Оля была вынуждена согласиться.
   Она положила трубку и задумалась. Теперь предстояло самое трудное – разговор с Викентием.
   Но ему она собиралась рассказать только правду.
 
   – …Оля! – Он ворвался, едва не сбив ее с ног, обнял, потом оттолкнул от себя. – Оля, что ты со мной делаешь?!
   Викентий примчался через полчаса после того, как она ему позвонила – за это время Оля едва успела привести свои волосы в порядок и избавиться с помощью электрощипцов от вульгарных кудряшек. Эту процедуру она считала обязательной, и лишь потеря памяти могла служить некоторым оправданием того, что на голове ее буйно вились локоны.
   – Кеша, милый, я сейчас все объясню…
   Она протянула ему руки, и он не выдержал, снова обнял ее.
   – Куда ты пропала?.. – забормотал он, уткнувшись лицом ей в шею. – Злая, жестокая, плохая… как же я люблю тебя!
   – И я тебя люблю, Кеша, миленький, я тебя больше жизни люблю… – она не выдержала и заплакала.
   Он сел на диван, посадил ее к себе на колени, принялся целовать ее без счета. Целовал и проклинал. Оля не узнавала своего жениха – кажется, она еще никогда не видела его в таком состоянии…
   – Мы искали тебя повсюду, детектива наняли…
   – Знаю, знаю – тетя Агния говорила!
   – …просто места себе не находили! Написала записку: «Ушла ненадолго» – и исчезла. Испарилась, растаяла в воздухе! Пропала! Сквозь землю провалилась! Я уже думал, ты умерла! – с ненавистью закричал Викентий. Потом стиснул Олю в объятиях с такой силой, что она едва не задохнулась.
   – Я не умерла, – с трудом произнесла Оля. – То есть в каком-то смысле, может, и умерла… В общем, со мной произошла невероятная история. Ты не поверишь…
   Викентий слегка отстранил Олю и так и впился взглядом в ее лицо.
   «В любом случае я не смогла бы ему солгать… Но как он смотрит!»
   И Оля, которая, по сути, не должна была чувствовать своей вины за произошедшее, вдруг почувствовала страх и смущение.
   – Я тебя слушаю, – одними губами прошептал Викентий.
   Оля, сбиваясь, принялась рассказывать свою историю. Подробно описала случай с прохожим, из-за которого она упала в лужу, брошенную ледышку, разбитый сотовый, погоню по лестнице, пыльный чердак… Потом, стараясь держаться медицинских терминов (ей казалось, что так будет убедительней), попыталась объяснить свое состояние, из-за чего оно, возможно, произошло.
   – …понимаешь, на какое-то время я потеряла память. Такое случается, хотя я точно не знаю, из-за чего у меня могла возникнуть амнезия…
   – Что? – перебил ее Викентий. – Амнезия?
   – Ну да, я же тебе говорю… – сбилась Оля.
   Викентий вдруг принялся безудержно хохотать.
   – Пожалуйста, перестань! – взмолилась Оля. – Я ничего не придумываю, это все правда!
   – Правда?.. – Он перестал хохотать и резко пересадил ее с коленей на диван. – Ну, и где же ты была все это время?
   – Я не помню! – закричала Оля.
   – А как же ты пришла в себя?
   – Тоже не помню! Шла по городу, пока не оказалась у себя, в Гусятниковом, и тут нос к носу столкнулась с Агнией… А как увидела ее, то сразу вспомнила, кто я и что я.
   Викентий с недоверием передернул плечами:
   – Но… Не на улице же ты жила все это время?..
   – Не на улице, – убито согласилась она. – Погоди минутку…
   Она принесла из другой комнаты те вещи, что были на ней.
   – Вот.
   – Что это? – настороженно спросил он.
   – Это было на мне, когда я очнулась. Платье, туфли, белье…
   Викентий брезгливо поднял за бретельку изящный шелковый лифчик белого цвета.
