Татьяна Тронина. Белла, чао!

Татьяна Тронина
Белла, чао!

   – Белла, ты уходишь? – крикнула из соседней комнаты старшая сестра, Анжела. – Отнеси Тимуру шторы, а? Тебе ведь не трудно?
   – Совсем не трудно! – бодро отозвалась из прихожей Белла, залезая в длинный, широкий пуховик темно-зеленого цвета. Затем девушка попыталась натянуть на голову вязаный берет, но тот после стирки безнадежно съежился и, сколько Белла ни тянула края берета к вискам, неумолимо съезжал на макушку, заставляя волосы, и без того непослушные, топорщиться возле щек. – Чтоб тебя! – рассердилась Белла и швырнула берет в угол, на галошницу. «Платок надену…» Она принялась энергично наматывать на голову вязаный шерстяной платок, оставшийся еще от бабушки.
   – Господи, Белла, ты же к Тимуру идешь! – В прихожую вышла Анжела в пеньюаре персикового цвета. Всплеснула полными розовыми руками, вокруг которых вились, словно пена, кружева.
   И пеньюар, и, кстати, шторы, предназначавшиеся Тимуру, и еще много чего в этом доме, да и в соседних, и то, во что были одеты многие жители поселка городского типа Ирга (восточная часть Западной Сибири), было сделано этими самыми руками. Анжела являлась профессиональной швеей. Правда, в конкурентной борьбе с китайским дешевым ширпотребом сестра Беллы проигрывала. Ширпотреба в поселке все же было больше…
   – И что?
   – Оденься приличнее! Этот платок ужасный…
   – Не трогай! – предусмотрительно отскочила Белла. – Я опаздываю.
   – Белла, я не позволю, чтобы ты в таком виде… Гена, ты погляди, в каком она виде собралась к Тимуру!
   – Анжелочка, я тебя умоляю… – из глубин дома послышался благостный голос Гены, жениха Анжелы. – Оставь ее в покое.
   Слово жениха – закон.
   – Опаздывает она… – вздохнула Анжела, моментально смирившись. – Ну ладно, иди, Белка. Только сумку никуда не ставь, слышишь? Вдруг промокнет…
   Белла послала сестре воздушный поцелуй и вышла из дома.
   …На улице было не просто тепло, а даже жарко – под лучами апрельского солнца таяли последние островки снега. Казалось, даже деревья вспотели от внезапно нагрянувшей весны – кора на их стволах лоснилась от влаги. А ведь еще на прошлой неделе стояли морозы…
   Белла оглянулась, помахала рукой – у окна стояла Анжела.
   Дом сестер – большой, кирпичный, двухэтажный, основательный – тоже словно таял в голубоватом весеннем воздухе.
   Надо было вернуться, переодеться во что-нибудь более легкое, но Белла, нетерпеливая и упрямая, не хотела тратить время на переодевание.
   Как была – в зимнем пуховике, платке, тяжелых сапогах, с клеенчатой большой сумкой в руках – Белла выскочила за ворота.
   Мимо в резиновых чоботах прошлепала старуха-соседка, Клавдия Трофимовна, – тащила за собой на веревке козу.
   – Клавдия Трофимовна, здравствуйте! Как, не пошел еще лед?
   – Откуда ж я знаю, Белла… А ты куда?
   – На реку, куда еще!
   – От любопытная… Дался тебе этот ледоход! Главное, лишь бы не затопило…
   Все последние дни Белла бегала на берег – ждала, когда вскроется лед на реке, носившей то же название, что и поселок, – Ирга.
   Каждый год девушка любовалась ледоходом. Могла часами стоять и смотреть, смотреть, как несутся мимо глыбы льда – до тех пор, пока не начинала кружиться голова. Ирга – приток Томи. На реке Томи стоял город Томск. Один раз, давно, Белла была в Томске весной и там наблюдала за ледоходом. Потрясающе… Хотя, если подумать, Ирга кажется не намного меньше Томи!
   …Белла по широкой, засыпанной щебнем дороге стала спускаться вниз, к реке. Солнце светило прямо в глаза.
   Лишь оказавшись на берегу, девушка смогла как следует оглядеть реку – и разочаровалась. Никакого намека на ледоход!
