Татьяна Корсакова. Миллионер из подворотни

   «Там, где один ребенок, там и два. Не таскай ты Инку в детский сад. Я за ней присмотрю. И Симке будет веселее».
   Так и получилось, что жили они одной семьей. Днем о девочках заботилась бабушка. Вечером вахту принимали Инкины родители. Возможно, благодаря их стараниям Сима никогда не чувствовала себя сиротой.
   Девять лет назад Виталию Борисовичу, Инкиному отцу, предложили пост главного редактора никому не известного малотиражного журнала. До этого он полжизни проработал в редакции газеты «На страже» и очень сильно рисковал, меняя маленький, но стабильный заработок на призрачные перспективы.
   – Кто не рискует, тот не пьет шампанского, – сказала тетя Света, и они рискнули.
   Как впоследствии оказалось, не напрасно. За несколько лет захудалое издание превратилось в суперпопулярный мужской журнал «Хозяин жизни», тиражи которого неуклонно росли, а вместе с ними росло благосостояние семьи Шелестов. Призрачные перспективы стали реальностью. И вот однажды Инка сказала:
   – Все, Сима, мы переезжаем.
   – Куда? – Симе в тот момент показалось, что окружающий мир рушится.
   – В новые хоромы, более подходящие папкиному статусу. Мне теперь в другую школу придется ходить.
   Сима разревелась. Ну почему жизнь к ней так несправедлива! Отбирает самых близких людей…
   – Эй, ты чего сырость разводишь? – оторопела Инка. – Я же не на край света уезжаю!
   – Да, всего лишь на другой край города…
   – Ну и что? Ничего ведь не изменится. Веришь?
   В их отношениях действительно все осталось по-старому. Просто Инка теперь ходила в элитную школу, одевалась в фирменные одежки и летние каникулы проводила не в деревне у бабушки, а за границей. Но сама она при этом ничуть не изменилась. Впрочем, как и ее родители. Симу по-прежнему считали членом семьи. Часто она оставалась на ночь в их новой квартире. Тогда они с Инкой болтали до рассвета, а утром тетя Света ворчала, что их невозможно добудиться, и кормила вкусными блинчиками с творогом и вареньем.
   Домой Симу отвозил личный водитель Виталия Борисовича. Она сидела в полумраке пахнущего кожей и сигаретами салона и фантазировала, что когда-нибудь у нее будет вот такой же роскошный автомобиль и личный шофер.
   Сима оканчивала десятый класс, когда у бабушки случился инсульт. Если бы не Инкины родители, неизвестно, как бы они справились с этой бедой.
   Виталий Борисович устроил бабушку в хорошую клинику. Тетя Света каждый день носила ей домашнюю еду. Симу они забрали к себе. Теперь в школу ее, как и Инку, отвозил личный шофер. Мало того, мама подруги нашла Симе репетиторов и целый год оплачивала занятия. Благодаря ее стараниям Сима легко поступила в архитектурно-строительный институт.
   Бабушка так и не оправилась после инсульта. Последние годы жизни она очень болела. Симе пришлось перевестись на заочное отделение и устроиться офис-менеджером в небольшое архитектурное бюро. Офис-менеджер – это только звучит красиво, а на самом деле под таким благозвучным названием скрывалась должность «подай-принеси».
   Сима была уборщицей, курьером и секретарем в одном лице. Работа оказалась неинтересной и малооплачиваемой, но выбирать не приходилось. Денег катастрофически не хватало, и Сима стала шить одежду на заказ. Этому в свое время ее научила бабушка, всю жизнь проработавшая закройщицей в швейном ателье. «Знания за плечами не носить», – любила повторять бабушка. Вот знания и пригодились.
   А Инка пошла по стопам отца. Сейчас она училась на пятом курсе журфака и параллельно подрабатывала в «Хозяине жизни».
   Сима с сожалением посмотрела на остатки тортика. Достаточно, она и так съела три куска.
   – Шоколадоманка, – Инка проследила за ее взглядом. – Следующий раз принесу торт в два раза больше.
