Страница:
– Милое местечко, – буркнул Павел, оглядываясь.
На лай собак обратили внимание, на крыльце появился мужчина в синем комбинезоне и резиновых сапогах.
– Утро доброе, – весело приветствовал он нас. – Сбились с дороги?
– Думали отдохнуть у вас, – сказал Павел, продолжая оглядываться.
– Девушке вряд ли здесь понравится, – хохотнул мужчина. – Все удобства на улице. В пяти километрах отсюда есть еще турбаза, она вам по душе больше придется. А у нас…
– Мы ищем друга, – перебила я чужие излияния. – Он был у вас вчера. Олег Шутиков, джип «Ленд Крузер».
Мужчина убрал ухмылку с лица.
– Точно, был. Его старая штольня интересовала. Туда он и отправился. Больше мы его не видели, хотя вроде собирался к ужину вернуться.
– Его мобильный отключен. Дома он не появился. Вот мы и решили узнать, в чем дело.
– Вот так раз… – мужчина поскреб затылок. – Я-то подумал, он в город махнул. У нас тут особо занять себя нечем, если рыбалкой не интересуешься. Неужто заблудился?
– Штольня далеко отсюда? – устраиваясь на ступеньках, спросил Павел.
– Километрах в десяти-пятнадцати. До нее доехать можно. Дорога, правда, одно название. Но на джипе пройдешь. Только там смотреть нечего. Я еще удивился, на что ему старая штольня… о камнях еще расспрашивал.
– О дольменах?
– Вроде так их назвал. Камней в округе много. У нас тут профессор рыбачит, говорит, от ледника остались. Такие глыбы встречаются, будь здоров…
– Как здесь вообще с дорогами? Заблудиться можно? – спросил Павел.
– Заблудиться, мил-человек, и в трех соснах можно. Болота встречаются. Туда лучше не соваться. Я его предупреждал.
Я достала телефон. В который раз набрала номер.
– Ему звоните?
– Ему. Телефон отключен.
– Связь здесь хорошая. Вышка совсем рядом. Может, дома уже ваш товарищ.
Я позвонила в квартиру Олега, после шести гудков включился автоответчик.
– Расскажите, как к штольне проехать.
Мужчина начал объяснять, но почти сразу махнул рукой и произнес:
– Вот что, поехали на «газике», и собаку возьмем. Чего-то на душе неспокойно. В прошлом году у нас один деятель из Москвы заблудился, только на третий день нашли, бродил по кругу в двух километрах от дороги… хорошо, хоть вода с собой была. – Он открыл дверь в дом и позвал: – Вова!
Появился молодой парень в таком же комбинезоне, с армейской кружкой в руках, посмотрел хмуро и кивнул. Мужчина, которого, как выяснилось, звали Николаем, начал объяснять ему, в чем дело, Вова еще пару раз кивнул и вернулся в дом, а мы отправились к сараю, рядом с ним стояла машина. Николай подозвал собаку, та привычно устроилась в багажном отделении, сам сел в водительское кресло, Павел рядом с ним, а я сзади.
Насчет дороги он оказался прав. Была она в таких рытвинах, что путешествие вышло малоприятным, подбрасывало так, что я запросто свернула бы себе шею, не окажись крыша машины брезентовой, биться о нее головой куда безопаснее. То матерясь, то посмеиваясь, Николай уверенно продвигался вперед, дорога петляла по лесу, обещанные десять-пятнадцать километров мы преодолели за полчаса. Наконец впереди показалось что-то вроде поля с глыбами камней со всех сторон.
– Ну, вот, – Николай первым вышел из машины и выпустил собаку. – Ничего интересного, как видите.
Вспомнив разговор с Олегом, я спросила:
– Это и есть штольня?
– Ага. Вход взорвали еще лет сорок назад. В целях безопасности. Так что смотреть здесь нечего.
– Другой штольни нет поблизости?
Николай взглянул на меня с недоумением.
– Есть. Но это далековато будет. Вы что, думаете, он мог туда податься?
Я пожала плечами, вернулась к машине и посигналила. В ответ ни звука. Тихое утро, легкий ветерок, прохлада. Трава была еще влажной от росы. Собака пробежалась по полю и вернулась к хозяину.
– Ладно, – вздохнул он. – Поехали дальше, авось встретим вашего Олега.
Мы вновь сели в машину. Николай то и дело сигналил, в перерывах мы прислушивались в надежде уловить ответный сигнал. Окна были открыты, я вертела головой, пытаясь разглядеть в просветах между деревьев знакомую машину.
– А что это за штольня? – спросил Павел.
– Да кто ж знает, – пожал мужчина плечами. – В десяти километрах отсюда есть карьер, камень добывают для облицовки зданий в городе. Но карьер, конечно, – это не штольня. Послушать нашего профессора, здешняя земля вся изрыта и такие загадки хранит, только успевай диссертации писать. Вроде место тут какое-то особенное, в давние времена были капища, или как там это правильно называется. Жертвы приносили, человеческие. Враки, конечно, но рассказывает так, что заслушаешься. Я-то сам не местный, живу здесь пятнадцать лет, приехал с Севера, служил там. Одно могу сказать: рыбалка тут царская, оттого и остался. Хотя супруга моя этого не одобряет. – Он весело хохотнул и на некоторое время замолчал.
Ко второй штольне добрались мы только через час, хотя дорога оказалась куда лучше. Конечно, дорогой назвать это было трудно, скорее просека, но без колдобин. С моей точки зрения, заблудиться здесь было проблематично хотя бы потому, что в сторону свернуть нельзя, сосновый лес стоит стеной.
– Сколько едем, а ни одной деревни, – заметил Павел.
– Когда-то были, да народ в город подался. Работы-то нет. А нам лучше. Броди себе с ружьишком в свое удовольствие. Опять же рыбалка. Хотя и деревни, конечно, остались. Просто они в стороне. Шеповалово, большое село, с пригорка его видно будет. Олигархи туда потянулись, – хмыкнул он. – Писательница дом отстроила вроде помещичьего, два гектара земли, не кот чихнул. Как раз возле Шеповалова. И еще один нарисовался. То ли художник, то ли просто чокнутый. У него не два гектара, а все пять. Сидит как сыч, ни с кем не общается. Днем спит, а по ночам бродит. Хотя наш народ хлебом не корми, дай только присочинить чего-нибудь… Ну вот и приехали.
Открывшаяся перед нами картина мало чем отличалась от той, что мы видели часом раньше: некое подобие поля, нагромождение камней. Правда, было отличие: деревянная избушка, покосившаяся, с окном без стекол. Рядом шлагбаум: почерневшее от времени бревно с веревкой, за ним заросли крапивы.