   До горизонта тянулась серая, рыхлая, с зеленоватыми, желтоватыми пятнами ледяная корка. Кое-где виднелись трещины, но совсем небольшие. Хотя у самых берегов лед уже подтаял и блестела прозрачно вода.
   Это было странное зрелище: берег, черный, уже совершенно свободный от снега, местами посыпанный прошлогодней рыжей листвой, и – ледяное русло реки.
   «Поднимусь на мост!» – решила Белла.
   Чуть ниже поселка, в полукилометре, находился мост – он вел к Михальску, ближайшему крупному городу. В Михальске жила родная тетка Беллы и Анжелы – Раиса. Замечательная, очень добрая женщина – это она последовательно и настойчиво придумывала своим племянницам такие романтичные, красивые имена. Сказала когда-то матери Беллы и Анжелы: «Уж детей своих назовем красиво, по-городскому! Не быть им Райками да Зойками, как нам…» И сына, двоюродного брата Беллы и Анжелы, тетя Рая назвала по-царски – Генрихом. Генрих умер в позапрошлом году от цирроза печени.
   «Надо к тетке съездить, – подумала Белла, шагая вдоль кустов ирги, которыми зарос весь берег. Из этих ягод, ирги, вкусом напоминающих чернику, Анжела делала очень вкусное варенье. – Да, точно. С Анжелой и Геной. Тетя Рая еще не видела Анжелкиного жениха!»
   На мосту стояли несколько человек – мужчины, женщины, была еще пара с ребенком; все, вцепившись в перила, дружно смотрели на реку. Белла была незнакома с этими людьми (разве упомнишь всех, ведь в поселке тыщи три-четыре жителей, не меньше!), но это ее ничуть не смутило.
   – Добрый день! – приветливо крикнула она. – Что говорят? Скоро лед тронется?
   – Еще неделю простоит, до майских, – меланхолично отозвался кто-то.
   – Как – до майских? – возмутилась одна из женщин. – Этой ночью должен тронуться! В крайнем случае, завтра днем.
   – Послезавтра, – повернулся старик в телогрейке, с прилипшей к нижней губе папиросой. – Сегодня – навряд ли. Река метра на четыре, а то и на шесть промерзла.
   – И правда. Быстро дело не пойдет. И вообще, по-хорошему, взрывать надо.
   – Взрывай не взрывай – не поможет. Зима какая была, а? И март холодный, и начало апреля – не дай бог… А тут раз – и тепло пришло. Такое начнется!
   – Мост может снести. Мост ненадежный. Там сваи подмыты, еле держатся. Если льдины пойдут – сковырнет его, зуб даю.
   – Ой, ой… Что вы пугаете! У вас и зубов-то нет! Как же мы без моста-то? – перепугалась одна из женщин. – Это же мы от внешнего мира окажемся отрезаны! А если кто заболеет?
   – Ничего. Больница у нас в Ирге хорошая. Вон, Серафим Иванович, хирург, любой аппендицит вырежет!
   – Так то аппендицит, а если что серьезное?
   – Вертолет вызовут!
   – Да! Как же! Прилетит к нам волшебник в голубом вертолете… разбежались!
   Белла не стала дослушивать этот спор (ясно же, опять никто ничего не знает!), затопала вперед. Посреди моста остановилась, посмотрела вниз. Скинула платок на плечи, прислушалась – не трещит ли лед?
   Но нет, стояла тишина, лишь ветер свистел в ушах, трепал нахально волосы Беллы – длинные, кудрявые, тяжелые пряди цвета каштана, о которые ломались зубья любой расчески…
   – «Еще о всходах молодых весенний грунт мечтать не смеет… – шепотом, разнеженно произнесла Белла, повернув лицо к солнцу. Продолжила чуть громче: —…из снега выкатив кадык, он берегом речным чернеет».
   Она на память знала множество стихов – недаром десять лет работала в библиотеке, едва только школу окончила. Все книги перечитала, а некоторые – по нескольку раз.
   Чужие, пусть и непонятные слова она привыкла считать своими – ведь они являлись отражением ее собственных чувств. Это как заклинание – вникать не надо, надо – верить.
