Страница:
– Иными словами, вы ищете человека, который, возможно, пребывал здесь, а затем отправился вершить свои страшные дела.
– Примерно так.
– Психопат, страдающий манией величия. Некто со склонностью к насилию, верно?
– Да.
Элисон нахмурилась. Брэд заметил, что, даже хмурясь, она словно не перестает улыбаться.
– За последние семь лет здесь столько людей побывало. Сотни. Большинство остаются на полгода, некоторые – дольше. Немало и тех, кто находится тут с открытия центра. И лишь семь-восемь человек, по моим наблюдениям, когда-либо выказывали склонность к насилию.
– А как насчет тех, кто, возможно, обнаруживал признаки рецидива? – спросила Ники.
– Вот-вот. Проверка у нас, естественно, дело добровольное, а болезнь тем временем может развиваться. Трудно что-либо предсказать без… – она прищурилась и повернулась к Брэду, глаза ее сияли, – расследовательской работы, а? Думаю, вам небезынтересно будет познакомиться с Рауди.
– С кем, извините? Рауди?
Элисон встала. Она была явно довольна пришедшей ей в голову мыслью.
– Ну конечно! Рауди – один из наших обитателей. Настоящий детектив. И он здесь с самого начала. Помнит все и обо всех когда-либо входивших в эти ворота.
Ники поймала взгляд напарника и кивнула:
– Что же, звучит многообещающе.
Брэд не был так уверен, ведь Элисон явно хотела извлечь психотерапевтическую выгоду для своих подопечных, а не заняться раскрытием преступления. Но вреда от такого знакомства он тоже не видел.
– Или даже лучше – познакомлю вас с Райской Птичкой, – продолжила Элисон, увлеченная таким поворотом дела.
– Райской Птичкой?
– Ну да. Если повезет, она может даже поговорить с вами. О, друзья мои, это случай особый. Она видит то, что мало кто замечает. – Элисон направилась в сторону овального здания, то и дело оборачиваясь по дороге. – Они вам понравятся, обещаю. Только не говорите, что я не предупреждала.
ГЛАВА 6
– Примерно так.
– Психопат, страдающий манией величия. Некто со склонностью к насилию, верно?
– Да.
Элисон нахмурилась. Брэд заметил, что, даже хмурясь, она словно не перестает улыбаться.
– За последние семь лет здесь столько людей побывало. Сотни. Большинство остаются на полгода, некоторые – дольше. Немало и тех, кто находится тут с открытия центра. И лишь семь-восемь человек, по моим наблюдениям, когда-либо выказывали склонность к насилию.
– А как насчет тех, кто, возможно, обнаруживал признаки рецидива? – спросила Ники.
– Вот-вот. Проверка у нас, естественно, дело добровольное, а болезнь тем временем может развиваться. Трудно что-либо предсказать без… – она прищурилась и повернулась к Брэду, глаза ее сияли, – расследовательской работы, а? Думаю, вам небезынтересно будет познакомиться с Рауди.
– С кем, извините? Рауди?
Элисон встала. Она была явно довольна пришедшей ей в голову мыслью.
– Ну конечно! Рауди – один из наших обитателей. Настоящий детектив. И он здесь с самого начала. Помнит все и обо всех когда-либо входивших в эти ворота.
Ники поймала взгляд напарника и кивнула:
– Что же, звучит многообещающе.
Брэд не был так уверен, ведь Элисон явно хотела извлечь психотерапевтическую выгоду для своих подопечных, а не заняться раскрытием преступления. Но вреда от такого знакомства он тоже не видел.
– Или даже лучше – познакомлю вас с Райской Птичкой, – продолжила Элисон, увлеченная таким поворотом дела.
– Райской Птичкой?
– Ну да. Если повезет, она может даже поговорить с вами. О, друзья мои, это случай особый. Она видит то, что мало кто замечает. – Элисон направилась в сторону овального здания, то и дело оборачиваясь по дороге. – Они вам понравятся, обещаю. Только не говорите, что я не предупреждала.
ГЛАВА 6
Святилище, как аттестовала Элисон помещение, где собирались обитатели центра, представляло собой нечто вроде атриума с диванами, мягкими стульями, автоматами с бутербродами и закусками, натюрмортами на одной стене и двумя плоскими плазменными телевизорами. По периметру большого зала были расставлены круглые столы с деревянными стульями вокруг них. Завершали обстановку большой газовый камин, никогда, по словам Элисон, по-настоящему не нагревавшийся, и две полки с закусками.
В дальнем углу знак над арочной дверью указывал, что рядом расположено кафе. Напротив начинался коридор, ведущий в противоположный конец здания. Прилегающий к нему блестящий на солнце пруд с рыбами был для безопасности обитателей центра огорожен.
В большой комнате собралось человек десять – кто слонялся возле столов, кто стоял около телевизоров (на обоих показывали повторы «Я люблю Люси»), кто разглядывал содержимое полок с едой. При появлении Брэда и Ники половина обернулись, остальные были слишком погружены в себя, чтобы обращать на них внимание.
– Друзья, поприветствуйте наших гостей, – окликнула их Элисон.
Все как один явно отрепетированным образом, выдохнули:
– Приветствуем вас, гости.
Склонившийся над шахматной доской чернокожий мужчина, статью превосходящий большинство футболистов, проговорил из-за стола:
– Приветствую вас, гости. – Голос его пророкотал, как аккорд бас-гитары.
Кое-кто захихикал.
– Пора, Голиаф, – проговорил худощавый мужчина, стоящий у телевизора. – Пора. Гостей следует приветствовать через три с половиной секунды после того, как они захотят, чтобы их приветствовали.
– Довольно, Ник, – оборвала его Элисон. – Вы ведь не считаете Голиафа глупцом, верно?
– А я и не назвал его глупцом.
– Желаете реванш?
Тот молчал.
– Нет, он кое-что умеет, – заметил Голиаф и широко улыбнулся. – И все же я тебя прибил, Ник. Ты считался здесь лучшим, а я побил тебя десять раз подряд.
Какая-то женщина зашлась хохотом, и Ник круто повернулся к экрану, словно беспокоился узнать, что он пропустил. Голиаф снова склонился над доской и двинул вперед пешку.
– Никто не видел Рауди или Райскую Птичку? – спросила Элисон.
– Рауди у себя в кабинете, – ответил кто-то.
Элисон провела гостей через комнату к коридору. Пожилая женщина, темные волосы которой выглядели так, словно ночью крысы устроили там себе нору, проводила Брэда внимательным взглядом.