Мы вновь вышли из машины, оглядываясь. Собака обежала избушку и скрылась в траве, а потом принялась лаять.
– Нашла чего-то? – нахмурился Павел.
– Давай посмотрим.
Собака кружила возле гнилых бревен, которые когда-то были то ли вышкой, то ли еще каким-то сооружением, под ними угадывался настил из досок.
– Вход в штольню, – пояснил Николай. – Бревна не разбирают, чтоб кто случайно не провалился, а может, просто забыли разобрать.
При появлении хозяина собака перестала лаять, но беспокойство все равно проявляла. Я подумала: что, если Олег решил заглянуть внутрь и провалился? Сомнительно. Прежде всего бревна пришлось бы оттаскивать в сторону и приподнимать доски, да и его машины не видно поблизости. Мы бестолково топтались рядом, Николай с собакой отошел в сторону и вскоре позвал нас.
– Здесь машина стояла, – сказал он, указав пальцем на примятую траву. – И дальше след, видите? – След шин разглядеть было нетрудно. – Ну что, поедем?
Это показалось разумным. Вновь загрузившись в «газик», мы отправились по свежим следам. Через несколько минут опять остановились. Судя по всему, проезжавшая ранее машина в этом месте делала разворот.
– Такое впечатление, что он тут не один раз проезжал, – сказал Николай, выбравшись из машины и тщательно осматривая местность. След шин вел в сторону леса к очередной просеке.
– Может, Олег сюда и возвращался, но в город отправился по другой дороге, – произнес Павел.
– Какой? – хмыкнул Николай. – Где вы здесь дорогу видите? – Однако в сторону просеки все же поехал. – Чудно, – буркнул он.
– Что? – не поняла я.
– С чего вдруг ему понадобилось ездить кругами? Заплутать он не мог, но по какой-то причине возле штольни развернулся и назад поехал. Решил у Шеповалова на шоссе выскочить? Думал, что так путь короче будет?
– А отсюда можно попасть на шоссе? – нахмурилась я.
– Можно, если крюк сделать. По мне, проще все-таки через базу…
Просека протянулась километров на пятнадцать. На лесной опушке следы шин терялись, трава здесь не была высокой, оттого след и не заметен, но вскоре нам удалось его обнаружить. А еще через пару километров мы увидели джип. Павел заметил его первым.
– Смотрите! – закричал он, собака с перепугу залаяла, я вытянула шею, пытаясь разглядеть машину сквозь заросли кустов. Я почти не сомневалась, это «Ленд Крузер» Олега.
Так и оказалось. Очень скоро мы уже тормозили рядом.
– Дальше он, скорее всего, пошел пешком, – сказала я, оглядываясь. Судя по зарослям с трех сторон, это действительно конечная точка маршрута. Я посмотрела на дисплей мобильного, связь была, хоть и недостаточно хорошая. Телефон Олега по-прежнему не отвечал. – Мы сможем определить, куда он направился? – выходя из «газика» вместе с мужчинами, задала я вопрос, очень надеясь, что Николаю с его охотничьей сноровкой, да еще и с собакой, это труда не составит. Собака, глухо рыча, жалась к хозяину, а Николай подошел вплотную к джипу и заглянул в окно.
– Ключи в замке торчат, – сообщил он, переместился к заднему стеклу и буркнул: – Мать честна…
– В чем дело? – перепугалась я.
Отвечать Николаю не пришлось, я уже прильнула к стеклу и увидела, что Олег лежит на заднем сиденье. Ноги поджаты, голова покоится на согнутом локте. Такое впечатление, будто он крепко спит. Это вызвало вздох облегчения, а через секунду я уже барабанила по стеклу. Олег продолжал лежать в той же позе, немыслимо, что человек, как бы крепко он ни спал, не проснулся бы от громкого стука. Я продолжала молотить по стеклу кулаками, а мужчины, стоя рядом, тревожно переглядывались.
– Может, это… с сердцем плохо стало? – пробормотал Николай.
– Надо открыть дверь, – сказала я, поворачиваясь к ним. – Найдется, чем окно выбить?
– Найдется.
Павел неожиданно обхватил меня за плечи и прижал к себе. Николай бросился к «газику», вернулся очень быстро со здоровенным молотком в руке.
– Отойдите в сторону, – сказал хмуро, думаю, в отличие от меня он никаких иллюзий не питал. Разбил окно. Аккуратно просунув руку, открыл дверь и попятился. Павел, отстранив его, влез в машину, наклонился к Олегу, закрывая его своей спиной.
– Он мертв, – мрачно сообщил Павел, вновь оказавшись рядом со мной.
– Мертв? – бестолково повторила я. – Надо вызвать «Скорую»…
– Марина, он мертв уже несколько часов. Поверь, мне доводилось видеть трупы… к сожалению.
– Как же его угораздило? – покачал головой Николай. – Может, правда с сердцем неладно или еще чего…
Поза Олега вовсе не напоминала позу человека, которому внезапно стало плохо. У него был телефон, он мог бы позвонить. Мне или в «Скорую»…
– Надо полицию вызывать, – вздохнул Павел и достал мобильный.
Он отошел на несколько шагов в сторону, а я забралась в машину под недоуменным взглядом Николая. Конечно, Павел был прав. Мне в своей жизни тоже приходилось видеть трупы: Олег мертв. Живой человек даже в коме выглядеть так не может. Дрожащими руками я ощупала карман его ветровки и нашла выключенный мобильный. Я включила его, телефон работал, следовательно, его именно отключили, зарядки хватило бы еще надолго. Больше ничего в кармане не было. Открыв переднюю дверь, я переместилась в кресло водителя. Рядом лежала сумка Олега, я проверила ее, потом бардачок. Карта исчезла.
– Что ты ищешь? – спросил Павел, подходя ко мне. У него, как и у Николая, моя бурная деятельность вызвала легкий шок.
– Здесь должна быть карта, я не могу ее найти.
– Карта? – он вроде бы не мог взять в толк, о чем я.
– Карта, где отмечено местонахождение дольмена, который он искал. – «И который наконец-то сумел найти, – мысленно добавила я. – После чего умер. Может человек умереть ни с того ни с сего?»
Я в этом очень сомневалась и теперь знала точно: два этих события, находка и смерть, связаны самым непосредственным образом. Мы знали, что рискуем, но все оказалось куда опаснее.