   – Стильная штучка… – задумчиво произнес он. – Не дешевле двухсот долларов. Я, кстати, собирался подарить тебе к свадьбе нечто подобное…
   – Ты так хорошо разбираешься в женском белье? Впрочем, не важно… – спохватилась Оля.
   – Еще как важно! – рассердился он. – Ты вернулась в дорогом белье, мокасинах «мэйд ин Италия», и платье, платье… – он принялся вертеть в руках белый трикотаж.
   – «Мэйд ин Англия» платье, – машинально подсказала Оля.
   – Не всякий врач-физиотерапевт позволит себе купить подобные штучки.
   – Так я это и не покупала!
   – А кто?
   – Не знаю! – в отчаянии закричала Оля. – С того момента, как пряталась на чердаке, и до тех пор, пока не очнулась в Гусятниковом, я ничего не помню!
   Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
   – Кеша, милый…
   – Молчи! Не называй меня милым! – Он схватился за голову. – Боже мой, Оля, что ты со мной делаешь…
   – Я ничего с тобой не делаю, я пытаюсь рассказать тебе правду.
   – Правду? Я буду последним идиотом, если поверю во всю эту ерунду с амнезией… – выдохнул он. – Хотя нет. Это очень удачная выдумка: мол, не помню ничего – и все. Без комментариев, как говорится…
   – О чем ты?
   – По-моему, ты все это время была у своего… у своего бывшего, – с трудом произнес Викентий. Схватил ее за руку и тут же выпустил. – Ну вот, и маникюрчик, ко всему прочему… Ты удрала от моей матери и все это время жила у него. А потом вернулась, потому что… почему ты вернулась, а?
   Так получилось, что Оля имела неосторожность рассказать когда-то Викентию о своем предыдущем романе, чего делать никогда и ни при каких обстоятельствах не следует, ибо самолюбие не всякого мужчины может это выдержать.
   Прежний Олин возлюбленный был этаким плейбоем, весело прожигающим жизнь – разумеется, из этого романа ничего серьезного не получилось. Оля нисколько не сожалела, что рассталась с ним, и теперь никакая сила не могла вернуть ее в объятия Игоря Старцева – именно так звали ее бывшего.
   – Ты про Старцева, что ли? – с недоумением переспросила Оля.
   – Про него, про него, родимого… – усмехнулся Викентий.
   – Нет, что ты! Это невозможно… Он такой эгоист! – возмутилась Оля. И вдруг замолчала, прижав ладони к пылающим щекам. Никакая сила… А что, если в этом и заключается правда – она все это время жила у своего прежнего возлюбленного? Ее спутанное сознание сыграло с ней злую шутку!.. Что ж, в этом случае становится понятным, откуда на ней эта одежда – Игорь Старцев был человеком далеко не бедным и к тому же нежадным при всех своих прочих недостатках.
   Викентий внимательно смотрел на Олю.
   – Вот именно потому, что он такой эгоист, ты и сбежала от него. Как говорится, в одну реку нельзя войти дважды. Оля, Оля… – он беспомощно улыбнулся. – Зачем лгать, зачем придумывать эту невообразимую чепуху про амнезию… Все это время ты жила у Старцева! К сожалению, болван-детектив, нанятый мной, так и не смог найти адрес этого субъекта, тогда бы я уже давно встретился с тобой.
   – Ты думаешь? – потрясенно пробормотала Оля.
   – Ох, вот только не надо продолжать разыгрывать этот спектакль… – поморщился Викентий. – Я, конечно, не был до конца уверен в этой версии, но теперь у меня нет сомнений, что я не ошибался. Ты не умеешь врать, Оля. Посмотри на себя в зеркало.
   Оля молчала.
   – Я тебя так люблю… – печально продолжил Викентий. – Зачем тебе еще кто-то, ну зачем?
   У него задрожал голос.
   – Кеша… – потерянно прошептала она. – Милый мой, самый-самый любимый… Честное слово, я сама не знаю, что происходит!
   Она попыталась обнять его, но он оттолкнул ее руки.
