Тенин Глеб. Малкут

   II
   22 марта 1986 года. 4:25 утра.
   Он просыпался мучительно и долго. Тошнота подкатывала к горлу и исчезала, пронзив его насквозь. Лежа с открытыми глазами, Русинский пытался вспомнить, что же такое страшное случилось с ним вчера. Ничего не вспомнив, он поднялся, и обычно сшибая плечами мелкие предметы, на заплетающихся ногах отправился в ванную.
   Над рукомойником он вспомнил все. Бросив кран открытым, он вбежал в Тонину комнату. Петр сидел на полу не шелохнувшись и все также смотрел перед собой. Мертвое тело исчезло. Кровь впиталась в бордовый коврик - по крайней мере, он не нашел ни малейшего признака крови.
   На лице Петра за ночь успела отрасти щетина. Русинский потрепал его по макушке, присел на кровать и закурил, но сигарета пропускала слишком много воздуха сквозь рваный обод перед фильтром. Русинский сидел на месте, с отделившейся от фильтра сигаретой. По щекотанию возле губ он понял, что плачет.
   ***
   - Семен, извини. Это Русинский. Можно к тебе?
   - Что, теперь и с Тонькой поцапался?..
   - Что-то вроде этого.
   Семен захрипел, откашлялся. Видимо, смотрел на часы.
   - Харэ. Приходь...
   Русинский положил трубку телефона. Из каптерки в дальнем углу холла донесся скрип кровати.
   - Иванна Сергеевна, дело есть, - крикнул Русинский.
   Кровать породила надрывное отчаяние скрипа; в них пробрались вздохи невыспавшейся шестидесятилетней женщины. Иванна Сергеевна вывалилась из своего убежища, поправляя на голове сбившийся платок из цветастой линялой шали.
   - Чего тебе?
   - Тут человеку плохо, - сказал Русинский. - Я скорую вызвал, так вы уж покажите им, куда идти.
   - К тебе, что ли?
   - К Антонине. В триста первую. Спасибо.
   И энергично сбежав по лестнице общаговского холла, он оборвал дальнейшие вопросы. Затем сунул руки в карманы черного пальто и углубился в ночь.
   Семен, соратник Русинского по РОВД, жил в пяти сотнях метров от общаги в панельной пятиэтажке, известной своей щелью, что пронзила стену дома год назад после землетрясения и с тех пор оставалась нетронутой словно памятник стихие. Но в подъезде Семена было тепло и почему-то пахло тушеной капустой. От резкой смены температур Русинский вздрогнул.
   Семен открыл сразу. Видимо, после звонка он уже не ложился. Коротко хлопнув ладонью в его большую вялую ладонь, Русинский разулся и проследовал вслед за ним на кухню.
   Семен курил, сморщившись как спекшийся помидор. На электрической плите потрескивал каэспэшного вида чайник. Русинский вздохнул и примостился за стол, от которого пахло несвежей тряпкой даже в пять часов утра. Семен косился на чайник взглядом невыносимо уставшего, но сохранившего бдительность человека.
   - Извини, что вот так, - сказал Русинский. - Приперся.
   - Да ничего, старик. Моя к своим уехала. Бессонница у меня без нее, один хрен, - Семен почесал себе грудь, захватывая толстыми пальцами майку. К тому ж я в отпуске нонче. Отдыхаю, блин...
   - А что так жестоко? В марте?
   - Да наш кэп взбесился после твоего ухода. Орет, мол, десять висяков на отделе, раньше такого не было, ляля-тополя. Охренел, сссука... Хорошо, что вообще отпустили. Витаутас, вон, получил такую кучу нерасхлеба, что звездаускас его отпуску. Не-а, не уйдет...
   Обычно сморщенное лицо Семена сморщилось по-особому, из чего ясно было видно, что Витаутас обязательно сгорит не на Рижском взморье, а на работе.