   – «Заря, как в плащ, впилась в залив, и с мясом только вырвешь вечер из топи. Как плотолюбив простор на севере зловещем! – страстно произнесла-пропела девушка, закрыв глаза. – Он солнцем давится заглот и тащит эту ношу по€ мху. Он шлепает ее об лед и рвет, как розовую семгу!»
   Последние строчки она прокричала, встряхнув головой и хищно оскалив зубы. Хотела продолжить, но в этот момент услышала покашливание.
   Белла обернулась и только тогда заметила, что люди на мосту молча смотрят на нее. «Опять я орала, наверное… – с досадой подумала Белла. – Ну и ладно, ну и подумаешь!»
   Задрав нос, девушка важно прошла мимо любопытных.
   – Жениться тебе надо, девка, – произнес старик с папиросой, прилипшей к нижней губе.
   Белла фыркнула, ничего не ответила.
   За спиной услышала: «Вот чумичка…» – «А кто она?» – «Да это ж библиотекарша… Книг начиталась, и мозги свихнулись! У ей Анжелка, сестра – шьет которая!»
   Через пять минут Белла уже забыла об этих разговорах. А еще через двадцать минут она стояла у большого трехэтажного особняка за высоким кирпичным забором. Дом Тимура в их поселке был одним из самых лучших. Оно и неудивительно – Тимур зарабатывал больше всех в Ирге. У него была автомастерская, где он делал вездеходы. Эти вездеходы на ура раскупались жителями соседних деревень и городов – ведь только на них можно было проехать по здешним дорогам в распутицу.
   Белла нажала на кнопку звонка у ворот. Подождала. Снова нажала. Скорее всего, Тимур находился в своей автомастерской, что на противоположном конце Ирги. Можно было оставить сумку со шторами у соседей Тимура… Во двор дома напротив – ветхого, покосившегося – как раз вышла женщина в подоткнутой юбке, выплеснула на землю ведро грязной воды.
   – Здравствуйте! – закричала Белла. – Не могли бы передать Тимуру заказ? Тут шторы, в сумке… Передадите?
   Женщина, услышав имя «Тимур», сплюнула сквозь зубы и, бросив на Беллу недобрый взгляд, вновь скрылась в своем доме.
   Ничего удивительного – Тимура в городе не все любили. Это ж надо – за один вездеход ему платили пятнадцать-двадцать тысяч долларов! Огромная сумма для поселка городского типа.
   И еще – Тимур ненавидел бездельников, пьяниц, дураков, негодяев… Поскольку Ирга – небольшой населенный пункт, администрация там носила весьма формальный характер. Кто сильнее – того и слушались. Авторитет Тимура в Ирге был непререкаем. Он мог и в суд подать, и лично разобраться с нарушителями общественного порядка…
   Словом, половина поселка Тимура ненавидела, другая половина – чуть не на руках носила. Настоящий хозяин, справедливый. Защитник. Судья.
   Тимур и физически был необычайно силен – недаром в молодости, когда в армии служил, воевал в горячей точке…
   Получив отказ от соседки Тимура, Белла потопталась на месте, затем пожала плечами и мужественно направилась в сторону автомастерской. Она обещала Анжеле передать Тимуру шторы, и она это сделает.
   Как уже упоминалось, автомастерская находилась на окраине Ирги, довольно далеко. Белла, окончательно измученная и вспотевшая, едва добрела до нее – пришлось еще преодолевать огромную лужу на дороге.
   Но вот и бетонные плиты забора, ограждавшие большой пустырь (когда-то здесь была тракторная мастерская – еще в те далекие времена, когда Ирга являлась обыкновенным колхозом).
   Белла зашла в распахнутые ворота – черная земля, повсюду мусор; запах солярки, краски… Солнце уже садилось, и, как часто бывает, вечерний свет делал окружающий пейзаж тоскливым и мрачным.
   На другом конце пустыря располагалась мастерская – строение из железа и бетона, напоминающее ангар. Увязая в грязи, Белла зашлепала туда.
   – Эй, есть кто-нибудь?
   Из-за железных дверей вынырнул Веня в синем комбинезоне:
   – Ой, кто к нам идет… Белла, привет!