Брэд, постоянно чувствовавший неловкость, наконец сообразил, что смущало его здесь. Самое необычное заключалось в том, что обитатели центра на вид не отличались ничем удивительным. Любой прикасался к хорошо знакомой струне собственного сознания, и она отзывалась бесчисленным множеством привычных звуков. Можно назвать их ребячливыми, шумными, причудливыми, несносными или придумать еще сотню определений, но ведь с таким же успехом все это можно в той или иной мере сказать о нем самом.
– Хорошо играет? – спросил Брэд.
– Кто, Голиаф? Экстра-класс. Как правило, сидит за доской по десять часов в день. Наша задача помочь ему применить свои способности в других областях.
– Ну и как, получается?
– Он общается с людьми из лаборатории, где ведутся онкологические исследования. – Элисон усмехнулась. – Выясняется, что кое-какие области медицины имеют нечто общее с шахматами.
– А где все ваши сотрудники? – поинтересовалась Ники.
– Да везде. Они как бы растворены среди наших обитателей. Ну вот мы и пришли.
Они оказались в небольшой классной комнате с белой доской на стене и десятью столами. У окна с видом на фонтан стоял диван. На диване развалился пожилой мужчина в темном шелковом купальном халате и пушистых белых тапочках. Вдоль доски, покусывая ногти, расхаживала молодая, не старше двадцати, блондинка. За учительским столом сидел, откинувшись на спинку стула, мужчина с козлиной бородкой, в бриджах и галстуке-бабочке.
Собравшиеся явно не ожидали постороннего вторжения. На мгновение все трое вперились глазами в Элисон и ее спутников так, словно перед ними космические пришельцы. Мужчины медленно распрямились. Девушка заулыбалась.
– Привет, друзья, – доброжелательно произнесла Элисон. – Позвольте представить вам наших гостей.
– Привет, гости.
– Им от нас что-нибудь нужно? – Тот, что сидел за учительским столом, подергал себя за бородку.
– Да, Рауди, можно сказать и так. Они хотят потолковать с вами.
– Правда? Ну да, конечно, конечно. Слышал, Касс? Они пришли потолковать со мной.
Касс, мужчина в шелковом купальном халате, встал, одернул халат и посмотрел на Ники.
– Ну ей-то интереснее меня послушать. – Он сделал шаг вперед, поедая Ники глазами, округлив брови и криво ухмыляясь.
– Ты здесь ни при чем, Касс, – укоризненно покачал головой Рауди. – Посторонись. И веди себя прилично. О чем? Потолковать со мной о чем? Говорите, этот благородный господин и дама – из Федерального бюро расследований?
Девушка захихикала и тут же поднесла ладонь ко рту, приглушая звук.
– Меня зовут Андреа, – любезно представилась она.
– А мы все называем ее Мозги, – пояснил Рауди. – Однако вряд ли это имеет значение для вас, верно? Вы пришли потолковать со мной, и уж мне решать, достаточно ли вы меня заинтересуете, чтобы предложить вам содействие.
– Эй, Шерлок, в чем дело? – Элисон вмешалась в разговор так, словно происходящее доставляло ей немалое удовольствие. – Вы мне больше не доверяете? Если бы я не считала, что они могут оказаться вам интересны, разве привела бы их сюда?
– Ваша правда. Я доверяю вам, мадам. И они мне интересны. – Рауди потеребил бабочку. – Это была просто фигура речи, отвлечение, тактический ход, заставляющий их насторожиться, пока я прикидываю, верно ли мое предположение. Как, по-вашему, верно?
Брэд не без труда подавил улыбку.
– Как вы догадались?
– Ага! – Рауди щелкнул пальцами. – Так и знал! Снова я понадобился ФБР. Как не догадаться? Вы ведь каждый день приходите узнать мое мнение. Неужели мы, британцы, настолько умны? А американцам чего-то не хватает и приходится просить у нас помощи?
Мужчину в шелковом халате интересовала только Ники, и пока Рауди произносил свою речь, он подошел к ней вплотную, взял за руку и, не спуская с нее глаз, вежливо поднес к губам.
– Меня зовут Энрико Бартоломью. – Здесь меня называют Казановой. Слышали про такого?
– Касс – юбочник, – иронически заметила Андреа. Она нервно переминалась и слегка раскачивалась, словно ей не терпелось в туалет.
«Ее прозвали Мозгами. Эрудитка?» – размышлял Брэд.
Не выпуская руки Ники, Энрико повернулся к Андреа:
– Только не надо делать вид, Мозги, что это не я сделал тебя женщиной. – Он повернулся к Ники и одарил ее еще более обольстительной улыбкой. – Ты очень симпатичная.
Повисло неловкое молчание.
Брэд улыбнулся, отдавая Ники должное: при случае она одним взглядом умела одернуть наглеца либо заполнить неловкую паузу.
– Они ко мне пришли, Энрико, – резко бросил Рауди.
– А кто учил тебя: чтобы вызвать доверие, надо как следует одеться? Разве не я? Смотри, кто к ужину пришел.
Он снова прикоснулся губами к ладони Ники, отступил на шаг и подмигнул ей. Брэд удивился, что она не остановила наглеца. Видно, интерес к новому объекту психологических исследований пересилил страх перед микробами.
– Кто пришел к ужину? – раздраженно повторил Рауди. – Да они каждую неделю приходят, идиот ты этакий.
– Меня называют Мозгами, – встряла в разговор погруженная в собственный мир Андреа. Она не сводила глаз с Брэда и по-прежнему играла роль пай-девочки. – Полагаю, мне надо принять душ.
Все заговорили, перебивая друг друга. А потом пар, похоже, вышел.
– Райскую Птичку никто не видел? – спросила Элисон.
Все дружно покачали головами.
– Ну а у вас-то все как будто хорошо? – Она кивнула в сторону Брэда. – Это специальный агент Брэд Рейнз и его напарница мисс Холден. Оставляю вас с ними наедине. Рауди, прошу, окажите им всяческую помощь. Мистер Рейнз и мисс Холден действительно из ФБР, и им надо посоветоваться по поводу одного дела, которое они сейчас расследуют.
– Дело! Великолепно! – Рауди быстро заходил по комнате. – Вы попали по адресу, уверяю вас.
К глазам Андреа подступили слезы. Казалось, она вот-вот потеряет самообладание. Первая встреча оказалась столь стремительной, что Брэд просто не успел оценить ее неброскую красоту. Со второго взгляда все встало на свои места. Он отметил грамотный макияж и аккуратную прическу.
– Все в порядке, Андреа, – успокоила ее Элисон.
Взгляд девушки метнулся в сторону пустого угла.
– А Бетти говорит не так.
– Бетти ошибается. Послушайте лучше Брэда. – Она погладила его по руке. – У Брэда доброе сердце.
Андреа бросила на него беглый взгляд и шмыгнула носом.