Наверное, с точки зрения мужчин, я походила на внезапно спятившую от горя. На самом деле я никогда еще не была так собранна и, как ни странно, спокойна. Самое страшное уже произошло, я чувствовала скорее усталость и вместе с тем решимость. Внезапная смерть Олега была свидетельством того, что мы на правильном пути. Теперь мне предстоит идти по нему одной. Вот и все. Можно вопить в голос и кататься по земле от отчаяния, но ничего изменить нельзя. Где-то на небесах решили так, а не иначе, и мне ничего не остается, кроме смирения. Расходовать силы следует экономно.
– Он мог потерять ее, – заметил Павел с сомнением.
– Вряд ли…
Я устроилась на земле, закрыла лицо руками… Собака подошла и легла у моих ног, поглядывая на меня со значением. Словно только мы вдвоем понимали, что происходит.
Следственную бригаду ждали часа три, все это время мы практически не разговаривали, точнее, я не участвовала в разговоре мужчин, который то возникал, то сам собой сходил на нет. Павел пробовал обращаться ко мне, но я не отвечала, занятая своими мыслями. То, что я пялюсь в пустоту, он списал в очередной раз на последствия шока, это меня вполне устроило.
Бригада прибыла в сопровождении молодого человека по имени Вова, которого мы встретили на базе, здешние места он знал не хуже Николая, оттого отыскали они нас без труда после подробного объяснения, данного по мобильному.
– Ну, что у вас тут? – недовольно спросил старший, выходя из машины.
– Вот, смотрите сами.
Прибывших было четверо, водитель устроился в тенечке, не проявляя к происходящему никакого интереса. Трое столпились возле джипа.
– Покойника знаете?
– Девушка знает, – кивнул в мою сторону Николай.
– Я тоже был с ним знаком, – вмешался Павел. – Это Шутиков Олег Игоревич. – Он назвал место работы Олега и причину, по которой тот здесь оказался. – Вчера он позвонил Марине после трех, собирался возвращаться в город, но не вернулся. Его мобильный был отключен. Мы беспокоились, утром отправились на его поиски и вот… нашли.
Кивнув, старший начал задавать вопросы Николаю. Похоже, они хорошо знали друг друга, наш провожатый обращался к нему по-свойски, называя Максимычем. Один из мужчин записывал показания, другой осматривал труп. Отложив бумаги, следователь устроился за рулем джипа и попробовал завести машину.
– Бензин на нуле, – сообщил он после первой попытки. – Видно, ваш приятель уснул, оставив мотор работать. Ночи все еще холодные. И задохнулся угарным газом.
– В лесу такое возможно? – не утерпела я.
– Все возможно, милая девушка, – флегматично ответил он. Тот, что склонился над телом Олега, согласно кивнул.
– В самом деле, похоже на отравление. Вот только у него здоровенная шишка на затылке. И это мне не нравится.
– Ну, если по лесу пешком болтался, мог упасть и ненароком к коряге приложиться. Да и дороги здешние такие, что шишку заработать можно запросто. Вскрытие покажет, от чего парень скончался, но я думаю… – Он не договорил, пошарил руками под передним сиденьем и достал оттуда пистолет. Повертел его и спросил: – Вы об оружии знали?
Все разом посмотрели на меня, а я покачала головой:
– Нет.
– Газовый. Проверим, зарегистрирован или нет.
Открыли багажник, и мужчина принялся разглядывать его содержимое с большим интересом.
– Фонарь, лом, инструменты… а это у нас что? Карабин. – Он расчехлил оружие и подбросил его в руках. – Стоящая вещь. Ничего себе экипировка. Куда ваш приятель собрался со всем этим?
– Места здесь многолюдными не назовешь, газовый пистолет – разумная предосторожность, – заметил Павел. – А карабин… может, собрался поохотиться. – И недовольно посмотрел на меня.
– Что он искал? – спросил мужчина.
– Эти… как их… – начал Николай.
– Дольмены, – подсказал Павел.
– А зачем они ему?
– Обычное любопытство. Кто-то бабочек ловит, кто-то собирает спичечные коробки, а он искал дольмены.
– Надо в Интернете посмотреть, что это за хрень такая, может, тогда пойму, почему их надо искать с карабином.
– Это просто нагромождение камней, – начал оправдываться Павел, но его не особо слушали.
– У него была карта, – заметила я. – Должна быть в машине. Он нашел дольмен и отметил место на карте. Так он сказал, когда звонил мне.
Мужчина пристально посмотрел на меня.
– Никакой карты я не вижу. Скажите-ка, милая девушка, вы ведь уверены, что вашего друга убили?
– Я ни в чем не уверена. Просто сомневаюсь, что угарным газом можно отравиться не в гараже, а в лесу. Но вам виднее.
– Иронию уловил. По-вашему, убийце нужна была карта? Если речь идет о нагромождении камней, кому они сдались, кроме вашего интересующегося друга?
– Я ни слова не сказала об убийстве, – спокойно ответила я. – И тем более не связываю его с картой. Я просто говорю, что она должна быть в машине.
Он покачал головой.
– Почему у меня такое чувство, что вы мне голову морочите?
– Было бы здорово узнать причину, зачем мне это понадобилось.
– Вот с этим соглашусь, – хмыкнул он.
Домой мы возвращались уже ближе к вечеру.
– А следак прав, – неожиданно произнес Павел после довольно продолжительного молчания. – Чего-то ты недоговариваешь.
– Вопросы задавать не советую, – ответила я. – Во-первых, я устала от вопросов, а во-вторых, ответов все равно не знаю.
– То есть ты рассказала правду?
– Я рассказала все, что знала сама. Обычно мы ездили вдвоем, это было вроде пикника с историческим уклоном. Если встречали что-то интересное, то фотографировали. Вот и все.
– Но в его вещах фотоаппарата не было.
– И это тоже странно. Если в квартире или в офисе его не окажется, значит, он исчез вместе с картой. Разумеется, Олег мог их потерять.
– Но ты в этом сомневаешься?
– Но я в этом сомневаюсь.
– Почему?
– Потому что раньше фотоаппарат он не терял. Хотя все когда-нибудь бывает в первый раз, эту истину я знаю, и напоминать ее мне не стоит. Олег покинул турбазу в семь утра. Предположим, он доехал до того места, где мы нашли машину. И дальше отправился пешком. Мне он позвонил после трех. Я не знаю, где он тогда находился: возле найденного дольмена, по дороге к машине или уже в ней. Но он собирался быть в городе часа через два. Следовательно, за это время рассчитывал добраться до машины и преодолеть на ней больше шестидесяти километров.
– Что, если он заблудился на обратном пути?
– И не позвонил?
– Не хотел тебя беспокоить.