   – А что за мероприятие у тебя намечается? – Сима обрадовалась, что разговор перешел в нейтральное русло.
   – Скажешь тоже, мероприятие! У меня намечается романтический ужин, который, надеюсь, перейдет в романтическую ночь.
   – Ну и с кем на этот раз? – спросила Сима с ноткой иронии.
   У Инки каждый месяц случался «романтический ужин», но, как правило, до «романтической ночи» дело так и не доходило. Кавалер оказывался либо занудой, либо моральным уродом. А чаще всего совмещал в себе все вышеперечисленные качества. С романтическими свиданиями Инне Шелест не везло, но она до сих пор с оптимизмом смотрела в будущее.
   – Я тебе все расскажу послезавтра. Боюсь сглазить. Он потрясающий! В тысячу раз лучше других!
   – Ты меня заинтриговала. Ну хоть намекни!
   – Он бизнесмен. Я буду его интервьюировать, – Инна мечтательно вздохнула.
   – Интервьюировать? Это сейчас так называется?
   – Ой, я тебя умоляю! Давай без нравоучений. Мне хватает родителей. Так, где мои духи? – Инка сгребла со стола золотистую коробочку. – Все, я полетела. Подробности послезавтра. – Она сорвалась с места.
   Сима посмотрела на захлопнувшуюся дверь. В этом вся Инка – порывистая, рисковая. Не то что она – серая мышка, или скорее серая кошка…

4

   «Господин Северин, рады сообщить, что Вы стали победителем в Игре месяца. Сумма в 30 тысяч долларов перечислена на ваш личный счет. Благодарим за участие».
   Илья еще раз перечитал текст электронного послания и выключил компьютер. Теперь Вовка с него не слезет – придется проставляться.
   – Что-то тебе подозрительно везет, – заявил Вован. – И в любви тебе везет, и в Игре тебе везет. По-моему, тут что-то нечисто.
   Они сидели в маленьком французском ресторанчике – праздновали победу Ильи.
   – Ума не приложу, как тебе удалось распродать эту чертову редиску, если даже я, со своим обаянием и харизмой, не справился!
   – Да уж, странно, что ты, со своей харизмой, не смог завлечь клиентов? – Илья сделал вид, что удивился.
   – Попрошу без иронии! – Вован сделал вид, что оскорбился.
   Вообще-то, «харизма» у Владимира Яковлевича Данченко была еще та. Острый ум и блестящее образование поразительным образом сочетались с внешностью главаря бандитской группировки. Плотный, коренастый, почти прямоугольный, с крупной шишковатой головой, низким лбом и массивной нижней челюстью… Картину не могли исправить ни элегантные очочки в золотой оправе, ни сшитые на заказ костюмы, ни дорогой парфюм. Даже когда он мило улыбался, официанты, крупье, секретарши и прочие впадали в ступор и далеко не сразу соображали, что от них хочет этот страшный тип с хищным оскалом и тяжелым взглядом. Вообще-то, Вован был добрейшим человеком, просто знали об этом немногие.
   – Давай колись, как тебе удалось продать всю редиску. – Вован сверлил друга своим самым грозным взглядом. – Ну, признайся, что смухлевал. Обещаю никому об этом не рассказывать.
   – Ты действительно считаешь, что есть способ обмануть наблюдателей со всей их шпионской аппаратурой? – Илья поднял свой бокал, посмотрел на просвет. – Хорошее вино.
   – Хорошее вино – это текила, – глубокомысленно заметил Вован. – Так ты правда не мухлевал?
   – Простое везение. Я думал, что никогда не распродам эту редиску. От меня даже бродячие собаки шарахались, а потом я встретил девушку…
   – Я встретил дэвушку, полумесяцем бровь… Это уже интересно. – Вован опрокинул в себя бокал вина.
   Илья неодобрительно посмотрел на друга. Как можно пить залпом такое вино!
   – Что же было дальше? – Вован не обратил никакого внимания на его многозначительный взгляд.