– Слуховые галлюцинации. – Элисон прошептала эти слова так тихо, что Брэд едва уловил их. – Суть в том, что Андреа слышит голоса. И один из них только что сказал ей то, отчего она расплакалась. Когда закончите, найдете меня в приемном покое. Можете не торопиться. – Директриса с улыбкой покинула класс.
Брэд глубоко вздохнул. Происходящее представлялось ему довольно нереальным, хотя и захватывающим. Он даже на время забыл, зачем они здесь.
– Теперь я в полном вашем распоряжении. – Рауди, он же Шерлок, шагнул вперед и протянул руку.
– Спасибо, Рауди. – Брэд ответил на рукопожатие. – Вообще-то я не прочь, чтобы вы все трое помогли нам.
Рауди, то ли возмущенный, то ли задетый за живое, оглядел остальных.
– Естественно, вы будете главным, – заверил его Брэд. – Но для начала хотелось бы побольше узнать о своих будущих работниках. Не возражаете, если мы зададим несколько вопросов?
– А платить будете?
– Разумеется.
Рауди назидательно вытянул палец.
– Они люди деловые, свою выгоду знают. Моя ставка – тысяча двести долларов в час.
– Но ведь это всего одиннадцать центов, – подала голос Андреа.
Все, кроме Энрико, который по-прежнему разглядывал Ники с двусмысленной улыбкой, повернулись к ней.
– В секунду, – пояснила Андреа извиняющимся тоном. – Тридцать три цента в минуту разделить на три. По выходе отсюда я хочу купить новую машину и красивое платье в придачу. – Лицо ее сморщилось, и из правого глаза выкатилась слеза. Она всхлипнула и стерла влагу со щеки. – Извините, извините, извините…
– Да что там…
– Чушь! – вскричала Андреа. И снова перешла на полушепот: – Извините, извините, извините. Пожалуй, я для начала душ приму.
– Веди себя прилично, Мозги. Меня назначили старшим, и я не потерплю таких сцен. – Рауди вздохнул. – Ладно, поделимся. Тысяча двести долларов на троих.
Они так быстро меняли позицию, так стремительно двигались в новом направлении, чувства так резко отражались на их лицах, что Брэд не поспевал за этим калейдоскопом эмоций и действий.
Пусть по-детски, но каждый из них обладал способностями, которые заставляли его ощущать свою неполноценность.
«И впрямь похожи на гениев. Голова кругом идет».
– Боюсь, нам нечего предложить вам, кроме благодарности, – отозвался наконец Брэд.
Похоже, и Рауди, и Андреа были поражены. Даже Энрико повернулся.
– Но вам это зачтется. Ведь вы поможете нам спасти жизнь очередным жертвам Коллекционера Невест.
– Коллекционера Невест? – Рауди шагнул вперед. Теперь он был весь внимание. – Расскажите нам все, что знаете. Это кто, серийный убийца?
– Сначала вопросы зададим мы. – Брэд поднял руки вверх. – Так будет справедливо, согласны?
Взгляд Андреа метнулся куда-то за спину Брэда. Он непроизвольно оглянулся.
На пороге стояла молодая хрупкая шатенка лет двадцати пяти. Черты лица четко очерчены – маленький нос, мягкие пухлые губы, светло-карие, блестящие, полные жизни глаза.
Брэд невольно потупился. Женщина невысока ростом, одета в потертую синюю фуфайку «Найк». Джинсы обрезаны на пару сантиметров выше старых парусиновых теннисных туфель белого цвета.
Она стояла, опустив руки по швам, с видом невозмутимым, но неуверенным, так, словно ее сильным порывом ветра может снести. Кожа на руках бледная, ногти на большинстве пальцев Брэду были не видны, но на больших обгрызаны. В отличие от Андреа она вообще не пользовалась косметикой, даже несколько красных пятен на лбу – следы от угрей – не были припудрены.
Испытующий взгляд новоприбывшей пронизывал насквозь. Выглядела она бесстрастно, словно не могла решить, как отнестись к присутствию гостей.
– Это Райская Птичка, – объявил Рауди.
– Означает ли это, что нам придется делиться и с ней? – недовольно спросила Андреа. – Получается всего лишь восемь и три десятых цента в секунду.
– Мы тут собираемся помочь ФБР расколоть одно дело, – пояснил Рауди. – А Райская Птичка хорошо разбирается в мертвецах.
Брэд затруднился бы сказать, что заставило его пульс биться чаще: слова Элисон про Райскую Птичку или то, как молодая женщина на него посмотрела, – но в любом случае он поймал тебя на том, что не может оторвать от нее глаз. Райская Птичка.
Она отвернулась, подошла к Андреа и опять нерешительно взглянула на Брэда. А он не мог отделаться от мысли, что провалился в заячью нору и очутился в Стране Чудес, у Алисы. Утверждения директрисы, будто все это исключительно развитые индивиды, сбило его с толку. Если услышать этот странный разговор на улице, любой прохожий решил бы, что все четверо просто чокнутые.
«Впрочем, так оно и есть, – напомнил он себе с убежденностью, неприятной ему самому. Налицо классические симптомы шизофрении: паранойя, галлюцинации, зрительные и слуховые, голоса и угрозы. Упорное стремление Андреа встать под душ, мания величия у Рауди и Казановы…»
– Полагаю, Элисон не против, чтобы вы присоединились к нам, – сказала Ники. – Спасибо, что пришли. Какое у вас чудное имя. А меня зовите просто Ники.
Райская Птичка промолчала.
Брэду сразу стало ясно, что эта невзрачная копия Андреа, должно быть, вполне уютно чувствует себя в собственной скорлупе, но испытывает неловкость, когда ее оценивают со стороны. При внешнем спокойствии от молодой женщины исходили волны беззащитности подобно жару в пустыне.
– Привет, Птичка, – кивнул он и повернулся к остальным: – Что ж, начнем. Расскажите о себе. О своих… дарованиях.
– Ах вот оно что, вот оно что, – затараторил Рауди. – Вы хотите знать, что нас делает чокнутыми, не так ли?
– Вовсе нет, – шагнула вперед Ники. Чувствовала она себя в этой компании вполне непринужденно. – Мы знаем, у вас чрезвычайно высокий ^. И все вы одарены редкими способностями. Или директриса заблуждается на ваш счет?
Присутствующие внимательно посмотрели на Ники, словно убеждаясь в серьезности ее слов. Решив, что так оно и есть, все, кроме Райской Птички, заговорили в голос, перебивая друг друга.
Ники улыбнулась и подняла руки.
– Начнем с вас, Рауди.