   - Не знаю, как тебе сказать, - сомневаясь в выборе слов, но не в целесообразности разговора, начал Русинский. Семен резко повернулся к плите своим грузным корпусом и, сняв чайник, поставил его в дальнюю часть стола. Русинский закашлялся. С ним так всегда бывало, когда не стоило говорить то, что он намеревался сообщить - собеседника отвлекало нечто, будто некие силы удерживали Русинского от вредного поступка. Однако в этот момент кровь хлынула ему голову; Русинский понял, что не сможет остановиться.
   - Семен, тут происходят очень странные дела. Мистика.
   Семен кивнул и снова сморщился по-особому, дополнительно, как бы говоря, что вообще-то по мистике он не мастак, но мало ли чего не бывает.
   - Люди теряют разум. Просто блымс - и нету. Нет, я не образно говорю. Я конкретно. Это на полном серьезе, Семен. Помнишь случаи с этими... даунами? Так внезапно разум не теряют.
   - Хрен его знает, - вновь почесал грудь Семен. - Вон, сколько случаев: был с утра нормальный, а вечером старушку зарубил.
   - Нет, я не о том. Тут что-то не так. Ты помнишь Петьку?
   - А, этот твой одноклассник? На дне рожденья?
   - Да. Такая же фигня.
   Семен замер.
   - Сразу после того как.
   Почувствовав внимание, хоть и тяжелое, с трудом пробивающееся сквозь многослойную усталость и безразличие, но все же явное, в каком-то смысле даже большое, Русинский ощутил натиск вдохновения и смаху вывалил события последних двенадцати часов.
   Озадаченный, Семен встал и разлил чай по стаканам. Он заваривал по-монгольски, в чайнике, кипятил несколько минут и использовал самый паршивый прессованный чай, какой только знал Русинский; напиток всегда получался пахучим и крепким, словно борщ. Семен шумно прихлебнул. Отдельная чайная морщина, словно мотострелковая рота, пересекла карту его лица.
   - Я что-то слышал о похожих случаях. Через Кировский отдел проходило... Два чувака - один какой-то старообрядец, или какой другой мудак, другой - из бригады Качнутого. Киллер. Обоих нашли на улице в невменяемом состоянии. Ну, ясен перец, обследовали, а потом - в дурку. На Николаевоском тракте, бывший императорский централ. Слышал?.. Тут нам велели молчать - типаря, эпидемия какая-то началась. Ну, чтоб паники там не было, туда-сюда.
   Русинский задумался.
   - Черт. В отделе я, конечно, ничего не узнаю, - сказал он. - Пособишь, а?
   - Старик, это все интересно, - после долгой сморщенной паузы произнес Семен, разминая в пальцах овальную сигарету "Рейс". - Я тоже захотел вмешаться... Есть в этом что-то эдакое. Да. Но пойми, братишка: у меня тут есть свои планы. В место одно, бляхи-мухи, надо съездить. На родину. Хреново мне, старик. Очень... Сны какие-то ежанутые... Давай, вернусь через десять дней - и вперед. А?
   Русинский почувствовал тонкую жалобную вибрацию, исходящую от Семена; в сравнении с его торсом она показалась чудовищно трогательной.
   Он встал и похлопал Семена по волосатому плечу.
   - Не смурей, Семен. Все будет нормально.
   Затем вынул из его пальцев окурок, задавил его в пепельнице, и ушел.
   III
   22 марта 1986 года. 8:05 утра.
   Троллейбус первого маршрута, громыхая рогами, подкатил к толпе ожидающих и нехотя раскрыл двери. Всю дорогу до Академгородка Русинский тупо смотрел в окно, пропуская мимо вязкий черно-серый поток городского пейзажа. Не хотелось думать. Он поймал себя на страхе перед мыслительным процессом.
   Через двадцать минут он вышел на остановке "Институт номер 75" и направился вверх по отлогому холму, где возвышалось мрачное здание из фальшивого гранита. Сверкавшая на солнце табличка извещала:
   ИНСТИТУТ МИКРОХИРУРГИИ МОЗГОВОЙ КОРЫ ГЛАЗА
   Ниже располагалось изображение всевидящего ока, венчавшего перевернутую пирамиду. В ее нижнем крае был отчеканен знак - перекрестие копья и пропеллера, вместе образующих крест.