   – А дальше я ее так достал, что она отдала последнюю сотню, лишь бы поскорее избавиться от моего общества.
   – Последнюю сотню? – В голосе друга слышалось сомнение. – А тебя, ирода, совесть не замучила? Отобрать у бэдной дэвушки последние дэнги! – Друг неодобрительно поцокал языком.
   – Представляешь, замучила.
   – И что?
   – Я пошел за ней.
   Вован удивленно присвистнул.
   – Это круто! Впервые не дэвушка пошла за тобой, а ты пошел за дэвушкой. Видимо, это была какая-то совершенно особенная дэвушка.
   – Ничего особенного, – отмахнулся Илья.
   – Тогда что тобой двигало?
   – Я же уже объяснил – муки совести.
   – И как? Успокоил свою совесть?
   – Не то слово! Я даже отработал отнятые нечестным путем деньги.
   – Это как?
   – Спас дэвушку от бандытов.
   – Серьезно?
   – Совершенно серьезно, – Илья усмехнулся. – Мало того, я еще проводил прекрасную даму домой, и она, в знак благодарности, пригласила меня на ужин.
   От удивления Вован перестал жевать.
   – Ты хочешь сказать, что есть еще такие, которые из чистого альтруизма готовы накормить ужином бомжа?!
   – Я у нее еще и душ принял, – скромно присовокупил Илья.
   – Ну, полный улет! Она что, законченная дура?
   – Почему дура? – возмутился Илья. – Очень даже умненькая.
   Он подозвал официанта:
   – Еще вина, пожалуйста.
   – А мне текилы, – добавил Вован.
   – Текилы нет. – Официант вытянулся по струнке.
   – Нет текилы! Это большое упущение! – Вован нахмурился. – Ну и что, что у вас французский ресторан?! В любом уважающем себя заведении должна быть текила.
   – Владимир, не надо так волноваться. Держите себя в руках. – Илья жестом отпустил бледного от пережитого стресса официанта. – И чего ты к парню прицепился? – обратился он к другу.
   – Да так просто, – Вован довольно улыбнулся, – харизму проверял. Ты мне лучше объясни вот какую вещь: ладно, тебя совесть замучила, а что двигало ею?
   – Кем? – спросил Илья рассеянно.
   – Да дэвушкой умненькой. Если она такая умненькая, чего ж она тогда с бомжем связалась?
   – Может, он ей понравился?
   – Кто «он»?
   – Бомж. То есть я. – Илья поднял свой бокал.
   – Не ве-рю! – сказал Вован убежденно.
   – Во что ты не веришь? – Северин пригубил вино.
   – Не верю, что женщине может понравиться опустившийся, вонючий мужик. Она сама, часом, не того, не бомж?
   – Она нормальная! – Илью начал раздражать этот разговор. – Она нормальная, и я ей понравился.
   – Насколько сильно? – не унимался друг.
   – Настолько, что она села со мной за один стол.
   – Эка невидаль! Вот если бы она легла с тобой в одну постель…
   – И легла бы, если бы я захотел. – Илья сердито покосился на друга.
   – Да ну?
   – Точно.
   – Спорим?
   – Спорим!
   – Вот и чудненько! – Вован потер руки. – Спорим по-крупному?
   – Десять тысяч.
   – Ого! Круто! Значит, так, ты должен уложить ее в постель в срок… ну, скажем, в трехмесячный срок. Идет?
   – Идет.
   – При этом для нее ты должен оставаться бомжем, – поспешно уточнил друг.
   – А доказательства? – спросил Илья.
   – Какие доказательства?
   – Доказательства, что я с ней переспал.
   – Да, это проблема… – Вован поскреб подбородок. – На слово я тебе не поверю, и не надейся. Но ты обязательно придумаешь, как познакомить свою дэвушку с лучшим другом, а там я уже сам разберусь, что к чему. По рукам?
   – По рукам.
   – Эх, за такое пари не грех и выпить! – Вован поднял бокал. – «За полное погружение»!