– Так не хотел, что отключил телефон? К машине он все-таки выбрался. Почему остался в лесу, а не поехал на базу?
– Если уже стемнело, боялся опять заблудиться. Решил дождаться рассвета.
Я пожала плечами. Павел мог говорить что угодно, но я знала: в промежутке между последним звонком Олега и семью часами, когда я сама стала звонить ему, все и произошло. Олег нашел что искал, но не был осторожен, кто-то обратил на него внимание и… о том, что случилось дальше, думать не хотелось. Карта… Он сделал отметку на карте… Я прикидывала, где следует искать. На то, чтобы добраться до зарослей, где мы обнаружили джип, нам потребовалось два часа. Допустим, столько же времени потратил Олег. Значит, был там примерно в девять. А позвонил после трех. Пять часов он бродил по округе. Мог пройти за это время километров двадцать. Я с тоской подумала: потребуется невероятное везение, чтобы обнаружить найденное им место. Ничего, буду двигаться по кругу, увеличивая радиус, и в конце концов найду… через неделю, месяц или год, но найду. Теперь я просто обязана это сделать.
Простившись с Павлом, я поднялась в свою квартиру, выпила кофе и здесь же, на кухонном столе, разложила карту, только что скачанную из Интернета, топографическую карту района, который очень меня интересовал. Без особого труда определила приблизительное место, где мы нашли джип. Обвела круг радиусом в двадцать пять километров и вздохнула, уже понимая, что мне предстоит. Огромная площадь, которую придется прочесывать одной, помня о том, что произошло с Олегом. Реветь я себе запретила, но это, конечно, не помогло, я глотала слезы, чувствуя страшную, опустошающую тоску. И одиночество. Ничего подобного я не испытывала, даже в те времена, когда болталась по стране без паспорта, а потом и без денег. Без надежды на помощь, которая пришла неожиданно. Еще раз мне вряд ли повезет. Я думала об Олеге, не зная, чего больше было в этих мыслях – злости на несправедливость судьбы, его, не моей, или страха, ведь его теперь нет рядом. В тоске по близким людям, вдруг навсегда ушедшим, всегда есть доля эгоизма. Это нам скверно без них, это нам предстоит начинать жить заново, им уже все равно. В тот момент я бы не задумываясь поменялась с ним местами, и тогда «все равно» было бы мне. Он мужчина, он бы справился куда лучше… Глупые, бесполезные мысли… Я включила телевизор, ровный гул голосов создавал иллюзию, что я не одна в этом мире. Бывало, телевизор так и работал до самого утра…
Я легла на диван и потянулась за пультом, собираясь переключить канал: показывали какую-то старую комедию, а мне сейчас было не до смеха. По второму каналу шли местные новости. Я постаралась сосредоточиться на словах диктора, то и дело против воли возвращаясь к тому моменту, когда увидела Олега. Поджатые ноги, щека на согнутом локте… «Помоги мне», – мысленно взмолилась я и опять заревела. И тут на экране телевизора появилась фотография девочки, а до меня дошел смысл того, что произносил голос за кадром: «Потапова Оля, двенадцать лет. Ушла из дома двадцать пятого мая. Просьба ко всем, кто видел ее или знает что-либо о ее местонахождении, сообщить по телефону…»
– О господи, – пробормотала я и зажмурилась. Вскочила, выключила телевизор и принялась ходить по комнате. Дети иногда сбегают из дома просто так, из любопытства или из-за глупой ссоры с родителями. Из-за двойки, претензий учителей, само собой, необоснованных… да мало ли еще из-за чего. Двадцать пятое мая, вторник. Прошло всего три дня. Ее найдут, или она сама вернется… непременно вернется… Я в это верю? Или просто утешаю себя? Это никогда не кончится…
В понедельник нас вызвали к следователю. Отправились мы на машине Павла. Всю дорогу он заметно нервничал, причина его нервозности выяснилась позднее. Он об этом помалкивал, и я с вопросами не лезла. Внешне я была спокойна, но спокойствие это диктовалось ощущением полной безнадежности и, как следствие, апатией.
Следователь на этот раз обошелся без язвительных замечаний, был подчеркнуто официален. К Павлу вопросов у него был самый минимум, он словно хотел убедиться, что в субботу тот ничего не напутал и готов подтвердить свои показания. Примерно то же самое было и со мной, все те же вопросы, мои ответы от тех, что я дала несколько дней назад, ничем не отличались. Подписав необходимые бумаги, я уже собралась уходить, когда следователь вдруг спросил:
– Что вы на самом деле искали?
– В каком смысле? – подняла я брови.
– В прямом. За груду камней людей не убивают.
– Значит… – начала я, но он перебил:
– Если вы будете молчать или недоговаривать, убийцу мы вряд ли найдем. Идите и подумайте об этом.
Павел, ожидая меня, курил, стоя у своей машины.
– Ну, как? – спросил хмуро.
– Следователь сомневается в правдивости моих слов. Должно быть, как и ты, решил, что мы искали клад. И нашли, точнее, нашел Олег.
– Мне его сомнения понятны… по крайней мере, если бы речь шла о кладе, причина убийства стала бы ясна. А так… Впрочем, все может быть куда банальней: например, кто-то позарился на его машину или рассчитывал обнаружить у городского лоха приличные деньги.
– Возможно, – не стала я спорить, хотя довольно глупо убить человека ради того, чтобы забрать его машину, а потом бросить ее в лесу вместе с трупом. Впрочем, и здесь найти причину откровенной глупости несложно: испугался содеянного и попросту сбежал. Деньги, по словам следователя, остались в портмоне Олега, что-то около трех тысяч. Хотя их могло быть гораздо больше, и убийца нарочно оставил эти деньги, чтобы сбить следствие с толка. Банковские карточки, которых было четыре, не тронули. – По крайней мере они не считают его гибель несчастным случаем, и теперь убийцу вынуждены будут искать. Представляю, как расстроился следователь…
– Кому нужна лишняя работа? – философски изрек Павел, посмотрел на меня так, словно пытался решить, стоит ли продолжать или нет, и добавил с едва заметным вздохом: – Олег умер от отравления угарным газом. – Я нахмурилась, ожидая объяснений. – Вскрытие провели утром, я через знакомых навел справки. Очень высокая концентрация газа, что маловероятно, если он уснул в машине с работающим двигателем. В общем, похоже, было так: Олега оглушили, а потом, уже бесчувственного, подтащили к выхлопной трубе. На шее остался заметный след, возможно, на голову ему надели пакет, стянув его под подбородком, а газ поступал через дыру в пакете. Вот и причина большой концентрации. Принцип душегубки или газовой камеры в концлагерях. Несколько минут, и человек мертв.