   Русинский постоял в задумчивости и толкнул тяжелую дубовую дверь.
   Крутые узкие ступени спускались вниз, туда, где холл кругообразно расширялся. В центре круга пылал синеватый газовый костер, шумно вырываясь из центра медной пентаграммы. Ее верхний луч клином упирался в лицо входящего, будто острие меча. За звездой располагался телефон, возле которого стоял испугавшийся при виде Русинского гражданин, и чуть дальше дежурный в штатском.
   - Доброе утро. Я по делу, - коротко сказал Русинский.
   Дежурный (его черный галстук на белой рубашке скреплял зажим с изображением копья и пропеллера) угрожающе ознакомился с удостоверением Русинского, затем набрал номер внутреннего телефона и сказал пару слов - как показалось Русинскому, на санскрите.
   - Вас ждут в кабинете номер девять, - отчеканил дежурный. Русинский кивнул и проследовал.
   Люминисцентные лампы горели тихо и как-то зловеще. Русинский шел в мертвом свете по коридору, выложенному дубом и плитами из настоящего мрамора (он разбирался - в армии строил дачу для генерала). Что-то удерживало его от желания оглядеться, шею словно залило свинцом, но краем глаза он все же заметил, что плиты испещрены чьими-то фамилиями - и ему показалось, что в соответствующем разделе он увидел свою.
   Путь оказался долгим. В мыслях о природе ухмылки дежурного - то ли он его раскусил, то ли ведомство института с традиционным скепсисом относится к МВД - Русинский наткнулся на портрет мужика с кустистыми бровями и с орденом Красной звезды на форменном пиджаке. Край портрета перечеркивала черная лента. Подпись внизу гласила:
   /Агап Гинунг. При исполнении мозговых обязательств в Тель-Авиве./
   Русинский вдруг понял, что дежурный его раскусил.
   Однако отступать было поздно. Его покрывшаяся капельками пота рука помимо воли открыла дверь с табличкой "IX UBERDIVISION".
   Комната оказалась неожиданно просторной и со всех сторон была обшита кожей, украшенной задумчивыми татуировками на тему партии и правительства. Двое мужчин в черных костюмах и черных же галстуках, наклонившись, стояли перед массивным столом. Мужчина постарше, с пышной седой шевелюрой и гордым носом, аккуратно разглаживал пальцем порох, насыпанный в латунную пепельницу.
   - Вещеслав Карлович, разрешите войти? - произнес Русинский.
   - Я помню, помню, - завороженно глядя в пепельницу сказал директор института, имя и отчество которого Русинский недавно слышал в очень приватной беседе. - Сейчас порох будем поджигать. Я люблю запах жженого пороха. Знаете, эта сера... Questa sera... м-да.
   Русинский проник в комнату. Каждая минута пребывания в институте напрягала его все неуклонней. Он не мог понять навскидку, кто мог звонить в институт. Семен? неужели Семен? Нет, вряд ли...
   Сера вспыхнула. Взвились искры, теряясь в столбе дыма. Вещеслав Карлович вдумчиво сделал вдох и по-комариному звонко хлопнул в ладоши.
   - Вот это да! Вот это жизнь! Бог мой, да в этом бездна мифологии, бодро выкрикнул он, резко выпрямился и впился в Русинского ясным счастливым взглядом.
   Крякнув с чувством, Вещеслав Карлович отошел от пепельницы, сел во вращающееся кресло и жестом пригласил Русинского присесть на диван.
   - Итак, по сути проблемы, - сказал он. - Как вы, наверное, знаете, мы занимаемся не только и не столько мозгом, сколько глазом. Вы в курсе, что у человеческого зародыша глаза растут из мозга? И что у человека когда-то был третий глаз, так называемый Дангма? Это по-тибетски. Дангма располагалась в затылочной части. Ее рудимент - шишковидная железа. Посредством этого глаза обеспечивалось сферическое зрение и общались с энергиями космоса, что давно доказано нашим ведомством на секретном Красноярском симпозиуме. Два лицевых глаза были слаборазвиты, и сейчас они работают за счет Дангмы. Обязательно напишите в своей газете, что мы работаем над созданием гармонического советского человека, у которого и лицевые глаза, и Дангма будут одинаково хорошо видеть врагов государства и неплохо различать нюансы политики на настоящем этапе. С остальным вас ознакомит мой заместитель по политической части. Пожалуйста, Агродор Моисеевич.