   – Ты чудовище, Оля!.. – бросил он ей в лицо. – Глупая кукла! Господи, какое бездарное вранье… Сколько раз мама мне твердила, что ты глупа… А я не верил ей, я не видел в тебе ни одного недостатка… Потому что я сам дурак!
   – Кеша…
   – Оставь меня. Оставь меня навсегда! И еще лифчик мне этот притащила… – Викентия трясло. – Какая гадость! Какая гадость…
   – Кеша, миленький!..
   – Не трогай меня! И ведь мы чуть не поженились, чуть ребенок у нас не родился… – Он вдруг замолчал, а потом произнес ошеломленно: – Послушай, а вдруг ты и раньше, все это время встречалась со Старцевым, а? И ребенок тот вовсе не от меня…
   Оле стало жутко. Она даже представить себе не могла, что ее долгое отсутствие можно истолковать именно таким образом. И ведь как все сложилось одно к одному…
   – Ну да, что-то ты больно долго скрывала от меня свою беременность… Мама! Моя мама меня предупреждала! Я, скотина, чуть даже не поссорился со своей родной матерью – из-за тебя, из-за тебя… Она говорила мне, а я не хотел ее слушать!
   – Кеша!!!
   Он снова оттолкнул ее и решительно направился к двери.
   Бесполезно было бежать за ним, что-то объяснять…
   Оля так и осталась сидеть на диване и лишь вздрогнула, когда хлопнула входная дверь.
   Слез больше не было – внутри ее все окаменело. А потом она вскочила и принялась ножницами ожесточенно кромсать белье и платье. Она ненавидела себя. «В самом деле, почему я сразу не подумала о Старцеве?.. Я все это время была у него, у этого надутого индюка! А кто же еще мог преподнести мне эти дурацкие тряпки!»
   Потом она без сил упала на диван и закрыла глаза.
   «Я действительно дура… Эмма Петровна права – я безнадежная дура! Собственными руками разрушила свое счастье…»
   Случилось то, чего Оля больше всего боялась, – она потеряла Викентия. Навсегда. Кто мог простить такое?.. Теперь она была одна, и невеселая судьба тети Агнии пронеслась перед ее глазами. Теперь это будет и Олина судьба, вряд ли она встретит кого-то лучше, чем ее бывший жених, вряд ли она сможет еще кого-то так полюбить…
   Пустая, скучная, жалкая жизнь – вот что ждало ее впереди.
 
   …Эмма Петровна негромко наигрывала на рояле мелодию из кинофильма «Семнадцать мгновений весны». Играла, а сама краем глаза косилась на сына.
   Сквозь полуоткрытую дверь было видно, как Викентий ходит у себя по комнате из угла в угол. Мечется, словно зверь в клетке. Бедный мальчик! Она, конечно, переживала за него, но и радовалась – тоже. В конце концов, это хорошо, что все закончилось, не успев зайти слишком далеко.
   «Если бы они поженились, да еще и ребенок родился… о, тогда отвязаться от этой Оленьки было бы не так просто! Нет, все-таки есть бог! И ведь с самого начала было ясно, что это за особа – авантюристка, наглая, глупая, жадная… Угораздило же Кешу влюбиться именно в такую!»
   Эмма Петровна осторожно закрыла крышку рояля и позвала:
   – Кеша!
   – Да, мама? – не сразу отозвался он.
   – Послушай, я бы прогулялась… Да и тебе не мешало бы! Такая дивная погода, настоящее лето.
   – Я не хочу, – равнодушно произнес он.
   – Но ради меня… Пожалуйста!
   Целую неделю ее сын не выходил из дома. Работал за компьютером, документы ему пересылали по электронной почте – благо была такая возможность. Он работал в крупной фирме по продаже недвижимости…
   – Кеша!
   – Хорошо, – Викентий вышел. – Собирайся, мам, махнем в какую-нибудь кафешку.