– Естественно. – Он покосился на опоздавшую. – Директриса назначила меня старшим, Птичка. – Та промолчала, и он продолжил: – Рост у меня метр семьдесят семь сантиметров, мне сорок лет, и в этом закрытом учреждении я нахожусь семь лет. Кто-то называет меня холериком, и верно, по природе я лидер, но главные мои достоинства лежат в иной сфере. Это перцепция и дедукция. Большинство обычных дел, по поводу которых со мной регулярно консультируется ФБР, решаются легко, достаточно применить алгоритм, помогающий выделить ключевые улики. Еще я участвую в нескольких крупных операциях, раскрывать суть которых не имею права.
Он замолчал и поправил сбившуюся набок бабочку. Брюки у него были коротковаты и обнажали черные кожаные туфли, в которых не хватало одного шнурка. В своей мании величия образцом он явно выбрал Шерлока Холмса, хотя Брэду трудно было представить его расхаживающим с увеличительным стеклом и трубкой.
– Спасибо, Рауди. – Ники перевела взгляд на Казанову.
Не ожидая дальнейших поощрений, тот заговорил:
– Меня зовут Энрико Бартоломью, тридцать два года…
– Тридцать восемь, – перебил его Рауди.
– Или тридцать семь, точно не помню, – не смутившись, продолжал Энрико. – Меня называют шизофреником, но я не устаю напоминать, что все воины и любовники – шизофреники. Элисон говорит, не все женщины способны оценить по достоинству опытного, бесстрашного любовника. Но по-моему, она не права. Вот вы, например, Ники, что скажете? – Он лукаво улыбнулся.
«Интересно, от скольких женщин получал Бартоломью пощечины за последнее время?» – хмыкнул про себя Брэд.
– Затрудняюсь ответить, Энрико. Могу сказать лишь, что мне интересны мужчины одновременно сильные и добрые.
– Касс пытался назначить свидание жене президента, когда она приезжала в Денвер, – с хитрой усмешкой заметила Андреа. – Его посадили в тюрьму.
– Не слишком умной она оказалась, – улыбнулся Энрике. – Ее и женщиной-то назвать трудно. Не знаю, что я в ней нашел. Как вы сегодня вечером, свободны?
– Увы, занята. Но все равно спасибо, что спросили. Теперь ваша очередь, Андреа.
– Мне девятнадцать. Сюда попала год назад. Маниакальная депрессия. Биполярная. ННС – невроз навязчивых состояний. Вундеркинд-эрудит. Но последнее не совсем так.
– Чушь, – перебил ее Рауди. – Она у нас самая яркая. Следить за своей внешностью еще не значит быть идиотом.
Андреа виновато улыбнулась и пошевелила пальцами. Ногти у нее были выкрашены в зеленый цвет.
– Да, мне нравится… ухаживать за собой.
– Вам нравится принимать душ.
– Бывает.
– Как часто?
– Сегодня?
– Ну да, – улыбнулась Ники.
– Дважды.
«Сейчас десять утра», – отметила мысленно Ники.
– И каждый раз вы красите ногти и волосы?
– Да.
– Она у нас чистюля и мудрая как змий, – опять встрял Рауди. – Самая мудрая из моих информаторов.
Брэд посмотрел на Райскую Птичку. Казалось, ей нравится слушать чужой разговор, не высказывая своего мнения.
– А вы что скажете, Птичка?
Она огляделась, потом остановила взгляд на Брэде. Не поймешь, то ли она неловкость испытывает, то ли неудовольствие.
– Э-э… А что, собственно, тут происходит?
– Извините, не представился. Брэд Рейнз, ФБР. А это Ники Холден, наш судебный психолог. Мы здесь на предмет получения какой-либо информации об убийце по прозвищу Коллекционер Невест.
– Никогда о таком не слышала, – пожала плечами Райская Птичка. – Не знаю человека с таким именем.
– Это прозвище мы ему дали.
– Нужны подробности. – Рауди вновь начал мерить шагами комнату. – Чтобы помочь вам, мне надо знать все, что знаете вы. Размер обуви.
Брэд решил подыграть ему.
– Одиннадцатый.
– Ясно. Примерный рост?
– Сто девяносто – двести.
– Секретор?[3]
– Нет. Никаких телесных выделений не обнаружено ни на одном месте преступления. Ни волос, ни кожных тканей, ни отпечатков пальцев.
– Дело у вас с собой? – Роуди протянул руку.
– Нет.
– А Птичка так ничего про себя и не рассказала, – напомнила Андреа.
– Нет с собой дела? Так какой же помощи вы от меня ждете? – возмутился Рауди.
– А что он делает с женщинами? – спросил Энрико.
– Убивает. – Брэд посмотрел куда-то между ними. – Делает им макияж, чтобы выглядели красивее, а затем убивает и приклеивает тело к стене.
Наступило общее молчание.
Лицо у Андреа перекосилось, и она разрыдалась, прижав ладони к глазам.
– Какой ужас! Ужас, ужас…
– Да, страшное дело. Скажите, а никто из вас не знает или не знал обитателя этого центра, который подходит под данное описание? Рауди, директриса утверждает, вы помните всех, кто когда-либо жил здесь.
– Мне надо принять душ, – заявила Андреа. – Все тело зудит. Одиннадцатый размер, рост метр восемьдесят два. Большие руки, такими нетрудно шею сломать. Нет, таких не принимают. Говорите, он косметикой пользуется?
Брэд поколебался.
– Да.
Андреа снова заплакала, размазывая по лицу грим.
– Все в порядке, Дри, – впервые заговорила Райская Птичка. Голос у нее оказался приятный, негромкий, но уверенный и властный. – Здесь нам ничто не угрожает. Здесь мы дома. У нас есть охранники и мисс Элисон. Да и Рауди с Энрико не позволят, чтобы с нами что-нибудь случилось, верно?
– Ни за что, – подтвердил Рауди.
Энрико нахмурился.
Андреа подошла к Райской Птичке. Та взяла ее за руку и потрепала девушку по плечу.
– Не позволяй им пугать себя. Представь, что это просто литература.
– Птичка пишет романы, – пояснил Рауди. – Однако же должен сказать, при всем желании не могу припомнить никого здесь, кто подходил бы под ваше описание. Если вы, конечно, говорите о некой личности, демонстрирующей склонность к такого рода насилию. Тем не менее, если бы вы мне дали посмотреть дело, я почти наверняка пролил на ситуацию хоть какой-то свет.
– Вы уверены, что заняты сегодня вечером? – Энрико посмотрел на Ники.
– Да. Но еще раз спасибо, – улыбнулась она.
Брэд сделал глубокий вдох и внезапно ощутил быстротечность времени. Серийный убийца неумолимо кружит поблизости, подбираясь к очередной жертве, а ему приходится часами сидеть в компании душевнобольных. Ему стало ослепительно ясно, что сколь бы неординарны и одаренны ни были Рауди и его друзья, помочь остановить убийцу они не в состоянии.