На лай собак обратили внимание, на крыльце появился мужчина в синем комбинезоне и резиновых сапогах.
– Утро доброе, – весело приветствовал он нас. – Сбились с дороги?
– Думали отдохнуть у вас, – сказал Павел, продолжая оглядываться.
– Девушке вряд ли здесь понравится, – хохотнул мужчина. – Все удобства на улице. В пяти километрах отсюда есть еще турбаза, она вам по душе больше придется. А у нас…
– Мы ищем друга, – перебила я чужие излияния. – Он был у вас вчера. Олег Шутиков, джип «Ленд Крузер».
Мужчина убрал ухмылку с лица.
– Точно, был. Его старая штольня интересовала. Туда он и отправился. Больше мы его не видели, хотя вроде собирался к ужину вернуться.
– Его мобильный отключен. Дома он не появился. Вот мы и решили узнать, в чем дело.
– Вот так раз… – мужчина поскреб затылок. – Я-то подумал, он в город махнул. У нас тут особо занять себя нечем, если рыбалкой не интересуешься. Неужто заблудился?
– Штольня далеко отсюда? – устраиваясь на ступеньках, спросил Павел.
– Километрах в десяти-пятнадцати. До нее доехать можно. Дорога, правда, одно название. Но на джипе пройдешь. Только там смотреть нечего. Я еще удивился, на что ему старая штольня… о камнях еще расспрашивал.
– О дольменах?
– Вроде так их назвал. Камней в округе много. У нас тут профессор рыбачит, говорит, от ледника остались. Такие глыбы встречаются, будь здоров…
– Как здесь вообще с дорогами? Заблудиться можно? – спросил Павел.
– Заблудиться, мил-человек, и в трех соснах можно. Болота встречаются. Туда лучше не соваться. Я его предупреждал.
Я достала телефон. В который раз набрала номер.
– Ему звоните?
– Ему. Телефон отключен.
– Связь здесь хорошая. Вышка совсем рядом. Может, дома уже ваш товарищ.
Я позвонила в квартиру Олега, после шести гудков включился автоответчик.
– Расскажите, как к штольне проехать.
Мужчина начал объяснять, но почти сразу махнул рукой и произнес:
– Вот что, поехали на «газике», и собаку возьмем. Чего-то на душе неспокойно. В прошлом году у нас один деятель из Москвы заблудился, только на третий день нашли, бродил по кругу в двух километрах от дороги… хорошо, хоть вода с собой была. – Он открыл дверь в дом и позвал: – Вова!
Появился молодой парень в таком же комбинезоне, с армейской кружкой в руках, посмотрел хмуро и кивнул. Мужчина, которого, как выяснилось, звали Николаем, начал объяснять ему, в чем дело, Вова еще пару раз кивнул и вернулся в дом, а мы отправились к сараю, рядом с ним стояла машина. Николай подозвал собаку, та привычно устроилась в багажном отделении, сам сел в водительское кресло, Павел рядом с ним, а я сзади.
Насчет дороги он оказался прав. Была она в таких рытвинах, что путешествие вышло малоприятным, подбрасывало так, что я запросто свернула бы себе шею, не окажись крыша машины брезентовой, биться о нее головой куда безопаснее. То матерясь, то посмеиваясь, Николай уверенно продвигался вперед, дорога петляла по лесу, обещанные десять-пятнадцать километров мы преодолели за полчаса. Наконец впереди показалось что-то вроде поля с глыбами камней со всех сторон.
– Ну, вот, – Николай первым вышел из машины и выпустил собаку. – Ничего интересного, как видите.
Вспомнив разговор с Олегом, я спросила:
– Это и есть штольня?
– Ага. Вход взорвали еще лет сорок назад. В целях безопасности. Так что смотреть здесь нечего.
– Другой штольни нет поблизости?
Николай взглянул на меня с недоумением.
– Есть. Но это далековато будет. Вы что, думаете, он мог туда податься?
Я пожала плечами, вернулась к машине и посигналила. В ответ ни звука. Тихое утро, легкий ветерок, прохлада. Трава была еще влажной от росы. Собака пробежалась по полю и вернулась к хозяину.
– Ладно, – вздохнул он. – Поехали дальше, авось встретим вашего Олега.
Мы вновь сели в машину. Николай то и дело сигналил, в перерывах мы прислушивались в надежде уловить ответный сигнал. Окна были открыты, я вертела головой, пытаясь разглядеть в просветах между деревьев знакомую машину.
– А что это за штольня? – спросил Павел.
– Да кто ж знает, – пожал мужчина плечами. – В десяти километрах отсюда есть карьер, камень добывают для облицовки зданий в городе. Но карьер, конечно, – это не штольня. Послушать нашего профессора, здешняя земля вся изрыта и такие загадки хранит, только успевай диссертации писать. Вроде место тут какое-то особенное, в давние времена были капища, или как там это правильно называется. Жертвы приносили, человеческие. Враки, конечно, но рассказывает так, что заслушаешься. Я-то сам не местный, живу здесь пятнадцать лет, приехал с Севера, служил там. Одно могу сказать: рыбалка тут царская, оттого и остался. Хотя супруга моя этого не одобряет. – Он весело хохотнул и на некоторое время замолчал.
Ко второй штольне добрались мы только через час, хотя дорога оказалась куда лучше. Конечно, дорогой назвать это было трудно, скорее просека, но без колдобин. С моей точки зрения, заблудиться здесь было проблематично хотя бы потому, что в сторону свернуть нельзя, сосновый лес стоит стеной.
– Сколько едем, а ни одной деревни, – заметил Павел.
– Когда-то были, да народ в город подался. Работы-то нет. А нам лучше. Броди себе с ружьишком в свое удовольствие. Опять же рыбалка. Хотя и деревни, конечно, остались. Просто они в стороне. Шеповалово, большое село, с пригорка его видно будет. Олигархи туда потянулись, – хмыкнул он. – Писательница дом отстроила вроде помещичьего, два гектара земли, не кот чихнул. Как раз возле Шеповалова. И еще один нарисовался. То ли художник, то ли просто чокнутый. У него не два гектара, а все пять. Сидит как сыч, ни с кем не общается. Днем спит, а по ночам бродит. Хотя наш народ хлебом не корми, дай только присочинить чего-нибудь… Ну вот и приехали.
Открывшаяся перед нами картина мало чем отличалась от той, что мы видели часом раньше: некое подобие поля, нагромождение камней. Правда, было отличие: деревянная избушка, покосившаяся, с окном без стекол. Рядом шлагбаум: почерневшее от времени бревно с веревкой, за ним заросли крапивы.