   Эмма Петровна просияла. «Ничего, все наладится! Скоро он совсем придет в себя…»
   В конце мая стояла жаркая, почти летняя погода. Оранжевое солнце и не думало садиться за горизонт, казалось, день будет длиться вечно.
   Сели в машину, без всяких пробок доехали до центра – там, в одном из уютных уголков Замоскворечья, находилось любимое кафе Эммы Петровны, и, к ее радости, была уже открыта летняя веранда.
   Они с сыном заказали себе кофе с пирожными.
   Развесистый тополь лениво шелестел над их головами листвой.
   Викентий хмурился и равнодушно листал бесплатную газетенку, которую тут подбрасывали на столики.
   – Кеша…
   – Да?
   – Посмотри – вон там, в противоположном углу… – хитро произнесла Эмма Петровна.
   – Что? – Он, вздрогнув, обернулся.
   – Девушка, в синем костюмчике… Рыженькая. И, по-моему, очень славная!
   – Мама-а! – укоризненно протянул Викентий. Похоже, на рыженькую красотку ему было наплевать.
   – Ну что – мама? Поди да познакомься… Видишь, она тоже в нашу сторону косится!
   – Не буду я ни с кем знакомиться! – взбеленился Викентий.
   – Будешь эту свою вспоминать?..
   Он помолчал немного, отхлебывая кофе из чашки, а потом произнес тихо, с каким-то исступлением:
   – Буду.
   – Глупо, – холодно возразила Эмма Петровна. – Она того не стоит.
   – Откуда тебе знать, стоит или не стоит?..
   – Послушай, мы же уже сто раз это обсуждали и решили…
   – Мама, я передумал, – перебил Викентий. – Знаешь, я хочу помириться с Олей.
   – Что? – Эмма Петровна сделала вид, будто ослышалась.
   – Я хочу с ней помириться, – раздельно произнес сын. – Я готов ее простить.
   – Господи, и это после всего, что она с тобой сделала… – ужаснулась Эмма Петровна.
   – Да, она поступила ужасно, когда сбежала к этому типу, даже не предупредив никого. Но я понимаю, почему она это сделала.
   – Почему? – обреченно спросила Эмма Петровна.
   – Она очень переживала из-за ребенка. Я же это видел! И это был наш с ней ребенок, и до того она с этим типом не встречалась – да, мама, я в этом уверен, можешь не переубеждать меня снова… Именно потому, что ей было так плохо, она и сбежала. Что-то вроде временного помешательства с ней случилось… Она даже тете Агнии ничего не сказала!
   – Ты уверен? – скептически поджала губы Эмма Петровна. – А мне кажется, они с теткой были в сговоре…
   – Агния Васильевна не актриса, она не умеет так гениально притворяться! Она просто умирала от горя, не понимая, куда могла деться ее любимая племянница… Словом, я хочу помириться с Олей.
   – Ты способен простить измену? – глядя сыну в глаза, спросила Эмма Петровна.
   – Я не считаю ее поступок изменой, – сказал Викентий. – Я же говорю: тогда она не владела собой. Ей надо было сделать хоть что-то, и она совершила этот безрассудный побег. Но потом одумалась, к счастью…
   – А я предполагаю…
   – Мама, не надо! – снова перебил Викентий мать. – Я всю жизнь слушался тебя, но дай мне хоть раз сделать так, как я хочу! Возможно, я не прав, но это моя жизнь, понимаешь, моя!..
 
   …Оля пришла с работы домой только в половине девятого и снова в нерешительности остановилась у телефона. Уже который вечер она хотела сделать это и боялась.
   «Ладно, будь что будет…» – она набрала полузабытый номер.
   – Алло! – лениво отозвался Игорь Старцев.
   – Игорь, это я. Оля…
   – Оля? Оля! – вдруг закричал он. – Лялик мой! Лялик, куда же ты пропала!
   Трубка у Оли едва не выскользнула из рук. «Ну точно! Эти два месяца я была у него… Иначе с чего бы это он мне так обрадовался?..»