– Райская Птичка так ничего про себя и не рассказала, – повторила Андреа.
Брэд кивнул, соображая, как побыстрее отсюда уйти. Но Андреа была преисполнена решимости.
– Она права. Почему бы вам не рассказать о себе, Райская Птичка? – предложил он.
Та вспыхнула:
– Вряд ли я чем-нибудь могу быть вам полезна.
– Она видит мертвецов, – сказал Рауди.
«Психопатические галлюцинации», – подумал Брэд.
Птичка даже не попыталась возразить.
– И духов, – добавила Андреа.
– Вы хотите сказать, призраков?
– Что-то в этом роде. – Андреа пожала плечами. – Стоит ей прикоснуться к телу убитой, и она будет знать, кто убил. Разве не так, Птичка?
– Сомневаюсь. И хватит болтать, Дри.
– Но ведь это правда.
– А вы давно здесь, Птичка?
– Семь лет. Мне тогда было девятнадцать.
Чем-то эта девушка отличалась от остальных обитателей. Кажется, он нашел ответ: как истинная женщина, Птичка не раскрывает своих тайн.
– И вам ничего не припоминается, когда я описываю убийцу? Может, видели кого-то похожего?
Она на секунду задумалась.
– Нет.
Андреа выглядела недовольной.
– Птичка не доверяет мужчинам. Ее однажды обидели. – Она снова заплакала, и Райская Птичка принялась ее утешать.
«Каково быть на месте этих двоих? – вдруг подумалось Брэду. – Каково это – жить рядом с ними?»
Последние десять лет он провел, оплакивая утрату Руби, этого ангела, посланного с небес. Ее оторвали от него, и он буквально рассыпался на куски. Все эти годы искал Руби замену.
Разумеется, его боль несравнима с той тайной болью, что испытывает Райская Птичка. Что привело ее сюда, в это пристанище отверженных? Кто любил эту несчастную женщину? Какие надежды ведут ее по жизни?
Он испытал прилив сострадания, смешанного с острым чувством стыда. По сравнению с этой женщиной у него – царская жизнь. И все же он проводит ее в одиночестве и тоске. Жалея себя.
В дальнем углу знак над арочной дверью указывал, что рядом расположено кафе. Напротив начинался коридор, ведущий в противоположный конец здания. Прилегающий к нему блестящий на солнце пруд с рыбами был для безопасности обитателей центра огорожен.
В большой комнате собралось человек десять – кто слонялся возле столов, кто стоял около телевизоров (на обоих показывали повторы «Я люблю Люси»), кто разглядывал содержимое полок с едой. При появлении Брэда и Ники половина обернулись, остальные были слишком погружены в себя, чтобы обращать на них внимание.
– Друзья, поприветствуйте наших гостей, – окликнула их Элисон.
Все как один явно отрепетированным образом, выдохнули:
– Приветствуем вас, гости.
Склонившийся над шахматной доской чернокожий мужчина, статью превосходящий большинство футболистов, проговорил из-за стола:
– Приветствую вас, гости. – Голос его пророкотал, как аккорд бас-гитары.
Кое-кто захихикал.
– Пора, Голиаф, – проговорил худощавый мужчина, стоящий у телевизора. – Пора. Гостей следует приветствовать через три с половиной секунды после того, как они захотят, чтобы их приветствовали.
– Довольно, Ник, – оборвала его Элисон. – Вы ведь не считаете Голиафа глупцом, верно?
– А я и не назвал его глупцом.
– Желаете реванш?
Тот молчал.
– Нет, он кое-что умеет, – заметил Голиаф и широко улыбнулся. – И все же я тебя прибил, Ник. Ты считался здесь лучшим, а я побил тебя десять раз подряд.
Какая-то женщина зашлась хохотом, и Ник круто повернулся к экрану, словно беспокоился узнать, что он пропустил. Голиаф снова склонился над доской и двинул вперед пешку.
– Никто не видел Рауди или Райскую Птичку? – спросила Элисон.
– Рауди у себя в кабинете, – ответил кто-то.
Элисон провела гостей через комнату к коридору. Пожилая женщина, темные волосы которой выглядели так, словно ночью крысы устроили там себе нору, проводила Брэда внимательным взглядом.
Брэд, постоянно чувствовавший неловкость, наконец сообразил, что смущало его здесь. Самое необычное заключалось в том, что обитатели центра на вид не отличались ничем удивительным. Любой прикасался к хорошо знакомой струне собственного сознания, и она отзывалась бесчисленным множеством привычных звуков. Можно назвать их ребячливыми, шумными, причудливыми, несносными или придумать еще сотню определений, но ведь с таким же успехом все это можно в той или иной мере сказать о нем самом.
– Хорошо играет? – спросил Брэд.
– Кто, Голиаф? Экстра-класс. Как правило, сидит за доской по десять часов в день. Наша задача помочь ему применить свои способности в других областях.
– Ну и как, получается?
– Он общается с людьми из лаборатории, где ведутся онкологические исследования. – Элисон усмехнулась. – Выясняется, что кое-какие области медицины имеют нечто общее с шахматами.
– А где все ваши сотрудники? – поинтересовалась Ники.
– Да везде. Они как бы растворены среди наших обитателей. Ну вот мы и пришли.
Они оказались в небольшой классной комнате с белой доской на стене и десятью столами. У окна с видом на фонтан стоял диван. На диване развалился пожилой мужчина в темном шелковом купальном халате и пушистых белых тапочках. Вдоль доски, покусывая ногти, расхаживала молодая, не старше двадцати, блондинка. За учительским столом сидел, откинувшись на спинку стула, мужчина с козлиной бородкой, в бриджах и галстуке-бабочке.
Собравшиеся явно не ожидали постороннего вторжения. На мгновение все трое вперились глазами в Элисон и ее спутников так, словно перед ними космические пришельцы. Мужчины медленно распрямились. Девушка заулыбалась.
– Привет, друзья, – доброжелательно произнесла Элисон. – Позвольте представить вам наших гостей.
– Привет, гости.
– Им от нас что-нибудь нужно? – Тот, что сидел за учительским столом, подергал себя за бородку.
– Да, Рауди, можно сказать и так. Они хотят потолковать с вами.
– Правда? Ну да, конечно, конечно. Слышал, Касс? Они пришли потолковать со мной.
Касс, мужчина в шелковом купальном халате, встал, одернул халат и посмотрел на Ники.
– Ну ей-то интереснее меня послушать. – Он сделал шаг вперед, поедая Ники глазами, округлив брови и криво ухмыляясь.
– Ты здесь ни при чем, Касс, – укоризненно покачал головой Рауди. – Посторонись. И веди себя прилично. О чем? Потолковать со мной о чем? Говорите, этот благородный господин и дама – из Федерального бюро расследований?
Девушка захихикала и тут же поднесла ладонь ко рту, приглушая звук.
– Меня зовут Андреа, – любезно представилась она.
– А мы все называем ее Мозги, – пояснил Рауди. – Однако вряд ли это имеет значение для вас, верно? Вы пришли потолковать со мной, и уж мне решать, достаточно ли вы меня заинтересуете, чтобы предложить вам содействие.
– Эй, Шерлок, в чем дело? – Элисон вмешалась в разговор так, словно происходящее доставляло ей немалое удовольствие. – Вы мне больше не доверяете? Если бы я не считала, что они могут оказаться вам интересны, разве привела бы их сюда?
– Ваша правда. Я доверяю вам, мадам. И они мне интересны. – Рауди потеребил бабочку. – Это была просто фигура речи, отвлечение, тактический ход, заставляющий их насторожиться, пока я прикидываю, верно ли мое предположение. Как, по-вашему, верно?
Брэд не без труда подавил улыбку.
– Как вы догадались?
– Ага! – Рауди щелкнул пальцами. – Так и знал! Снова я понадобился ФБР. Как не догадаться? Вы ведь каждый день приходите узнать мое мнение. Неужели мы, британцы, настолько умны? А американцам чего-то не хватает и приходится просить у нас помощи?
Мужчину в шелковом халате интересовала только Ники, и пока Рауди произносил свою речь, он подошел к ней вплотную, взял за руку и, не спуская с нее глаз, вежливо поднес к губам.
– Меня зовут Энрико Бартоломью. – Здесь меня называют Казановой. Слышали про такого?
– Касс – юбочник, – иронически заметила Андреа. Она нервно переминалась и слегка раскачивалась, словно ей не терпелось в туалет.
«Ее прозвали Мозгами. Эрудитка?» – размышлял Брэд.
Не выпуская руки Ники, Энрико повернулся к Андреа:
– Только не надо делать вид, Мозги, что это не я сделал тебя женщиной. – Он повернулся к Ники и одарил ее еще более обольстительной улыбкой. – Ты очень симпатичная.
Повисло неловкое молчание.
Брэд улыбнулся, отдавая Ники должное: при случае она одним взглядом умела одернуть наглеца либо заполнить неловкую паузу.
– Они ко мне пришли, Энрико, – резко бросил Рауди.
– А кто учил тебя: чтобы вызвать доверие, надо как следует одеться? Разве не я? Смотри, кто к ужину пришел.
Он снова прикоснулся губами к ладони Ники, отступил на шаг и подмигнул ей. Брэд удивился, что она не остановила наглеца. Видно, интерес к новому объекту психологических исследований пересилил страх перед микробами.
– Кто пришел к ужину? – раздраженно повторил Рауди. – Да они каждую неделю приходят, идиот ты этакий.
– Меня называют Мозгами, – встряла в разговор погруженная в собственный мир Андреа. Она не сводила глаз с Брэда и по-прежнему играла роль пай-девочки. – Полагаю, мне надо принять душ.
Все заговорили, перебивая друг друга. А потом пар, похоже, вышел.
– Райскую Птичку никто не видел? – спросила Элисон.
Все дружно покачали головами.
– Ну а у вас-то все как будто хорошо? – Она кивнула в сторону Брэда. – Это специальный агент Брэд Рейнз и его напарница мисс Холден. Оставляю вас с ними наедине. Рауди, прошу, окажите им всяческую помощь. Мистер Рейнз и мисс Холден действительно из ФБР, и им надо посоветоваться по поводу одного дела, которое они сейчас расследуют.
– Дело! Великолепно! – Рауди быстро заходил по комнате. – Вы попали по адресу, уверяю вас.
К глазам Андреа подступили слезы. Казалось, она вот-вот потеряет самообладание. Первая встреча оказалась столь стремительной, что Брэд просто не успел оценить ее неброскую красоту. Со второго взгляда все встало на свои места. Он отметил грамотный макияж и аккуратную прическу.
– Все в порядке, Андреа, – успокоила ее Элисон.
Взгляд девушки метнулся в сторону пустого угла.
– А Бетти говорит не так.
– Бетти ошибается. Послушайте лучше Брэда. – Она погладила его по руке. – У Брэда доброе сердце.
Андреа бросила на него беглый взгляд и шмыгнула носом.
– Слуховые галлюцинации. – Элисон прошептала эти слова так тихо, что Брэд едва уловил их. – Суть в том, что Андреа слышит голоса. И один из них только что сказал ей то, отчего она расплакалась. Когда закончите, найдете меня в приемном покое. Можете не торопиться. – Директриса с улыбкой покинула класс.
Брэд глубоко вздохнул. Происходящее представлялось ему довольно нереальным, хотя и захватывающим. Он даже на время забыл, зачем они здесь.
– Теперь я в полном вашем распоряжении. – Рауди, он же Шерлок, шагнул вперед и протянул руку.
– Спасибо, Рауди. – Брэд ответил на рукопожатие. – Вообще-то я не прочь, чтобы вы все трое помогли нам.
Рауди, то ли возмущенный, то ли задетый за живое, оглядел остальных.
– Естественно, вы будете главным, – заверил его Брэд. – Но для начала хотелось бы побольше узнать о своих будущих работниках. Не возражаете, если мы зададим несколько вопросов?
– А платить будете?
– Разумеется.
Рауди назидательно вытянул палец.
– Они люди деловые, свою выгоду знают. Моя ставка – тысяча двести долларов в час.
– Но ведь это всего одиннадцать центов, – подала голос Андреа.
Все, кроме Энрико, который по-прежнему разглядывал Ники с двусмысленной улыбкой, повернулись к ней.
– В секунду, – пояснила Андреа извиняющимся тоном. – Тридцать три цента в минуту разделить на три. По выходе отсюда я хочу купить новую машину и красивое платье в придачу. – Лицо ее сморщилось, и из правого глаза выкатилась слеза. Она всхлипнула и стерла влагу со щеки. – Извините, извините, извините…
– Да что там…
– Чушь! – вскричала Андреа. И снова перешла на полушепот: – Извините, извините, извините. Пожалуй, я для начала душ приму.
– Веди себя прилично, Мозги. Меня назначили старшим, и я не потерплю таких сцен. – Рауди вздохнул. – Ладно, поделимся. Тысяча двести долларов на троих.
Они так быстро меняли позицию, так стремительно двигались в новом направлении, чувства так резко отражались на их лицах, что Брэд не поспевал за этим калейдоскопом эмоций и действий.