Мы вновь вышли из машины, оглядываясь. Собака обежала избушку и скрылась в траве, а потом принялась лаять.
– Нашла чего-то? – нахмурился Павел.
– Давай посмотрим.
Собака кружила возле гнилых бревен, которые когда-то были то ли вышкой, то ли еще каким-то сооружением, под ними угадывался настил из досок.
– Вход в штольню, – пояснил Николай. – Бревна не разбирают, чтоб кто случайно не провалился, а может, просто забыли разобрать.
При появлении хозяина собака перестала лаять, но беспокойство все равно проявляла. Я подумала: что, если Олег решил заглянуть внутрь и провалился? Сомнительно. Прежде всего бревна пришлось бы оттаскивать в сторону и приподнимать доски, да и его машины не видно поблизости. Мы бестолково топтались рядом, Николай с собакой отошел в сторону и вскоре позвал нас.
– Здесь машина стояла, – сказал он, указав пальцем на примятую траву. – И дальше след, видите? – След шин разглядеть было нетрудно. – Ну что, поедем?
Это показалось разумным. Вновь загрузившись в «газик», мы отправились по свежим следам. Через несколько минут опять остановились. Судя по всему, проезжавшая ранее машина в этом месте делала разворот.
– Такое впечатление, что он тут не один раз проезжал, – сказал Николай, выбравшись из машины и тщательно осматривая местность. След шин вел в сторону леса к очередной просеке.
– Может, Олег сюда и возвращался, но в город отправился по другой дороге, – произнес Павел.
– Какой? – хмыкнул Николай. – Где вы здесь дорогу видите? – Однако в сторону просеки все же поехал. – Чудно, – буркнул он.
– Что? – не поняла я.
– С чего вдруг ему понадобилось ездить кругами? Заплутать он не мог, но по какой-то причине возле штольни развернулся и назад поехал. Решил у Шеповалова на шоссе выскочить? Думал, что так путь короче будет?
– А отсюда можно попасть на шоссе? – нахмурилась я.
– Можно, если крюк сделать. По мне, проще все-таки через базу…
Просека протянулась километров на пятнадцать. На лесной опушке следы шин терялись, трава здесь не была высокой, оттого след и не заметен, но вскоре нам удалось его обнаружить. А еще через пару километров мы увидели джип. Павел заметил его первым.
– Смотрите! – закричал он, собака с перепугу залаяла, я вытянула шею, пытаясь разглядеть машину сквозь заросли кустов. Я почти не сомневалась, это «Ленд Крузер» Олега.
Так и оказалось. Очень скоро мы уже тормозили рядом.
– Дальше он, скорее всего, пошел пешком, – сказала я, оглядываясь. Судя по зарослям с трех сторон, это действительно конечная точка маршрута. Я посмотрела на дисплей мобильного, связь была, хоть и недостаточно хорошая. Телефон Олега по-прежнему не отвечал. – Мы сможем определить, куда он направился? – выходя из «газика» вместе с мужчинами, задала я вопрос, очень надеясь, что Николаю с его охотничьей сноровкой, да еще и с собакой, это труда не составит. Собака, глухо рыча, жалась к хозяину, а Николай подошел вплотную к джипу и заглянул в окно.
– Ключи в замке торчат, – сообщил он, переместился к заднему стеклу и буркнул: – Мать честна…
– В чем дело? – перепугалась я.
Отвечать Николаю не пришлось, я уже прильнула к стеклу и увидела, что Олег лежит на заднем сиденье. Ноги поджаты, голова покоится на согнутом локте. Такое впечатление, будто он крепко спит. Это вызвало вздох облегчения, а через секунду я уже барабанила по стеклу. Олег продолжал лежать в той же позе, немыслимо, что человек, как бы крепко он ни спал, не проснулся бы от громкого стука. Я продолжала молотить по стеклу кулаками, а мужчины, стоя рядом, тревожно переглядывались.
– Может, это… с сердцем плохо стало? – пробормотал Николай.
– Надо открыть дверь, – сказала я, поворачиваясь к ним. – Найдется, чем окно выбить?
– Найдется.
Павел неожиданно обхватил меня за плечи и прижал к себе. Николай бросился к «газику», вернулся очень быстро со здоровенным молотком в руке.
– Отойдите в сторону, – сказал хмуро, думаю, в отличие от меня он никаких иллюзий не питал. Разбил окно. Аккуратно просунув руку, открыл дверь и попятился. Павел, отстранив его, влез в машину, наклонился к Олегу, закрывая его своей спиной.
– Он мертв, – мрачно сообщил Павел, вновь оказавшись рядом со мной.
– Мертв? – бестолково повторила я. – Надо вызвать «Скорую»…
– Марина, он мертв уже несколько часов. Поверь, мне доводилось видеть трупы… к сожалению.
– Как же его угораздило? – покачал головой Николай. – Может, правда с сердцем неладно или еще чего…
Поза Олега вовсе не напоминала позу человека, которому внезапно стало плохо. У него был телефон, он мог бы позвонить. Мне или в «Скорую»…
– Надо полицию вызывать, – вздохнул Павел и достал мобильный.
Он отошел на несколько шагов в сторону, а я забралась в машину под недоуменным взглядом Николая. Конечно, Павел был прав. Мне в своей жизни тоже приходилось видеть трупы: Олег мертв. Живой человек даже в коме выглядеть так не может. Дрожащими руками я ощупала карман его ветровки и нашла выключенный мобильный. Я включила его, телефон работал, следовательно, его именно отключили, зарядки хватило бы еще надолго. Больше ничего в кармане не было. Открыв переднюю дверь, я переместилась в кресло водителя. Рядом лежала сумка Олега, я проверила ее, потом бардачок. Карта исчезла.
– Что ты ищешь? – спросил Павел, подходя ко мне. У него, как и у Николая, моя бурная деятельность вызвала легкий шок.
– Здесь должна быть карта, я не могу ее найти.
– Карта? – он вроде бы не мог взять в толк, о чем я.
– Карта, где отмечено местонахождение дольмена, который он искал. – «И который наконец-то сумел найти, – мысленно добавила я. – После чего умер. Может человек умереть ни с того ни с сего?»
Я в этом очень сомневалась и теперь знала точно: два этих события, находка и смерть, связаны самым непосредственным образом. Мы знали, что рискуем, но все оказалось куда опаснее.