   – Н-никуда я не пропадала… – нерешительно ответила она.
   – А я ведь о тебе думал все это время и даже собирался позвонить. Вчера или позавчера собирался… – с нежностью произнес Старцев.
   «Если бы он сказал, собирался позвонить месяц назад или, например, прошлой зимой, то это значило бы, что я была не у него. Но он говорит – „позавчера“… Если я сбежала от него неделю назад, то все совпадает!»
   Оле очень хотелось спросить напрямик: так, мол, и так, любезный друг, не у тебя ли жила я все это время, но что-то мешало ей это сделать…
   – Игорь…
   – Да?.. – промурлыкал он.
   – Все пытаюсь вспомнить, как мы расстались… – начала издалека Оля. – Как это было, а?
   – А я все помню! – укоризненно запыхтел ее бывший любовник. – Ты, можно сказать, сбежала от меня. Даже ничего не объяснив!
   Оля уже окончательно запуталась. Слова Игоря снова можно было истолковать двояко… два года назад они перестали встречаться – все произошло второпях, действительно без каких-либо объяснений. Оле они тогда были ни к чему, да и Игорю тогда тоже. Он хотел свободы, она – семьи. Они без слов поняли друг друга, поняли, что их желания не совпадают, и расстались – практически безболезненно…
   – Оля, приезжай ко мне. Прямо сейчас.
   – Зачем?
   – Ну что за нелепый вопрос! – засмеялся он. – Я соскучился.
   – Неужели? А может быть, ты просто не успел ни с кем познакомиться этим вечером?.. – нервно засмеялась она, все больше склоняясь к мысли о том, что во время своего беспамятства жила у Игоря.
   – Лялик, Лялик, не иронизируй! Ты знаешь, как я к тебе отношусь… – недовольно запыхтел он. – Хочешь поженимся, а? Я, кажется, уже готов! – с неожиданным вдохновением воскликнул он. Видимо, эта идея только что пришла ему в голову. – Ведь, сколько я тебя помню, ты всегда мечтала о замужестве.
   – Я тебе никогда ничего не говорила…
   – Не говорила, но это всегда читалось у тебя в глазах! Лялик, солнце, приезжай! Или хочешь – я к тебе сейчас приеду?..
   «Как он настойчив… Точно – неспроста! Неужели целых два месяца я провела с этим человеком? И чем таким мы занимались, что он с места в карьер бросился делать мне предложение?!»
   – А… я никогда не казалась тебе… странной?.. – осторожно спросила она.
   – Не видел ни одной нормальной женщины! – засмеялся он. – У всех у вас какие-то проблемы…
   Неожиданно на Олю снизошло озарение.
   – Старцев, а что ты делал этой весной? В апреле, например…
   – В Египет ездил…
   Оля посмотрела на свои руки. Бледные, без всякого намека на загар, и почувствовала что-то вроде облегчения.
   – Один? – на всякий случай спросила она.
   – Ну, не один… – неохотно признался он. – Но ты не должна меня ревновать, у нас с этой особой все в прошлом. Даже больше скажу, она оказалась такой стервой! – В голосе его было отчаяние. – Ты на ее фоне – ангел, самый настоящий ангел! Я потом много думал и решил, что лучше тебя у меня девушки не было… Ну, так я приеду сейчас?
   – Нет! – поспешно сказала Оля. – Я… я на самом деле сама не знаю, зачем тебе позвонила.
   – Но, Лялик…
   – Нет! – закричала Оля. – И… и все, прощай!..
   Она бросила трубку на рычаг.
   «Это не Игорь Старцев!» – с облегчением подумала она. Но тут же вновь напряглась: если не Старцев, то у кого же она была все это время?
   Давным-давно был у нее еще один кавалер, но он уехал в Германию лет шесть назад и там женился. Больше никаких вариантов не было.
   «А с чего я взяла, что жила у мужчины? – тогда спросила себя Оля. – Может, какая-нибудь добрая женщина приютила меня. Или я жила в чьей-то семье… Разве мало милосердных людей на этом свете?..»