   Вслед за Веней выглянул и Сашок:
   – Ба… какие люди!
   Веня и Сашок – помощники Тимура. Гржимилек и Вахмурка. Лелек и Болек… Тарапунька и Штепсель! Веня – высокий, полный, страдающий от вечной меланхолии, с черными подглазьями, говорящими о каком-то внутреннем нездоровье, и Сашок – мелкий, вертлявый. Веселый – что бы ни случилось, всегда и везде. И Вене, и Сашку было около тридцати. Сашок когда-то пил, и очень сильно, – пока не попал к Тимуру. А Тимур не употреблял спиртного сам и не позволял этого своим помощникам. «Выпьешь хоть один раз – уволю». И увольнял… Сашок и Веня были не первыми нанятыми работниками. Но они держались – ведь лучше места в Ирге не найдешь.
   Мать Сашка – та буквально молилась на Тимура…
   – Тебе чего, Белка? – приветливо спросил Веня, вытирая ветошью измазанные чем-то черным руки.
   – Я Тимуру заказ принесла. Анжела шторы сшила. Зашла к нему домой – так нет никого…
   – Сашок, у тебя руки чище, возьми у девушки сумку! – улыбаясь, сказал Веня. – Тимур! Тимур, к тебе гостья…
   – Нет-нет, я только заказ передать, и все! – попятилась назад Белла. Она немного стеснялась Тимура.
   Из ворот вышел Тимур – высокий, плотный, тоже в синем комбинезоне, клетчатой ковбойке и армейских шнурованных башмаках. Темные, коротко стриженные волосы с островками седины – Тимуру было около сорока.
   – Привет, Тимур, – сказала Белла, завороженно уставившись тому в лицо – каменное, мрачное, с глыбами скул и непоколебимо сжатыми губами. Лицо главного героя из какого-нибудь фильма-боевика.
   Долгая пауза.
   Глядя на Тимура, Белла, как всегда, остро ощутила, насколько она другая, отличная от него – легкомысленная и несерьезная.
   – Здравствуй, Белла, – наконец разжал свои губы Тимур. – Проходи.
   – Нет-нет, я только передать заказ… Я на минутку!
   – Проходи. Поговорить надо, – упрямо повторил тот.
   – Да-а?… – озадачилась Белла. О чем это с ней хочет поговорить Тимур? Сроду он такого желания не изъявлял, а тут – здрасте, поговорить…
   Девушка прошла вслед за мужчиной в здание автомастерской.
   – Сашок, Веня, карбюратор проверьте еще раз. И кузов там в одном месте подкрасить надо. Белла, ты чаю хочешь?
   – Чаю? Можно… – Девушка вслед за Тимуром зашла в его кабинет – небольшое помещение за стеклом. Здесь стояли стол, сейф, на полках чередовались разноцветные папки с документами. Отсюда было видно, как помощники Тимура возятся возле почти готового вездехода.
   Тимур налил из электрического чайника кипяток в стакан, в котором уже лежал пакетик с заваркой.
   – Садись. Да ты расстегнись, тут жарко, – буркнул Тимур. Себе чаю он не налил. Сел за стол, принялся вертеть в руках какую-то железку.
   Белла скинула свой пуховик – под ним был темно-синий спортивный костюм, села в вертящееся кресло.
   – Сестра как? – спросил Тимур.
   – Хорошо.
   – Скоро свадьба?
   – Да.
   – И чего потом?
   – Они в Москву уедут, чего им тут оставаться? – пожала плечами Белла. – Гена же москвич!
   – Да, повезло твоей сеструхе… Отхватила москвича. А ты? Они тебя с собой берут? – не глядя на Беллу, мрачно спросил Тимур, продолжая вертеть в руках железку.
   – Нет. Зачем? У Гены однокомнатная квартира… И вообще, к чему я им? Они молодожены… Москва, Москва! – рассердилась вдруг Белла. – Далась всем эта Москва! Она ж не резиновая! Чего я там не видела… Конечно, буду к ним в гости приезжать, но это потом.
   – Значит, остаешься. И что будешь делать?
   – То есть? – немного растерялась она. – Что всегда делала, то и буду…
   – Библиотеку закрывать не собираются?