Наверное, с точки зрения мужчин, я походила на внезапно спятившую от горя. На самом деле я никогда еще не была так собранна и, как ни странно, спокойна. Самое страшное уже произошло, я чувствовала скорее усталость и вместе с тем решимость. Внезапная смерть Олега была свидетельством того, что мы на правильном пути. Теперь мне предстоит идти по нему одной. Вот и все. Можно вопить в голос и кататься по земле от отчаяния, но ничего изменить нельзя. Где-то на небесах решили так, а не иначе, и мне ничего не остается, кроме смирения. Расходовать силы следует экономно.
– Он мог потерять ее, – заметил Павел с сомнением.
– Вряд ли…
Я устроилась на земле, закрыла лицо руками… Собака подошла и легла у моих ног, поглядывая на меня со значением. Словно только мы вдвоем понимали, что происходит.
Следственную бригаду ждали часа три, все это время мы практически не разговаривали, точнее, я не участвовала в разговоре мужчин, который то возникал, то сам собой сходил на нет. Павел пробовал обращаться ко мне, но я не отвечала, занятая своими мыслями. То, что я пялюсь в пустоту, он списал в очередной раз на последствия шока, это меня вполне устроило.
Бригада прибыла в сопровождении молодого человека по имени Вова, которого мы встретили на базе, здешние места он знал не хуже Николая, оттого отыскали они нас без труда после подробного объяснения, данного по мобильному.
– Ну, что у вас тут? – недовольно спросил старший, выходя из машины.
– Вот, смотрите сами.
Прибывших было четверо, водитель устроился в тенечке, не проявляя к происходящему никакого интереса. Трое столпились возле джипа.
– Покойника знаете?
– Девушка знает, – кивнул в мою сторону Николай.
– Я тоже был с ним знаком, – вмешался Павел. – Это Шутиков Олег Игоревич. – Он назвал место работы Олега и причину, по которой тот здесь оказался. – Вчера он позвонил Марине после трех, собирался возвращаться в город, но не вернулся. Его мобильный был отключен. Мы беспокоились, утром отправились на его поиски и вот… нашли.
Кивнув, старший начал задавать вопросы Николаю. Похоже, они хорошо знали друг друга, наш провожатый обращался к нему по-свойски, называя Максимычем. Один из мужчин записывал показания, другой осматривал труп. Отложив бумаги, следователь устроился за рулем джипа и попробовал завести машину.
– Бензин на нуле, – сообщил он после первой попытки. – Видно, ваш приятель уснул, оставив мотор работать. Ночи все еще холодные. И задохнулся угарным газом.
– В лесу такое возможно? – не утерпела я.
– Все возможно, милая девушка, – флегматично ответил он. Тот, что склонился над телом Олега, согласно кивнул.
– В самом деле, похоже на отравление. Вот только у него здоровенная шишка на затылке. И это мне не нравится.
– Ну, если по лесу пешком болтался, мог упасть и ненароком к коряге приложиться. Да и дороги здешние такие, что шишку заработать можно запросто. Вскрытие покажет, от чего парень скончался, но я думаю… – Он не договорил, пошарил руками под передним сиденьем и достал оттуда пистолет. Повертел его и спросил: – Вы об оружии знали?
Все разом посмотрели на меня, а я покачала головой:
– Нет.
– Газовый. Проверим, зарегистрирован или нет.
Открыли багажник, и мужчина принялся разглядывать его содержимое с большим интересом.
– Фонарь, лом, инструменты… а это у нас что? Карабин. – Он расчехлил оружие и подбросил его в руках. – Стоящая вещь. Ничего себе экипировка. Куда ваш приятель собрался со всем этим?
– Места здесь многолюдными не назовешь, газовый пистолет – разумная предосторожность, – заметил Павел. – А карабин… может, собрался поохотиться. – И недовольно посмотрел на меня.
– Что он искал? – спросил мужчина.
– Эти… как их… – начал Николай.
– Дольмены, – подсказал Павел.
– А зачем они ему?
– Обычное любопытство. Кто-то бабочек ловит, кто-то собирает спичечные коробки, а он искал дольмены.
– Надо в Интернете посмотреть, что это за хрень такая, может, тогда пойму, почему их надо искать с карабином.
– Это просто нагромождение камней, – начал оправдываться Павел, но его не особо слушали.
– У него была карта, – заметила я. – Должна быть в машине. Он нашел дольмен и отметил место на карте. Так он сказал, когда звонил мне.
Мужчина пристально посмотрел на меня.
– Никакой карты я не вижу. Скажите-ка, милая девушка, вы ведь уверены, что вашего друга убили?
– Я ни в чем не уверена. Просто сомневаюсь, что угарным газом можно отравиться не в гараже, а в лесу. Но вам виднее.
– Иронию уловил. По-вашему, убийце нужна была карта? Если речь идет о нагромождении камней, кому они сдались, кроме вашего интересующегося друга?
– Я ни слова не сказала об убийстве, – спокойно ответила я. – И тем более не связываю его с картой. Я просто говорю, что она должна быть в машине.
Он покачал головой.
– Почему у меня такое чувство, что вы мне голову морочите?
– Было бы здорово узнать причину, зачем мне это понадобилось.
– Вот с этим соглашусь, – хмыкнул он.
Домой мы возвращались уже ближе к вечеру.
– А следак прав, – неожиданно произнес Павел после довольно продолжительного молчания. – Чего-то ты недоговариваешь.
– Вопросы задавать не советую, – ответила я. – Во-первых, я устала от вопросов, а во-вторых, ответов все равно не знаю.
– То есть ты рассказала правду?
– Я рассказала все, что знала сама. Обычно мы ездили вдвоем, это было вроде пикника с историческим уклоном. Если встречали что-то интересное, то фотографировали. Вот и все.
– Но в его вещах фотоаппарата не было.
– И это тоже странно. Если в квартире или в офисе его не окажется, значит, он исчез вместе с картой. Разумеется, Олег мог их потерять.
– Но ты в этом сомневаешься?
– Но я в этом сомневаюсь.
– Почему?
– Потому что раньше фотоаппарат он не терял. Хотя все когда-нибудь бывает в первый раз, эту истину я знаю, и напоминать ее мне не стоит. Олег покинул турбазу в семь утра. Предположим, он доехал до того места, где мы нашли машину. И дальше отправился пешком. Мне он позвонил после трех. Я не знаю, где он тогда находился: возле найденного дольмена, по дороге к машине или уже в ней. Но он собирался быть в городе часа через два. Следовательно, за это время рассчитывал добраться до машины и преодолеть на ней больше шестидесяти километров.
– Что, если он заблудился на обратном пути?
– И не позвонил?
– Не хотел тебя беспокоить.
– Так не хотел, что отключил телефон? К машине он все-таки выбрался. Почему остался в лесу, а не поехал на базу?