   В этот момент раздался звонок в дверь.
   Оля испугалась – в первый момент у нее мелькнула мысль, что это Игорь Старцев, но разве мог он так быстро добраться до нее…
   Дрожа от какого-то неопределенного, мучительного волнения (ведь в любой момент перед ней могла открыться разгадка ее исчезновения – и кто знает, какой она будет?..), Оля заглянула в глазок.
   На лестничной площадке перед ее дверью стоял Викентий с букетом роз. Оля распахнула дверь.
   – Ты… – прошептала она. – Ты вернулся?..
   – Я люблю тебя, – сказал он.
   Они обняли друг друга. Оля едва держалась на ногах, происходящее ей казалось сном. Лишь бы только не проснуться!..
   – И я люблю тебя… – прошептала она. – Я люблю тебя больше жизни. Мне ничего и никого не надо, только ты, ты, ты…
   – Обещай, что больше не сбежишь от меня.
   – Обещаю. А ты обещай мне, что не будешь напоминать мне о прошлом! – взмолилась она.
   – Обещаю! – печально засмеялся Викентий, целуя Олю.

Часть вторая

   …В открытое окно первого этажа, гудя, влетел шмель.
   – Кыш, кыш!.. – свернув газету, Оля сердито погнала его обратно. Шмель тяжело развернулся и скрылся в саду.
   А Оля так и осталась стоять у распахнутого окна.
   В саду, на клумбах, буйно цвели анютины глазки. Чуть дальше, у забора, сыпались белоснежные лепестки с яблонь, словно метель мела. А дальше, за забором, был лес.
   Солнце стояло высоко – полдень.
   Оля глубоко вздохнула, она все не могла привыкнуть к этому воздуху. После душной Москвы от свежести трав кружилась голова и сжималось сердце. Каждый вдох как глоток счастья.
   В дверь постучали.
   – Войдите! – крикнула Оля, отходя от окна.
   В кабинет вошла полная дама в брючном костюме, обмахиваясь веером.
   – У вас там написано, что вы до часу работаете, но я подумала…
   – Ничего, садитесь, – кивнула Оля на стул. В самом деле, полчаса назад закончилось ее дежурство, но она никуда не спешила и никому не собиралась отказывать – такое безмятежное, нестерпимое счастье было разлито в воздухе…
   Она измерила даме давление, послушала ее сердце, задала несколько вопросов: чем та болела, у каких специалистов еще наблюдается? У дамы, помимо небольшого давления, никаких проблем не было.
   Оля выписала ей справку для бассейна, рекомендовала циркулярный душ, массаж, обертывания лечебной грязью и попросила не слишком увлекаться баней.
   Дама, обмахиваясь веером, с энтузиазмом выслушала Олины советы.
   Та проводила пациентку, а затем сняла белый халат и повесила его в шкафчик. Заперла окно.
   Затем закрыла кабинет и пошла по длинному коридору. Кабинет Павла Павловича находился в самом его конце.
   – Пал Палыч! – крикнула Оля в распахнутую дверь. – Вы здесь?
   – Здесь…
   – Я закончила, – Оля вошла внутрь и положила ему на стол ключи.
   Пал Палыч, заведующий санаторной поликлиникой, пил чай. На блюде рядом стопкой возвышались бутерброды с колбасой.
   – Что так поздно, Журавлева? – строго спросил он, отхлебывая из стакана.
   – Дела всякие… – улыбаясь, пожала она плечами. Пал Палыч, хоть и обладал грозной внешностью – растрепанная седая шевелюра, гигантские кустистые брови, – был человеком абсолютно незлобивым. Его никто из персонала не боялся, хоть он и строил старательно из себя сурового начальника.
   – Есть хочешь? Жена дала бутерброды… А колбаса, между прочим, из Украины! У жены там родня… Вкусно до невозможности!
   – Да? – рассеянно пробормотала Оля. – Чего-то летом совсем нет аппетита…
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента