… нашел теперь вершину искусства и науки в красивой девушке. Он заказал для нее греческий костюм, который удивительно идет к ней; при этом она распускает волосы, берет несколько шалей и производит ряд сменяющихся поз, движений, жестов, выражений лица и т. п., так, что в конце концов начинаешь думать, будто видишь все во сне. Все, что тысячи художников готовы были создать, видишь здесь готовым в движении и в поразительной сменяемости: стоя, коленопреклоненно, сидя, лежа, серьезно, печально, задорно, ускользая, покаянно, угрожающе, пугливо и т. д. Одно следует за другим и вытекает из этого другого. Она умеет подобрать к каждому движению складки шалей и из одного и того же платка делает сотню головных уборов». Пластическое совершенство Эммы и ее поразительные мимические танцы с шалями превращали ее на сцене в ожившие скульптуры. Ею восхищались, пред ней преклонялись.
Леди Гамильтон была счастлива и беззаботно скользила по жизни, пока в сентябре 1793 г. не повстречала Горацио Нельсона, 35-летнего английского флотоводца. Чем мог привлечь изысканную Эмму «морской волк», служивший на флоте с 12 лет и в 20 лет (неслыханное дело!) ставший капитаном военного корабля? Однако дальше продвинуться по служебной лестнице сын деревенского пастора не мог. Смелость и бесстрашие гасли в постоянных конфликтах с начальством. Но подчиненные его уважали и были преданы своему капитану. И статью своею он не блистал: худой, щуплый, ниже среднего роста. Один немецкий художник, рисуя его портрет, записал в дневнике: «Нельсон – самый незначительный с виду человек, которого я когда-либо видел; это горсть костей и высохшее тело… Он мало говорит и почти не улыбается». К тому же после любого перенапряжения (даже в постели с женщиной) с ним случались параличи и доблестный капитан… страдал от морской болезни. Но его изнутри сжигало желание славы. Честолюбивый и тщеславный Нельсон, будущая гордость Англии, весьма гордился дружбой с лордом Гамильтоном и его супругой. Да и сам он был женат и предан своей Фанни, бережно опекал ее сына от первого брака, Джошуа Нисбета, и не помышлял об изменах.
Вернувшись на поля сражений в Восточной Пруссии, император ежедневно находил время для писем к ней. Их строки полны изъявлений нежных чувств и ожидания встречи. А когда он в апреле 1807 г. устроился со штабом в Финкенштейне, то тут же призвал к себе Валевскую. Старший брат лично доставил Марию к венценосному любовнику в замок графа Дона. Она поселилась в одной из комнат штаб-квартиры. Довольно непродолжительные и бурные варшавские свидания приобрели черты семейности. Три недели они делили общий кров как муж и жена. Констан вспоминал: «Мадам В. все это время проявляла самую возвышенную и бескорыстную привязанность к императору». В его отсутствие Мария оставалась без всяких развлечений и общества. Она читала или вышивала, не покидая своей комнаты, даже лишний раз не подходила к окну, скрываясь от людского любопытства. Императорская фаворитка, как утверждают историки, основываясь на книгах д’Орнано, только пыталась повлиять на Наполеона в решении польских проблем. Но неизвестно, насколько был уступчив в этих вопросах властный император. Политика в их отношениях отошла на дальний план, но Мария не стала любить его меньше после откровенного признания: «Я люблю твою страну, но мой первейший долг Франция. Я не могу проливать французскую кровь за чужое дело». Наполеон по достоинству оценил характер и поступки женщины и с каждым днем все больше привязывался к ней.
Связь Наполеона с польской красавицей всерьез обеспокоила ревнивую императрицу Жозефину. Но он быстро успокоил жену любовным посланием: «Я люблю только мою маленькую Жозефину, хорошую, надутую и капризную, которая даже ссориться умеет с обаянием, присущим всему, что она делает». А вслед уехавшей Марии в тот же день понеслось любовное письмо: «Всем сердцем я призываю близящийся день нашего соединения, когда мы снова сможем жить друг для друга». Валевская тоже была огорчена разлукой. В момент расставания она подарила любимому кольцо с надписью: «Если ты перестанешь меня любить, не забудь, что я люблю тебя». Слова шли от сердца, ее чувства ни в коей мере не были игрой – это была настоящая любовь.