Пусть по-детски, но каждый из них обладал способностями, которые заставляли его ощущать свою неполноценность.
«И впрямь похожи на гениев. Голова кругом идет».
– Боюсь, нам нечего предложить вам, кроме благодарности, – отозвался наконец Брэд.
Похоже, и Рауди, и Андреа были поражены. Даже Энрико повернулся.
– Но вам это зачтется. Ведь вы поможете нам спасти жизнь очередным жертвам Коллекционера Невест.
– Коллекционера Невест? – Рауди шагнул вперед. Теперь он был весь внимание. – Расскажите нам все, что знаете. Это кто, серийный убийца?
– Сначала вопросы зададим мы. – Брэд поднял руки вверх. – Так будет справедливо, согласны?
Взгляд Андреа метнулся куда-то за спину Брэда. Он непроизвольно оглянулся.
На пороге стояла молодая хрупкая шатенка лет двадцати пяти. Черты лица четко очерчены – маленький нос, мягкие пухлые губы, светло-карие, блестящие, полные жизни глаза.
Брэд невольно потупился. Женщина невысока ростом, одета в потертую синюю фуфайку «Найк». Джинсы обрезаны на пару сантиметров выше старых парусиновых теннисных туфель белого цвета.
Она стояла, опустив руки по швам, с видом невозмутимым, но неуверенным, так, словно ее сильным порывом ветра может снести. Кожа на руках бледная, ногти на большинстве пальцев Брэду были не видны, но на больших обгрызаны. В отличие от Андреа она вообще не пользовалась косметикой, даже несколько красных пятен на лбу – следы от угрей – не были припудрены.
Испытующий взгляд новоприбывшей пронизывал насквозь. Выглядела она бесстрастно, словно не могла решить, как отнестись к присутствию гостей.
– Это Райская Птичка, – объявил Рауди.
– Означает ли это, что нам придется делиться и с ней? – недовольно спросила Андреа. – Получается всего лишь восемь и три десятых цента в секунду.
– Мы тут собираемся помочь ФБР расколоть одно дело, – пояснил Рауди. – А Райская Птичка хорошо разбирается в мертвецах.
Брэд затруднился бы сказать, что заставило его пульс биться чаще: слова Элисон про Райскую Птичку или то, как молодая женщина на него посмотрела, – но в любом случае он поймал тебя на том, что не может оторвать от нее глаз. Райская Птичка.
Она отвернулась, подошла к Андреа и опять нерешительно взглянула на Брэда. А он не мог отделаться от мысли, что провалился в заячью нору и очутился в Стране Чудес, у Алисы. Утверждения директрисы, будто все это исключительно развитые индивиды, сбило его с толку. Если услышать этот странный разговор на улице, любой прохожий решил бы, что все четверо просто чокнутые.
«Впрочем, так оно и есть, – напомнил он себе с убежденностью, неприятной ему самому. Налицо классические симптомы шизофрении: паранойя, галлюцинации, зрительные и слуховые, голоса и угрозы. Упорное стремление Андреа встать под душ, мания величия у Рауди и Казановы…»
– Полагаю, Элисон не против, чтобы вы присоединились к нам, – сказала Ники. – Спасибо, что пришли. Какое у вас чудное имя. А меня зовите просто Ники.
Райская Птичка промолчала.
Брэду сразу стало ясно, что эта невзрачная копия Андреа, должно быть, вполне уютно чувствует себя в собственной скорлупе, но испытывает неловкость, когда ее оценивают со стороны. При внешнем спокойствии от молодой женщины исходили волны беззащитности подобно жару в пустыне.
– Привет, Птичка, – кивнул он и повернулся к остальным: – Что ж, начнем. Расскажите о себе. О своих… дарованиях.
– Ах вот оно что, вот оно что, – затараторил Рауди. – Вы хотите знать, что нас делает чокнутыми, не так ли?
– Вовсе нет, – шагнула вперед Ники. Чувствовала она себя в этой компании вполне непринужденно. – Мы знаем, у вас чрезвычайно высокий ^. И все вы одарены редкими способностями. Или директриса заблуждается на ваш счет?
Присутствующие внимательно посмотрели на Ники, словно убеждаясь в серьезности ее слов. Решив, что так оно и есть, все, кроме Райской Птички, заговорили в голос, перебивая друг друга.
Ники улыбнулась и подняла руки.
– Начнем с вас, Рауди.
– Естественно. – Он покосился на опоздавшую. – Директриса назначила меня старшим, Птичка. – Та промолчала, и он продолжил: – Рост у меня метр семьдесят семь сантиметров, мне сорок лет, и в этом закрытом учреждении я нахожусь семь лет. Кто-то называет меня холериком, и верно, по природе я лидер, но главные мои достоинства лежат в иной сфере. Это перцепция и дедукция. Большинство обычных дел, по поводу которых со мной регулярно консультируется ФБР, решаются легко, достаточно применить алгоритм, помогающий выделить ключевые улики. Еще я участвую в нескольких крупных операциях, раскрывать суть которых не имею права.
Он замолчал и поправил сбившуюся набок бабочку. Брюки у него были коротковаты и обнажали черные кожаные туфли, в которых не хватало одного шнурка. В своей мании величия образцом он явно выбрал Шерлока Холмса, хотя Брэду трудно было представить его расхаживающим с увеличительным стеклом и трубкой.
– Спасибо, Рауди. – Ники перевела взгляд на Казанову.
Не ожидая дальнейших поощрений, тот заговорил:
– Меня зовут Энрико Бартоломью, тридцать два года…
– Тридцать восемь, – перебил его Рауди.
– Или тридцать семь, точно не помню, – не смутившись, продолжал Энрико. – Меня называют шизофреником, но я не устаю напоминать, что все воины и любовники – шизофреники. Элисон говорит, не все женщины способны оценить по достоинству опытного, бесстрашного любовника. Но по-моему, она не права. Вот вы, например, Ники, что скажете? – Он лукаво улыбнулся.
«Интересно, от скольких женщин получал Бартоломью пощечины за последнее время?» – хмыкнул про себя Брэд.
– Затрудняюсь ответить, Энрико. Могу сказать лишь, что мне интересны мужчины одновременно сильные и добрые.
– Касс пытался назначить свидание жене президента, когда она приезжала в Денвер, – с хитрой усмешкой заметила Андреа. – Его посадили в тюрьму.
– Не слишком умной она оказалась, – улыбнулся Энрике. – Ее и женщиной-то назвать трудно. Не знаю, что я в ней нашел. Как вы сегодня вечером, свободны?
– Увы, занята. Но все равно спасибо, что спросили. Теперь ваша очередь, Андреа.