   – Да кто ж ее закроет!
   – Все равно, ты копейки там получаешь.
   – Я еще керамику на продажу делаю, у меня Араз сувениры оптом берет! По сто, по двести штук, – напомнила Белла. – Знаешь, в начале апреля приезжал из Михальска, все купил… Говорит, на майские будет продавать.
   – А потом лето! Никаких распродаж до осени. Твоя керамика – то густо, то пусто. Ненадежное ремесло.
   – И что ты предлагаешь?! – рассердилась Белла. – Ну вот к чему, к чему ты все это говоришь?.. Ты что, издеваешься надо мной? Что это за разговор такой дурацкий, а? – От досады она едва не расплакалась.
   – Белла, успокойся. Сядь. Я это не просто так говорю. Я… хочу на днях к вам зайти.
   – Да? А зачем?
   – Свататься буду.
   – К кому? – удивилась Белла. – У Анжелки же есть уже жених!
   – К тебе я свататься буду! – буркнул Тимур, отвернувшись.
   – Ко мне?! – страшно поразилась Белла. «Господи, да он же старый… Хотя какой же он старый – мне двадцать восемь, ему сорок. Всего-то двенадцать лет разницы… Но у него дочь! И что – дочь… Дочь разве помешает?» Белла так растерялась – и не знала, что думать.
   – Тебя что-то смущает? – холодно спросил Тимур.
   – Н-нет… Но… Можно с тобой откровенно? – Белла на своем кресле придвинулась к нему ближе.
   – Конечно. И можно, и нужно.
   – Я хочу, чтобы меня любили. Хочу любить сама. Ужасно хочу. Я… я умру, если в моей жизни не будет всего этого, понимаешь? – сказала Белла, глядя Тимуру прямо в глаза.
   Показалось ей это или нет – но скулы у Тимура как будто слегка зарозовели. Он ответил твердо:
   – Я буду тебя любить.
   – Нет, не так. Ты должен очень-очень меня любить! – серьезно произнесла она. – Я сумасшедшая. И глупая. Я странная. Ты должен знать обо мне всю правду! И я все время мечтаю, у меня в голове одни мечты… а разве такая тебе жена нужна, Тимур? – нахмурила брови Белла.
   – Откуда ты знаешь, какая мне нужна жена?
   – Мне кажется, тебе нужна другая жена. Серьезная, основательная, у которой по каждому вопросу свое мнение…
   – Да, ты веселая и легкая, но, сколько я за тобой наблюдаю, ты живешь правильно и честно. Ты не гулящая. Не пьешь, работы не боишься… Ты верная.
   Тут уж настала очередь Беллы покраснеть.
   Тимур только что напомнил об одной давней истории. После школы у Беллы был роман с Алешей Берковым. Она три года ждала его из мореходки. Потом еще два года, когда Алеша остался на Дальнем Востоке и кормил Беллу обещаниями, что вот-вот, и она сможет к нему переехать… Не случилось. Алеша теперь женат, живет во Владивостоке, капитан, у него двое детей.
   – Ты будешь хорошей матерью, – продолжил Тимур. – В семейной жизни что главное? Чтобы женщина заботилась о своих детях. Ты будешь заботиться, ты не кукушка. Ты ведь хочешь детей?
   – Очень.
   – Вот… А Люська моя – не помеха. Ей шестнадцать. Она сейчас в интернате учится, в Томске, а в следующем году будет поступать в институт, на экономиста. Она умная девчонка. Меня уважает и тебя тоже станет уважать.
   Белла кивнула.
   – Белла!
   – А?
   – Чего ты молчишь? Ты согласна?
   – Стать твоей женой? Ой, как все это неожиданно… – Девушка всхлипнула, засмеялась, затрясла головой. – Не могу в себя прийти… А ты меня любишь? Как давно ты меня любишь? Ты говорил, что наблюдал за мной…
   – Год, – подумав, изрек Тимур. – Год назад я о тебе стал думать. Весной. Ты прошла мимо – волосы, фигура… ты сама как весна была. Только я сказать боялся.
   – Боялся! – засмеялась Белла удивленно.