Дела вынудили Наполеона отбыть в Париж, а затем на поля сражений в Австрии, и Мария с нетерпением ждала его возвращения. После победы под Ваграмом они вновь соединяются в июле 1809 г. Резиденция австрийских императоров в Шёнбрунне под Веной стала их любовным прибежищем. И хотя императорский роман ни для кого не был тайной, но по просьбе своей «сладострастной Мари» он делал все возможное, чтобы избежать лишней огласки и не дать пищи слухам, порочащим имя любимой женщины. К тому же император был счастлив – Валевская забеременела. Это событие сближало и в то же время разлучало их. Наполеон убедился, что может стать основателем династии, вопреки утверждениям Жозефины, и начал срочно подыскивать себе равную по титулам пару, предварительно разведясь с бездетной императрицей. Претендовать на такую честь Мария не могла.
Сын Наполеона, Александр Флориан Жозеф, родился 4 мая 1810 г. в имении старого камергера, и тот признал его своим законным наследником и дал родовую фамилию Колонна-Валевский. Одновременно с появлением на свет ребенка полномочный представитель Наполеона заключил от его имени брак со старшей дочерью австрийского императора Марией-Луизой. Валевская вынуждена была еще полгода жить у мужа в Валевицах и только поздней осенью решилась перебраться с сыновьями в Париж. Несмотря на «нелады» с законным супругом, при разводе в августе 1812 г. она получила половину его состояния. Брак был расторгнут духовным и гражданским трибуналами на основании «отсутствия непринужденного согласия со стороны Валевской и насилия, учиненного над ее чувствами». Старший брат свидетельствовал на суде против себя и признал, что вместе с матерью вынудил сестру вступить в этот брак. Мария так ненавидела его, что в своих воспоминаниях не упомянула ни словом. Она называет только Теодора, с которым приехала в Париж, где уже отгремели празднества по случаю императорской свадьбы.
Роман Марыси и Наполеона закончился так же стремительно, как и начался. Император был увлечен молодой женой и с нетерпением ожидал появления законного наследника. Марии он был очень благодарен за то, что, как бывшая фаворитка, она не пыталась предъявлять каких-либо претензий и не диктовала условий. Наполеон прекрасно обустроил ее с сыновьями в чудесном особняке, платил ежемесячный пансион в десять тысяч франков и каждодневно интересовался ее пожеланиями. Генерал Дюрок лично следил, чтобы Мария ни в чем не знала отказа. Иногда камердинер тайно проводил Валевскую с сыном в Тюильри. Это были не любовные свидания, а общение родителей с сыном. Но посещения становились все реже. И все же дарственный акт Наполеона сыну от 5 мая 1812 г. на титул графа Империи, майорат в Неаполитанском королевстве и необычайная забота, проявленная в нем о правах матери, как ничто другое свидетельствуют о том, что император всегда помнил о своей подруге и что их отношения носили исключительный характер.
Парижский высший свет принял «польскую супругу Наполеона» с должным почтением. Даже Анна Потоцкая, язвительно намекавшая на «умственную безликость» Марии, вынуждена была признать, что «постоянство и бескорыстие поставили пани Валевскую в ряд интереснейших лиц эпохи. Одаренная тонким чувством правил приличия, она сумела великолепно держать себя во Франции. Приобрела скрытую уверенность в себе, что было довольно трудно в ее двусмысленном положении. Вынужденная считаться с Марией-Луизой, очень, по словам ее окружения, ревнивой, пани Валевская сумела в самом центре Парижа заставить людей усомниться, действительно ли она продолжает поддерживать тайные отношения с императором. Потому это и была единственная любовная связь, которую Наполеон поддерживал». Единодушен в такой оценке Марии и камердинер Констан: «Мадам В. весьма отличалась от прочих женщин, даривших своей благосклонностью императора. Те, кто имел счастье знать ее близко, наверняка сохранили воспоминания, сходные с моим, и понимают, почему я вижу столь большую разницу между мадам В., кроткой и скромной женщиной, воспитывающей в тиши своего сына, и фаворитками победителя под Аустерлицем».
Но время побед Наполеона прошло. Правда, «вторая польская война» (июнь 1812 г.) еще не предвещала краха. Мария вслед за великим полководцем посетила родину, решив вопросы расторжения брака. Но затем были Москва, Бородино и старая смоленская дорога. В декабре побежденный император бежал из России через польские земли, бросив на произвол судьбы беспорядочно отступающую армию. Свидание в Варшаве, так ожидаемое Валевской, не состоялось.
1 января 1813 г. Мария с сыновьями поспешила вслед за императором в Париж. Она не пыталась встретиться с ним, ей просто необходимо было быть рядом с любимым. Поэтому Валевская даже не обратила внимания на настойчивые ухаживания блистательного, красивого, стройного офицера-кавалериста из старинного корсиканского рода, Филиппа-Антуана д’Орнано, героя испанской и русской кампаний. Мария пленила графа еще в разгар ее романа с Наполеоном в Варшаве, и любовь его только усилилась с годами. Она почему-то окрестила его Огюстом (после ее смерти он так подписывал даже официальные бумаги), оказывала радушный прием, но в общем-то не замечала. Ее волновало, что после бегства императрицы с сыном из Парижа Наполеон остался в одиночестве и что ему плохо. Мария понимала, что любимого ожидает изгнание. Презрев все опасности, она добралась до Фонтенбло и всю ночь терпеливо ждала встречи. Ей не посмели сказать, что накануне Наполеон пытался покончить с собой. Яд оказался старый, а доктор категорически отказался дать новую дозу. «Часы тянулись бесконечно, она все ждала. Наконец стало тяжело смотреть на ее глубокое тихое страдание. Когда настал день, мадам В. покинула дворец из опасения, что ее увидят», – писал Констан.
Свидание опять не состоялось. Но Наполеон был глубоко тронут непогасшими чувствами Марии к нему: «Они достойны твоей прекрасной души и твоего доброго сердца». Но узника Фонтенбло больше заботило отсутствие каких-либо известий от Марии-Луизы. И по странному стечению обстоятельств его, «опасного возмутителя спокойствия Европы», сопровождал на остров Эльба генерал Огюст д’Орнано.
Еще дважды Валевская видела своего «невенчанного мужа». Она единственная решилась посетить Наполеона на маленьком островке в Тирренском море. Встреча 1 сентября 1814 г. была проведена втайне, теперь уже по желанию экс-императора, чтобы слухи о визите бывшей фаворитки не дошли до ушей супруги. Жители острова считали, что изгнанника посетила Мария-Луиза с сыном, которая и думать забыла о нем (она стала любовницей своего стража, генерала Нейперга). Оскорбленная такой уже ненужной секретностью, Валевская все же безропотно подчинилась. Преданность «польской супруги» была по достоинству оценена неаполитанским королем Мюратом и его супругой Каролиной (сестрой Наполеона): все итальянские владения, дарованные императором сыну, были сохранены за ним.
Последняя встреча состоялась 28 июня в Мальмезоне, после неудачной попытки Наполеона вернуть себе власть («Империя ста дней») и поражения под Ватерлоо. Казалось, что время и события не властны над чувствами Валевской. Она была согласна разделить горькую участь любимого в изгнании. Наполеон не принимает этой жертвы, он «творит свою легенду, чтобы остаться в памяти своих потомков в роли мученика и создать тем самым трон для Орленка (законный сын Наполеона, 1811–1832 гг.), а не доживать по-обывательски с одной из фавориток, будь ею даже сладостная Мари», – делает заключение французский историк Андре Кастелло.