   – Готовь денежки! – Вопреки собственным правилам, Илья выпил вино залпом.
 
   Илья проснулся от телефонного звонка. Голова раскалывалась.
   – Алло! – рявкнул он в трубку.
   – Хватит спать, соня! – послышался бодрый голос Вована.
   – Пошел к черту!
   После французского ресторана они, по настоянию Данченко, посетили еще чуть ли не десяток злачных мест. Начавшийся так пристойно вечер закончился самой заурядной попойкой.
   – Помираешь? – поинтересовался друг.
   – А ты как думаешь? Чего надо?
   – Да вот, про пари решил напомнить.
   – Про какое пари?
   – Ну, ты даешь! Забыл уже про проект «Полное погружение»?
   Илья замотал башкой. От встряски шум в ней только усилился, а вот мыслей никак не прибавилось. Кажется, было какое-то дурацкое пари…
   – Так наш договор в силе?
   – В силе. Только дай мне выспаться, ирод! – взмолился Илья. – У меня еще интервью сегодня.
   – Какое издание решил осчастливить?
   – «Хозяин жизни».
   – О! Высоко летаем! А меня вот не зовут. Составишь протекцию?
   – Составлю, если ты положишь трубку. Немедленно!
   – Слушаюсь! – В трубке послышались короткие гудки.
   Илья отшвырнул телефон и рухнул в постель.

5

   В дверь настойчиво позвонили.
   Ну кого еще принесло в такую рань?! Что за невезение! В кои-то веки она решила выспаться, и нате вам – гости!
   Сима выползла из-под одеяла, накинула халат и прошлепала к двери.
   – Кто там?
   – Открывайте, ФСБ! – послышался бодрый голос.
   – Угу, я уже трепещу! – Сима распахнула дверь.
   На пороге стоял долговязый парень. В руках он держал огромную коробку конфет.
   – Заходи, ФСБ, – Сима посторонилась.
   Парень ввалился в прихожую, сунул ей в руки коробку.
   – На.
   – Давай. – Она забрала конфеты.
   Парень неспешно сбросил кроссовки, пригладил взъерошенные русые волосы и жалобно посмотрел на Симу:
   – Дашь похавать чего-нибудь?
   – Яичница устроит?
   – Устроит, – милостиво согласился гость, – только она должна быть очень большой. А мясо есть?
   – Есть колбаса «Докторская».
   – Тогда мне яичницу с колбаской, будь так любезна. Конфеты можешь оставить себе.
   – Да что ты говоришь?! И как это я сама не догадалась?! Иди мой руки.
 
   – Ну, что у тебя стряслось, Вадик? – Сима сидела за столом, подперев кулаком щеку, и наблюдала, как сводный брат расправляется с ее недельным запасом яиц и колбасы.
   – С мамулей нашей поругался, – с набитым ртом пробубнил тот. – Не сошелся характером с ее новым хахалем. Слушай, можно я у тебя до завтра перекантуюсь?
   – А что изменится завтра? – поинтересовалась Сима.
   – Завтра я к кому-нибудь другому переберусь, – отмахнулся Вадик.
   – И долго ты так кочевать собираешься?
   – Надеюсь, что недолго. Может, маман одумается и начнет меня искать.
   Сима вздохнула. Ей бы очень не хотелось, чтобы «маман» стала искать своего блудного сына в ее квартире, но отказать любимому братцу она не могла…
   Вадик ворвался в ее жизнь как сквозняк, легко и бесцеремонно. На следующий день после памятного разговора с мамой в дверь позвонили.
   – Привет, сеструха!
   – Привет!
   Она с любопытством рассматривала стоящего на пороге молодого человека. Кожаные штаны, кожаная куртка, ботинки на «тракторной» подошве и черный мотоциклетный шлем под мышкой.
   – Я Вадик. – Парень широко улыбнулся, на заросших редкой щетиной щеках появились ямочки.
   – Проходи, Вадик, – Сима посторонилась.