   С этими словами директор встал, накинул пиджак и вразвалку вышел за дверь.
   - На обед поехал. /В гостиницу,/ - с меланхолическии ударением на последнем слове заметил Агродор Моисеевич, наблюдая в окно, как начальник садится в черную "Волгу". - Значит, сегодня уже не будет.
   Он с удовольствием сел в кресло начальника, вытянул ноги и хрустнул костяшками пальцев.
   - Да вы не дергайтесь так, Андрей. Я знаю, что вы не из газеты. А насчет шефа - не обращайте внимания. Издержки напряженной работы на острых рубежах современности... Эти его штуки с порохом - не шизофрения, но, без сомнений, говно полное. Каждую неделю сдает кровь на анализ. Надеется увидеть там серу. Говорит, что до Брежнева его кровь горела как спирт и самовозгоралась. Вы слышали, как однажды он едва не сгорел, порезавшись во время бритья?..
   Русинский решил не тянуть и спросил в лоб:
   - Вы что-нибудь знаете о прецедентах, когда уничтожался разум человека? К примеру, какая-то секта? - добавил он, уже осознавая, что добавлять вопрос не надо было - вышло бы короче и корректней.
   - Любая секта уничтожает разум, - пожал плечами Агродор.
   - Я говорю о той, что лишает покровительства Афины.
   - А-а, эта ересь орфическая... Мечта кришнаита.
   Неожиданно лицо его побледнело.
   - Опасность окружает нас. Нужно глядеть во все три. Они специализируются на ослаблении расы. Вы знаете, что евреи относятся к поздним ветвям арийства? В эволюционном смысле они - дети. Младше их никого нет. Надеюсь, вы не сочувствуете тайной доктрине Анджелы Дэвил?
   Агродор вспыхнул взглядом и уставился на гостя в упор:
   - Русинский! Ты еврей?
   - Вроде нет. А что?
   - А то, что без Каббалы тут не разберешься, - откинулся он на спинку кресла. - Только еврей может твердо понять Каббалу. Врага нужно бить его оружием. Жаль, что ты гентильман.
   Смягчившись, расслабившись, он расправил галстук и продолжил:
   - Ну что же. Да, мы располагаем некоторыми данными, но... поймите меня правильно: необходима небольшая подготовка. Сначала нужно взять в руки эту книгу...
   Он вынул из ящика стола и развернул тяжелый фолиант в пурпурной матерчатой обложке. Титульный лист украшало изображение, выполненное шариковой ручкой: человек в черной каске, какие носили солдаты Вермахта, в черной кожаной униформе, повторявшей форму подразделений СС. Подняв суровый подбородок, человек летел с выброшенной вперед правой рукой. Левая, словно продолжая линию, была симметрично отставлена назад. За спиной человека бешено вращались винты, напоминавшие вертолетные, но поменьше. Название книги гласило:
   SUPERCARLOS. НЕПРЕРЫВНЫЙ ПОЛЕТ
   Книга для всех и ни для кого
   Имя автора - Мария Блади - вызывало в Русинском смутные ассоциации, но лишь на секунду.
   - Но позвольте, - заметил Русинский. - Ведь это же Карслон.
   Мозговик скользнул по лицу улыбкой.
   - Я знал, что вы зададите этот вопрос. Потому начну по порядку...
   Он отпил чай из стакана в сверкающем медном подстаканнике, и повел задумчивую речь:
   - Вот вы говорите - Карлсон, детский персонаж. Но ведь дело не в том, что создано. Дело в том, что за этим следует. Дело в идеальном. Мир был идеальным и снова таким будет. Каким должен быть человек? Погляди на человека на обложке. Каким он, по-твоему, должен быть, если учесть, что все в этом мире развивается, растет?
   Русинский попытался представить идеального Карлсона. Картина получилась примерно такой же, что и на титульном листе книги.