Роман закончился, но не жизнь. Узнав о серьезном ранении на дуэли Огюста, Валевская вдруг осознает, что давно любит его, а не Наполеона. Это оказалось для нее очередным ударом. Выходив графа, она надолго уехала в Голландию (здесь Валевская мудро разместила все свои капиталы), а вернувшись в Париж, откровенно избегала контактов с ним, боясь своей репутацией фаворитки Наполеона испортить карьеру д’Орнано при новом правительстве. Но пронаполеоновски настроенный генерал сумел сделать это сам и попал в тюрьму. Мария была в отчаянии и ходатайствовала о его освобождении перед Талейраном и Фуше (Саван утверждает, что она даже обращалась к русскому царю Александру). Узник был счастлив за решеткой, потому что в своих письмах Мария призналась, что любит его и согласна выйти замуж.
Огюста вскоре выпустили, но он был вынужден покинуть Францию и обосновался в Бельгии. Мария с младшим сыном (старший вернулся в Польшу и унаследовал имущество умершего камергера) приехала к нему. 7 октября 1816 г. в монастыре Св. Михаила и Гудулы в Брюсселе граф д’Орнано и Валевская обвенчались. Их совместная жизнь была спокойной и устойчивой. А любовь, пусть и без бурных страстей, оказалась настоящей, именно о такой Мария тосковала в юности.
«О муж мой, который является мной, в каком бы ни был ты отдалении, ты всегда со мной, – писала графиня супругу из поездки в Польшу. – Если бы я знала, что умираю, то плакала бы не от того, что ухожу из этого мира, а от мысли о твоем одиночестве после моего ухода». Мария предчувствовала свою близкую кончину. Третья беременность протекала очень тяжело из-за почечнокаменной болезни. 9 июля Мария родила третьего сына Рудольфа-Огюста. Роды окончательно подорвали ее здоровье. Она мечтала вернуться в Париж и, пока муж хлопотал перед правительством о разрешении на переезд, лихорадочно диктовала секретарю свои воспоминания. Валевская словно хотела оправдаться перед всем миром, но самое главное – перед своими сыновьями, которым еще предстояло узнать, почему их мать стала любовницей Наполеона. Патриотизм казался ей самой веской причиной. Сто пятьдесят тетрадных страниц были посвящены истории одного из самых знаменитых романов.
В начале ноября 1817 г. граф д’Орнано перевез жену в парижский особняк, подаренный Наполеоном своему сыну. 11 декабря 1817 г. Мария Валевская умерла. «Весь дом погрузился в страшное отчаяние, страдания генерала д’Орнано я не могу описать, – вспоминал Александр Колонна-Валевский, внебрачный сын Наполеона (он стал министром иностранных дел Франции при Наполеоне III). – Воистину моя мать была одной из лучших женщин, какие вообще были на свете. Я могу заявить это без всякой предвзятости». И эти слова, и любовь сына свидетельствуют, что желание матери исполнилось. Мария Валевская сумела оправдаться перед своими потомками, она вошла в историю не только как «польская супруга Наполеона», но и как достойнейшая из женщин.
Гамильтон эмма (леди гамильтон)
Любимая женщина легендарного английского адмирала Горацио Нельсона. Прошла путь от безвестной горничной и кабацкой проститутки до жены английского посла лорда Гамильтона.
Если о жизни женщины пишут романы и снимают кинофильмы, если ее портреты рисуют знаменитые художники, значит, она сумела войти в историю как личность неординарная. Перед красавицей леди Гамильтон широко распахнул дверь в бессмертие легендарный британский адмирал Горацио Нельсон. Она стала последней любовью героя, но до встречи с ним изведала падения и взлеты, какие только могут выпасть на долю женщины, которая свою красоту и ум сделала ставкой в игре по имени Жизнь.
Эмма Лайон родилась в Грейт-Нестоне, графство Чешир, 26 апреля 1765 г. (по данным энциклопедии «Британика» – в 1761 г.)в семье дровосека. Отца она почти не знала, его насмерть придавило деревом в горах Уэльса, когда она была малышкой. Они с матерью остались без кормильца и крова. Мисс Кадогэн (мать Эммы носила такую фамилию) работала прислугой в Гавардене и очень нуждалась. В шесть лет девочка уже пасла овец, а чуть подросла – нянчила детей. Лишь на мгновение перед нищенкой приоткрылась другая жизнь, когда мать, получив небольшое наследство, отдала ее в пансион благородных девиц. Но мисс Кадогэн не сумела распорядиться деньгами, и Эмме вновь пришлось вернуться к жалкому, всеми презираемому существованию.
Но в каком бы тряпье не приходилось ходить девушке, красота ее милого личика просто бросалась в глаза. Наверное, такую красавицу в небольшом городке и можно было удачно выдать замуж, но Эмма в мечтах уносилась в великолепные дворцы, где она будет жить как принцесса. В средине 80-х гг. она самостоятельно отправилась в Лондон. Эмма работала прислугой и продавщицей, а попав в дом известной куртизанки мисс Келли, познала множество соблазнов. Светские львы не обходили вниманием поразительную красоту девушки. Долго сопротивляться заманчивым предложениям она была не в силах. А роскошные наряды, которые они ей дарили, делали ее еще привлекательней.
Стремительное падение Эммы началось с доброго поступка и достаточно высокого взлета в качестве содержанки. Она долго отказывала отвратительному толстому сэру Джону Уоллету-Пойну, богатому аристократу, но, пытаясь освободить от службы на флоте своего кузена Тома Кида, который любил ее и во многом помогал, согласилась стать любовницей этого джентльмена. Затем сэр Джон ушел в плавание, выбросив беременную Эмму на улицу, как старый ненужный хлам. В 17 лет в доме матери в Гавардене она родила девочку и отдала ее на попечение в другой дом.
Любви к малышке Эмма не испытывала, уж очень та была похожа на ненавистного любовника. Принцесса вновь превратилась в Золушку, стремительно падая на самое дно. Чтобы заработать на кусок хлеба, она за гроши продавала свое тело в матросских кабаках.
Но вскоре госпожа Удача вновь повернулась к мисс Лайон лицом. Необычайную красоту лица, рук и тела, даже в обрамлении из грязного тряпья, заметил доктор Джеймс Грехэм. Он отмыл и накормил Эмму и, чтобы привлечь к себе пациентов, выставлял обнаженную девушку в виде Гигиеи – богини здоровья. Мужчины, любуясь высокой статной фигурой, слегка полноватой, но грациозной, попадались на удочку к доктору. Эмма приносила существенный доход его лечебному салону под названием «Храм здоровья».
В Эмме, выставленной на всеобщее обозрение, знаменитый портретист Джордж Ромни увидел идеал женской красоты. Мисс Лайон стала для него настоящим наваждением, и художник предложил ей за приличную плату поработать натурщицей. Ромни изобразил Эмму более чем на 50 картинах в разных костюмах и позах – от вакханки и Цирцеи до Жанны д’Арк. Служила она моделью и знаменитому живописцу Джошуа Рейнолдсу для картины «Амур, развязывающий пояс Венеры».
В мастерской художника нашел Эмму и очередной богатый «клиент» – юный баронет сэр Гарри Фэншо, и клятвенно обещал на ней жениться. Она поверила в очередную сказку и даже сменила фамилию на Харт. Жизнь в загородном замке в Сассексе была такой, о которой Эмма мечтала с детства: слуги, роскошные наряды, балы. Но иллюзия стать в нем хозяйкой вскоре растаяла, и произошла очередная смена декораций. В 1782 г. Эмма стала содержанкой Чарльза Гренвилля из знатного рода Уорвиков. Он сразу указал на ее место – она падшая женщина, а он собирается сделать из нее приличного человека. Заполучив Эмму, Гренвилль решил для себя несколько задач: любовница имела вид дамы из высшего общества и вела его холостяцкий дом. Он даже пригласил мисс Кадогэн, которая умела поддерживать приличный уровень жизни при минимальных затратах, ведь именитый джентльмен был довольно беден. Эмму он заставил напряженно учиться, и, к его удивлению, молодая женщина делала поразительные успехи. Придя в его дом почти безграмотной, она за четыре года совместной жизни стала разносторонне образованной. Зачем Гренвиллю было нужно так ее «отшлифовывать», если он заранее знал, что «такую» в жены не возьмет? Но наивная Эмма верила, что она своим прилежанием, домовитостью и экономностью завоюет сердце мужчины, которого полюбила по-настоящему. По его приказу она бы и китайский язык выучила, только бы любил.