   Эти застенчивые ямочки на щеках как-то плохо сочетались с общим агрессивно-независимым видом. Брат еще раз улыбнулся и вошел в квартиру.
   Они не виделись несколько лет. Сима запомнила его долговязым, нескладным подростком с колючим взглядом и пресыщенным выражением на прыщавом лице. Такое выражение почему-то бывает именно в подростковом возрасте. Тогда они не произвели друг на друга никакого впечатления. Бабушка уже тяжело болела, и Симе не было дела до подростковых комплексов сводного братца – своих забот хватало. А Вадика мало интересовала какая-то двадцатилетняя старуха.
   На сей раз все оказалось по-другому. Не было колючих взглядов и саркастических усмешек. Был довольно симпатичный молодой человек с открытым лицом и ямочками на небритых щеках.
   – А ты изменилась, – сказал тогда Вадик. – Тебе говорили, что у тебя кошачьи глаза?
   Сима утвердительно кивнула. Всю свою сознательную жизнь она слышала подобные высказывания. Обычно люди приходили в легкое замешательство, когда впервые заглядывали ей в глаза. Особо суеверные даже осеняли себя крестом.
   Она привыкла. Она привыкла даже к тому, что с детства почти всех интересовала ее национальность. И к насмешкам, и к расистским высказываниям тоже привыкла.
   Ну родилась она такой желтоглазой уродиной! И что с того?
   – Очень эффектно! Просто улет! Мне бы такие глазищи! – Вадик снял косуху и пристроил ее в углу. – Вешать не рекомендуется, слишком тяжелая, – объяснил он.
   – Чай будешь? – Сима улыбнулась. Братец ей, определенно, нравился.
   – Мне бы пожрать чего-нибудь. – Вадик быстро осваивался. – И… можно я у тебя сегодня переночую, по-родственному? – Он жалобно посмотрел на растерявшуюся Симу. – Да ты не волнуйся. Я на кухне на полу могу устроиться. Или вот прямо здесь, на коврике.
   Сима улыбнулась:
   – Пошли поедим, а потом решим, где тебя пристроить.
   – Так ты меня что, оставляешь? – недоверчиво спросил Вадик. – То есть ты не из вежливости?..
   – Нет, я так, по простоте душевной, – усмехнулась Сима. – Шлем можешь на полку положить.
   – Ну, сеструха! Не ожидал! Думал, что ты такая же, как мамочка, а ты человек! Чувствуется, что тебя не коснулось ее тлетворное влияние.
   – А тебя коснулось?
   – Не то слово! Накрыло с головой! А что у нас сегодня на обед?
   – На обед пельмени.
   Уплетая за обе щеки пельмени, Вадик рассказывал про свою жизнь:
   – С маман последнее время просто беда! Каждый месяц – новый мужик. И заметь, с каждым разом все моложе. Скоро, чего доброго, на моих друзей переключится. Но что характерно, сама ведет распутный образ жизни, альфонсов всяких прикармливает, а я должен быть пай-мальчиком. Никаких байков. Никакого пива. Никаких баб. Никаких ночных тусовок. Учиться, учиться и еще раз учиться! Я ей пытался по-нормальному объяснить, что я уже самостоятельный чувак. А она, вместо того чтобы принять как данность мои скромные потребности, сразу же кислород перекрывает. А куда мне без бабла? Травку не купить, бензина не купить, девок в ресторан не сводить… Несправедливо получается. Вот я из дома и утек. В воспитательных целях, так сказать. Пусть ее совесть помучает.
   – А сам зарабатывать не пробовал? – ехидно поинтересовалась Сима.
   – Сам? Да ты че?! Я же еще маленький!
   – Да? А по-моему, кто-то говорил про самостоятельного чувака?
   Вадик не услышал сарказма в ее голосе. Или сделал вид, что не услышал.
   – Я у тебя несколько дней поживу? – сказал он полуутвердительно.
   Сима пожала плечами:
   – Оставайся.
   Балбес и эгоист, но не злой и очень обаятельный.