   – Белла, так ты согласна? – настойчиво спросил Тимур. – Мне приходить к вам свататься?
   «Он хороший. Лучше я никого не найду!»
   – Да, приходи, – вздохнула она.
   – Отлично. Я тебя провожу. – Тимур встал, помог ей влезть в пуховик.
   Они прошли мимо Вени и Сашка, возившихся с вездеходом.
   – Белла, пока!
   – Белла, до свидания! – Веня, застенчиво и тоскливо улыбаясь, смотрел на девушку.
   Белла ему нравилась, но он, как и всякий меланхолик, необыкновенно чуткий ко всяким мелочам – выражению лиц, жестам, интонациям, взглядам, – кажется, уже догадался обо всем. Догадался, что о Белле теперь и думать нельзя. Она – для Тимура.
   …Белла с Тимуром вышли за ворота. Уже темнело.
   – Тебя проводить?
   – Зачем? – изумилась Белла. – Нет-нет, я сама дойду. Мы же не в Москве живем, у нас все спокойно…
   Тимур повернул девушку к себе, прижал к груди, отчего ее голова запрокинулась, и поцеловал.
   Мгновение Белла сомневалась, а потом ответила на его поцелуй – «ах да, он теперь мой жених!».
   – Скажи, что любишь, – потребовала она.
   – Что? – невнятно, задыхаясь, пробормотал Тимур. Он теперь лихорадочно целовал ее в щеки, лоб, губы. – Я тебя люблю.
   Он произнес эти слова с усилием, явно заставив себя. Вернее, это Белла буквально вырвала у него признание. Но, едва Тимур сказал это, он засмеялся негромко (Белла еще никогда не слышала его смеха). Засмеялся с таким облегчением, с такой радостью, с удивлением… Видно, самому себе удивлялся.
   – Я тебя люблю. Я тебя люблю. Я тебя люблю! – с мрачным восторгом повторил он. – Я тебя правда люблю.
   Он с треском распахнул на ней пуховик (это кнопки затрещали – словно автоматная очередь), обнял Беллу за талию. Прикоснулся к ее груди ладонями, провел вдоль бедер. Он распалился сразу и мгновенно – и это мужское желание испугало Беллу своей неотвратимостью.
   – Нет… Что ты делаешь!
   Но она плохо знала Тимура (желание желанием, а еще и характер – железный!) – тот заставил себя отшатнуться, вновь запахнул на ней пуховик.
   – Все, не буду. Все.
   В сумерках его лицо казалось искаженным, страшным.
   Белла протянула руку и легонько прикоснулась к его щеке. Колючий.
   – Бабочки… словно бабочки летают! – прошептал Тимур, словно в забытьи. – Еще.
   Белла, едва прикасаясь, гладила его по лицу – долго, пока рука у нее не устала.
   – Я тебя люблю, – с нежностью повторил Тимур. – Если тебя кто-то обидит, я убью этого человека.
   – Меня никто никогда не обижал.
   – Ты самая красивая.
   – Анжелка говорила, чтобы я приоделась. Этот платок, этот пуховик дурацкий… Я не думала, что все так будет!
   – Нет, ты в любой одежде – самая красивая. Я вижу тебя сквозь одежду, – возразил Тимур.
   «Как это? Он видит меня голой?! Хотя, наверное, это он в переносном смысле…»
   – Я пойду. Анжела будет волноваться.
   – Иди. Нет, стой, – он опять поцеловал ее и опять пришел в отчаяние от своего желания. – Иди уже! Иди! Стой. Господи, да я не знаю, как тебя отпустить-то теперь… Я будто от себя кусок мяса отрываю. Понимаешь? – с удивлением, ужасом произнес Тимур. – Ладно, иди уже, Белла. Завтра заказчик из Таежного приедет, вездеход надо доделать…
   – Пока, Тимур. До встречи!
   Обратно пришлось идти другой дорогой – в сумерках Белла давешнюю лужу без потерь не преодолела бы.
   На центральной площади, возле магазина, горел фонарь, возле него всегда собиралась местная молодежь. Вот и сейчас – толпа подростков. Они пили пиво, курили, орал магнитофон. Пойти еще куда-то у этих ребят не было никакой возможности. Чем еще заняться – они не знали. Точно мотыльки, бессмысленно вились возле единственного на площади фонаря.