   - Я вижу, вы со мной согласны, - произнес зам. - Потому вы легко поймете, что Карслон - это образ сверхчеловека. Образ, в полноте своей намеренно скрытый писательницей. Каждый человек, причастный к оккультной тайне, дает обет молчания. Итог его - искажения истины, которые мы бросаем в умы профанов. Зачем? Чтобы не случилось искажений более опасных. Почему? Вот лишь несколько объяснений.
   Начнем с так называемого Карлсона, который живет на крыше. Эту книгу написала нордическая писательница Астрид Линдгрен, это известно. Но мало кто знает, что Астрид - под именем Мария Блади, или Mariah Bloody, - эти слова Агродор начертал рукой в воздухе, - она была посвященной в мистерии Карлоса. Чтобы донести его культ до людей, она изложила историю о нем в простом и доступном виде, в форме сказки. Так же поступили офиты, которые создали историю о Христе, изложив ее в форме сборника экзистенциальных анекдотов, ныне известном как Евангелие. Офиты - древнейшая секта - боролись с засилием иудаизма. Их Книга стала ударом по этой религии. Первые христианские священники были офитами. Но не в этом дело. Давайте проанализирует так называемую сказку о Карлсоне.
   Во-первых - что такое его пресловутые винты за спиной? Известно, что у человека между лопатками есть мощнейший энергетический центр - Вриль. Он известен из ведических книг, которые стали тайными с началом Кали Юги. Немцы в своих лабораториях проводили исследования на эту тему. При СС было специальное оккультное подразделение, Анэнербе - "Наследие предков". Винты образ Вриля. В оккультной сказке Астрид Линдгрен он выполнен в форме винтов - в духе нашей техногенной цивилизации. Вриль позволяет летать. Это одна из его мистических функций - возносить человека в тонкие миры. Пропеллер - образ Духа. Потому мы называем себя пропеллитами.
   Во-вторых, Карлсон живет на крыше. Что такое крыша мира? Это, во-первых, Север - прародина нынешнего человека, хомо сапиенса. Во-вторых, это высшие космические сферы, управляющие Вселенной, Землей и человеком. Карлос - их аватар, или воплощение. Точно также Иисус был аватаром Бога. Само имя - Карлсон - означает буквально "Сын Карлоса". То есть - сын или воплощение Бога. Вообще, у Карлоса много аватаров. Самый известный - Карлос Кастанеда. Его фамилия эзотерически расшифровуется так: Каста Недо. Кроме него, известны Карл Великий - создатель империи, а также великий террорист Карлос Шакал, а в ипостаси культурной - Карел Готт. Но здесь фамилия выбрана слишком в лоб: Gott - по немецки - Бог. Надо быть скромнее...
   В-третьих, Карлос в сказке общается с ребенком. Ребенок - образ человечества. Так же Иисус, и Будда, и Кришна общались с людьми, рассказывая им сказки, иначе никто бы их не понял. Сказка - это форма. Все они были аватарами друг друг друга. Вообще, СуперКарлос - это для профанов. Карлос существовал всегда. Супером он является с точки зрения современного состояния человечества. Он - над ними. Он выше их. Слово "король" происходит от Карлоса, ибо он - повелитель человеческих дум и стремлений. И одновременно - воплощение духовного поиска. Надеюсь, вы понимаете, о чем это я. Вы посвященный?
   - В каком-то смысле.
   - Благодарю. Это ответ посвященного. Знаете, что бы я вам посоветовал? Обратитесь в Николаевский централ. Там работает выдающийся специалист в интересующей вас области. Мы встретимся позже. Auf Wiedersehen, Kamerad.
   ***
   Водитель рыжего "Москвича" был нервен и словоохотлив, что выдавало в нем профессионального шоферюгу. Русинский остановил машину на улице Береговой, впадавшей в широкий и древний Озерный тракт. Его путь лежал к Николаевскому централу - бывшей царской тюрьме, где в настоящее время располаглось нечто вроде хосписа для неизлечимых инвалидов Армагеддона. Как правило, душевнобольные уже никогда не возращались из централа.