Как оказалось, дальний прицел у Гренвилля был. В 1784 г., в один из приездов в Англию богатого дядюшки, сэра Уильяма Гамильтона, посланника при неаполитанском дворе и молочного брата и друга английского короля Георга III, племянник продемонстрировал ему Эмму. Она постаралась понравиться старику, зная, что от его милости зависит процветание ее любимого. Бездетный Гамильтон недавно похоронил жену, был очень богат и покровительствовал племяннику. Он оценил Эмму как произведение искусства и дал понять Гренвиллю, что был бы не прочь совершить достойный обмен. На пути этой «джентльменской сделки» стояли только любовь Эммы и нежелание вызвать скандал. Было решено уговорить девушку отправиться погостить с матерью в Венецию, куда вскорости за ними приедет Чарльз. Сводник за это соглашение получил приличное вознаграждение и мог жениться в соответствии со своим положением.
Ни о чем не подозревая, Эмма с матерью 26 апреля 1786 г., в день своего рождения, прибыла в Неаполь. Сэр Гамильтон принял ее с особым почетом и поселил в своем загородном палаццо. Она очень быстро поняла, что попала в западню. В Англию понеслись письма, полные боли. «Лошади, экипажи, лакеи, театральные представления – разве это может дать счастье? Ты один можешь дать мне его; моя судьба в твоих руках. Я уважаю сэра Уильяма и очень предана ему. Он твой дядя и друг. Но… он любит меня! Слышишь ли, Гренвилль? Он любит меня! Но никогда я не отвечу ему взаимностью! Никогда, никогда! Он проводит целые часы в созерцании меня и вздыхает при этом… Я хочу быть с ним вежлива и любезна, но не более. Я – твоя, возлюбленный. Вечно хочу принадлежать только тебе! Никто не может вытеснить тебя из моего сердца!»… «Пять лет я прожила с тобой. Зачем ты послал меня на чужбину, пообещав, что приедешь. И вот теперь мне говорят, что я должна жить с сэром Уильямом… Нет, тысячу раз нет! Вызови меня в Англию! Вызови! Вызови меня!»… «Ты позволил мне любить себя, сделал из меня хорошего честного человека, а теперь хочешь бросить? Да имеешь ли ты право на это? Есть ли у тебя сердце? Я в последний раз обращаюсь к тебе сегодня. Но теперь я ничего не вымаливаю. Пусть будет так, как ты хочешь, но, если ты не сжалишься надо мной… Ты не знаешь, каким могуществом пользуюсь я здесь! Я должна стать любовницей сэра Уильяма? О нет, Гренвилль, этого не будет никогда! Но зато случится нечто другое. Доведи меня до крайности, и ты увидишь. Тогда я поведу дело так, что сэр Уильям женится на мне!» Последнее письмо было датировано 1 августа 1786 г. Теперь за свою любовь Эмма диктовала цену высокую – законный брак.
Как ни странно, но Гамильтон вынужден был заплатить по счету. Эмма просто очаровала неаполитанский двор. Хотя она и не была представлена официально, но как гостья посланника сумела завоевать доверие короля Двух Сицилий Фердинанда и особенно его супруги Марии-Каролины. Они бы с большим удовольствием решали вопросы с умной и очаровательной «гостьей», чем с занудным интеллектуалом Гамильтоном. Там, где Эмме не хватало знаний, ее спасали природный ум и умение выкрутиться в решении любого щепетильного вопроса. Чтобы не попасть в Неаполе в опалу, 61-летний лорд Гамильтон согласился на брак. 6 сентября 1791 г. в лондонской церкви Эмма Лайон-Харт стала леди Гамильтон. Король Георг III, исходя из политических соображений, одобрил этот мезальянс.