   Тимур не захотел, чтобы его дочь, Люся, оставалась здесь, под фонарем. Он устроил ее в хороший интернат в большом городе, нацелил на учебу. Тимур был замечательным отцом.
   «А его жена, кто она? Не помню… И где она сейчас?»
   Белла свернула на свою улочку. Было совсем темно, дорогу освещал свет, льющийся из окон домов.
   – «Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень…» – принялась вслух декламировать Белла.
   Пробежала по двору, взлетела на крыльцо.
   – Анжела, ты в курсе, где сейчас бывшая жена Тимура? – зайдя в дом, с порога крикнула Белла, скидывая с плеч надоевший, жаркий пуховик.
   Из гостиной выплыла сестра, на этот раз в парчовом разноцветном халате.
   – Жена Тимура? А, Нинка! Так она сейчас в Михальске живет.
   – А почему они с Тимуром развелись?
   – Да она какая-то никчемная, ленивая. Плохая мать.
   – Как это? – Белла босиком пробежала в ванную.
   – Их дочь, Люся, с матерью сначала жила – ну, когда Тимур с Нинкой развелся, – охотно принялась объяснять Анжела, следуя за младшей сестрой. – Нинка – из Михальска. Так вот, отправили Люсю там в школу. И как пошли у девочки двойки да тройки, с самого первого класса… Тимур терпел-терпел, а потом и забрал девочку к себе. Люся у нас в школе училась. У нас же начальная школа хорошая… Подтянулась, пятерочницей стала. А потом старый директор помер, ну ты помнишь… И черт-те что стало. Испортилась школа! В общем, доучилась Люся до конца седьмого класса, и тогда Тимур ее в интернат сдал, в Томске. Хороший, дорогой, платный! – важно произнесла Анжела. – Сам ездит туда постоянно, у него все под контролем. Его там все знают, Люську пальцем тронуть не смеют. Но она сама за ум взялась, как Тимур ее к себе взял. На золотую медаль идет! И ведь выбьется в люди, я тебе говорю! Люська отца обожает. Он ее, можно сказать, человеком сделал!
   – Потрясающе… – Белла прошла на кухню, заглянула в холодильник.
   – Давай сама бутерброды сделаю… Я поужинала, но с тобой посижу, за компанию. – Анжела принялась методично резать колбасу и хлеб. – А почему ты о Тимуре спросила?
   – Анжелка, ты хорошо сидишь? Нож, нож положи пока… Тимур мне только что предложение сделал, – торжественно произнесла Белла.
   – Как?! – От избытка чувств старшая сестра прижала к груди батон колбасы. – Тимур тебе руку и сердце предложил?
   – Да. И я согласилась. Он на днях к нам зайдет. С тобой побеседовать хочет.
   – Ой… Ой, не могу… Белла!!! Так это же счастье какое! Гена, ты слышишь? Тимур Беллочке предложение сделал!
   На кухню выскочил Гена – будущий зять. Тихий, основательный, рассудительный мужчина лет сорока. Особой красотой Гена не отличался – лысоват, низковат, тощеват, – но за душевные качества Белла сильно уважала будущего родственника.
   – Тимур нашей Белле предложение сделал? – деликатно прошелестел Гена. – Беллочка, поздравляю.
   Он сел за стол рядом с Анжелой, с интересом уставился на девушку.
   – Геночка, бутерброд будешь? Кушай, кушай… Белка, вина достань – того, из ирги, я в прошлом году делала… Как говорится, нет повода не выпить. Но мне только полрюмочки, все-все-все…
   Белла разлила по маленьким стопкам вино.
   – За тебя. Это такое счастье, такое счастье! – причитала Анжела. – У меня же как сердце за Беллу болело, Геночка! – обратилась она к жениху. – Думала: вот, уедем, а она тут одна. А теперь не одна! Теперь она при Тимуре! А Тимур, он такой человек… Белка, лучше его ты никого и нигде не найдешь. Золото, не мужик.
   – Поздравляю, – Гена чокнулся с Беллой. – А жить где будете?