   Одесную жарило солнце, ошуйную гнила колоссальная свалка, устроенная меж старых небрезгливых сосен. Водила изливал боль разума.
   - ...Вот, к примеру, мамаша моей тещи. Бабке девяносто лет, последние сорок пять живет без мужа - сгорел на работе. Видать, эта смерть произвела на нее сильное впечатление - с тех пор, прикинь, не переодевается, так что сейчас к ней не подойдешь без противогаза. Я говорю: "Бабушка, ваши одежки провоняли совсем, стерлись до дырок, сплошная порнография, вот вам новые юбки, кофточки - переоденьтесь, ну ради Бога." Так она уперлась как баран, лежит на своей койке и теребит свои тряпки, жалуется на злые времена. Говорит, мол, не верю я в эти ваши новые платья - свои-то ближе. Вы, говорит, мне всякую фигню подсунете, я знаю. Ведите меня к портному, пущай залатает.
   - Если тебя это достает, сорви с нее лохмотья, - задумчиво вмешался Русинский.
   - Ага! Щас. Это же тяжелая статья! За это вышка полагается в нашем самом гуманном в мире суде.
   - Жаль, что ты не китаец. Там почитают стариков. И вообще, любую древность, потому что будущего у них нет. Я слышал, это очень старый народ.
   - Но мы-то моложе.
   - У нас есть Библия, а там говорится, что старики существуют для нашего испытания в милосердии.
   - Хорошо, - оживился водила. - То есть имеется в наличии некий непреложный порядок от Бога. А она его отрицает.
   - Так ведь эти тряпки - на разумном существе. И вообще, есть такой божественный опыт - опыт наблюдения за изнашиванием одежды. Переживание такое. Мысли о полной наготе, вызывающие эрекцию духа...
   - А у женщин? Что у женщин-то поднимется? Потому-то и спорили мужики древние, есть у них душа или нет. И эту дуру старую ты считаешь разумным существом? Сорок пять лет не снимать колготок?! Если я соглашусь с твоим милосердием, то писец моим мозгам. Стану таким же, как эта выдра. Хотя, добавил водила, измяв лицо гримазой раздумья, - быть счастливым дураком тоже не всегда хочется. Это все равно что иметь первую красотку на Москве - но в полной темноте. И не располагая воображением. С другой стороны, секс у нас в эсэсэсэр - явление тактильное... Мы только ненавидим глазами. Все остальное - наощупь. Скажи совкам "наслаждайся" - и все ломанутся в темноту, насиловать. А кто не побежит - того, стало быть, оприходуют первым...
   Русинский понял, что хочет пить, но по-спартански отвлекся от воображения, полного запотевших бутылок пива.
   - Однако, приехали, - весело бросил шофер. - Вот он, твой централ. Располагайся.
   ***
   Русинский увидел примерно то, что и ожидал увидеть. Обшарпанная серая громада вздымалась среди густого сосняка, шумевшего под ветром. Маленькая дверь в передней части здания была открыта. Русинский вошел и оказался в сыром мрачном помещении, где все напоминало о внушительной толщине стен, сжимающих пространство в узкую и обидную для души нежилую площадь.
   Пройдя по коридору, Русинский толкнул рукой первую попавшуюся дверь. В камере, очевидно расчитанной на шесть человек, стояли семь двухъярусных кроватей. Камера была пуста, и на шконках сидели только двое: мужик гармонировавшего с обстановкой уркаганского типа, с испитым лицом и остекленевшими глазами цвета чифиря, и девушка лет восемнадцати; ее щеки были измазаны чем-то подозрительным.
   Заметив вошедшего, девушка протянула к нему руки и захлопала гнилозубым ртом:
   - Я хочу выйти замуж и иметь четырех бэбиков. Ты во сне обещал. Ты будешь работать, только не в праздники. Еще ты будешь мыть полы, посуду, купать меня в заботах и роскоши, а я буду рожать тебе бэбиков. Хорошо же, ага?
   Нахохленный внезапно ожил, напрягся и просипел:
   - А если ты, баклан позорный, хоть волос с ее головы упадешь, то тебе понял.