– Если уже стемнело, боялся опять заблудиться. Решил дождаться рассвета.
Я пожала плечами. Павел мог говорить что угодно, но я знала: в промежутке между последним звонком Олега и семью часами, когда я сама стала звонить ему, все и произошло. Олег нашел что искал, но не был осторожен, кто-то обратил на него внимание и… о том, что случилось дальше, думать не хотелось. Карта… Он сделал отметку на карте… Я прикидывала, где следует искать. На то, чтобы добраться до зарослей, где мы обнаружили джип, нам потребовалось два часа. Допустим, столько же времени потратил Олег. Значит, был там примерно в девять. А позвонил после трех. Пять часов он бродил по округе. Мог пройти за это время километров двадцать. Я с тоской подумала: потребуется невероятное везение, чтобы обнаружить найденное им место. Ничего, буду двигаться по кругу, увеличивая радиус, и в конце концов найду… через неделю, месяц или год, но найду. Теперь я просто обязана это сделать.
Простившись с Павлом, я поднялась в свою квартиру, выпила кофе и здесь же, на кухонном столе, разложила карту, только что скачанную из Интернета, топографическую карту района, который очень меня интересовал. Без особого труда определила приблизительное место, где мы нашли джип. Обвела круг радиусом в двадцать пять километров и вздохнула, уже понимая, что мне предстоит. Огромная площадь, которую придется прочесывать одной, помня о том, что произошло с Олегом. Реветь я себе запретила, но это, конечно, не помогло, я глотала слезы, чувствуя страшную, опустошающую тоску. И одиночество. Ничего подобного я не испытывала, даже в те времена, когда болталась по стране без паспорта, а потом и без денег. Без надежды на помощь, которая пришла неожиданно. Еще раз мне вряд ли повезет. Я думала об Олеге, не зная, чего больше было в этих мыслях – злости на несправедливость судьбы, его, не моей, или страха, ведь его теперь нет рядом. В тоске по близким людям, вдруг навсегда ушедшим, всегда есть доля эгоизма. Это нам скверно без них, это нам предстоит начинать жить заново, им уже все равно. В тот момент я бы не задумываясь поменялась с ним местами, и тогда «все равно» было бы мне. Он мужчина, он бы справился куда лучше… Глупые, бесполезные мысли… Я включила телевизор, ровный гул голосов создавал иллюзию, что я не одна в этом мире. Бывало, телевизор так и работал до самого утра…
Я легла на диван и потянулась за пультом, собираясь переключить канал: показывали какую-то старую комедию, а мне сейчас было не до смеха. По второму каналу шли местные новости. Я постаралась сосредоточиться на словах диктора, то и дело против воли возвращаясь к тому моменту, когда увидела Олега. Поджатые ноги, щека на согнутом локте… «Помоги мне», – мысленно взмолилась я и опять заревела. И тут на экране телевизора появилась фотография девочки, а до меня дошел смысл того, что произносил голос за кадром: «Потапова Оля, двенадцать лет. Ушла из дома двадцать пятого мая. Просьба ко всем, кто видел ее или знает что-либо о ее местонахождении, сообщить по телефону…»
– О господи, – пробормотала я и зажмурилась. Вскочила, выключила телевизор и принялась ходить по комнате. Дети иногда сбегают из дома просто так, из любопытства или из-за глупой ссоры с родителями. Из-за двойки, претензий учителей, само собой, необоснованных… да мало ли еще из-за чего. Двадцать пятое мая, вторник. Прошло всего три дня. Ее найдут, или она сама вернется… непременно вернется… Я в это верю? Или просто утешаю себя? Это никогда не кончится…
В понедельник нас вызвали к следователю. Отправились мы на машине Павла. Всю дорогу он заметно нервничал, причина его нервозности выяснилась позднее. Он об этом помалкивал, и я с вопросами не лезла. Внешне я была спокойна, но спокойствие это диктовалось ощущением полной безнадежности и, как следствие, апатией.
Следователь на этот раз обошелся без язвительных замечаний, был подчеркнуто официален. К Павлу вопросов у него был самый минимум, он словно хотел убедиться, что в субботу тот ничего не напутал и готов подтвердить свои показания. Примерно то же самое было и со мной, все те же вопросы, мои ответы от тех, что я дала несколько дней назад, ничем не отличались. Подписав необходимые бумаги, я уже собралась уходить, когда следователь вдруг спросил:
– Что вы на самом деле искали?
– В каком смысле? – подняла я брови.
– В прямом. За груду камней людей не убивают.
– Значит… – начала я, но он перебил:
– Если вы будете молчать или недоговаривать, убийцу мы вряд ли найдем. Идите и подумайте об этом.
Павел, ожидая меня, курил, стоя у своей машины.
– Ну, как? – спросил хмуро.
– Следователь сомневается в правдивости моих слов. Должно быть, как и ты, решил, что мы искали клад. И нашли, точнее, нашел Олег.
– Мне его сомнения понятны… по крайней мере, если бы речь шла о кладе, причина убийства стала бы ясна. А так… Впрочем, все может быть куда банальней: например, кто-то позарился на его машину или рассчитывал обнаружить у городского лоха приличные деньги.
– Возможно, – не стала я спорить, хотя довольно глупо убить человека ради того, чтобы забрать его машину, а потом бросить ее в лесу вместе с трупом. Впрочем, и здесь найти причину откровенной глупости несложно: испугался содеянного и попросту сбежал. Деньги, по словам следователя, остались в портмоне Олега, что-то около трех тысяч. Хотя их могло быть гораздо больше, и убийца нарочно оставил эти деньги, чтобы сбить следствие с толка. Банковские карточки, которых было четыре, не тронули. – По крайней мере они не считают его гибель несчастным случаем, и теперь убийцу вынуждены будут искать. Представляю, как расстроился следователь…
– Кому нужна лишняя работа? – философски изрек Павел, посмотрел на меня так, словно пытался решить, стоит ли продолжать или нет, и добавил с едва заметным вздохом: – Олег умер от отравления угарным газом. – Я нахмурилась, ожидая объяснений. – Вскрытие провели утром, я через знакомых навел справки. Очень высокая концентрация газа, что маловероятно, если он уснул в машине с работающим двигателем. В общем, похоже, было так: Олега оглушили, а потом, уже бесчувственного, подтащили к выхлопной трубе. На шее остался заметный след, возможно, на голову ему надели пакет, стянув его под подбородком, а газ поступал через дыру в пакете. Вот и причина большой концентрации. Принцип душегубки или газовой камеры в концлагерях. Несколько минут, и человек мертв.