   И к тому же он ее брат, ее семья…
   С того самого дня Вадик стал частым гостем в ее квартире. Иногда, как сегодня, он приезжал к ней после ссоры с матерью. Но чаще ему требовалось место для интимных свиданий.
   «Симуля! Ну, войди в мое положение! Она девушка моей мечты! Не на скамеечке же нам встречаться?! Два часа, Симуля! Всего два часа! Я умоляю! От тебя сейчас зависит моя дальнейшая жизнь! Ну, будь человеком! С меня килограмм шоколадных конфет!»
   Такого рода просьбы Симе очень не нравились. Ей не хотелось уходить из дома и два часа слоняться по улице. Тем более что после очередного романтического свидания приходилось делать генеральную уборку. Почему-то ни одна из девиц, которых приводил Вадик, не считала нужным убрать за собой постель, ополоснуть бокалы и вытереть лужи воды на полу в ванной. Наверное, эти приземленные занятия могли разрушить ауру чувственности и романтизма. Сима о чувственности имела весьма размытое представление. Зато о чистоте и порядке знала достаточно. Видимо, поэтому и придавала излишнее значение таким мелочам, как переполненная окурками пепельница. Пепельница выводила ее из душевного равновесия. Однажды Сима не выдержала и устроила Вадику настоящий разнос. После этого брат старался оставлять квартиру в более или менее приличном состоянии. Во всяком случае, пепельница теперь всегда была вымыта, а диван застелен.
 
   Узнав, что сегодня ей нужно предоставлять кров только одному Вадику, Сима вздохнула с облегчением. На этой неделе ей хватило нежданных гостей.
   Вадик задержался на все выходные. Он хандрил, маялся бездельем и доставал ее рассуждениями о смысле жизни. К вечеру воскресенья братец решил, что маман уже достаточно наказана, и включил наконец свой телефон. Мобильный тут же зазвонил.
   Вадик неспешно поднес трубку к уху, минут пять просто молча слушал, а потом с неохотой сказал: «Хорошо, скоро буду».
   – Все, маман раскаялась, – весело сообщил он. – И, кажется, собирается купить мне тачку! Ладно, сеструха! Некогда мне тут прохлаждаться, я полетел!
   Он чмокнул Симу в щеку и испарился.
   Сима устало опустилась на табурет. Вадик неплохой парень, но общаться с ним два дня подряд очень утомительно. У нее скопилось много заказов, но за выходные она так и не смогла подойти к швейной машинке. Придется наверстывать этой ночью. Опять начальник будет придираться, что у нее тени под глазами. Клиентов, видите ли, раздражает, когда его сотрудники плохо выглядят. Можно подумать, кто-то из клиентов обращает внимание на уборщиц!
   Сима потянулась. Прежде чем садиться за шитье, придется подумать о хлебе насущном. Весь ее провиант уничтожен Вадиком. Придется топать в магазин. Хорошо еще, что она одолжила денег у Инки. Кстати, куда подевалась подруга? «Послезавтра» уже давно наступило.
 
   Сима возвращалась из магазина. Теперь она за версту обходила злополучный сквер. Это просто счастье, что тогда поблизости оказался Илья. Сима замедлила шаг. Она впервые подумала о своем спасителе не как о бомже, а как о человеке с именем. И вообще, нечего о нем думать! У нее своих забот хватает! Сима оглянулась, точно опасаясь, что ее мысли могут подслушать, и ускорила шаг.
   В подъезде царил полумрак. Лампочка была на последнем издыхании и лишь вяло подмигивала, вместо того чтобы светить как полагается. От этого мигания у Симы закружилась голова. Она закрыла глаза, на ощупь отыскала в сумочке ключи от квартиры.
   За спиной послышался шорох. Она вздрогнула, ключи со звоном упали на пол.
   – Извините, я вас напугал. – Из полумрака выдвинулась темная фигура. Бомж Илья, легок на помине, караулил ее на лестничной клетке.