Теперь Эмма, как высокородная дама, была не только официально признана при дворе, но и стала лучшей «подружкой» Марии-Каролины, которая фактически управляла государством вместо недалекого и ленивого супруга. Эмма как могла помогала ей советами, отстаивая при этом интересы Англии. Сэр Уильям был доволен своей юной женой. Он и раньше не сильно обременял себя хитросплетениями неаполитанской политики, предугадывая все события на шаг вперед. Его привлекала сама Италия: море, небо, горы (на Везувий он поднимался 22 раза). Посланник серьезно занимался историей и искусством Древнего Рима и Греции, участвовал в раскопках Помпеи и Геркуланума, и ему принадлежала уникальная коллекция этрусских и греческих ваз, а также произведений великих мастеров Возрождения. Гамильтон спокойно предоставил жене вести всю предварительную работу, а за собой оставил принятие окончательных решений и погрузился в созерцание своих прекрасных сокровищ, в число которых теперь входила и полная живого огня и очарования Эмма.
Конечно, старый, но не глупый муж представлял, какая семейная жизнь его ожидает. Именно ему принадлежит фраза, полная солоноватого юмора: «Неаполь – это город, куда можно завлекать мужчин перспективой переспать с женой английского посланника». Но особо жаловаться ему не приходилось. Эмма безобидно флиртовала, и ее признали жемчужиной Адриатики. Гамильтон часто пользовался талантами жены как певицы, танцовщицы и актрисы, чтобы английское посольство стало центром общественной жизни.
Гете, часто бывавший в доме посланника, в своих «Итальянских путешествиях» записал следующее: «Рыцарь Гамильтон… нашел теперь вершину искусства и науки в красивой девушке. Он заказал для нее греческий костюм, который удивительно идет к ней; при этом она распускает волосы, берет несколько шалей и производит ряд сменяющихся поз, движений, жестов, выражений лица и т. п., так, что в конце концов начинаешь думать, будто видишь все во сне. Все, что тысячи художников готовы были создать, видишь здесь готовым в движении и в поразительной сменяемости: стоя, коленопреклоненно, сидя, лежа, серьезно, печально, задорно, ускользая, покаянно, угрожающе, пугливо и т. д. Одно следует за другим и вытекает из этого другого. Она умеет подобрать к каждому движению складки шалей и из одного и того же платка делает сотню головных уборов». Пластическое совершенство Эммы и ее поразительные мимические танцы с шалями превращали ее на сцене в ожившие скульптуры. Ею восхищались, пред ней преклонялись.
Леди Гамильтон была счастлива и беззаботно скользила по жизни, пока в сентябре 1793 г. не повстречала Горацио Нельсона, 35-летнего английского флотоводца. Чем мог привлечь изысканную Эмму «морской волк», служивший на флоте с 12 лет и в 20 лет (неслыханное дело!) ставший капитаном военного корабля? Однако дальше продвинуться по служебной лестнице сын деревенского пастора не мог. Смелость и бесстрашие гасли в постоянных конфликтах с начальством. Но подчиненные его уважали и были преданы своему капитану. И статью своею он не блистал: худой, щуплый, ниже среднего роста. Один немецкий художник, рисуя его портрет, записал в дневнике: «Нельсон – самый незначительный с виду человек, которого я когда-либо видел; это горсть костей и высохшее тело… Он мало говорит и почти не улыбается». К тому же после любого перенапряжения (даже в постели с женщиной) с ним случались параличи и доблестный капитан… страдал от морской болезни. Но его изнутри сжигало желание славы. Честолюбивый и тщеславный Нельсон, будущая гордость Англии, весьма гордился дружбой с лордом Гамильтоном и его супругой. Да и сам он был женат и предан своей Фанни, бережно опекал ее сына от первого брака, Джошуа Нисбета, и не помышлял об изменах.