– Мне девятнадцать. Сюда попала год назад. Маниакальная депрессия. Биполярная. ННС – невроз навязчивых состояний. Вундеркинд-эрудит. Но последнее не совсем так.
– Чушь, – перебил ее Рауди. – Она у нас самая яркая. Следить за своей внешностью еще не значит быть идиотом.
Андреа виновато улыбнулась и пошевелила пальцами. Ногти у нее были выкрашены в зеленый цвет.
– Да, мне нравится… ухаживать за собой.
– Вам нравится принимать душ.
– Бывает.
– Как часто?
– Сегодня?
– Ну да, – улыбнулась Ники.
– Дважды.
«Сейчас десять утра», – отметила мысленно Ники.
– И каждый раз вы красите ногти и волосы?
– Да.
– Она у нас чистюля и мудрая как змий, – опять встрял Рауди. – Самая мудрая из моих информаторов.
Брэд посмотрел на Райскую Птичку. Казалось, ей нравится слушать чужой разговор, не высказывая своего мнения.
– А вы что скажете, Птичка?
Она огляделась, потом остановила взгляд на Брэде. Не поймешь, то ли она неловкость испытывает, то ли неудовольствие.
– Э-э… А что, собственно, тут происходит?
– Извините, не представился. Брэд Рейнз, ФБР. А это Ники Холден, наш судебный психолог. Мы здесь на предмет получения какой-либо информации об убийце по прозвищу Коллекционер Невест.
– Никогда о таком не слышала, – пожала плечами Райская Птичка. – Не знаю человека с таким именем.
– Это прозвище мы ему дали.
– Нужны подробности. – Рауди вновь начал мерить шагами комнату. – Чтобы помочь вам, мне надо знать все, что знаете вы. Размер обуви.
Брэд решил подыграть ему.
– Одиннадцатый.
– Ясно. Примерный рост?
– Сто девяносто – двести.
– Секретор?[3]
– Нет. Никаких телесных выделений не обнаружено ни на одном месте преступления. Ни волос, ни кожных тканей, ни отпечатков пальцев.
– Дело у вас с собой? – Роуди протянул руку.
– Нет.
– А Птичка так ничего про себя и не рассказала, – напомнила Андреа.
– Нет с собой дела? Так какой же помощи вы от меня ждете? – возмутился Рауди.
– А что он делает с женщинами? – спросил Энрико.
– Убивает. – Брэд посмотрел куда-то между ними. – Делает им макияж, чтобы выглядели красивее, а затем убивает и приклеивает тело к стене.
Наступило общее молчание.
Лицо у Андреа перекосилось, и она разрыдалась, прижав ладони к глазам.
– Какой ужас! Ужас, ужас…
– Да, страшное дело. Скажите, а никто из вас не знает или не знал обитателя этого центра, который подходит под данное описание? Рауди, директриса утверждает, вы помните всех, кто когда-либо жил здесь.
– Мне надо принять душ, – заявила Андреа. – Все тело зудит. Одиннадцатый размер, рост метр восемьдесят два. Большие руки, такими нетрудно шею сломать. Нет, таких не принимают. Говорите, он косметикой пользуется?
Брэд поколебался.
– Да.
Андреа снова заплакала, размазывая по лицу грим.
– Все в порядке, Дри, – впервые заговорила Райская Птичка. Голос у нее оказался приятный, негромкий, но уверенный и властный. – Здесь нам ничто не угрожает. Здесь мы дома. У нас есть охранники и мисс Элисон. Да и Рауди с Энрико не позволят, чтобы с нами что-нибудь случилось, верно?
– Ни за что, – подтвердил Рауди.
Энрико нахмурился.
Андреа подошла к Райской Птичке. Та взяла ее за руку и потрепала девушку по плечу.
– Не позволяй им пугать себя. Представь, что это просто литература.
– Птичка пишет романы, – пояснил Рауди. – Однако же должен сказать, при всем желании не могу припомнить никого здесь, кто подходил бы под ваше описание. Если вы, конечно, говорите о некой личности, демонстрирующей склонность к такого рода насилию. Тем не менее, если бы вы мне дали посмотреть дело, я почти наверняка пролил на ситуацию хоть какой-то свет.
– Вы уверены, что заняты сегодня вечером? – Энрико посмотрел на Ники.
– Да. Но еще раз спасибо, – улыбнулась она.
Брэд сделал глубокий вдох и внезапно ощутил быстротечность времени. Серийный убийца неумолимо кружит поблизости, подбираясь к очередной жертве, а ему приходится часами сидеть в компании душевнобольных. Ему стало ослепительно ясно, что сколь бы неординарны и одаренны ни были Рауди и его друзья, помочь остановить убийцу они не в состоянии.
– Райская Птичка так ничего про себя и не рассказала, – повторила Андреа.
Брэд кивнул, соображая, как побыстрее отсюда уйти. Но Андреа была преисполнена решимости.
– Она права. Почему бы вам не рассказать о себе, Райская Птичка? – предложил он.
Та вспыхнула:
– Вряд ли я чем-нибудь могу быть вам полезна.
– Она видит мертвецов, – сказал Рауди.
«Психопатические галлюцинации», – подумал Брэд.
Птичка даже не попыталась возразить.
– И духов, – добавила Андреа.
– Вы хотите сказать, призраков?
– Что-то в этом роде. – Андреа пожала плечами. – Стоит ей прикоснуться к телу убитой, и она будет знать, кто убил. Разве не так, Птичка?
– Сомневаюсь. И хватит болтать, Дри.
– Но ведь это правда.
– А вы давно здесь, Птичка?
– Семь лет. Мне тогда было девятнадцать.
Чем-то эта девушка отличалась от остальных обитателей. Кажется, он нашел ответ: как истинная женщина, Птичка не раскрывает своих тайн.
– И вам ничего не припоминается, когда я описываю убийцу? Может, видели кого-то похожего?
Она на секунду задумалась.
– Нет.
Андреа выглядела недовольной.
– Птичка не доверяет мужчинам. Ее однажды обидели. – Она снова заплакала, и Райская Птичка принялась ее утешать.
«Каково быть на месте этих двоих? – вдруг подумалось Брэду. – Каково это – жить рядом с ними?»
Последние десять лет он провел, оплакивая утрату Руби, этого ангела, посланного с небес. Ее оторвали от него, и он буквально рассыпался на куски. Все эти годы искал Руби замену.
Разумеется, его боль несравнима с той тайной болью, что испытывает Райская Птичка. Что привело ее сюда, в это пристанище отверженных? Кто любил эту несчастную женщину? Какие надежды ведут ее по жизни?
Он испытал прилив сострадания, смешанного с острым чувством стыда. По сравнению с этой женщиной у него – царская жизнь. И все же он проводит ее в одиночестве и тоске. Жалея себя.