   И рубанул стремительной диагональной распальцовкой.
   Тройная смысловая синкопа показалась Русинскому интересной, но он почувствовал себя школьником, к спине которого привесили табличку с надписью "У кого нет коня, все садитесь на меня". Он обернулся. В дверях, точно под триумфальной аркой, стоял невысокий хитрый мужичок в белом халате. Холеная рыжая бородка торчала вызывающе, очки сверкали.
   - Вы из милиции! - воскликнул он почему-то радостно. - Ведь это вы звонили?
   Русинский кивнул, хотя никому не звонил. Не вынимая рук из карманов, доктор бочком переместился к Русинскому и, с большой любовью глядя на пациентов, каждого потрепал по вихрастой маковке.
   - Я тут главным врачом работаю, - стыдливо признался он. - Позвольте представиться: Сатурнов Гикат Даздрадемаевич. Предвидя ваши вопросы, охотно отвечу. Я появился на свет по семейной традиции - девятого мая; экзотерически мое имя означает Гитлер Капут. Имя моего родителя означает Да Здравствует Девятое Мая. Как видите, патриотизм я впитал с семенем отца. Генетический факт.
   И жестом пригласил Русинского проследовать за ним.
   Они вышли в длинный обшарпанный коридор. Ступавший впереди Сатурнов продолжал говорить на ходу, то и дело оглядываясь на своего попутчика.
   - Наш род теряется корнями в священниках Этрурии, жрецах Сатурна - бога времени, если вам известно. Впрочем, герб нашей фамилии высечен на Центральной плите Атлантиды, точнее, острова Дайтья, в чем вы можете убедиться, посетив секретную лабораторию номер шесть бис при КГБ. Там хранятся слепки. Насчет вас мне вчера звонили. Проходите, - на грани истерики и душевного порыва произнес он, раскрыв кабинетную дверь. - Знаете ли, нечасто в моем ведомстве появляются люди из непроявленного мира.
   Вйдя вслед за постетителем, доктор возлег на кушетку и глубокомысленно уставился в потолок.
   - Что я могу вам сказать?.. Давайте все издалека. В романном ключе. Я разработал свой собственный метод. Он очень прост. Вся суть его заключена в классификации пациентов. Своих пациентов я разделил на пять основных категорий. К пятой принадлежим мы с вами. А также те, на туманной земле, откуда вы сюда прибыли. Они пока находятся на сохранении. К четвертой, несомненно, относятся эти двое, которых вы имели случай лицезреть. Там есть еще несколько диссидентов - вы ведь понимаете, свои спецзаказы есть и у меня тоже. Они сейчас на нашем кладбище, предают земле одного из своих. Слышите, стихи читают?.. А, это текст "Марсельезы"? Нет. Мне кажется, это гимн СССР... Ну да ладно. Что касается третьей категории, то там собраны презабавные типы. Расстройства на сексуальной почве. О, доктор Фрейд был бы счастлив - хотя всех моих бедолаг он разместил бы в третьей категории, конечно... Вот типичный пример: мужчина сорока лет, инженер. Вдруг решил, что он - женщина. Видите ли, он сомневался, что способен стать героем Красного космоса. Плюс жена: сказала ему, что, дескать, он мало зарабатывает. Есть еще дамочка, которая любит носить мужские костюмы и пишет книжки феминистического содержания. Окончательно заболела, когда у нее начал расти пенис, потому что тестикулы так и не появились. То, что вы ищете, находится во второй категории. Полная невменяемость, но тело, что симптоматично, визуально наблюдается. Бесповоротная идентификация с тенью. Причем со своей собственной. Что характерно: при жизни (я имею в виду жизнь в обществе) они все отличались некой непримиримостью. Кто-то стремился попасть в ум-честь-и-совесть нашей эпохи, кто-то - в миллионеры. Большая часть - конченые преступники. В начальники никто не пошел, и это тоже характерно. Кстати, жду пополнения: договорился с Министерством обороны. Своих героев оно сразу будет отправлять сюда, минуя госпитали. Таким образом, каждая категория находится в соответсвующей палате. А первая палата пуста.