   – Вы меня не напугали, – сердито буркнула Сима и принялась шарить рукой по полу: ключи не могли улететь далеко.
   – Я помогу, – он присоединился к поискам.
   – Не нужно, я сама. Вы весь свет загородили.
   – Вдвоем будет быстрее, – не сдавался бомж.
   Пахло от него очень приятно – тонкий, едва уловимый аромат. Какой-то до боли знакомый запах… На несколько секунд Сима отвлеклась от поисков. Что же это за запах?
   – Нашел! – Послышалось металлическое звяканье.
   – Ну, давайте же! – сказала она нетерпеливо и протянула руку.
   Никакой реакции. Мужчина даже не шелохнулся.
   Сима занервничала. Наверное, он все-таки решил ограбить ее квартиру. В прошлый раз присматривался, а сегодня вышел «на дело», вон что-то прячет за спиной – скорее всего, лом… А тут она явилась со своими ключами и облегчила ему задачу. Права была Инка, на все сто права… Что же теперь делать? Сима почувствовала дрожь в коленках. Может, закричать, позвать на помощь?..
   Она не закричала. Вместо этого сказала как можно решительнее:
   – Верните немедленно мои ключи!
   Мужчина сделал шаг. Сима попятилась и уперлась спиной в дверь.
   Все! Дальше отступать некуда. Сейчас он легонько тюкнет ее ломиком по голове, откроет дверь ее же ключами и вынесет весь ее нехитрый скарб…
   Спина стала влажной от страха.
   – Сима, – позвал бомж тихо, – не нужно меня бояться. Вот ваши ключи. – Он встряхнул связкой.
   Девушка шумно вздохнула.
   – Я вас не боюсь. Сколько можно повторять?
   Она осторожно, кончиками ногтей, подцепила брелок, чтобы, не дай бог, не коснуться его руки.
   Попытка не удалась – ключи выскользнули и шлепнулись обратно на его ладонь.
   – Не волнуйтесь, – сказал он насмешливо. – Я сегодня вымыл руки, и даже с мылом.
   – Ничего я не волнуюсь! – Сима решительно взяла ключи.
   У него была горячая, гладкая кожа. Почему она такая гладкая? Он же бомж! Впрочем, ей-то какое дело? Сима повернулась к мужчине спиной, сунула ключ в замок. Ключ скользил во влажных пальцах, замок ни за что не желал открываться.
   А еще это дыхание за спиной… Она его просто кожей чувствовала.
   Ну что этому Илье нужно? Почему он ее преследует?
   Сзади опять послышался шорох. Сима зажмурилась. Перед внутренним взором вспыхнула яркая картинка: бомж со зловещим выражением лица достает из-за спины лом и подкрадывается к ней. Еще секунда, и ее бедная голова расколется…
   Нет! Это выше ее сил… Сима стремительно обернулась.
   Он стоял прямо за ее спиной и держал в руке не лом, как она себе нафантазировала, а ветку жасмина. Вот, значит, откуда этот запах…
   – Это вам, – сказал он.
   – Мне? – Сима совершенно растерялась.
   Еще мгновение назад она думала, что этот человек собирается ее пришибить, а вместо этого он дарит ей цветы. Она прожила двадцать два года, и никто ни разу не дарил ей цветов. Она понятия не имела, как нужно себя вести в такой ситуации.
   – Они немного помялись, – сказал бомж Илья извиняющимся тоном.
   – Ерунда, – Сима осторожно коснулась крошечного лепестка, – они просто замечательные и так хорошо пахнут.
   – А еще их можно будет засушить и заваривать с чаем, – улыбнулся он.
   Сима еще раз понюхала ветку жасмина.
   Как же ей быть? Впервые в жизни мужчина подарил ей цветы. Что ей теперь делать с цветами и с мужчиной? Сказать спасибо и захлопнуть у него перед носом дверь? Это будет правильно?
   – Илья, а хотите чаю с конфетами? – выпалила она.
   Он внимательно посмотрел ей в глаза:
   – Хочу.